Введение в историческую демографию

Впервые термин ДЕМОГРАФИЯ употребил в 1855г. французский естествоиспытатель и мате­матик А. Гийяр в книге «Элементы статистики или сравнительная демография». В переводе с древнегреческого демография – это народоописание. Как самостоятельная наука демография довольно молода. Она постепенно сложилась на стыке прежде всего истории и развивавшейся с XVII – XVIII вв. в Западной Европе статистики. В последующем проблематика демографических исследований расширялась, отражая стремление охватить все многообразие явлений, влиявших и влияющих на человеческую жизнь.

Среди ныне существующих определений демографии наиболее общим и понятным представляется следующее: «Демография – это наука, которая на основе анализа социальных, экономических, географических и биологических факторов изучает закономерности явлений и процессов в структуре, размещении и динамике народонаселения» (Боярский, Валентей, Кваша, 1980). Для уточнения предмета целесообразно познакомиться и с некоторыми иными, более детальными определениями. «Демография – наука о закономерностях воспроизводства населения, складывающихся при взаимодействии рождаемости и смертности и отражающихся в процессе изменений численности и половозрастной структуры населения» (Козлов, 1977). Американские исследователи в конце 50-х гг. предложили следующее: «Демография изучает численность, размещение и состав населения, а также происходящие в них изменения и компоненты этих изменений, которыми могут считаться рождаемость, смертность, пространственное движение и социальная мобильность» (Цит. по Шелестов, 1987, С. 68). Есть и другие определения, уточняющие отдельные аспекты науки. Мно­жественность определений объясняется не только молодостью демо­графии среди наук о человеке, но, главное, сложностью и много­гранностью процессов, влияющих как на существование человечества в целом, так и на жизнь и деятельность каждого отдельного человека.

Демография, как будет показано далее, выросла из стремления разобраться в закономерностях роста и снижения численности людей, уровней смертности и т.д. Но уже с конца XIX в. демографы стали обращаться и за советами к прошлому, к материалам предшествующего времени, чтобы увидеть динамику происходивших процессов. Постепенно изучение демографических явлений прошлого привело к выделению ИСТОРИЧЕСКОЙ ДЕМОГРАФИИ – отрасли знаний, изучающей демографическими методами (о них далее) исторические явления. Термин начал распространяться с конца 30-х гг. XX в. после издания Материалов III Международного конгресса по народонаселению, хотя встречался и ранее. В последние десятилетия историческая демография все больше перерастает свои первоначальные рамки и изучает не только изменения в численности населения в различные исторические эпохи, но и изменение брачности, рождаемости и смертности, и все это – в тесной связи с общественной и экономической жизнью. Так историческая демография сложилась в специальную, самостоятельную историческую науку. По Я.Е. Водарскому, историческая демография в широком понимании – история населения, в узком – изучает закономерности воспроизводства населения в прошлом.

Надо заметить, что граница между общей демографией и исторической весьма условна. Демографические исследования изначально содержат исторический элемент, ибо изучают процессы, а они – растянуты во времени. То есть корни любого современного общественного явления уходят в прошлое.

Осмысление демографических проблем нашего времени – бурного роста населения так называемых развивающихся стран и старение населения, кризис семьи и брака в развитых странах – требует учета разных составляющих жизни людей и прежде всего «скрытых пружин» воспроизводства населения. Это вызывает необходимость анализа особенностей и традиций брачного поведения, плодовитости, детской смертности, половозрастных соотношений, продолжительности жизни и т.п. Причем все это – в динамике, в разные исторические эпохи и на разных территориях. Тем самым демография в ее историческом аспекте смыкается с изучением повседневного быта и поведения, с историей ментальностей. Так демография способствует познанию того, что в современной историографии с подачи французских медиевистов получило название тотальной истории (А. Имхоф). Цель такой истории – познание всего, что влияло и влияет на человеческое существование в прошлом и настоящем.

Как видно, проблематика демографии общей и исторической почти совпадает. Но есть и различия. Из исторической демографии исключаются вопросы прогнозирования, столь актуальные для понимания современного развития народонаселения. С другой стороны, историческая социология, историческая антропология, историческая география, этнография, источниковедение, история медицины и т.п. То есть, историко-демо­графы работают с теми же источниками, что и историки, только изучают их под своим углом зрения и своими особыми методами. Демограф обращается к истории для познания и создания базы для прогнозирования. Историк же обращается к демографии для более полного осмысления исторического процесса. С этой целью важно изучение исторической демографии историками.

Итак, историческая демография – частная историческая дисциплина, посильно решающая те задачи в отношении прошлого, которые для современности решает общая демография (Бессмертный, 1984).

Учитывая интересы и уровень подготовки историков, предлагаемое пособие представляет ознакомление с результатами, но без проникновения в специфическую «исследовательскую кухню» историков-демо­графов.

НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ в демографии – совокупность людей, одновременно про­живающих на определенной территории. Основная качественная категория в демо­графии – ВОСПРОИЗВОДСТВО НАСЕЛЕНИЯ – обновление населения путем рождаемости и смертности, то есть – размножение, но, в отличие от животного мира, в совокупности биологических (инстинкты) и социальных регуляторов.

ТИП ВОСПРОИЗВОДСТВА НАСЕЛЕНИЯ – одна из основных категорий исторической демографии. Различают 3 основные типа: – АРХЕТИП, характерный для первобытного общества. Он сложился при присваивающем хозяйстве и определялся, по сути, биологическими механизмами. Ограниченность ресурсов породила особое демографическое поведение: ограничение брачных партнеров, различные табу, особые обычаи выхаживания младенцев с ритуальным детоубийством и каннибализмом. ДЕМОГРАФИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ – это система массовых действий, связанных с воспроизводством населения, которая предусматривает особую БРАЧНУЮ МОДЕЛЬ (брачное поведение) – возраст вступления в брак, число супругов, возможность разводов. Демографическое поведение – это также следование идеальным представлениям о числе детей в семье, допустимости или недопустимости внебрачных связей и т.п.

ТРАДИЦИОННЫЙ ТИП воспроизводства населения сложился в неолите. В развитых странах он стал изживаться в XVIII в., но у многих народов сохранился и в настоящее время. Он связан с аграрной экономикой, ее консерватизмом и ограничениями. Демографическое поведение – уже менее дикое, чем в архетипе, но примитивное, регламентированное традициями, сложившимися с незапамятных времен обрядами и образцами. Оно отражает незрелость индивидуального человека, его растворенность в коллективе. Для этого типа характерна стабильность ДЕМОГРАФИЧЕСКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ (условий, регулирующих определенный уровень рождаемости и смертности, от которых зависит рост, стабильность или падение уровня народонаселения, численности людей; сюда входит наличие или отсутствие контрацепции, уровень медпомощи).

СОВРЕМЕННЫЙ (РАЦИОНАЛЬНЫЙ) ТИП воспроизводства населения начался в условиях перехода от феодализма к капитализму в Западной Европе с отрывом большой части населения от аграрного сектора и патриархальных традиций. В условиях нового разделения труда, появления свободы выбора деятельности и места жительства возникают новые потребности. Снижается смертность. Разрушаются старые регламенты и нормы поведения, в том числе и демографические. Начинается осознанное регулирование брачной модели.

Процесс перехода от одного типа воспроизводства населения к другому ранее назывался ДЕМОГРАФИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИЕЙ (ввел французский ученый А.Ландри в середине 30-х гг. XX в.), теперь – ДЕМОГРАФИЧЕСКИМ ПЕРЕХОДОМ. Такой переход, отмеченный в неолите, был столь резким, что когда это было обнаружено, возник термин «демографическая революция». Но более детальные исследования показали предпочтительность второго, не столь категоричного термина. Новый демографический переход происходил в Западной Европе в XVII – XVIII вв., а затем отмечен и в других странах при достижении ими определенного уровня социально-экономического развития и благосостояния.

ДВИЖЕНИЕ НАСЕЛЕНИЯ:

- ЕСТЕСТВЕННОЕ – процессы рождаемости, смертности, брачности, разводимости;

- МИГРАЦИИ – смена постоянного места жительства;

- СОЦИАЛЬНЫЕ – динамика изменений численности людей в сословиях, классах и т.д.

ПОКОЛЕНИЕ – совокупность людей, родившихся в одно время.

ПЛОДОВИТОСТЬ. Различается средняя потенциальная плодовитость, то есть среднее число детей, которых может родить женщина в течение всего РЕПРОДУКТИВНОГО ПЕРИОДА (времени биологической возможности для родов, примерно от 15 до 50 лет) – 10-12 детей. Но реальная плодовитость (ФЕРТИЛЬНОСТЬ), помимо физического состояния, определяется поведением, особенным для каждого типа воспроизводства, и включает в себя БРАЧНОЕ ПОВЕДЕНИЕ (см. «брачная модель»), ПОЛОВОЕ ПОВЕДЕНИЕ – которое определяется культурными традициями (допущение и недопущение внебрачных (добрачных) связей, регулирование половой жизни), АКТИВНОЕ ПОЛОВОЕ ПОВЕДЕНИЕ (регулярная половая жизнь) и ПАССИВНОЕ ПОЛОВОЕ ПОВЕДЕНИЕ (временное или постоянное воздержание), РЕПРОДУКТИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ (степень распространенности абортов и контрацептивов).

Все это вместе взятое и образует СТРУКТУРУ ДЕМОГРАФИЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ, влияющую на рождаемость. Есть еще и структура демографического поведения, влияющая на смертность. Но об этом – в следующей лекции.

Основной источник по динамике народонасе­ления – статистические документы – переписи, метрические книги, податные списки. Но массовыми они стали лишь с XVII в. Дописьменная же история вообще, естественно, лишена статистики. Информация древних авторов, весьма отрывочная, пестрит фантастическими цифрами, обычно сильно округленными и преувеличенными. Причина – не только в слабой информированности древних, но и в тогдашней психологии и целях исторических сочинений. Занимательность ценилась выше точности, а преувеличенные округленные числа были призваны подчеркнуть важность событий и поразить воображение читателей. Уважение к точным числам вообще было чуждо и древнему, и средневековому человеку.

Еще более специфичны, понятно, в отношении статистики первобытные общества, изучение которых настолько своеобразно, что ряд исследователей выделил ПАЛЕОДЕМОГРАФИЮ, которая опирается прежде всего на материалы археологических раскопок. По ним можно установить количество жителей исследованных поселений, число и размеры семей, выяснить экологические возможности территорий (сколько людей может прокормить данная местность при определенном уровне развития техники). Изучение могильников позволяет антропологам устанавливать пол и возраст погребенных, нередко – причины смерти, болезни.

Хотя полностью исследованных поселений и могильников в разных местах Земли еще немного, но общее представление о развитии человеческой ПОПУЛЯЦИИ (с франц. – народонаселение) в огромном отрезке времени от появления первых гоминид и до рубежа IV – III тыс. до н.э. палеодемография дает. Значительно дополняет ее и ЭТНОГРАФИЯ. Изучая повседневную жизнь современных отсталых народов, этнографы, не прибегая к гипотезам и предположениям, могут реально собирать вполне достоверные данные о самых разных демографических параметрах в жизни этих народов. Но известно, что при общении с современной цивилизацией многие народы, находящиеся на стадии первобытности, быстро меняют свое поведение. С другой стороны, закономерности в демографии проявляются лишь при длительных наблюдениях. Поэтому очень важны сведения первых путешественников, миссионеров и других, оставивших свои записи. Но скудость археологических и палеонтологических данных делает этнографические материалы наиболее ценными для демографии ранней первобытности (каменного века по археологической периодизации).

Наиболее ранние письменные источники, поддающиеся прочтению, относятся к рубежу IV – III тыс. до н.э. Но в достаточном числе они появляются лишь в III – II тыс. Однако эти ранние письменные материалы почти не содержат демографических сведений. Более правдоподобные данные появились только в античное время. С IV в. до н.э. в Греции практиковались переписи взрослых мужчин. В Риме с V в. до н.э. и до II в. н.э. проводили регулярные переписи (цензы) численности и имущества граждан. Отдельные переписи известны и в древнем Китае.

Но для остальной территории человеческой ойкумены, находящейся вне пределов древних цивилизаций, актуальными остаются палеодемографические методы. Однако археологически относительно подробно исследованы только Европа, Кавказ, Средняя Азия. Значительные пространства Азии, Африки, Америки палеодемографически изучены слабо.

Средневековье не принесло исторической демографии существенного прироста информации. Но постепенно, особенно в Европе, нарастает количество письменных источников по отдельным поселениям, владениям, особенно церковным. На этой основе вычисляются размеры семей, плотность и численность населения по регионам.

С развитием городов статистика становилась более полной и точной. Но массовая статистика, как отмечалось, складывается в Европе с рубежа XVII – XVIII вв., когда начинается регулярный административный и церковный учет населения. Первоначально, как правило, организовывалась церковная статистика (учет родившихся, умерших, венчавшихся, количество прихожан). Эти данные использовались администрацией при определении численности жителей в стране.

Понимание важности фиксации возраста, дат рождений стало формироваться в Западной Европе с XVI в., но только среди образованных верхов (ученых, аристократов). В XVII в. там стала складываться традиция отмечать знаменательные семейные даты. Но в простонародье незнание точных дат рождения сохранялось до XVIII в.

С 20-х гг. XVIII в. в ряде стран предпринимались попытки поголовного учета всего податного населения. Это делали в России с 1719 г., затем – в германских государствах. С середины XVIII в. поголовные ревизии населения становятся регулярными. Тогда же стали фиксировать даты рождений в приходских книгах.

Данные об этнической структуре населения Европы стали собирать с конца XVIII – начала XIX в. Тогда же начали проводиться и регулярные, научно организованные переписи населения (в отличие от ревизий – более полные и точные), прежде всего – в Западной Европе и Скандинавии. В течение XIX в. совершенствуются методики переписи, появляются теории, единые программы, учитывается этнический и конфессиональный состав населения. В 1872 г. на Международном статистическом конгрессе в Петербурге было рекомендовано специально регистрировать национальную принадлежность на основе самоидентификации опрашиваемых (а до этого за основу брали язык). Но только в 1920-е гг. это предложение стали использовать на практике, а ведущим такой метод стал только после Второй мировой войны.

Таким образом, подушный учет населения в Европе стал организовываться с XVIII в. и в XIX в. он постепенно переводится на научную основу. Но и до настоящего времени даже в Европе демографическая статистика знает далеко не все.

Но во всем мире к началу XIX в. учетом было охвачено не более 1% всего человечества, а в начале XX в. – чуть более половины населения Земли и гораздо меньше половины жителей Азии, причем качество переписей там было низким. Исключение составлял Китай, где традиции учета населения отмечены с XXVII в. до н.э. Но и в нем только с середины XVIII в. переписи начали проводиться регулярно.

В других регионах Азии такой системы учета не было. Только с 70-х гг. XIX в. европейские колонизаторы сами начали проводить довольно тщательные переписи в колониях.

В Северной Америке учет населения по хронологии и методике был близок европейскому. В Латинской Америке податной учет начался с XVIII в., а переписи – со второй половины XIX в. В Африке некоторые районы не изучены и поныне.

Несмотря на молодость исторической демо­графии как науки, проблемы взаимосвязи народонаселения с другими сторонами жизни человеческого общества интересовали ученых уже в древности. Прежде всего это связано с изучением влияния численности населения на благосостояние страны. Хотя ранние воззрения об этом носили обычно чисто умозрительный характер в сочетании с бытовым опытом (на уровне здравого смысла), они интересны показом развития демографических представлений от простых к научным, адекватно отражав­шим реальность.

Уже Конфуций (551 – 479 гг. до н.э.) обращал внимание на необходимость соблюдения равновесия между численностью населения и количеством земли в государстве. Недостаток людей ведет к упадку, перенаселенность, избыток – к росту бедности среди подданных, особенно среди низов. Это был, так сказать, государственный подход. Выразитель интересов мелких китайских землевладельцев, нуждавшихся в работниках, Мо-Цзы (479 – 400 гг. до н.э.) рассматривал рост населения как безусловное благо и рекомендовал его поощрять, в том числе и ранними браками. Потому же он отрицательно относился к войнам, приводящим к убыли населения. Но китайские реалии привели к усилению влияния противников роста населения. Так, основатель школы законников Хань Фэй-Цзы (ок. 280 – 233 гг. до н.э.), опираясь на историю развития землевладельческого хозяйства, показывал, что рост древнего населения вызвал дробление богатств и, как следствие, недовольство людей их существованием, смуты и трудности для властей. Так формировались представления о зависимости благосостояния людей от их численности и размеров природных ресурсов. Близок к этим воззрениям был и основатель даосизма Лао-Цзы (начало н.э.): «Пускай государство будет маленьким, а население – редким».

Наоборот, индийский мыслитель Каутилья (IV в. до н.э.) исходил из того, что редкое население – бедствие для государства: «Сила государства состоит в людях. Безлюдная земля подобна бесплодной корове – что можно из нее выдоить?». Он – за всяческое поощрение рождаемости, против чрезмерных налогов, заставляющих людей покидать страну. Это отражало тогдашнюю ситуацию в Индии: огромная убыль населения из-за эпидемий и войн.

Противоположная ситуация существовала примерно в то же время в Греции, где возникла относительная перенаселенность. Поэтому Платон (428 – 347 гг. до н.э.) доказывал, что число семей в государстве не должно превышать 5040 и предлагал регулировать деторождение. Аналогичного мнения придерживался и Аристотель (384 – 322 гг. до н.э.), допускавший для ограничения роста населения аборты и даже детоубийства. Контроль за рождаемостью и вообще за семейными делами, считали оба мыслителя, должно осуществлять государство.

Римляне рассматривали проблемы народонаселения применительно к большой стране и, в противоположность грекам, проявляли заинтересованность в росте населения, прежде всего для ведения войн.

Много внимания продлению рода и размножению уделялось в дневнееврейских текстах. Бесплодие, как и вообще на Ближнем и Среднем Востоке, рассматривалось в религиозной и философской литературе как большое несчастье.

Христианские авторы рассматривали вопросы народонаселения почти исключительно с точки зрения морали и этики. Они осуждали полигамию, разводы, аборты, детоубийство, восхваляли девственность, воздержание, неодобрительно относились к повторным бракам. Но огромная убыль населения в средние века, нередко порождавшая в Европе страх перед депопуляцией (вымиранием), способствовала преобладанию в церковной среде воззрений о пользе роста населения и необходимости укрепления семьи, ибо только она обеспечивает необходимые условия для рождения и выхаживания детей. Специальных демографических теорий в средневековой Европе не сложилось.

Взгляды мусульманских авторов близки древнееврейским и раннехристианским. Наиболее разработанными считаются демографические воззрения Ибн Хадлуна (XIV в.), доказывавшего положительную роль большой плотности населения на хозяйственную жизнь и безопасность государства. Основываясь на широких исторических наблюдениях, этот арабский мыслитель доказывал зависимость уровня народонаселения от экономического благосостояния, показывал, что не численность людей влияет на экономику, а наоборот.

Специальный интерес к народонаселению в Европе возобновился в эпоху Возрождения. О необходимости специальной государственной демографической политики писали в XVI в. Н.Макьявелли и Ж.Боден. Географические открытия, познакомившие европейцев с огромным, богатым, но малозаселенным миром, способствовали распространению популяционистских воззрений, обосновывавших поощрение роста населения. Испанский философ Фахардо (XVI в.) предложил своеобразную популяционную формулу, согласно которой силы короля измерялись числом его подданных: в их увеличении заключается достоинство короля. Наоборот, малочисленность подданных – позор, бесчестье для короля.

Но были и обратные суждения. В частности, в Англии в середине XVI в. отмечены взгляды, осуждавшие избыток населения, приносящий упадок государству.

Противоречивые оценки значения численности людей породили и научный интерес к народонаселению. Первым термин народонаселение (population) применил, по-видимому, английский философ Ф.Бэкон (1561 – 1626), но им еще долго не пользовались. Лишь со времен Вольтера и Дидро, с 1750 г., его стали применять наряду с терминами «страна», «народ».

Систематическому изучению народонаселения способствовало становление мануфактурного производства, требовавшего учета населения и понимания динамики его роста. На развитии демографической мысли XVII – XVIII вв. в Европе сказалась философия меркантилизма. Его сторонники видели в «густоте и многолюдности людей источник мощи и богатства государства». Исходя из этого, меркантилисты призывали создавать благоприятные условия для роста населения, в том числе путем поощрения браков и больших семей, улучшения общественного здравоохранения, сокращения эмиграции и, наоборот, поощрение иммиграции, особенно квалифицированных рабочих.

Но, наряду с представлениями о благе безудержного роста населения, среди меркантилистов раздавались и трезвые голоса о необходимости согласования численности населения каждого государства с наличием определенного объема средств существования. В целом меркантилисты пытались установить причинно-следственные связи между численностью населения и уровнем богатства в государстве. Их идеи нашли практическое воплощение в деятельности французского министра финансов Ж.Кольбера (1619 – 1683), который провел в жизнь ряд законов, направленных на поощрение роста населения во Франции, стимулировал иммиграцию и ограничивал выезд из страны.

Но идеи меркантилистов вызвали возражения у так называемых физиократов, выступавших против государственного вмешательства в хозяйственную деятельность и жизнь людей вообще. Они были за «естественный порядок». В противоположность меркантилистам физиократы считали основой в жизни общества не торговлю, а сельское хозяйство. Поэтому они поддерживали рост населения, только если это соответствовало аграрным ресурсам и увеличивало их.

Наиболее известный из физиократов – француз Ф.Кенэ (XVIII в.) – подчеркивал, что больше внимания следует уделять не росту населения, а росту богатств в обществе. Но, констатировали Кенэ и его сторонники, население обычно растет быстрее объема производства средств сущес­твования. Поэтому во все времена есть люди, живущие в бедности. И вывод, логичный для догдашнего хозяйственного уровня: главное – рост сельскохозяйственного производства.

Оптимистические взгляды ученых XVII – XVIII вв. на возможности обеспечения продовольствием растущего населения достигли наибольшего признания во времена Французской революции. Среди самых активных апологетов таких взглядов были английский философ-утопист и один из основоположников теории анархизма Годвин и французский философ и математик Кондорсе. Годвин безгранично верил в научный прогресс, который приведет к такому уровню, что для удовлетворения своих потребностей людям в будущем будет достаточно работать не более часа или полутора часов в день. Но такое изобилие, считал Годвин, не приведет к чрезмерному росту населения, так как образованный человек сумеет преодолеть половой инстинкт и стремление к размножению. Таких же воззрений придерживался и Кондорсе, который к тому же полагал, что наука сможет также продлить и продолжительность жизни без ухудшения ее качества.

Наряду с такими надеждами, порожденными первыми успехами естественных наук, общие потребности развития раннекапиталистического производства в соединении с воззрениями меркантилистов на народонаселение, зарождается и собственно статистика населения в форме так называемой политической арифметики.

Основоположник классической буржуазной политэкономии В.Петти развил теоретические воззрения своих предшественников-меркан­тилистов. Его выражение «малое население – вот подлинная бедность стало нарицательным. Ибо малое население было неспособно использовать естественные богатства страны. Но Петти пошел дальше меркантилистов, видевших главный источник богатств в развитии торговли. Он указал на значение производительности труда и в связи с этим призывал к систематическому учету населения.

Методы статистического учета впервые были изложены англичанином Д.Граунтом, в 1662 г. опубликовавшим «Естественные и политические наблюдения, сделанные над бюллетенями смертности». Автор проанализировал данные о погребениях и крещениях в Лондоне за 60 лет и стал первым, начавшим работать с конкретными материалами. По мнению многих, именно Граунт положил начало демографии как науки, хотя название свое она получила только в XIX в.

Одновременно с Граунтом итальянский астроном, иезуит Д.Ричиолли сделал первую попытку рассчитать общую численность европейского населения. Он же попытался подсчитать и число древних людей. Но при отсутствии точных данных и неразработанности методов научной критики источников результаты этих подсчетов были далекими от истины и, в отличие от работы Граунта, к науке относятся условно. Однако важно отметить зародившийся интерес к подобным исследованиям: образованные европейцы хотели поточнее знать о человеческой популяции, причем в развитии.

Дело Граунта продолжили другие английские исследователи. Среди них был известный математик и астроном Э.Галлей, заметивший зависимость роста населения от уровня благосостояния. В частности, он отметил, что при решении вступить в брак большинство людей исходит из перспективы забот и бремени содержать семью. А рост населения сдерживался неравным распределением собственности и земли.

Постепенное накопление в XVIII в. статистических данных, особенно в Англии и германских государствах, переводило дискуссии о причинах развития народонаселения в конкретную экономическую плоскость. Хотя до подлинной науки еще было далеко. Например, прусский ученый П.Зюссмильх, проведя серию исследований о причинах смертей в разных возрастных группах, брачности и т.д., в закономерностях развития народонаселения видел прежде всего «божественную руку провидения».

На рубеже XVIII – XIX вв. зарождается интерес к описательной (государственной) статистике. Известный тогдашний историк А.–Л.Шлецер писал: «История – это статистика в движении, статистика – это неподвижная история». Так в научной среде постепенно формировалось представление о взаимосвязи исторических и демографических процессов. В начале XIX в., кстати, термин «народонаселение» стал применяться в России как научный, в отличие от обиходного – «население». Но проблемы народонаселения продолжали привлекать прежде всего экономистов.

Английский экономист Дж.Стюарт писал об обусловленности «населенности отдельных стран» условиями развития сельского хозяйства и ростом промышленности. Но Стюарт указывал на зависимость роста населения и от общественных порядков. Сходную точку зрения высказывал и швейцарский экономист П.Герреншванд. Он обратил внимание и на то, что «разные земледельческие народы» по-разному удовлетворяют свои нужды и поэтому законы развития народонаселения у них различны. Также они различны и у разных классов (например, у рабов и рабовладельцев).

Анализировали экономические факторы воспроизводства населения и классики экономики эпохи становления капитализма А.Смит и Л.Рикардо. Помимо прочего, они стремились уяснить воздействие механизма капиталистического производства на процессы естественного движения населения. Динамика изменения численности населения их интересовала в связи с воспроизводством рабочей силы. Исходной предпосылкой роста народонаселения Смит считал его трудолюбие, развитие процессов разделения труда и накопления капитала, регулировавших спрос на рабочую силу. «Спрос на людей, как и спрос на всякий товар, необходимо регулирует производство людей – ускоряет его, когда оно происходит слишком медленно, задерживает, когда оно происходит слишком быстро». Но, признавал Смит, предел роста населения зависел от естественных возможностей пропитания людей. Рикардо обратил внимание на исходную предпосылку роста народонаселения, а именно: на особенность трудовой деятельности рабочих. Решающей он считал взаимосвязь пределов размножения населения с возможностями сельскохозяйственного производства.

В целом, оценивая эволюцию теоретических воззрений на народонаселение в период становления и победы капитализма в Западной Европе, можно сделать вывод, что признание положительного, стимулирующего значения роста народонаселения в развитии общества и его экономики принадлежит, в основном, идеологам меркантилизма и физиократам.

Накопление противоречий, вызванных, с одной стороны, разложением старой землевладельческой аристократии (в ходе изживания и ликвидации феодальных порядков), а с другой – с издержками первоначального накопления – разорением крестьянства, бедностью рабочего класса, вызывали и иные подходы к проблемам народонаселения. В среде и старой аристократии, и новой буржуазии все более распространяются идеи о вредности, даже гибельности роста народонаселения, которое, как тогда считали, растет в геометрической прогрессии. Автором этой теории считается англичанин М. Гэль (1609 – 1676). По его расчетам, за 34 года население может вырасти в 4 раза. И лишь разного рода препятствия (болезни, голод, войны, стихийные бедствия), являясь орудиями Бога, сдерживают рост населения. Гэль считал, что Бог не только наказывает род человеческий за его грехи и преступления, но также «удерживает от размножения людей в надлежащей пропорции и мере, чтобы для них хватило места на свете и чтобы земля могла их кормить». Общий вывод ученого был пессимистичным, ибо он считал, что рост населения неудержим ничем и поэтому существование человечества не может быть вечным. Эту теорию активно поддержал итальянский экономист Д.Ортэс (1713 – 1790). Он считал, что в реальной жизни целибат столь же полезен, как и брак. Но невозможность регулирования роста населения требовала иных подходов.

В такой обстановке и появилась знаменитая концепция Т.-Р.Мальтуса (1766 – 1834). В 1798 г. тогда еще неизвестный широкой читающей публике викарий одного из церковных приходов Северной Англии, выходец из дворян и выпускник иезуитского колледжа, он выступил с анонимным памфлетом «Опыт о законе народонаселения и его воздействие на улучшение общественного благосостояния, ответ на замечания гг. Годвина, Кондорсе и других авторов». Спустя 5 лет он издал расширенный вариант «Опыта...». Затем 30 лет преподавал историю и политэкономию, выпустив «Начала политической экономии» и ряд других монографий.

В «Опыте...» Мальтус обобщил точки зрения ранних идеологов капитализма, опиравшихся в анализе человеческой деятельности на биологические законы. Он отвергал идеи критиков капитализма Кондорсе, Годвина и других о том, что в «естественном обществе» все дары природы будут общим достоянием и на основе непрерывного развития науки препятствия роста народонаселения будут преодолеваться. Мальтус отвергал мысли об эгалитарном обществе (со всеобщим равенством), с непрерывным прогрессивным развитием и предвидел неизбежность развития классового общества, в котором бедные обречены довольствоваться простым существованием. Порок и нищета, которые сдерживают рост населения, – писал Мальтус, – от неизменности законов природы и человека. Идеи Годвина о будущем всеобщем равенстве противоречат природе человека. Он подчеркивал: «Состояние равенства не подходит для выработки стимулов к труду». Именно в росте народонаселения Мальтус видел главную причину нищеты. Суть закона народонаселения – по Мальтусу – в человеческом стремлении к безудержному росту населения. Человечество растет в геометрической прогрессии, тогда как средства существования – только в арифметической. Естественным выходом из тупика он считал эпидемии и войны, которые стихийно регулировали приемлемую на данный период численность народонаселения.

Эта теория нашла много приверженцев не столько среди демографов, сколько среди политиков и апологетов капитализма, ибо объявила объективными все основные пороки тогдашнего капиталистического развития. Столь же много у Мальтуса оказалось и противников среди выступивших против капитализма. Но и в научной среде постепенно были найдены контраргументы. Их дала сама историческая практика. Первая научная критика Мальтуса прозвучала в середине XIX в., когда ряд исследователей с цифрами в руках опровергли его основной тезис об удвоении в XVIII в. населения через каждые 25 лет. Современная демография выяснила, что Мальтус абсолютизировал сельскохозяйственное производство, проигнорировав остальные сферы хозяйственной деятельности. К тому же он опирался на ситуацию в отсталом аграрном строе Франции XVII – XVIII вв., не увидел начавшийся промышленный переворот в Англии. Но Мальтуса продолжают помнить до сих пор, ибо, не разрешив проблему соотношения между типом воспроизводства народонаселения и сложившимися в данном обществе условиями, он начал эту проблему разрабатывать тогда, когда она приобрела актуальность, привлек внимание к проблеме обнищания и безработицы.

Так или иначе, в том числе и под влиянием дискуссии, вызванной Мальтусом, во второй половине XIX в. демографические исследования в Европе активизировались. В ряде исследований изучаются вопросы численности населения на различных этапах исторического развития. Наиболее результативным, не потерявшим значение и в настоящее время, было исследование немецкого историка античности К.Ю.Белоха. В 1886 г. вышла из печати его книга «Население греко-романского мира». В предисловии ученый поставил задачу перейти от разрозненных характеристик к обобщенному во времени и пространстве показу истории населения, которую он считал частью истории хозяйства. В начале XX в. он опубликовал ряд статей о европейском населении эпохи средневековья и Возрождения.

Если Белох в своих исследованиях опирался только на количественные методы (на числовые данные источников), группа французских ученых под руководством Э.Левассэра продемонстрировала иной подход. В изданном в 1889 – 1892 гг. трехтомнике по истории населения Франции авторы попытались разработать схему связи плотности населения и уровня экономического развития, считая, что именно этот уровень и определяет населенность той или иной местности.

Полемика, вызванная выступлением Мальтуса, способствовала также углублению теоретических изысканий о народонаселении. К роли роста и плотности населения в общественном прогрессе обратился создатель позитивистской школы француз О. Конт (1798 – 1857). Он, в отличие от Мальтуса, был более оптимистичен в отношении будущего человечества. «Совершенное развитие человеческой природы и более точное знание законов социальной динамики, – писал Конт, – несомненно создадут новые средства для успешной борьбы с этим бедствием» (перенаселенностью). Конт, кстати, одним из первых обратил внимание на то, что в понятие народонаселение надо включать не только его рост, но также плотность и среднюю продолжительность жизни.

После Конта в позитивистской социологии усилился крен в сторону биологизации общественных процессов, что особенно проявилось в концепции английского социолога Г. Спенсера (1820 – 1904). Он перенес на человеческое общество биологические законы. Механизм действия демографических факторов на общество, по Спенсеру, состоит в том, что избыточная плодовитость ведет к «тесноте», в условиях которой начинают действовать законы борьбы за существование. Это порождает вечную потребность в совершенствовании ума, ловкости и т.п. Другая идея Спенсера – будущее освободит человечество от необходимости контролировать рост своей численности, ибо усложнение социальных отношений ведет к росту индивидуализации в поведении человека, росту потребности в материальных благах, которое постепенно притупляет инстинкт размножения. Снижение плодовитости, считал Спенсер, является следствием и биологической эволюции человеческого организма из-за возрастания умственной деятельности. Это особенно проявляется в вовлечении в общественное производство женщин. Их трудовая деятельность загрузит их ум, улучшит здоровье и снизит плодовитость.

Идеи Спенсера и сторонников его взглядов способствовали формированию в социологии и демографии направления, названного «демографическим детерминизмом».

Особенно много сторонников указанное направление приобрело во Франции, где наиболее крупной фигурой стал социолог Э.Дюркгейм (1858 – 1917). Рост населения, по его мнению, вызывался разделением труда, а с ним и расширением рынка. Последнее вызывает конкуренцию, которая требует мобилизации всех умственных и физических сил. Это развивает способности людей, что ведет к созданию новых продуктов, изменению характера производства и дальнейшему разделению труда. Следствием является рост городского населения и индивидуализация жизни людей, что разрушает традиционные стереотипы поведения, ослабляет стабильность семейных уз, снижает рождаемость.

В рамках демографического детерминизма французский экономист и социолог А.Кост (1842 – 1901) разработал демографо-детерминис­тическую картину хода всей мировой истории, выделив, основываясь на росте населения, 6 эпох человеческого развития. От Коста берет начало так называемая «демографическая школа», в основе которой – учение об определяющей роли демографического фактора в человеческой истории. Свою концепцию Кост противопоставлял марксовой. «Я определенно не вижу исторического материализма, – писал он, – в объяснении ни прошлого, ни будущего человеческого общества; он объясняет только настоящее». Ограниченность марксизма Кост видел в выведении всех общественных явлений только из экономического фактора. Но, отметим, преувеличение демографического фактора Костом и его школой – тоже односторонность.

Идеям указанной школы был не чужд и известный русский этнограф М.Ковалевский. Сложение данной школы отразило распространившееся понимание роли демографических процессов в общественном развитии. Но при этом игнорировалось обратное влияние экономики и социальных отношений на народонаселение.

Тем не менее внимание к демографии сказалось на развитии исследований по истории учета населения, динамики его численности, факторов, влияющих на нее. На рубеже XIX – XX вв. появляются работы о жертвах войн, истории чумных эпидемий, голодовок, распределении населения Земли в зависимости от природных условий и деятельности людей. Публикуются монографии и статьи о численности населения в древности и средневековье (помимо вышеупомянутого Белоха). В работах немецких ученых Э. Мейера и К. Инама-Штернегга впервые были предприняты попытки систематически изложить историю народонаселения от рабовладения до конца XVIII в. Но преобладали работы по динамике численности населения. Однако незначительность известных тогда источников и несовершенство методики их обработки приводили ко многим ошибочным выводам, неточность коих стала известна лишь впоследствии.

В 30-е гг. XX в. американский демограф У.Уилкокс и его английский коллега А.Карр-Саундерс произвели оценки численности населения мира и континентов с 1650 г. Их работа была положительно оценена и сыграла определенную роль в выработке современных историко-демографических представлений, которые впоследствии использовала и ООН. Тогда же были выполнены более полные расчеты и по раннему времени.

На основании добытых сведений в 30 – 40-е гг. была выработана концепция демографической революции. Одним из ее авторов был французский демограф А.Ландри, опубликовавший в 1934 г. свою концепцию в книге «Демографическая революция». Он выделил 3 основных режима воспроизводства населения, характерных для основных этапов человеческой истории. Эта концепция в основном принята современной наукой и будет рассмотрена далее.

Новый этап историко-демографических исследований начался после Второй мировой войны, когда демографические исследования стали интегрироваться в исторические работы, что отразило складывание системного подхода к историческим исследованиям, начало которому было положено еще в 30-е гг. французскими историками М. Блоком и Л. Февром. Они выдвинули и разрабатывали идею объединения всех наук, изучающих человеческую историю, в единый комплекс. Историки данного направления стали обращаться к представителям многих наук с вопросами о влиянии тех или иных биологических, природных или иных факторов на человека в разные эпохи. Соответственно, в указанных научных направлениях стали выделяться области, связанные с историей. При таких обстоятельствах и сложилась, собственно, историческая демография как особая научная дисциплина.

Начало изучению взаимосвязи истории и демографии положили работы французских ученых Л.Шевалье и М.Рейнара, опубликовавших во второй половине 40-х гг. статьи, в которых показали значение для историков демографических исследований. Рейнар предложил «омолодить историю с помощью демографии». Таким образом, осознается необходимость объединения знаний и методик обеих наук.

Становление исторической демографии как науки повлекло за собой появление серии методических работ типа «Руководство по исторической демографии» и «Введение в историческую демографию», изданных в Западной Европе в 60 – 70-е гг.

Наиболее интенсивно историко-демографические исследования развернулись во Франции, прежде всего, очевидно, из-за проблемы крайне низкой рождаемости, встревожившей общественность. С 50-х гг. подобные работы стали интенсивно разворачиваться и в других западноевропейских странах, что тоже стимулировалось снижением численности населения в них и его увеличением в слаборазвитых государствах. Как видно, развитие исторической демографии стимулировалось стремлением найти в истории объяснение современных демографических процессов на Западе с помощью изучения «доиндустриальных обществ».

Другим важным стимулом историко-демографических исследований стало усиление внимания мирового сообщества к глобальным экономическим и социальным изменениям, непосредственно связанным с демографическими процессами. Для этого потребовалась опора на конкретно-исторический материал о развитии народонаселения в прошлом.

Подъем историко-демографических исследований был связан также с успехами в развитии демографического анализа, совершенствованием методик. Ученые научились так моделировать демографические процессы, что стало возможным их изучать и по отрывочным, неполным данным. Все указанное породило своеобразный бум в историко-демографических исследованиях на Западе в 60 – 70-е гг.

Наряду с традиционными исследованиями о народонаселении в отдельных странах и регионах, особенно с эпохи появления статистики, с XVII – XVIII вв., появились и новые направления. Наибольшее число работ было посвящено восстановлению истории семей с помощью особого метода, разработанного во второй половине 60-х гг. В основе этого метода – тщательное изучение в архивах (особенно местных) материалов об отдельных семьях, родах, династиях. Одним из создателей метода был французский исследователь Ф.Ариес, впервые применивший его в «Истории французского населения и его отношения к жизни в XVIII в.», изданной в 1948 г. Этот метод позволил во многом по-новому взглянуть не только на историю семьи, но и на ее внутренний мир в наше время, в частности, на представления о рождаемости. С середины 60-х гг. в рамках данного метода изучаются домохозяйства, отношения взрослых и детей.

С работ бельгийца Р.Молса в середине 50-х гг. начались исследования по истории населения городов, главным образом в Западной Европе. Тогда же появляются основанные на современной методике работы по истории населения Земли. Ряд изданий выдержала опубликованная тогда монография западногерманских ученых Э. Кирстена, Э. Бухгольца и В.Кельмана «Территория и население в мировой истории». Уже упоминавшийся Рейнер и А. Арменго во Франции рассмотрели первобытную демографию в монографии «Всеобщая история мирового населения». В 1970 г. была опубликована книга П.Гийома и Ж.Пуату «Историческая демография» с очерком истории народонаселения XVII – XX вв. В разных странах все больше появляется статей по рассматриваемой проблематике.

Нарастание исследований потребовало международной консолидации, и происходивший в 1960г. в Стокгольме XI Международный конгресс исторических наук признал необходимость создания Международной комиссии по исторической демографии. В 1963 г. в Льеже был проведен первый историко-демографический коллоквиум. Тогда же в Париже по инициативе Рейнара было создано Общество исторической демографии, в которое во второй половине 70-х гг. входило около 400 ученых 30 стран. С 1964 г. в Париже стал издаваться ежегодник по исторической демографии. Вскоре и в других странах создаются общества изучающих историческую демографию. К середине 70-х гг. только в Европе насчитывалось 24 центра и группы по изучению исторической демографии и 15 центров находились вне Европы.

В 70 – 80-е гг. в США большое внимание уделяется истории поколений, семей, жизненных путей и т.п. Создан ряд историко-демо­графических центров во многих университетах. В 1980 г. из 295 исторических факультетов американских университетов 152 имели учебные курсы по истории женщин, 7 – по истории семьи, 43 – по исторической демографии в целом. Как видно, в отличие от европейских коллег, обращавших основное внимание на проблему трудовых ресурсов семьи и передачу собственности от поколений к поколениям, в США изучались прежде всего вопросы родительства, воспитания детей, экономические основы функционирования семьи.

Уже отмеченное обращение историко-демографов к древним эпохам привело их к археологическим и палеоантропологическим источникам, что способствовало становлению палеодемографии. Здесь прежде всего следует отметить достижения американцев. В 1960 г. В.Хауэлл опубликовал работы по оценке численности населения по данным археологии и костных останков, а Е.Диви попытался рассчитать эту численность для всей человеческой ойкумены эпохи палеолита. Затем появились и другие работы по палеографии. И хотя по сравнению с наивными рассуждениями XVIII в. и отдельными исследованиями конца XIX в. эти работы опирались на более полные данные и современные методики, подсчеты все равно приходилось вести по косвенным данным, что вызывает дискуссии среди специалистов.

В странах Центральной Европы активизация историко-демогра­фических исследований началась с конца 50-х гг. Там помимо конкретных исследований появилась и теоретическая литература, а также периодические издания по нашему предмету. Особенно этим отличалась Чехословакия, где сложилась устойчивая традиция междисциплинарных связей различных исторических отраслей. Там же в начале 80-х гг. историческая демография была введена в качестве специальной дисциплины в высшие учебные заведения.

Историческая демография в СССР долгое время официально не отделялась от общей демографии. Хотя уже с конца 20-х гг. появилось несколько типично историко-демографических работ: «Смертность в России и на Украине в конце XIX в.» (М.В. Птуха), «Динамика наро­донаселения СССР за 80 лет» (Е.З.Волков). Но затем по отечественной демографии до 50-х гг. ничего существенного не издавалось. В 30-е гг. в борьбе за «чистоту» мировоззрения демографы в СССР были обвинены в преувеличении роли своей науки и в 1934 г власти закрыли Демографический институт АН СССР в Ленинграде. Спустя 4 года был закрыт аналогичный институт на Украине. Демографические исследования замерли почти на 30 лет. Среди причин гонений на демографов было и то, что они изучали продолжительность жизни, семейные отношения, воспроизводство, что не соответствовало тогдашним идеологическим установкам – оправданию человеческих жертв в борьбе за социализм, самопожертвования, пренебрежения здоровьем и личными интересами ради достижения общей цели. Интимные отношения, как и в средние века, выводились за рамки общественных и человеческих интересов. На затухании демографических исследований сказалось и засекречивание статистики (итоги предвоенной переписи вообще были аннулированы с репрессиями против ее организаторов).

Исключение в те годы составили лишь работы по зарубежной демографии. Среди них – книга П.И.Куркина о смертности и рождаемости в зарубежной Европе XIX – начала XX в. и Б.Ц.Урланиса об истории американской демографической статистики. Но наиболее значимой стала изданная в 1941 г. монография Урланиса «Рост населения в Европе. Опыт исчисления». Впервые в советской литературе в ней был рассмотрен период от XI в. до 1940 г. Развитие демографических процессов также впервые было сопоставлено с изменениями в способах производства, со сменой общественно-экономических формаций, то есть с марксистской концепцией истории. В этом – сильная и слабая сторона этой книги, как, впрочем, и всех советских общественных наук. Выделение социально-экономического аспекта в демографическом развитии было важным, тем более, что западные демографы часто не уделяли этому должного внимания. Но придание ему решающего значения тоже приводило к односторонности, которая стала преодолеваться только теперь, в иных исторических условиях. Но по фактическому материалу работа Урланиса сохранила свое значение и поныне, ибо остается пока единственной подобного рода книгой на русском языке.

Как и в остальной Европе, активизация историко-демографических исследований отмечается в СССР после Второй мировой войны. В конце 40 – начале 50-х гг. было опубликовано несколько исследований о демографических процессах на территории СССР XIX – начала XX в. Основное внимание уделялось динамике численности населения и влияющих на нее процессов. Во второй половине 50-х гг. появляются исследования по исторической демографии Европы и мира в целом. Особое внимание уделялось влиянию войн на демографические процессы. Среди обобщающих исследований на эту тему следует указать на монографию Урланиса «Войны и народонаселение Европы» (1960 г.), охватывавшую XVII – XX вв., и исследование М.С.Авербуха «Войны и народонаселение в докапиталистических обществах» (1970 г.).

Но в целом объем историко-демографических исследований в СССР 50 – 60-х гг. еще был явно недостаточным, ибо оставались неизученными многие проблемы демографии прошлого. В первую очередь это связано с недостаточным развитием в советской исторической науке направлений, связанных с изучением психофизических сторон жизни людей в прошлом, их повседневного поведения, которые, как отмечалось, тесно связаны с семейно-брачными отношениями, активно изучавшимися западной исторической демографией. Впрочем, и в последующее время этот недостаток сохранился. Слабое внимание к исторической демографии сказалось и на том, что первый учебник по рассматриваемой дисциплине был издан в Москве только в 1989 г., но страдает все теми же недостатками.

Впрочем, статистическим вопросам, динамике народонаселения посвящался ряд исследований. Инициативу в таких работах проявили историки, которые все чаще использовали статистические данные для изучения размещения населения и миграционных потоков, социального состава, этнических процессов, особенно в расселении русских на так называемые окраины, особенно – в Сибирь. Преимущественно изучаются последние 2 столетия. Среди таких работ прежде всего следует отметить книгу одного из ведущих историко-демографов России Я.Е.Водарского «Население России за 400 лет (XVI – начало XX в.)» (1973 г.). В ней рассмотрены взаимосвязи территории и населения, социальный состав жителей и их размещение. Но демографические сведения, ценные сами по себе, в этой и других тогдашних работах рассматриваются как вспо­могательные для исторических исследований.

На однобокость такого подхода было обращено внимание на первом Всесоюзном семинаре по исторической демографии в Таллинне (1974 г.). Затем такие семинары стали регулярными. Собиравшие и историков, и демографов, они способствовали «притирке» интересов тех или других, расширению и углублению тематики исследований. Больше появляется работ по советскому периоду. Но они ограничивались как закрытостью многих документов для широкого использования, так и определенными идеологическими рамками: все исследователи должны были априори доказывать успехи социализма; негативные явления советской жизни игнорировались. Поэтому работы по исторической демографии советского общества часто носили не столько научный, сколько пропагандистский характер, что, впрочем, было характерно для практически всех исследований по советскому обществу. Тем не менее, при обращениях к более ранним эпохам научный уровень исследований становился выше, т.к. исследования адекватнее отражали историю. Под влиянием тенденций развития мировой историко-демографической науки советские исследователи обращались не только к общей статистике численности населения и отдельных его групп, но также анализировали половозрастную структуру, семью и брак, типы воспроизводства и т.д.

Особенностью 70 – 80-х гг. стало обращение исследователей к XVII – первой половине XIX в. из-за открытия новых документов этого времени. Зато уменьшилось количество работ по второй половине XIX – началу XX в.

В 70-е гг. статьей патриарха сибирской археологии А.П.Окладникова начались палеодемографические исследования в СССР.

Из бывших советских республик наиболее интенсивно историко-демографические исследования велись в Украине и Эстонии. В последней применялись западные методики изучения истории семей. Этому способствовала, пожалуй, лучшая в бывшем СССР сохранность источников – наличие матричных книг с XVII в. Западные методики также применялись в исследованиях на зарубежной истории. Это относится прежде всего к историкам-медиевистам, широко использовавшим с конца 60-х гг. в своих работах демографические данные и методы.

В Беларуси историко-демографические исследования не получили пока значительного распространения. В 20-е гг. к этой тематике обращался М.В.Довнар-Запольский в книге «Народное хозяйство Белоруссии, 1861 – 1914 гг.» (1929 г.), в 60-е гг. – Н.Н.Улащик («Предпосылки крестьянской реформы 1861 г. в Литве и Западной Белоруссии»). Отдельные статистические данные XVII – XVIII вв. использовали историки в последующие годы. Уже в наше время весьма красноречивыми данными об убыли населения Беларуси в войне середины XVII в. между Россией и Речью Посполитой воспользовался Г. Саганович. Но специальные историко-демографические исследования на белорусском материале еще очень малочисленны.

Общим для развития советской исторической демографии (и эти тенденции пока сохраняются) было, как видно, лидерство историков, в отличие от дореволюционной России и Запада. Очевидно, это связано со слабым развитием статистики, социальной психологии и вообще наук о конкретном человеке, что уже отмечалось. Для исторической демографии это имеет отрицательные последствия – нехватку профессиональных демографов. Лишь в 80-е гг. были созданы сначала комиссия, затем и Научный совет по исторической демографии и исторической географии. Но до создания региональных, а теперь – национальных центров дело еще не дошло.

Теперь, после общего обзора исторической демографии, перейдем к ознакомлению с ее основными достижениями. Учитывая историческую подготовку читателей, представляемые материалы сгруппированы на основе общеисторической периодизации.

Л Е К Ц И Я ІІ