Часть 3. Флуктуация систем истины и знания. «Краткосрочная» позиция преобладает в нашем сознании и пронизывает ее во всех сферах

«Краткосрочная» позиция преобладает в нашем сознании и пронизывает ее во всех сферах. Произвести «сенсацию», «сде­лать хит»³⁴, иметь «моментальный успех» — в кино, музыке, ли­тературе, науке, в бизнесе, политике — вот наш девиз, наше глав­ное стремление, наша самая сильная мечта. «Время — деньги» является, безусловно, одним из самых характерных выражений нашего времени.

Другое следствие темпорализма — все убыстряющийся темп нашей жизни и все ускоряющийся ритм социальных изменений, Темп изменений вырос уже до сумасшедшей скорости в пере­оценке всех наших ценностей³⁵ — от изменения моделей авто­мобилей, радиоприемников, одежды, зданий до смены жен и мужей, нравов, бестселлеров, художественных стилей, научных теорий, философских учений, убеждений, экономических и по­литических структур. В этой гонке наше темпоралистическое время начинает пожирать своих собственных детей. Новая «мо­дель» не успевает устояться и укорениться, как уже вытесняет­ся и сменяется еще более новой «моделью», новым фасоном или «образцом». Не случайно, конечно, открытие социоло­гов XIX в., что «мода» и «фасон» — это законодатели нашей культуры. Мода безусловно является самым любимым детищем нашей темпоралистской менталъности, тогда как «устойчи­вая продукция» — это дитя более этерналистской культуры^. Кто не знает, что «мода» и «фасон» управляют нашей жизнью? И кто не знает, что скорость изменения неуклонно растет? Мы уже помешались на стремлении быть «самыми современными», иметь новейшую и самую модную модель во что бы то ни стало. Для нас именно это значит — лучшее, и не важно, испорченное оно или качественное.

Ничему не хватает времени, чтобы сформироваться. Все на­ходится в текучем состоянии. Ни у чего нет шансов быть оце­ненным по своим подлинным достоинствам. Мы уже на самом деле не знаем, какая из непрерывно изменяющихся «моделей» и ценностей является хорошей, а какая плохой. Поэтому и вся со­циальная жизнь и сознание в целом тоже находятся в текучем состоянии, бесформенном, неопределенном и расплывчатом, на­подобие первичной протоплазмы или сонмища мерцающих те­ней. Тщетно было бы искать в этой мгле теней четких границ между низостью и благородством, добром и злом, истиной и ложью, прекрасным и безобразным, полезным и вредным, спра­ведливым и несправедливым. Тенеобразные ценности столь мно-

/ 6. Флуктуация «первых принципов»; II. Этернаяизм и темпорализм 403

гочисленны, они столь неопределенны, приходят и уходят так быстро, что провести такие границы невозможно. Отсюда — засилье релятивизма в нашем сознании и нашей культуре, кото­рый буквально все объявляет относительным. Отсюда же — от­сутствие определенности, стабильности и уверенности в на­шей духовной и общественной жизни, В атмосфере подозрительных, пляшущих тенеобразных ценностей никто не может чувствовать себя в безопасности, никто не может ощу­тить твердую почву под ногами. Все, что мы можем сделать, — это попытаться «приспособиться» к непрерывным изменениям. Безнадежное дело, еще более безнадежное, чем задача, стояв­шая перед Сизифом. Единственный результат такой отчаянной попытки — опустошенность, усталость и бессмысленное состо­яние «занятости при ничегонеделании».

Чудовищная вспышка войн и революций в наше время, мно­гочисленные внутренние и внешние потрясения, которые пере­полнили его, есть не что иное, как одно из многих проявлений этой неустойчивости, неотъемлемой от темпоралистской куль­туры. Если мы неустанно возводим и сносим наши стальные и вполне осязаемые небоскребы, то почему бы не делать то же са­мое и с любой социальной структурой? Поэтому один соци­альный шок следует за другим; один взрыв на наших глазах сменя­ется другим. В итоге — нестабильность, частая смена режимов, ненасытная конкуренция, вечно новые и всегда самоуверенные социальные «эксперименты», с неизбежной анархией, с одной стороны, и циничным насилием — с другой. Сами экспери­ментаторы находятся во власти того же самого темпоралист-ского сознания: «Пусть и краткий, но зто час моего триум­фа!» «Пусть мимолетное, но зато какое приключение, какое упоение!»

И все это сопровождается припевом: «В день грядущий веры нет!» Увы, почти все теперь так или иначе это ощущают. На­дежность и уверенность, безопасность, основанная на них, и га­рантия, которая для них требуется, — все это испарилось. Вряд ли кто-нибудь сегодня, от диктатора до безработного, чувству­ет уверенность в завтрашнем дне. Ни одна научная теория не имеет шансов на долгую жизнь; возникнув, она не претендует ни на окончательность, ни на достоверность, а рассматривается как «первое приближение», «всего лишь гипотеза», и всякий осмот­рительный ученый, и естественник, и гуманитарий, ожидает, конечно, что вскоре она будет опровергнута еще более новой