Интервью с г-жой Эманн

Сын г-жи Эманн Бастиан родился недоношенным. Проведенное в срочном порядке обследование не выявило нарушений, и ребенка на время поместили в инкубатор. Через неделю у него были обнаружены нарушения, которые врач в беседе с матерью Бастиана объяснил нехваткой кислорода. В ходе дальнейшего обследования диагностировано двустороннее кровоизлияние в мозг, отмечены приступы судорог, динамику которых врачи не брались предсказать. Открытым оставался вопрос, сможет ли Бастиан когда-нибудь слышать, видеть, говорить и ходить. После того как Бастиана перенесли в согревающую камеру, ему была предписана физиотерапия по методике доктора Бобата; занятия проводились и после выписки ребенка из клиники. Бастиану были назначены общеразвивающие неврологические и ортопедические процедуры, а поставленный в этот период диагноз «спастический паралич» на пятом году жизни предполагалось скорректировать операционным путем. Однако г-жа Эманн полагала, что обучить ходьбе можно только через мозг, а мозг нельзя подвергать оперативному вмешательству, кроме того, она опасалась, что операция может отрицательно сказаться на здоровье Бастиана. Мальчик продолжал заниматься по методике Бобата, но и в возрасте 6 лет он практически не мог стоять. Детский врач обратил внимание г-жи Эманн на телепередачу о системе Петё. Так, летом 1995 г. Бастиан принял участие в летних курсах кондуктивного развития, организованных в г. Штарнберге обществом «ФортШритт». Мальчику выдали шины и палки (для опоры), и теперь, после неоднократного пребывания в Штарнберге и Будапеште, он может самостоятельно двигаться, опираясь на трость. Сейчас Бастиану 9 лет.

«Думаю, для каждой матери недоношенный ребенок — это серьезное потрясение. Так было и со мной. Бастиан был у меня не первым ребенком, его брат родился в срок и был абсолютно нормальным. Поэтому я уже знала, какое счастье иметь здорового ребенка, которого можно через несколько дней забрать из больницы домой. Ситуация с Бастианом меня просто подкосила. Наверное, всякая мать воспринимает это по-своему, но для меня это было катастрофой: во-первых, родить в разгар беременности, когда ни я, ни тем более ребенок не были подготовлены к родам и, во-вторых, в клинике, где ты никого не знаешь, где тебя окружают незнакомые лица, у тебя физически отбирают ребенка. Бастиан сам видит, что он не такой, как другие дети, и очень важно разъяснить ему, что придется жить иначе, чем они. Тем не менее всего, что умеют другие дети, он тоже в силах достичь. Для этого существуют разные способы, нужно только сознательно выполнять требования, которые позволят достичь поставленной цели.

Наш детский врач рассказал мне про телепередачу, которая произвела на него глубокое впечатление. Госпожа Эманн, сказал он, я вам настоятельно рекомендую проявить инициативу и побеседовать на досуге с г-ном фон Квадтом (первым председателем общества по распространению кондуктивной педагогики «ФортШритт»), думаю, что Бастиану это будет полезно. Доктор М., которая не первый год занималась с Бастианом, сказала мне:

«Вне всякого сомнения, вам следует присоединиться к тем, кто занимается по этой методике. Я и раньше об этом задумывалась, но поскольку вы мать-одиночка и, кроме того, Бастиан у вас не единственный ребенок, вы вряд ли в состоянии отправиться в Будапешт». Я ей ответила так: «И правда, на первый взгляд, кажется, что я не могу себе этого позволить, но если это принесет пользу, я пойду на это. Я сделаю все возможное, чтобы поехать в Будапешт. Пока что я не знаю, как это осуществить, но я ведь не сегодня выезжаю. В любом случае я найду выход, если Бастиану это пойдет на пользу».

В ноябре меня пригласили на встречу. На предварительном обследовании в Штарнберге было 11 или 12 детей и воспитательницы. Во время обследования я заметила, что здесь действительно работают на совесть. Сильнее всего меня поразили сами воспитательницы, их терпение, я бы сказала фантастическое терпение, с которым они ухаживают за детьми, потрясло, восхитило меня. Они не тратят времени впустую, даже если ребенок и не прочь бы отвлечься, они просто указывают ему: надо делать вот так, вот таким образом. И правда, ребенку ведь нужно видеть, что здесь от него требуют определенных вещей, что он пришел сюда не валять дурака. Я каждый день занималась со своим ребенком. Сейчас я приостановила занятия, поскольку ребенок и так постоянно находится под присмотром, он загружен на сто процентов. Здесь работают пять часов подряд. Я очень надеюсь со временем пристроить Бастиана в долгосрочную группу Петё, чтобы осталось немного времени для себя. Ведь я работала целых семь лет день и ночь, до потери сознания, чтобы получше устроить своих детей. И если бы мне удалось поместить Бастиана в группу Петё на длительный срок, например, в детский сад или позже в школу, где он проходил бы терапию по методу Петё, то сбылась бы моя заветная мечта.

Знакомство с методом Петё вернуло мне спокойствие, у меня остается больше времени на личную жизнь, да и Бастиан счастлив, когда я ему говорю: «В выходные мы, как обычно, идем с тобой в бассейн». Мы можем с ним просто так играть, без стресса, без спешки, не думая о какой-либо коррекционной работе. Сейчас я вижу, что он серьезно занимается, не зря проводит свое время, что он загружен на полную мощность всю неделю, зато выходные целиком в нашем распоряжении, и мы можем делать все, что нам заблагорассудится.

На мой взгляд, для больного ребенка, который от природы не может ходить, первый шаг означает абсолютную свободу. Наверное, каждый из нас имеет свое представление о свободе. Но мне кажется, что для ребенка, который не может ходить, абсолютная свобода заключена в словах: «Я хочу пойти туда-то, я могу встать и пойти...» Бастиан совсем не устал от занятий. Наоборот, его радует, что он уже многое может сделать самостоятельно; он с неизменным любопытством схватывает все новое. К примеру, я показываю ему, как спускаться по лестнице. Я все время стараюсь продвинуть его хотя бы на шаг вперед. В прошлый раз я принесла домой трость и показала, как можно одной рукой держаться за перила, а другой опереться на трость. И он был счастлив, он так радовался, когда ему удалось подняться на пять или шесть пролетов без моей помощи. Он всегда радуется, когда видит, что у него получилось, что он еще чему-то научился; думаю, это и есть выход».