Глава 10. Выпустить крылья

Агата отступила, шатко и нервно, разглядывая появившееся перед ней существо.

Она уже собиралась подойти к отброшенному старикашке, изрезанному стеклом, жалко сплющившемуся от удара, истекающему сладким кровяным соком. Хотела свернуть тонкую шею и впиться в безвольную щеку мертвеца, разрывая ее зубами...

Но увидела, как резиновые ленты, закрывающие дверной проем, заколыхались, и в лабораторию вошло чудовище.

Хотя какое там чудовище! Мерзкое, странное существо. Серое, горбатое, с пальцами рук, касающимися пола, как у тупой гориллы! И эти гребни на спине, покрытые слизью — мерзость, мерзость.

— Уйди, — сказала Агата, шипя, отчего плесневые нити вокруг ее лица зашевелились и покрылись капельками кислоты. — Не мешай мне, тварь, противная Великому Богу! Он даже не взял тебя себе во служение, как других. Ты противен ему...

— Нхет, — просипел Грэг. — Я схам откхазался.

***

Город был пуст, как в те дни, когда монстры могли напасть на любого, кто подходил к окну. Здесь, в районе, защищенным Сопротивлением, кристаллами, отважными бойцами — здесь люди могли жить почти так же, как до катастрофы. Выходить на улицы небольшими группками, вывешивать белье на балконы, включать свет. Жить, а не выживать.

До этого дня, когда кристальный барьер преодолели чудовища, которых он не смог остановить.

И одно из них сидело на потолочной балке, нервно скребя ее желтыми ногтями, оставляя пятна плесневых спор там, где балки касался тощий живот и выступающие ребра. Каннибал, изъеденный плесенью, движимой одной целью — занести споры в другого человека — ждал свою жертву.

И он дождался — хрупкая черноволосая девушка, переговорив с командиром отряда, двинулась в эту сторону, оглядываясь и зачем-то принюхиваясь. Прекрасно.

Дождавшись, пока девушка подойдет ближе, каннибал с ликующим шипением спрыгнул вниз, раскрыв плесневые нити, чтобы сжечь нежную кожу, ослабить тело, внедрить паразита...

Аннет переломила опутанный плесенью позвоночник прежде, чем каннибал успел заметить ее черные, нечеловеческие глаза. Девушка стряхнула серые споры с узких ладоней и пошла дальше, стараясь выглядеть безобидной.

Каннибалы, зараженные плесенью, совсем потеряли рассудок.

Теперь они прятались по углам недостроенного здания, дожидаясь кого-нибудь одинокого и слабого, чтобы передать ему свой «Дар». Хрупкие на вид Пьющие Плоть были идеальной приманкой, на которую каннибалы бросались бездумно и тупо, мгновенно погибая от их рук.

Люди под коркой плесени были уже мертвы, а темный бог не подумал объяснить разумному паразиту, как поступить, если существа встанут на сторону людей. Он и сам не знал, что такое возможно.

***

— Он пхредложил нам союз, кхогда не смогх пхоработить, — спокойно говорил Грэг, наклоняясь, чтобы поближе рассмотреть раны своего Мастера, медленно качая безглазой головой, словно в трансе. — Слабых он сразу пходчинил и увел куда-то. А нас — не смогх.

— Вранье! — закричала Агата, стискивая кулаки с такой силой, что плесень на них потрескалась. — Он мог вас подчинить, он побрезговал!..

— Нхет, — повторил Грэг, поворачивая к жрице бесстрастное лицо. Он не слышал ее слов, только шипение. Но мысли в голове, заполненной плесенью, мысли фанатика и безумца — он чувствовал их.

И даже мог на них отвечать.

— Тхвой бог не всемогущ. Они не может поработить тех, кто сам этогхо не гхочет. А ты — загхотела. И ты... — Монстр медленно приподнял верхнюю губу и вдруг сказал спокойным, ясным голосом без намека на обычный хрип: — Ты напала на моего друга!

Выпустив когти и жутко оскалившись, Грэг бросился на жрицу. Его движения больше не казались неуклюжими. Монстр выпрямился и казался выше ростом, стал двигаться быстрее. Гребни выдвинулись, как лезвия, обрастая кристаллами и скрежеща при каждом движении.

Грэг был зол, и Грэг был готов к бою — впервые за всю свою жизнь, когда он прятался то в своей пещере, то в каморке в лаборатории Мастера. Но монстр больше не собирался прятаться.

Агата взвизгнула и плюнула кислотой, но Грэг отпрыгнул в сторону, увернувшись от кислотной струи. Припал к полу и с почти танцевальным изяществом завел руку за спину, сомкнув пальцы на чем-то, зажатом между двумя гребнями.

Агата распахнула единственный не тронутый плесенью глаз, увидев, как Грэг достает из-за спины длинный, острый... кристалл. Тот, что, пока монстр спокойно рассказывал про богов и существ, формировался между двумя слизистыми гребнями.

Жрица попятилась. Нет, нет! Она не готова биться с тварью. Теперь стало ясно, почему погибали ее собратья, всякий раз окатывая ее своим отчаянием и болью! Их убили существа. Эти монстры заодно с людьми!

«Великий Бог, почему? Почему ты не предупредил нас? Почему не сказал, с чем мы столкнемся? Или тебе было все равно, и ты просто... использовал нас? Ты послал нас на смерть?!»

Агата не успела обдумать эту мысль, с трудом увернувшись от красного кристалла, вспоровшего воздух там, где она стояла. Грэг наступал, размеренно взмахивая своим оружием и держа когтистую лапу наготове. Выжидая.

Жрица растерянно пятилась, шипя и пытаясь накопить в нитях достаточно кислоты. Но она не успевала, не успевала... Ворсинки плесени на спине почувствовали, что утыкаются в стену, и тут Грэг взмахнул когтями. Агата метнулась в сторону, и острый кристалл вонзился ей в плечо — и дальше, в стену, пришпиливая.

Грэг сделал шаг назад, слыша, как жрица бьется и кричит от боли. Саму рану она не почувствовала, но кристалл, этот мерзкий кристалл! Он словно вкручивался в тело, растекался по всем жилам, каждую клеточку опаляя адским пламенем! Агата визжала и дергалась, пытаясь избавиться от этой невыносимой боли. Она не понимала, что боль — не ее. Что это плесень, живущая в ней и принадлежащая другому миру, не выносит слишком долгого прикосновения кристалла.

Грэг увидел, что девушка перестала биться и бессильно привалилась к стене, закрыв глаз. Второй, заросший плесенью, смотрел куда-то вдаль стеклянно и пусто. Плесень не шевелилась, медленно темнея. Кристалл, пришпиливший жрицу к стене, покрылся черными прожилками — вытянутой из тела плесенью.

Грэг, помедлив, подошел ближе. Он чувствовал пульсирующую боль жрицы и не желал мучительной смерти даже столь отвратительному существу.

Когда он сделал последний шаг и протянул когтистую лапу, Агата взвилась, выбросив вперед плесневые нити. Грэг дернулся, отшатнувшись, и кислота чудом не попала на лицо. Но — на грудь и плечо, взбугрив кожу белым и рыхлым, вырвав из темных губ тонкий крик боли. Грэг упал, извиваясь и крича, когти его рук судорожно царапали обожженную грудь, делая только хуже.

А Агата вновь задергалась, как сломанная марионетка, обезумев от не-своей боли.

Плесень в ее теле гнула мышцы и кости, тянула жилы, лишь бы спастись. А тело-носитель можно рвать, можно ломать — паразит найдет другое. Может, попробует добраться до раненого чудовища, ползущего по полу к столам с уцелевшими в схватке реагентами? Оно слабо теперь, уязвимо.

Станет новым носителем.

Плесень дергает телом Агаты, разрывая ее плоть об острый кристалл. Свобода! Чужая боль отпускает жрицу, и она кричит от новой, уже своей.

Рука, сухая, изъеденная паразитом, с глухим стуком падает на пол. Агата, плача единственным глазом, пытается остановить кровь, бьющую фонтаном из осиротевшего плеча. Но плесень уже прорастает в рану, с шипением поглощая свежую кровь.

Шатаясь, Агата поднялась с пола и перевела полубезумный взгляд на раненое чудовище. Это... все... из-за него! Сделав несколько шагов, жрица споткнулась обо что-то звякнувшее. Тот длинный кристалл в потеках ее крови, весь дымящийся от кислоты! С внезапно накатившей злостью она пнула оружие, лишившее ее руки, и кристалл отлетел к входу, наполовину скрывшись в резиновых лентах.

Грэг же из последних сил стянул со стола миску с раствором для кристаллов — своей слизью, и вылил содержимое на свою рану. Она тут же перестала болеть, и кровь остановилась, увязнув.

Монстр повел головой, чувствуя, как враг подходит все ближе. Перед полуслепыми глазами плавали круги, мешая разглядеть противника, а нос чуял запахи, которые не могли тут быть.

Тихо вздохнув, Грэг нащупал в своих гребнях второй длинный кристалл, еще не успевший сформироваться. Стиснув зубы, потянул за него, вырывая из своей спины. Теплая кровь потекла между гребнями. Но монстр понимал, что все равно не успеет ударить.

А Агата уже вобрала нити плесени, чтобы плюнуть кислотой в ненавистное безглазое лицо.

Кристалл вошел в ее тело с сухим хрустом, проломив плесневый слой под лопаткой и выйдя у ключицы. Агата со свистом втянула воздух и дважды вздрогнула, пытаясь ухватиться за лезвие, скользкое от ее темной, мертвой крови.

Мэтт выпустил кристалл, так кстати подобранный у входа, и скинул дымящиеся перчатки. Жрица медленно повернулась к нему. В глубине глаза искрой сверкнула ненависть, и Агата вновь набрала для плевка кислоты пополам с кровью.

Но второй кристалл вошел в ее тело чуть ниже первого, царапнув о грудину и показавшись наружу между ребрами. Поднявшийся Грэг слабо улыбнулся Мэтту через плечо оседающей на пол жрицы.

— Ты очень вовремя, — сказал монстр, касаясь своей раны, уже поросшей тонкими пластинками кристаллов.

Мэтт посмотрел на раны Грэга. На Мастера, лежащего на полу в беспамятстве. На жрицу, все еще пытающуюся ухватиться за проткнувшие ее кристаллы. На Мелкого, утробно на нее рычащего от входа. Перевел взгляд на монстра и ошеломленно кивнул:

— Я вижу.

***

— Он будет жить? — спросил Мэтт, опустившись на колени рядом с Грэгом.

Монстр, осматривающий Мастера, поднял безглазую голову и, поморщившись от боли в обожженной груди, пожал плечами:

— Не знаю. Я пытаюсь зарастить его раны кристаллами, но получается плохо. Есть еще один способ его спасти, но я не уверен... — Грэг отвернулся, понурившись.

Мэтт, помедлив, заметил:

— Ты стал иначе говорить. Перестал хрипеть.

— Я изменился. Может, это и к лучшему, — очень тихо и задумчиво сказал Грэг.

— Эй... герой... — очень тихо донеслось из центра комнаты. Мэтт напрягся и поднялся с колен, глядя на жрицу, лежащую на полу и спиной опирающуюся на перевернутый в пылу драки стол. В метре от нее стоял Мелкий, вздыбивший шерсть и оскаливший зубы. Он грозно рычал всякий раз, когда Агата шевелилась. Но она уже не пыталась освободиться от кристаллов.

Зараза уходила из ее тела, освобождая измученный разум, уже отвыкший мыслить свободно.

Впервые за долгое время Агата могла думать о том, что Великий Бог заставил ее забыть. Страшные воспоминания о насиловавшем ее отце, благодаря которым в ней пробуждалась ненависть, вдруг оказались не такими уж важными.

А вот мужчина, ворвавшийся в дом, когда мама обо всем проговорилась на работе, прогнавший отца Агаты — он был важен, и только он. Этот мужчина стал Агате отчимом, наконец-то выведя маленькую семью из тени безумия и злобы. Он помог девочке справиться с болью, научил доверять людям.

Он привел ее к Богу — настоящему, бесплотному, великому. Дарящему покой.

И теперь, глядя на Мэтта без той пелены ненависти, что вызывала зараза, Агата понимала, что он очень похож на ее отчима. И ему она могла... сказать правду. Должна сказать.

— Герой... — шепнула она, когда Мэтт подсел ближе, несмотря на предупреждающее рычание собаки. — Я должна была убить тебя.

— Меня? — переспросил мужчина, с брезгливой жалостью глядя на умирающую жрицу. Плесень уходила с ее тела, втягиваясь в кристаллы и открывая почерневшую от яда и кислоты кожу. Один глаз, похоже, вытек, когда плесень с него сошла, и теперь закрылся. А второй смотрел совсем иначе, без ненависти, без злобы.

Мэтт с удивлением заметил, что жрица, несмотря на потемневшую кожу и единственный оставшийся глаз, безумно красива. И очень молода.

— Демон-Бог, поработивший нас, — шептала Агата, слабо улыбаясь черными, окровавленными губами, — считает тебя опасным. Ты и есть опасный. Ты — и твой мальчик. Даже твой пес.

— Это звучит странно, — заметил Мэтт, растерянно оглядываясь на Грэга, но Агата вдруг рванулась вперед, схватила его за руку под испуганный лай Мелкого.

Она смотрела ему в глаза и говорила хрипло, лихорадочно быстро:

— Вы можете всех спасти! Вернуть прежний мир! В вас есть сила, она свела вас всех вместе. Тебя, мальчишку, женщину с рогом, собаку. — Мэтт дернулся, вырывая руку из захвата Агаты, и жрица упала обратно, сползая на пол и беспомощно улыбаясь, шепча: — В самом центре города есть здание, под ним спит титан. Но в том здании находится то, что вам нужно, чтобы всех спасти. Отведи туда мальчишку вместе с собакой, пусть они...

Вдруг Мелкий зарычал, а потом и вовсе — завыл, и в голосе его слышался искренний страх. Агата осеклась, глядя куда-то в сторону. Единственный глаз распахнулся, словно увидев что-то ужасное.

Мэтт посмотрел в ту сторону, но не увидел ничего. А когда он перевел взгляд на Агату, ее мелко трясло, а на губах выступила кровавая пена. Какая-то странная тень лежала у нее на лице, словно чья-то ладонь давила, вжимая жрицу в пол, не давая ей дышать и жить...

В комнате был кто-то еще. Невидимый, но почти физически ощутимый из-за своей бесконечной ярости. Она навалилась на грудь, сжимала сердце раскаленной ладонью, иглами впивалась в глаза. Тени по углам комнаты извивались, росли и набухали, заполняя все вокруг...

Мелкий выл, а Грэг удерживал Мастера, бьющегося так, что худое тело выгибалось дугой, и в него впивались новые осколки. Жрица умирала, а темный бог тянул ее душу к себе, улыбаясь, как отец улыбался, прежде чем в первый раз ударить ее по лицу.

Но... что-то было не так! Невидимые пальцы сомкнулись в пустоте, упустив свою добычу. На мертвом лице Агаты застыла удивленная полуулыбка, как будто тот, кто взял девушку за руку и спас от темного бога... был странным. Не таким, как она думала.

...Тени в последний раз вскинулись и разочарованно опали, упустив добычу. Мэтт растерянно замотал головой. О чем эта жрица говорила? И что же заткнуло ей рот? Тот самый бог?

Мужчина услышал странный звук и обернулся. Грэг держал на руках Мастера и что-то бормотал глухо и растерянно. Теперь Мэтт наконец увидел плесень, начавшую пробиваться через пропитанный кровью белый халат. О боже!

— Как это случилось? — помертвевшим голосом спросил боец.

— Он умирает, — сказал Грэг, не обращая внимания на вопрос. — Эта мерзость заразила его, и он умирает. Скоро он станет таким же, как эта девушка. Мы не можем проткнуть Мастера кристаллом, как ее, он не перенесет этого.

— И мы ничего не можем сделать? — горло Мэтта перехватило, что-то горькое встало в нем комом. Нет, нет...

— Я попробую кое-что, — сказал Грэг спокойно. — Но при этом я могу умереть.

— О чем ты? — шепотом спросил Мэтт, беспомощно глядя в изможденное, какое-то восковое лицо старого Мастера.

— Я закуклюсь вместе с ним, — сказал Грэг певуче. — Мой народ умел это делать до того, как эти боги пришли в наш мир. Мы забыли, как это делается, когда стали жить в норах, и наши кристаллы для закукливания стали панцирем.

— Это спасет его? — с надеждой спросил Мэтт. — Постой, почему ты сказал, что можешь умереть?

— Тот, кто выйдет из кристалла, будет совсем иным существом. Меня, моей памяти, моих желаний — всего этого может больше не быть. Мой народ уже давно не знает, кем мы становимся, выходя из кристалла. Но мы становимся иными, это точно. А значит — умираем.

— Но Мастер выживет?

— Думаю, что да. Он будет внутри кристалла вместе со мной, и никакое зло не сможет причинить ему вред. И у тебя будет достаточно времени.

— Достаточно для чего?

— Чтобы сделать то, о чем говорила эта девушка, — Грэг поднял голову, и, несмотря на отсутствие у монстра глаз, Мэтт почти физически почувствовал его взгляд. — Ты ведь хочешь победить того бога и спасти нас?

— Да, — сказал Мэтт, и понял, что это действительно так.

Грэг кивнул, и его гребни зашевелились, выдвигаясь из спины все дальше.

— Тогда сделай это. Поезжай в центр города, возьми Джонни, Мелкого и много оружия. Если этот бог тебя так боится, значит, есть отчего.

— Я справлюсь, — пообещал Мэтт, и Мелкий за его спиной согласно гавкнул.

Грэг улыбнулся, и его спина вся зашевелилась, заколыхалась, словно что-то рвалось из нее наружу, что-то, таившееся многие годы и поколения. И теперь оно выходило на свет.

Спина Грэга с треском разошлась в том месте, откуда в бою он вытянул второй кристалл. Брызнула кровь, но ее было мало. А гребней было много, и они все выходили и выходили, распахиваясь во всю ширь, и слизь на них застывала на воздухе, превращая гребни...

...В крылья.

В красные, сетчатые крылья с острыми краями. Грэг, напоследок вновь послав другу теплую улыбку, закрыл этими крыльями и себя, и Мастера. Под алыми перепонками что-то шевелилось какое-то время, а затем затихло.

Протянув руку, Мэтт коснулся одной из перепонок и почти не удивился, почувствовав под своими пальцами твердый, сплошной кристалл.

Мелкий прижался к его ноге и по-собачьи вздохнул, опустив уши. Хозяин потрепал пса по загривку, задумчиво глядя на свое отражение в огромном кристалле, в который превратись двое его хороших друзей.

А затем он поманил за собою Мелкого и, крепко стиснув зубы и уверенно ступая, двинулся прочь.

Его ждало много дел.