Есть ли свидетели спора

Не оспаривай глупца

Поведение в споре зависит и от того, с каким про­тивником приходится иметь дело. Если перед нами сильный противник, то есть человек компетентный, хорошо знающий предмет спора, уверенный в себе, пользующийся уважением и авторитетом, логично рас­суждающий, владеющий полемическими навыками и умениями, то мы более собранны, напряжены, стара­емся освободить его от излишних разъяснений, силим­ся сами вникнуть в суть его высказываний, больше готовы к обороне. Со слабым противником, недоста­точно глубоко разбирающимся в предмете обсуждения, нерешительным, застенчивым, не имеющим опыта в спорах, мы ведем себя по-иному. Нередко требуем пояснений и дополнительных доводов, чтобы убедить­ся, не случайно ли он оказался прав, ставим под со­мнение его высказывания. Чувствуем в себе больше уверенности, независимости, решительности.

Интересно спорить с противником, который равен тебе по уму, знаниям, образованию. В одной из книг по ораторскому искусству, вышедшей до революции, автор приводит такое сравнение. Как в фехтовальном искусстве, на турнирах, к борьбе допускаются только равносильные противники, так и в словесном споре ученый не должен спорить с невеждой, так как не может употребить против него своих лучших аргумен­тов, потому что тот просто не поймет или не оценит их из-за недостатка знаний.

И как не вспомнить здесь слова великого Саади, восточного мудреца и мыслителя:

Глупец с ученым в спор вступает

И даже побеждает иногда.

Бесценную жемчужину, бывает,

Булыжник разбивает без труда.

Полемистам далеко не безразлично, кто наблюдает за спором; кто является свидетелем их победы или поражения. Поэтому в присутствии одних они ведут себя более сдержанно, корректно, с другими они рас­кованны и свободны, на третьих просто не обращают внимания. Нередко поведение спорщиков меняется в зависимости от реакции присутствующих.

Рассмотрим один из эпизодов романа «Братья Ка­рамазовы». (Отметим, что в произведениях Ф. И. До­стоевского содержится немало тонких наблюдений за поведением героев в споре.)

В доме у постели больного Илюши собрались его друзья гимназисты. Среди них Коля Красоткин, очень самолюбивый и мнительный мальчик, первый ученик в классе. Он в центре внимания. На нем держится весь разговор. Но в комнате присутствует Алеша Карамазов. Это единственный авторитет для Красоткина. Только его мнением он и дорожит. Поэтому Коля все время очень внимательно следит за реакцией Алеши на свои слова. Писатель отмечает, как меняется в связи с этим поведение мальчика во время разгоревшегося спора. Вот гимназист Смуров вспомнил, что Коля как-то «сбил» учителя Дарданелова вопросом «Кто основал Трою?». Действительно, Коля в свое время вычитал об основателях Трои у Смарагдова, хранившегося в шка­фу с книгами, который остался после смерти его ро­дителя. Но секрета своего не открывал, и слава знаний оставалась за ним незыблемо.

—Ну это о Трое вздор, пустяки. Я сам этот во­прос считаю пустым, – с горделивою скромностью признался Коля. Он успел вполне войти в тон, хотя, впрочем, был в некотором беспокойстве: он чувство­вал, что находится в большом возбуждении и что о гусе, например, рассказал слишком уж от всего серд­ца, а между тем Алеша молчал все время рассказа и был серьезен, и вот самолюбивому мальчику мало-помалу начало скрести по сердцу: «Не оттого ли, де, он молчит, что меня презирает, думал, что я его похвалы ищу? В таком случае, если он осмеливается это думать, то я...»

—Я считаю этот вопрос решительно пустым, – отрезал он еще раз горделиво.

В это время застенчивый мальчик, лет одиннадца­ти, сидевший у самых дверей и почти еще ничего не сказавший, вдруг неожиданно для всех проговорил, что он знает, кто основал Трою. Это был Карташов. Как то раз, когда Коля отвернулся, он развернул лежащего между его книгами Смарагдова и прямо попал на то место, где говорилось об основателях Трои. Он конфу­зился и не решался открыть публично, что тоже вла­деет этой тайной:

– Ну, кто же основал? – надменно и свысока повернулся к нему Коля, уже по лицу угадав, что тот действительно знает, и, разумеется, тотчас же приго­товившись ко всем последствиям. В общем настро­ении произошел, что называется, диссонанс.

—Трою основали Тевкр, Дардан, Иллюс и Трос, – разом отчеканил мальчик и в один миг весь покрас­нел, так покраснел, что на него жалко стало смот­реть. Но мальчики все на него глядели в упор, гля­дели целую минуту и потом все эти глядящие в упор глаза разом повернули к Коле. Тот с презрительным хладнокровием все еще продолжал обмеривать взгля­дом дерзкого мальчика.

—То есть как же это они основали? – удостоил он наконец проговорить, – да и что значит вообще основать город или государство? Что же они: при­шли и по кирпичу положили, что ли?

Раздался смех. Виноватый мальчик из розового стал пунцовым. Он молчал, он готов был заплакать. Коля выдержал его так еще с минутку.

—Чтобы толковать о таких исторических событи­ях, как основание национальности, надо прежде все­го понимать, что это значит, – строго отчеканил он в назидание. – Я, впрочем, не придаю всем этим бабьим сказкам важности, да и вообще всемирную историю не весьма уважаю, – прибавил он вдруг небрежно, обращаясь уже ко всем вообще.

—Это всемирную-то историю-с? – с каким-то вдруг испугом осведомится штабс-капитан.

—Да, всемирную историю. Изучение ряда глупос­тей человеческих, и только. Я уважаю одну матема­тику и естественные, – сфорсил Коля и мельком глянул на Алешу; его только одного мнения он здесь и боялся. Но Алеша все молчал и был все по-преж­нему серьезен. Если бы сказал что-нибудь сейчас Алеша, на том бы оно и покончилось, но Алеша смолчал, а «молчание его могло быть презритель­ным», и Коля раздражился уже совсем.

С одной стороны, Коля старается произвести хоро­шее впечатление на Алешу, ждет одобрения своим словам, поскольку уважает его, дорожит его мнением. Но, с другой стороны, он не может удержаться, чтобы не показать своего превосходства перед товарищами. Он красуется перед ними. Чувствуя свою силу, Красоткин унижает Карташова, явно насмехается над ним. Чтобы продемонстрировать перед всеми, что мальчик не разбирается в исторических событиях, а только за­учил имена основателей Трои, он ставит его в нелов­кое положение, прибегает к нечестному приему – под­мене тезиса: «То есть как же это они основали?.. Пришли и по кирпичу положили, что ли?» А Карта-шов, хоть и был прав, растерялся, почувствовал себя виноватым, готов был заплакать, одним словом, не нашел в себе силы оказать сопротивление Красоткину. Безусловно, полемисту необходимо соизмерять свои способности, возможности с объектом нападения, с си­лами противника. Важно, чтобы во время спора была создана такая обстановка, которая не позволяла бы от­дельным спорщикам вести себя высокомерно, с аплом­бом, а то и нахально. Хорошо, когда в споре участвуют люди, присутствие которых может сдержать слишком горячих, а порой и недобросовестных спорщиков.