Примечания. 1 3 января 1929 Г. Заместитель Народного Комиссара иностранных Дел СССР m

¹ 3 января 1929 г. заместитель народного комиссара иностранных дел СССР M. M. Литвинов направил генконсулу СССР в Шэньяне (Мукдене) телеграмму с указанием немедленно добиться свидания с председателем шэньянского правительства маршалом Чжан Сюэ-ляном и заявить ему, что Союзное правительство не может мириться с теми методами, которые применяются китайскими властями как, например, насильственный захват телефонной станции в Харбине. «Если у китайской стороны есть вопросы, требования и пожелания, то Советское правительство предлагает немедленно начать переговоры по всем интересующим ее вопросам, для чего в случае согласия Чжан Сюэ-ляна оно немедленно пошлет своего полномочного представителя».

В случае продолжения нынешних методов со стороны китайских властей, указывалось далее в телеграмме, Советское правительство будет вынуждено решительно отстаивать свои права и договоры, заключенные в Пекине и Шэньяне в 1924 г.— 11

² Характеризуя значение VII Бакинской ярмарки, замнаркомторга СССР Л. М. Хинчук в беседе с сотрудником «Известий», опубликованной 16 марта 1929 г., в частности, заявил:

«Организованная в новых условиях экономической жизни Союза Бакинская ярмарка явилась одним из действенных методов возрождения и расширения торговли с Персией и другими странами Востока. Ярмарка в Баку явилась тем ближайшим и удобнейшим пунктом, где советские торгово-промышленные круги на практике ярмарочного торга выявляли пути и способы нормального сотрудничества с восточным купечеством, изучали потребности и вкусы Персии в отношении советских товаров. В результате этого ярмарка содействовала развитию искренней дружбы н взаимного понимания между обеими странами. Так росла Бакинская ярмарка и расширяла свою работу в торговле с Персией в условиях неоформленных с ней торговых взаимоотношений. Теперь, с заключением торгового соглашения с Персией VII Бакинская ярмарка приобрела еще более важное место во внешнеторговой системе нашего Союза.

Договорные взаимоотношения с нашими ближайшими соседями выдвигают перед Бакинской ярмаркой новые задачи, удачное разрешение которых должно служить залогом дальнейшего укрепления нашей дружбы с этими народами.

Вовлекая в непосредственный торговый оборот мелкое и среднее купечество, ярмарка полностью разрешит задачу вовлечения торговых обо-

ротов восточных купцов в торговлю государственно-кооперативного сектора советского хозяйства...

Развитию ярмарочного торга также будут содействовать установленные правительством СССР льготы: налоговые, по железнодорожному и водному транспорту, хранению, таможенные, а также организация выставки образцов кустарной и государственной промышленности СССР, в которой принимают участие свыше 40 государственных и кооперативных организаций.,_{rii r}.

Надо надеяться, что VII Бакинская ярмарка окажет значительное влияние на расширение нашего товарооборота с Востоком».

Бакинская ярмарка работала с 15 марта по 15 апреля 1929 г.

По сообщению агента НКИД СССР в Баку Г. А. Апресова Л. М. Ка-рахану, в ярмарке приняли участие 193. персидских и несколько турецких купцов. Торговый оборот ярмарки составил 37 млн. руб.— 12

³ В 1929 г. культурные связи СССР с Германией значительно оживились. На ее территории за год было организовано 9 советских выставок; кроме того, СССР в 1929 г. участвовал в Международной выставке кинематографии в Штутгарте.

Расширились контакты с другими странами. За II месяцев 1929 г. за рубежом (в Англии, Аргентине, Голландии, Латвии, Швеции, Швейцарии, Чехословакии, Франции, Японии) было организовано 38 советских выставок, демонстрировавшихся в 59 городах. Их тематика всесторонне отражала достижения СССР в культурной и других областях (выставки произведений советских художников, книги, рисунка, плаката, фото, графики, скульптуры, по охране материнства и младенчества и др.). Большим успехом пользовалась в США советская выставка художественных изделий промышленности; впервые в советской практике состоялась распродажа части ее экспонатов.

В свою очередь в СССР с успехом демонстрировались экспонаты зарубежных выставок (немецкой н японской детской книги и др.).

Развивалось сотрудничество в области искусства. В 1929 г, за рубеж выезжали оперные артисты В. В. Барсова и И. С. Козловский, артист Московского Художественного театра В. И. Качалов, кинорежиссеры С. М. Эйзенштейн и Г. В. Александров, солисты балета В. В. Кригер и А. М. Мес-серер, квартет имени Глазунова, пианист Лев Оборин и др.

В СССР состоялись гастроли дирижеров Р. Зигеля, О. Клемперера, скрипачей Р. Квеллинга, А. Шмуллера, Дрезденского квартета и других.

На протяжении 1929 г. возрос обмен книгами, а также информацией телеграфных агентств, публиковавшейся в печати.

Культурные связи осуществлялись главным образом через Всесоюзное общество по культурным связям с заграницей (БОКС) и общества культурного сближения с Советским Союзом, созданные в 13 странах.

Деятельность БОКС способствовала распространению правдивой информации об успехах Советского Союза в социалистическом строительстве, в области науки, техники, культуры и искусства.

Зарубежные общества культурного сближения с Советским Союзом проводили соответствующую работу по ознакомлению населения с жизнью Советской страны. Они организовывали взаимные поездки деятелей куль-^тУРы, устраивали доклады о Советском Союзе, а также концерты совет-оих_-,Ц£аолнителей, показывали советские кинофильмы, вели обмен периодикой, книгами и т. д. Общества культурного сближения в Бельгии, Германии, Голландии, Чехословакии, Швеции и Японии имели свои печатные органы.

Наряду с этими обществами во многих странах вели активную работу ^нннЦнативные группы по культурному сближению с СССР.— 13 Игну ^Этом торжественном заседании выступили также председатель An СССР В. В. Куйбышев, народный комиссар просвещения РСФСР А. В, Луначарский и другие ораторы.

Во время недели, проходившей с 8 по 14 января 1929 г., видные германские ученые выступили с научными докладами и сообщениями, побывали в ряде научно-исследовательских институтов и учреждений, в частности в Центральном аэрогидродинамическом институте (ЦАГИ), в Теплотехническом институте.

Перед отъездом из СССР, 15 января 1929 г., глава делегации германских ученых проф. О. Мюллер в беседе с сотрудником ТАСС выразил глубокое удовлетворение результатами недели и оказанным ученым «сердечным приемом как Советским правительством, так и общественными и научными организациями Москвы». Он отметил, в частности, что германских ученых «поразили размеры той научной работы во всех областях знания, которая ведется в высших школах, институтах и лабораториях вашей страны».— 14

⁵ Неделя естественных наук была организована по инициативе германского правительства и являлась как бы ответом на гостеприимство, оказанное германским ученым, приглашенным на юбилейные торжества по случаю 200-летия Академии наук СССР в сентябре 1925 г.

В неделе, открывшейся 18 июня 1927 г. в актовом зале Берлинского университета, участвовала советская делегация в составе 20 ученых во главе с народным комиссаром здравоохранения РСФСР Н. А. Семашко. На открытии недели с германской стороны выступили председатель Германского общества изучения Восточной Европы Шмидт-Отт, прусский министр просвещения Беккер, ректор Берлинского университета Трипель, генеральный секретарь Прусской академии наук Людерс. От СССР выступили: полпред СССР в Германии Н. Н. Крестинский, Н. А. Семашко, вице-президент Академии наук СССР А. Е. Ферсман. С 20 июня к делегации присоединился народный комиссар просвещения РСФСР А. В. Луначарский. В ходе недели в германских учреждениях и высших учебных заведениях проводились встречи и собеседования советских и германских ученых по специальностям. Кроме того, советские ученые выступали с лекциями.

Берлинская неделя историков, организованная по инициативе Германского общества изучения Восточной Европы, открылась 7 июля 1928 г. в актовом зале Прусской академии наук. В неделе приняли участие более 20 видных советских историков во главе с заместителем народного комиссара просвещения РСФСР проф. M. H. Покровским. В тот же день в Берлине открылась выставка «Историческая наука в Советской России за 1917—1927 гг.». В течение недели советские историки выступали с докладами.

Как неделя естественных наук, так и неделя историков, в особенности лекции и доклады советских ученых, вызвали большой интерес в Германии н широко освещались в германской печати.— 15

⁶ Неоднократные заверения Бриана в дружественных чувствах к Советскому Союзу находились в явном противоречии с внешнеполитическим курсом французского правительства.

Французская дипломатия в течение ряда лет не реагировала на советское предложение о заключении пакта о ненападении, сделанное еще в 1926 г. (см. т. IX, док. № 213 и т. X, прил. 1, стр. 576—577), а также о заключении между Францией и СССР торгового договора (см. т. XI, док. № 30 и 38). Между тем отсутствие международно-правовой базы для деятельности советских хозяйственных организаций во Франции в значительной степени сдерживало и искусственно тормозило развитие советско-французского экономического сотрудничества, вопреки интересам части французских промышленников и кооператоров стремившихся к расширению деловых связей с Советским Союзом. Когда 18 января 1929 г. M. M. Литвинов в беседе с французским послом Эрбеттом указал «на уклончивую позицию французского правительства в отношении всякого рода соглашений с нами и отметил желательность переговоров о заключении торгового

договора или хотя бы о таможенном соглашении», то Эрбетт «стал доказывать ненужность для,нас торгового договора и незаинтересованность капиталистических стран в тарифных вопросах ввиду существования у нас монополии внешней торговли». Отрицательное отношение правительства Франция к развитию торговли с Советским Союзом нашло свое выражение в создании по директиве министерства торговли в феврале 1929 г, консультативного комитета по русским делам с целью борьбы против монополии советской внешней торговли (см. док. № 35).

Французское правительство не переставало препятствовать укреплению внешнеполитических позиций Советского государства н по-прежнему проводило курс, направленный на политическую изоляцию СССР. Вопреки заявлению Бриана, приведенному в комментируемом документе, о положительном отношении французского правительства к инициативе советской дипломатии, предложившей Польше и Литве подписать протокол о досрочном введении в действие Парижского пакта об отказе от войны как орудия национальной политики, Франция на деле оказывала давление на Польшу с целью склонить ее к отказу от протокола. 2 февраля 1929 г. Литвинов писал об этом В, С. Довгалевскому: «Само польское правительство считает, что Франция стремится сорвать осуществление нашего предложения о протоколе». Осенью 1929 г., в период конфликта на КВЖД, Бриан выдвинул план «объединения Европы без СССР», т. е. фактически против СССР.

Несмотря на заверения Бриана о том, что Франция «не будет вмешиваться во внешнюю политику Советского Союза», французская дипломатия пыталась активно вмешиваться в конфликт на КВЖД с целью подрыва международных позиций СССР. В этих условиях французское предложение в июле 1929 г. о посредничестве в урегулировании конфликта было отклонено Советским правительством как беспредметное (см. док. № 230). Враждебный характер носило и обращение Франции вместе с США и Англией к СССР в декабре 1929 г., направленное по существу на срыв мирного урегулирования этого конфликта (см. док. № 352).

На протяжения всего 1929 г. французское правительство продолжало прибегать к арестам, высылкам и репрессиям в отношении советских граждан, проживавших во Франции, и одновременно поощряло деятельность антисоветской эмиграции в стране.— 17

⁷ Имеется в виду конференция комитета экспертов семи держав по репарационному вопросу, происходившая в Париже с февраля по июнь

1929 г. В состав комитета входило 14 экспертов— по два от Англии, Франции, Германии, Италии, Японии, Бельгии н США. Председателем его являлся представитель США Оуэн Юнг. Выработанные экспертами предложения получили название «плана Юнга», который обсуждался и был, утвержден в ходе двух конференций в Гааге в августе 1929 г. и январе

1930 г. (см. «План Юнга и Гаагская конференция 1929—1930 гг. Документы н материалы», М., 1931).— 18, 166, 198, 368, 394, 430, 454, 562

⁸ 18 января 1929 г. Л. М. Карахан поручил Я- X. Давтялу сообщить Теймурташу, что, «поскольку переговоры о пограничных спорах уже давно ведутся в Москве, нецелесообразно переносить нх в Тегеран. Ансарн вполне в курсе дела, но ведение им переговоров не исключает, а, наоборот, предполагает обсуждение этих вопросов в Тегеране».

23 января 1929 г. Карахан телеграфировал Давтяну, что «советско-персидские переговоры о пограничных делах свелись к тому, что мы, как. и раньше, предлагали легализовать современную фактическую границу, а персидские представители в туманной форме говорили о каких-то компенсациях. На нашу просьбу дать свой проект они ничего не ответили».— 19

⁹ Названное постановление регламентировало порядок пользования судовыми радиоустановками иностранными судами, находящимися в пределах морской пограничной полосы Союза ССР и во внутренних водах Союза

ССР на расстоянии десяти миль от берега (см. «Собрание законов...», отд. I, № 48, 16 августа 1928 г., стр. 900—902).

Согласно ст. 2 постановления невоенным иностранным судам, находящимся в районах расположения береговых радиостанций, воспрещался всякий обмен радиотелеграммами, кроме тех случаев, когда суда находятся в опасности или передают сообщения для предотвращения несчастья, а также оказывают помощь другим терпящим бедствие судам.

В остальных случаях невоенным иностранным судам разрешалось пользоваться своими радиоустановками по письменным разрешениям начальника порта.

Право ограничения радиообмена иностранных военных судов, находящихся в пределах десятимильной полосы, согласно ст. 4 постановления, предоставлялось местному командованию морскими силами.

Изложенные в постановлении правила, как указывалось в ст. 11, сохраняли силу «только в том случае, если Союз ССР не находится в состоянии войны, и только в отношении судов, плавающих под флагом невоюющих государств».— 28

¹⁰ По-видимому, речь идет о первом пункте письма M. M. Литвинова Д. И. Курскому от 11 декабря 1928 г.

Б этом пункте письма Литвинов, желая выяснить вопрос о возможности начала переговоров по поводу заключения политического пакта между Италией и СССР (см. т. XI, док. № 162, 376), писал: «Мне кажется, что моим вчерашним выступлением подготовлена почва для Вашего разговора с Муссолини, который дальше откладывать не следует» (см. «Известия» № 287 (3521) от 11 декабря 1928 г.).— 33

¹¹ В этой беседе, имевшей место 8 января 1929 г., Гварилья, директор департамента стран Европы и Ближнего Востока МИД Италии, после обсуждения некоторых визовых вопросов заявил Курскому Д. И., что хотя внутренняя политика СССР—одна, а внутренняя политика Италии — другая, «но в области внешней политики мы имеем много общих интересов». Гварилья также сообщил, что заместитель министра иностранных дел Италии Гранди, находясь в Турции с визитом, не вел там никаких переговоров, которые были бы направлены против СССР.— 34

¹² Д. И. Курский имеет в виду запись беседы первого секретаря полпредства СССР в Италии Г. А. Залкинда с редактором газеты «Трибуна» Форджес Давашати на завтраке у полпреда СССР 9 января 1929 г. Во время этого завтрака, на котором присутствовал также корреспондент ТАСС в Италии В. Г. Антонов, Форджес Даванцати сказал, что он интересуется жизнью Советского Союза и считает, что различия в политических системах Италии и СССР не могут, по его мнению, служить препятствием к развитию хороших отношений между ними. Форджес Даванпати высказал также свое мнение и об англо-итальянских отношениях. В частности, он сказал: «В генеральных линиях дружественные отношения между Италией и Англией являются вполне естественными, но прежней константной дружбы нет, и пути обеих стран все более расходятся».— 34

¹³ В соответствии с предложением персидской ci ороны переговоры начались 20 февраля 1930 г. в Тегеране. Советская делегация представила на обсуждение конференции проект конвенции о прямом пассажирском и грузовом железнодорожном сообщении между железными дорогами СССР и Персии. Однако в апреле 1930 г. работа конференции по настоянию персидской стороны была прервана.

Соглашение о советско-иранском железнодорожном сообщении было подписано в Москве 13 сентября 1940 г.— 35

¹⁴ Имеются в виду международная конвенция о перевозке грузов по железным дорогам и международная конвенция о перевозке пассажиров и багажа, выработанные на конференции в Берне, проходившей с 1 мая по 8 июня 1923 г. Конвенции были подписаны в Берне 23 октября 1924 г.— 35

¹⁶ В связи с избранием Персии на IX сессии Лиги наций (сентябрь 1928 г.) непостоянным ^леном Совета Лиги и включением ее в состав Подготовительной комиссии конференции по разоружению M. M. Литвинов в упоминаемом письме от 24 ноября 1928 г. поручил Я. X. Давтяну «войти в контакт с персидским правительством по вопросам разоружения и безопасности».

В письме говорилось, что «.основные положения, которые защищает СССР в ходе работ по разоружению и безопасности», можно свести к следующему:

«1. Необходимость немедленно приступить к наиболее широкому разоружению как основному условию поддержания мира.

2. Необходимость заключения договоров о ненападении (в самом широком смысле) и нейтралитете вместо системы военных союзов и санкций, способствующих расширению войны.

3. Отрицание за Лигой наций роли организации, монополизировавшей дело ограждения мира и способной действительно разрешить проблемы разоружения и безопасности».

Внимание полпреда обращалось на то обстоятельство, «что наше участие в комиссии разоружения, несмотря на скептическое отношение к Лиге наций, вызывается желанием не упустить хотя бы самую незначительную возможность добиться сокращения вооружений, чтобы хоть сколько-нибудь уменьшить опасность войны и тяжесть военных налогов или чтобы по крайней мере привести в ясность перед общественным мнением вопрос о том, хотят ли державы разоружения или отказываются от него».

В заключение письма указывалось, что «следует особо отметить один вопрос, представляющий интерес для Персии. Предлагая пропорциональное сокращение вооружений, правительство СССР особо учитывало интересы малых стран, почему в проекте конвенции о сокращении вооружений имелось в виду оставить им относительно большее количество вооруженных сил, чем государствам крупным» (см. т. XI, док. N° 98).— 35

¹⁶ 12 декабря 1928 г. депутат датского риксдага Ганс Нильсен сделал запрос,— может ли министр иностранных дел Дании Мольтесен «совершенно категорически опровергнуть слухи о том, будто заключено какое бы то ни было тайное соглашение с Францией или какой-либо другой державой относительно обороны Большого Бельта на случай войны между Россией и Другой державой в восточной части Европы?»

В ответ Мольтесен заявил: «На поставленный мне вопрос отвечаю, что нет ни грана правды, ни малейшей тени реальности в этих сообщениях упомянутой здесь политической прессы».— 36

¹⁷ Представитель Совторгфлота Орловский после вручения посольству Китая в СССР настоящей ноты был из-под ареста освобожден, арест с груза снят. Пароход «Сыпингай» 25 января 1929 г. вышел из порта Усун во Владивосток.— 37

¹⁸ В записи беседы Н. Н. Крестинского с Шубертом 29 декабря 1928 г. по этому поводу, в частности, говорилось: «Допустим,— сказал Шуберт,— что поляки согласились подписать протокол. Пакт Келлога не вступил в силу, мы вашего протокола не подписали. Тогда у Польши имеется формальная возможность напасть на нас. Вы же связаны по отношению к Польше вашим протоколом и не можете нам помочь. Я не говорю, что мы можем этого от вас требовать или что вы захотите нам помочь, но я предполагаю, что у вас будет такое желание и тем не менее, связанные советско-польским протоколом, вы не сможете выйти из состояния нейтралитета по отношению к Польше. В этом имеется некоторый привкус некоторой иедружелюбности, конечно, не субъективной, а лишь объективной, по отношению к Германии.

На этот маленький укор,— писал Крестинский,—я ответил Шуберту, Что аналогичное положение существовало полгода тому назад. Обсуждался

пакт Келлога. Мы не были приглашены к обсуждению и оставались вне закона о запрещении войны. Могло получиться такое положение, что война была бы запрещена против всех, но не против нас. Германия в случае нападения на нас Польши или другой державы была бы связана пактом Келлога и не могла бы прийти к нам на помощь. Тем не менее германское правительство не предложило пригласить нас к участию в пакте и даже не поинтересовалось узнать от Келлога, собирается ли он допустить и нас к участию в пакте, а ответило безоговорочным согласием на американское приглашение. В отличие от тогдашней тактики немцев мы заявляем Германии что приветствовали бы ее участие в предлагаемом нами протоколе. Если Германия присоединится к протоколу, то все опасения Шуберта падают. В самом деле, пусть пакт Келлога не осуществится. Польша, связанная с Германией протоколом, ие сможет на Германию напасть. Если же она нарушит протокол и нападет, то тем самым автоматически выбудет из соглашения и освободит от всяких обязательств по отношению к себе всех участников протокола».

Далее Крестинский писал: «Шуберт ответил, что ои пока держится того мнения, что Германии не следует присоединяться к протоколу», поскольку между СССР и Германией «существует более далеко идущий пакт», и так как «протокол, подписанный Германией, Польшей и нами, внешне выглядел бы как Восточное Локарно. Правда, Шуберт лишь мельком говорил на эту тему со Штреземаном и поэтому высказываемое им мнение является лишь его личным и притом предварительным мнением, но он думает, что Германия вряд ли к протоколу присоединится».— 38

¹⁹ В конце 1928 г. некоторая часть феодалов и духовенства Афганистана, недовольная реформами Аманулла-хана (ликвидация вакуфных земель, централизация управления, снятие чадры и др.), использовала антиправительственные выступления в Хазараджате и Хосте и подняла реакционное восстание. 15 января 1929 г. мятежники во главе с Хабибуллой, по прозвищу Бачаи Сакао, дезертиром афганской армии, захватили г. Кабул. Бачаи Сакао провозгласил себя эмиром Афганистана. В связи с начавшейся в Афганистане гражданской войной и напряженным положением в Кабуле все иностранные миссии, ранее аккредитованные при короле Ама-нулла-хане, кроме полпредства СССР, миссий Персии и Турции, эвакуировались из Кабула. Полпредство и консульства СССР в Афганистане продолжали выполнять свои функции.— 43, 49

²⁰ Имеются в виду письмо M. M. Литвинова В. С. Довгалевскому от 29 декабря 1928 г. (см. т. XI, док. № 395), а также упоминаемые в нем письма Д. В. Богомолову и H. H. Крестинскому от того же числа, Основные положения двух последних писем изложены в т. XI, док. N° 397.— 48

²¹ Данное заявление Бриана и Вертело не соответствует действительности. На деле Англия и в конце 20-х годов проводила открыто антисоветскую политику, о чем свидетельствуют приведенные в настоящем издании документы и факты (см., в частности, т. X, док. № 120, 123, 126, 135, 139, 152. 196, 239, прил. I; т. XI, док. № 94, 116, 155, 174, 194, 214, прил. 1, а также док. № 355 и прил. 1 настоящего тома).— 49

²² В августе 1927 г. на сотрудника полпредства СССР во Франции В. М. фомина было совершено покушение. По заявлению заведующего отделом НКИД СССР С. Б. Кагана французскому послу Эрбетту, стрелявшая в Фомина белоэмигрантка Щепихина «явилась орудием в руках белогвардейских организаций, использующих предоставленное им право убежища во Франции для ведения заговорщической и террористической работы против СССР».

В ходе судебного следствия по этому делу французские полицейские власти приняли решение о высылке Фомина из страны под предлогом якобы его «вмешательства» во внутренние дела Франции. Этот шаг был справедливо расценен советским полпредством как попытка удалить главного свидетеля обвинения. В результате протеста полпредства решение

о высылке Фомина было отменено. В январе 1928 г. французский суд приговорил преступницу к двум годам тюремного заключения условно. Однако 30 ноября *928 г. французская полиция снова вручила Фомину предписание покинуть Францию. В апреле 1929 г. Фомин выехал в

СССР.— 50

²³ Упоминаемые материалы представляли собой официальные документы Лиги наций по вопросам разоружения и безопасности. В частности, в § 63 этих материалов содержалось изложение ответов государств, направленных III сессии Лиги наций относительно потребностей национальной безопасности этих государств (эти ответы см. в «League of Nations. Official Journal», 1923, pp. 170—173, 430, 720—723).— 54

²⁴ 20 января 1929 г. да'оинь Цай Юнь-шэн, сославшись иа прямое поручение шэньянского (мукденского) правительства, сделал Б. Н. Мельникову предложение рассмотреть с ним в частном порядке ряд вопросов, которые создают конфликтную атмосферу. Как видно из комментируемой ноты. Советское правительство приветствовало это предложение Цая и заявило о своем желании обсудить все спорные вопросы и, в частности, вопросы, касающиеся режима на КВЖД- Это заявление давало возможность китайскому правительству поставить на обсуждение любой из спорных вопросов. Однако китайская сторона оставила его без ответа (см. док. № 218).— 59

²⁵ При подписании протокола о досрочном введении в действие Парижского договора от 27 августа 1928 г. об отказе от войны в качестве орудия национальной политики (пакта Келлога) с краткой речью выступил также посланник Польши в СССР Патек (см. газ. «Известия» № 34 (3570), 10 февраля 1929 г.).— 66

²⁶ Жозеф Нуланс, бывший посол Франции в России в 1917 г., один из активных проводников политики интервенции стран Антанты против Советской страны, являлся председателем организованного в начале 1922 г. «Общества защиты французских частных интересов в России», добивавшегося уплаты Советским Союзом всех долгов царского правительства.— 78

²⁷ Особый район Восточных Провинций был образован декретом пекинского правительства в сентябре 1920 г. Он включал территорию так называемой полосы отчуждения КВЖД, т. е. земли, отведенные в Гиринской и Хэйлунцзянской провинциях для нужд дороги согласно контракту на постройку и эксплуатацию КВЖД, заключенному в 1896 г. правительствами России и Китая. Вся прежняя русская администрация, полиция и судебные органы, действовавшие в пределах полосы отчуждения КВЖД Д° ее преобразования в Особый район, заменялись соответствующими китайскими учреждениями. Во главе Особого района был поставлен главнона-чальствующий, наделенный большими полномочиями и подчинявшийся непосредственно местному правительству в Шэньяне, а через него — центральному правительству Китайской Республики. При главноиачальст-вующем был учрежден ряд управлений: специальное управление, главное полицейское управление, управления железнодорожной полиции, по делам городского и поселкового хозяйства, земельное, народного просвещения, а также окружной суд и судебная.палата Особого района Восточных Провинций.— 85

²⁸ Комментируемая нота А. А. Трояновского была принята вице-министром иностранных дел Японии Иосида к сведению (см. также док. № 300).— 94,

²⁹ После возвращения в Италию Нобиле и участников его экспедиции иа Северный полюс, спасенных советской экспедицией на ледоколе «Красин» (см. т. XI, прим. 119), итальянское правительство создало специальную комиссию по расследованию причин катастрофы дирижабля «Италия» н гибели некоторых членов этой экспедиции.

Посольство Италии в СССР нотой от 18 декабря 1928 г. сообщило, что правительство Италии желало бы, чтобы проф. Самойлович Р. Л., летчик

Чухирвски'1 D Г и врач Средневскнй А. В. прибыли в Рим и дали свои показания упомянутой комиссии между 7 и 16 января 1929 г. или, если это будет незозмсжно. то после 1 фезраля 1929 г. В ноте также указывалось, что все расходы, связанные с этой поездкой, правительство Италии готово взять на себя.

В ответной ноте от 8 янзгря 1929 г. НК'ИД СССР сообщил, что указанные лица «изъявили согласие изложить перед правительственной комиссией по расследованию деятельности арктической экспедиции генерала Нобиле известные им обстоятельства спасения членов экспедиции».

В январе 1929 г. проф. Самойлозяч, Чухновскнй и Средневскнй, прн-быз в Рим, изложили комиссии иззеетные им факты. Во- время своего пребывания в Италии они выступали в Риме и Милане с лекциями о работе советской экспедиции по спасению участников экспедиции Нобиле. встречались с учеными, официальными лицами, журналистами. За спасение участников экспедиции Нобиле проф. Самойловнч, Чухновскнй и Средневскнй. тепло встреченные общественностью, были награждены итальянскими золотыми медалями, специально изготовленными в их честь.— 100

^эа Советское правительство положительно отнеслось к просьбе председателя американского «Общестза ветераноз иностранных войн» дать разрешение на эксгумацию я отправку в США останкоз американских солдат, захороненных в 1918—19!9 гг. на территории СССР, преимущественно в райсне Архангельска (см. док.,\д 66).

Комиссии в количестве 12 чел g век. прибывшей в СССР от этой организации, было оказано всемерное содействие, Было отыскано 86 могил из 121.

Состоявшийся в 1930 г. очередной съезд этого общестза выразил благодарность правительству СССР за помощь в организации розысков и отправке останков американских солдат на родину.— 104, 584

^Э[ Соглашение между «Рашн ойл продактс», представлявшей Нефте-синдпкат. и «Англо-Америк5.н ойл К'"'», которая выступала от имени ряда крупных английских и американских нефтяных фирм, торговавших на английском рынке, было подписано 27 февраля 1929 г.

Соглашение явилось результатом длительных переговоров, начатых еще осенью 1928 г. Из-за неприемлемых требований английской стороны переговоры одно время были прерваны и возобновились в начале января 1929 г.. после отказа английских представителен от этих требований.

Соглашение предусматривало поставку Советским Союзом в Англию ежегодно значительного количества нефтепродуктов, в том числе мазута — 123 тыс. г, керосина—40 тыс. т. Срок его действия устанавливался в три года: с 1 апреля 1929 г. по 1 апреля 1932 г.

В газ. «Известия» от 1 марта 1929 г. соглашение хаоакТеэизовалоеь как «провал попыток бойкота и блокады советской нефти», как «крупнейкий. экономический и политический успех Советского Союза».— ///

⁸² Начиная со второй половины 1928 г. в английских деловых кругах стало усиливаться стремление к нормализации англо-советских отношений. В связи с эти и возник вопрос о поездке промышленной делегации а СССР (см. т. XI. док. Лз 305, 3S5, 3S6). Инициатором поездки была группа английских промышленников, создавшая в феврале 1929 г. Англо-русский комитет (см. прим. 37).

Делегация, возглавляемая редактором журнала - «Инглиш ревью» Э. Ремнантом и председателем этого комитета Дж. Ишервудом, выехала 25 марта 1929 г. и находилась в Советском Союзе до конца апреля. В ее со-став входная 84 человека, представлявших, по данным Аагло-русского комитета, около 1500 фирм и ассоциаций, действовавших в основных отраслях английской промышленности (горная, сталелитейная, машиностроительная, станкостроительная, судостроительная, автомобильная, паровозостроительная, полиграфическая, обувная, сельскохозяйственного машино-

строения), а также в торговле. Общий капитал фирм, предстазленных в делегации, превышал 7QÜ млн. ф. ст. Это была самая крупная делегация английского делового мира, когда-либо побывавшая до этого в Советском Союзе.

Целью поездки являлось ознакомление с возможностями раззнтия экономических и торговых отношений Великобритании с Советским Союзом. В СССР члены делегации были приняты руководителями советской промышленности и торговли. Разделившись на группы, члены делегации побывали во многих городах Советского Союза, где ознакомились с работой интересовавших их предприятии и организаций.

Еще в Москве делегация 11 апреля приняла резолюцию о том, что нормальные экономические отношения являются Е^евозможными без нормальных дипломатических отношений. Вернувшись в Великобританию, делегаты поделились своими впечатлениями в ряде публичных выступлении. Они подчеркивали необходимость нормализации англс-советскнх дипломатических отношений и открывающееся в связи с этим благоприятные возможности для торговли между двумя странами. Англо русский комитет опубликовал подробный отчет о поездке делегации в Советски» Союз. «Комитет,— указывалось, в частности, в отчете,— пришел к выводу, что при условии дипломатического признания, а также если будут прнняты меры по финансированию сделок на основе долгосрочного кредита или каким-либо иным образом, на долю Великобритании придется значительная часть деловых связей*.

Эта поездка способствовала ознакомлению широких кругов английской общественности с перспективами развития англо-советских экономических отношении. Подробнее см. в «Report of the Angio-Russian Committee on the British Trade Delegation to Russia. March —April, 1929. Prepared and issued by the Angio-Russian Committee».— П4, 487

³³ Вместе с советским представителем К. А. Хакнмсзым в Йемен летом 1929 г. был напразлен врач В. Б. Бабаджан, который организовал в стране амбулаторию, где местное население получало бесплатную меди-иинскую помощь. Работа советского врача получила высокую опенку правительства Йемена. 28 апреля 1930 г. имам Я*ья писал Л_ Л1. Карахану, что доктор Бабаджан «сумел заслужить наше расположение к нему благодаря успешной деятельаостн... Теперь мы знаем его опытность н прекрасную работу».

В письме наместника короля Йемена в Ходейде эмира Мохгммеда от 17 мая 1930 г. по случаю отъезда Бабаджана з отпуск говорилось; «Русский зрач Бабаджан пэнобрел чрезвычайно большую благодарность народа Йемена за время его пребывания в столице Йемена в течение 12 месяцев, которые он посвятил старательному лечению больных со всей его энергией, вниманием ц заботой. Наше основное желакие то же. что писала и газета «Аль-Иман». это выразить благодарность и похвалу доктору, а также пожелать ему успеха в его поездке на родину и возвращении сюда».

Осенью 1930 г. в Йемен был командирован советский зубной врач.

В 1931 г. Исполком Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР направил в Йемен в качестве дара оборудование зубоврачебного кабинета.

Сообщая об этом решении королю Йемена ииаму Яхья председатель Исполкома СОКК и КП СССР выразил надежду, что этот дар будет принят королем «как выражение сердечных взаимоотношений, существующих между народами СССР ц Печена».

В ответном письме от 16 июня 1931 г. имам Яхья высоко оценил эту Дружескую помощь Йемену со стороны Советского государства.

Советские врачи продолжали успешно оаботать в Йемене и в дальнейшем.— 116

^м Посольство Италии в СССР в ноте от 6 марта 1929 г. в НКИД СССР просило разрешить въезд в СССР итальянской научной экспедиции

в составе проф. Капра и Теплиц с целью продолжения работ по исследованию Средней Азии. В ноте также сообщалось, что проф. Капра в 1927 г. уже был в СССР и с разрешения советских властей посетил ряд городов.

С аналогичной просьбой обращался МИД Италии и к полномочному представительству СССР в Италии.

Получив разрешение на въезд в СССР, научная экспедиция проф. Каира — Теплиц и сопровождающие их лица, включая кинооператора, посетила Москву, Ташкент, Бухару, Самарканд и некоторые районы Памира. За время пребывания в СССР (апрель — август 1929 г.) участники экспедиции имели возможность ознакомиться с жизнью Советского Союза; они имели много встреч и бесед с рабочими, крестьянами, представителями интеллигенции, руководителями различных учреждений, предприятий, научных и общественных организаций.

По окончании работ экспедиции проф. Капра н Теплиц направили НКИД СССР письма с выражением благодарности за оказанную помощь.— 116

³⁵ В 1929 г. продолжались переговоры о заключении торгового договора между СССР и Грецией. Особенно много возражений греческая сторона выдвигала по ст. 7, регламентировавшей положение и деятельность советского торгового представительства в Греции. Она, з частности, не соглашалась с советским предложением о том, что торгпредство составляет нераздельную часть полпредства и что кроме торгпреда дипломатическими привилегиями пользуется его за мести тель. Была достигнута договоренность лишь об экстерриториальности помещения, занимаемого непосредственно торгпредством. Для отделений торгпредства таковой не было предусмотрело. Греки ие соглашались также с предложенной советский делегацией ст. 6 о том, что торгпредство СССР ие будет поставлено во всех отношениях в худшне условия, чем до подписания договора.

Греческая делегация настаивала на обязательстве созетской стороны закупить в Греции товары на сумму 1 300 000 руб., она добивалась, чтобы это согласие было зафиксировано в тексте соглашения или по крайней мере в дополнительном протоколе к нему.

Ниже следуют тексты первого и второго протоколов, предложенных греческой стороной, упоминаемых в комментируемом документе.

Текст первого протокола гласил:

«Принимая во внимание, что внешняя торговля является государственной монополией СССР, которой предостазляется исключительное право регулирования импорта сельскохозяйственной и промышленной продукции греческого происхождения как а отношении ее номенклатуры, так и импортируемого соответственного количества. Советское Правительство обязуется реализовать за каждый год действия настоящей конвенции минимальные закупки следующих товаров: на 700 тыс. руб. коринки, на 200 тыс. руб. султаиины и на 400 тыс. руб. маслин, оливкового масла, цитрусовых, каняфоли, волонеи, губок. Оценка упомянутых закупок будет произведена на базе текущих пен на свободном рынке Греции, плюс пошлины на вывоз в случае наличия таковых».

Текст второго протокола гласил:

«Условлено, что данное Торгпредству СССР в Греции право совершать коммерческие операции между обеими Договаривающимися сторонами не распространяется вообще на розничную продажу. Сырье или фабрикаты союзного происхождения будут импортироваться з Грецию, в адрес греческих коммерсантов, выполняющих профессию оптовых коммерсантов по таким или схожим продуктам в течение не менее 5 лет и платяшнх аккуратно патентный и прочие связанные с их профессией сборы. Сдача товаров адресату будет производиться или фоб на месте погрузки, или сиф на месте сдачи, исключая всякие складские, транзитные и иные промежуточные операции».

Советская сторона не могла согласиться с положениями этих протоколов, и на заседании 21 марта 1929 г. (см. док..У» 87) по ее предложению они были сняты с обсуждения.

Переговоры закончились 11 июня 1929 г. подписанием Конвенции о торговле и мореплавании между Союзом ССР и Грецией (см. док. J* 193).— 117

³⁶ Имеется в виду опровержение председателя правления и директора-распорядителя акционерного общества «Аркос» Р. П. Аврамова, направленное вместе с письмом полномочного представителя СССР во Франции В. С. Довгалевского редактору журнала «Инглиш ревью» Э. Ремнанту 2] февраля 1929 г. В нем говорилось: «По поводу ставших мне известными слухов относительно создания при поддержке «Аркос лимитед» в Лондоне другой делегации, параллельной делегации, организуемой Англо-русским комитетом, я считаю своим долгом сделать следующее заявление:

1. «Аркос лимитед», огравичиваясь исключительно экспортом и импортом между английскими и советскими русскими торговыми организациями в четко определенных рамках, никогда не занимался ни в прошлом, ни в настоящем вопросом об английской делегации, которая намерена направиться в Москву с целью обсуждения вопросов, которыми, судя по сообщениям прессы, «Аркос лимитед» ие занимается и которые ие зходят в его компетенцию.

2. Ни я, ни кто-либо другой из администрации «Аркос лимитед» никогда прямо пли косвенно не вмешивались в деятельность Англо-русского комитета, связанную с организацией вышеупомянутой делегации.

3. Ни меня, ни кого-либо другого из администрации «Аркос лимитед» никогда ни одно официальное советское лицо или организация не просели и ие давали указания обсуждать вопрос об организации другой английской делегации, параллельной той, которую предлагает Англо-русский комитет.

4. Ни я, ни кто-либо другой из администрации «Аркос лимитед» никогда ии с кем в Англии не обсуждали н не вели переговоров по вопросу о такого рода параллельной делегации, а также не поддерживали ее создание и поездку в Россию.

5. Все имеющиеся ссылки на меня или на кого-либо другого из «Аркос лимитед» со стороны третьих лиц, включая г. Маршалла (из «Бекос лтд»), в связи с предполагаемой делегацией не имеют под собой абсолютно никакой почвы».— 118

^w Англо-русский комитет был создай по инициативе группы английских промышленников, выступавших за развитие торговли с Советским Союзом. Учреждение комитета имело место 5 февраля ]929 г. з Лондоне на собрании представителей более 20 крупных фирм, действовавших в различных отраслях английской промышленности, в том числе таких, как сАрыстронт-Витворт», «Матер н Платт». На собрании было решено направить в Советский Союз представительную делегацию английских промышленников. Организация ее поездки в СССР являлась одним из важнейших мероприятий комитета в 1929 г. (см. прим. 32).— 118

^т 6 марта 1929 г. в Лондоне в отеле «Кэинои-стрит» состоялось второе собрание английских промышленников, заинтересованных в торговле с Советским Союзом. Собрание было созвано Англо-русским комитетом (см. ирим. 37) в целях дальнейшего обсуждения вопроса о посылке делегации английских промышленников в СССР. Отъезд делегации был назначен иа 25 марта 1929 г. Это собрание было более многочисленным, чем Первое. По сообщениям английской печати, на нем присутствовали представители более 150 крупных фирм и организаций, связанных с промышленностью и торговлей. Председательствовал иа собрании президент Брадфордской торговой палаты Д. Гамильтон. С Докладом выступил редактор журнала «Инглиш ревью» Э. Ремвант. В резолюции собрания отражалось стремление к развитию англо-советских экономических связей.— 118

³⁹ 28 февраля 1929 г. немецкая политическая полиция на основании сведений, полученных от берлинского корреспондента газеты «Нью-Йорк ивнинг пост» Ннкербокера, арестовала банду, занимавшуюся составлением антисоветских и знтикомннтерновских фальшивок, которую возглавлял бывший следователь царской охранки Владимир Орлов.

Согласно сообщениям печати, Орлов н его сообщник Сумароков, выступавшим под фамилией Павлоновскин, являлись, в частности, авторами таких фальшивок, как «лисьмо Зиновьева» (см. т. VII, прим. 81) н «документы о подкупе» американских сенаторов Бора и Норриса Советским празЕиельством, Как указы за л ось в газ. «Известия» от 5 марта 1929 г., «и тот и другой «документы» имели задачей разрушить или не допустить нормальных политических н экономических отношений между СССР и его контрагентами:»

В результате демаршей советской стороны, влияния общественного мнения в Германии н за ее пределами берлинская политическая полиция, пытавшаяся вначале взять Орлова под свою защиту, была вынуждена передать его дело в руки уголовной полиции. В обвинительном заключения по этому делу внимание уделялось лишь мошенническим махинациям Ор-лоза и Сумарокова, но не их общей преступной деятельности {участие в антисоветских организациях, подготовка террористических актов, шпионаж, причастность к фальсификации документов в международно к масштабе и т. д.). Многие факты, ставшие известными германским следственным органам, не были использованы при составлений обвинительного заключения.

В ходе процесса, происходившего с 1 по 11 июля 1929 г., преступления Орлова и его сообщннкоз фактически был-л доказаны. Тем не менее суд признал лкшь оодложзость документов, порочивших американских сенаторов, но оставил открытым вопрос о подложности документов, которые касались СССР. Постановление суда носило явно пристрастный, необъективный характер. Суд приговорил Орлова и Сумарокова к 4 месяцам тюремного заключения, признав их виновными лишь в «подлоге важных частных документов, соединенном с мошенничеством». Преступников тут же освободили, так как им было зачтено предварительное заключение.

По позоду этого прягозора в газ. «Известия» от 13 июля 1929 г. указывалось:

«Приговором суда получили поощрение белогвардейиы, террористы, фальсификаторы, шпионы и вся эмигрантская свора. Этот факт не является нн частный делом, ни только дедом германской государственности. Он глубоко затрагивает германо-советские отношения н имеет даже меж-дународко-политическое значение, поскольку работа этой банды неоднократно отравляла отношения к Советскому Союзу также и других государств».

В связи с приговором член коллегии НКИД СССР Б. С. Стомонякзз в беседах, состоявшихся 13 и 15 июля 1929 г., заявил германскому послу Дирксену. что он имеет «поручение обратить через no-средство посла внимание германского правительства на то тягостное впечатление, котооое произвел на Советское правительство исход процесса Орлова, и указать на те серьезные опасности, которые этот исход открывает для советско-германских отношений*-

В качестве необходимых мер для устранения этой опасности Стомоня-ков в неофициальном порядке назвал следующие:

1) Высылка всех тех эмигрантов, которые были замешаны в процессе Орлова н Сумарокова; принятие действенных мер «против дальнейшего сотрудничества германских властей с эмигрантами типа Орлова».

2) «Германское правительство в форме, которую оно само легко найдет, должно заявить во всеуслышание, чго оно решительно осуждает сотрудничество германских властей с преступными элементами русской эмиграции вроде Орлова, Сумарокова и других, что оно не потерпит з даль-

нейшем подобного сотрудничества и что оно примет самые энергичные меры для его искоренения».

22 июля 1929 г. Дирксен по поручению своего правительства сообщил Стомонякову о мерах, принятых германским правительством в сзязн с процессом по делу Орлова (см. док. Л'з 227).

2 августа 1929 г. коллегия НКИД СССР приняла постановление: «Признать удовлетворительными объяснения германского правительства по делу Орлова и считать конфликт исчерпанным».— 120, 163, 249, 281, 400

⁴⁰ Посольство Италии в СССР в ноте от 20 марта 1929 г., информируя НКИД СССР о предстоящем полете эскадрильи итальянских гидропланов в восточной части Средиземного моря й над Черным морем, просило сообщить, может ли правительство СССР разрешить в июне 1929 г. полет этой эскадрильи над территориальными водами СССР н ее посадку в Одессе с целью нанести визит местным аластям.

Нотой от 26 марта 1929 г. НКИД СССР сосбщил о согласим правительства СССР принять эскадрилью гидропланов в Одессе, Вскоре посольство Италии передало НКИД СССР просьбу правительства Италии разрешить четырем кораблям итальянского флота — эсминцам типа «Калата-фими» сопровождать эскадрилью гидропланов и войти в Одесский порт. Эта просьба была также удовлетворена.

8 июня 1929 г. эскадрилья итальянских гидропланов под командованием заместителя министра авиации генерала Бальбо прибыла в Одессу. Вместо четырех эсминцев, о которых просило правительство Италии, в территориальные воды СССР вошлн только два; «Палестро» и «Калата-фими».

В составе экипажа эскадрильи находилось много офицеров, в том числе генерал де Пинедо, адмирал Бериотти. Участники полета з сопровождении большой группы итальянских журналистов нанесли визит местным властям, ознакомились с достопримечательностями города, посетили театры и музеи.

Визит, длившийся два дня. нашел освещение в советской и итальянской печати.— 124

⁴¹ 9 апреля Тенмурташ дополнительно сообщил Я- X. Давтяну, что «в связи с тем, что Форуги задерживается в Ангоре, в Женеву поедет посланник в Париже Алан. Ему даны соответствующие инструкции о контакте с Литвиновым».

Однако в ходе работ VI сессии Подготовительной комиссии персидские делегаты советский проект разоружения не поддержали-— 127

⁴² Международная конференция по пересмотру конвенции 1914 г. об охране человеческой жизни на море проходила в Лондоне с 16 апреля по 31 мая 1929 г. На Конференции присутствовала советская делегация во главе с Ж. Л. Аренсом. 16 апреля Арене огласил специальное заявление советской делегации (см. док- Xe 111). Конференция закончила свою работу 31 мая 1929 г. подписанием Международной конвенции по охране человеческой жизни на море (onv6„i. в «Сборнике действующих договоров..», вып. IX. стр. 327— 421).— Û9, 178

⁴³ Соглашение между СССР н Персией сб обмене по^т:тозымя посылками было подписано в Москве 2 августа 1929 г. (см. «Собрание законов...», отд. II. № 53, 31 декабря 1929 г., стр. 1173—11S6>J— 130

⁴⁴ В упоминаемом письме от 2 декабоя 1926 г. министр иностранных Дел Никарагуа д-р Эспиноса сообщил о составе правительства Никарагуа, сформированного в соответствии с конституппей страны. В письме также указывалось: «Нарушенный порядок восстановлен с образованием законного правительства д-ра Сакаса. и мое правительство полагает, что этим самым восстанавливаются ноомальные отношения, существовавшие между нашими народами. Вверенное мне министерство приложит особую энергию к восстановлению уз сердечной дружбы, издавна соединяющей нащи страны*.— 136

*^s Согласно решению Международной ассоциации почвоведов, утвержденному на I Международном конгрессе почвоведов, состоявшемся в Вашингтоне в 1927 г., очередной конгресс было намечено созвать в СССР. Попытки отдельных враждебно настроенных к Советскому Союзу ученых, главным образом нз числа русских эмигрантов, воспрепятствовать созыву конгресса в СССР оказались безуспешными. Конгресс проходил с 20 по 31 июля 1930 г. вначале в Ленинграде, затем в Москве. В его работе пои-нялн участие свыше 100 ученых нз 26 стран: Англия, Венгрия, Германия, Дания, Египет, Индия, Испания. Италия, Канада, Нидерланды, Палестина, Польша, Румыния, СССР, США, Судан, Финляндия, Франция, Чехословакия, Чили, Швейцария. Эстония, Япония и др.— 137

⁴⁶ Имеется в виду инцидент с секретарем германского посольства в Париже графом Заурма. В беседе с советником по делам печати полпредства СССР во Франции Ж. Л. Аренсом 22 марта 1928 г. Заурма допустил враждебные Советскому Союзу заявления. Он охарактеризовал германо-французское сближение как противоподавление капиталистического кнра социалистическому. Согласно сделанной Аренсом записи этой беседы, Заурма, в частности, сказал:

«На почве франко-германского хозяйственного сотрудничества вырастает идея единого фронта по отношению к вам {к Советскому Союзу,— Ред.). Последнее является результатом общей хозяйственной политики наших хозяйственников, а не результатом указаний германского правительства, причем наши хозяйственники ставят вопрос, скажу Вам открыто, следующим образом: капиталистический мир должен противопоставить себя вашему социалистическому миру». И далее: «В ближайшем будущем вы увидите, что вы будете иметь дело с организованным капиталистическим миром, который от вас потребует отказа от ваших социалистических принципов».

Заурма, предрекая падение советского строя, заявил в заключение: «Предвижу через год-два очень крупные затруднения в германо-созетскнх отношениях. Настанет очень тяжелое время».

7 апреля 1928 г. Г. В. Чичерин ознакомил с высказываниями Заурма германского посла в СССР Броклорфа-Ранцау, который сообщил об этом в Берлин. Стремясь замять инцидент, германский посол во Франции Геш в беседе с полпредом СССР во Франпнн В. С. Довгалевским 2 мая выразил удивление по поводу того значения, которое Чичерин придал «заявлению такой леважной фигуры, как секретарь посольства».

Касаясь значения высказываний Заурма, Чичерин в резюме беседы с Брокдорфом-Ранцау 10 мая J928 г. отметил: «Сказал Ранцау, что основной факт заключается в том. что такая яркая антисоветская программа могла быть излагаема секретарем германского посольства. Дело не в инциденте, который может быть ликвидирован, а в политическом факте, значение которого остается. Ранцау признал это верным».

8 письме Аренсу по тому же поводу от 17 мая Чичерин, отмечая, что «в Германии имеются разные течения», писал: «Именно поэтому я считаю необходимым бороться против враждебного нам течения. Заурма — наш старый враг, хотя и молодой человек. Он женат на Урусовой и, будучи вице-консулом в Ленинграде, очень много нам напакостид. Его схема есть схема наших врагов. Самый факт выбалтывания этой схемы является безграничным нахальством, требующим решительного отпора».

Летом 1928 г. Заурма был отозван из германского посольства во Франции в МИД Германии.— 138

⁴¹ Беседа M. М. Литвинова со Шгреземавом состоялась 10 мая 1929 г. в Берлине. В ходе беседы обсуждались текущие вопросы международной политики, главным образом, о внешней политике польского правительства, о позиции Германии в польско-литовском конфликте и др. Были затронуты также отдельные вопросы советско-германских отношений, в частности о

первомайской речи К. Е. Ворошилова (см. прим, 95) н о поведений германских властей в деле£)рлова (см. прим. 39).— 138

⁴⁸ В беседе с Рагиб-беем И апреля ]929 г. Л. М. Карахан заявил следующее: «За последнее время мы получаем тревожные сведения о том, что в некоторых персидских кругах усиливаются тенденции, враждебные по отношению к Афганистану. Нам известно о том, что на афганской границе сосредоточены войска, пресса говорит о возможности оккупации Герата. Тов. Давтяну было поручено лично поднять этот вопрос перед Теймурта-шем. Последний категорически отрицал наличие подобных намерений, но у т, Давтяна создалось впечатление, что в этих отрицаниях Теймурташ был не вполне искренен. Это заставило наше правительство обсудить вопрос о том, что мы могли бы предпринять, чтобы удержать Персию от этого безумного шага. Правительство решило сделать представление персидскому правительству. Принимая во внимание особое отношение между вами и Турцией н считая, что наш демарш будет более эффективным, если К нему прнсоединитсн и Турция, было решено сделать соответствующее представление и турецкому правительству».

На вопрос Рагиб-бея, в какой форме предполагается этот демарш в Персии, Карахан ответил, что он предполагается как «устное представление персидскому послу в СССР и одновременное представление через т. Давтяна в Тегеране». В заключение Карахан подчеркнул, что Советское правительство считает «крайне желательным, чтобы Турция присоединилась к нам в этом деле, так как одновременное предостережение двух соседей Перши придаст этому демаршу наиболее эффективный характер».

]8 апреля 1929 г. турецкий посол в Персии Мемдух Шевкет-бей сделал персидскому правительству представление, аналогичное советскому представлению.— 139

* Упоминаемая ст. 25 (свобода транзита) Всемирной почтовой конвенции, заключенной в Стокгольме 28 августа 1924 г., гласила:

«1. Свобода транзита обеспечена на всей территории [Всемирного Почтового] Союза.

2. Свобода транзита почтовых посылок ограничивается территорией стран, принимающих участие в этой службе. Отправления с объявленной ценностью могут пересылаться транзитом в закрытых пост-пакетах через территорию стран, не присоединившихся к Соглашению относительно отправлений этого рода, но ответственность этих стран за такие отправления приравнивается к ответственности за заказные отправления».— 164, 204 ⁵⁰ 25 апреля ] 929 г. в «Известиях» было опубликовано следующее сообщение ТАСС:

«В связи с представлением, сделанным ]5 апреля с. г. заместителем •яродного комиссара по иностранным делам т. Л. М. Караханом чрезвы-Мяному послу Персии в Москве г. Али Голи-хану Ансари по поводу тревожного положевня на персндско-афганекой границе, г. Ансари посетил *. Карахана и сообщил, что персидское празительство дружелюбно относится к Афганистану, желает, чтобы внутренние затруднения в этой стране выли нзжнты ее собственными силами, н не- имеет никаких агрессивных намерений в отношении Афганистана или его территории». По этому во-•**j[ см. также док. N» 119.— 168

Шестая ^сессня Подготовительной комиссии конференции по разоружению Лиги наций состоялась в Женеве с ]5 апреля по 6 мая 1929 г. Официально эта сессня именуется первой половиной шестой сессии ввиду того, ^р> она ие была закончена в ]929 г. Вторая половина сессии проходила в ^«иеве с 6 ноября по 9 декабря 1930 г.

т^ ** начале первой половины шестой сессии обсуждался советский про-<ниг конвенции о частичном сокращении вооружений {см. т. XI, док. „Ni 98). •осле его отклонения комиссия проводила второе чтение своего проекта ""«веицни о разоружении от 1927 г. (см. прим. 52).

Об оценке работы первой половины шестой сессии комиссии см. док. Ns 156 и 355,— 170

~- Речь идет о проекте конвенции о разоружении, составленном Бюро Подготовительной комиссии конференции по разоружению и принятом в первом чтении на ее 111 сессии.

Проект, в основу которого были положены английский и французский предварительные проекты, не имел официального названия, а был озаглавлен: «Текст проекта конвенции, составленный в первом чтении*.

Об оценке указанного проекта см. т. X, док.,4» 289.— ПО, 178, 211, 213 •^si Меморандум, Представленный графом Бернсторфом, председателем германской делегации а Подготовительной комиссии конференции по разоружению, на рассмотрение ее Vi сессии, состоял из трех разделов. В первом из них, посвященном вопросам личного состава, намечались меры в связи с заключением конвенции о разоружении с целью установления «разновесия вооружений» различных стран.

Во втором разделе рассматривались меры по осуществлению прямого и непосредственного ограничения военных материалов. Предлагалось полностью отказаться или резко сократить такие виды вооружения, которые могли быть применены для ведения агрессивных воин, запретить использование наиболее опасных средств химической войны и воздушные бомбардировки.

В третьем разделе меморандума предлагалось практиковать вместо международного контроля над выполнением конвенции согласительные переговоры между державами в объединенном постоянном комитете и в ряде случаев прибегать к передаче международных споров на рассмотрение Постоянной палаты международного суда.

Основные вопросы, рассматриваемые в меморандуме, сводились по существу к требованиям сократить вооружения до минимума, установленного Версальским мирным договором для побежденной Германии, а также распространить и на другие страны установленные для нее запрещения производить определенные виды вооружений (см. «League ol Kaiions. Documents of the Preparatory Commission for lhe Disarmamenl Conference», Series VlH. Geneva, 1929, pp. 203— 206).— Ill-

⁵* Об упоминаемой беседе Б. С. Стомоняков в письме Л. М. Хннчуку от 23 января 1929 г- писал; «Я сообщил 21 декабря Поссе наищ пожелания в отношении кредитов, причем ему было указано, что заказы на готовые товары мы должны выдать немедленно, с тем чтобы они прибыли в СССР заблагойременно к сбору урожая 1929 г.»

Далее в письме говорилось: «В отношении других поставок мы изъявили готовность начать зыдачу заказов лишь с 1 мая с- г. для того, чтобы ограничить предстоящие кредитные переговоры лишь сравнительно незначительным обьектом в 25 млн, руб.» — 198

^г5 Основное содержание предложения, представленного турецкой делегацией к началу работы VI сессии Подготовительной комиссии конференция по разоружению, было сформулировано следующим образом: «Взять за максимум личного состава вооруженные силы, нужные большому государству для законной самозащиты против внезапного нападения.

Как только это будет установлено, государства, содержащие большие силы, должны были бы сократить их до установленного предела, а государствам с вооруженными силами ниже установленного предела не будет разрешено увеличивать свой личный состав [войск], исходя из того, что основной принцип—сокращение вооружений, а не их хотя бы частичное увеличение» (см. «League of Nations. Documents of the Preparatory Commission for the Disarrnamenl Conference». Series Vlll. Geneva, 1929. p. 2Ü8}. После отклонения советского проекта турецкая делегация на утреннем заседании 24 апреля взяла свое предложение обратно с правом внесения его на предстоявшей конференции по разоружению.— 202

» В упомянутом проекте поправки китайской делегации, внесенном на рассмотрение Подготовительной комиссии (за 2 дня до открытия VI сессии), говорилось об отмене «Высокими Договаризающнмиея Сторонами» противоречащей «духу и букве» пакта Бриана — Келлога обязательной военной службы в метрополии и колониях как «средства образования или организации своих вооруженных сил» (см. «League oî Nations. Documents oî the Preparalory Commission for the Disarmament Conference». Series Vlll, Geneva, 1929, p. 206).— 203, 276

⁵⁷ В ответной телеграмме С. И. Бродозского Б. С. Стомонякову от 23 апреля 1929 г. говорилось:

«К нашему толкованию ст. 25 германское почтовое ведомство не присоединяется, но это не значит, что оно будет ироаускать посылки третьих стран, не имеющих с нама договора. Оно считает себя обязанным пропускать только те посылки, которые направлены в страны и через страны, присоединившиеся к международной посылочной конвенции. Вопрос о пропуске германских транзитных посылок через Латвию стоит отдельно».— 205

⁵⁸ Речь идет о резолюции, принятой 19 апреля на утреннем заседании Подготовительной комиссии. Резолюция гласила: «Бюро, изучив проект резолюции, внесенный советской делегацией, пришло к следующему мнению:

1. Подготовительная комиссия конференции по разоружению получила инструкции Совета Лиги нации не осуществлять сокращения вооружении, но подготовить план сокращения национальных вооружений до наиболее низкого уровня, соответствующего национальной безопасности и выполнению международных обязательств, налагаемых общим выступлением. Этот план должен быть представлен на рассмотрение а на решение правительств — участников конференции.

Комиссия подготовляет план с целью предоставить возможность конференции во время созыва произвести столь существенное сокращение национальных вооружений, какое только окажется возможным, на том условии, что принятая конвенция должна рассматриваться вновь к пересматриваться по крайней мере каждые десять лет.

2. Комиссия не находит возможным придерживаться метода сокращения, основанного на принципе пропорциональности. В то же время, никоим образом не исключается возможность того, чтобы представители правительств, участвующих на конференции, при окончательной выработке конвенции о разоружения принимали во взимание этот прунпнп или какой-либо другой объективный критерий подобного рода в дополнение к тем, которые указаны в 8-й статье договора.

3. Цифровые коэффициенты сокращения вооружений служат методом применения принципа пропорциональности, положенного в основу 2-то пункта советского проекта резолюции. Соответственно изложенные выше соображения по поводу пункта 2 указанного проекта в равной степени пркменнмы к пункту 3.

Вследствие изложенных соображений Бюро полагает, что