Вхождение в «политический класс»

4.2.1. Вступление в КПСС как начало пути «во власть»

Становление региональной политической элиты происходит в опреде­ленных социальных условиях, влияние которых на личность представите­лей элиты, на характер самого социального слоя является определяю­щим. Как известно, существует множество подходов к тому, что понимать под социализацией вообще, под политической социализацией в частно­сти ¹. Для обществ советского типа более естественным будет предпола­гать наличие доминирующих факторов, от которых в полной мере зависит сам характер политической социализации. Важнейшим доминирующим элементом является государство, а точнее, та партийно-государственная система, которая пронизывала собой все общество.

Главным содержанием политической социализации является освое­ние человеком системы политических отношений, политической культу­ры, политической практики, которое позволяет ему адаптироваться к особенностям функционирования данной политической системы ². Усвое­ние и освоение индивидом политических норм, ценностей, установок, мировоззренческих ориентации, ожиданий, разделяемых обществом или его большинством, создает предпосылки как для функционирования общества, так и для включения индивида в политическую жизнь общества.

Специфика политической социализации в СССР очевидна. Она заклю­чается в следующем. В советском обществе, во-первых, существует институционализированная система учреждений, организаций, средств массовой информации, контролирующих этот процесс; во-вторых, созда­ны и отработаны унифицированные механизмы, средства и методы работы, позволяющие включать личность в существующую систему поли­тических отношений; в-третьих, четко выражена модель социализирован-

Глава 4. Динамика социального происхождения и становления... элиты 195

ной личности, достижение которой становилось целью любого политичес­кого, общественного института, оказывающего влияние на процесс соци­ализации. Наконец, разработан главный метод социализации — включе­ние индивида в деятельность в сфере политики в такой мере, которая позволяла бы индивиду содействовать укреплению политической систе­мы под контролем ее институтов. Важным элементом данной системы является многоконтурность контроля за процессом социализации.

Процесс политической социализации в целом известен. Однако значительно меньше изучено то, каким образом происходило становле­ние политической элиты, через какие важнейшие этапы она проходила в своем приближении к высшим властным позициям в регионах. Ту стадию политической социализации, в рамках которой происходило вхождение во власть, освоение властных позиций в обществе, переход на позиции элиты и реализация своего элитарно-властного статуса, условно можно назвать властной или, что в данном случае будет более конкретным, элитарной социализацией. Прекрасно понимая условность данного термина и его «неканоничность», считаем, что им можно воспользоваться в целях исследования, для того чтобы в процессах рекрутирования элиты выделить ряд специфических стадий и состоя­ний, в рамках которых происходило становление элиты. Инструменталь­ный характер данного понятия позволяет ввести ряд условий, с помо­щью которых можно ограничить предмет исследования.

В рамках властной социализации региональной элиты возможно выде­лить три основных элемента, оказывавших наибольшее влияние на структу­рирование будущей должностной карьеры и ее элитарный характер. Это — вступление в КПСС, начало профессиональной работы в органах пар­тийной или государственной власти, начало работы в роли одного из политических руководителей территории (первая элитная должность).

Значение данных элементов определяется следующими обстоятель­ствами. Во-первых, все три элемента объединены одним общим отно­шением — отношением к власти. Начиная со вступления в КПСС и кончая ответственными постами в партийных и советских органах — всюду основным вопросом, который явно или скрыто присутствовал при изучении кандидатур на выдвижение или продвижение, был вопрос о лояльности к власти, о способности данную власть поддержать и укрепить с помощью того объема прав и полномочий, которые получал кандидат на продвижение. Во-вторых, эти три элемента представляли в своей совокупности макроступени политического возвышения, продви­жения во власть. Они составляли на региональном уровне основной объем позиций, последовательное занятие которых обеспечивало вхож­дение в круги политической элиты. В-третьих, все остальные возможные позиции, которые мог занять или занимал человек в системе политичес­ких властных органов, были производными от данных трех элементов. Даже в тех случаях, когда приход в политическую власть был связан с передвижением с позиций экономической, административной элиты,

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

прямо или опосредованно присутствовали как минимум два из трех указанных элементов.

Начальной позицией политической социализации будущей элиты власти можно считать факт вступления в КПСС. В определенном смысле, это был уже акт выделения из массы потенциальной элиты, создания подножия властной пирамиды. Впрочем, именно так это и понималось в советское время. В Уставе КПСС было записано сакра­ментальное положение о КПСС как партии, объединяющей «передовую, наиболее сознательную часть» советского народа.

Вступление в КПСС, по Д. Оруэллу— во «внешнюю партию», было функционально важным рубежом в карьере любого человека, поскольку только при этом условии могли рассматриваться дальнейшие варианты должностного продвижения. Сами обстоятельства вступления в КПСС были достаточно серьезным фактором, формирующим политический об­лик личности и состав самого слоя. Вся процедура вступления в кандидаты в члены КПСС, а затем и в члены КПСС была сопряжена с выполнением целого ряда поручений, обязательств, с помощью которых проводилась проверка на лояльность режиму, на пригодность к выполнению определен­ных политических функций, на управляемость и исполнительность.

Средний возраст вступления в КПСС варьировался во всех поколени­ях политической элиты вокруг величины 25-26 лет и мало изменялся с течением времени. Анализ среднего квадратического отклонения за период 1960-1990 гг. показывает, что во всех поколениях структура средних примерно однотипна: максимальный показатель у должностей председателей исполкомов и первых секретарей, минимальный — у секретарей. Достаточно четко прослеживается закономерность: чем более высоким статусом в политической иерархии обладает должность, тем более высокое, как правило, среднее квадратичное отклонение. Исключение составляет лишь период 1960 г., что объясняется конкрет­ными историческими обстоятельствами. Все это свидетельствует о том, что, скорее всего, на протяжении рассматриваемого периода действо­вали однотипные закономерности отбора, которые подчинялись стан­дартным условиям поиска кандидатур на ответственные должности: чем выше уровень должностного положения, тем более широкий круг людей должен быть изучен и тем более неравномерным должно быть то социальное поле, из которого рекрутировалась элита.

Однако внутреннее содержание начальных этапов элитарной социа­лизации было сильно различающимся, что связано как с содержанием конкретных исторических периодов, так и с соотношением различных возрастных групп в составе каждого поколения.

Для поколения элиты 1950 г. базовой временной категорией вступления в КПСС были периоды 1936-1940 гг. (29,8 %) и 1941-1945 гг.— (22,2 %); для поколения 1960 г.— 1941-1945 гг. (47% всей возрастной когорты). Это в буквальном смысле фронтовое поколение, которое прошло закалку в боль­шинстве своем в рядах Красной Армии, в том числе и на фронтах Великой Отечественной войны. Немало было и тех, кто работал на предприятиях,

Глава 4. Динамика социального происхождения и становления, элиты____ 197

работавших на нужды фронта. Характерно, что удельный вес фронтового поколения был примерно одинаковым во всех должностных группах.

Роль других временных групп в политической социализации элиты 1960 г. сильно различалась. Можно выделить еще две ключевые группы: 1936-1940 гг. и 1946-1950 гг. Первая из них - своего рода «репрессив­ный призыв», время вступления в партию для представителей которой в большинстве своем —1939 и 1940 гг. Их удельный вес в составе элиты в целом невелик —11 %, однако именно им принадлежали ведущие пози­ции в руководстве — 30,6 % в составе первых секретарей. В целом же выдвиженцы «репрессивного призыва» вместе с предшественниками составляли 34,7% первых секретарей, 20,4% председателей исполко­мов. Любопытным может быть тот факт, что максимальное число выдвиженцев «репрессивного» призыва сконцентрировалась именно в должностной категории первых секретарей городских и сельских партий­ных комитетов, за исключением областного центра. Так, среди лидеров парторганизаций городов области они составляли 66,7 %, сельских районных центров — 36,0 %.

Распределение по возрастным группам внутри других поколений региональной политической элиты начинает отличаться от того, что было в 1960 г. Происходит постепенное исчезновение самой базовой возрастной группы, распределение по группам партийного стажа стано­вится более равномерным. К 1990 г. уже четыре возрастные группы включают в себя по 20 % и более членов РПЭ.

Поколение 1980 г. примечательно тем, что оно характеризует состав региональной элиты в ее «классическом», «застойном» варианте. Основ­ные пропорции в ее составе достигают определенного «совершенства», олицетворяя собой облик регионального руководства 1970-1980-х гг. Поколение 1985 г. фактически является «слепком» с ситуации 1980 г. Единственное принципиальное новшество — продолжение тенденции на выравнивание роли возрастных групп (по времени вступления в КПСС).

К 1990 г. происходят существенные изменения в составе региональ­ной элиты с точки зрения начального этапа политической социализации ее представителей: практически полностью исчезают лидеры, вступав­шие в партию при Сталине (их остается лишь 2 %); чуть более 20 % составили те, кто вступал в КПСС в годы критики культа личности Сталина; около четверти состава— вступившие в годы экономической реформы А. Косыгина. Удельный вес «застойного» поколения (1971-1985 гг.) составлял в целом по политической элите 53,1 %, в том числе среди первых секретарей — 36,6%; среди председателей исполкомов — 46,3%.

Рассматривая в целом динамику начального этапа политической социализации, можно отметить несколько важнейших тенденций.

Во-первых, основной массив элиты составляли коммунисты с партий­ным стажем более десяти лет, причем с течением времени происходило все более равномерное распределение по возрастным когортам внутри каждого поколения элиты. На протяжении 1960-1990 гг. произошла примечательная инверсия групп по партийному стажу: в 1960-1975 гг.

198 В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг)

половина и более состава РПЭ, и в т. ч. первых секретарей, была с партийным стажем от 10 до 20 лет; в 1980-1990 гг от 40 до 50 % состава РПЭ были с партийным стажем более двадцати лет, в т.ч. первые секретари — 60% и более. Единственной «аномалией» выглядит период 1965 г., когда политико-управленческие задачи решались за счет прито­ка относительно молодых членов партии со стажем до десяти лет.

Во-вторых, лидеры территорий — первые секретари горкомов и рай­комов КПСС — были, как правило, старше (по партийному стажу), чем другие члены РПЭ. Это обстоятельство, впрочем, вполне естественно. Однако можно выделить несколько особых периодов, в рамках которых доля лиц с партийным стажем в двадцать лет и более среди первых секретарей была значительно (на 10-15%) выше, чем во всей РПЭ: это 1960, 1980-1990 гг. Но если в 1960 г. таких в составе первых секретарей была всего треть, то в 1980-е гг.— уже две трети.

Руководство городами и районами было в руках лидеров, прошед­ших длительную политическую эволюцию и переживших на своем политическом веку несколько перемен генерального курса, массу реор­ганизаций и административных перестроек. Потенциал их приспособля­емости к сложившимся условиям был значителен. Вместе с тем это был опыт, накопленный в основном в период 1970-1980-х гг., когда не происходило сколько-нибудь значительных институциональных измене­ний. Для данных лидеров в большей степени были характерны инерт­ность, низкая мобильность, что диктовалось стабильностью политичес­ких условий существования.

В-третьих, отчетливо просматривается противоречие междутой ситуа­цией, в которой происходило вступление в партию, и теми условиями, в которых приходилось лидерам элиты руководить своими территориями.

Так, в 1960 году кампаниями по перестройке общественно-полити­ческой жизни страны, в том числе по разоблачению культа личности И. Сталина, руководили лидеры, которые более чем на треть вступали в партию в 1937-1940 гг., и почти на половину —в период Великой Отечественной войны. Экономические реформы второй половины 1960-х гг., предусматривавшие широкое внедрение хозрасчетных начал в народном хозяйстве, проводились лидерами, более чем на 80% вступившими в КПСС «при Сталине», для которого понятие «прибыль» было несовместимо с социализмом. В годы «застоя» во главе низшего слоя региональной элиты стояли выдвиженцы эпохи реформ Н. Хрущева и А. Косыгина. Период перестройки завершали лидеры, вступившие в партию тогда, когда страной безраздельно правил Л. Брежнев. Только поколение 1950 г. не имело такого противоречия, поскольку лишь три человека из изученных нами вступили в партию в годы Гражданской войны, а 53,8% состава —в период 1931-1940 гг., т.е. в период наиболее жесткой борьбы с «кулачеством», «врагами народа», «шпиона­ми и диверсантами» и т. д.

Противоречие между политическими установками в момент вступле­ния в партию и тем, что предстояло делать в качестве политических

Глава 4 Динамика социального происхождения и становления элиты 199

руководителей, не было системным, поскольку не затрагивало основ существующего строя. Значимость противоречия снималась требовани­ями соблюдения партийной дисциплины, политической преданностью конкретному партийному курсу. Парадокс истории заключался в том, что политический потенциал кадров, который начинал формироваться в годы относительной политической и экономической демократизации, не только оказывался невостребованным, но и реализовывался в самые тяжелые годы, когда развитие принимало самые спокойные, эволюци­онные формы.

4.2.2. Первая работа во властных органах

Следующей ступенькой на элитной лестнице была первая работа в органах власти или, если исходить из советских реалий, в партийных и советских органах. Должность в данном случае особого значения не имеет, поскольку важен сам факт — переход человека на властные позиции. И хотя полномочия, ресурсы власти в зависимости от должности значительно различались, тем не менее это были представители Власти.

Пребывание на первой властной работе было своего рода экзаме­ном, в ходе которого испытуемый проходил проверку на лояльность режиму, на соответствие определенным требованиям, на понимание «правил игры» аппарата и т. д. Лишь после этого для основной массы соискателей элитных должностей открывался путь на верхние этажи власти. Первая властная работа была определенным жизненным рубе­жом и с другой точки зрения: как правило, на нее приходили, уже имея определенный трудовой опыт, какие-то более-менее сформировавшие­ся представления о правилах поведения и нормах политического обще­ния, о порядке и правилах взаимоотношений с властью. Перевод человека на властную работу происходил осознанно как со стороны органов власти, которые подбирали себе работников, так и со стороны самого работника. Это не было случайным стечением обстоятельств, это был взаимодополняющий процесс.

Переход на властную работу всегда был событием в жизни советско­го человека. Речь шла именно о новой профессии, об оплачиваемой работе во властных структурах страны. В данном исследовании под первой властной работой понимается переход на любую работу в советских или партийных органах с получением заработной платы за исполняемую работу. Спектр таких должностей достаточно широк: от работника аппарата парткома крупного промышленного предприятия или секретаря сельсовета до первого секретаря райкома, горкома, инструктора обкома КПСС, председателя исполкома райгорсовета.

Возраст, в котором будущие представители элиты приходили во властные органы, на протяжении всего изучаемого периода изменялся с постепенной тенденцией к повышению (для поколения 1950-1960 гг.— в 29,5 лет, 1970 г.— в 30,1 года, 1980 г.— в 32 года, 1990 г.— в 33 года). Как правило, первая властная работа начиналась в пределах своей облас-

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг '

ти — 81,3 % в 1950 г., 94,5 % в 1960 г., 96,6 % — в 1970 г., около 99 % — _в 1980-е и 1990 гг.

В рамках каждого поколения существует довольно большой разброс времени перехода на первую властную работу, причем он не коррелиру­ет ни с партийным стажем, ни с возрастом, а зависит, скорее, от конкретной ситуации в стране и особенностей кадровой политики на данном этапе.

Поколение элиты 1950-х гг. начинало свою работу в органах власти при И.Сталине —около 95%, поколение 1960-х гг.—также при Сталине (60%), причем основная масса — в 1940-е годы. Основную роль внутри этого поколения играли выдвиженцы первого послевоенного поколения (35,5% от всей численности элиты; 40,8% от числа первых секретарей). Числен­ность тех, кто пришел на волне разоблачений культа личности была сравнительно невелика (18,5% от численности элиты и 12,2% от численнос­ти первых секретарей, что вполне соответствует доле новобранцев во власт­ных структурах и в последующие тридцать лет, за исключением 1965 г.).

Ситуация резко изменилась в 1965 г., когда среди всей РПЭ и первых секретарей примерно половину стали занимать новобранцы власти периода «оттепели». За весь тридцатилетний период это единственный случай, когда роль «новичков», особенно тех, кто совсем недавно (в последние пять лет) пришел во власть, была так велика. В данном случае речь может идти о том, что власть решала политические проблемы путем вливания «свежих сил» в ряды элиты. Экономические реформы 1965 г. начали в основном те, кто вошел во власть в период хрущевских реформ и прошел все этапы и варианты преобразований в органах власти.

Поколение 1970 г. в определенном смысле уникально — оно на 80-90% состоит из лидеров, вошедших во власть в период политических и экономических реформ Н. Хрущева и Л. Брежнева. Можно предполо­жить, что это поколение было максимально готово к продолжению реформ, по крайней мере, с психологической, организационной сторо­ны. Однако, потенциал реформизма оказался невостребованным; имен­но на долю данного поколения выпало быть «отцами-основателями» застоя на региональном уровне. Начиная с 1965 г. идет увеличение удельного веса представителей политической элиты, находящихся в органах власти более десяти лет. Если в 1965 г. таких была половина, то в 1970 г.— 64 %, в 1980 г.— 73,1 %, в 1990 г.— 76,8 %. Таким образом, каждое поколение элиты 1970-1990 гг. состояло из лиц, прошедших длительную школу властной работы. Независимо оттого, какая «полити­ческая погода» стояла в стране, у власти в регионах находились лидеры, проверенные, обработанные, воспитанные властью.

Для политического становления низшего уровня РПЭ было характерно примерно равное по времени пребывание на должностях в органах власти и на невластных, «гражданских» должностях. Естественным обсто­ятельством стало постепенное равнопропорциональное увеличение вре­мени работы на обоих видах должностей в 1970-1980-е гг. Для первых

Глава 4 Динамика социального происхождения и становления элиты____ 201

секретарей работа в органах власти по длительности равнялась или, что было чаще, превышала время, проведенное на невластной работе.

Длительное пребывание на властной работе двояко сказывалось на личностях лидеров власти. Во-первых, нередко происходила профессио­нальная дисквалификация, в результате которой утрачивались знания по специальности, полученной в вузе; во многом прерывалась связь с тем слоем населения, с той профессиональной группой, в которых начинал свою трудовую деятельность лидер власти. Во-вторых, формировалась особая властная субкультура, в которой существовали свои неписаные правила, традиции, привычки. Власть оказывала влияние на стиль жизни, она становилась определенной формой регулирования поведения чело­века. К сорока годам своей жизни представители элиты находились на властной работе уже по 8-10 лет и достаточно проникались корпоратив­ным духом элиты, для другого мироощущения оставалось мало места.

Особо следует обратить внимание на такое обстоятельство, как длительность пребывания в КПСС перед переходом на первую властную работу. Обычно этот переход происходил через 5-7 лет пребывания в партии. Нужно отметить, что на протяжении рассматриваемого тридца­тилетия увеличивается временная дистанция между вступлением в КПСС и переходом на властную работу. Это не случайное явление, оно отражает качественные изменения в политической структуре общества. Если в 1940-1950-е гг. вступление в партию почти автоматически означало включение в кадровый резерв местного партийного комитета, то в 1980-1990-е гг. численность партийных организаций и коммунистов достигла таких пределов, что требовались дополнительные стадии контроля за потенциальным кандидатом на властную должность.

Будет неправомерным полагать, что пребывание во властных полити­ческих структурах для будущих представителей элиты начиналось непре­менно с самых низших ступенек партийных или административных долж­ностных лестниц. Переход на властную работу мог произойти (и чаще всего происходил) «по горизонтали», из других структур (экономических, общественных и т. д.). Поэтому и сама структура должностей на первой властной работе была достаточно многообразной (см. табл. 42-44).

Данные показывают (см. табл. 45), что на протяжении 1960-1990 гг. профессионально-должностная структура первой властной работы прин­ципиально не изменилась: три четверти работников приходили на партийные должности (что соответствует доле партработников в соста­ве политической элиты), в том числе 15-20 %— освобожденные работ­ники в первичных партийных организациях (как правило, секретари первичных парторганизаций или их заместители); 32-46 % — работники аппарата горкомов и райкомов КПСС; 14-20 % — секретари райгорко-мов. Среди советских работников можно отметить, что 5-10 % ново­бранцев власти сразу становились председателями исполкомов, при­мерно столько же — заместителями председателей исполкомов или начальниками отделов, управлений. Роль низовых советских органов власти (сельсоветов и т. д.) постоянно уменьшалась.

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг ]

Хотелось бы отметить два достаточно важных обстоятельства. Во-первых, стабильно высокий удельный вес (20-25 %) тех, для кого первая властная работа становилась сразу же работой в рядах политической элиты. Во-вторых, низкая роль «прямой» (политической) вертикальной мобильности как способа продвижения на властную работу. Значимость таких каналов, как штатная работа в первичных партийных организаци­ях, в сельсоветах, была невелика. Лишь для одной четвертой (одной пятой) части РПЭ путь во власть начинался с этих позиций.

Анализ показывает, что на рубеже середины 1960-х гг. произошло достаточно весомое возрастание роли партийных выдвиженцев на первой властной работе как среди всей РПЭ, так и в составе ее лидеров. Профессионально-должностная структура первой властной работы для первых секретарей гор(рай)комов и председателей исполкомов имела некоторые отличия. В частности, для председателей исполкомов была менее значима роль партийного пополнения (к тому же оно постепенно снижалось, достигнув половины состава занятых на первой властной работе от числа потенциальной элиты). Просматривается ряд других закономерностей: чем менее значима была элитная партийная долж­ность, тем чаще назначали на нее, тем большую роль играла в качестве начальной ступени власти работа в аппарате гор(рай)комов.

Первая властная работа была перевалочным пунктом в движении во власть. Она выполняла для элиты роль индикатора: правильно ли сделан отбор? соответствует ли заданным параметрам кандидат в элиту? Не случайно время нахождения на первой властной работе было невелико: для поколения 1950-1960 гг.— 1,5-2,0 года; для 1970-х гг.— 2-3 года; для 1980-1990 гг.— 3-4 года, при этом тенденция к увеличению сроков пребывания на первой властной работе налицо. Очевидно, что данное обстоятельство было связано не с качественными факторами, характе­ризующими строгость и жесткость отбора, а с общей тенденцией замедления ротации кадров.

Переход на первую властную работу осуществлялся по определен­ным должностным «маршрутам», число которых было достаточно огра­ниченным. Набор профессионально-должностных групп, с которых про­исходил переход на властные должности, предопределял во многом уровень будущего перехода. Из таблицы 45 видно, что удельный вес одиннадцати профессионально-должностных позиций оставался ста­бильно высоким. На протяжении тридцати лет соотношение между группами сколько-нибудь серьезно не менялось, что свидетельствует об устойчивости потоков вертикальной властной мобильности, об ее опре­деленной институционализации. Сложился традиционный подход к фор­мированию властных структур, который соответствовал кадровым воз­можностям того времени.

Нужно отметить два изменения в структуре источников кадров для властных структур. Во-первых, уменьшение роли демобилизованных воинов, что связано с конкретно-исторической ситуацией в стране. Поколение РПЭ 1960 г. в определенной мере формировалось за счет

Глава 4 Динамика социального происхождения и становления элиты____ 203

военнослужащих, в свое время демобилизованных из рядов Красной Армии в ходе и после Великой Отечественной войны. Многие из них занимали на службе достаточно высокие командные должности, что позволяло при возвращении домой сразу переходить на властные должности. На местах, особенно в отдаленных лесных районах, хрони­чески не хватало грамотных кадров, умеющих организовать дело. Кроме того, определенные надежды возлагались на авторитет службы в Красной Армии и фронтовой опыт. Однако в дальнейшем роль демоби­лизованных военнослужащих в формировании властных органов стала падать, что вполне естественно: с одной стороны, было налажено пополнение властных структур гражданскими специалистами; с другой стороны, демобилизовались, как правило, рядовые, а офицеры станови­лись редкостью, исключением из правил, которое не вписывалось в сложившийся порядок вещей.

Вторая особенность состоит в постепенном увеличении доли руко­водства промышленных и сельскохозяйственных предприятий (директо­ра предприятий, совхозов, колхозов, МТС и их заместители), руководи­телей их структурных подразделений и специалистов, ИТР и мастеров в пополнении властных органов. Их доля стала составлять 45-50 % во всем пополнении властных органов.

Среди потоков кадровых ресурсов особо хотелось бы выделить два устойчивых канала, по которым приходило во власть до трети предста­вителей политической элиты: кадры народного образования и руково­дители общественных организаций.

Кадры народного образования, представленные рядовыми учителя­ми, поставляли своих представителей в основном в партийный и советский аппарат, поскольку вплоть до недавнего времени существо­вала потребность в толковых исполнителях. Другая часть кадров народ­ного образования (директора школ, училищ и их заместители) пополня­ли в большей степени должности секретарей райкомов партии, заведу­ющих гороно и др. Роль учительства в истории политических карьер менялась, порой кардинально. Еще в составе поколения 1950-1960-х гг. было немало тех, кто обязан своим вхождением в региональную элиту именно учительской работе, поскольку в 1940-1950-е гг. образованных людей, особенно в сельской местности, было немного и общественный статус учителя был высок. Позже, когда среднее образование стало всеобщим (1970-е гг.), а высшее образование — массовым, конкурента­ми учителей в политическом продвижении стали инженерно-техничес­кие работники, достигшие определенных статусных позиций на произ­водстве. Продвижение во власть по учительской линии становилось тупиковым вариантом. Это было связано как с достаточно узкой функци­ональной ролью, которую, как правило, отводили работникам образова­ния, так и с тем, что должность секретаря РК, ГК КПСС, курировавшего вопросы идеологии, образования и в целом культуры, была неперспек­тивной с точки зрения дальнейшего роста. Это был сугубо «женский» пост, за счет которого партийные комитеты успешно выполняли статис-

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

тические нормативы по числу женщин, работающих в руководящих органах партии и государства.

Среди «общественных» организаций в качестве основных выступали две — комсомол и профсоюз, причем в большинстве случаев в лице своих руководящих работников районного (городского) уровня. Веду­щую роль, естественно, выполняли комсомольские организации, по­ставлявшие от двух третей до трех четвертей всего пополнения от общественных организаций. Воспитанников комсомола крайне редко сразу допускали до реальной власти, но охотно пополняли расторопны­ми ребятами партийный аппарат.

Нередко случалось так, что вышестоящие комсомольские лидеры ставились «перед фактом» перевода секретаря райкома ВЛКСМ в райком КПСС без ведома обкома ВЛКСМ (а порой и «первого» комсомольца района), что иногда создавало значительную напряжен­ность у ВЛКСМ в работе с кадрами. Огромная сменяемость комсо­мольских работников, вызванная «естественными» причинами (выезд в другой город, уход на другую работу, освобождение как несправивше­гося и т.д.), дополнялась «перекачкой» наиболее работоспособных лидеров комсомола в партийные структуры. Больше всего «комсомоль­ские» корни просматриваются на уровне вторых секретарей и секрета­рей горкомов и райкомов КПСС. Выдвиженцы профсоюзных организа­ций более-менее равномерно распределились по всем категориям элиты.

Следует, однако, отметить любопытную закономерность: оба этих канала эффективно действовали лишь в сельских районах и городах области. Выдвижение на элитные позиции непосредственно через школу или комсомол в областном центре было скорее исключением, чем правилом. Это свидетельствует о существовавшем в области дефиците кадров, удовлетворявших требованиям партийных комитетов, в силу чего приходилось прибегать к выдвижению на политические позиции тех, кто обладал минимально необходимым набором качеств. И наобо­рот, в областном центре, где кадровый вопрос решать было значительно проще, не было острой необходимости привлекать их к ответственной работе (тем более — затрагивающей судьбы сотен тысяч людей).

Наконец, еще один источник кадров для власти, внимание к которому могло бы быть особым,— т. н. «простые рабочие и колхозники». Их удельный вес в пополнении (3-4%) говорит сам за себя (в 1950 г.— 6%). Закончились те времена, когда лидеры местной власти действи­тельно приходили во властные структуры прямо от «станка и сохи». И хотя по-прежнему, особенно в сельских районах, способных организато­ров привлекали к руководящей работе, но, в большинстве случаев, а на уровне аппарата райкома, исполкома Совета, руководстве первичной парторганизации. На смену «простым» рабочим и колхозникам во власть стали входить «простые» мастера, инженеры, учителя, специалисты сельского хозяйства. Соотношение между этими двумя группами «про­стых», «рядовых» граждан составляет 1:3; 1:4, причем этот разрыв

Глава 4. Динамика социального происхождения и становления... элиты 205

имел тенденцию к увеличению. Несмотря на официальное декларирова­ние КПСС как партии «всего советского народа», а советской власти как народной власти, доступ даже к начальным ступеням властной пирами­ды был для «простых» людей резко ограничен.

Проблема здесь заключается не только в вопросе, могут ли рабочие и колхозники управлять. Эпоха раннего революционного романтизма давно миновала, иллюзии в способностях «кухарок» управлять государ­ством развеялись. Проблема в другом: можно ли решать вопросы государственного управления в эпоху все более усложняющегося произ­водства и расширяющихся социальных взаимосвязей с помощью только «классового сознания» или же требуется масса квалифицированных специалистов? Как видим, вопрос был решен однозначно и окончатель­но в пользу второго варианта. Это не означало, что рабочие и колхозни­ки не могли рекрутироваться во властные структуры, просто им для этого нужно было перестать быть рабочими и колхозниками, приобрес­ти дополнительные знания и навыки.

Происходило несколько странное явление: удельный вес профессий рабочих и колхозников на первой работе будущих представителей политической элиты расширялся от поколения к поколению, а удельный вес профессий рабочих и колхозников, с которых происходил переход на властную работу, оставался устойчиво низким. Только за 1980-е гг. от 33 до 40 % состава будущей элиты должны были поменять профессию, изменить свое социальное положение, перейдя в категорию служащих, а затем — либо войти в состав местной технической, производственно-управленческой элиты, либо выдвинуться из «массы» благодаря личным способностям, знакомству с «власть имущими», старым приятельским связям т. д. Таким образом, уже на «подступах» к власти происходили необратимые изменения в социальном положении претендентов на власть.

Вряд ли такого рода изменения можно оценивать с позиций оценок «плохо-хорошо». Это было неизбежно и обусловлено социальными условиями жизни. Времена раннего индустриализма закончились, и осуществлять власть сразу, непосредственно, без предварительной подготовки было уже невозможно. Местная власть уже не могла только транслировать команды, идущие из Центра. Она должна была выпол­нять и выполняла функции организатора местной жизни, что предпола­гало хотя бы минимальный квалификационный уровень организаторских способностей.

Если проанализировать, из каких профессионально-должностных групп состояли новобранцы тех или иных категорий работников власт­ных структур, то можно отметить несколько достаточно устойчивых явлений. Во-первых, элитные должности заполнялись за счет четырех основных категорий, которые вместе давали от 75 до 100% всего элитного пополнения (исключение — 1960 г., когда их доля составила около 60 %). Это директорат промышленных предприятий, главные специалисты и руководители структурных подразделений предприятий,

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

руководство колхозов и совхозов (для 1960 г. также и МТС), руководство школ. Председатели исполкомов пополнялись почти исключительно за счет трех первых категорий, четверть состава секретарей райгоркомов формировали работники школ.

Структура пополнения партаппарата менее определенна, хотя и здесь отмечаются некоторые тенденции: устойчиво идет пополнение из рядов руководителей структурных подразделений предприятий и глав­ных специалистов, лидеров общественных организаций, учительства и директората школ. На долю этих групп приходилось более половины пополнения. Для поколений 1960-1975 гг. достаточно велика роль демобилизованных воинов, которые занимали второе место по значи­мости как источник пополнения партаппарата. В дальнейшем по вполне понятным причинам их роль начинает неуклонно снижаться.

Лидеры парторганизаций пополнялись руководителями небольших предприятий (или, что чаще, их заместителями), руководителями струк­турных подразделений предприятий, а также руководителями обще­ственных организаций (до 50 % пополнения). Значимым источником пополнения руководства первичных парторганизаций становятся, с од­ной стороны, инженерно-технические работники, с другой стороны, «простые» рабочие и колхозники. Это, пожалуй, единственная категория работников властных органов, на комплектование которых оказывали влияние «рядовые» трудящиеся.

Аппарат государственных органов имел три основных источника пополнения: линейные руководители предприятий и специалисты, учи­тельство, руководители общественных организаций. Обращает внима­ние резкое возрастание роли первых двух категорий и резкое падение роли демобилизованных воинов.

Можно отметить, что в 1960-1980-х гг. существовала устойчивая структура потоков, по которым шло становление будущей элиты. Она вполне соответствует (по характеру) новой эпохе: советские производ­ственные менеджеры — технократия и агрократия — составили тот костяк власти, вокруг которой формировался аппарат и его политичес­кая бутафория. Очевидно, что руководители предприятий, зарекомен­довавшие себя как руководители, справлявшиеся с планом, получали преимущественное право вхождения во власть. Во всех поколениях РПЭ мы видим группу таких лидеров власти, для которых первая работа в органах политической власти проходила сразу на элитной должности в противовес тем, кому предстоял достаточно длинный и извилистый путь аппаратного восхождения.

Просматривается общая тенденция — такой стремительный рост наблюдался, главным образом, в городах, где, казалось бы, выбор кандидатов на любую властную должность широк, в том числе из аппарата власти. Тем не менее предпочтение при выборе на элитные должности часто отдавалось новобранцам. Можно полагать, что это был своего рода защитный механизм политической системы, не позволяю­щий ей окончательно забюрокрачиваться. «Свежая кровь», вливавшаяся

Глава 4. Динамика социального происхождения и становления... элиты_____ 207

к тому же сразу в саму элиту, должна была придавать новый импульс деятельности власти.

Первая властная работа служила и первой отправной точкой для дальнейшего движения по властным структурам. Очевидно, что для всех поколений элиты первое вхождение во власть было решающим момен­том, предопределявшим дальнейшую судьбу. Для абсолютного боль­шинства из них дальнейшие перемещения уже происходили на властных должностях: удельный вес перемещавшихся на властные политические должности несколько увеличивался с двух третей состава в 1960 г. до четырех пятых в 1990 г. Лишь небольшая часть либо перемещалась на хозяйственную работу (5-10 %), либо поступала в партийные учебные заведения (7-15 %), причем роль последнего варианта постоянно умень­шалась. Следует отметить также устойчивость структуры перемещений, которая сохраняла свои основные пропорции на протяжении многих десятилетий.

Заметно отличаются перемещения с первой властной работы буду­щих первых секретарей. Они «поставляли» до трети всех перемещений на должности секретарей, в т. ч. от 60 до 80 % — на должности первых секретарей.

Таким образом, анализ первой работы в органах власти представи­телей будущей региональной политической элиты говорит о том, что для них вхождение во власть подчинялось некоторым общим закономернос­тям. Совершенно очевидно, что для политической элиты вхождение во власть не было связано с рядовыми должностями «простых» рабочих, служащих, колхозников. В основе это были должности руководителей предприятий и организаций, учреждений различных отраслей народно­го хозяйства, как правило, достаточно высокого уровня, для того чтобы решать новые организационные задачи. Данный переход в большинстве случаев можно было рассматривать как повышение по службе, обрете­ние нового общественного и политического статуса. Большинство лиц, переходящих на властную работу, воспринимало данный переход как общественно значимый, неизбежный и необходимый для своего даль­нейшего служебного роста.

4.2.3. Рекрутирование в региональную политическую элиту

Вхождение в элиту было, пожалуй, самым ответственным этапом в политической карьере любого работника. Работа на первой элитной должности связана с самостоятельной и ответственной деятельностью от имени Власти в качестве не только исполнителя, но уже организато­ра, руководителя, отвечающего своей карьерой, положением за ситуа­цию в городе, районе. От того, насколько успешной была эта работа, зависело многое, и в особенности возможность продвижения по служеб­ной лестнице и закрепления на престижных должностях. Но даже если честолюбивые намерения не были доминирующими в мотивах деятель-

В П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.

ности, в любом случае возможности перемещений «по горизонтали», сохранения своего места, хорошего ухода на хозяйственную и админис­тративную работу напрямую зависели от того, как «показал» себя работник на данной работе (естественно, если не существовало каких-либо особых обстоятельств, которые влияли на биографию помимо всего прочего: протекции, массовых кадровых кампаний и т. д.).

Без пребывания, хотя бы непродолжительное время, на элитных должностях не могло быть более-менее успешного продвижения в ряды областной административной элиты и, как правило, на должности руководителей крупных экономических программ, производственных объединений и т. д. Это был важный элемент биографии любого политического работника, значимость его возрастала по мере стандар­тизации условий и путей продвижения во власть.

Было бы естественным предположить, что и на элитных должностях соблюдается та же логика продвижения, что и в целом во властных структурах — снизу вверх, от низшей должности к высшей. Однако, это далеко не так. Закономерности должностного роста на данном уровне не только видоизменяются, но и переходят в иное качество.

Изменяется структура первых должностей в составе региональной политической элиты. Можно выделить несколько особенностей, харак­теризующих их структуру (см. табл. 46). Во-первых, непропорционально высокая доля тех, кто начинал работу сразу с высших элитных должнос­тей (первых секретарей ГК, РК КПСС, председателей гор(рай)исполко-мов) — 25-30 % от численности каждого поколения. При этом прослежи­вается тенденция к постепенному увеличению их роли в составе первых элитных должностей (с 24,6 % в 1960 г. до 29,5 % в 1980 г. и 33,0 % в 1990 г.). Особо стоит поколение 1965 г., для которого характерно максимальное количество тех, кто начал свое пребывание в политичес­кой элите сразу с «первых» позиций, что определяется ситуативными моментами.

Во-вторых, происходит резкое падение значения низшей в элитной иерархии должности секретаря райкома. Если в поколении 1960 г. 58 % всех работников начинали свое пребывание в элите с должности секретаря райкома (или ей аналогичной), то в 1990 г.— только 32,6 %.

В-третьих, обнаруживается явное обратно пропорциональное соот­ветствие между уровнем должности в рамках каждого поколения элиты и уровнем должности, с которой начиналась элитная карьера (см. табл. 47): чем выше уровень должности, тем меньше число назначений на соответствующую должность.

При этом совершенно отчетливо прослеживается тенденция на «са­мозамыкание» элитных должностей: деятельность, с которой начина­лась элитная карьера, становилась базовой в дальнейшем служебном продвижении для представителей каждого последующего поколения. Особенно это заметно на примере секретарей, затем вторых секрета­рей райкомов, председателей исполкомов. Это свидетельствует и о другом: сокращается количество взаимопереходов с одной элитной

Глава 4 Динамика социального происхождения и становления... элиты____ 209

должности на другую, увеличивается доля тех, кто с самого начала пребывания в составе элиты сохранял в неизменности свое должност­ное положение. Удельный вес таких постепенно увеличивался с 51 ,3 % в 1960 г. до 61,3 % в 1980 г. и 68,9 % в 1990 г. Ситуация 1965 г., которая дает экстраординарные изменения всех значений, объясняется массо­вым притоком в политическую элиту новых работников, связанным с политическими преобразованиями Л. Брежнева и новой реорганизаци­ей региональных политических органов. Можно предположить также, что отмеченные тенденции отражают другую, более глобальную тенден­цию - профессионализации и специализации политической деятельнос­ти, превращения ее в более рационально и функционально организо­ванную систему.

Изменились возрастные характеристики приходящих на первые элит­ные должности. Произошло, во-первых, постепенное старение впервые приходящих на элитные должности: каждую пятилетку, начиная с сере­дины 1960-х гг., их средний возраст повышался более чем на полгода (с 34,4 года в 1960 г. до 38,8 года в 1990 г.). Во-вторых, несмотря на относительно медленное повышение среднего возраста впервые при­шедших на элитную должность, произошло резкое уменьшение (более чем в два раза) молодого пополнения в возрасте до 35 лет включитель­но. В 1960 г. молодое пополнение составляло 59,8 % всех работавших на первой элитной должности, в 1990 г.—лишь 25,6 %; в т. ч. среди первых секретарей — соответственно 65,3 % и 27,4 %.

Такое изменение возрастной структуры свидетельствовало о мно­гом, в первую очередь, о фактической институционализации процесса выдвижения на элитные должности. Увеличение экономических взаимо­связей в рамках районов, разрастание административного аппарата и усложнение общественной организации требовали отказа от кадровых экспериментов, особенно с молодежью. В элиту стали допускаться лишь те, кто «показал себя» как осмотрительный работник, принимавший взвешенные решения. Выдвижение на высшие элитные позиции в возрасте до 35 лет допускалось преимущественно в сельских районах.

Анализ источников рекрутирования на первую элитную должность позволяет, как и ранее, выделить основные каналы пополнения элиты: аппарат партийных и советских органов (аппарат властных структур), сфера народного хозяйства, руководство общественных организаций (профсоюзы, ВЛКСМ и т.д.), учебные заведения КПСС (выпускники АОН при ЦК КПСС и местных ВПШ) и прочие.

Главным каналом пополнения элиты всегда был аппарат властных органов (см. табл. 48), хотя для поколения 1980-х гг. и отмечается некоторое снижение его роли. Для этого же периода отмечается повыше­ние роли сферы народного хозяйства (с одной четвертой до одной трети от числа пополнения). Наконец, достаточно устойчиво снижение роли выпускников партийных учебных заведений, что вполне объяснимо нали­чием гражданского высшего образования у большинства претендентов на элитные должности. Из таблицы следует, что начиная с поколения

В. П. Махов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)I

1970-х гг. произошло достаточно важное изменение в структуре рекрути­рования элиты: влияние аппарата власти на собственное формирование,! достигнув своего максимума, стало постепенно ослабевать; влияние! представителей народного хозяйства, достигнув минимума, стало воз-| растать.

Изменилась и внутренняя структура каждого из каналов пополнения! элиты. В аппаратном пополнении увеличили свое представительство! работники государственных органов, причем «прорыв» их влияния при-! шелся на поколение 1960-х гг. В дальнейшем их влияние росло почти по! однотипной схеме: каждые десять лет на 5-6 %. Тем не менее, в своей! основе рекрутирование на первую элитную должность происходило с| партийных должностей (85,2 % в 1960 г., 69,4 % в 1980 г., 63,4 % в 1990г.). Характерно, что степень партийного «саморекрутирования» на! высших уровнях политической элиты СССР был в начале 1980-х гг. | примерно такого же уровня — 71,4 %³.

Для «аппаратного» пополнения, как партийного, так и советского, I характерна однотипная должностная структура. Около 50 %, а нередко и более, обеспечивали по две важнейшие должностные позиции: в партий­ном аппарате — заведующих и заместителей заведующих отделами гор-(рай)комов КПСС, в советском аппарате — заместителей председателей [ исполкомов и заведующих управлениями, отделами и т. д. исполкомов.

Наконец, следует отметить и достаточно устойчивую структуру аппа-1 ратного пополнения, в которой основным элементом является аппарат районного уровня. Это, конечно, вполне естественно. Но что заслужива­ет внимания, так это уменьшение роли низовых властных партийных структур — первичных парторганизаций. Характерно, что до 75 % пере­ходов с должностей руководителей первичных парторганизаций на [ элитные должности происходило в городах.

Уменьшение притока кадров с «низов» власти можно объяснить I двумя основными обстоятельствами: усилением бюрократических тен-1 денций в советском обществе и старением элиты. Для определенной части руководителей первичных парторганизаций встала достаточно сложная проблема: или дожидаться вакансий, прекрасно понимая, что при существовавшей кадровой политике они могут появиться нескоро; или переходить в аппарат власти, на производство и т. д., занимая тем самым более выигрышные позиции для сохранения своей карьеры и положения. Да и «верхи» стали более осторожно подходить к выдвиже­нию в элиту партийных работников непосредственно с производства: предполагалось, что человек должен «дорасти» до должности, набраться опыта руководящей работы в масштабе района, города.

Пополнение политической элиты за счет руководителей и специалис­тов сферы народного хозяйства было стабильным и на протяжении всего периода оставалось практически на одном уровне. Однако внут­ренняя структура пополнения изменяется: происходит снижение роли гуманитарной сферы, а точнее — происходит локализация пополнения из гуманитарной сферы среди секретарей райкомов. Еще в поколении

Глава 4. Динамика социального происхождения и становления... элиты_____ 211

1960-х гг. можно видеть более-менее равномерное распределение директоров, завучей школ и техникумов, даже преподавателей среди всех категорий элиты. В поколениях 1970-1975 гг. происходит концент­рация гуманитариев на одной должности. Так, в поколении 1970 г. среди секретарей было 47 % всего гуманитарного пополнения, в поколении 1975 г.— 60 %, в поколении 1980 г.— 75 %.

Особенно динамично изменялся социальный состав РПЭ, ее потоки горизонтальной и вертикальной мобильности в 1985-1991 гг. За несколь­ко лет происходили настолько важные изменения, что можно было говорить о полной смене поколений РПЭ. Все основные параметры, характеризующие элиту, модифицировались. Изменился возрастной со­став РПЭ. Базовой возрастной категорией, в рамках которой находилась большая часть элиты, был возраст 40-50 лет. Сравнительный анализ показывает, что существует значительная разница в соотношении возрас­тов между 1985 и 1990 гг. В 1985 г. большинство представителей элиты были в возрастном интервале 40-50 лет и старше. В 1990 г.— наоборот: 40-50 лет и младше. Просматривается и другая тенденция, впрочем, вполне естественная: чем выше уровень той или иной категории элиты, тем выше ее средний возраст и большее число представителей находится в возрастной группе 40-50 лет.

Достаточно важным представляется и другое наблюдение: во второй половине 1980-х гг. происходит генерационный разрыв, нарушается преемственность поколений элиты. Причем если раньше, в «доперест­роечную эпоху», разрыв происходил, как нам представляется, по линии «региональная — союзная элита» (за счет стабильности персонального состава высших эшелонов власти и создания своего внутрирегиональ­ного порядка взаимодействия между элитами), то теперь происходила необыкновенно быстрая смена местных лидеров, которая разрушала, даже если не учитывать общеполитических факторов, связи между слоями, группами элиты внутри регионов. У большинства представите­лей элиты стаж работы в должности был менее 5 лет. Генерационный разрыв с точки зрения динамики кадров сказывался в утере традиций, опыта властной работы, в росте настроений временщиков, для которых та или иная должность была лишь «мостом» для перехода на престиж­ную хозяйственную или государственную работу.

Существует и другой аспект генерационного разрыва. Четко просмат­ривается особенность: в низших слоях политической элиты, в низших категориях партийных работников больше (по сравнению с началом 1985г.) молодежи. Приток молодежи наблюдался до 1989 г., и ее давление на аппарат, верхние слои элиты сказывалось на принимаемых решениях. Затем (в 1990-1991 гг.) работники в возрасте до 40 лет постепенно начинают уходить в другие сферы общественной деятельности.

После снятия жестких регламентации по составу кадров стало до­вольно быстро увеличиваться число специалистов с высшим инженер­ным образованием, сокращаться число лиц с педагогическим, в це­лом — с гуманитарным образованием. Это связано, как нам представля-

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

ется, с двумя обстоятельствами: во-первых, с победой прагматизма в настроениях высших слоев элиты, понимающих, что компетентность в вопросах гуманитарных партию уже не спасет; во-вторых, с ликвидацией в ряде партийных комитетов должности секретарей райкомов и горко-_л мов, которые курировали гуманитарную сферу и должны были иметьЦ как правило, соответствующее образование.

Быстрая смена кадров поставила вопрос о дальнейшей судьбе¹ лидеров элиты. В последующей их карьере прослеживается ряд тенден| ций ⁴. Первые секретари РК и ГК партии шли (до 1989 г. включительно) абсолютном большинстве на повышение (должности в обкоме и облис­полкоме), причем соотношение партийных и государственных постов было примерно равным. Начиная с 1990 г. основной поток перемещений происходит «по горизонтали», причем в большинстве — на должности руководителей Советов.

Вторые секретари горкомов и райкомов, как правило, передвигались на своем уровне, причем примерно в равной пропорции между партий! ными и государственными должностями, в большинстве случаев — Не первые должности. Секретари райкомов перераспределялись, за не] большим исключением, на партийные должности (второго секретаря} своего же райкома, горкома.

Председатели гор(рай)исполкомов шли в абсолютном большинстве по двум потокам: либо на областной уровень государственных структур! либо на должность первых (в основном) или вторых секретарей гор(рай){ комов. Начиная с 1989 г. большая доля переходов осуществляется государственные структуры, на должности председателей Советов, и>! заместителей и т.д. Заместители председателей гор(рай)исполкомов переходили по трем основным направлениям: меньшая часть (в 1986-1988 гг.) шла на повышение в областные партийные и государственные структуры на низшие должности (инструкторов, заместителей заведую! щих отделами, управлениями и т. д.), основная часть (30-70 %) nepexoj дила на должности председателей советов и исполкомов, реже (10-15 %) — в райкомы партии (инструкторы, секретари, как исключение — первые секретари). Наконец, 15-20 % работников переходили на хозяйственные должности руководителей или заместителей руководи­телей средних и крупных предприятий.

Особо следует выделить случаи перехода на «рядовые» должности. Речь идет не о переходе из политической элиты в хозяйственную, а о выходе из элитных слоев вообще. Другое дело, что это мог быть временный выход, для того чтобы переждать «смутные времена», «отси­деться» и т.д. Но для части бывших лидеров этот выход из элиты был окончательным. Среди первых секретарей гор(рай)комов за период 1984-1990 гг. таких случаев не было зафиксировано (за исключением должности проректора, зав. отделом на предприятии). На уровне вторых секретарей в 1987 г. зафиксирован переход на должность старшего инженера завода, в 1990 г.— на должность учителя средней школы. Секретари гор(рай)комов с 1988 г. стали переходить (15-30 % от числа

Глава 4. Динамика социального происхождения и становления... элиты

перешедших) либо на преподавательскую работу, либо на незначитель­ные хозяйственные должности (заместитель начальника цеха, инженер конторы и т. д.). Для председателей исполкомов такие переходы были нехарактерны. За период 1984-1989 гг. подобных случаев не было зафиксировано. Наибольшее количество переходов на «рядовые» долж­ности было отмечено среди заместителей председателей исполкомов в 1986-87 гг.

После августовских (1991 г.) событий партийные структуры были упразднены. Однако участие бывших партийных функционеров во власт­ных структурах сохранялось. Так, в июле 1993 г. более 40 % глав администрации городов и районов области были в годы «перестройки» партийными работниками, в абсолютном большинстве — секретарями всех уровней горкомов и райкомов. Среди заместителей глав админис­траций их доля была меньше (8-10 %). Выборы в начале 1994 г. в Законодательное собрание Пермской области дали данной категории примерно 20 % мест. В то же самое время бывшие функционеры советских структур получили около 25 % мест⁵.

Преемственность старой советской и новой российской элит, в т. ч. политической, очевидна и не нуждается в особом доказательстве⁶. И это вполне естественно, учитывая, что нынешние региональные режимы в основе своей вызрели в 1970-1980-х гг.

¹ См.: Шестопал Е. Б. Личность и политика: Критический очерк современных запад­
ных концепций политической социализации.— М., 1988.— С. 203.

² Е. Б. Шестопал понимает под политической социализацией «всю совокупность
процессов становления политического сознания и поведения личности, принятия и
исполнения политических ролей, проявления политической активности» (См.: Шесто­
пал Е. Б. Очерки политической психологии. Вып. 6.— М., 1990.— С. 140).

³ Schneider Е. Veranderungen in der politischen Fuehrungselite...— S. 272.

⁴ Данный блок исследования выполнен на основе анализа более 1500 кадровых
перемещений различного уровня. К сожалению, по некоторым позициям судьбы ушедших
с постов работников установить пока не удалось. Это касается председателей и замести­
телей председателей гор(рай)исполкомов в 1989 г., когда значительная часть их не была
избрана, первых и вторых секретарей гор(рай)комов в 1990 г., в некоторых других случаях.

⁵ Подсчитано по: Филатов Н. М., Андреев Н. В. Законодательное собрание Пермской
области.—Пермь, 1994. 30 с.

⁶ Данному вопросу посвящена многочисленная литература. См., например, работы
О. Крыштановской, Н. Ершовой, Д. Бадовского и др.

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

Таблица 1

Удельный вес промышленности союзного подчинения и промышленности подчинения союзных республик, местного подчинения во всей промыш­ленности СССР (по общему объему продукции, в %)

Год

1950 1956 1957 1959 1965 1972 1975 1985 1990

Промышленность союзного подчинения 67 45

6 49 52 51 56 60

Промышл. республ. и местн. подчинения 33 55 94 94 51 48 49 44 40

Таблица составлена по:

Народное хозяйство СССР в 1959 г. С. 135; Народное хозяйство СССР в 1965 г. С. 123; Народное хозяйство СССР в 1972 г. С. 163; Народное хозяйство СССР в 1975 г. С. 192; Народное хозяйство СССР в 1985 г. С. 95; Народное хозяйство СССР в 1990 г. С. 351.

Таблица 2

Сравнительный анализ структуры номенклатур ЦК КПСС и ЦК КПСС по Пермскому обкому за 1953 г, (в %)

	Вся номенклатура	Номенклатура, утвержд.
		на Политбюро ЦК КПСС
	ЦК КПСС	ОК КПСС		Пермский
		Пермск.	Свердл.	ЦК КПСС	ОК КПСС
ПО ОТРАСЛЯМ
Парт, работники	46,6	41,6	30,9	30,6	27,6
Совет, работники	19,2	15,6	21,4	35,8	25,5
Хоз. руководители	11,4	25,2	27,6	11,9	35,7
Руков. общ. организац.	2,0	1,6	1,5	2,0	2,0
Работ, учеб, заведений	12,3	5,6	5,9	12,5	6,1
Главные специалисты	4,2	10,4	11,2	1,1	3,1
Руководители НИИ	4,3		1,5	6,1
ПО УРОВНЯМ ВЛАСТИ
Областной	39,4	34,8	28,2	53,8	51,0
Городов и районов	22,0	32,8	28,0	4,4	5,1
Трудовых коллективов	38,6	32,4	43,8	41,8	43,9
ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ
Областной центр	46,3	49,6	44,4	57,9	66,3
Территории области	53,7	50,4	55,6	42,1	33,7

Таблица составлена и рассчитана по: ЦХСД. Ф.5. Оп.29. Д.ЗЗ. Лл.13-24; ГАНИ ОПД ПО.Ф.105. Оп.20. Д.62. Лл.133-168; ЦДООСО.Ф.4. Оп.52. Д.41. Лл.35-72.

Приложение___________________________________________________________ 217

Таблица 3

Сравнительный анализ структуры номенклатур ЦК КПСС и ЦК КПСС по Свердловскому обкому за 1991 г., %

«Номенклатура» ЦК КПСС Вся Региональная

ПО ОТРАСЛЯМ
Парт, работники	58,4	71,5
Совет, работники	37,1	18,9
Хоз. руководители	0,0	0,0
Руков. общ. организаций	1,0	1,2
Рук. учр. образ., к-ры, науки, СМИ	3,5	8,4
ПО УРОВНЯМ ВЛАСТИ
Союзный	70,6	—
Республиканский	4,7	16,0
Областной	20,9	71,1
Городов и районов	1,3	4,5
Трудовых коллективов	2,5	8,4
ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ
Областной центр		100,0
Территории области

Таблица составлена и рассчитана по: ЦХСД. Ф. 5. Оп. 29. Д. 33. Лл. 13-24; ГАНИ ОПД ПО. Ф. 105. Оп. 20. Д. 62. Лл. 133-168; ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 52. Д. 41. Лл.35-72.

Таблица 4 Численность номенклатуры ЦК КПСС по Пермской области

<

---

---

Год
ВСЕГО в т ч. 1 2	в чел. 458 450 8	в% 100,0 98,3 1,7	в чел. 250 98 152	в% 100,0 39,2 60,8	в чел. 256 110 146	в% 100,0 43,0 57,0	в чел. 76 44 32	в% 100,0 57,9 42,1
Год			1966.03		1966.08
ВСЕГО ВТ. Ч. 1	в чел. 101 30 71