Теория формаций в советской социологии

Особенно активно теория общественных формаций Маркса разрабатыва­лась советскими учеными в 1960—80-е гг., когда получила название матери­алистической теории истории или исторического материализма. Ключевые позиции в нем занимали категории общественного труда: производительные силы, производственные отношения, разделение общественного труда, про­стой процесс труда, абстрактный и конкретный труд, предмет и продукт тру­да, производительность труда. Вокруг общественного труда и по поводу него формируется теоретическое ядро социологического знания. Через противо­речие производительных сил и производственных отношений объяснялась смена общественно-экономических формаций. Углубляющееся разделение

общественного труда выступало движущим механизмом социального про­гресса и причинным фактором возникновения, функционирования и изме­нения социально-классовой структуры общества. Распределение по труд_у обусловливало социальную справедливость и отчуждение, мотивацию пове­дения и динамику социальных отношений. Понятие досуга рассматривалось только относительно производственной деятельности — как зона, свободная от труда на предприятии или в учреждении. Основу социалистического об­раза жизни составляли трудовые отношения. Даже перспективы движения советского общества определялись тем, что происходило в сфере труда _и

распределения продуктов труда. По­этому социологи, изучавшие научно-технический прогресс, интеллектуали­ зацию и автоматизацию производства, социальную структуру общества, изме­ряли степень поступательности их развития в зависимости от того, как рос­тки коммунистического труда вытесняли остатки труда социалистического. Эти и другие понятия были позаимствованы советскими социологами у со­ветских философов, а теми — у Маркса. Конечно, мало что осталось без из­менений. Внося изменения, советские социологи и философы намеревались «творчески обогатить» марксизм новыми знаниями, учитывающими, с од­ной стороны, новые изменения в обществе (а за 100 лет после создания ис-торико-материалистической теории Марксом в обществе изменилось очень многое), с другой — новые достижения науки. Намерение совершенно оп­равданное. Иное дело методы реализации. При «творческом обогащении» многое из-за плохого знания марксистских источников искажалось, упроща­лось и в конечном итоге вульгаризировалось.

Научное выхолащивание идей Маркса началось еще в 1920—30-е гг. Офи­циальные представления о социализме являли собой симбиоз научных и обыденных суждений, в котором доминировали обыденные оценки и фор­мулировки. Главной среди них была установка на социальное равенство всех и любой ценой, даже ценой всеобщей бедности. Пусть всем будет плохо, если мне живется нехорошо. Таково суждение обыденного сознания, спрессован­ное столетиями бедности и полуголодного, социально незастрахованного существования. Но униженным и угнетенным оказалось большинство насе­ления, которое проливало свою кровь за светлое будущее социализма на фронтах Гражданской войны. Партийная элита признавала социалистичес­кое равенство лишь на словах. В годы нэпа обогащалась не только мелкобур­жуазная прослойка города, но и партийная номенклатура, которая набирала социальный «жирок», разумеется, ценой ухудшения материального положе­ния подавляющей части населения. Других источников обогащения в разо­ренной стране попросту не было. Вернувшиеся с фронтов Гражданской вой­ны красноармейские массы увидели ту же беспросветную нужду, как и при царском режиме, но усугубившуюся новыми невзгодами: безработицей в городах, массовым сиротством детей, потерявших отцов и матерей, голодом и массовыми болезнями.

Жесткими мерами удалось восстановить порядок, коллективизировать деревню, индустриализовать город. Гиганты первых пятилеток внушали на­родным массам исторический оптимизм и гордость за державу. Совершая поворот от разнузданной морали нэпа к пуританской этике 1930—50-х гг..

Сталин положил конец рыночной экономике и водворил плановую, кото­рую утратили после эпохи военного коммунизма. В этом смысле великий поворот надо считать, с одной стороны, экономическим, а с другой — по­воротом от социального неравенства к социальному равенству, от одной мо­дели стратификации к другой, т.е. его следует называть социальным пово­ротом.

В 1950-е гг. в разоренной Второй мировой войной стране вначале тоже попытались утвердить законы военного коммунизма, беспрекословной дис­циплины, подавления инакомыслия, плановой экономики. После смерти Сталина наступила так называемая хрущевская оттепель, которую с опре­деленной условностью можно именовать возвращением ленинского нэпа. Появились определенные признаки либерализации в социальной, эконо­мической и идеологической сферах общества. Знаменитый лозунг Н. Хру­щева «Нынешнее поколение будет жить при коммунизме» внушал народ­ным массам веру в светлое будущее и возможность догнать передовые ка­питалистические страны. В 1970-е гг., как и в 1930-е, происходит поворот к жесткой политике. Усиление цензуры, снижение темпов экономическо­го роста привели к стагнации социального порядка. Большинству советских людей стало понятно, что коммунизма им не видать. Вместо него филосо­фы-марксисты придумали специальную теорию, призванную объяснить, почему после 50 лет строительства социализма так и не может наступить следующая фаза — коммунизм. Социологи построили модель социально однородного общества и доказывали социальные преимущества социализ­ма. Наука придала утопическим иллюзиям респектабельную научную форму и доказательность. В годы брежневского застоя идеологическим лидером являлось среднее звено партийного аппарата, вторые лица в государстве и в партии, те, кто, обладая властью, выдавали собственный корпоративный интерес за общегосударственный²⁴.

Уникальность концепции развитого социализма заключалась в том, что ей предшествовала программа развернутого строительства коммунизма, про­возглашенная Генеральным секретарем КПСС Н.С. Хрущевым. Получался исторический парадокс: сначала общество движется к коммунизму, а через

10 лет оно разворачивается вспять и начинает строить социализм, который во всех учебниках тех лет считался предшествующей коммунизму фазой развития. Почему возник такой пере­ кос? Дело в том, что концепция разви­того социализма возникла как резуль­тат коррекции явно завышенных ожиданий. Именно в 1970-е гг. снизились темпы экономического роста, были исчерпаны резервы экстенсивного раз­вития, поскольку всюду, где только можно было построить гигантский за­вод или соорудить водохранилище, они были уже построены, а всех работ­ников, которых можно было вовлечь в общественное производство, давно вовлекли. Оставались источники интенсивного развития народного хозяй­ства, а они кроются в совершенствовании научной организации труда и уп­равления. Именно в 1970-е гг. партия отказалась догонять Америку по ко-

"Шалов Э. Социалистическая перспектива и утопическое сознание // Коммунист. 1988. № 3. С. 85.

личеству электроэнергии, молока и яиц на душу населения и серьезно взя­лась за поиск «скрытых резервов». Самым скрытым оказался человеческий резерв. Человек почему-то халатно относился к порученному делу, наруц_1ал трудовую дисциплину и не хотел повышать производительность труда, ког­да ему не платили, а предлагали за все «моральное вознаграждение».

Это означает, что экономические факторы, которым Маркс отдавал в сво­ей теории приоритетное значение, не выдержали проверки опытом, во вся­ком случае в России. В 1930-е гг. народное хозяйство вытянул пресловутый человеческий фактор, который не хотел учитывать Маркс, а вслед за ним и его верные ученики — большевики. Именно трудовой героизм поколения наших дедов вытащил в 1930-е гг. страну из полной разрухи. В 1980-е гг. уже поколение детей и внуков проявило полное равнодушие к социалистическому труду. И снова причиной гибели социализма, как раньше причиной его спа­сения, выступил человеческий фактор.