Сплав всего лучшего

Можно предположить, что в идеальном будущем не
останется аскетизма, исчезнет любовная скупость и лю-
бовь будет занимать в жизни людей больше места, чем
сейчас.

Грядущие люди поймут, что «стремление подавить
инстинкт,— говоря словами И. И. Мечникова,— в силу
укоренившихся ошибочных воззрений есть, разумеется,
средство затормозить преуспеяние человечества». При
этом, наверно, культура любви будет намного выше и
наши потомки будут хорошо знать, опять же говоря сло-
вами Мечникова, что «именно вследствие огромного
значения полового инстинкта проявление его должно
быть оберегаемо самым тщательным образом. Подобно
тому как злоупотребление сластями, этой столь вкус-
ной и полезной пищей, может вести к отвращению от нее,
так и злоупотребления в половой сфере ведут к истоще-
нию организма» '.

Наверно, наши потомки будут человечнее, чем мы
сейчас, будут относиться к любви без мещанских пред-
рассудков и без потребленческого сластолюбия. Огром-
ную роль может сыграть здесь рост гигиенической
и медицинской культуры, изобретение новых предохра-
нительных средств — не стыдных, не примитивных, не ка-
лечащих, как сейчас, радости любви. Глубже будет ду-
шевная взыскательность, уравновешеннее — внутрен-
ние тормоза, и это, наверно, поднимет людей выше
наслажденческих нравов и половой легковесности.

Впрочем, эти нравы рождаются не только докульту-
рой, но и половым голодом, «дефицитом секса» в жизни
людей. Научно-психологическая революция совершит,
видимо, переворот и в этой области жизни — переве-
дет ее с рельсов разлада с человеческой половой при-
_______ \

' Мечников И. Этюды о природе человека. С. 20—21.

родой на рельсы лада, союза. Можно предположить,
что любовная жизнь станет от этого гораздо полнокров-
нее, а любовные нравы — человечнее и здоровее.

Но каким будет брак? Останется ли моногамия, или
на смену ей придет что-то новое?.

Если наше будущее станет сплавом новых открытий
и лучших достижений прошлого, то, может быть, оно
возродит и какие-то старые виды супружества.

Сейчас в мире господствует один вид семьи, и у по-
давляющего большинства народов семья служит эконо-
мической, хозяйственной ячейкой. В старые времена,
когда семья еще не была такой ячейкой, существова-
ло много самых разных видов семьи, брака, любовного
союза.

Очень своеобразным был семейный союз у найа-
ров — одной из самых просвещенных и древних народ-
ностей Индии.

Их брак совершенно не похож на наш. Если у нас
брак — фундамент семьи, основа всего ее здания, то у
них брак и семья — совершенно разные вещи.

Женщина, став женой, остается жить в доме своих
родителей, мужчина живет в своем доме. Семейные
и брачные связи разделены у них территориально. Дети
живут вместе с матерью — и со своими родными по ма-
теринской линии — дядями, тетями, двоюродными брать-
ями и сестрами. Семья здесь не моногамная, как у нас,
основа ее строения — не брак, не союз мужа и жены.
Тут совершенно другой вид семьи — по родству крови,
по материнской, женской линии.

Найарский муж может приводить к себе детей и
жену на несколько дней, не больше,— иначе это нару-
шает приличия. Между женой и мужем нет никакой эко-
номической связи, их не скрепляют никакие имущест-
венные узы.

Женщина сама отвечает за свою судьбу, и это почти
единственная народность, где любовные связи отсече-

ны от экономических. Эта отсеченность любви от эконо-
мики противоположна нынешней семье, и она — а вме-
сте с ней и многие ее спутники — может возродиться
в будущем.

Кстати говоря, из-за того, что супружеские связи
у найаров идут вне семьи и вне экономики, развод
у них легок, но редок — во многом потому, что брак у
них отсечен от семьи и людей не пресыщает жизнь под
одной крышей.

Кое-что похожее есть в семейных нравах даяков,
у которых женщины пользуются свободой наравне с муж-
чинами. Пьер Пфеффер пишет об этом: «Как и мужчи-
на, женщина имеет право на развод, и без колебаний
прибегает к нему, если супруг ее не устраивает». Раз-
вод совершается «всегда очень просто, без всякого на-
мека на драму, дети следуют за отцом или остаются
с матерью».

Очень интересно относятся друг к другу соперники:
«Если женщина вторично выходит замуж, ее первый
супруг становится почетным гостем и лучшим другом,
почти братом второго» '. Сейчас такие отношения почти
не встретишь, и тут опять видна правящая нашей жизнью
диалектика потерь и приобретений.

Своеобразны семейные обычаи и у мальгашей. А.Фид-
лер рассказывает, что у них есть несколько видов бра-
ка. Брак-испытание — воламбите — позволяет моло-
дым людям увидеть, подходят ли они друг другу: если
у них появляется ребенок, воламбите переходит в на-
стоящий брак. Есть у мальгашей любовные союзы,
которые заключают на время, и цель их такая же,
как у воламбите,— проверить, хорошая ли подобралась
пара.

Есть там и временные разводы — саодранто. Они
даются, если муж уезжает в далекое путешествие или
_______ ι ·

' Пфеффер П. Бивуаки на Борнео. С. 59.

уходит на войну. После возвращения брак торжествен-
но возобновляется.

Конечно, во всех этих нравах многое зависит от того,
что и мальгаши и даяки — люди иной культуры и их
общественные отношения, их психологический склад, их
чувства во многом не такие, как у нас. И вряд ли обычаи
найаров, даяков и мальгашей можно привить современ-
ному европеизированному миру, они не очень-то подхо-
дят к его укладу. Но, может быть, какие-то из этих
нравов смогут возродиться в будущем, станут состав-
ной частью грядущих семейных нравов.

Может быть, в будущем будет не один вид брака,
как сейчас, а несколько. Может быть, шире распростра-
нится тогда и что-то похожее на найарский брак, где
супруги живут отдельно. Впрочем, такой брак в нынеш-
нем «европейском» обществе есть, и его называют «ви-
зитный» — ив нем есть и свои светлые, и свои темные
стороны. Он, видимо, плох, если построен на эгоизме,
но он может быть хорош, если его основой служит эго-
альтруизм и максимальная помощь друг другу.

Вполне возможно, что в какой-то форме возродит-
ся и воламбите — брак-испытание. Конечно, смешно было
бы думать, что люди станут «временно расписывать-
ся», как они сейчас временно прописываются. Как это
ни парадоксально, грядущий брак будет, наверно, боль-
ше походить здесь на первобытный, чем на нынешний.

Нынешний брак стоит на трех китах — это и экономи-
ческий, и юридический, и духовный союз; первобытный
брак не имел под собой юридического фундамента,
часто он не был и экономическим союзом. Будущий
брак — в этом его качественное изменение — из всех
основ нынешнего брака сохранит, видимо, только одну —
духовную. Он перестанет быть экономическим и юриди-
ческим союзом, перестанет быть официальным инсти-
тутом вообще, оставшись институтом частной жизни. Ни-
каких документов, бумажек, брачных записей — и всех

юридических и материальных обязательств, которые из
них вытекают,— не останется: вместе со смертью клас-
сов и государства отомрет, видимо, и вся правовая над-
стройка. Их заменит глубокая человечность наших потом-
ков, стремление к максимуму добра и минимуму зла,
которое, возможно, будет пропитывать их поведение,
станет сокровенной пружиной их чувств и поступков.

Вполне возможно, что грядущая семья соединит в
себе все самые сильные свойства, которые были у ее
предшественниц: отбросив их слабые стороны, она вбе-
рет в себя их лучшие принципы и обогатит их всеми
приобретениями нового времени. Если это будет возмож-
ным и если такая семья появится, она будет сплавом
всего хорошего, что было во всех исторических видах
семьи.

Впрочем, все это для нас закрытая книга, и наши пси-
хологи, философы, социологи пока мало стараются от-
крыть ее. Кругозор нынешнего семьеведения чаще всего
замкнут в сегодняшнем дне. Ему явно не хватает
дальнобойной зоркости, умения смыкать взгляд на на-
стоящее с оглядом прошлого и с заглядом в будущее.

* * *

В чем же все-таки глубинная загадка любви? По-
чему ни одно из чувств так не влияет на человека, ни
одно из них так сильно не перестраивает его?

Постижение любви идет в жизни человечества путя-
ми, похожими на -пути знания вообще, и с каждым ве-
ком огромные новые материки открываются людям, ог-
ромные новые миры в их духовном космосе.

Раскрытая тайна — это не свеча, которая сгорает, све-
тя другим, и исчезает со света. Тайну скорее можно
сравнить с хлебным зерном. Как зерно, растворяясь
в земле, рождает десятки новых зерен, так и каждая раз-
гаданная тайна рождает десятки новых тайн. Челове-

ческое знание быстро идет вперед, сумма знаний все
время растет, но еще быстрее растет сумма незнаний.

Это одно из главных противоречий человеческого
познания, и с годами его непростой смысл будет де-
латься для людей яснее и яснее. Руссо, наверно, был
прав, когда говорил: «Чем меньше люди знают, тем об-
ширнее кажутся им их знания».

Любовь — самое загадочное из чувств, и недаром, на-
верно, символом ее выбрана луна — с ее переменчи-
востью, с ее постоянным убыванием и прибыванием —
и с ее обратной стороной, скрытой от нашего взгляда.

Скрытая сторона любви понемногу уменьшается,
люди все ближе подходят к ее глубинным тайнам. Но мир
любви неисчерпаем, потому что каждый человек любит
по-своему и каждая любовь хотя и похожа на осталь-
ные, но все-таки непохожа на них. И если верно, что
любовь — сфинкс, то многие ее загадки еще ждут своих