Об истине

«Что есть истина?» — спросил насмешливо Пилат и
не стал дожидаться ответа. Разумеется, есть люди, ко-
торые испытывают восторг от неопределенности и голо-
вокружения и считают, что они попадут в рабство, если
станут придерживаться какого-либо неизменного убеж-
дения, что истина повлияет на свободу воли как в мыс-
лях, так и в поступках. И хотя секты такого рода фило-
софов исчезли, еще остаются нерешительные умы, ко-
торые сохраняют эту привычку, хотя они и не пользуются
таким влиянием, какое имели философы древности. Но
ложь поступает в фавор не только потому, что для
обнаружения истины нужно преодолеть трудности и при-
ложить труд; и не потому, что, когда истина обнаружена,
она налагает ограничения на мысли людей; а в силу
естественной, хотя и порочной, любви ко лжи, как тако-
вой. Одна из более поздних философских школ греков,
занималась этим вопросом и зашла в тупик, не зная,

что же во лжи есть такого, что она нравится людям,
хотя она и не доставляет им наслаждения, как поэтам,
и не приносит им барыша, как торговцам, а просто
нравится ради самой лжи.

Но я не могу не сказать: эта самая истина есть об-
наженный и открытый дневной свет, при котором маски,
представления и торжества мира выглядят в половину
менее величественными и утонченными, чем при свете
свечей. Возможно, истина и может по своей ценности
приблизиться к жемчугу, который лучше всего выглядит
днем, но она никогда не поднимется до ценности алма-
за или карбункула, которые смотрятся при самом раз-
ном освещении. Действительно, примесь лжи всегда
увеличивает наслаждение. Разве кто-либо усомнится в
том, что если бы умы людей были освобождены от
суетных мнений, лестных надежд, ложных оценок, сво-
бодной игры воображения и тому подобного, то они
у многих людей сжались бы и обеднели, исполнились бы
меланхолии и отвращения и стали бы неприятны им
же самим. Один из отцов в великой суровости назвал
поэзию «vinum daemonum» ', поскольку она насыщает
воображение, и все же она является лишь тенью лжи.
Но вред приносит не та ложь, которая проходит, не
задерживаясь, сквозь ум, а та, которая пускает корни
и укрепляется в нем, то есть такая ложь, о которой мы
говорили ранее.

Но как бы ни представлялись все эти вещи в извра-
щенных суждениях и чувствах людей, все же истина,
которая действительно только сама может судить о себе,
учит, что поиски истины, то есть любовь к ней и ухажи-
вание за нею, знание истины, то есть ее присутствие,
и вера в истину, то есть наслаждение ею, составляют
высшее благо человеческой натуры....Ведь прекрасно
сказал тот поэт, который украсил секту, в других отно-

¹ То есть «дьявольским вином» или «вином демонов».

шениях уступавшую остальным: «Приятно стоять на бере-
гу и видеть корабли, борющиеся с волнами; приятно
стоять у окна замка и наблюдать внизу битву со всеми
ее превратностями; но ни с чем не сравнимо то на-
слаждение, когда стоишь на прочном основании истины
(вершина, которую ничто не может превзойти и где воз-
дух всегда свеж и чист) и наблюдаешь ошибки, и блуж-
дания, и туманы, и бури внизу в долине» '. Это правиль-
но, но всегда это зрелище должно наблюдать с жало-
стью, а не с напыщенностью или гордостью. Разумеется,
добиться того, чтобы ум человека действовал в мило-
сердии, покоился на провидении и опирался на столпы
истины, значит достичь рая на земле.

Соч.: В 2 т. М., 1972. Т. 2. С 352—
353