2014-02-13
1625
выглядит следующим образом (в млн. человек и % прироста):
| Регионы | Территория СССР | Зарубежная Европа | Зарубежная Азия | Африка | Северная Америка | Южная Америка | Австралия Океания | Весь мир |
| Годы | ||||||||
| 154 (1,7) | 344 (1,5) | 940 (-0,2) | 101 (2,3) | 79 (2,3) | 7 (1,5) | 1755 (0,6) | ||
| 158 (0,3) | 329 (-0,4) | 966 (0,3) | 141 (0,8) | 117 (1,4) | 91 (1,4) | 9 (1,4) | 1811 (0,3) | |
| 179 (1,25) | 355 (0,3) | 1120 (1,5) | 164 (1,5) | 135 (1,4) | 107 (1,6) | 10 (1,0) | 2070 (0,35) | |
| 195 (0,9) | 380 (0,7) | 1244 (1,6) | 191 (1,5) | 146 (0,8) | 128 (1,8) | 11 (1,0) | 2295 (1,05) | |
| 180 (0,8) | 382 (0,3) | 1368 (0,9) | 219 (1,4) | 166 (1,3) | 164 (2,5) | 12 (1,4) | 2501 (0,85) | |
| 214 (1,75) | 425 (0,8) | 1644 (1,8) | 273 (2,2) | 199 (1,8) | 215 (2,75) | 16 (2,3) | 2986 (1,8) | |
| 243 (1,3) | 459 (0,8) | 2028 (2,1) | 352 (2,6) | 226 (1,3) | 283 (2,8) | 19 (2,0) | 3610 (1,9) | |
| 260 (0,9) | 480 (0,6) | 2323 (1,9) | 425 (2,7) | 242 (0,8) | 338 (2,4) | 23 (1,8) | 4085 (1,75) | |
 Реги-оны
| Территория СССР | Зарубежная Европа | Зарубежная Азия | Африка | Северная Америка | Южная Америка | Австралия Океания | Весь мир |
| Годы | ||||||||
| Прогноз | ||||||||
| Показательно и изменение доли отдельных регионов в общем населении Земли (в %): | ||||||||
| 7,9 | 17,8 | 57,3 | 7,8 | 4,9 | 3,9 | 0,4 | ||
| 7,2 | 15,7 | 54,7 | 8,7 | 6,6 | 6,6 | 0,5 | ||
| 6,4 | 11,7 | 56,9 | 10,4 | 5,9 | 8,2 | 0,5 |
Прежде всего бросается в глаза нарастание прироста численности населения, неизвестное в прошлом и едва ли ожидающееся в будущем. Бурный рост населения стал фиксироваться в 50-е гг. и в первой половине 60-х гг. он достиг максимума, а затем стал снижаться. По мнению экспертов, тенденция к снижению темпов роста населения сохранится и в будущем его численность стабилизируется на уровне 11 – 12 млрд. человек.
Среднегодовые темпы роста населения мира
(Расчет ООН 1982 г.).
Но в разных регионах мира, как видно, темпы роста населения были различными. В экономически развитых странах среднегодовой показатель роста составлял 0,64% (самый низкий – в Западной Европе – 0,33%). В странах так называемого «Третьего мира» он был более чем в 3 раза выше: в среднем – 2,02% (самый высокий – в Африке – 3,01%).
Особых комментариев требуют данные по СССР. Людские потери от Первой мировой и Гражданской войн составили 20 млн. человек. Этим данным можно доверять. Затем начался компенсаторный рост рождаемости, достигший почти довоенного уровня (45,5%) к 1926 г. – 44,7% и таковым оставался до 1928 г., затем стал снижаться и эта тенденция сохранилась до сего времени. Но дальнейшая статистика, как известно, стала весьма лукавой, скрывала человеческие потери годов коллективизации и репрессий. Потом потери Великой Отечественной войны. Сначала Сталин директивно установил цифру в 20 млн. погибших, теперь принято число в 27 млн. Окончательны ли эти данные? Ведь пишут и о 40 млн. потерь. Если обратиться к методике подсчета, то суть такова. Потери вооруженных сил СССР составили 8668 тыс. человек. Остальные, примерно 18330 тыс. – мирные жители. Из них около 8,5 млн. – погибло на оккупированных и прифронтовых территориях. Еще 2 млн. погибло на принудительных работах в Германии. 7,5 млн. было уничтожено гитлеровцами в ходе репрессий (расстрелы, концлагеря, гетто, тюрьмы). Но ведь были еще и косвенные потери: умершие от ухудшения условий жизни, плохого медобслуживания, нервных стрессов, снижения рождаемости (на 30 – 50% от довоенного уровня) – всего 22 – 23 млн. человек. Эти потери в советской демографической статистике обычно не учитываются. Но современные демографические методики требуют такого учета. Вот и получается, что совокупные (общие) прямые и косвенные потери населения СССР в Великой Отечественной войне – 48 – 50 млн. человек! Так или иначе, довоенная численность населения в стране была восстановлена только в середине 50-х гг., а в Беларуси – только в 70-е годы.
Кстати, в соответствии с указанной методикой к потерям в Гражданской войне следует отнести и бегство из России около 3-х млн. человек (причем наиболее образованных).
Первое заметное снижение прироста населения в Советском Союзе началось в 30-е гг. Здесь сказалась и быстрая урбанизация, индустриализация с переходом на современный европейский демографический тип воспроизводства и брака. Но насколько на эти, в общем-то естественные процессы повлияли репрессии 30 – начала 50-х годов?
Следующим резким спадом естественного прироста стала вторая половина 60-х гг. и достигнутый к 70-м годам коэффициент рождаемости вышел на современный уровень. При отсутствии резких политических потрясений в то время именно 60 – 70-е гг., таким образом, можно считать временем массового распространения европейской модели демографического поведения на большей части территории СССР.
На демографической ситуации в Зарубежной Европе тоже отразились потери Первой мировой войны. Вторая мировая повлияла даже не столь катастрофично (см. график на С. 93). В межвоенные и послевоенные годы прирост был минимальным, что, пока не привыкли, порождало драматические комментарии. Так, во Франции на каждую женщину в 80-е гг. приходилось только 1,3 ребенка, что прогнозируют, приведет к сокращению там населения с 61 до 27 млн. к 2050 г. Близкая ситуация – и в других странах Западной Европы. Отсюда прогноз демографического развития – застой и старение. А ведь численное увеличение стариков из-за роста продолжительности жизни и уменьшения рождаемости приводит к значительной нагрузке на молодежь и людей среднего возраста, то есть на основную массу работающих. В последнее время к этим проблемам подошла и Северная Америка. Очевидно, эта проблема может решаться только за счет повышения производительности труда, развития новых технологий. Но 90-е годы показали, что и здесь есть определенные пределы – экологические возможности природы, ибо современные технологии уже превысили способность окружающей среды к «перевариванию» техногенных отходов современной цивилизации. Оптимистические прогнозы теперь ориентируются только на науку.
Но не меньше проблем и в тех регионах и странах, где с соотношением возрастных групп и ростом населения пока все в порядке. Именно рост населения и создал там демографические, продовольственные и социальные проблемы. Азия после катастрофических эпидемий и продовольственных кризисов начала XX в. переживает постепенное падение смертности, что особенно проявилось в 60 – 70-е гг. в условиях обретения стабильности многими новыми независимыми государствами. Темпы годового прироста населения к этому времени удвоились и превысили 2%. Это был азиатский демографический бум 70-х годов. В большинстве азиатских стран и теперь естественный прирост превышает 2% в год, а у арабов он более 3%. Более низкий прирост на Дальнем Востоке – в Японии (не более 1% в год). В Китае в последние десятилетия вследствие активной демографической политики (под лозунгом «Одна семья – один ребенок») прирост резко снижен. Менее успешно процесс снижения рождаемости осуществляется в Индии.
По нарастающей идет прирост населения в Африке. До стабилизации темпов прироста, не говоря уже о его снижении, там еще далеко, что при крайне низком экономическом и культурном уровне порождает состояние перманентного кризиса из-за нехватки прежде всего продовольствия. Традиционный же способ естественной регуляции численности населения за счет роста смертности (особенно детской) цивилизованное мировое сообщество старается не допускать.
Показатели по Северной Америке некорректны из-за продолжающейся массовой эмиграции. Только за 1900 – 1930 гг. в США прибыло 18,6 млн. человек. То же отчасти относится и к Латинской Америке. В результате резкого снижения смертности в 50-е годы Латинская Америка вышла на первое место в мире по приросту населения. Но в 70-е годы началось падение рождаемости, что снизило темпы прироста, то есть начался массовый переход к европейскому типу демографического поведения.
 |
В целом, максимальный рост населения за всю историю человечества – это «демографический взрыв» 50 – 60-х годов. Затем началось снижение и, вероятно, выравнивание демографических процессов. Наивысшего пика роста населения в XX в. первоначально достигла Латинская Америка как более экономически развитая по сравнению с Африкой и большинством стран Азии. Затем пик роста был достигнут в Азии, Африке, где и теперь сохраняются резервы для снижения смертности. Значит, там еще есть условия для высоких темпов роста населения. Развитые же страны переходят к простому воспроизводству населения, что ведет к стабилизации его численности. Об этом свидетельствует то, что низшую границу прироста населения (15 рождений на 1000 человек) уже перешагнули или приблизились к ним Западная Европа, США и Канада.
Рассмотренные процессы отразились и на бытовом росте продолжительности жизни. В Англии, например, в 1908 г. длительность жизни составляла 50 лет, в 1935 г. – уже 60 лет, в 70-е годы – 70 лет. Теперь наивысшая средняя продолжительность жизни регистрируется в Швейцарии – 75 лет и в Японии – 76 лет. В целом по Западной Европе и США ситуация такова:
| 1900 г. – 50,5 года | 1930 г. – 61,7 г. | 1960 г. – 72,0 г. | . |
| 1900 г.– 50,5 г. | 1940 г. – 64,6 г. | 1965 г. – 72,3 г. | |
| 1910 г. – 54,3 г. | 1950 г. – 69,8 г | 1997 г. – 75,5 г. | |
| 1920 г. – 58,3 г. |
Данные о продолжительности жизни на территории СССР:
| годы | муж. | жен. | в среднем |
| 1938 – 1939 | 44 года | 50 лет | 47 лет |
| 1955 – 1956 | |||
| 1970 – 1977 | |||
| 1984 – 1986 | |||
| 65 (данные по России). |
Данные по отдельным странам Африки (обобщенных сведений нет из-за отсутствия статистики по многим регионам):
Египет
1936 – 1938 гг. – 35,6 лет
1960 – 52,7 года, в том числе муж. – 51,6 лет,
жен. – 53,8 лет.
Габон Марокко
1960 – 1961 гг. – 37 лет 49,6 лет
Данные по Азии:
| Индия | Шри Ланка | Малайзия |
| 1941 – 1950 гг. – 32,4 г. | ||
| 1955 – 1958 – 45,9 г. (город. жители) | 55 – 59 | 49,6 |
Из приведенных данных, естественно, бросается в глаза обратная общемировой тенденция снижения длительности жизни в СССР, зафиксированная уже с начала 80-х годов. Социально-экономический кризис в странах постсоветского пространства 90-х годов ощутил у нас едва ли не каждый и его влияние на демографические процессы понятно и без комментариев. А вот сокращение продолжительности жизни в тогда еще едином Советском Союзе в 80-е годы демонстрирует истоки кризиса конца XX в. Демографическая статистика бесстрастно отражает падение жизненного уровня именно с этого времени, что, естественно, отразило начавшийся уже с начала 80-х годов экономический кризис. Таким образом, бурные события и катаклизмы, начавшиеся на территории СССР в 90-е годы возникли не спонтанно или по чьей-то злой воле, а вызревали постепенно в недрах советского общества. Впрочем, это наблюдение уже выходит за рамки чисто демографических проблем, но демонстрирует значение демографических данных для изучения широкого спектра общественных явлений.
Среди демографических факторов современности еще более, чем в прошлом, играют роль миграции. Наибольшее количество эмигрантов, особенно в первой половине XX в., приходилось на Великобританию (впрочем, как и в XIX в.). Но теперь больше выезжало не в США, а в бывшие британские колонии: за 1913 – 1935 гг. в Канаду выехало 36,2%, в США – 24,1%, в Австралию – 21,6%, Британскую Южную Африку –, 5,3%, в Индию и на Цейлон – 5%, в прочие британские колонии – 3,9%, в другие страны – 3,9%. Из Германии стали меньше выезжать в США, но резко возрос в первой половине XX в. выезд в Бразилию. Из Италии продолжали более всего выезжать в США, менее – в Латинскую Америку и Африку. Из Скандинавии в основном выезжали в Северную Америку. Особое место в эмиграции до 1940 г. занимали Балканы, откуда ежегодно выезжало до 30 – 40 тыс. человек, но, в значительной степени, – в соседние европейские страны. Это, в основном, была сезонная миграции, (на заработки). Кроме того, много греков и болгар переселилось на Балканы из Малой Азии, а мусульмане – из Европы в Азию. Всего из Европы за первые 40 лет XX в. выехало около 30 млн. человек.
После Второй мировой войны миграция европейцев за океан уменьшилась и составляет в среднем 0,5 млн. в год (с 1946 по 1959 г. – 7,5 млн.). В 60-е годы и этот поток стал сокращаться. Но усилилась внутриконтинентальная миграция, дополненная потоками в Европу из стран Азии и Африки, что составляет важнейшее изменение в международной миграции вообще и отражает, очевидно, расширение территории с высоким и стабильным жизненным уровнем за счет многих европейских стран.
До 60-х годов Азия и, особенно, Африка принимали европейцев. В Африке их накопилось до 6 млн. Много выезжало в соседние страны индейцев и китайцев. Но добротной статистики этого процесса нет. Этот выезд в более бедные страны был связан, очевидно, с избытком работоспособного населения как в европейских метрополиях афро-азиатских колоний, так в Индии и Китае.
С 60-х годов, как отмечалось, миграционные потоки кардинально изменились. Отъезд из тогдашней капиталистической Европы практически прекратился и сменился встречным потоком из Северной Африки, Турции, Кипра, бывших колоний. В более развитые европейские страны активно выезжали также из Италии, Испании, Португалии, Греции, Югославии. Эти процессы отразили известный рост уровня жизни в странах Северо-Западной Европы. Общая численность иностранных рабочих, приехавших в эти страны после Второй мировой войны, составила 30 млн. Но так как значительная их часть после продолжительного пребывания все же возвращались на родину, на 1974 г. в Западной Европе насчитывалось 11 млн. иностранных рабочих. В 80 – 90-е годы среди них в Западной Европе преобладали: в Англии и Франции – выходцы из бывших колоний этих стран, в Германии – турки и выходцы из Югославии, а затем и жители бывших социалистических стран.
Если миграция в Европе носила и носит преимущественно экономический характер, в Азии и Африке она вызывалась политическими проблемами или голодом, то есть была представлена беженцами. Это и палестинцы после арабо-израильской войны 1947 г. (700 тыс.), и 7 млн. беженцев, бросивших родные места после выхода Пакистана из состава Индии. В 1971 г., после отделения Восточного Пакистана (совр. Бангла Деш) свыше 10 млн. западных бенгальцев оказалось в соседних индийских штатах (основная их масса была позднее репатриирована).
Миграция служит основным фактором роста населения в некоторых районах Азии с относительно незначительным коренным населением. Так, более половины из 3-х млн. жителей Гонконга родилось за его пределами. В Кувейте в 1965 г. коренное население составляло лишь 35% всех жителей. Можно отметить и активный миграционный поток из Японии в Бразилию. С конца 60-х годов, после отмены миграционных ограничений, усилился выезд из азиатских стран в США и Канаду. Причем в этом случае, в отличие от традиционной миграции не очень квалифицированной рабочей силы, среди переселенцев все чаще оказывалась интеллектуальная элита стран "Третьего мира", что привело к явлению, известному как "утечка мозгов". В конце XX в. с такой проблемой столкнулись и восточноевропейские страны.
В последние десятилетия миграционные процессы уже не влияют катастрофически на количество населения отдельных стран. Тем более, что наиболее благополучные государства начинают вводить иммиграционные квоты (в середине 90-х годов к этому пришла и главная страна эмигрантов – США). Но в недавнем прошлом эмиграция опустошала целые страны. Классический пример – Ирландия. Со второй половины XIX в. из нее выехало более половины жителей и сейчас там осталось только 3,1 млн., что, кстати, позволяет ей поддерживать достаточно высокий жизненный уровень при весьма ограниченных ресурсах.
Но миграция не только вызывается внешними к демографии (экономическими, политическими, экологическими, этническими) причинами. Миграция и сама может оказывать на них влияние. Для примера обратимся к бывшему СССР. За всю его историю было много переселенческих потоков. В основном они были направлены в Сибирь, Дальний Восток, Северный Кавказ, несколько менее – Среднюю Азию, индустриальные районы Украины и Прибалтики. Население этих территорий росло прежде всего за счет жителей землевладельческих областей Центральной России, отчасти также белорусского и украинского крестьянства. За 1926 – 1939 гг. население Азиатской части СССР выросло на 25,9%, а Европейской части – только на 13,8% (в этих данных едва ли учтены жители ГУЛАГА). На активном переселенческом движении довоенного времени сказались огромные различия в заселенности разных земель. Наивысшая плотность от наименьшей в 1926 г. отличалась в 126 раз, в 1939 г. – уже в 80 раз.
По послевоенной статистике мужчин и женщин в миграционных потоках на территории СССР было поровну (в 1968 – 1969 гг. – 6,9 млн. мужчин и 7 млн. женщин). Но были региональные различия. Наибольший удельный вес мужской миграции приходился на Среднюю Азию, Казахстан, Азербайджан, то есть на области с традиционной низкой подвижностью коренного населения и избытком трудовых ресурсов. Такая миграция носила, в основном, временный характер. Заработав, молодежь возвращалась домой, обзаводилась семьями и на их места отправлялись новые молодые. В последнее время, при нарастании безработицы, среди таких мигрантов все больше становилось и отцов семейств, тем более не рассчитывающих (в основном) оседать на новых местах. Речь, безусловно, не идет о беженцах из "горячих точек". В Грузии соотношение полов среди мигрантов было одинаковым. Женщины преобладали среди мигрантов из России, Украины, Беларуси, Молдовы, Литвы, Эстонии, Армении и Киргизии.
При анализе миграции учитывается и устойчивость оседания переселенцев на новых местах. Меньше всего оседало мигрантов из Туркмении, Узбекистана, Киргизии (менее 50%).
Ближе к концу XX в. отмечен спад миграционной активности среди жителей Беларуси и Украины. А латыши и эстонцы вообще не были склонны уезжать со своей родины. И в целом, уже с 70-х годов отмечено замедление миграционной активности на территории СССР. А уже с 60-х годов отмечен отток населения из восточных районов, даже в места с избытком трудовых ресурсов, из-за чего в 80-е годы остро встал вопрос о новом заселении Дальнего Востока.
Нежелательные демографические тенденции в 70-е годы регулировались типичными для того времени методами: ограничением свободы передвижения (закрытия для прописки почти всех городов на западе СССР), борьбой с "летунами", часто менявшими место работы и другими аналогичными методами, нарушавшими гражданские права на свободу выбора места жительства. В этом – демографическое отражение того общественного кризиса 70 – 80-х годов, который мягко назывался "застой".
Среди итогов миграций в СССР следует прежде всего выделить "великое переселение народов" из деревень в города. С 1926 г. (первая полная перепись в СССР) по 1970 г. население городов выросло на 100 млн. человек и 57% этого прироста пришлось на миграцию из деревни. Затем эта волна стала постепенно спадать, что было связано с завершением бурной индустриализации большинства регионов. Позже всего это произошло в Беларуси, которая в 1970 г. обогнала Россию по темпам урбанизации (из каждой 1000 сельских жителей в города выбыло 26 человек).
А самый низкий показатель тогда был в Туркмении (4 человека из тысячи).
Все приведенные данные представляют интересную пищу для размышлений о том, как мы пришли к нашим нынешним проблемам. Но объективная оценка произошедшего теперь едва ли возможна – это дело будущего.
Как отмечалось, глобальный "демографический взрыв" 50 – 60-х гг. в решающей степени определялся повсеместным падением уровня смертности, что впервые на Земле произошло в таком массовом масштабе. Но и это явление не было однозначно прямолинейным. В определенное время, когда рост населения привел к значительному общему его старению, снижение смертности тоже замедляется, а порой и приостанавливается. То есть демографическим процессам присуща саморегуляция на каждом историческом этапе развития человечества. Эта саморегуляция не допускает крайностей как в росте, так и в падении численности населения, если, конечно, не вмешиваются внешние причины (войны, катастрофы).
Можно отметить, что коэффициент смертности в развитых и развивающихся странах теперь весьма близок: 9,6% – в развитых и 11,0% – в развивающихся. Это в значительной мере объясняется различиями демографических структур в этих группах стран. В отличие от развитых, в населении развивающихся стран большую долю составляют дети и молодые, что "амортизирует" показатель смертности, снижает его. Этим объясняется примерное равенство коэффициентов смертности в Азии (10,2%) и Европы (10,7%), еще ниже он в современной Латинской Америке (8,2%). Действительную оценку смертности дает показатель средней продолжительности жизни. В экономически развитых странах в 1980 – 1985 гг. он составлял 70,6 лет, в развивающихся – 56,6 лет.
В СССР резкое снижение смертности наблюдалось в 50-е годы, когда коэффициент смертности снизился более чем в 1,5 раза (с 18% до 9,7%). Затем этот коэффициент стабилизировался на уровне в 2 – 2,5 раза ниже довоенного.
Кстати, именно с позиций соотношения рождаемости и смертности становятся понятными основные составляющие "демографического взрыва" 50 – 60-х гг. Беспрецедентный рост населения был вызван тем, что в развивающихся странах был достигнут уровень смертности, присущий развитым государствам начала XX в., а рождаемость там осталась на уровне XVII в. в Европе. И это при том, что по производительности труда и доходу на душу населения, по урожайности сельскохозяйственных культур и продуктивности скота, по грамотности населения и вообще культурному уровню большинство народов в развивающихся странах живет (по европейским меркам) примерно в XIX в., если не в более раннее время.
Быстрое снижение смертности в XX в., благодаря прогрессу медицины и социальной гигиены, привело к изменениям статистики причин смертности. Так, еще в 1926 г. в СССР преобладала смертность от туберкулеза, инфекционных, желудочно-кишечных заболеваний. И лишь 15 – 17% умирало от так называемых болезней пожилых: сердечно-сосудистых, рака и т.п. Уменьшение смертности и связанное с этим старение населения в странах современного демографического типа увеличивало смертность именно от сердечно-сосудистых болезней, свойственных людям пожилого возраста, а также профессиональных болезней и производственного травматизма.
В странах же "Третьего мира" положение осталось прежним и даже обострилось. В ряде стран рост населения стал опережать рост производства продуктов питания. В итоге от голода в 60-е годы страдало до 60% населения этих стран, что явилось причиной около половины всех смертей там. В 70 – 80-е гг. продовольственные проблемы стали решаться в ходе так называемой "зеленой революции", которая благодаря новым технологиям и агроприемам позволила резко поднять урожайность в этих странах. Но с начала 90-х годов отмечено замедление роста урожайности, и она стала вновь отставать от роста населения. Как отмечал английский журнал "Экономист", " Мальтус смеется в своей могиле", ибо его предсказание о грядущем голоде из-за переизбытка людей и отставания сельскохозяйственного производства сбываются, что подчеркивают неомальтузианцы. Остается надеяться, что современная цивилизация преодолеет и эту проблему. Но пока она есть. Тем более что успехи медицины в "Третьем мире" уменьшили смертность, в первую очередь от карантинных болезней: чумы, холеры, оспы, тифа. И если в начале XX в. в Индии от чумы умирало ежегодно 400 – 500 тыс. человек, то в начале 60-х годов во всем мире регистрировалось менее полутора тысяч случаев этой болезни.
Но борьба со смертью в этих странах наталкивается на живучесть многих традиций и предрассудков. Патриархальный консерватизм, слепое следование религиозным канонам, неверие в человеческие возможности и, отсюда, пассивность в борьбе со смертью, сохранение многих вредных для человека обычаев – все это свойственно странам с традиционным типом демографического поведения. Даже если где-то и соблюдали гигиенические нормы, то не потому, что знали об их пользе, а только из-за религиозных предписаний или обычаев. Размывание этих норм в урбанизированной среде части афро-азиатского общества разрушало и гигиенические навыки, ибо нормы цивилизованного поведения еще не успевали прививаться.
В общем, современная структура причин смерти населения стран "Третьего мира" многими чертами напоминает ту переходную структуру, которая была характерна для развитых европейских государств на рубеже XIX – XX вв. Если в Англии и США из каждых 1000 новорожденных 700 и более имеет шансы умереть от сердечно-сосудистых заболеваний, то есть болезней пожилых, то в Таиланде таких набирается лишь 70 из 1000. Соответственно увеличивается риск смерти от болезней, поражавших детей и молодежь. Например, из 112,2 тыс. людей, умерших в Мексике в 1970г. от инфекционных и паразитарных болезней, 40,3% умерло в возрасте до 1 года, 29% – в возрасте от 1 до 4 лет и еще 12,8% – от 5 до 34 лет. То есть до 35 лет умерло 82,1% от всех умерших по названной причине. А из 69,5 тыс. умерших от сердечно-сосудистых заболеваний и рака в возрасте до 35 лет умерло лишь 12,7%.
В последние десятилетия, однако, порог смертности стал повышаться и в развивающихся странах. Но там данное явление – только начало перехода к современному типу смертности. В Индии, Индонезии, Бирме средняя продолжительность жизни составляет менее 50 лет, а в ряде стран Африки (Заир, Эфиопия, Нигерия) этот показатель еще не достиг и 40 лет.
Итак, за 150 – 200 лет смертность населения значительной части земного шара отступила на 35 – 40 лет (настолько повысилась средняя продолжительность жизни). Конечно, и сегодня даже в экономически развитых странах есть люди, умирающие от тех же причин, что и жители Древнего Египта, античные греки или римляне. И сегодня есть младенцы, живущие не более нескольких дней или часов. Но смертность как явление, присущее всему человечеству, сегодня уже не та. В результате резко возросшего контроля над враждебными здоровью и жизни человека факторами биологической и социальной среды подавляющее большинство людей стало умирать не от тех причин и не в том возрасте, как прежде. Средняя продолжительность жизни увеличилась более чем вдвое. Старый тип смертности повсеместно отступает. В Европе этот процесс, наряду со снижением рождаемости, привел, как отмечалось, к старению населения, что увеличивает и нагрузку на более молодых. Например, в Англии расходы на одного ребенка в начале 50-х годов составили около 35 фунтов стерлингов в год, а на пожилого – около 70 фунтов. То есть старение населения требует определенной переориентации социальной сферы, что возможно лишь в экономически благополучном обществе.
Как уже отмечалось, старение населения связано и с сокращением рождаемости. В странах Западной Европы двумя мировыми войнами коэффициент рождаемости неуклонно снижался:
| Страна | 1925 – 1929 | 1930 – 1934 | 1935 –1939 | 1940 – 1941 гг. |
| Бельгия | 13,9 | 17,6 | 15,5 | 13,8 |
| Франция | 13,5 | 17,2 | 15,1 | 14,7 |
| Германия | 19,1 | 16,3 | 19,4 | 17,4 |
| Англия | 17,6 | 15,8 | 15,9 | 15,9 |
| Нидерланды | 23,4 | 21,7 | 20,3 | 21,8 |
| Италия | 27,2 | 24,5 | 23,2 | 20,7 |
Показательно резкое падение рождаемости в ряде стран в период катастрофического кризиса 1929 – 1933 гг. Особенно оно было ощутимо в Германии, что характеризует драматизм эпохи прихода к власти Гитлера. Такая ситуация стимулировала активную демографическую политику, которая наиболее интенсивно велась в фашистских Германии и Италии из-за нацеленности на агрессивную внешнюю политику и, отсюда – потребности в "пушечном мясе". В Италии эта политика заключалась в стимулировании браков и рождаемости, запрете абортов, ограничении выезда из страны. В Германии были не только запрещены аборты, но и продажа противозачаточных средств. Вступающим в брак давались займы. Женщинам ограничивали возможности для работы и учебы, ориентируя на выполнение только материнских функций. В годы войны в Германии пропагандировались и случайные половые связи, поощрялись внебрачные беременности, особенно от солдат-отпускников. В отличие от Италии, где подобная практика в целом закончилась провалом, в дисциплинированной Германии рождаемость несколько поднялась. Но решающую роль в этом, по-видимому, сыграли стабилизация после кризиса 1929 – 1933 гг. и перевод экономики на военные рельсы, что увеличивало число рабочих мест.
После Второй мировой войны поначалу картина несколько изменилась. Отмечается компенсаторный рост рождаемости после военных потерь. Но уже с середины 50-х годов наблюдается восстановление тенденции снижения рождаемости:
| Страна | 1950 г. | 1955 г. | 1960 г. | 1965 г. | 1969 г. |
| Бельгия | 16,9 | 16,8 | 16,9 | 16,4 | 14,6 |
| Франция | 20,6 | 18,5 | 17,9 | 17,6 | 16,7 |
| Италия | 19,6 | 18,0 | 18,3 | 19,2 | 17,6 |
| Нидерланды | 22,7 | 21,3 | 20,8 | 19,9 | 19,2 |
| ФРГ | 16,5 | 16,0 | 17,8 | 17,9 | 15,0 |
| Англия | 16,3 | 15,5 | 17,5 | 18,3 | 16,6 |
| Швеция | 16,4 | 14,8 | 13,7 | 15,9 | 13,5 |
В середине 60-х годов западноевропейский тип рождаемости докатился до тогдашних социалистических стран. При этом самая низкая рождаемость оказалась в Венгрии, где практически прекратился рост населения. Но в Юго-Восточной Европе все оставалось по-прежнему; наибольший прирост населения был отмечен в Румынии.
В США, в целом, при преобладании европейского типа брачности и рождаемости, из-за пестроты этнического состава населения сохранился и традиционный тип (у негров, выходцев из Латинской Америки и стран "Третьего мира"). Американским демографам удалось проследить концессиональные различия в рождаемости. Женщины-католички в 40-е годы имели в среднем 3,4 ребенка, протестантки – 2,9, что, очевидно, было связано с запретом в католичестве регулировать рождаемость, тогда как в протестантизме разрешается применение противозачаточных средств. Наименьшее число детей американцы отметили тогда в еврейских семьях – 2,4. В 60-е годы американцы проследили связь рождаемости с образовательным уровнем. У белых женщин, не имевших образования, по сравнению с женщинами, имевшими 12 лет учебы в школе, количество детей выше примерно в 2 раза (такое же, кстати, соотношение было зафиксировано и в Малайе). Сельские женщины в современных США рожают в 1,5 раза больше горожанок (в СССР в 1965 г. этот же показатель составил 1,3).
В СССР уровень рождаемости до начала 60-х годов был довольно высоким, в среднем – 25 – 26%. Но с 1963 г. он стал резко снижаться, особенно в западных областях, раньше воспринявших европейский тип брачности. В Восточной Прибалтике этот тип появился уже в середине 30-х годов. Именно к этому времени рост коренного населения в Прибалтийских республиках практически прекратился, что стало одной из причин нынешнего отношения коренного населения стран Балтии к переселенцам.
После 1969 г. рождаемость по СССР в целом перестала падать и с тех пор почти не менялась. Лишь в 90-е годы отмечено ее падение, вызванное, очевидно, социально-экономическим кризисом:
Коэффициент рождаемости и смертности в СССР:
Годы На 1000 человек Умерло детей до 1 года
родилось умерло на 1000 родившихся
1926 44,0 20,3 174
1928 44,0 23,3 182
1937 38,7 18,9 170
1939 36,5 17,3 167
1940 31,5 18,0 182
1950 26,7 9,7 81
1960 24,9 7,1 35
1970 17,4 8,2 25
1975 18,1 9,3 28
1980 18,3 10,3?
1985 19,4 10,6 26
Динамика прироста населения в России:
1960 г. + 15,8% 1975 г. + 5,9% 1990 г. + 2,2% 1993 г. –5,1%
1965 г. + 8,1% 1980 г. + 4,9% 1991 г. + 0,7% 1994 г. –6,2%
1970 г. + 5,9% 1985 г. + 5,3% 1992 г. –1,5% 1995 г. –5,3%
И, наконец, в 1996 г. при 533,2 тыс. родившихся умерло 933,7 тыс.
чел., а в 1997 г. -"- 533,1 -"- 881,1
Как видно, при сохранении общей отрицательной динамики воспроизводства населения, в 1997 г. отмечено некоторое снижение смертности.
В Беларуси – аналогичная картина:
Годы Родилось Умерло Прирост (уменьшение)населения
1990 142167 109582 + 32585
1996 95798 133422 - 37624
1997 90229 137428 - 47199
Такая драматичная статистика объясняется, однако, не только существующим экономическим и социальным кризисом. В ней отразилось длительное нарастание изменений брачного поведения, что наглядно видно из динамики браков и разводов, показывавшей медленный, но неуклонный отход от традиционной модели семьи: в Беларуси:
Годы Количество браков и разводов на 1000 человек
1940 5,9 0,7
1950 6,9 0,2
1955 11,5 0,3
1960 11,0 0,7
1965 8,2 1,1
1970 9,3 1,9
1975 9,9 2,5
1980 10,1 3,2
1985 9,9 3,1
1990 9,7 3,4
1991 9,2 3,7
1992 7,7 3,9
1993 7,9 4,3
1994 7,3 4,3
1995 7,5 4,1
Такая же тенденция сохраняется (по предварительным данным, в 1996 – 1997 гг.). Как видно, ослабление семьи отмечается уже с 60-х годов. Соответственно, постепенно увеличивается количество матерей-одиночек (с 1970 г. – в 1,8 раза в городе, и в 2,2 раза – в деревне). То есть, падение рождаемости назревало постепенно и было связано прежде всего с распространением европейского типа брачности, а экономическое неблагополучие лишь усугубило эту ситуацию. К тому же в начале 90-х годов в брачный возраст вошли внуки рождавшихся в годы Великой Отечественной войны, когда был, естественно, спад рождаемости. То есть ко всему добавился еще и очередной послевоенный демографический спад.
Кстати, проблемы драматического спада рождаемости свойственны и лидерам современного благополучия. Так, в Швеции в 1977 г. при 91 тыс. родившихся умерло 94 тыс. Как видно, демографическая тенденция имеет свою инерцию, не связанную с сиюминутными жизненными реалиями. Так, вызывая порой драматические коллизии, европейский тип брачности и рождаемости в течение 30 – 60-х годов XX в. распространялся по всем индустриально развитым и близким к ним по уровню развития странам. При этом большинство западноевропейских стран догнали по основным показателям Францию, тогда как в начале XX в. отставали от нее лет на 100. Позднее всех развитых стран на путь снижения рождаемости встала Япония (из-за более поздней индустриализации и особенностей ментальности ее населения). Но в конце 40 – начале 50-х гг. и там наступил перелом – брачная рождаемость стала быстро снижаться, что наглядно видно из статистики изменения рождаемости на 1000 женщин (в возрасте 15 – 49 лет):
1906 – 1915 гг. – 223,4 1950 г. – 172,8
1916 – 1925 гг. – 237,5 1955 г. – 127,3
1926 – 1935 гг. – 197,8 1960 г. – 107,4
Однако, при переходе к европейскому типу семьи отмечены и положительные демографические ситуации: пока поколение прежних, многодетных семей еще в расцвете сил, а детей у них уже меньше, возрастает доля работоспособного населения. В Японии, например, в 1950 г. работоспособное население составило 50 % всех жителей страны, а в 1975 г. работоспособных было уже 60%, что в итоге увеличило доходы на душу населения на 22%.
В этом сказывается еще одна важная специфика демографических процессов. Если они протекают без катаклизмов и внимательно изучаются самим обществом, они как бы дают время адаптироваться к наступающим изменениям, приглушить возможные их отрицательные последствия.
В других странах Азии и Африке (кроме белой популяции в ЮАР) рождаемость остается приблизительно в 3 раза выше общеевропейской. Там сохранились традиции многодетности. Причина – реакция на высокую детскую и общую смертность предшествовавших поколений. Отсюда – стремление иметь побольше детей, чтобы хоть часть из них выжила. Но есть и экономическая причина. Отсталое сельское хозяйство этих стран, в котором занята подавляющая часть населения, не требует сколько-нибудь длительного производственного обучения или какого-либо специального образования. Этим объясняются ранние браки, ибо они позволяют быстро получать добавочные рабочие руки для труда в поле или в домашнем хозяйстве. Особенность аграрной экономики позволяет широко применять детский труд, что тоже способствует сохранению традиции высокойрождаемости. К тому же широкое распространение в Азии и Африке имеют родовые и патриархальные семьи, часто с общим хозяйством. Вступление в брак членов этих семей облегчается тем, что оно не требует наличия у будущего супруга самостоятельного хозяйства или заработка. Эти традиции многодетности поддерживаются общественным мнением, отражаются в нормах морали и закреплены в религиозной догматике.
Сохранение высокого уровня рождаемости в афро-азиатском регионе при снижении уровня смертности потребовало активной демографической политики по сдерживанию роста населения, без чего в ряде случаев невозможно выйти из бедности. Первой страной, официально принявшей политику ограничения рождаемости еще в 1950 г., была Индия. Ее программа включала в себя пропаганду идеи планирования семьи, обучение населения "технике" регулирования рождаемости и научные исследования в этой области. С 1965 г. в стране разрешили стерилизацию. Нередко сторонников такой политики обвиняют в неомальтузианстве. Но сдерживание темпов роста населения там действительно необходимо.
Хотя в Индии эта практика не принесла желаемого эффекта, в 1958 г. началось проведение политики планирования семьи в Пакистане, затем в странах Юго-Восточной Азии. Тогда же началось активное сдерживание рождаемости в Египте, где удалось на протяжении 60-х годов снизить рождаемость с 40% в послевоенные годы до 2,7%.
Успешной эта политика оказалась и в Китае, где упоминавшийся лозунг "Одна семья – один ребенок" сейчас является законом. При рождении второго и последующих детей семьи лишаются ряда льгот. Экономический нажим в тоталитарной стране дает результаты, и эксперты ООН планируют там снижение рождаемости к 2000 г. до 16% в год.
В целом же "цивилизованное" управление рождаемостью через повышение брачного возраста (европейский тип) или через внутрисемейное регулирование для афро-азиатского региона еще встречается в виде исключения. Но сдвиг в этом направлении есть: постепенно разрушается патриархальная замкнутость, невежество, бесправие женщин, допотопность быта, происходит урбанизация, повышается образовательный уровень населения. То есть создаются общесоциальные предпосылки для изменения демографического поведения.
Заключая рассмотрение современного состояния семейных отношений, следует заметить, что уменьшение рождаемости в настоящее время в сочетании с ростом культурного уровня и индивидуального сознания приводит к повышению ценности детей, их места в глазах родителей. В этом – предпосылки дальнейшего демографического развития человечества, когда традиционные побудительные мотивы брачности и воспроизводства изживаются.
С другой стороны, европейский тип брачности изменяет и место женщины в обществе. Рождение детей перестало быть ее главным назначением в жизни. Современные демографические процессы изменили, таким образом, жизненный цикл женщины, создали условия для уравновешивания ее места в обществе по отношению к мужчине. Хотя полного равенства мужчины и женщины нельзя, очевидно, достичь по биологическим причинам.
О тенденциях дальнейшего развития европейского типа брачности можно рассуждать на основе современных тенденций во Франции, уже традиционно опережающей остальные страны в развитии современных демографических процессов. С 1990 по 1993 г. число браков там снизилось на 4%, а за 1994 г. – еще на 6%. Соответственно не только повысился возраст вступления в первый брак (28,7 лет у мужчин и 26,6 – у женщин), но и количество женщин вне брака. Таких до 35 лет во Франции в начале 90-х годов было до 20%, после 40 лет оставалось 15%. При этом число детей, рожденных вне брака в 1993 г. увеличилось в 3 раза. Таковы тенденции.
Итак, в конце XX столетия можно констатировать, что "демографический переход" в развитых странах уже завершился, но продолжается в развивающихся (где он начался в 20 – 30-х гг.).
Завершение этого перехода в мире и начало нового этапа стабилизации народонаселения можно будет констатировать, когда в "Третьем мире" длительность жизни достигнет 74,8 лет, а число рождений на одну женщину снизится до 2,08.
Адам Смит писал: воспроизводство людей регулируется спросом. Пусть грубо, но объективная зависимость демографических процессов от экономических возможностей и потребностей общества схвачена верно. На всех этапах человеческого развития сложная племенная, затем внутриобщинная, затем внутрисемейная регуляция воспроизводства населения непосредственно зависела от уровня общественного развития.
На графике (С.108) явственно видны периоды относительной стабильности численности населения и периоды его увеличения.
Первый такой период ускоренного роста совпал с эпохой становления человеческого общества, возникновения архаического типа (архетипа) воспроизводства населения. Люди тогда впервые вышли из природных экосистем. Систематическое применение орудий труда и развитие социальной организации не могло не привести к коренному изменению условий выживания древнейших людей, а значит и к росту их численности. Ранние неоантропы приобрели огромную, по сравнению с их животными предками, независимость от окружающей среды, смогли приспособиться к самым различным экологическим условиям и расселиться по ойкумене. Эта дисперсия (распыление) человечества по материкам и архипелагам земного шара, если сравнить ее с темпами расселения любого другого биологического вида, по своей стремительности может быть уподоблена взрыву. За эти 15 – 20 тыс. лет кроманьонцы преодолели такие экологические перепады, а также водные и другие препятствия, какие не преодолевал ни один животный вид. Первый демографический взрыв произошел в ходе пространственной экспансии, которую сдерживала лишь палеолитическая техника. В целом, в палеолите рост численности населения был ничтожным – тысячные доли процента в год, несколько тысячных долей процента в тысячелетие.
Предполагаемое увеличение численности населения Земли (по Ж.Н.Бирабену).
Вертикальная шкала – в логарифмическом масштабе
(взято из книги А.Г.Вишневского).
I, II, III –демографические взрывы
Следующий демографический взрыв – неолитический, с ростом до 0,03 – 0,04% в год (с удвоением примерно через каждые 2 тыс. лет). Причины этого демографического взрыва (перехода) – переход от архетипа к традиционному типу воспроизводства населения.
Третий демографический взрыв пришелся на XX в. и был связан с рассмотренными в данной лекции процессами неравномерностей перехода к современному типу демографического поведения, основанному на научно-технических достижениях современных развитых цивилизаций и постепенным распространением так называемой европейской модели брачности.
В заключение вспомним и обобщим некоторые основные цифры. Прежде всего – динамику длительности жизни в основных исторических эпохах:
Эпоха бронзы и железа – 20 лет,
древний мир – 20 – 30 лет,
средние века – 20 – 30 лет,
XVI – XVIII вв. – 25 – 35 лет,
XIX в. – 30 – 50 лет,
XX в. – 40 – 75 лет.
Как видно, наиболее существенный перелом приходится на XIX в., а в XX в. наблюдается сближение средней продолжительности жизни в разных странах.
За последнее тысячелетие население Земли увеличилось в 13 раз: для первого его удвоения потребовалось 700 лет, для второго – 150 лет, для третьего – около 50 лет.
Скачкообразность демографических процессов хорошо заметна на вышеприведенном графике (см. С.108). Все эти взрывы объясняются консервативностью демографических процессов, особенно брачных традиций, обычаев воспроизводства. Отсюда же и неравномерности демографического развития в XVIII – XX вв., когда стала нарастать неравномерность социально-экономических процессов. Отсюда растянутость последнего демографического взрыва, превратившегося в демографический переход (с XVIII в. в Западной Европе и по конец XX в. в развивающихся странах). Особое место в этом процессе занимает глобальный демографический взрыв 50 – 60-х годов XX в., вызванный повсеместным резким сокращением смертности. Интенсивность этого взрыва – резкий всплеск прироста афро-азиатского населения – стимулировалась тем, что вслед за быстрым общим снижением смертности в XX в. в этом регионе не наступил второй элемент демографического перехода – падение рождаемости. Однако последнее время и там уже начинает отмечаться тенденция к снижению темпов прироста населения, но из-за внешних по отношению к демографии факторов (повышения смертности из-за социальных и политических конфликтов, СПИДа, резкой урбанизации).
 |
Рост численности населения в мире и его основных качественных характеристик
Исходя из современного демографического развития и тенденций постепенного всеобщего перехода на европейский тип воспроизводства и семейных отношений к рубежу ХХ/XXI вв. население земли достигнет примерно 6 млрд. человек, в течение XXI в. может удвоиться, достигнув примерно 11-12 млрд. человек (см. табл. на с. 90)., после чего ожидается или полное прекращение роста населения, или его медленное, крайне незначительное увеличение. Но прогнозы – сюжет не исторической демографии.
В завершение – схема роста населения на Земле с середины XIХ в., обошедшая в 60 – 70-е годы многие зарубежные демографические издания.
