Динамика религиозности в России в XX - начале XXI в

Сегодня, в самом начале нового столетия, естественно задаться вопросом: можно ли сказать что-либо достаточно достоверное о динамике религиозности в России в XX в.? Каковы ее характеристики и тенденции в первые годы наступившего XXI в.?

Картина религиозности в России минувшего столетия, которая рисуется доступными нам сегодня средствами, резко меняет параметры и характер с каждой сменой общественно-политического строя, которые пережила в этом столетии наша страна. В имперской России состояние религиозности общества было прерогативой органов государственной статистики. При этом их интересовали не собственно убеждения людей, а формально-юридическая принадлежность поданных к тому или иному вероисповеданию по рождению и крещению или соответствующим ему обрядам в нехристианских религиях. Поскольку тому или иному из них подвергались практически все новорожденные, то в категорию религиозных оказывались включенными все 100% населения страны. В 1905-1918 гг. Центральный статистический комитет Министерства внутренних дел издавал "Статистический ежегодник России", включавший в себя и таблицу распределения населения по вероисповеданиям. Приводившиеся в ней данные не были первичными - они восходили к материалам всероссийской переписи населения 1897 г. и воспроизводили практически без изменений процентное соотношение религиозно-конфессиональных групп по губерниям и по империи в целом:

В советской России религия была провозглашена частным делом граждан, а потому официальный учет состояния религиозности - упразднен. Однако это не означало нейтральности новой власти в отношении к религиозной сфере жизни общества. Религиоз-

ные организации рассматривались большевистским режимом как легальное убежище для политических врагов социалистического строительства. Поэтому власти неизменно интересовались степенью влияния религии среди различных социальных групп населения, классовым составом религиозных общин, содержанием проповедей и т.п.

Удовлетворить этот интерес были призваны наряду с прочим опросы, проводившиеся в трудовых коллективах и населенных пунктах еще в начале 1920-х гг. В 1926 г. в ходе подготовки к крупному партийному совещанию по антирелигиозной пропаганде подобный опрос проводился в ряде губерний. С этой целью был разработан "Вопросник и методические указания по собиранию сведений о сектах", опубликованный затем в журнале "Антирелигиозник" (1927 г., № 6). Широко практиковал опросы населения Союз воинствующих безбожников, созданный в 1925 г.

С 1924 г. Агитпроп ЦК РКП(б) начал вести документальный и статистический анализ состояния религиозности по регионам страны на основании сведений, поступавших от местных партийных органов.

В середине 1930-х гг. власти объявили об успешном завершении строительства основ социализма в СССР и поставили задачу постепенного перехода к строительству коммунизма. Составной частью этой грандиозной утопической программы стало воспитание "нового человека". Религия прочно и надолго получила статус вредного "пережитка прошлого", а ее преодоление было выдвинуто в качестве одной из важнейших целей идейно-воспитательной работы в массах. Социологические исследования призваны были давать материал, свидетельствующий о неуклонно прогрессирующем разрыве трудящихся с религией.

Основным заказчиком и потребителем социологической информации в области религии в СССР являлась правящая партия, точнее, ее аппарат. С одной стороны, он был заинтересован в получении достоверной информации о процессах, протекавших в религиозной сфере, в массовом религиозном сознании, чтобы учитывать ее в своей деятельности. С другой стороны, эта информация должна была каждый раз свидетельствовать о новых победах на антирелигиозном фронте. Такая противоречивость запросов неизбежно сказывалась на исследовательской работе: с одной стороны, накапливался опыт, повышался профессиональный уровень кадров, шире становилась тематика, разнообразнее применявшиеся методы; с другой стороны, исследователей зачастую принужда-

ли давать тенденциозную интерпретацию материалов исследований, делать необоснованные выводы.

Так, в 1929 г. проводилось социологическое исследование среди рабочих ряда крупных московских фабрик и заводов. Было роздано 12 тыс. анкет, получено же обратно - 3 тыс. Неверующими в них назвали себя 88,8%, что и послужило основанием для утверждения, будто около 90% рабочих столицы свободны от "религиозного дурмана". Зачастую результаты исследований, если они вскрывали "неблагоприятную", с точки зрения власти, религиозную ситуацию, отправлялись в архив под грифами различной степени секретности.

В выступлениях представителей партийно-государственного руководства в 1920-30-е гг. давались оптимистические оценки процесса отхода трудящихся от религии. По этим данным, в начале 1920-х гг. от религии отошло 10% населения (П.А. Красиков); к концу 1920-х гг. - уже 20% (А.В. Луначарский); в середине 1930-х гг. соотношение верующих и неверующих достигло паритета, при этом верующими оставались 1/3 горожан и 2/3 сельских жителей.

В 1937 г. в СССР проводилась очередная перепись населения (предыдущая - в 1922 г.). По указанию Сталина и в нарушение принципа свободы совести в переписной лист были включены два вопроса, касавшихся религиозных убеждений: 1) являетесь ли вы верующим; 2) если да, то какого вероисповедания. По официальным итогам переписи 50% граждан СССР, ответивших на эти вопросы, заявили о своей религиозности;. 4,8 млн. человек (5% от участвовавших в переписи) уклонились от ответа. Учитывая широко распространенные и небезосновательные опасения людей за последствия положительного ответа на вопрос о религиозной вере, к полученному результату следует отнестись с осторожностью. Если допустить, что не ответившие на него являются верующими (что вполне вероятно), то уровень религиозности, по самооценке, достигнет без малого 55%.

В последующие два десятилетия - с конца 1930-х до конца 1950-х гг. исследования религиозности не проводились в связи со Второй мировой войной и послевоенными экономическими трудностями, а также определенной либерализацией государственной политики по отношению к религии. Однако после принятия постановлений ЦК КПСС 1954 г. об усилении атеистической работы, и особенно принятия в 1960 г. на XXII съезде партии программы построения к 1980 г. коммунистического общества в СССР, начала возрождаться и практика социологических исследований.

Одним из первых стало изучение христианского сектантства. Оно было осуществлено в 1959-1961 гг. в Тамбовской, Липецкой и Воронежской областях под руководством А.И. Клибанова. Хотя по степени охвата и методам это было скорее этнопсихологическое исследование, которое не могло претендовать на широкую репрезентативность, его опыт и результаты оказались чрезвычайно ценными. Исследователи констатировали многократное (в Тамбовской обл. -до 10 раз) количественное сокращение последователей христианских сект по сравнению с 1915 г., подавляющее преобладание среди них лиц старше 60 лет, эсхатологические мотивы во время молитвенных собраний, культурно-бытовой консерватизм как защитную реакцию на "явившегося в мир антихриста". Глубокая продуманность программы исследования, уважительное отношение к собеседникам, максимально возможная в тех условиях степень свободы от идеологической заданности - это и многое другое послужило для последующих коллективов исследователей образцом в работе.

В 1960-70-е гг. исследования религиозности приобретают систематический характер, ширится их география, объектами специального изучения становятся конкретные группы населения: рабочие, сельские жители, интеллигенция, молодежь, приверженцы православия, ислама, протестантизма; проводится серия повторных исследований на одних и тех же объектах с определенным временным интервалом. Большинство исследований осуществляется по репрезентативной выборке. Широко используются математические методы обработки эмпирического материала.

Одним из наиболее крупных и теоретически значимых в этот период явилось исследование процесса секуляризации, осуществленное Институтом научного атеизма в 1968 г. в Пензенской области. Серия аналогичных исследований была проведена затем в ряде регионов страны.

Вместе с тем исследованиям религиозности того периода был присущ ряд недостатков: как правило, результаты оказывались трудносопоставимыми, поскольку проводились по разным программам и методикам; не была выработана общеприемлемая типология религиозности; за редким исключением, исследования проводились без предварительной разработки программы. Эти и другие недостатки являлись неизбежными спутниками трудного теоретического роста социологии религии как прикладной науки. Но наряду с этим были недостатки, порожденные укоренившимся стремлением подчеркнуть пережиточный характер религии, ее негативную роль в ду-

ховном развитии личности. Обычно эта цель достигалась путем некорректного сопоставления качественных характеристик целостных групп верующих и неверующих без их дифференциации по возрасту, полу, социальному положению. Поскольку, скажем, количество лиц старшего возраста среди верующих превышало количество неверующих, то, естественно, показатели социальной активности у первых были ниже, чем у вторых. Вопреки очевидности, это обстоятельство объяснялось негативным влиянием религии, "уводящей" людей от общественной жизни. Но при всем том данные социологических исследований 1960-70-х гг. заслуживают гораздо большего доверия, нежели данные 1920-30-х гг.

Помимо количественного измерения некоторых визуально наблюдаемых параметров религиозности (уровень религиозности выше среди старших возрастных групп, среди сельских жителей и т.д.) был с достаточной степенью надежности установлен уровень религиозности в различных регионах страны, а в некоторых из них - зафиксирована его динамика в определенном временном интервале:

Относительно высокий уровень религиозности отмечался в регионах традиционного распространения ислама по сравнению с регионами, где преобладало православие: в Татарии - до 40%, в Северной Осетии - 39, в Чечено-Ингушетии - до 50%.

Общая тенденция сокращения доли верующих согласно данным исследований этого периода являлась результатом снижения воспроизводства религиозности в новых поколениях, а также естественной убыли представителей старших возрастных групп, большинство из которых были верующими, и отхода от религии некоторой части верующих.

Исследования конца 1970-80-х гг. выявили некоторые новые моменты в массовой религиозности: прежде всего стабилизацию ее уровня, а в ряде мест - и некоторый рост; повышение уровня образованности верующих, что объяснялось общим ростом образованности населения страны; увеличение доли мужчин в религиозных общинах как следствие выравнивания количественного соотношения мужчин и женщин в стране, нарушенного в годы Великой Отечественной войны; омоложение состава верующих как результат

общего омоложения населения. В связи с этими новыми тенденциями изменился и характер религиозности. В частности, наблюдалось формирование слоя относительно молодых верующих, религиозность которых выражалась как глубоко осознанная и активно отстаиваемая мировоззренческая позиция. Они проявляли интерес к философским и морально-этическим проблемам, достижениям науки и культуры, находя в них необходимые им подтверждения правоты своих убеждений. Был сделан вывод о появлении нового типа верующих - относительно молодых, с достаточно высоким уровнем образования, социально активных. Новым моментом в картине религиозности этого десятилетия стало появление нетрадиционных неомистических образований, неформальных объединений верующих, возглавляемых харизматическими лидерами.

Социологические опросы, проведенные в конце 1980-х гг., зафиксировали тенденцию к переоценке роли религии в жизни общества, его истории и культуре. Во многом этому способствовало празднование 1000-летия Крещения Руси. В сознании многих людей, особенно молодежи, произошла серьезная переоценка ценностей по отношению к религии, верующим, духовенству. По данным Института социологических исследований, избрание священнослужителей народными депутатами СССР в 1989 г. положительно оценили 71,3% опрошенных москвичей и лишь 3% - отрицательно.

С конца 1980-х гг. количество социологических исследований религиозности начинает постепенно уменьшаться - во-первых, из-за нараставших финансовых трудностей исследовательских коллективов, которые, испытывая дефицит собственных средств, с трудом находили состоятельных заказчиков; во-вторых, из-за парадигмы исследовательской работы в сфере религиозности: если ранее ее пафосом было выявление секуляризационных тенденций во всех сферах жизни общества, углубления кризисных процессов в самой религии как позитивных моментов социальной динамики, то с упразднением идеологического диктата КПСС, признанием правомерности мировоззренческого плюрализма в обществе религия стала рассматриваться уже не только как закономерное, но и как позитивное явление. Естественно, что такая смена знака в отношении к религии на государственном, общественно-политическом и во многом - на теоретическом уровне потребовала перестройки концептуальных, операциональных и организационно-технических сторон эмпирической социологии религии.

Столь радикальная переориентация социального заказа на социологические исследования в религиозной сфере сопровождалась

заметными изменениями в составе исследовательских коллективов. Не все социологи религии "атеистической формации" оказались способными к ней; в то же время образовались новые творческие коллективы. С начала 1990-х гг. динамику религиозности отслеживают, систематически проводя опросы, Всероссийский центр по изучению общественного мнения (ВЦИОМ), а с 2002 г. - выделившийся из него Социологический центр Ю. Левады; Институт социально-политических исследований (ИСПИ) РАН, где имеется сектор социологии религии; центр "Религия в современном обществе" Российского независимого института социальных и национальных проблем (РНИСиНП), в настоящее время - Институт комплексных социальных исследований РАН. В течение 1991 - 1999 гг. в России осуществлялся исследовательский проект "Религия и ценности после падения коммунизма" как часть программы по изучению России и Восточной Европы. Наряду с общероссийскими опросами проводились локальные исследования в Москве, Санкт-Петербурге, Пермской и Ярославской областях, Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах, в некоторых других регионах страны.

Чем же характеризуется религиозная ситуация современного, постсоветского периода в России, каковы ее основные тенденции, как оценивается влияние религии на процессы общественной жизни населением страны?

Вот как выглядит динамика религиозности в стране в течение последнего десятилетия XX - в первые годы XXI в. согласно результатам социологических исследований (приведенные данные в процентах включают тех, кто верит в существование Бога как личности или как безликой сверхъестественной силы, а также колеблющихся между религиозной верой и неверием):

Как видно из приведенных данных, полученных различными коллективами исследователей, при всем разбросе их результатов, количество людей, с большей или меньшей определенностью от-

носящих себя к верующим, в течение 1990-х гг. возрастало и к концу века составило от 70 до 74% взрослого населения страны. Правда, за последние 3-4 года наметилась определенная стабилизация уровня религиозности, что, возможно, свидетельствует об исчерпании резерва ее дальнейшего роста.

В тот же период, но особенно в первой половине 1990-х гг. интенсивно нарастало конфессиональное многообразие в религиозной панораме России. Количество религиозных направлений, исторически укорененных в российском обществе, возросло по отношению к настоящему времени от примерно 25 до почти 70. Однако традиционные для нашей страны религии сохраняют лидерство по числу последователей: как показывают исследования, исповедующие православие составляют, по разным данным, 58-61 %, мусульмане - 5-7%, католики и протестанты - 2%. Приверженцы неизвестных прежде в России религиозных течений (Новоапостольская церковь, мормоны, вера Бахаи и др.), а также религиозных новообразований (Церковь объединения Муна, АУМ Сенрике, Церковь Последнего завета, неоязычники и т.п.) при всей миссионерской активности их адептов составляют незначительное меньшинство. Отмечается рост доли тех, чья религиозность "не вписывается" в рамки какого-либо определенного вероисповедания, носит достаточно аморфный характер; ее носителями преимущественно являются представители гуманитарной и технической интеллигенции, студенческой молодежи.

Исследования фиксируют повышенный уровень религиозности молодежи в возрасте до 20 лет, который превосходит уровень религиозности людей среднего возраста, приближаясь вплотную к старшей возрастной группе.

При высоких показателях уровней религиозности, фиксируемых исследователями на основе самооценки респондентов, выявляется их несоответствие характеристикам религиозного сознания и поведения. Так, поданным исследований РНИСиНП, представление о Боге как личности, творце и мироуправителе свойственно лишь 1/3 тех, кто считает себя верующими православными или мусульманами; посещают храм (мечеть) не реже одного раза в месяц - 18,5%, молятся ежедневно - 17%. Материалы ВЦИОМ (Социологического центра Ю. Левады) фиксируют фактическое отсутствие роста активности религиозного поведения россиян в рассматриваемый период. Так, количество посещавших богослужения не реже одного раза в месяц в 2003 г. составило 6%, что лишь на 1% больше, нежели в 1991 г., молив-

шихся ежедневно, по данным на 2002 г., - 6%, что на 4% меньше, чем в 1991 г. Все это свидетельствует о том, что говорить о "религиозном возрождении" в России в постсоветский период как феномене духовной жизни общества, как характеристике массового сознания преждевременно. В действительности имеет место возрождение религиозных институтов, выражающееся в количественном росте религиозных объединений, духовных школ, развертывании издательской деятельности и т.п. Религиозность же тех, кто считает себя верующим, часто носит ситуативный характер, в ней проявляется скорее не устойчивая мировоззренческая позиция, а умонастроение, отличающееся значительной подвижностью. Нередко люди называют себя православными или мусульманами, воспринимая эти религии как существенный элемент культурной традиции того народа, к которому они принадлежат.

Возможно, такой достаточно поверхностный характер религиозности большей части тех, кто называет себя верующим, является одной из причин высокой степени толерантности в отношении к иным религиям и их приверженцам. Так, согласно результатам исследования, проведенного в Ханты-Мансийском автономном округе в 2001 г., в недоброжелательном отношении к людям, исповедующим "не мою" религию, признались лишь 2,9% православных и 1,8% последователей других вероисповеданий. Среди мусульман таковых не оказалось вообще. Сами испытывали недоброжелательное отношение к себе других людей из-за своего вероисповедания 2,1% православных, 9,7% мусульман, 2,6% последователей других религий. Однако уровень взаимной толерантности заметно ниже у тех, кто воспринимает ту или иную религию не саму по себе, а как признак принадлежности к определенной национальности. Но здесь уже действуют иные, этнокультурные и национально-политические факторы, облекаемые в религиозную форму.

Противоречив характер оценок, данных общественным мнением, роли религии и религиозных институтов в общественной и духовной жизни России: до 3/^ населения страны считает, что религия благотворно влияет на духовный климат в обществе, на нравственность людей. Среди них - не только верующие, но и те, кто не признает себя религиозным человеком. Однако при этом преподавание основ религиозных учений, в частности православия, в общеобразовательной школе поддерживают не более 15%, в то время как свыше 40% считают полезным изучение "науки о религии". Религиозные организации, в первую очередь Русская православная церковь, находятся в числе лидеров среди государствен-

ных и общественных структур по степени доверия к ним населения. Однако уровень этого доверия имеет тенденцию к снижению (как, впрочем, и к другим социальным институтам). По данным ВЦИОМ (Социологического центра Ю. Левады), количество людей, считающих, что Церковь, религиозные организации вполне заслуживают доверия, сократилось с 52% в 1993 г. до 37% в 2003 г., а считающих, что они совсем не заслуживают доверия, за тот же период увеличилось с 2% до 13%. Можно полагать, что более ранние оценки основаны скорее на идеальных ожиданиях, чем на опыте, тогда как последние - на знании реальной ситуации.

Таким образом, религиозность в России в конце XX - начале XXI в. характеризуется повышенным динамизмом, противоречивостью протекающих в ней процессов; тенденции ее дальнейшего развития труднопредсказуемы. Будучи существенным фактором общественной и духовной жизни, религия не стала предметом достаточно глубокого научного, в том числе социологического, изучения.

Литература

1. Б. Дубин. Массовая религиозная культура в России (тенденции и итоги 1990-х годов) // Вестник общественного мнения. № 3 (71), май-июнь 2004.

2. А. И. Клибанов. Религиозное сектантство и современность (социологические и исторические очерки). М., 1969.

3. В.Д. Кобецкий. Социологическое изучение религиозности и атеизма. Л., 1978.

4. К обществу, свободному от религии. М., 1970.

5. М. Мчедлов. Об особенностях мировоззрения верующих в постсоветской России. Некоторые результаты социологического мониторинга // Религия и право. №1.2002.

6. Проблемы гармонизации межнациональных и межконфессиональных отношений в Северном регионе. Ханты-Мансийск, 2004.

7. Религия и политика в посткоммунистической России. М., 1994.

8. Реформирование России: реальность и перспективы. Социальная и социально-политическая ситуация в России в 2001 году. М., 2003.

9. Старые церкви, новые верующие: Религия в массовом сознании постсоветской России. СПб.; М., 2000.

Приложение 2