Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 6 страница

— Не все браки заканчиваются разводами.

— Твой закончился. — Она немедленно пожалела о своих словах, но Брейден стойко принял удар.

— Ты права. Я последний, кого сам бы выбрал в советчики.

— Иви сказала, что твоя жена потребовала развода, когда ты еще лежал в госпитале.

Его губы сжались.

— Терпеть не могу, когда обо мне болтают.

— Это правда? — не отставала Алекса. — По-моему, это жестоко.

— Все было не совсем так.

— Значит, это было обоюдное решение?

— В конце концов, так и получилось, — согласился он.

— Думаю, легче, если супруги расходятся мирно.

— Ничего легкого в этом нет. Алекса, я натворил дел. Кинли натворила дел. Мы оба проявили не лучшие наши качества. Худшие. Брак не должен быть таким.

— Ты еще любишь ее? — Алекса спросила, не подумав, однако, уже задав вопрос, поняла, что очень хочет знать ответ.

Брейден долго молчал, прежде чем ответить:

— Нет.

Алекса ждала каких-то объяснений, но Брейден поднес чашку к губам, и стало ясно: он сказал все, что собирался сказать.

— Однако…

— Алекса, хватит об этом.

— Я отстану… через секундочку, — пообещала она. — Брейден, я никогда не сомневалась в твоей преданности друзьям. Ты не бросаешь людей, не отворачиваешься от них. Поэтому, если ты отказался от своего брака, значит, дело было совсем плохо.

— Она ушла первой.

— Не похоже на обоюдное решение.

— В конце концов, мы пришли к согласию, просто она сказала те слова первой. Все, тема закрыта.

Алекса откинулась на спинку кресла, размышляя, о чем бы еще поговорить.

— Простите, что прерываю ваш разговор, — произнесла подошедшая к их столику молодая женщина. — Я хочу пригласить вас на вечер по сбору средств на избирательную кампанию Дэниела Стоуна, кандидата в сенаторы. Мистер Стоун потрясающий человек. Он вырос здесь, в Сэнд-Харборе. — Женщина вручила им листовку. — Мы от всей души надеемся, что вы сможете прийти. Приглашаются все желающие. С трех до шести вечера в субботу. Дом Стоуна на Харбор Вью. Будет отличная еда, музыка и, разумеется, ответы на вопросы, так что вы сможете получше узнать мистера Стоуна. Надеюсь, мы с вами там увидимся.

— Благодарю вас, — вежливо откликнулась Алекса.

Женщина перешла к следующему столику, а Алекса взглянула на фотографию кандидата. Дэниел Стоун оказался очень привлекательным мужчиной лет тридцати семи-тридцати восьми, с каштановыми волосами и карими глазами. К тому же над кандидатом явно поработала целая команда стилистов. А еще он показался Алексе знакомым.

— Кажется, я где-то его уже видела.

— Конечно, видела. Мы прозвали его Гарвардом, а его друга Йелем.

Алекса уставилась на Брейдена, припоминая.

— Тот стильный парень, который устраивал вечеринки на папочкиной яхте?

— Он самый.

— Похоже, его честолюбие вознеслось выше победы в соревновании, кто больше пива высосет за час.

— Похоже. Правда, его затея меня смешит.

— Почему?

— Потому что он всегда считал себя выше всех. А теперь вдруг пожелал пообщаться с маленькими людьми?

— Ну, он старается завоевать голоса.

— Вот именно. А знаешь, возможно, Дэниел Стоун ровесник сыновей Джека Уэллборна, — задумчиво произнес Брейден. — Думаю, они вращались в одном кругу.

— Снова Уэллборн. Как будто все дороги возвращают нас к нему.

— Наш город маленький. Здесь не так уж много дорог.

— Ты прав. — Алекса отложила листовку. — Как ты думаешь, пленка уже готова?

Брейден кивнул и, поднимаясь, поморщился. Нога еще болела, но он ни за что бы не признался в этом.

Когда они направлялись к выходу, дверь открылась и в кофейню вошла женщина. Высокая и стройная, с коротко стриженными прямыми каштановыми волосами, в черных леггинсах, кожаном жакете и стильных сапожках.

Брейден резко остановился. Как и женщина. Напряжение словно заискрилось в воздухе.

— Брейден, — произнесла женщина сердито и в то же время неуверенно, будто не знала, какую ожидать ответную реакцию.

— Привет, Кинли, — сквозь зубы процедил Брейден.

Кинли покосилась на Алексу.

— Это твоя подруга?

— Какое это имеет значение?

— Просто стараюсь вести себя вежливо. Это маленький город, Брейден. Мы будем часто сталкиваться.

Брейден упрямо молчал.

— Я Алекса Паркер, — представилась Алекса, поскольку женщина повернулась к ней. — У моей тети антикварный магазин.

— Алекса? — переспросила женщина, как будто это имя что-то значило для нее. — Ну, Брейден, не думала, что тебе удастся преподнести мне еще один сюрприз.

— Мы уже уходим.

Брейден протиснулся мимо Кинли и выскочил за дверь. Алекса кивнула Кинли — не стоять же столбом перед ней — и последовала за Брейденом, уже переходившим улицу.

Он шел молча через проезжую часть и словно излучал ярость. Может быть, ни он, ни его бывшая не возражали против развода, но у них явно остались какие-то претензии друг к другу.

На противоположной стороне улицы Алекса догнала Брейдена и схватила за руку.

— Подожди.

— Чего тебе? — огрызнулся он.

— Ты в порядке?

— В полном порядке. Давай заберем фотографии.

— Не похоже, что ты в порядке, Брейден. Встреча с Кинли тебя расстроила.

Он выдернул руку.

— Алекса, сколько можно повторять, что я не хочу говорить о ней.

— Если ты не хочешь говорить о ней, может, тебе следует поговорить с ней. Вы оба явно разозлились при встрече.

— Обычное дело при разводе.

— Мне можешь не рассказывать. Я побывала в эпицентре развода. «И не хочу оказаться в эпицентре другого», — мысленно добавила она. Что бы ни происходило между Кинли и Брейденом, это их личное дело.

— Алекса, нам с Кинли нечего сказать друг другу. Не лезь в это. Это тебя не касается.

Он открыл дверь аптеки и пропустил Алексу внутрь.

Да, конечно, он прав. Это ее не касается, и нечего ей лезть не в свое дело. И она молча прошла к прилавку.

* * *

Заплатив за фотографии, они вышли с конвертом на улицу и присели на ближайшую скамейку.

— Я что-то нервничаю. — Алекса передернула плечами, вытаскивая фотографии.

— Вряд ли мы найдем здесь ключ к разгадке.

На первых снимках оказался расплывчатый интерьер спальни и смутный женский силуэт на кровати.

— Шейла? — спросила Алекса.

— Трудно сказать, — пробормотал Брейден.

Большинство снимков были слишком светлыми и нечеткими, и Алекса уже думала, что ничего полезного не увидит… пока в руках ее не оказались две последние фотографии. На одной из них была запечатлена веранда дома Уэллборна. Вечер. Маленький столик накрыт явно для романтического ужина. Цветы и бокалы для вина. Но кто собирался ужинать?

Последняя фотография. На столике торт с зажженными свечами. В углу чье-то плечо и рыжие волосы. Шейла? Алекса нахмурилась. У нее возникло ощущение, что она не замечает что-то важное, просто бросающееся в глаза.

— Наверное, ее день рождения.

— Можно выяснить, когда она родилась. Это помогло бы датировать снимки, — предложил Брейден. — Хотя вряд ли это важно. Я не вижу ничего интересного.

Алекса внимательнее вгляделась в последний снимок, и ее сердце пропустило удар. Рядом с тортом поблескивала золотая зажигалка с инициалами, слишком мелкими… просто безумие думать, что…

— О боже, — прошептала она.

— Что? — спросил Брейден. — Что случилось?

Алекса не могла найти слов, не хотела додумывать свою мысль, но и отвести взгляд от зажигалки не могла.

Ее рука задрожала, и Брейден выхватил фотографию.

— Алекса? Что ты увидела? Что тебя так расстроило?

Она посмотрела на него в упор.

— Зажигалка.

— И что в ней особенного?

— Точно такая была у моего отца.

Глаза Брейдена округлились от изумления.

— Твоего отца? О чем ты? Таких зажигалок миллионы.

— У него в том числе. Дядя Стэн подарил отцу на свадьбу золотую зажигалку с его выгравированными инициалами. Отец обычно курил на задней веранде тайком от мамы. Я сотни раз видела, как он щелкал этой зажигалкой.

— Не делай поспешных выводов, Алекса. Каким образом зажигалка твоего отца могла попасть в дом Уэллборна?

— Почему поспешные? Мой отец вырос в этом городе. У него здесь были друзья. Между прочим, он всего лишь на несколько лет моложе Джека Уэллборна.

— Тпру, притормози.

Алекса едва ли обратила внимание на его слова. Ее мысли метались между зажигалкой и последними неделями, проведенными в Сэнд-Харборе с матерью и отцом. Сколько же ссор было тогда между ее родителями! Сколько раз отец пулей вылетал из дома и возвращался через несколько часов, не объясняя, где провел это время.

— В то последнее лето, — произнесла вслух Алекса, — мой отец каждую неделю приезжал на выходные, прихватывая и пятницу, но каждый раз что-то случалось, все шло наперекосяк. Родители ругались, отец уходил из дома, иногда на всю ночь. Возвращался только утром.

— Переведи дух, — посоветовал Брейден.

— А что, если он встречался с Шейлой? Может, у них был роман? — Алекса зажала рот ладонью, почувствовав, что к горлу подкатывается тошнота.

— Или эта зажигалка не принадлежала твоему отцу, и между ним и Шейлой нет никакой связи, — заметил Брейден.

— Мама обвиняла отца в интрижках.

— Здесь? В Сэнд-Харборе?

— Может быть. Я не уверена. — Алекса замолчала, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. — Брейден, ты думаешь, я опять фантазирую?

— Да. Мы не можем разобрать инициалы на зажигалке, мы не знаем, когда была сделана эта фотография, и был ли твой отец в городе в тот вечер.

— Верно. Необходимо узнать дату рождения Шейлы. — Алекса достала телефон и вошла в Интернет. Не прошло и минуты, как она нашла необходимую информацию — восемнадцатое августа — и взглянула на Брейдена. — Шейла отмечала свой день рождения за два дня до того, как я уехала отсюда в то последнее лето. И мой отец тогда был в городе.

Брейден покачал головой.

— Алекса, я понимаю ход твоих мыслей, но у тебя пока совсем мало фактов. И, может, ты получила бы ответы на некоторые из твоих вопросов, просто поговорив со своими родителями.

Мысль о разговоре с матерью на тему возможной любовной связи отца, когда родители еще были женаты, показалась Алексе неудачной. За последние несколько лет мама вроде бы разобралась со своим мучительным прошлым и оставила его позади. Незачем бередить старые раны без всякой видимой причины. Оставался отец. Алекса звонила ему, и звонок перевели на голосовую почту, но рано или поздно он должен перезвонить, чтобы узнать о состоянии Фиби. Даже странно, что до сих пор звонка от него не последовало.

— Алекса? — напомнил Брейден о своем присутствии и о том, что она давно уже ушла в себя.

— Извини, мне необходимо подумать.

— Отличная мысль. — Брейден ободряюще похлопал ее по коленке. — А еще лучше оставим пока все как есть. Твоя тетя поправится. И найдем мы когда-нибудь разгадку или нет, вряд ли антикварная лавка вновь подвергнется ограблению. Если грабители до сих пор не вернулись, то, вероятно, и не вернутся. Что касается смерти Шейлы, то она умерла давным-давно.

— Брейден, я не могу это бросить, — возразила Алекса. — У меня слишком много вопросов. И вряд ли можно надеяться, что магазин оставят в покое. Мы ведь не знаем, помешала ли тетя грабителям забрать то, что они искали. Может, они просто ждут, пока я уеду домой или полиция снимет наблюдение.

Брейден нахмурился.

— Алекса, если ты найдешь ответы на свои вопросы, они могут тебе не понравиться. Поверь мне. Знаю по личному опыту.

Она вскинула голову. Интересно, что именно Брейден имеет в виду.

— Ты сейчас о Кинли?

Брейден окаменел.

— Забудь.

— Нет, ты сам открыл эту дверь.

— И я же ее закрываю.

Алекса не обратила внимания на его решительный тон.

— Расскажи мне о Кинли. Я ее видела. Она очень красивая, но чем она занимается? Она работает? Вы когда-нибудь говорили о детях?

— Какую часть фразы «Я не хочу говорить о ней» ты не понимаешь? — с досадой спросил Брейден.

— Брейден, ты должен выговориться. Ты уже признал, что прятался в своей квартире, не выходил в город, не общался с родными. Твой развод мучает тебя. Это как гнойная рана. Ее надо вскрыть и обработать.

— И ты решила этим заняться.

— А почему не я? Когда-то мы разговаривали с тобой обо всем на свете. И я не представляю никакой опасности. Я никого здесь не знаю, кроме тебя. Я не собираюсь тебя судить, а если вдруг придется, то я, скорее всего, буду на твоей стороне. Если честно, то немногое, что я слышала о Кинли, характеризует ее, как редкостную стерву.

Брейден сделал глубокий вдох и медленно-медленно выдохнул.

— Ладно, кое-что я могу рассказать. Кинли ждала от меня слишком многого, и я не оправдал ее ожиданий. Сначала она хотела детей, но я не был готов, и мы это дело отложили. Если послушать ее, так мы все откладывали. Когда она захотела купить дом, я попросил ее подождать, пока не закончится загранкомандировка, а мое возвращение все откладывалось. Тогда она купила дом сама. Когда я вернулся, мы все время ссорились. Я снова уехал, и она чувствовала себя одинокой. Я не мог ей угодить, а она не желала идти на компромисс… В прошлом году я почувствовал, что Кинли в кого-то влюбилась. Конечно, она бы мне сама не рассказала о своем любовнике, но я не смог промолчать и задал вопрос в лоб.

— Брейден, мне безумно жаль.

— А она разоралась, почему, мол, я виню ее, если мы врозь проводим больше времени, чем вместе. И я не нашел ответа.

— Минуточку, — перебила его Алекса. — Ответ в том, что она была твоей женой, она поклялась быть верной тебе всю жизнь, а не сохранять верность лишь до тех пор, пока ей не станет скучно или одиноко.

— Кажется, ты не собиралась судить, — напомнил Брейден.

— Я сказала, что буду на твоей стороне.

— Алекса, она подолгу жила одна. Она этого не ожидала.

— Она должна была понимать, что, выйдя замуж за солдата, будет подолгу жить одна.

— Не думаю, что она заглядывала так далеко вперед. Мы жили моментом, захваченные иллюзией брака. Реальность отрезвила нас обоих.

— Когда ты узнал о ее романе?

— После ранения. Я валялся в госпитале. Услышал разговор Кинли с ее сестрой в коридоре. Мол, что ей теперь делать, ведь, если она бросит меня сейчас, когда я ранен и стал героем… — Брейден произнес слово герой с издевкой, — это будет выглядеть плохо.

— Это не просто выглядело плохо, это было плохо. Кинли следовало попытаться склеить ваши отношения.

— Брось, Алекса. Ты же видела, как разводились твои родители. Если один из двоих разлюбил, все кончено.

Несмотря на столь разумный подход, она чувствовала боль Брейдена всем сердцем.

— Кинли не смела изменять тебе. Если уж она была так одинока и несчастна, то пусть бы сначала развелась.

— Она сказала, что не хотела бросать меня, пока я участвовал в боевых действиях. Не хотела обрушивать на меня этот груз, когда я должен был стремиться выжить.

— Жалкие оправдания.

— Неважно, — пожал плечами Брейден. — Мы просто не подходили друг другу, и даже если бы она не изменила, мы, наверное, недолго еще оставались бы вместе.

— Почему?

— Кинли говорит, что я для нее слишком мрачный. Что-то в моих глазах ее пугает.

— Глупости. Я сейчас смотрю на тебя, и мне совсем не страшно.

Брейден посмотрел прямо в ее глаза.

— Кинли не во всем ошибалась. То, через что я прошел… меня сильно изменило.

Алекса вовсе не хотела принижать смысл его слов фальшивыми заверениями. Может быть, он и вправду изменился. Может быть, он все еще справляется с тяжестью того, что пережил на войне. Может быть. Только она никогда не отвернулась бы от него, как Кинли. Она попыталась бы помочь.

— Спасибо, что поделился. Я знаю, ты не хотел.

— Ты всегда умела вытянуть из меня все, что угодно, — усмехнулся Брейден.

— Ты и сам был не так уж плох в этом.

Они посидели молча, вроде бы просто глядя перед собой, но Алекса не сомневалась, что они оба смотрят в глубь себя, поглощенные своими мыслями.

Вдруг Брейден резко поднялся.

— Мне пора. У меня дела.

— Только что их придумал? Не хочешь больше со мной разговаривать?

Он замер, глядя на нее сверху вниз с очень странным выражением.

— Дело не в том, что я не хочу с тобой разговаривать, а в том, что я слишком сильно хочу с тобой разговаривать. Алекса, мы возвращаемся к старым привычкам, а я должен помнить, что через несколько дней ты уезжаешь.

— Но ведь еще не уехала. — Она тоже встала со скамейки. — И мне нравится разговаривать с тобой, Брейден. Я скучала по нашим разговорам, я скучала по тебе.

Слова сорвались с ее языка прежде, чем она успела закрыть рот.

— Это нас ни к чему не приведет. Я хочу помочь тебе выяснить, что случилось в магазине твоей тети, может быть, с Шейлой, но это все. Больше мне нечего тебе предложить.

Алекса поняла, что он говорит это не только ей, но и себе.

— Не надо забегать так далеко вперед. Давай просто двигаться потихоньку, шаг за шагом.

— Я не хочу давать тебе ложных надежд.

— Нет у меня никаких надежд.

— Еще как есть, — возразил Брейден. — Ты всегда грезила наяву. Когда мы спускались на пляж, ты посмотрела на стоявшие там два велосипеда и вспомнила.

Алекса смело встретила его взгляд.

— Наш первый и единственный поцелуй. Да, вспомнила. Не думала, что и ты вспомнил.

— А я и не забывал.

— Чудесный был поцелуй… Ты никогда не думал о повторении?

— Всего лишь каждую минуту каждого дня в первые три года после твоего отъезда, — признался Брейден.

— Я тоже. И не знала, что делать со своими чувствами.

Воздух вокруг них будто наэлектризовался. Все, что их окружало, отошло на второй план. Алекса видела только Брейдена, его зеленые глаза, его волевой подбородок, его полные губы. Она не поняла, кто вышел из оцепенения первым, но вдруг его губы прижались к ее губам. И этот поцелуй не был осторожной лаской неопытного мальчишки, а горячим, требовательным поцелуем мужчины, прекрасно знающего, что он хочет.

Она ответила ему с таким же пылом. Жар его губ растекался по всему ее телу, и когда Брейден обнял ее и привлек к себе, Алекса и не подумала сопротивляться.

Его язык скользнул в ее приоткрытый рот, и она содрогнулась от потрясшей ее интимности прикосновения. И не хотела, чтобы это заканчивалось.

Но всему приходит конец.

Брейден вдруг разжал руки и отстранился, тяжело дыша.

Ее сердце бешено колотилось, она задыхалась, будто за последние несколько секунд пробежала пару миль. И не могла произнести ни слова. А если бы смогла, то что сказала бы?

Брейден положил конец ее сомнениям, развернувшись и быстро зашагав прочь. Алекса по-думала, не догнать ли его, но и пошевелиться не смогла.

Ни один поцелуй в ее жизни не действовал на нее так, как этот. И он совершенно не был похож на первый поцелуй Брейдена. Правда, у нее возникло предчувствие, что и этот забыть будет столь же трудно.

Неужели он выжил из ума? Очевидный ответ — да.

И дернул его черт поцеловать Алексу. Когда ей было двенадцать, она точно не целовалась так пылко, так страстно, словно забыв обо всем на свете…

Брейден резко выдохнул, приказав себе спуститься с небес на землю и наконец угомонить разбушевавшееся сердце. Это был просто поцелуй. Классный поцелуй. Но далеко не первый поцелуй в его жизни.

Совершенно естественно, что они поцеловались. Они весь день погружались в прошлое, и это не могло не привести к объятиям и поцелую. Но только этот поцелуй не прощальный. Алекса наутро не уедет. Он снова увидится с ней, а потому лучше не распускать руки, сдерживать порывы и ни в коем случае больше ее не целовать.

Все могло сложиться иначе, если бы они встретились в старших классах или после колледжа. Или если бы он не женился на другой и не ушел на войну. Он не может изменить то, что пережил, не может измениться сам, а потому не хочет и не имеет права тянуть Алексу за собой во тьму, в пропасть.

Ему было жизненно важно, чтобы она оставалась красивой белокурой девочкой из его детства, но у него возникло ощущение, что это неосуществимо.

Он не должен был ее целовать.

Она не должна была отвечать на его поцелуй.

Но она ответила. И это после того, как он рассказал ей о своем разводе, своих ранах, физических и душевных. Ей бы бежать прочь со всех ног, ведь она призналась, что боится любви, боится привязаться к человеку, который может разбить ей сердце. Лично у него не возникало никаких сомнений, что именно это он и мог бы сделать. Потому что он не тот мальчишка, в которого она когда-то влюбилась. Они оба должны это помнить.

Брейден точно знал единственный способ покончить с их отношениями — Алекса должна уехать, и поскорее. Но она не уедет, пока они не выяснят, кто вломился в антикварную лавку Фиби… а увидев зажигалку на фотографии, вряд ли уедет, пока не узнает, крутил ли ее отец роман с Шейлой Каммингз. Не хочется верить, что отец Алексы был связан с Шейлой, но из того, что ему самому известно о Робе Паркере, такая возможность не исключается. В общем, чтобы им с Алексой вернуться к привычной жизни, он должен получить ответы на эти вопросы.

Стараясь не обращать внимания на сведенную судорогой мышцу, Брейден взбежал по ступенькам к главному входу в полицейский участок и вошел внутрь.

Дрю разговаривал с кем-то из коллег. Брейден подождал, пока они закончат, и подошел к столу приятеля.

— Я случайно проходил мимо дома Уэллборна и увидел разбитое окно. Похоже, кто-то хотел там порыскать.

— Черт побери, я только вчера проверял дом, и все было заперто, и все окна целы.

— Ну, теперь не так. — Брейден положил на стол конверт с фотографиями. — Нашел в доме кассету с пленкой. В кармане женского жакета. Отдал в проявку.

Дрю помрачнел.

— Хочешь сказать, что обыскивал дом?

— Предполагается, что дом пуст, и вдруг разбитое окно. Я решил осмотреться.

Дрю открыл конверт, просмотрел фотографии.

— Вроде ничего интересного. Или я что-то упускаю?

— Обрати внимание на имя на торте. Шейла. Она жила в доме Уэллборна перед тем, как утонула.

— Я помню тот инцидент. — Дрю поднял глаза на Брейдена. — Но это случилось очень давно. И почему ты придаешь такое значение фотографии именинного торта?

Брейден не мог обвинить Дрю в недопонимании. Приятель не был захвачен прошлым, как он сам и Алекса.

— Мне кажется, важна не фотография, а Шейла, — пояснил он, не желая упоминать отца Алексы. — Я немного покопался в ее таинственной смерти. Причиной названо утопление. На первый взгляд нет никаких оснований считать это убийством, однако ее нашли в белом платье, то есть она не собиралась просто поплавать. Это могло быть самоубийство. Полиция наверняка проводила расследование. Я хотел бы посмотреть дело.

— Как это связано с ограблением антикварной лавки?

— Думаю, связь есть.

Дрю недоверчиво посмотрел на приятеля.

— Тычешь пальцем в небо?

— Просто вникаю… как ты меня и просил, — напомнил Брейден. — И поскольку мне не платят, я работаю на добровольных началах, то могу рассматривать любую версию. Так ты сможешь достать информацию о расследовании смерти Шейлы Каммингз?

— Сомневаюсь. Лет десять тому назад департамент компьютеризировался. Старые дела хранятся в архиве. Быстро их не найти.

— Могу я сам поискать? Отведешь меня в архив?

— Ты серьезно? Откуда такой интерес?

— Появилась ниточка. Я заинтригован.

Дрю задумчиво разглядывал приятеля.

— Выкладывай подробности, потому что я не вижу никакой связи.

— Шейла связана с моим прошлым. В детстве мы с Алексой часто бродили по пляжу под домом Уэллборна. Однажды мы подслушали ссору между Шейлой и кем-то еще, кто скрывался в полумраке. Вскоре она утонула. Мы с Алексой вспоминали прошлое, и оба задались вопросом: не были ли мы свидетелями чего-то важного?

— Ты тогда кому-нибудь рассказал об этой ссоре?

— Нет, мне было двенадцать лет, и я не обращал внимания на то, что происходило в городе, тем более со взрослыми незнакомыми мне людьми.

— Верно. Ты хандрил, потому что в то лето Алекса уехала раньше обычного, — понимающе улыбнулся Дрю.

— Так ты отведешь меня в архив?

— Я хотел привлечь тебя к расследованию недавнего ограбления, а не висяка пятнадцатилетней давности. Ты уверен, что пытаешься разгадать тайну Шейлы не только ради того, чтобы побольше времени проводить с Алексой?

Брейдену вовсе не хотелось лишний раз упоминать Алексу, и очень жаль, что проницательный Дрю видит его насквозь.

— В любом случае, я чувствую связь между прошлыми и нынешними событиями. Разбитое окно в доме Уэллборна подтверждает мою версию.

— Разбитое окно подтверждает связь между проникновением в дом Уэллборна и ограблением антикварной лавки, но я не вижу связи с давнишней случайной смертью от утопления.

— Ну, других ниточек у нас нет, поэтому я пойду по этому следу, и посмотрим, куда он нас приведет. Должен же я что-то делать. Разве не ты попросил моей помощи?

— Я сказал тебе, что у нас не хватает рук.

— Да, я помню. И верю, что тебе нужна помощь, но я также знаю, что ты хотел вытащить меня из квартиры. Ну, я выбрался и нашел себе дело.

— Ладно, уговорил, — кивнул Дрю. — Архив находится в «Уилки Сторедж центре». Кажется, дела рассортированы по годам, что облегчит поиск. Я позвоню менеджеру, сообщу, что ты придешь.

— Спасибо, — поблагодарил Брейден, поднимаясь на ноги.

— Но ты мог бы выбрать более легкий путь.

— И какой же?

— Поговори с шефом. Он работает здесь двадцать лет. Может, он что-то помнит. Я видел кое-какие старые дела, и не могу сказать, что они хранятся надлежащим образом.

— Хорошая мысль.

— Шеф подолгу торчит в больнице у Фиби, но если не найдешь его там, можешь заглянуть к нему домой.

Дрю чиркнул на бумажке адрес и вручил его Брейдену.

Брейден прочитал и понял, что начальник полиции и Фиби живут совсем рядом.

— А я и забыл, что они соседи.

— Думаю, ближе, чем соседи, — ухмыльнулся Дрю. — Шеф говорил мне, что собирается сделать ей предложение.

— Настолько близки? — удивился Брейден.

Если Эдвин Хейз — близкий друг Фиби, то, будучи начальником полиции, он вполне мог вывести Роба, брата Фиби, из круга свидетелей и даже подозреваемых в смерти Шейлы. Брейден тут же понял, что начинает выдвигать беспочвенные предположения не хуже Алексы. Правда, появился еще один человек, с которым можно поговорить, и еще один вопрос, который можно задать.

— Они много общаются, — прервал его размышления Дрю. — Чуть ли не каждое воскресенье шеф катает ее на яхте. Я легко представляю их вместе. По-моему, это было бы неплохо. — Дрю встал. — Не хочешь перекусить? Я бы не отказался от ленча.

— Нет, но если уходишь, можешь подвезти меня до дома.

— А сюда ты как добрался?

— Пешком.

— От самой своей квартиры?

— Нет, я был с Алексой.

— Ах, с Алексой… — Дрю расплылся в ухмылке. — Интересно.

Брейден покачал головой.

— Это вовсе не то, что ты думаешь.

— Ты не знаешь, что я думаю.

— Могу вообразить. Но мы с ней просто друзья. Вот и все.

— Как скажешь, приятель.

— Так и говорю.

— Но почему? — удивился Дрю. — У нее есть парень? Или с ней что-то не так? В чем дело?

Брейден задумался, надеясь привести убедительную причину, однако в голову ничего подходящего не пришло. Поэтому он сказал правду.

— У нее нет парня, и у нее нет ни единого изъяна.

— Так в чем проблема?

— Она пугает меня до смерти. Слишком близко подбирается. Оживляет слишком много воспоминаний, и плохих и хороших. Скажем так — ее слишком много.

Дрю расхохотался.

— А у меня такое чувство, что Алекса именно то, что тебе необходимо.

* * *

За те полчаса, что Алекса провела у тетиной кровати, в палате перебывало множество сочувствующих. Последним в этом нескончаемом потоке был шеф полиции Эдвин Хейз, высокий, подтянутый и — то ли от природы, то ли по роду службы — очень властный. Несмотря на седину в густых волосах, он, похоже, по-юношески был влюблен в Фиби: приволок тетушке огромный букет цветов и не сводил с нее глаз.

К несчастью для Эдвина, у тети были и другие воздыхатели. Буч Ханли из местного хозяйственного магазина принес ее любимое печенье, а Айан Хоулмс, пожилой щеголь с австралийским акцентом, подарил ей прелестную кофточку, чтобы прикрыть больничную рубашку.

Наблюдая за Фиби и ее многочисленными друзьями, Алекса невольно позавидовала ей. Если бы она сама попала в больницу, ее навестил бы кто-нибудь из знакомых, ну, может, двое. Конечно, подруги у нее были, и парни тоже, но никого особо близкого. Как она и сказала Брейдену, она была трусихой, когда доходило до серьезных отношений. Не хотелось зря рисковать своим сердцем, да никто особенно на него и не покушался… до сих пор.

Ее губы еще помнили недавний поцелуй, но ведь Брейден ясно дал понять, что не собирается впускать Алексу в свою жизнь. Правда, вел он себя довольно странно. Да и она была в смятении. И она не верила в их общее будущее. Даже боялась об этом думать.

Но если честно, в своих мечтах Алекса всегда видела себя с Брейденом, только это были всего лишь девчачьи грезы. Может, их любовь казалась более романтичной и сильной именно потому, что оборвалась так внезапно. Если бы они продолжали встречаться, их отношения развивались бы своим чередом и, вероятно, изжили бы себя уже следующим летом, в лучшем случае их хватило бы на несколько лет. А потом они с Брейденом повзрослели бы, и их пути разошлись. Так и бывает в большинстве случаев с большинством юных влюбленных.