Печат. по арх. 233. Интервью Торгового Представителя СССР в Уругвае и Председателя правления «Южамторга» Б

233. Интервью Торгового Представителя СССР в Уругвае и Председателя правления «Южамторга» Б. И. Краевского корреспонденту газеты «Известия».

24 июля 1929 г. ***

Текущий операционный год, сказал т. Краевский, с полной очевидностью показал, какой большой интерес пред- ставляют д ля нас южноамериканские рынки не только как _#* См. док. № 60.

*** п ^т- ^Xl- ^ПР^ИМ' 49. Дата опубликования.

источники импортного сырья, но и как база для сбыта союзных экспортных товаров.

За четыре года деятельности «Южамторга» наши обороты со странами Южной Америки непрерывно увеличивались. Так, в 1925/26 г. иаш импорт из Южной Америки достигал 10 710 000 аргентинских песо (песо — 87 коп.), экспорт — 71400 песо; в 1927/28 г.: импорт — 43495395 песо, экспорт—1648 504 песо. В первом же полугодии 1928/29 г. наш импорт увеличился до 26 935 987 песо, а экспорт — до 3 779 000 песо.

До прошлого года наши операции с Южной Америкой развивались главным образом по линии импорта; начиная же с конца прошлого года идет сильный рост экспортных операций, увеличившихся против прошлогодних примерно в три раза. В Южной Америке мы покупаем главным образом кожсырье, квебраховый экстракт, шерсть, живых овец, йод и т. д.; в прошлом году закупалась еще селитра. Однако есть целый ряд других южноамериканских товаров, как цветные металлы, кофе, какао, бразильская резина, все еще закупающихся в Европе или Северной Америке, на которых мы до сих пор продолжаем переплачивать.

Благодаря организации «Южамторгом» комбинированного фрахтования из портов Южной Америки в порты СССР и обратно мы достигли и продолжаем достигать значительного удешевления в перевозках как импортных, так и экспортных грузов. Сейчас стоимость провоза тонны груза из южноамериканских портов в порты СССР колеблется между 25 и 28 шилл. вместо прежних 60—70 шилл., а провоз тонны груза из советских портов в Южную Америку обходится в 17 шилл., в то время как раньше с перегрузкой это обходилось нам в 45—50 шилл.

Удешевление фрахта дало нам возможность реализации на южноамериканских рынках таких советских товаров, как нефтепродукты (керосин, бензин, минеральные масла), соль, антрацит, лесоматериалы, фанера; из пищевой группы — рыбопродукты, чечевица, горошек; из промышленной группы — электрические лампочки, папиросы, спички и т. д. Из отдельных стран в первом полугодии 1928/29 г. иа Аргентину приходится 50% наших закупок, на Уругвай — 39%, на Бразилию — 4,5%, на Парагвай — 3%, иа Чили —3,5%). За тот же период в Аргентине мы реализовали свыше 83% наших товаров и в Уругвае —около 17%.

С Боливией до апреля текущего года никаких операций мы не вели. В апреле нами был впервые заключен договор с правительством Боливии на поставку спичек в течение 10 лет. Этот контракт был заключен несмотря на сильную конкуренцию 11 стран, участвовавших на торгах. Контракт иаш с пра-

вительством Боливии нанес сильный удар шведскому спичечному синдикату, монопольно поставлявшему Боливии спички в течение 25 лет и имевшему там фабрику, которую он ныне вынужден закрыть. Сильный нажим со стороны европейских банков на южноамериканские с целью срыва финансирования наших импортных н экспортных операций оказался безрезультатным; наоборот, нам удалось добиться значительного увеличения финансирования наших импортных операций. В текущем году все наши отгрузки финансировались на сроки от 4 до 7 месяцев, в то время как в прошлом году, до организации финансовой блокады против нас, мы пользовались открытым кредитом лишь в отношении 20% наших отгрузок, а 80% составлял кредит до советского порта. Это показывает, что трезвые деловые люди Южной Америки не дают вовлекать себя во всякого рода политические авантюры против Советского Союза.

Организаторы антисоветской пропаганды стремились ие только помешать нашим кредитным операциям с банками, но и всячески осложнить наши отношения с южноамериканскими правительствами, особенно с аргентинским. Бюро перманентной пропаганды против Советского Союза в Женеве сфабриковало в октябре 1928 г. ряд провокационных документов, пытаясь доказать южноамериканским правительствам, в частности аргентинскому, что «Южамторг» является организатором пропаганды, прикрываясь внешне своей торговой деятельностью. Лидерами по организации всякого рода провокаций против «Южамторга» являлись английский посланник в Аргентине вместе с бывшим царским посланником Штейном. Вся эта объединенная кампания врагов Советского Союза была приурочена ко времени смены президента (12 октября 1928 г.). Зная, что новый президент Иригойен хорошо относится к Советскому Союзу, эта кампания всячески, как указано выше, провоцировала конфликты, чтобы помешать признанию СССР аргентинским правительством. Однако все это не помешало нам установить самые лучшие отношения с нынешним правительством президента доктора Иполито Иригойена.

Правительственные органы, особенно в Аргентине, теперь понимают, что дальнейший более быстрый рост торговых операций с Советским Союзом связан с установлением нормальных Дипломатических отношений.

M^eï£Mï? ^газ- «Известия» M 167 (3702), 24 июля 1929 г.

234, Запись беседы Уполиомочеииого Правительства СССР по переговорам с Великобританией с Министром Иностранных Дел Великобритании Гендерсоиом

29 июля 1929 г.

Вначале я поблагодарил Гендерсона за все оказанное мне по пути и в Лондоне внимание, выразившееся в посылке специального комиссара в Булонь (на французскую сторону), сопровождавшего меня до Фолкстона (английская сторона), в ряде облегчений во время следования по английской территории, а также во встрече на вокзале Монком (Permanent official) *.

После первых приветственных слов Гендерсона последний выразил желание говорить со мной наедине, без постороннего участия. Так как я очень плохо говорю по-английски, то я предложил на всякий случай вызвать из гостиницы т. Ди-вильковского **, и мы условились с Гендерсоном, что он вызовет также кого-нибудь из своих чиновников с таким расчетом, чтобы т. Дивильковский н чиновник форин офиса были бы наготове, если у нас окажется в них нужда. После первых же 10 мннут разговора мы оба пришли к выводу, что прекрасно друг друга понимаем и что нам лучше вести и в дальнейшем разговор без постороннего участия. Я начал с того, что изложил Гендерсону первую часть инструкции, присланной мне по телеграфу т. Караханом ***, в которой очерчивались круг моей мисснн, моя компетенция и приводилась точка зрения Советского правительства по процедурному вопросу, сводившаяся к возобновлению дипломатических отношений путем обмена послов и к последующим переговорам по существу всех спорных вопросов между нашим послом и Гендерсоном с привлечением экспертов. Гендерсон заявил, что, к сожалению, британское правительство лишено возможности следовать по этому пути, так как оно связано обещанием оформить возобновление дипломатических отношений путем внесения этого вопроса в парламент. Так как мой приезд состоялся уже после закрытия сессии, то великобританскому правительству придется ждать новой сессии, которая откроется только 29 октября. Дабы не терять даром драгоценных трех месяцев, Гендерсон поэтому предлагает, не теряя времени, сегодня же приступить к переговорам по существу всех спорных вопросов, а именно долги, претензии и пропаганда, и вести их ускоренным темпом с таким расчетом, чтобы к осени переговоры могли быть совершенно закончены, после чего великобританское правительство внесет текст договоров и соглашений в

* Помощник маршала дипломатического корпуса в. Великобритании. ** Первый секретарь полпредства СССР во Франции. *** См. док. № 229.

самом начале сессии, равно как и вопрос о возобновлении дипломатических отношений. Я возразил Гендерсону, что не могу принять предложенной им процедуры, которая радикально расходится с поручением, данным мне моим правительством. Гендерсон возразил, что великобританское правительство а&солютно лишено возможности пойти на наше предложение, т. е. на немедленный обмен послами с последующими переговорами, подчеркнув при этом, что ответственность за то, что великобританское правительство оказалось не в состоянии поставить вопрос о возобновлении дипломатических отношений еще в истекшую сессию, падает на Советское правительство, которое медлило две недели с ответом на ноту, благодаря чему ответная нота* Советского правительства была получена уже перед самым роспуском палаты на летние каникулы. Я объяснил Гендерсону, что промедление по существу было не столь большим и объясняется важностью вопросов, затронутых в ноте Гендерсона, которая потребовала предварительного внимательного обсуждения. После этого мне с Гендерсоном пришлось установить радикальное расхождение между точками [зрения] Советского и великобританского правительств по вопросу о процедуре переговоров. Ген-дерсои предложил мне, дабы избежать немедленного перерыва переговоров, довести до сведения моего правительства его предложение и выждать ответа. Я попросил Гендерсона точно сформулировать его. Он ответил, что его предложение сводится к тому, чтобы немедленно же и форсированным темпом приступить к переговорам по существу всех спорных вопросов, приложив все усилия к тому, чтобы переговоры были закончены в 20-х числах октября, после чего великобританское правительство внесет [в парламент] текст договоров и соглашений, а также вопрос о возобновлении дипломатических отношений с обменом поверенными в делах или послами; советская делегация, которая будет облечена полномочиями для ведения переговоров, будет считаться официальной делегацией Советского правительства и пользоваться всеми преимуществами и привилегиями дипломатической миссии; таким образом, фактически советская делегация будет находитьсн иа положении дипломатической миссии, с тем, однако, что оформление дипломатических отношений будет перенесено на последующее время], а именно на начало ноября, после утверждения парламентом. На мой вопрос, как поступит великобританское правительство в случае, если переговоры затянутся и не смогут быть закончены к концу октнбря (я при этом выразил сомнение, что столь сложные вопросы смогут быть закончены в такой короткий срок, напомнив при этом,

* См. док. № 228.

что англо-турецкие переговоры, значительно менее сложные, и те длились 9 месяцев), Гендерсои ответил, что в крайнем случае, если при действительном желании обеих сторон вести переговоры быстро и в духе взаимной благожелательности переговоры все же не закончатся к открытию сессии, но зато достигнуто будет соглашение по основным принципам, то он, Геидерсон, обязуется побудить кабинет внести согласованные принципы в парламент сейчас же по открытии сессии, равно как и вопрос о возобновлении дипломатических отношений. В объяснение своего предложения Геидерсон, распространившись некоторое время о дружественных чувствах своих к России и напомнив о том, что в 1917 г. он вынужден был выйти из кабинета из-за расхождений по русскому вопросу, подчеркнул, Что со своей стороны готов сделать абсолютно все для того, чтобы разрешить англо-советский конфликт и восстановить нормальные отношения; при абсолютной невозможности, однако, для кабинета, ввиду данного палате обещания, восстановить дипломатические отношения без утверждения парламента он, однако, считал бы полезным употребить остающиеся три месяца на создание благоприятной атмосферы в Англии вокруг русского вопроса; это тем более необходимо, что великобританское правительство не располагает большинством в парламенте и имеет против себя яркую и сильную оппозицию в русском вопросе со стороны партии Болдуина; именно для создания этой благоприятной атмосферы, а также чтобы дать толчок развитию англо-советских торговых отношений, правительство решило распространить на Советский Союз с 1 августа с. г. закон о кредитовании экспорта (тут произошла длившаяся несколько минут заминка, так как Геидерсон никак не мог назвать и сформулировать этот закон «оверсиз кредит»* и должен был долго рыться в стенограммах, прежде чем он нашел необходимую и прочел мне по стенограмме). Геидерсон настаивал на том, чтобы в случае принятия его предложения советская делегация могла приступить к переговорам уже в начале будущей недели, еще до его отъезда в Гаагу, Подчеркнув, что я не могу дать ему никакого ответа по существу его предложения без запроса Москвы, я, однако, указал Гендерсону на полную невозможность такого быстрого эвентуального приезда нашей делегации. Гендерсон принялся тогда рассчитывать свое время и, подсчитав, заявил, что в таком случае он мог бы, пробыв в Гааге первую неделю, вернуться в Лондон еще до окончания Гаагской конференции, 13 августа, с тем чтобы начать 14-го же переговоры с советскими делегатами, которым надлежало бы к тому времени приехать в Лондон. Гендерсон обязательно хочет присутствовать лично при начале переговоров и руко-* — о внешнем кредите (англ.).

водить ими. Так как, однако, ему придется в 20-х числах августа выехать в Женеву на сессию Лиги наций, то, дав лично импульс переговорам в промежуток между 14 августа и своей поездкой в Женеву, он поручит затем замешать себя помощнику статс-секретаря по иностранным делам Дальтону и начальнику политического департамента сэру Рональду Линдсею, с тем чтобы по своем возвращении из Женевы опять взять в свои руки продолжение переговоров. Я обещал Гендерсону немедленно же сообщить об этом в Москву, попросив для этого его содействия для обмена телеграммами с Москвой. Гендерсон вначале предложил мне послать телеграмму кодом, но я возразил, что считаю нежелательным прибегнуть к коду, который раньше времени сделал бы гласными наши переговоры, и подчеркнул, что прошу о немедленном разрешении мне обмениваться с.Москвой шифрованными телеграммами. Гендерсон вызвал своего личного секретаря Селбн и поручил ему сейчас же устроить это дело, подчеркнув, что настаивает на том, чтобы мне было оказано максимальное содействие и внимание в исполнении моей миссии (при этом обнаружилась полная беспомощность Гендерсона в технических вопросах, в которых он, видимо, полностью зависит от своих чиновников: так, например, ему пришлось тут же при мне спрашивать указаний н советов у Селби по практическому вопросу обмена шифрованными депешами, и он обнаружил готовность принять на веру всякое сообщение и указание, сделанное ему Селби, который, в частности, советовал вначале, чтобы мои депеши, как исходящие от меня, так и поступающие ко мне, проходили через форин офис). Когда вопрос о моей шифрованной переписке был благополучно разрешен, мы приступили вместе с Гендерсоном по его же предложению и в присутствии того же Селби к составлению коммюнике для прессы*. Мы его очень быстро согласовали, несмотря»на то что мне пришлось отклонить две-три фразы, предложенные Гендерсоном, как, например, фразу, содержавшую сущность моего предложения, равно как предложения Гендерсона по вопросу о восстановлении дипломатических сношений: я счел нежелательным до получения ответа из Москвы сразу же предать гласности наличность и сущность столь большого расхождения, и Гендерсон со мной согласился. Мы расстались на том, что встретимся опять немедленно по получении ответа из Москвы, причем Гендерсон очень настаивал на том, чтобы ответ был получен на следующий же день или в крайнем случае не позже утра послезавтра**.

В. Довгалевский

Печат. па арх.

* См. газ. «Известия».4° 173(3709), 31 июля 1929 г. ** См. док. № 237.

235. Телеграмма экспедиции на ледоколе «Георгий Седов» в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

29 июля 1929 г.

Советская экспедиция на ледокольном пароходе «Георгий Седов» достигла 28 июля Земли Франца-Иосифа у острова Гукера. Во исполнение поручения правительства СССР 29 июля в 13 часов на Земле торжественно воздвигли флаг СССР в знак вхождения архипелага Земли Франца-Иосифа в состав территории Союза в соответствии с декретом ЦИК от 15 апреля 1926 г. об объявлении территорией Союза земель и островов в полярном секторе СССР *. Члены экспедиции и команда ледокола салютовали советскому флагу.

Правительственный комиссар архипелага,

начальник экспедиции

Огго Шмидт

Члены экспедиции

Визе

Самойлович

Капитан

Воронин

Печат. по арх. Опубл. в газ. «Известия» Л§ 173 (3709), 31 июля 1929 г.

236. Сообщение ТАСС в связи со слухами о переговорах в Берлине между представителями СССР и Китая

30 июля 1929 г.

ТАСС уполномочен категорически опровергнуть, как лишенные всякого основания, распространяемые из нанкинских кругов сведения о происходящих якобы в Берлине переговорах между дипломатическими представителями СССР и Китая.

Равным образом лишены какого бы то ни было основания муссируемые теми же заинтересованными источниками слухи о каких-то шагах, предпринимаемых Советским правительством в направлении подготовления непосредственных переговоров в Берлине.

Действительно, имели место попытки со стороны китайского посланника в Берлине Цзян Цзо-пиня встретиться с полпредом СССР т. Крестинским; т. Крестинский, однако, эти попытки отклонил.

Печат. по газ. «Известия» № 172 (3708), 30 июля 1929 г.

* См. Т. IX, ДОК. № 130.

237. Запись беседы Уполиомочениого Правительства СССР по переговорам'с Великобританией с Министром Иностранных Дел Великобритании Геидерсоном

31 июля 1929 г.

Я прочел присланный мне по телеграфу т. Караханом текст ответа Гендерсону на английском языке и вручил ему французский текст в письменном виде *. Выслушав до конца, Ген-дерсон обратил мое внимание, что содержание его предложения в том виде, как оно изложено было в ответе т. Карахана, не соответствует характеру и духу действительно сделанного им мие предложения**. Он попросил меня еще раз прочесть ему весь текст, что я и исполнил. После этого Гендерсон с еще большей настойчивостью и с некоторым раздражением повторил, что приписанное ему предложение на самом деле места не имело, ибо он не говорил, что великобританскому правительству невозможно восстановить нормальные отношения между обеими странами без предварительного разрешения стоящих между обеими странами вопросов, а только сказал, что великобританскому правительству невозможно восстановить нормальные отношения без утверждения парламента, каковое может состояться только в первых числах ноября, сейчас же после созыва сессии. Я ответил Гендерсону, что он мне действительно сказал именно последнее, но что в сообщенном ему ответе т. Карахан ограничился тем, что резюмировал создавшееся положение; положение же это под аспектом предложения Гендерсона фактически сводится к тому, чтобы начать предварительные переговоры н довести их к осенней сессии либо до благополучного завершения, либо же до согласия по принципиальным вопросам, лишь после чего великобританское правительство сможет поставить перед парламентом вопрос о возобновлении дипломатических отношений; это именно и сказано в только что сообщенном мною ответе. Гендерсон после некоторых препирательств допустил, что, действительно, положение резюмировано верно, но тем не менее подчеркнул, что в сделанном им мне предложении ов: ссылался только на невозможность возобновления дипломатических отношений до того, как соберется палата вновь Qj£.H j»to, н что для выигрыша времени он предлагал поэтому ЗДШСтулить немедленно к переговорам по существу. Геидерсон осведомился у меня, можно ли понимать сообщенный ему от-BeTj£aK_окончательное отклонение его предложения и разрыв ^nç^z™°P°^B- Я ответил, что ничего не могу прибавить к сообщенному мною тексту, и обратил его внимание на заключи-

* См. док. № 240

* См, да«, №-234.

тельную часть, в которой говорилось о предстоящем обращении НКИД в ЦИК- На вопрос Гендерсона, не могу ли я ему примерно сказать, когда именно состоится это обращение и как скоро можно ожидать решения ЦИК* и доведения его до сведения Гендерсона, я ответил незнанием. Непосредственно за этим я сообщил, что считаю, таким образом, мою миссию законченной и собираюсь выехать в Париж завтра же утром. Гендерсон возразил на это, что со своей стороны он не только не считает мою миссию законченной, но полагает, что она даже и не была начата, нбо я так с ним и не говорил о процедурных вопросах, между тем как процедурных вопросов довольно много, и они могли бы быть предметом нашего совместного обсуждения и вчера, и сегодня, и в течение нескольких последующих дней; так, например, следовало бы достигнуть соглашения по вопросу о перечне стоящих между нашими странами вопросов, как-то: пропаганда, долги, претензии, торговые вопросы, рыболовные, консульские и т. д., равно как и о количестве и составе различных комиссий для обсуждения этих вопросов, как-то: привлечение с английской стороны банкиров и промышленников в некоторые комиссии. Вместо того чтобы в соответствии с нотой Гендерсона и нашей ответной** приступить вплотную к обсуждению всех этих многообразных вопросов процедуры, я, по словам Гендерсона, затронул только один вопрос, и то не вопрос процедуры, а вопрос принципа, и теперь, не желая заниматься другими вопросами, заявляю ему о своем немедленном отъезде. Я возразил, что на первом свидании мы с ним говорили не о чем другом, как о процедуре, и что нам пришлось констатировать резкое расхождение между точками зрения обоих правительств по основному вопросу процедуры, а потому мы оба в полном согласии друг с другом решили, что мне следует запросить мое правительство и подождать со следующей встречей до получения мною ответа из Москвы. Гендерсон довольно запальчиво ответил, что вся беда именно в том, что я поставил во главу угла как кондицио сине ква нон*** предварительное разрешение вопроса о возобновлении дипломатических отношений, между тем как он, Гендерсон, полагает, что этот вопрос отнюдь не должен был бы являться доминирующим в ходе наших переговоров и что мы могли бы, отложив его как спорный для дальнейшего разрешения, тем временем заняться обсуждением и согласованием других вопросов процедуры. Я возразил, что все остальные вопросы процедуры действительно, на мой взгляд, являются второстепенными и что обоим государствам было бы очень легко договориться о них, коль

* См. док. № 280, 355. ** См. док. № 228. *** _ непременное условие (лат.).

скоро достигнуто было бы соглашение по вопросу о возобновлении дипломатических отношений. Я намекнул при этом, что, будучи очень занятым на своем парижском посту и имея директиву от своего правительства не задерживаться долго в Лондоне, не мог бы поэтому дожидаться тут ответа нз Москвы, который неминуемо потребует некоторого времени. Тут Геидерсон опять с некоторым раздражением спросил меня, неужели обращение НКИД в ЦИК должно отнять много времени. Настала и моя очередь вспылить, и я с плохо скрываемым раздражением ответил ему, что в этом нет ничего удивительного, ибо предложение Гендерсона от понедельника, 29 июля, являлось для Советского правительства совершенно неожиданным и новым: на основании ноты Гендерсона Советское правительство полагало, что вопрос о возобновлении дипломатических отношений является уже в принципе решенным для английского правительства, тем более что Рабочая* партия во время предвыборной кампании дала обязательство возобновить дипломатические отношения с Советским правительством, как только она придет к власти; между тем новое предложение Гендерсона откладывает это возобновление в дальний ящнк и подчиняет его фактически переговорам по существу всех спорных вопросов и исходу этих переговоров. В ответ Гендерсон в большом раздражении заявил, что Рабочая партия сделает то, что обещала избирателям, но что мы глубоко ошибаемся, если думаем, что в Англии забыто все, что нами сделано в 1924 г., и что великобританское правительство восстановит полностью механизм нормальных сношений с Советским правительством, не разрешив всех спорных вопросов и не устранив возможности повторения прошлого. Я возразил Гендерсону, что, не желая вступать с ним в спор по существу затронутого им вопроса, я ограничусь лишь тем, что сделаю фактическую поправку к его заявлению, заключающуюся в том, что в ответной ноте т. Карахана было указано, что Советское правительство желает длительного мира между обеими странами и потому готово обсудить с английским правительством все стоящие между обеими странами спорные вопросы. На этом, в сущности, разговор кончился. Мы оба овладели собой, Гендерсон повторил заверение в своих дружеских чувствах к СССР и искреннем желании возможно скорее наладить нормальные отношения с Союзом, я со своей стороны еще раз поблагодарил его за оказанное мне внимание, и мы расстались.

"• С. Забыл написать, что перед прощанием Гендерсон спросил меня, не найдется ли с моей стороны возражений против опубликования коммюнике с содержанием заключитель-

* Лейбористская.

иой части данного мною ему ответа (о предстоящем обращении НКИД к ЦИК). Я ответил, что с моей стороны не встречается возражений, но намекнул на то, что в советской прессе, возможно, ответ появится полностью. Гендерсон спросил меня, не захочу ли я совместно с ним выработать текст коммюнике. Я вежливо уклонился от этого, сообщив, что со своей стороны я никаких интервью прессе не дам и никакого сообщения не сделаю.

В. Довгалевский

Печат. по арх.

238. Интервью Заместителя Председателя Высшего Совета Народного Хозяйства СССР В. И. Межлаука корреспонденту газеты «Известия»

3t июля 1929 г.*

Целью моей поездки в САСШ было заключение договора с одной из автомобильных фирм по оказанию нам полного технического содействия в постройке автозавода на 100 000 машин. Советская комиссия, которую я возглавлял, натолкнулась в начале своих переговоров с этими фирмами на ряд затруднений. Дело в том, что американские деловые круги были слабо осведомлены о положении нашего рынка и о наших производственных возможностях. До сих пор есть американцы, путающие Москву с Ленинградом. Нужно, впрочем, отметить, что владельцы автомобильных предприятий САСШ вообще не имеют достаточно ясного представления о заграничных рынках. Объясняется это тем, что емкость внутреннего автомобильного рынка Америки настолько обширна, что для них ие было необходимости в выходе на внешний рынок. Только в последние 3—4 года американские автомобильные фирмы почувствовали необходимость в резервном заграничном рынке и стали осведомляться о положении дел в тех или иных странах.

По мере развития внешнеторговых сношений СССР в САСШ постепенно стала нарастать волна большого интереса к нашей стране. Однако информация, которую американские деловые круги получали в Европе о СССР, была неверной. В силу законов конкуренции Европа снабжала Америку совершенно фальшивой информацией о нашей стране, целью которой было отпугнуть американцев от сношений с Советским Союзом и тем самым использовать все возможности на колоссальном советском рынке для себя.

* Дата опубликования.

По договору с Фордом мы получаем право иа использование всех без исключения патентов, как имеющихся, так и будущих, а также право иа ознакомление с методами производства на американских предприятиях Форда, для чего мы посылаем в Америку 50 наших специалистов. Форд обязался изготовить для нас проекты автозавода и временных сборочных мастерских. Никаких ограничений относительно ввоза в СССР машин других фирм Форд для нас не ставит, так он уверен в своей продукции.

Со своей стороны мы передаем Форду все наши патенты на усовершенствования, которые могут оказаться на заводах производящих его машины. Форд уверен, что существующая в СССР система рабочего изобретательства и технический уровень нашего инженерства вполне обусловливают усовершенствование автомобильного производства на советских заводах.

В обмен иа предоставляемые иам Фордом привилегии мы должны купить у него в течение пятилетия 72 000 машин в собранном н разобранном виде общей стоимостью в 30 млн. долл. По мере организации собственного производства запасных частей к автомобилям в СССР мы имеем, однако, право прекратить ввоз этих частей. К моменту пуска в ход автозавода в Нижнем [Новгороде] мы рассчитываем все части производить уже у себя и ввозить их от Форда лишь в меру потребностей страны, а ие производства.

К выполнению заключенного с нами договора фирма Форд приступила с величайшей готовностью. Для помощи прибывшим в САСШ нашим инженерам, которым поручена разработка проекта автозавода, Форд выделил лучшие инженерно-технические силы. Наши инженеры были поселены в Детройте, нм было предоставлено прекрасное помещение для проектировочных работ непосредственно на заводе Форда. Предусмотрительное отношение и любезность к нашим инженерам доходит до того₅ что фирма Форда принимает иа себя заботы о приискании для них частных квартир.

В ближайшие дии в СССР приезжают руководители фирмы Форда гг. Соренсеи и Рокелман. Они ознакомятся с условиями работы в СССР, для того чтобы по возвращении в САСШ лучше приспособить свою работу по оказанию нам техническ ой помощи.

Кроме того, в САСШ советской комиссии удалось значительно продвинуть вперед дело организации технической помощи по постройке в СССР тракторного завода. К проектированию и разработке рабочих чертежей Сталинградского тракторного завода нами привлечена одна из крупнейших и лучших американских фирм, а именно фирма Альберта Кана. руководители этой фирмы с совершенно исключительной

42*5

добросовестностью и энергией закончили проектировочные работы, и притом в рекордные даже по американским условиям сроки.

Это позволило нам сделать заказ иа сооружение стальных конструкций Сталинградского тракторного завода фирме «Макклинтик и Маршалл». Следует отметить, что работа по выполнению нашего заказа ведется этой фирмой также в рекордных для Америки темпах.

Особо хочется отметить, что большую роль в деле ознакомления американских промышленных кругов с положением дел в нашей стране сыграла поднятая в свое время советской печатью кампания за ускорение постройки в СССР тракторных заводов, переданная в американскую прессу корреспондентом «Нью-Йорк тайме» г. Дюраити. Корреспонденции г. Дюранти вызвали в деловых кругах САСШ чрезвычайное оживление и повысили их интерес к СССР.

Печат. по газ. «Известия» M 173 (3709), 31 июля 1929 г.

239. Письмо Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Председателю Шэньянского Правительства Чжан Сюэ-ляну*

1 августа 1929 г.

Милостивый государь, господин Чжаи Сюэ-лян, 22 июля 1929 г. Комиссар по Иностранным Делам г. Цай** по его просьбе был принят Генеральным консулом СССР в Харбине г. Мельниковым и заявил последнему, что он только что прибыл из Мукдена и имеет поручение Мукденского Правительства сделать в целях урегулирования советско-китайского конфликта на КВЖД*** нижеследующие предложения:

1) Арестованные советские рабочие и служащие освобождаются.

2) Правительство СССР назначает Управляющего КВЖД и его помощника.

3) Созывается конференция уполномоченных обоих Правительств, которая в кратчайший срок урегулирует конфликт на КВЖД-

4) Советское Правительство может заявить о том, что существующий после конфликта порядок им не признается и ни к чему на предстоящих переговорах не обязывает и,

* Письмо передано по телеграфу. ** Цай Юиь-шэн. *** См. док. № 213, 214, 218, 222.

5) Если Советское Правительство согласится с этими предложениями, то" г. Чжаи Сюэ-лян запросит согласие Нан-кииского Правительства на эти предложения.

Г-н Мельников отказался обсуждать эти предложения г Цая, указав, что он не имеет на это никаких полномочий 'и что точка зрения Союзного Правительства выражена в его ноте от 13 июля *. Однако ввиду просьбы г. Цая довести об этом предложении до сведения Союзного Правительства г. Мельников передал предложение Мукден-ского Правительства в Народный Комиссариат Иностранных Дел.

Союзное Правительство, руководствуясь своей миролюбивой политикой и не желая оставить неиспользованной и эту возможность урегулирования конфликта путем соглашения, пошло на уступку и поручило г. Мельникову в Харбине дать г. Цаю для передачи Вам, как главе Мукденского Правительства, нижеследующий ответ:

«а) После имевших место захватных действий китайских властей на КВЖД Союзное Правительство не может отнестись с доверием к предложениям, поступившим от Мукденского Правительства через Комиссара по Иностранным Делам г. Цая.

6) В случае, однако, если Нанкинское или Мукденское Правительство официально сделает Правительству СССР внесенные от имени г. Чжаи Сюэ-ляна предложения, а именно:

1) освобождение арестованных советских рабочих и служащих;

2) назначение Правительством СССР Управляющего КВЖД и его помощника;

3) созыв конференции для урегулирования в кратчайший срок конфликта на КВЖД;

и если, кроме того, п. 4 предложения Мукденского Правительства будет изменен следующим образом:

обе стороны признают, что создавшееся после конфликта положение на КВЖД подлежит изменению в соответствии с Пекинским и Мукденским соглашениями 1924 г.**,

то Союзное Правительство благожелательно отнесется к этим предложениям».

Этот ответ был сообщен г. Мельниковым г. Цаю в Харбине 25 июля в 4 часа дия.

30 июля с. г. г. Цай прибыл на ст. Маньчжурия и известил г. Мельникова, находившегося уже на территории Советского

^ЮЗа. о своем желании встретиться с ним для передачи предложения Мукденского Правительства.

* См. док. № 218. ** См. т. VII, док. № 156, 157, 158, 222.

1 августа г. Цай вручил г. Мельникову Ваше письмо на мое имя от 29 июля с. г., содержание которого мне передано по телеграфу.

Я вынужден констатировать, что предложение, изложенное в Вашем письме от 29 июля, существенно отличается от того предложения, которое по Вашему же получению г. Цай сделал г. Мельникову 22 июля.

А именно прежде всего в следующем:

Во-первых, в Вашем письме совершенно выпущено предложение, сделанное от Вашего имени г. Цаем 22 июля, о немедленном назначении Правительством СССР Управляющего КВЖД и его помощника.

Во-вторых, вместо предложенной Союзным Правительством формулы, что создавшееся после конфликта на КВЖД положение подлежит изменению в соответствии с Пекинским и Мукденским соглашениями, в Вашем письме содержится предложение о легализации созданного путем насильственного захвата дороги нынешнего положения на КВЖД, являющегося очевидным нарушением Пекинского и Мукденского соглашений.

Таким образом, я должен констатировать, что вопреки своему собственному предложению от 22 июля Мукденское Правительство своим новым.предложением срывает возможность урегулирования конфликта путем соглашения, которое возможно лишь путем принятия предложения Союзного Правительства от 25 июля с. г. Этим создается положение, чреватое новыми серьезными осложнениями, вся ответственность за которые целиком и полностью ложится иа Мукденское и Нанкинское Правительства.

Примите, господии Председатель, уверения в моем высоком к Вам уважении.

Л. Карахан

Печат. по арх. Опубл. в газ. «Известия» Лй 175 (3711), 2 августа 1929 г.

В упоминаемом письме Чжан Сюэ-ляна от 29 июля 1929 г. * говорилось: «После обмена мнениями между Генеральным консулом СССР г. Мельниковым и Комиссаром по Иностранным Делам г. Цаем последний поехал в Мукден, сделал доклад. КВЖД есть совместное коммерческое предприятие, двухгосударственное, урегулированное Пекинским и Мукденским соглашениями. Дабы разрешить существующее недоразумение, предлагаются три следующих предложения: первое — Китайское Правительство н Правительство СССР назначают каждое своего представителя для созыва конференции по вопросам КВЖД; второе — существующее положение на КВЖД признается временным, подлежащим урегулированию после конференции

* Письмо передано на русском языке.

на основания Пекинского и Мукденского соглашении; третье — арестованные гоажлане СССР официальным порядком освобождаются и выселяются н СССР аоестоаанные в СССР китайцы также должны быть освобождены. По поводу этих трех пунктов прошу дать телефонный ответ».

240 Сообщение ТАСС о ходе переговоров о восстановлении ' дипломатических отношений между СССР и Великобританией

2 августа 1929 г.

29 июля полпред СССР во Франции В. Довгалевский, получив иа основании последнего обмена йотами между великобританским правительством и Советским правительством * приглашение от министра иностранных дел Геидерсона приехать в Лондон, имел с ним продолжительное свидание**. В согласии с нотой Советского правительства от 23 июля с. г. т. Довгалевскин заявил, что ои имеет поручение Советского правительства вступить в переговоры с Гендерсоном исключительно с целью обсуждения наиболее быстрой процедуры последующего обсуждения всех спорных вопросов между СССР и Великобританией. Тов. Довгалевский заявил далее, что в интересах обеих стран, и особенно в интересах укрепления всеобщего мира, Советское правительство считает необходимым немедленное назначение послов, причем, идя навстречу желанию Великобритании, Советское правительство согласно, чтобы обсуждение всех спорных вопросов происходило в Лондоне и было начато немедленно после назначения послов. По мнению Советского правительства, этот путь является наиболее целесообразным и скорым для достижения соглашения по всем спорным вопросам между СССР и Великобританией.

В ответ иа это Гендерсон заявил в категорической форме, что Немедленное возобновление дипломатических отношений между Великобританией и СССР невозможно, и предложил предварительно приступить не позже 14 августа к переговорам по существу всех спорных вопросов между Великобританией и СССР, для чего послать советскую делегацию в Лои-доа.

",,31 июля т. Довгалевский передал г. Гендерсону следующий

^гвет НКИД на предложение великобританского правительства ***;

«Правительство СССР сделало все, чтобы облегчить сближение между СССР «Великобританией и восстановление нор мальных д ипломатических отношений между ними. Однако

_ж* См. док. № 228.

*** Я^м' ^док- ^{№ 234}- См. док. № 237.

заявление Министра Иностранных Дел Великобритании Полномочному Представителю г. Довгалевскому о невозможности для Правительства Великобритании восстановить нормальные отношения между обеими странами без предварительного разрешения спорных вопросов между ними свидетельствует, что Правительство Великобритании ие хочет или не может пойти на восстановление этих отношений. В противном случае Великобританское Правительство ие выдвинуло бы как предварительное условие для восстановления нормальных отношений разрешение по существу столь сложных и спорных вопросов, как взаимные претензии и контрпретензии.

Это новое обстоятельство, ие предусмотренное в ноте Великобританского Правительства от 17 июля с. г., требует нового особого рассмотрения вопроса, поэтому НКИД вынужден обратиться за указанием к Президиуму ЦИК СССР, очередной пленум которого рассмотрит новые предложения Великобританского Правительства» *.

Тов. Довгалевский после передачи этого ответа, ввиду исчерпания его миссии, вернулся в Париж.

Печат. по газ. «Известия» M 175 (3711), 2 августа 1929 г.

241. Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Германии с Министром Иностранных Дел Германии Штреземаном

4 августа 1929 г.

В последних числах июля в Берлин возвратился Штре-земан. 4 августа ои должен был уехать в Гаагу во главе германской делегации иа репарационную конференцию⁷. Вернется он в конце августа, когда меня уже ие будет в Берлине (я уезжаю в отпуск 6-го). Поэтому 2 августа я снесся со Штреземаиом и просил принять меня 3-го или 4-го. Свидание состоялось 3-го утром. Я был с т. Бродовским, Штреземаи — один.

Выглядит Штреземаи очень плохо, еще более похудел, бледное, без единой кровники лицо, вид усталый.

Начался разговор с того, что мы ие виделись почти 3 месяца. Я был у Штреземаиа в начале мая, перед моим отъездом в Москву. Когда я вернулся, Штреземаи был в Мадриде и Париже, потом проболел несколько дней в Берлине и уехал иа 5 недель в отпуск. После этого незначащего обмена я спросил его о его здоровье. Он сказал, что работоспособен на 80%,

* См. док. № 280, 355.

но очень легко устает. В 10 часов ои должен уже идти в постель. После десяти ои не может ни работать, ии быть в обществе- общество утомляет его больше, чем работа и заседания За последние полтора года он потерял 20 кг веса. Говорят что такая потеря в весе должна была бы сделать его бо-лее'здоровым и подвижным. Но ои этого не находит. Может быть организм не приспособился еще к такому серьезному изменению веса. Он берет с собой иа все конференции и сессии Совета Лиги наций Шуберта, потому что ие в состоянии выдержать той массы разговоров, которая неизбежно сопутствует всякой конференции. Сейчас он пробудет недели две с половиной в Гааге, потом почти без перерыва поедет в Женеву, целый месяц [пробудет] там. Октябрь, ноябрь, декабрь проработает; может быть, в конце декабря уедет на пару недель в отпуск. Вообще же ои считает, что отпуск этого года он уже использовал теперь.

Перешли к политике. Штреземаи спросил: иу, что нового на свете? Я ответил, что за истекшие 3 месяца и у иас, и у немцев немало нового. Вот сейчас Вы едете, сказал я, в Гаагу; чего ожидаете Вы от конференции?

Штреземан ответил, что очень трудно предсказать, как будет проходить конференция. Последнее выступление Бриаиа непонятно н неприятно. Если бы был Пуанкаре, то при всех его минусах было бы легче договориться. Это человек, который знает, чего ои хочет, и слову которого можно верить. Штреземаиу, >к сожалению, не приходилось вести переговоров с Пуанкаре. Ои видел его всего два раза: раз в прошлом году в период подписания пакта Келлога и второй раз в этом году на завтраке у Бриаиа прн проезде из Мадрида через Париж. Первое свидание было очень короткое, при этом Штреземан чувствовал себя больным; второе происходило иа людях, поэтому никаких серьезных разговоров о фраико-гер-манскнх отношениях у Штреземаиа с Пуанкаре не было. Но Пуанкаре лучше Бриаиа в том смысле, что ои ие разделяет теории Боикура — Бриаиа о безопасности. По мнению последних, особенно Боикура, необходимо создать какие-то гарантии безопасности, и только после этого можно и разоружаться и очищать Рейн. Пуанкаре же, как юрист, считает, что в Ло-карнскнх договорах ои имеет уже полную гарантию безопасности. Поэтому в течение последнего года ои ии разу не касался в своих речах этого вопроса и ие стал бы поддерживать Бриаиа в требовании во что бы то ии стало создать комиссию примирения н констатации. В своей последней речи Бриан говорил и об этой комиссии, и о необходимости коммерциализировать полностью германские репарационные платежи как о предпосылках для очищения Рейна. По этому поводу придется вести большие споры и дать отпор Бриану.

Но Штреземан думает все-таки, что Бриан, хотя он находится во власти правого большинства, на своих требованиях настаивать не будет, иначе пришлось бы рвать. Штреземаи думает, что этого не произойдет, что Рейн будет очищен.

Я задал вопрос, будет ли стоять в порядке дия конференции саарский вопрос или же по этому вопросу будут договариваться немцы и французы отдельно.

Штреземан сказал, что переговоры о Сааре будут вестись вне рамок конференции. О Сааре он говорил пессимистически. Я сказал, что, по всей вероятности, за Саар придется платить. Да, сказал Штреземаи, и ие мало. По нашему исчислению, французы потребуют не менее 300 млн. марок. На самом же деле они потребуют, конечно, больше. Я боюсь, что нам удастся договориться. Ведь тогда иужио будет откуда-нибудь взять деньги. Вы знаете, что с деньгами дело обстоит плохо и что последний заем, выпущенный для покрытия бюджетного дефицита, ие удалось полностью разместить.

Я заметил, что, вероятно, французы ие потребуют внести выкуп за Саарский бассейн единовременно наличными деньгами.

Штреземан ответил, что при рассрочке на 62 года ои без колебания заплатил бы за Саар довольно дорого. Если же дело будет обстоять иначе, то разрешение саарского вопроса будет для Германии очень тяжело под финансовым углом зрения.

Я спросил, ие боится лн он осложнений на Гаагской конференции в связи с разногласиями между английским и французским правительствами по вопросу о распределении германских репарационных платежей.

Штреземаи ответил, что хотя Сиоуден хочет во что бы то ни стало увеличения английской доли и что хотя Сиоуден — человек сильный и настойчивый, но английское правительство в целом стоит иа точке зрения принятия пакта Юнга без изменений. Сиоуден должен будет уйти или подчиниться большинству своего правительства. Так как об уходе Сноудеиа не слышно, то, вероятно, он ие будет выступать на конференции со своей особой точкой зрения. При этом Штреземаи припомнил, что в истории английской внешней политики был недавно следующий аналогичный случай. Чемберлеи вопреки распространенному мнению о том, что он является отцом Ло-карио, был противником Локарнского соглашения. Он предупреждал германское правительство, чтобы оно ие ставило на очередь вопрос о договорах, получивших впоследствии название локарнских, ибо надеялся, что в английском кабинете победит его отрицательная точка зрения. Ои дважды голосовал в кабинете министров против заключения Локарнских договоров, но был забаллотирован, и Болдуии провел свою точку зрения. Чемберлен подчинился решению правительства и при официальных переговорах своих разногласий с большинством

правительства вовсе не выявлял. То же будет, по мнению Штреземана, н со Сноуденом.

На вопрос мои о том, как будут вестись работы в Гааге, Штреземан сказал, что будут две комиссии: политическая и экономическая — или даже целых пять комиссий, поправился ои тут же Одна комиссия будет заниматься планом Юнга в целом* 8 этой комиссии из немцев будет работать Гильфер-динг*' Другая — политическая комиссия — будет заниматься вопросом о Рейне и другими политическими вопросами. В этой комиссии будет работать Штреземан. Затем будет комиссия, которая будет заниматься реорганизацией германского «Рейхсбанка». Это дело Курциуса**. Четвертая комиссия будет изменять положение о германских железных дорогах. Там со стороны немцев будет работать представитель министерства путей сообщения. Никто из министров — участников делегации в этой комиссии работать не будет. Наконец, пятая комиссия будет заниматься вопросом о международном репарационном банке. Кто будет в этой комиссии из немцев, Штреземаи не назвал, но сказал: эта комиссия будет одной из важных комиссий, ибо Банк международных расчетов будет иметь большое значение. Я сказал, что один из спорных вопросов, которые будут разбираться в этой комиссии, Mine назвал Шуберт. Шуберт сказал, что Бриан добивается какого-либо политического контроля над международным репарационным банком ***. Германская же сторона хочет, чтобы этот банк был независимым, чисто экономическим институтом. Штреземаи сказал, что Шуберт не вполне отражает его точку зрения. Он, Штреземан, не хотел бы полной независимости Банка международных расчетов. Ведь полной независимости вообще не существует. Президент Английского банка Монтегю Норман, конечно, считается с указаниями своего правительства. Такое же положение и во французском государственном банке. «Рейхсбанк» в Германии, особенно при его нынешнем положении, несколько более независим, но все же правительство имеет влияние на банк н на Шахта. Таким образом, при формальной независимости банка он будет находиться под прикрытыми политическими влияниями отдельных правительств. Штреземан предпочитает, чтобы вместо скрытой зависимости была открытая связь банка с соответствующими правительствами. Если банк будет формально независим, а фактически будет находиться под влиянием правительств бывших союзников, то где у Штреземана гарантия, Что этот банк не употребит всех своих свободных средств на финансирование Польши, на поддержку стабильности поль-

^ Министр финансов Германии. *** ^Министр экономики Германии. См. док. № 223.

ской валюты. Штреземан предпочитает иметь право вето. На мой вопрос, хочет ли он, чтобы каждое из участвующих государств имело право безусловного вето по всем вопросам, Штреземан ответил, что он не стоит аа позиции «либерум вето» старой Польши. Но он считает, что каждый из крупных участников байка должен иметь право вето по вопросам, задевающим его интересы.

Возвращаясь к моему разговору с Шубертом, я сказал, что, по словам Шуберта, Бриан — за подчинение банка политическому контролю Лиги наций, Шуберт же против такого подчинения; о праве вето отдельных государств мы с ним ие говорили. Штреземан сказал, что он, как и Шуберт, считает совершенно недискутабельным подчинение банка контролю репарационной комиссии. Что же касается вопроса о Лиге наций, то к ее контролю Штреземан не относится так безусловно отрицательно.

В этом месте разговора я сказал, что репарационный банк интересует и меня лично. Я боюсь, как бы организация наших кредиторов* и другие враждебные иам круги не подсказали бы байку идеи попытаться объединить торговые и финансовые отношения с нами. Я понимаю, что первое время у байка будет достаточно работы, связанной с его непосредственными задачами. Но через некоторое время у его руководителей может явиться мысль заняться и нашими русскими делами. Мы всегда относились отрицательно к попытке объединенного международного выступления как по вопросу о старых царских долгах, так и по вопросу о торговле и торговых кредитах. Мы отклонили еще в 1922 г. идею международного консорциума и теперь отнеслись бы отрицательно к попытке возродить эту идею.

Штреземан сказал, что у банка на очень долгое время будет достаточно забот с его основными задачами. Дальше разговора на эту тему мы ие продолжали. Я считал, что я достаточно предупредил его о необходимости не ангажироваться по делам, связанным с нами. Подробнее же говорить, поскольку в Москве нет еще определенной установки по отношению к банку, я не считал возможным. Кроме того, я знал, что в четверг вечером тт. Бегге, Ленгиель и Бродовский в достаточной мере предупредили о том же Шеффера, который едет в Гаагу, будет работать в комиссии по репарационному банку и который до своей поездки хотел знать, как мы относимся к банку и контакту с ним.

По вопросу о банке Штреземан сказал еще, что англичане настаивают, чтобы правление байка было в Лондоне. Французы возражают против Лондона, но не требуют, чтобы баик

* Имеется в виду объединение бывших кредиторов России.

был в Париже. Штреземан предпочел бы, чтобы банк имел местопребывание, в одном из нейтральных государств. Вероятно так в конце концов и будет.

После этого Штреземан задал мне вопрос: как обстоят у нас дела с Китаем? Я ответил, что мы войны ие хотим и хотели бы разрешить конфликт мирным путем. Но мы, конечно, только в том случае согласимся на созыв китайско-советской конференции, когда китайское правительство восстановит статус кво существовавший до произведенного в середине июля китайцами захвата КВЖД. Пока еще китайцы не идут на удовлетворение этого требования. Я Думаю, однако, что экономические потери, связанные с прекращением международного сообщения через Маньчжурию, и затруднения с экспортом маньчжурского сырья, а также давление международного общественного мнения заставят китайцев принять наше законное требование и восстановить статус кво.

Остановились и на англо-советских отношениях. Я разъяснил Штреземану существующее положение вещей. Не мы порвали отношения с Англией, а английское консервативное правительство было инициатором. Английское правительство должно взять на себя и инициативу возобновления отношений.

Ни на какие предварительные переговоры о предварительном урегулировании спорных вопросов мы не пойдем. Если бы Мы были согласны это сделать, мы могли бы добиться возобновления отношений и при консервативном правительстве. Тем менее оснований у иас идти иа эти предварительные переговоры о предварительных условиях при наличии рабочего* правительства, которое перед выборами заявило, что разрыв дипотиошений был ошибкой, и приняло иа себя обязательство в случае победы на выборах исправить эту ошибку.

Мы стоим на точке зрения, что наши представительства в Других странах не должны вмешиваться во внутренние дела Этих государств и заниматься пропагандой. Этот принцип был в свое время сформулирован в англ о-советском соглашении 1921 г.** Но если бы мы теперь согласились повторить это обязательство, это было бы понято всеми как признание нами, что мы своего прежнего обязательства ие выполнили, а теперь уже обязуемся его не нарушать. Между тем мы обязательства о невмешательстве во внутренние дела Англии Не нарушали, английские власти даже после обыска в «Аркосе» *** не смогли представить Никаких доказательств нашей пропаганды и вмешательства во внутренние дела. Стало быть, нет необходимости возвращаться в наших переговорах с Англией к этому вопросу.

— лейбористского См. т. III, док. № 344.

***

См. т. X, док. № 120, 123, 126.

Еще более странно, если английское рабочее правительство предлагает до обмена послами договориться о долгах. Ведь мы в свое время вели с правительством Макдональда переговоры о взаимных претензиях. Эти переговоры закончились соглашением 1924 г.* Не мы, а английская сторона отклонила ратификацию этого соглашения. Мы в свое время проявили добрую волю договориться. Как же может английское правительство теперь ставить переговоры о долгах как предварительное условие возобновления дипломатических отношений. Посылка нами т. Довгалевского в Лондон является максимальным доказательством нашего желания исключить престижный момент из наших взаимоотношений с Англией**. Гендерсон сделал тактическую ошибку, предложив нам послать нашего уполномоченного в Лондон для предварительных переговоров. Мы могли просто ответить, что не согласны ии на какие предварительные переговоры и что никого не пошлем, пока не будет решено обменяться послами. Мы, однако, этого не сделали. Мы решили показать, что мы готовы все сделать для облегчения рабочему правительству возобновления отношений. Мы хотели помочь Гендерсону выпутаться из неудобного положения, в которое он поставил себя, предложив нам послать нашего уполномоченного в Лондон. Мы послали т. Довгалевского, но предупредили Гендерсона, что Довгалевский будет вести переговоры лишь о технической процедуре обмена дипломатическими представителями и о технической стороне будущих переговоров по спорным вопросам. Мне кажется, что Гендерсон должен был ухватиться за тот выход нз созданного нм самим тупика, который мы ему давали. Он, однако, или не понял смысла приезда т. Довгалевского, нли упрямо решил оставаться на своей первоначальной позиции ***. Мы на уступки в этом вопросе не пойдем, предварительных переговоров по спорным вопросам не начнем. Будем ждать обмена дипломатическими представителями. Английское правительство должно понять свою ошибку и уступить в этом вопросе.

О советско-германских отношениях речи во время всего разговора не было, если не считать того, что в начале или в середине разговора Штреземан упомянул, что в одной нз наших газет в связи с 1 августа писалось о германском империализме. Он как-то жалобно посмотрел на меня н спросил: ну, какой у нас, в самом деле, империализм? Я, не отвечая на этот вопрос, сказал, что на этот раз в связи с 1 августа претензии могли бы иметь скорее мы. Ведь официальный оратор социал-демократической партии Кюнстлер, выступая

* См. т. VII, прил. 3. ** См. док. № 228, 229. *** См. док. № 234, 237, 240.

1 августа на 50-тысячном митинге и призывая к борьбе против всякой войны, говорил о советском империализме по отношению к Китаю! Штреземан презрительно махнул рукой и сказал, что он не относится серьезно к Кюнстлеру.

В конце разговора вернулись к вопросу о здоровье Штрезе-мана н о том, что необходимость 4 раза в год ездить в Женеву, прн этом в сентябре на целый месяц, представляет из себя очень тяжелый момент в жизни и работе всех министерств иностранных дел и особенно самих министров. Штреземан при этом сказал: хотя я был н остаюсь сторонником участия в Лиге наций, но тем не менее должен сказать, что вы н другие государства, не входящие в состав Лиги, гораздо счастливее нас в смысле отсутствия огромной нагрузки, при этом часто недостаточно важной и интересной.

На этом я прервал разговор, так как знал, что ровно в 12 часов у Штреземана назначено заседание кабинета.

Вспоминаю, что Штреземан коснулся еще вопроса о здоровье Георгия Васильевича, спросил, где он. Я ответил, что он в Висбадене. Так как перед своим отъездом в Висбаден 4 месяца тому назад т. Чичерин был у Штреземана, то Штреземан думает, что он уже давно уехал в какое-либо место для нах-кура *. Я сказал, что выздоровление Георгия Васильевича идет не таким быстрым темпом, как мы это раньше думали. В этом отношении более правым оказался сам Чичерин, относившийся к своей болезни и к темпу лечения менее оптимистично. Штреземан спросил, что именно является главной болезнью Георгия Васильевича. Я ответил, что есть две болезни: старая— сахарная болезнь н вновь возникшая — нервная болезнь, полиневрит, находящаяся, правда, в начальной стадии. Продолжительность лечения объясняется главным образом упорным сопротивлением полиневрита. Я надеюсь, однако, что т. Чичерин сравнительно скоро закончит лечение в Висбадене и после краткого нахкура поедет в СССР. Штреземан спросил, вернется ли т. Чичерин к работе в качестве наркома или нет. Я ответил, что хотя у самого Чичерина ввиду упорного сопротивления болезни иногда появляется желание уйти со своего поста, но это не имеется в виду, и он, вероятно, скоро вернется к работе. Штреземан сказал, что, по его мнению, возвращение К работе в данном случае, когда основной болезнью является ^?^^{ЗНЬ не}Р^вная' может даже способствовать скорейшему выздоровлению, ибо работа отвлечет мыслн больного от его болезни.

Крестинский

"Мда. по арх.

Дополнительного курса лечения (нем.).