2015-04-06
759
// апреля 1924 г.
Советская делегация при переговорах с английским пра-тпельством станет перед фактом предъявления нам пре-юпзий об уплате царских долгов в компенсацию за потери, гопсеспные английскими гражданами от русской революции.
Нашей делегацией будут в свою очередь предъявлены контрпретензии, в числе которых.особое значение приобре-ипот претензии отдельных граждан СССР, пострадавших в период интервенции.
Граждане Украины особенно пострадали от интервенции. Приступая к работе, «Всеукраинское общество помощи жертвам интервенции»14 займется выяснением этих потерь, поскольку Украина во время гражданской войны пострадала значительнее других частей Союза Республик.
Английскому правительству будет также предъявлен счет по возмещению крестьянству потерь в живом и мертвом инвентаре, разрушенных жилищ и т. д.
Кроме материальных заявок отдельных граждан, широкие массы Украины должны предъявить свои требования к английскому правительству об аннулировании военных долгов, которые царское правительство делало в угоду империалистическим интересам Антанты и кото.рые не послужили для улучшения нашего хозяйства, а, наоборот, разрушили его.
Действительно, дружеским актом со стороны английского парода было бы аннулирование этих долгов, что создало бы [вердую базу для урегулирования всех остальных вопросов в интересах как английского народа, так и трудящихся масс СССР. Паша делегация выдвинет вопрос об оказании иам финансовой поддержки в целях более быстрого восстановления нашей промышленности и сельского хозяйства.
Украина, охватывающая значительную часть нашей тяжелой индустрии н обладающая наиболее развитым сельским хозяйством, также заинтересована в притоке средств.
Hi чат. по газ «Известия» Л? HG (2121), 13 апреля 1924 г.
104. Выступление Председателя Советской делегации иа открытии Аигло-Советской конференции в Лондоне38
14 апреля 1924 г.
Господии Премьер-Министр, господа,
Разрешите мне от имени делегации Советского Союза
'иыразить сердечную благодарность за приветственные слова,
которыми Вы, г. Премьер-Министр, только что обратились
к нашей делегации по случаю открытия настоящей конференции. В то же время я желаю выразить нашу благодарность за дружественный прием, который был нам оказан с момента нашего вступления на территорию Великобритании.
Я пользуюсь случаем, чтобы подтвердить еще раз те заявления, которые были сделаны съездом Советов СССР в адрес английского народа * в ответ на акт признания Союза Советских Социалистических Республик со стороны Британского правительства. Мне известно то участие, которое Вы личио, а также партия, которую Вы представляете, приняли в этом важном шаге вперед в отношениях между двумя странами, и позвольте мие от имени всей делегации выразить Вам нашу искреннюю благодарность. Верховный орган народов, входящих в состав нашего Союза, в своей резолюции торжественно заявил, что тесное сотрудничество с Великобританией является одной из первых задач Советского правительства. Мы целиком присоединяемся к тем надеждам, которые Премьер-Министр выразил в своей речи по случаю открытия работ настоящей англо-советской конференции.
Наше Правительство, учитывая громадное политическое значение настоящих переговоров и живой интерес, с которым трудящиеся массы Союза следят за ними, направило в Лондон делегацию, не только облеченную широкими полномочиями, но и вполне политически авторитетную для того, чтобы на месте принимать необходимые решения. В делегацию включены члены Центрального Исполнительного Комитета и члены его Президиума, представители всех главнейших комиссариатов, руководитель Государственного банка, представители отдельных республик, а также представители всех важнейших отраслей промышленности и профессиональных союзов в лице председателя Всесоюзного Центрального Совета Профессиональных Союзов, председателей нли членов различных центральных комитетов профессиональных союзов.
Следуя указаниям своего Правительства, я заявляю от имени всей делегации, что мы проникнуты самым искренним намерением употребить все усилия для того, чтобы довести до успешного конца данную конференцию.
В йоте, которую я имел честь в качестве представителя Советского Союза вручить Британскому правительству в ответ иа его ноту о признании де-юре, мое Правительство выразило готовность разрешить в дружественном духе все экономические и политические вопросы, стоящие перед обеими странами, и пересмотреть все договоры, заключенные в прошлом между Россией и Великобританией и не утратившие своей юридической силы.
* См. док. № 32.
Задача нашей конференции будет заключаться в том, чтобы найти пути и средства урегулирования этих вопросов. Сегодня при открытии конференции я считаю своим долгом указать иа те общие принципы, которыми будет руководствоваться Советская делегация при решении поставленных перед нами задач. Несмотря на сложность и трудность этих задач, мы считаем, что нет непреодолимых препятствий для достижения полного соглашения между Великобританией и Союзом Советских Социалистических Республик.
Переходя к экономической части нашей программы, мы считаем важнейшей задачей, которой должны быть подчинены остальные экономические проблемы, достижение тесного сотрудничества между обеими странами в области торговли, промышленности и финансов. Основные условия для такого сотрудничества налицо: экономические структуры Великобритании н Союза Советских Социалистических Республик взаимно дополняют друг друга. С одной стороны, государство с крупнейшей промышленностью, финансами и
СУДОХОДСТВОМ, С ДруГОЙ — ГОСуДарСТВО СО 130-'МИЛЛИОН'НЫМ
населением, располагающее громадными потенциальными богатствами и нуждающееся для своего развития в большом количестве промышленных товаров и в кредитах.
Война с ее последствиями сделала еще более необходимым это экономическое сотрудничество между обеими странами. Она сократила английскую торговлю, вызвав колоссальную хроническую безработицу, на борьбу с которой государство тратит ежегодно -громадные суммы. Еще в большей степени война разорила нас. Только весьма незначительная часть нашей территории не являлась ареной мировой или гражданской войн. На всем остальном колоссальном пространстве нашего Союза по нескольку раз проходили армии во всех направлениях.
Совместными усилиями мы можем найти те пути, которые, оживив торговлю между обеими странами и уменьшив в Англии безработицу, дадут иам возможность скорее восстановить паше разрушенное народное хозяйство.
Со своей стороны, мы готовы сделать все для того, чтобы устранить спорные экономические вопросы, которые служили до сих пор препятствием к установлению экономического и финансового сотрудничества между Великобританией и Советским Союзом. К этой категории вопросов относится вопрос о довоенных долгах и частных претензиях. Хотя в связи с непрерывным ростом торговли между обеими странами этот вопрос потерял то исключительное значение, которое ему придавалось в Генуе и Гааге*, мы готовы подвергнуть его
* См. т. V, док. № 126 127 135, 139, 150, 153, 166, 1G9, 198, 202, 205, 2ИН, 210, 216, 218.
всестороннему обсуждению, полагая, что для решения его, при учете взаимных интересов обеих стран, иет непреодолимых препятствий.
Британское правительство может также рассчитывать на машу искреннюю и добрую волю к разрешению стоящих перед 'нами политических вопросов. С нашей точки зрения, препятствия, стоящие на нашем пути, могут быть устранены нашими совместными усилиями. Мы отвергли завоевательную политику бывшего царского правительства, мы аннулировали старые царские договоры, предусматривавшие раздел восточных государств на сферы влияния. К этой политике Советское правительство не намерено возвращаться, поскольку она полиостью исключается социалистическим строем нашего государства, основанного на полном равенстве наций и признании их права на самоопределение.
Возврат к старой политике невозможен также и по другим причинам. Война пробудила в восточных народах национальное сознание, и всякая попытка с нашей стороны идти против этого законного чувства была бы не только преступлением против наших собственных интересов, но и безумием, так как такая политика должна потерпеть в конце концов неминуемое поражение. Поэтому, поскольку Британское и Советское правительства будут исходить из принципа уважения независимости и суверенитета восточных государств, нам нетрудно будет урегулировать все вопросы, связанные с интересами Великобритании и Советского Союза на Востоке.
Хотя предметом настоящих переговоров явятся вопросы, касающиеся отношений между Великобританией н Союзом Советских Социалистических Республик, мы считаем, что значение настоящей конференции далеко выходит за пределы наших стран. Программа, намеченная в нотах обоих правительств*, предполагая постановку вопроса о пересмотре договоров, подписанных между Великобританией и бывшими правительствами России, тем самым охватывает основные проблемы мировой политической жизии.
Трудящиеся массы Союза приветствовали акт признания Союза Советских Социалистических Республик Бритаиским правительством прежде всего потому, что в ием они видели не дипломатическую формальность, а выражение желания английского народа работать совместно с нами для упрочения международного мира. В этом состоит, по нашему мнению, громадное историческое значение настоящих переговоров. В их успехе, г. Премьер-Мииистр, как Вы сами отметили, заинтересованы народы всех стран. Попытка двух величайших в мире государств найти пути к устранению не только существующих между ними недоразумений и спорных вопро-
* См. док. № 30.
сов, но и решить те задачи, которые имеют отношение к упрочению международного мира, может стать важным переломным моментом в международных отношениях.
Неотложность решения задачи установления прочного мира становится все более и более очевидной для всех народов. Тем не менее Правительство Союза с глубоким сожалением констатирует, что, несмотря на многочисленные мирные договоры, заключенные после первой мировой войны, никогда еще социальные и национальные антагонизмы не выступали с такой остротой, как теперь. Средства, которые применяют правительства, чтобы выйти из этого невыносимого для народных масс положения, в сущности приводят к еще большему углублению вышеупомянутых антагонизмов. Во время и после мировой войны раздавались голоса о том, что это последняя война и что она положит конец развитию милитаризма, но эти надежды оказались иллюзорными. И теперь военные бюджеты поглощают значительную долю национального дохода, н теперь внимание всех правительств устремлено прежде всего на военные приготовления.
Никогда человеческий ум так не изощрялся в изыскании новых разрушительных средств, как теперь. Все сведущие люди согласны с тем, что новая война, в случае ее возникновения, благодаря развитию военной химии, военной авиации, военного судостроения и усовершенствованию артиллерии будет самой разрушительной из всех войн, которые знала история человечества. Поэтому мы считаем, что вопрос о разоружении должен встать перед правительствами со всей ясностью и категоричностью. Разоружение должно быть доведено до возможных пределов.
Хотя за последние 3 года мы сократили нашу армию в 12 раз и с 6 млн., каковой оиа была в начале 1921 г., свели се к 500 тыс. человек, разбросанных на колоссальной территории в 20 млн. кв. км, Союзное Советское правительство выражает свою готовность, при наличии такого же согласия со стороны других государств, сделать дальнейшие решительные шаги в деле разоружения. Наше Правительство готово всемерно содействовать и всеобщему сокращению морских вооружений, но при наличии известных политических гарантий, которые были сформулированы нашим представителем на недавней конференции в Риме*. В данный момент я ограничиваюсь изложением общих взглядов нашего Правительства но этому вопросу.
Нам известен тот живой интерес, который Британское правительство и английское общественное мнение проявляют к Лиге наций. Советское правительство расходится с ними п оценке существующей сейчас Лиги наций, но оно готово
* См. док. № 74 и прим. 22.
было бы присоединиться к такому плану международной организации, который исключал бы карательные экспедиции и репрессивные меры. Последние могут вести лишь к удовлетворению своекорыстных интересов отдельных более сильных держав. В настоящее время, по нашему мнению, возможна лишь такая международная организация, в которую добровольно вошли бы все правительства на основе полного равенства. Мы считаем, что при соблюдении этих условий принцип международного сотрудничества не только не должен быть устранен, а, наоборот, расширен; в частности, он должен быть распространен на трудовое законодательство.
Мы считаем, что правительства, желающие создания условий для прочного мира, должны попытаться совместными усилиями устранить те причины, которые вызывают конфликты между народами.
Советское правительство ^неоднократно заявляло, что, по его глубокому убеждению, первым условием для установления прочного мира должен явиться пересмотр Версальского договора и других договоров, с ним связанных. Эти договоры не только противоречат элементарным интересам всех народов, но их практическое осуществление привело лишь к обострению антагонизма между всеми народами и к расстройству мирового хозяйства. Сократив возможность торговли, разрушив основы кредита и обмена, они вызвали хозяйственный кризис и безработицу.
Все сказанное мною — не новость для английского общественного мнения. Это не раз высказывалось виднейшими политическими деятелями Англии, а также ее выдающимися писателями. Конечно, мы не думаем, что отмена Версальского договора должна означать восстановление таких государственных формирований, как бывшая Австро-Веигрия, которые могут держаться только благодаря насилию и существование которых вызвало антагонизмы, приведшие к мировой войне. Прочной может быть только такая организация Европы, в основе которой будет лежать воля народов и которая будет считаться с их стремлением к национальной независимости. Поэтому Советское правительство готово совместными усилиями поддерживать и проводить — хотя бы не сразу, а путем длительных дипломатических усилий — политику пересмотра государственных границ на этнографической основе с применением плебисцита во всех случаях, когда это окажется необходимым, как, в частности, нами это было предложено на Венской конференции по вопросу о Бессарабии *.
Разумеется, мы не думаем утверждать, что полное устранение войн возможно без устранения социальных причин, их порождающих. Союзное Советское правительство, руководи-
* См. док. № 87.
мое Коммунистической партией, считает, что устранение войн возможно только при социалистической организации хозяйства. Но мы готовы поддержать всякую серьезную попытку любого правительства, направленную к уменьшению опасности войны.
Мы считаем, что различие в социальной структуре наших стран не может явиться препятствием для их политического и экономического сотрудничества. Обратное утверждение, находящее известный отклик в некоторой части английского общественного мнения, целиком опровергается фактом прогрессивного расширения англо-советских торговых отношений. Я считаю нужным, особенно после Вашей речи, г. Премьер-Министр, еще раз подчеркнуть сегодня, что Советское правительство вполне разделяет точку зрения Британского правительства о том, что взаимное невмешательство во внутренние дела является одним из необходимых условий создания доверия между двумя государствами. Принцип невмешательства является для нас самих гарантией против попыток, которые могут быть сделаны в новой форме, чтобы заставить нас отказаться от основ нашего социалистического строя — национализации крупной промышленности, национализации земли, монополии внешней торговли и нашего социалистического законодательства.
Народы, входящие в состав Союза Советских Социалистических Республик, полны решимости защищать завоевания революции, которые являются raison d'être* Советского правительства и ради которых трудящиеся массы всего Союза сражались против коалиции их внутренних врагов и иностранных правительств. С той откровенностью, которая должна характеризовать наши отношения, я должен Вам напомнить, г. Премьер-Министр, что предшествовавшие британские правительства также принимали участие в этой иностранной интервенции в России. Вы сами и ваша партия, г. Премьер-Министр, боролись против этой интервенции, и Вы не можете быть удивлены тем, что вызванные ею чувства среди наших трудящихся масс еще не окончательно рассеялись. Но мы собрались здесь именно для того, чтобы рассеять:>тп чувства, создать новые отношения доверия и, ликвидируя прошлое, установить вместо существующего еще недоверия основы прочной дружбы.
Возвращаясь к предстоящей работе нашей конференции, Советская делегация полагала бы целесообразным в первую очередь поставить и немедленно решить все вопросы как политического, так и экономического характера, представляющие одинаковый интерес для обеих стран и по самому своему ч.фактеру не нуждающиеся в обстоятельном предваритель-
* смыслом существования (фр.).
ном рассмотрении. Таким образом, наша конференция может принести в самом ближайшем времени результаты, которые, укрепляя взаимное доверие, облегчат нам решение и более трудных задач.
Мы глубоко убеждены в том, что Правительство английского народа, создавшего упорным трудом величайшую в мире промышленность, найдет пути к сближению, сотрудничеству и прочному миру с трудящимися массами Союза, в которых революция, освободившая их от гнета старого режима, пробудила сильнейшую жажду экономического прогресса и культурного развития.
Печат. по арх. Опубл. в газ. 'Известия» Л? 88 (2123), 16 апреля 1924 г.
В упоминаемом выступлении премьер-министра и министра иностранных дел Великобритании Макдональда говорилось:
«Прежде всего я считаю своим долгом заявить вам об удовлетворении, с которым Правительство Его Величества приветствует ваше прибытие в Лондон с целью сотрудничества с нами в попытке установить отношения между Россией и Великобританией на базе постоянства и прочности. Как вам известно, в течение последних нескольких лет я высказывался за признание вашего Правительства, и поэтому мне лично особенно приятно принимать вас здесь сегодня.
Между нашими странами существуют вопросы, представляющие исключительную важность для наших добрых отношений, и я придерживался той точки зрения, что если мы встретимся, то сумеем разрешить эти вопросы, и я надеюсь, что не буду разочарован. Правительство Его Величества не имеет намерения вмешиваться в ваши внутренние дела, но когда страна вступает в международные отношения и, в частности, когда эти отношения предполагают взаимное доверие, которого требует торговля и от которого она зависит, то здесь необходимо соглашение, и обе стороны должны стремиться к его достижению.
Нынешняя конференция является дополнением к официальному акту признания де-юре, которое зафиксировано в ноте г. Ходжсоиа от 2 февраля с. г. В этой ноте мы заявили, что «одного признания будет, конечно, недостаточно для создания нормальных условий вполне дружественных отношений, а также торговых отношений в их полном объеме, условий, восстановление которых в возможно короткие сроки являлось нашим искренним желанием. Для этой цели было бы необходимо заключить определенные практические соглашения по различным вопросам, из которых одни не находятся в непосредственной связи с вопросом о признании де-юре, а другие связаны с ним тесным образом» *. В нашей ноте были перечислены некоторые из этих вопросов, и мы собрались теперь здесь главным образом со специальной целью эти вопросы рассмотреть.
Я с удовольствием вспоминаю, что когда нота г. Ходжсона была сообщена съезду Советов, то последний ответил на псе искренне и без колебании, и я надеюсь, что этот тон сердечности будет господствовать также на нынешних совещаниях. В некоторых кругах, однако, выражалось беспокойство, не вносят ли в наше признание каких-либо модификаций заявления, которыми этот акт сопровождался, и поэтому будет полезно, если я воспользуюсь настоящим случаем, чтобы окончательно рассеять
* Цитата приводится неточно; см. док. № 30.
исякис сомнения подобного рода, которые могут еще оставаться у вас или v тех, кого вы здесь представляете.
Наше признание было признанием безоговорочным. У нас нет никакого желания отойти от этой позиции или избежать каких-либо вытекающих отсюда последствий. То, что мы сказали, мы думали вполне искренне, и мы Г)удем верны своему слову.
В самом деле, замечания, содержавшиеся в последней части ноты от 2 февраля, далеки от того, чтобы ограничивать эффект того заявления, которое было сделано в начале ноты; эти замечания были предназначены для того, чтобы показать, что мы не удовлетворимся простым признанием на бумаге, а хотим сделать это признание реальным и практическим челом, влияющим на добрые отношения между обоими сообществами, которые мы здесь представляем. Если признание де-юре должно означать нечто большее, чем возможность для меня видеть г. Раковского здесь, на официальной конференции, то за ним должны последовать усилия обеих с'юрон практически подойти к реальным фактам нынешнего положения, фактам, которые не могут быть изменены росчерком пера или обменом телеграммами во враждебном тоне, фактам, требующим внимательного изучения, бесстрастного обмена мнениями и разумных предложений, которые должны быть внимательно обсуждены и решены обеими сторонами. Именно с этой целью мы и'собрались, и я решаюсь теперь же наметить те основные линии, по которым, с моей точки зрения, мы можем вести нашу работу с наибольшим успехом.
Нашей первой обязанностью является ликвидация прошлого. Вторая наша обязанность—прийти к соглашению, после того как мы сделаем ясные заявления относительно того, что, с точки зрения каждого из нас, составляет права и обязательства, существующие в настоящее время между обеими странами. Третья наша обязанность — обеспечить, насколько это возможно, мирные и обоюдовыгодные отношения в будущем.
Что касается первого пункта, то, как вам уже сообщалось, Британская делегация намерена включить в него рассмотрение взаимных обязательств между правительствами, претензий британских держателей русских бумаг, а также претензий британских подданных, которые были лишены имущества или потерпели личный ущерб или ущерб иного характера вследствие событий и политики в России; детальные предложения в этом отношении будут вам вскоре сообщены. Я не хочу предугадывать этих заявлений. Нынешняя моя цель — лишь охарактеризовать некоторые категории вопросов в общих выражениях.
Вы, со своей стороны, как я полагаю, также имеете различные претензии приблизительно того же характера, о которых вы намерены здесь заявить, и мы, конечно, должны отнестись к ним с тем же вниманием, кото-рос наши собственные требования встретят с вашей стороны.
Ко второму из вышеупомянутых пунктов я отношу дискуссию относительно договоров, которые были заключены вашими предшественниками с Правительством Его Величества. Так как ни одной из сторон не было сделано шагов в направлении пересмотра этих договоров, то они все еще должны считаться с точки зрения международного права обязательными для обеих сторон. Рассмотрение этих договоров, по-видимому, покажет, что некоторые из них должны быть признаны несоответствующими теперешним обстоятельствам; другие потеряли силу, а некоторые могут оказаться в противоречии с духом и буквой обязательств, принятых па себя каждой из сторон после 1917 г. по отношению к другим державам.
И здесь я не хочу предугадывать детального рассмотрения этих вопросов, а лишь укажу, что существует целый ряд пунктов, по которым было бы весьма желательно, чтобы каждая сторона точно поняла точку фспня другой стороны. Нам предстоит здесь привести в порядок всю M.iccy действующих и потерявших свое значение договоров, чтобы отбро-iihb то, что отжило, и обеспечить осуществление тех договоров, которые мы гогласнмея оставить в силе. Порядок этот должен быть восстановлен пл шимерными методами дискуссий и соглашении.
К третьему пункту относятся замена Торгового соглашения * торговым договором и дискуссия по дополнительным статьям к обычным статьям торгового договора. Цель этих дополнительных статей состоит в устранении препятствий для развития экономических отношений, которые могут в противном случае возникнуть вследствие различия между конституциями и режимами правления Советского Союза и нашей страны. Будет лучше, если я скажу с самого начала, что каждой нз стран необходима уверенность в том, что соглашение будет точно выполняться, потому что если по этому пункту будут какие-либо сомнения, то наши переговоры останутся безрезультатными. Я уверен, что по этому пункту ни у одной из сторон на этой конференции не будет сомнений. Народ ничем не будет рисковать до тех пор, пока он не будет знать, что заключаемое соглашение будет выполняться до последней буквы. Именно от этой уверенности и зависят все кредиты, как бы и кто бы их ни предоставлял.
Наконец, мы должны стремиться к вполне откровенной дискуссии по вопросу, который в прежней переписке между обоими правительствами Характеризовался как «пропаганда» или «враждебные действия»; не с целью снова входить в рассмотрение инцидентов, которые были предметом представления в прошлом, — эти действия вполне могут быть оправданы, если правительства находятся в состоянии явной или скрытой вражды,—• а для того, чтобы выяснить, не могут ли затруднения подобного рода быть эффективно предотвращены при создавшихся между нашими странами новых отношениях. Мы не оспариваем права Советского Союза устанавливать такую форму внутреннего управления, какая кажется ему лучшей; но мы придерживаемся той точки зрения, что первое важнейшее условие дружественных и взаимно выгодных отношений между Советским Союзом и нами заключается в том, чтобы Советский Союз, со своей стороны, отнесся к этому вопросу точно так же, как и мы, и отказался от прямой или косвенной поддержки всего того, что напоминает попытку вести среди нашего народа, внутри страны или за границей, пропаганду, которая, имея своим источником внутренние силы, может быть признана законной, но которая не является таковой, если се контролируют или даже финансируют из-за границы. Моя обязанность сделать ясным, что народ нашей страны по этому пункту будет требовать больше, нежели только формальных обязательств, и, как вы знаете, я сам слишком близко знаком с международными движениями, чтобы меня можно было обмануть ложными разграничениями. Этот пункт необходимо принципиально обсудить, но я надеюсь, что он будет обсуждаться в самой дружественной атмосфере; я надеюсь также, что в таком же духе он будет и решен,
Я полагаю, что для целей дискуссии, которые я здесь в общих чертах обрисовал и к которым делегация Советского Союза, само собой разумеется, может внести поправки, настоящая конференция должна быть разделена— как я уже предложил г. Раковскому—па политический и экономический комитеты **, причем работа каждого нз них должна вестись по возможности параллельно, а результаты этих работ должны сообщаться по мере того, как они будут достигать ступени, на которой им уже может быть придана документальная форма. Если зто предложение приемлемо для вас, то я предложил бы также в качестве предварительного шага немедленно учредить организационный комитет, обязанность которого будет состоять в том, чтобы наметить более точно, чем мы можем сделать это сейчас, порядок работ политического и экономического комитетов, определить их состав, назначить время и место первых заседаний обоих комитетов, состав секретариата, установить рабочие языки, вести протоколы, давать сообщения прессе и т. д. Если вы одобряете этот план, то я попрошу г. Понсонби, моего заместителя, взять на себя председательствоваине в организационном комитете.
* См. т. III. док. № 344. ** См. стр. 112.
Что касается моего личного участия в наших работах, то я должен просить у вас некоторого снисхождения. Я намерен с постоянным и пристальным вниманием следить за всеми вопросами, которые будут обсуждаться в политическом и экономическом комитетах, однако я боюсь, что прочие мои обязанности помешают мне руководить работой того или иного комитета. Я надеюсь председательствовать на объединенных заседаниях, по возможности регулярно, в особенности же в тех случаях, когда работа будет касаться определенно важных вопросов.
Члены Британской делегации ежедневно находятся, однако, в тесном личном общении со мной и будут выступать на конференции со всеми полномочиями, данными мною и правительством. В случае, если мое отсутствие явится неизбежным, меня будет заменять г. Понсонбн, когда оба комитета пожелают собраться совместно для какой-либо специальной цели. Я могу также прибавить, что меня всегда можно будет вызвать в случае, если мое личное присутствие будет представляться необходимым тому или другому комитету.
Мне известны трудности, которые нас ожидают, и в заключение я осмеливаюсь сказать о них несколько слов с полной, но неизменно дружественной откровенностью и надеюсь, что Российская делегация может считать себя вправе высказать любые замечания столь же свободно. Это единственный путь к взаимному пониманию. Этот путь лично я всегда избираю во всех международных делах. Ни один благоразумный человек не обидится на это и найдет этот образ действий более дружественным, чем учтивость, но неискренность противоположного метода. Цели, которым мы служим, не могут быть достигнуты, если мы не добьемся полного взаимного понимания и не получим поддержки со стороны большей части ответственных кругов — я имею в виду круги, которые могут заставить прислушаться к своему мнению, •— в странах, которые мы здесь представляем. Мы не достигнем этого понимания и никогда не заслужим и не получим такой поддержки, если не захотим прямо смотреть в лицо трудностям, стоящим перед нами. Если мы начнем с попыток обмануть друг друга, то мы будем лишь обманывать народы, которые мы представляем, а кончим тем, что обманем самих себя. В этом случае к моменту окончания наших работ отношения между обоими правительствами окажутся хуже, чем они были к моменту нашей встречи, и наша неудача явится предупреждением для других стран, которые, хотя и не представлены здесь, будут следить за нашей работой с огромным вниманием.
Если я подчеркиваю, что настоящая конференция требует от нас всего лучшего, что мы можем ей дать, то это потому, что я говорю здесь не только как глава той партии в нашей стране, которая проявила себя как наиболее последовательный и наиболее искренний сторонник признания де-юре, но как глава правительства, которое искренне готово оказать России всяческое внимание в пределах своих возможностей, и как представитель страны, которая при условии восстановления веры в будущее России обладает особыми возможностями для оказания помощи в деле ее экономического восстановления постольку, поскольку последняя этого желает. Наши интересы являются взаимными, но если мы не сумеем достигнуть соглашения здесь и теперь, то, говоря откровенно, я не думаю, что у вас будет возможность повторить эту попытку с нынешним или каким-либо другим правительством Великобритании, и я не вижу, куда еще вы могли бы обратиться, рассчитывая на лучшие перспективы.
Отношения между Великобританией и Россией в прошлом не всегда были счастливыми. Память об этом живет еще в умах многих наших людей. Я не хочу воскрешать ее. Во время вашей революции вы прибегали к методам, которые повсюду вызывали страх и чувство обиды. Вы считали, что эти методы были необходимы для вашей главной цели, но, как объек-1ИППО мыслящие люди, вы знаете, что вам теперь нужно начать строить uiKiiio и возобновить контакт с внешним миром — внешним не только в (»пищи-чти национальных границ, но также в отношении идей. Я прошу
вас поэтому в течение предстоящей дискуссии твердо помнить об одной или двух вещах, и я уверяю вас, что когда я упоминаю о них, то я точно помню о соответствующих обязательствах, которые они возлагают на нас. Методы вашего правления не такие, как наши. Я полагаю, что основные пункты расхождений были выяснены, после того как вы покинули Москву, в резкой речи г. Зиновьева, направленной против меня. Лично я приветствую подчеркивание этого различия в соответствующем месте, потому что это правда и потому что это весьма полезно для меня и моего правительства. Но вы и я находимся здесь по определенному деловому поручению, и мы плохо выполнили бы свою задачу, если бы те, кто хулит меня в России, и те, кто хулит вас в Англии, повлияли бы на кого-либо из нас таким образом, что мы упустили бы из виду великие возможности, которые даег настоящая конференция, чтобы помочь нашим странам установить между собой мирные и плодотворные политические и экономические отношения без вмешательства во внутренние дела друг друга. Это — первое, о чем мы оба должны помнить.
Второе заключается в следующем. Мы должны основывать наше соглашение на чем-то большем, нежели ловкая деловая сделка. Мы должны иметь волю к достижению соглашения. Там, где причинена несправедливость, мы должны исправить ее в максимально возможной степени, так чтобы мы могли начать на чистом месте. Кредиты у нас находятся не в правительственных банках, а во вкладах частных лиц, и пока мы не убедим массу наших граждан, что мы справедливы и честны, никакое соглашение не может соблюдаться, и мы не сумеем помочь друг другу.
Я настойчиво подчеркиваю, что какие бы контракты мы ни заключали, мы должны их выполнять, какие бы обещания мы ни нашли нужным сделать, мы должны их придерживаться. Но к нашему народу и к нашим интересам следует относиться справедливо. Наш народ отнюдь не является несговорчивым. Он всегда готов к соглашению, когда видит искреннее желание к соглашению с другой стороны, и я могу обещать вам, что в этом духе наши переговоры вызовут величайшее внимание к себе, а результаты их подвергнутся тщательному обсуждению.
Я надеюсь, что вы разделяете мой оптимизм относительно результатов наших переговоров, ибо, несмотря на то что я предвижу возможность их неудачи, последствия разрыва слишком серьезны для каждого из нас, чтобы относиться к ним равнодушно. Весь мир следит за нашими переговорами, и в зависимости от наших успехов он решит не только вопрос о том, каковы должны быть его отношения с Россией, но также и вопрос о том, насколько переговоры, подобные настоящим, являются средством устранения затруднений и разногласий, которые разделяют теперь нас. Вы не ожидаете, чтобы я уступил в чем-либо, что будет рассматриваться моими согражданами как уплата несоответствующей цены за соглашение, и я не сделаю этого; не ожидаю я этого и от вас. В этих пределах, я уверен, мы можем прийти к соглашению.
, Я считаю обязанностью Правительства Его Величества не оставить ни одного средства неиспользованным в попытках установить мир на базе справедливости, безопасности и доверия не только там, где это легко, но также и там, где это трудно; не только тогда, когда попытки эти могут быть безопасными и удобными, но также и в том случае, если они связаны с риском и делают нас объектом критики. Вот почему мое правительство признало вас де-юре, и вот почему я предложил созыв настоящей конференции. Вы хотите получить нашу политическую поддержку и экономическую помощь, как я полагаю. Мы же хотим добрососедских отношений и признания международных обязательств. Мы сделали первый шаг, и это'был шаг весьма крупный. Сделаем же второй шаг совместно и оправдаем надежды многих миллионов, которые взирают на эту встречу со столь большим ожиданием».
105. Письмо секретаря Советской торговой делегации в Великобритании Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР M. M. Литвинову*
[Между 8 и 15 апреля 1924 г.]
Дорогой Максим Максимович,
1 апреля мною было получено письмо от бургомистра Антверпена, копия которого при сем прилагается. Посоветовавшись с т. Берзиным.и согласно Вашей телеграмме, полученной в свое время, в которой Вы считаете мою вторичную поездку в Бельгию полезной при условии, если мне удастся повидать Жаопара или — что то же — официального представителя правительства, мы решили принять приглашение. Об этом мы Вам телеграфировали, и до моего отъезда от Вас был получен ответ, подтвердивший мои прежние инструкции. Последние я понимал в том смысле, что мне надлежит передать бельгийскому правительству о готовности Советского правительства восстановить сношения между обеими странами и в случае согласия бельгийского правительства пригласить их для ведения переговоров в Москву, Лондон или Берлин.
Приехав в Бельгию, я сперва снесся с бургомистром и посетил его. Он повторил мне более подробно содержание своего письма, а именно, что падение министерства Тёниса задержало на некоторое время дальнейшее развитие событий в области русско-бельгийских отношений, но что после сформирования нового кабинета Тёниса ему было официально поручено вызвать меня для непосредственных переговоров с представителями правительства и что меня в этот же день в 3 часа примет граф де Раме, директор политического и коммерческого департаментов Миниидела. При этом бургомистр прибавил, что де Раме хотя и не член кабинета, но очень видный сотрудник Мнниндела, занимавший ответственные места посла и полномочного министра в некоторых странах. Он, бургомистр, сделал все возможное для содействия сближению Советского Союза и Бельгии, ои первый имел гражданское мужество выступить открыто за возобновление сношений с Советским правительством; делал он это, с одной стороны, как член и вождь крупной партии (демократическо-католиче-ской) и, с другой стороны, как бургомистр Антверпена, которому надлежит отстаивать и охранять интересы Антверпенского порта.
Свидание с де Раме продолжалось свыше полутора часов и происходило в присутствии заведующего Русской секцией департамента (фамилии я не запомнил). Де Раме имел перед собой целую груду русских «дел», из которой ои сперва
* Печатается с сокращением.
извлек документ, представлявший, очевидно, доклад бургомистра о его разговоре со мной, к которому была приложена копия мандата, в свое время полученного миою от Вас. Де Раме, в качестве введения для беседы, прочел конец этого мандата, в котором мне поручалось «изложить бургомистру или бельгийскому правительству взгляд Советского правительства на восстановление нормальных сношений» и т. д. После моих слов он произнес довольно длинную речь, в которой сперва подчеркнул, что между бельгийским правительством и Советским правительством не существует никаких спорных политических вопросов; во всяком случае, бельгийское правительство не имеет никаких политических претензий к Советскому правительству. Иначе обстоит дело в области экономических претензий бельгийских граждан, которые выражаются во внушительной сумме.
[...] Я указал, что имеется целый ряд заявлений и деклараций Советского правительства (Генуя, Гаага, русско-британский торговый договор), в которых Советское правительство принципиально изъявляло готовность урегулировать вопрос о долгах и претензиях; но в то же самое время оно всегда категорически отказывалось вести торг вокруг долгов, претензий и признания. Оба вопроса не ставятся нами ни в какую взаимную связь; признание Советского правительства и восстановление сношений является шагом, ие зависимым от претензий или других последствий нашего строя и внутреннего законодательства; лишь после того как между правительствами восстановлены сношения, возможны дальнейшие разговоры о притязаниях отдельных граждан. С целым рядом стран у нас существовали- сперва чисто коммерческие договоры, сменившиеся ныие полным политическим признанием, без того чтобы вопросы о долгах и претензиях были подняты и урегулированы. В этом отношении перед бельгийским правительством имеются прецеденты других стран, которыми оио может воспользоваться.
Не знаю почему, но этот, казалось бы, естественный ответ немного озадачил моих собеседников. Де Раме начал опять описывать тяжелое положение, в котором оказались многие бельгийские граждане, потерявшие в результате нашей революции все свои многолетние сбережения, и допытывался узиать, как же мы вообще мыслим себе дальнейшую судьбу этих претензий. Я указал, что с некоторыми отдельными кредиторами нам удалось добиться известных соглашений, как, например, при образовании смешанных лесных обществ. Перед бельгийскими гражданами после восстановления сношений между правительствами будет открыт тот же путь индивидуальных или других соглашений.
В дальнейшем беседа перешла к вопросу о форме восстановления сношений. Я указал, что в нынешний момент воз-
можно говорить лишь о полном политическом и юридическом признании. Это мое заявление никаких возражений принципиального и иного характера, вроде возражений н отводов, предъявленных в свое время голландским правительством, не встретило; и вообще в дальнейшем разговоре мои собеседники исходили из этого положения как бесспорного и ни разу не выдвинули идеи предварительного коммерческого соглашения как ступени или переходной стадии к полному политическому признанию. Очевидно, что это положение ясно усвоено бельгийским правительством, и, соглашаясь на переговоры, оно понимает, что они могут привести лишь к политическому признанию и нн к какому другому результату. Весь вопрос у них сводится к тому, что они, или вернее интересы бельгийской промышленности и торговли, получат и выиграют взамен. Де Раме указывал несколько раз, что нм нужно для своего общественного мнения, для своей оппозиции получить взамен признания нечто реальное, существенное.
Между прочим, оии спросили меня, настаивает ли Советское правительство при назначении послов иностранными правительствами на том, чтобы эти послы принадлежали к сословию старых дипломатов, и готовы ли мы принять в качестве послов людей иного происхождения и стажа. В связи с этим ими была выдвинута следующая идея: согласимся ли мы одновременно с началом переговоров в Лондоне н независимо от их продолжительности и исхода немедленно обменяться неофициальными представителями, которые способствовали бы установлению и поддержанию контакта между обоими правительствами. Я мог лишь ответить, что затрудняюсь указать, каково будет отношение моего правительства к такому предложению, что год или два тому назад оно, по всей вероятности, было бы нами принято, но что теперь положение изменилось. Они очень долго убеждали меня в выгодности и целесообразности такого обмена неофициальными представителями, каковые-де у них имеются в Турции, Греции, Мексике и еще где-то. Эти представители могут пользоваться всеми привилегиями и удобствами, необходимыми для беспрепятственных сношений со своими правительствами, являясь де-факто неофициальными поверенными в делах. [...]
Г ер мер
Нсчат. по арх.
В упоминаемом письме бургомистра г. Антверпена ван Каувеларта от 28 марта 1924 г. на имя С. И. фермера говорилось:
«Как было условлено, я незамедлительно довел до сведения нашего Министра Иностранных Дел разговор, который состоялся с Вами в моем к ifimiiTc 15 февраля с. г. Могу Вас заверить, что к этому сообщению сразу)ки отселись со вниманием и благожелательностью. Разразившийся спустя un кплыш дней правительственный кризис замедлил на некоторое время
ход этого дела, но сейчас я уполномочен сообщить Вам, что, если Вы вернетесь в Бельгию, я представлю Вас генеральному директору политического и торгового департамента Министерства Иностранных Дел в Брюсселе, с тем чтобы Вы продолжили с ним предварительные переговоры, которые я имел честь начать с Вами.
Нет необходимости подробно останавливаться на значении этого нового шага, и я надеюсь, что Вы сможете незамедлительно приехать в Антверпен. Наше Посольство немедленно выдаст Вам необходимую визу, и я прошу Вас сообщить мне телеграммой о дне и часе Вашего приезда».
106. Заявление Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Г. В. Чичерина представителям созетскон печати в связи со 2-й годовщиной подписания Рапалльского договора
16 апреля 1924 г. *
Заключение Рапалльского договора ** было самым громким событием периода Генуэзской конференции. Всякий, принимавший участие в международно-политической жизни того времени, не может не помнить, какой громовой неожиданностью весть о Рапалльском договоре разразилась в самый разгар переговоров между Антантой н Советским правительством. Не только узкие правящие круги, но и широкие массы чутьем поняли громадное всемирно-историческое значение этого договора, явившегося сюрпризом для коалиции победителей мировой войны и вдруг вскрывшего перед их глазами нарастание новых международно-политических сил. Ра-палльский договор был концом первого послевоенного периода триумфа победителей. Без ведома последних и вопреки их воле явился на свет этот столь важный договор между побежденной Германией и международным изгоем — Советской Россией. Из Генуи, где Аитанта надеялась поставить на колени строптивую Советскую Россию и где волей Пуанкаре был устранен самый вопрос о германских репарациях, державы-победительницы вернулись домой ии с чем, Советская же Россия и Германия вернулись с договором, явившимся краеугольным камнем целого периода их отношений.
С точки зрения дипломатических комбинаций в узком смысле этого слова Рапалльский договор дал серьезнейшие политические выгоды обоим участникам. Международное положение обоих стало более твердым. Не только Советская Россия приобрела первостепенной важности политический опорный пункт, но и Германия сразу стала более значительной международной величиной, и ее удельный вес сразу возрос. Близорукие политиканы, не видящие дальше сегодняшнего дня, плакались в Германии, что Рапалльский договор
* Дата опубликования. ** См. т. V, док. № 121.
якобы повредил их налаживающимся отношениям с Антантой. Эти жалобы были продуктом простого неумения схватывать политическое положение в целом. Мнимое налаживание отношений с Антантой превратилось бы в действительности в отнятие у Германии самостоятельности по отношению к Антанте, если бы международное положение Германии не было поставлено на более широкий базис, ибо в международных отношениях считаются только с реальностями и с действительно существующими силами. Действительная же сила как Германии, так и Советской России могла лишь возрасти от заключенного между ними договора.
Широкие массы в Германии и в Советских республиках сразу почувствовали, что Рапалльский договор означает нечто большее и что его действительное значение гораздо глубже. За весь период, предшествовавший его заключению, всякий контакт с широкими массами германского народа обнаруживал, насколько глубоко залегло в иих убеждение в громадном значении сближения русского и германского народов для всего будущего их развития. Независимо от политических комбинаций правящих кругов широкие массы обоих государств усматривали в Рапалльском договоре начало осуществления идей, имеющих величайшее значение для будущего. Громадное экономическое значение Советской Республики для Германии и Германии для Советской Республики было ясно широким массам обоих народов. Три основных момента в Рапалльском договоре определили его историческую роль: во-первых, происходило взаимное аннулирование всех претензий, государственных и частных, с обеих сторон, как вытекающих из военных расходов и убытков, так и вытекающих из нашего революционного законодательства. Советское правительство считало этот способ разрешения вопроса о претензиях образцом для всех будущих договоров. Во-вторых, по Рапалльскому договору восстановились в полной мере дипломатические отношения между Германией и Россией, таким образом, за пределами лимитрофов и восточных государств, первая западноевропейская держава вступила с Советской Россией в полные юридические отношения. В-третьнх, принципиально выдвигался лозунг экономического сближения обеих стран и, таким образом, в официальную форму облекался тот принцип, которому еще суждено сыграть крупнейшую роль.
Рапалльский договор был, однако, в то же время проявлением и некоторых еще более глубоких особенностей советской политики. Перед всемирным коллективом правительств Со-петское правительство выступало как друг наиболее угнетенной страны — Германии, самое существование которой поджигалось наибольшей угрозе. Эта роль Советских республик к.Iк друга народов угнетенных или подвергающихся угрозам
со стороны других является одной из их основных политических особенностей. И другие государства, если бы они попали в такое положение угнетенных и угрожаемых извне, могут рассчитывать на то, что Советские республики будут на их стороне.
Двухлетний срок, истекший со времени заключения Ра-палльского договора, настолько краток, что до сих пор едва могли выявиться лишь первые начатки его исторического значения. Рапалльский договор является руководящим указателем для будущего, и все значение легших в его основу политических концепций развернется лишь в будущем.
Печат. по газ. «Известиях № 88 (2123), 16 апреля 1924 г.
107. Нота Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Посланнику Польши в СССР Даровскому
17 апреля 1924 г. № 628/ЗП
Господин Чрезвычайный Посланник и Полномочный Министр,
Подтверждая настоящим получение ноты № 645 от 24 марта с. г., Народный Комиссариат по Иностранным Делам имеет честь сообщить Польской Дипломатической Миссии по существу затронутого в указанной йоте вопроса нижеследующее:
Признавая вместе с Польским Правительством желательным урегулирование вопросов транзита путем особого соглашения, предусмотренного ст. ХХП Рижского трактата*, Народный Комиссариат по Иностранным Делам полагает, однако, что поднятый им в ноте от 23 февраля с. г.** вопрос может н должен получить разрешение вие зависимости от упомянутого выше особого соглашения.
Союзное Правительство вновь указывает, что разрешение свободного сплава по Неману, равно как и по другим водным или сухопутным направлениям, имеет твердую базу в п. 2 ст. XXII Рижского договора, согласно которому обе стороны обязаны предоставлять друг другу свободный транзит товаров по железным дорогам и водным путям, открытым для транзита. Союзное Правительство считает нужным отметить, что всякая попытка закрыть Неман для свободного транзита с помощью внутреннего законодательного или административного распоряжения резко расходилась бы с твердо установленным рядом десятилетий режимом на Немане как на
* Имеется в виду мирный договор между Россией и Украиной, с одной стороны, и Польшей — с другой; см. т. Ill, док. N° 350. ** См. док. № 60.
реке, открытой для международного сплава, тем более что даже в случаях закрытия той или иной реки для судоходства это закрытие не касается сплава. Союзное Правительство не может не напомнить Польскому Правительству, что ни одно государство, владевшее ранее той или иной частью Немана, не пыталось закрывать его для сплава.
Союзное Правительство вынуждено указать на то, что подобное же трактование ст. XXII Рижского договора ранее находило отражение и в заявлениях Польского Правительства.
29 апреля 1922 г. Министерство торговли и промышленности официально сообщило Полномочному Представительству РСФСР, что установление транзита по Неману признается этим органом Польского Правительства «весьма полезным» и что по принятии некоторых зависящих от Министерства внутренних дел и Министерства финансов мер «сплав по реке Неман явится совершенно свободным и не будет нуждаться ни в каких разрешениях Польского Правительства». Народный Комиссариат по Иностранным Делам должен с сожалением констатировать, что это обещание ответственного органа Польского Правительства не осуществилось, и о принятии зависящих от других ответственных органов Польского Правительства мер он до сих пор не поставлен в известность. Народный Комиссариат по Иностранным Делам не вндит никаких реальных оснований, могущих в какой бы то ни было мере оправдать столь резкое изменение позиции Польского Правительства в затронутом вопросе.
Наконец, Союзное Правительство вынуждено отметить, что указанная в ноте Польского Правительства мотивировка, в силу которой пропуск союзного леса ставится в зависимость от согласия Литвы иа открытие границы для литовско-польского движения, отпадает ввиду того, что пропуск союзного леса по территории Литвы не вызывает никаких сомнений, а пропуск по этой же территории польского леса не имеет никакого отношения к возбуждаемому вопросу.
Исходя из вышеизложенного, Народный Комиссариат по Иностранным Делам настоятельно просит выдать «Западо-лссу» разрешение на сплав леса по Неману, причем позволяет себе отметить, что невыдача такого разрешения будет рассматриваться Союзным Правительством как попытка со стороны Правительства Польской Республики уклониться от исполнения обязательств, принятых им на себя в силу Рижского договора.
Примите, господин Чрезвычайный Посланник и Полномочный Министр, уверение в глубоком к Вам уважении.
Г. Чичерин
Hi чит. по арх.
Ё упоминаемой ноте миссии Польши в СССР от 24 марта № 645, й частности, говорилось:
«Исходя из положения, что вопрос о транзите из Союза Советских Социалистических Республик товаров через территорию Польши требует детального урегулирования, обе договаривающиеся стороны ограничились изложением в Рижском договоре общих принципов этого транзита с тем, что они будут развиты и дополнены в торговом договоре или же в железнодорожной конвенции, заключение которых было предусмотрено договором.
После вступления в силу Рижского договора вышеуказанные постановления ст. XXII лишь частично были дополнены соглашениями, регулирующими пограничное железнодорожное сообщение между Польшей и Союзом Советских Социалистических Республик. Таким образом, на основании соглашений от 26 ноября 1921 г. и 17 декабря 1921 г. были открыты приемо-сдаточные станции в Столбцах, Здолбуново и в Подволочиске, соглашением же от 30 октября 1922 г. предусматривается открытие трех новых передаточных пунктов для пограничного движения.
Однако эти соглашения не охватывают полностью вопроса о транзкте, в частности, не регулируют водный или комбинированный транзит, который требует специальных правил.
Вопрос о транспорте леса, затронутый в указанной ноте* Миссии Союза Советских Социалистических Республик, относится именно к этим неурегулированным областям транзита и возникал уже в прошлом. С аналогичным предложением Миссия Российской Советской Федеративной Социалистической Республики уже обращалась в Министерство Иностранных Дел в марте 1922 г. В ответ Польское Правительство имело уже тогда возможность сообщить, что о пропуске русских грузов по Неману не может быть и речи до тех пор, пока Литва не откроет границы для литовско-польского движения. Соглашаясь в то же время на пропуск этих грузов по Неману до Гданьска, Польское Правительство одновременно подчеркнуло, что делает это в виде исключения и что в будущем такого рода транзит требует конвенционного урегулирования, на основании которого только и могут быть сделаны соответствующие указания. Это касается, в частности, открытия новых пропускных пунктов, что заранее требует известной нормализации.
При таком положении вещей Польская Миссия имеет честь сообщить, что, по мнению Польского Правительства, более целесообразно урегулировать взаимное и транзитное движение через территории обоих государств путем заключения общего договора, нежели каждый раз определять условия пропуска отдельных транспортов, направляемых из Союза Советских Социалистических Республик транзитом через Польшу».
На ноту от 17 апреля 1924 г. № 628/ЗП Даровский направил Г.В.Чичерину ответ от 3 июня 1924 г., в котором, в частности, говорилось, что «Неман фактически закрыт для взаимного, а тем самым и для транзитного движения литовскими властями, не пропускающими по нему продвижения товаров, пересылаемых из Польши», и что «сплав союзного леса по Неману через польско-литовскую границу невозможен до тех пор, пока литовское правительство не изменит своего принципиального взгляда на этот вопрос. В случае открытия польско-литовской границы по Неману для взаимного движения вопрос о транзите по Неману останется открытым до совместного его рассмотрения и урегулирования по согласованию обоих заинтересованных Правительств».
* Имеется в виду нота полномочного представительства СССР в Польше от 23 февраля 1924 г. министерству иностранных дел Польши; см. док. № 60.
Вместе с тем в ноте указывалось, что,.«желая доказать дружескую позицию в отношении хозяйственных интересов Союза Советских Социалистических Республик, Польское Правительство в виде исключения принципиально не возражает против пропуска упомянутых в вышеуказанных нотах транспортов через Польшу в направлении Гданьска и Кенигсберга, минуя литовскую территорию, и предлагает, чтобы практический выход, который дал бы возможность Правительству Союза осуществить продвижение транспорта, был достигнут путем специального конкретного соглашения Советской Миссии в Варшаве с Министерством Иностранных Дел».
