Единая теория конфликта и управление конфликтом

Лишь в очень редких случаях человек, группа или организация обла­дает полным контролем над событиями. Реализация даже самых тща­тельно продуманных планов почти всегда сталкивается со скрытым или явным сопротивлением или противодействием. Это может быть, конечно, следствием злой воли, скрытых интересов, неумения или нежелания участвовать в запланированном проекте. Но главная при­чина коренится в естественном, природном и социальном различии лиц, принимающих решение, во взглядах и оценках на одну и ту же проблемную ситуацию, связанную с поведением как минимум двух сторон. Фундаментальной чертой подобных ситуаций является то, что решения, принимаемые какой-либо одной заинтересованной сторо­ной, так или иначе зависят от выборов, осуществляемых другими сто­ронами. Такие ситуации принято называть конфликтными и относить к исключительной компетенции теории игр. Однако классическая теория игр, созданная в середине 40-х гг. прошлого столетия Джоном фон Нейманом и Оскаром Моргенштерном, несмотря на многочи­сленные усовершенствования, оказалась малопригодной для анализа конфликтных ситуаций, типичных для практического менеджмента. В течение последних тридцати лет было предпринято несколько се­рьезных теоретических попыток развить теорию игр в направлении эффективного анализа конфликтов любой природы и структуры. Фак­тически можно говорить о возникновении самостоятельной теории

анализа и разрешения конфликтов и основанной на ней консалтин­говой ветви — конфронтационного менеджмента. Данная теория пока еще находится в процессе завершения формирования единого концеп­туального базиса и универсальной техники анализа конфликтов. Од­нако достигнутые этой теорией результаты таковы, что они уже сейчас позволяют чрезвычайно эффективно и достаточно просто моделиро­вать, анализировать и находить решения управленческих конфликтов любой степени сложности.

Очевидно, что и в России зарождается общественная потребность в создании структур, которые обеспечивают конфликтологический консалтинг органов власти, администрации предприятий, трудовых коллективов, профессиональных союзов и отдельных граждан. По подсчетам А. К. Зайцева, для России такая отрасль должна включать свыше 100 центров по разрешению конфликтов различных уровней и типов: от федерального до территориальных. Причем данные цен­тры не должны брать на себя функцию арбитража, то есть правового регулирования конфликтов. Эти центры должны быть независимыми, технически оснащенными, самоокупаемыми и приносящими прибыль. В перспективе, по мнению А. К. Зайцева, в России будут функциони­ровать как минимум три группы центров по разрешению конфликтов. Первая — под эгидой Минтруда — до 100-150 по всей России (против сегодняшних 50 человек), вторая в составе профессиональных союзов и третья — на крупных предприятиях и учреждениях. Будут действо­вать и внутренние консультанты в учреждениях и организациях. Не говоря уже о многих сотнях независимых консультационных фирм и консультантов1.

Распространенное определение термина «конфликт» как борьбы, войны, насилия, восстания, забастовки, драки, ссоры и т. п. неточно в одном существенном смысле: все перечисленные явления представ­ляют всего лишь определенный (антагонистический) способ разре­шения конфликта, но не конфликт как таковой. Вторым недостатком общепринятого толкования является то, что причины перечисленных феноменов не исчерпывают объем понятия «конфликт». Например, конфликт интересов, сопровождающий каждого из нас всю жизнь, не включается в указанное определение.

Научное определение конфликта требует системного анализа2. Си­стема взаимодействующих элементов, связанных друг с другом петлями положительной и отрицательной обратной связи, — исходный пункт корректного определения конфликта. Если суммарный итог сложения весов всех петель рассматриваемой системы отрицатель­ный, тогда говорят, что она является конфликтной. Отличительным признаком любой конфликтной системы является то, что каждый ее элемент пребывает в отрицательной связи с самим собой.

Структурной моделью конфликта в указанном смысле выступает означенный диграф (ориентированный граф, каждое ребро которого отмечено знаком «+» или знаком «-»), чьи элементы находятся в от­ношении отрицательной обратной связи к самим себе. Такие диграфы принято также называть несбалансированными.

Негативные отношения элементов системы — всего лишь необ­ходимое условие возникновения конфликта, но еще не достаточное. Если А негативно относится к В, то одно это отношение не позволяет констатировать наличие конфликта. Только дисбаланс (асимметрия, нечетное число) негативных прямых и обратных отношений порожда­ет конфликт. Следовательно, при негативном отношении А к В конф­ликт между ними возможен лишь при позитивном отношении В к А.

Общие признаки конфликтного и бесконфликтного состояний определяет Фундаментальная структурная теорема анализа и разре­шения конфликтов (ФСТ). Согласно этой теореме, система с любым числом элементов бесконфликтна, если и только если все отношения между ее элементами позитивные, то есть когда она является одно­полюсной (синергетической), или разделена на две подсистемы, от­ношения между которыми взаимно негативные, а отношения внутри каждой из них позитивные, то есть когда она является двухполюсной (антагонистической). Все системы, имеющие более двух негативно связанных полюсов власти (влияния), с необходимостью находятся в конфликтном состоянии.

Следовательно, только системы, все члены которых поддерживают друг друга либо потому, что позитивно относятся к какой-нибудь об­щей цели, либо потому, что негативно относятся к какой-нибудь об­щей цели, бесконфликтны. Все остальные комбинации являются заве­домо конфликтными.

Бесконфликтные полуциклы образуют петли положительной обратной связи (бесконфликтные циклы — динамические петли по­ложительной обратной связи). Соответственно, конфликтные полу­циклы образуют петли отрицательной обратной связи (конфликтные

циклы — динамические петли отрицательной обратной связи). Сле­довательно, конфликт — это разновидность саморегуляции, то есть обусловленная внутренними причинами устойчивая тенденция систе­мы возвращаться к состоянию нарушенного равновесия, баланса отно­шений между своими элементами.

Независимо от числа элементов система обладает равным числом возможностей (но, как правило, с разной вероятностью каждой из них) находиться в конфликтном и бесконфликтном состояниях. Этот ре­зультат можно интерпретировать как показатель способности системы к изменениям, то есть к динамике. Более точно эта способность может быть измерена в виде степени конфликтности системы.

Степень конфликтности системы прямо пропорциональна степе­ни дисбаланса ее отношений, которую можно приравнять к степени ее неустойчивости. Следовательно, степень конфликтности в опреде­ленном смысле представляет показатель готовности системы перейти в новое, более устойчивое состояние и может быть названа ее дина­мическим показателем. Более полный анализ подобных свойств конф­ликта требует использования динамической модели этого явления.

Динамическая модель конфликта — это взвешенный диграф, сим­волизирующий систему, по меньшей мере, с одной отрицательной обратной связью (одним отрицательным циклом) и любыми целыми числами в качестве весов.

Динамика (поведение) системы учитывает ее структурные особен­ности, но добавляет к ним новые, связанные с особой ролью петель положительной и отрицательной обратной связи (бесконфликтных и конфликтных циклов соответственно). Значит, динамическая мо­дель конфликта представляет обобщение структурной модели этого явления, давая самое полное и важное знание о причинах его появле­ния, развития и результатах (исходах) разрешения.

Согласно Фундаментальной динамической теореме анализа и раз­решения конфликтов (ФДТ), те системы конфликтны динамически, чей суммарный коэффициент обратной связи R хотя бы для одной пе­ременной имеет значение меньше нуля. В противном случае система является динамически бесконфликтной.

Из структурного и вероятностного анализа известно, что все бес­конфликтные системы (способы разрешения конфликта) делятся на однополюсные (все связи позитивные) и двухполюсные (в каждом по­люсе связи позитивные, но все связи между полюсами негативные). Динамический анализ показал, что однополюсные системы обладают свойством синергизма (значения всех переменных либо одновременно растут, либо одновременно уменьшаются), а двухполюсные — свой­

ством антагонизма (рост значений одних переменных влечет умень­шение значений других и наоборот). Аналогично все конфликтные системы с динамической точки зрения можно разделить на антиси-нергетические (содержащие нечетное число знаков «-» и хотя бы один знак «+») и антиантагонистические (содержащие нечетное число зна­ков «-» и ни одного знака «+»).

Конфликтные и бесконфликтные системы могут быть динамиче­ски стабильными и динамически нестабильными. Динамическая ста­бильность системы означает ее способность сохранять свое качество в процессе взаимодействия с внешней средой (системой). Но тогда ни конфликтное, ни бесконфликтное состояния системы сами по себе, то есть без учета фактора ее динамической стабильности/нестабильно­сти, нельзя однозначно отождествлять с дезорганизацией (неустой­чивостью) или организацией (устойчивостью) ее элементов соответ­ственно. Как конфликтное, так и бесконфликтное состояние системы могут с равным успехом способствовать ее сохранению и разрушению.

Все конфликтные системы с учетом особой роли суммарного коэф­фициента обратной связи R можно разделить на:

♦ конфликты-катастрофы (R < -1; разрушают те системы, в кото­рых возникают);

♦ конфликты-пульсации (R = -1; оставляют развитие системы на прежнем уровне, обеспечивая незатухающие колебания одной ам­плитуды значений ее переменных вокруг какого-либо одного зна­чения);

♦ стабилизирующие конфликты (-1 < R < 0; переводят развитие си­стемы на новый, более высокий или более низкий, уровень стабиль­ного существования).

Все бесконфликтные системы представляют особые способы раз­решения конфликта и с учетом специфической роли коэффициента обратной связи R могут быть разделены на системы, в которых:

♦ частично или полностью отсутствует взаимодействие между про­тиводействующими переменными, а если оно имеется, то блокиру­ется (R = 0; конфликтующие переменные системы уходят от про­тиводействия или это противодействие блокируется другими ее переменными);

♦ развитие синергизма или антагонизма переменных принимает фор­му ограниченного некоторым пределом роста или уменьшения их значения (1 < R < 0; системы переходят на новый, более высокий или более низкий, уровень стабильного существования);

♦ развитие синергизма или антагонизма переменных принимает фор­му монотонного и безграничного роста или уменьшения их значений (R = 1; оставаясь бесконфликтными, такие системы динамиче­ски нестабильны, так как в своем дрейфе они никогда не достигают предельного уровня стабильности);

♦ развитие синергизма или антагонизма переменных принимает фор­му неограниченного и катастрофического роста или уменьшения их значений (1 < R; будучи бесконфликтными, такие системы очень быстро разрушаются).

Проблема превращения систем одного вида в другой является од­ной из центральных в динамике. Следующие трансформации выпол­няются для синергетических и антагонистических систем согласно теоремам Т1 ь Т2:

♦ все синергетические системы с течением времени только усилива­ют свой синергизм;

♦ все антагонистические системы с течением времени только усили­вают свой антагонизм.

Допустим, дано множество динамически бесконфликтных, но структурно конфликтных систем. Тогда, согласно теоремам Т3 ь Т4, при указанных ими условиях:

♦ антисинергетические системы с течением времени способны прев­ращаться в антагонистические;

♦ антиантагонистические системы с течением времени способны превращаться в синергетические или антагонистические. Методологическое значение трансформационных теорем в целом

состоит в том, что они раскрывают творческую природу конфликта, объясняют одну из самых важных его функций — служить фактором изменчивости, порождать новые возможности развития, быть причи­ной возникновения новых системных качеств. Однако полное объяс­нение указанной природы конфликта требует построения теоретико-игровой модели.

В теории игр заинтересованных участников конфликта называют игроками. Игроки должны быть способны независимо друг от друга совершать действия, направленные на достижение поставленных це­лей. Из множества действий, доступных каждому игроку в отдельно­сти, формируется множество стратегий каждого участника игры. Если игрок способен совершить m независимых действий, то в его распоря­жении — 2m стратегий поведения в данной игре. После того как каждый игрок выберет свою стратегию, возникает определенный исход (разре­шение) конфликта. Число исходов равно 2", где n — общее число всех действий, доступных игрокам рассматриваемой игры. Свои интересы игроки выражают с помощью определения полезности каждого исхо­да. В соответствии с этими полезностями игроки упорядочивают все

исходы согласно своим индивидуальным предпочтениям от наилуч­шего до наихудшего для себя. Иными словами, каждый игрок задает на множестве исходов определенную субъективную функцию пред­почтения. Конфликт возникает тогда, когда функции предпочтения по крайней мере двух игроков не совпадают.

Возможные стратегии игроков определяют структуру конфликта. В экстенсивной форме структура конфликта отображается в виде де­рева ходов, последовательно совершаемых каждым из игроков. В нор­мальной форме структура конфликта отображается в виде матрицы предпочтений игроков. В таблице выборов структура имеет форму би­нарных решений («да» или «нет»), принимаемых каждым из игроков относительно каждого своего действия. Таблица выборов является са­мым компактным и информативным изображением структуры конф­ликта.

Конфликт двух игроков представляет игру с нулевой суммой, то есть со строгим соперничеством, если выигрыш одного из игроков ра­вен проигрышу другого. В противном случае конфликт является иг­рой с нестрогим соперничеством.

Классики теории игр Дж. фон Нейман и О. Моргенштерн считали, что идейную основу решения любой игры образуют однозначно опре­деленные правила рационального поведения. Такие правила, по их мнению, в идеальном случае, то есть при безошибочном выполнении всеми игроками, должны гарантировать получение исхода, удовлетво­ряющего всех участников конфликта. Подобный исход был назван ре­шением игры. В более формальном смысле решением игры называется исход, который не может быть никем улучшен в одностороннем по­рядке, то есть не может быть улучшен без изменения позиций других игроков. Если имеется решение игры, то не существует другого исхода, лучшего по крайней мере для одного из игроков. Иными словами, ре­шение игры представляет точку равновесия, а стратегии, порождаю­щие его, называются стратегиями, обеспечивающими равновесие.

Идею равновесия, важную и чрезвычайно плодотворную саму по себе, классики теории игр связали с более спорной идеей уровня безо­пасности принимаемого решения. Согласно этой идее, независимо от того, знают игроки ходы друг друга или нет, в любом случае они должны предполагать, что их противники не дадут им достигнуть наи­лучшего решения. Поэтому каждый разумный игрок должен выбирать лучшие для себя варианты исключительно из худших. Другими сло­вами, каждый разумный игрок может надеяться только на то, чтобы максимизировать свой минимальный выигрыш (следовать максимин­

ной стратегии) (минимизировать свой максимальный проигрыш (сле­довать минимаксной стратегии)).

Таким образом, каждое решение игры в классическом смысле должно представлять точку равновесия и одновременно быть резуль­татом выполнения максиминной (минимаксной) стратегии. Для игр двух лиц с нулевой суммой было, в частности, доказано, что:

♦ решение игры гарантируется выбором минимаксной/максиминной стратегии;

♦ все решения одной и той же игры имеют одну и ту же цену (пла­теж);

♦ все стратегии, обеспечивающие решение игры, взаимозаменяемы;

♦ все игры с полной информацией (ходами, известными всем игро­кам) имеют решение;

♦ все игры с неполной информацией (имеется ход, неизвестный по крайней мере одному из игроков) имеют решение в смешанных стратегиях (пропорциях обычных, «чистых», стратегий).

Но все ли реальные конфликты изоморфны играм с нулевой сум­мой? Ответ очевидно отрицательный. Даже в военной области подоб­ные конфликты не составляют большинства. В таких же сферах, как дипломатия, торговля, судебные разбирательства и т. п., где перегово­ры являются единственным средством решения конфликтов, все они представляют игры с ненулевой суммой.

Таким образом, классическая теория игр — достаточно элегантная математическая теория, но вместе с тем она почти ничего не дает для анализа реальных конфликтов. Ее основная рекомендация — быть крайне осторожным и никогда не претендовать на лучший исход — но­сит нормативный характер, но очень редко выполняется на практике. Эта теория рассчитана на рациональных людей, но рациональность понимается исключительно в индивидуалистическом духе: думай только о своей выгоде, даже если всем вместе можно добиться лучшего исхода. Согласно одному из ее базисных допущений, все игроки обя­заны одинаковым образом оценивать одну и ту же игру, то есть она по­строена на допущении, что каждый игрок обладает полной и достовер­ной информацией о стратегиях, исходах и предпочтениях всех других игроков и никто из них никогда не обманывает друг друга. По очевид­ным причинам данное допущение вряд ли подходит для людей, рабо­тающих вместе, и тем более оно не выполняется в условиях скрытого или явного соперничества. Наконец, классическая теория не способна объяснить, как и почему игроки изменяют свои действия и предпочте­ния, по каким причинам сотрудничество всегда гарантирует наилуч­шее разрешение любого конфликта.

Значительное расширение теоретических и прикладных возмож­ностей классической теории игр было достигнуто в 80-е гг. прошлого столетия в процессе исследования взаимных реакций игроков на дей­ствия друг друга как главном условии вычисления индивидуальных и кооперативных стабильных исходов. Такой подход оказался в целом чрезвычайно перспективным, так как позволил не только обобщить классическую теорию игр, но и превратить полученные теоретико-иг­ровые модели в достаточно эффективные и эмпирически надежные методы исследования реальных конфликтов.

В 90-е гг. прошлого столетия акцент был сделан на всестороннем исследовании роли переговоров игроков до принятия ими окончатель­ного выбора, на изучении роли возможных коалиций соперничающих сторон для достижения требуемого решения, на формализации оши­бочного восприятия игроками позиций друг друга, на анализе воз­никновения и развития сотрудничества между соперниками и роли эмоций и разума в этом процессе. В результате та часть теории игр, которая была ориентирована на анализ реальных конфликтов, стала значительно модифицирована и превратилась в самостоятельное на­правление исследования операций и независимую ветвь консалтинга, которую можно назвать конфронтационным менеджментом.

Конфронтационный менеджмент представляет комплексную сер­висную службу, обеспечивающую необходимые понятийные, вычи­слительные и организационные средства для моделирования, анализа и разрешения управленческих конфликтов любой степени сложности. Компьютерное моделирование позволяет игрокам в процессе перего­воров наглядно наблюдать последствия своих предполагаемых реше­ний, изменять свои позиции в поиске взаимовыгодных вариантов. Как было сравнительно недавно доказано, оптимальное для всех игроков решение конфликта в случае их добровольного сотрудничества друг с другом всегда достижимо, единственно и оптимально.

Реальные конфликты очень редко являются играми с нулевой суммой. Очень часто число их участников более двух, а число исхо­дов может превышать тысячу (при десяти допустимых действиях всех рассматриваемых игроков, что является типичным, общее число стра­тегий равно 210 = 1024). Если учесть, что предмет конфликта, список его реальных участников и их цели и позиции по разным причинам не всегда могут быть точно определены, формальные сложности моде­лирования и анализа конфликтов кажутся непреодолимыми. Однако если конфликтную ситуацию разбить на определенные концептуаль­ные составляющие и при моделировании и анализе конфликтов учитывать и использовать только их взаимосвязь в определенной после­довательности, тогда указанные трудности являются минимальными.

Для моделирования конфликтов оптимальной математической структурой является таблица бинарных опций (выборов). В такой структуре против каждого действия игрока ставятся особые знаки, обозначающие, выполняется оно или нет. Моделирование в терминах таблицы опций делает ненужным дополнение каждого рассматрива­емого действия его отрицанием. Кроме того, такая модель позволяет достаточно легко увеличивать или уменьшать число анализируемых игроков и/или их действий, а также изменять предпочтения. Компакт­ность и вариативность — главные преимущества таблицы опций.

После сбора первичной информации о конфликте первым шагом его моделирования становится идентификация игроков, их действий (позитивных и негативных позиций) и некоторых других исходов, определяемых ниже.

Каждый игрок совершает или не совершает некоторое действие, то есть совершает опцию. Из опций всех игроков формируются исходы, которых в общем случае может быть, как отмечалось, 2", где n — чи­сло допустимых действий всех игроков. Для практического модели­рования конфликта нет необходимости рассматривать все исходы. Большая часть из них, как правило, избыточна. Ключевым моментом здесь являются (позитивные) позиции игроков. Позиция игрока — тот исход, который он считает самым желательным для себя разрешени­ем конфликта. Логическую структуру позиции игрока образуют его требования к остальным участникам конфликта и собственные обяза­тельства по правилу «выполните Х, воздержитесь от Y, и тогда я вы­полню Z». Так как позиция игрока представляет определенный набор опций не только рассматриваемого игрока, но и остальных участников конфликта, то ее формулировка дает косвенные ответы на вопросы, каких других игроков и какие их действия следует включать в модель конфликта. В общем случае значимыми опциями являются те, кото­рые формируют часть позиции по крайней мере одного игрока. Таким образом, позиции игроков образуют первую категорию моделируемых исходов.

Кроме позиций, заявляемых публично, в каждом конфликте игро­ки имеют цели, которые являются частными. Цель игрока — тот исход, которого он стремится достигнуть в случае согласия всех остальных игроков с его заявленной позицией. Цели игроков могут совпадать с их позициями, но могут и не совпадать. Если цели и позиции игро­ка совпадают, тогда он считается искренним участником конфликта. В противном случае игрок — неискренний участник конфликта. Цели

игроков, если они не совпадают с их позициями, представляют вторую категорию моделируемых исходов.

В конфликтных ситуациях позиции игроков по определению несов­местимы, следовательно, все вместе они не могут быть удовлетворены. Поэтому игроки, кроме заявленных позиций, всегда формулируют те опции, которые рассматривают в качестве угрозы в случае неприня­тия их позиций по правилу «если вы не примете мою позицию, тогда я сделаю Х». Подобные угрозы можно назвать отрицательной пози­цией игрока. Такая позиция означает нежелание или неспособность игрока к конструктивному разрешению конфликта и может выражать­ся в самых разнообразных формах, начиная от ухода от переговоров и кончая недвусмысленными угрозами в адрес остальных участников конфликта. Если предположить, что каждый игрок реализует свою от­рицательную позицию, тогда возникает исход, который обозначает об­щий тупик в разрешении рассматриваемого конфликта или его даль­нейшую эскалацию. Такие исходы принято называть угрожающим будущим. Они представляют третью категорию исходов моделируе­мого конфликта. Игроки в силу различных причин могут по-разному представлять угрожающее будущее. В этом случае в модель конфликта включается несколько угрожающих будущих.

Четвертую категорию исходов, не являющуюся необходимой с тео­ретической точки зрения для моделирования конфликта, но полезную с практической, образует исход, обозначающий возможный результат достижения всеми игроками своих целей. Такой исход принято назы­вать проектируемым будущим. Проектируемое будущее может совпа­дать с позицией какого-нибудь игрока или с угрожающим будущим.

Иногда для анализа динамики конфликта полезно включать в со­здаваемую модель конфликта исход, называемый статус-кво. Он обо­значает состояние дел, предшествующее реальному осуществлению игроками своих целей, и служит точкой отсчета развития конфликта. Такие исходы образуют последнюю, пятую, категорию исходов, реле­вантных для моделирования и анализа конфликтов.

На втором шаге моделирования конфликта задается порядок пред­почтения выявленного множества исходов для каждого игрока в от­дельности. В предпочтениях игроков отражаются их цели, базисные ценности и установки. Конфликт в общем случае означает прежде всего различие порядка предпочтений исходов. Если для некоторых, но не всех игроков порядок предпочтения исходов совпадает, значит они руководствуются одинаковыми целями, разделяют общие ценно­сти и установки в разрешении рассматриваемого конфликта, то есть образуют коалицию.

На третьем шаге моделирования конфликта определяется ста­бильность исходов. В отличие от классической теории игр понятие стабильности в теории анализа конфликтов носит более общий ха­рактер, так как кроме стандартного понимания включает определение стабильности, основанное на возможных санкциях. Новое понимание стабильности основано на понятии одностороннего улучшения исхо­да, рассматриваемого игроком в качестве своей позиции. Если игрок не может улучшить свою позицию при фиксированных выборах дру­гих участников конфликта, тогда для него она не имеет односторонних улучшений.

Соответственно позиция игрока стабильна, если:

♦ она не имеет ни одного одностороннего улучшения (стабильна в стандартном смысле);

♦ она не имеет ни одного потенциально гарантированного улучше­ния (стабильна в нестандартном смысле).

Одностороннее улучшение позиции считается потенциально гаран­тированным, если не существует ни одной надежной санкции против него (хотя бы одного контрхода любого другого игрока, совпадающего с односторонним улучшением его позиции и ведущего в перспективе к ухудшению рассматриваемой позиции игрока).

Стратегией управления конфликтом, обеспечивающей наиболь­шую стабильность, принято считать ту, согласно которой участники конфликта стремятся к исходу, лучшему для всех одновременно. Ис­ходом, лучшим для всех участников конфликта одновременно, являет­ся тот, из которого ни один из них и никакое подмножество множества всех игроков не имеет одностороннего улучшения своего положения. Такой исход означает установление между элементами системы, обо­значающими субъектов конфликта, позитивных прямых и обратных связей; только такой исход способствует стабильному росту и разви­тию всей системы.

Алгоритм вычисления стабильности произвольного исхода О, рас­сматриваемого в качестве позиции игрока Р, показан на схеме 15.

Угроза (санкция) и обещание считаются вызывающими доверие (искренними), если они соответствуют предпочтениям игроков, от которых они исходят. В противном случае они считаются не вызыва­ющими доверие (неискренними, вынужденными) и порождают опре­деленные конфронтационные дилеммы.

Если некоторый исход оказался стабильным в первом или втором смыслах для всех игроков, то он считается решением всей игры, то есть стабильным разрешением рассматриваемого конфликта.

Выбираем для исследования исход О

Выбираем для исследования игрока Р

Выбираем для исследования другого игрока

Имеет ли Р од­носторонние улучшения О?

Исход О стабилен для Р

Да

Нет

Имеет ли какой-нибудь другой игрок санкцию против улучшения Р своей позиции?

Нет

Выбираем другой исход

Исход О не стабилен для игрока Р

Да

Санкции надежны?

Нет

Да

Исход О стабилен для игрока Р

Охема 15. Алгоритм вычисления стабильности произвольного исхода О

Результаты анализа стабильности исходов удобно изображать в виде так называемой стратегической карты — множества овалов, символизирующих позитивные и негативные позиции игроков, со­единенных друг с другом линиями гарантированных и негарантиро­ванных односторонних улучшений. Такие карты изображают бази­сную структуру моделируемого конфликта.

Если угрозы и обещания вызывают доверие, искренни, то пе­реговоры участников конфликта носят конструктивный характер и компромиссное разрешение конфликта гарантированно. Более не­определенная ситуация возникает в противном случае. Тогда игроки оказываются в определенных ловушках, называемых конфронтацион-ными дилеммами. Было доказано, что подобных дилемм может быть только шесть. Две из них относятся к случаю, когда игроки занима­ют одну и ту же позицию, остальные четыре — когда они разделяют разные позиции. Значение конфронтационных дилемм состоит в том, что игроки, которые с ними сталкиваются, испытывают потребность в изменении порядка предпочтений или своей позиции. Такая потреб­ность становится главной причиной, вынуждающей игроков добивать­ся окончательного разрешения конфликта.

Допустим, игроков два (А и В) и они занимают разные позиции.

Игрок А сталкивается с дилеммой сдерживания, если, несмотря на его угрозы, для В более предпочтительна негативная, а не позитивная позиция А. Смысл этой дилеммы в том, что угрозы А неубедительны для В, так как В имеет из них одностороннее улучшение своей пози­ции. Для разрешения данной дилеммы А необходимо либо изменить свою позицию, либо усилить свои угрозы в отношении В.

Игрок А сталкивается с дилеммой соблазна (принять позицию сво­его оппонента), если для него более предпочтительна позитивная, а не негативная позиция В. Смысл этой дилеммы в том, что позиция В представляет для А одностороннее улучшение из угрожающего бу­дущего. Страх перед угрожающим будущим вынуждает А скорее при­мкнуть к В и признать свое поражение, чем согласиться с осуществ­лением ожидаемой катастрофы (выполнения обоими игроками своих угроз). Но в целях защиты своего престижа А будет публично отри­цать существование такого намерения. Для разрешения данной ди­леммы игрок А должен изменить либо свои предпочтения, либо свою позицию таким образом, чтобы В также боялся осуществления угро­жающего будущего, как и А.

Игрок А сталкивается с дилеммой сотрудничества, если имеет од­ностороннее улучшение из общей с В позиции (ухудшающее положе­ние В). Смысл дилеммы в том, что у В есть все основания не доверять А, то есть отказаться от сотрудничества с ним. Разрешение данной ди­леммы возможно при усилении гарантий со стороны А своего намере­ния сотрудничать с В.

Если А и В оба разрешают друг относительно друга указанные выше три дилеммы (сдерживания, соблазна и сотрудничества), то они, как было доказано, обязаны иметь общую позицию.

Если игроки А и В занимают одну и ту же позицию, то они могут столкнуться со следующими дилеммами.

Игрок А сталкивается с дилеммой угрозы, если он имеет односто­роннее улучшение своей позиции из угрожающего будущего, не совпа­дающее с позицией любого другого игрока. Данная дилемма совпадает с дилеммой соблазна, если игроков только двое. Было доказано, что данная дилемма при разрешении всех остальных не влияет на дости­жение единственной и устойчивой точки равновесия.

Игрок А сталкивается с позиционной дилеммой, если находит пози­цию В более предпочтительной, чем свою. Однако в действительнос­ти он не может принять ее, так как В получает в этом случае одно­стороннее улучшение своей позиции, которое ухудшает положение А. Смысл дилеммы в том, что позиция В кажется А привлекательной, но неискренней и неубедительной. Данная дилемма ослабляет позицию А, делает ее неустойчивой и неконструктивной для развития сотруд­ничества с В.

Игрок А сталкивается с дилеммой доверия, если В имеет односто­роннее улучшение из общей с А позиции, ухудшающее положение А. Согласно этой дилемме, теперь уже у игрока А есть все основания не доверять В. Ее решение возможно только при усилении гарантий со стороны В своего желания сотрудничать с А.

Для двух игроков дилеммы сотрудничества и доверия оказывают­ся обратными по отношению друг к другу. Если игрок А сталкивает­ся с дилеммой сотрудничества, тогда игрок В испытывает дилемму доверия, и наоборот. Разрешение данных двух дилемм превращает команду игроков, разделяющих одну и ту же позицию, в команду до­веряющих друг другу и сотрудничающих друг с другом единомыш­ленников.

Существует теорема, связывающая разрешение перечисленных ди­лемм с достижением единственной и устойчивой точки равновесия: если какое-то множество игроков разделяет одну и ту же позицию, то есть является членами одной команды, тогда они могут полностью доверять друг другу, только если существует единственная и устойчи­вая точка равновесия. Смысл теоремы состоит в следующем. Никакое подмножество указанного множества игроков не имеет однозначного (в обоих смыслах) улучшения общей позиции. Следовательно, для всех игроков существует одна-единственная и устойчивая точка рав­новесия (см. схему 16). Единственная — потому что все разделяют одну и ту же позицию в качестве решения конфликта. Устойчивая — потому что никто из игроков не хочет ее улучшать или изменять ка­ким-нибудь другим образом.

Формирование общего универсума управления конфликтом

I

Формирование позиций участников конфликта в поисках лучшего исхода для всех

Конфликт не получает разрешения

Конфликт получает разрешение

Синергетически негативное разрешение

Синергетически позитивное разрешение

Дилемма сдерживания

Антагонистическое разрешение

Единая позиция для всех игроков

Дилемма искушения для проигравших игроков

Дилеммы сотрудничества и доверия не решены

Дилеммы сотрудничества и доверия решены

I

Лучший для всех исход достигнут

Невыполнение соглашения

Выполнение соглашения

Схема 16. Алгоритм управления конфликтом, целью которого является достижение его участниками лучшего для всех исхода

Динамика развития конфликта обусловлена необходимостью раз­решения конфронтационных дилемм. Последние представляют кон­кретные социально-психологические версии трансформационных теорем. Следовательно, использование дилемм дает аналитику необ­ходимый контекст для применения трансформационных теорем, по­зволяет прогнозировать как общий вектор разрешения конфликта, так и направление действий игроков в каком-нибудь отдельном эпизоде. Кроме того, анализ в терминах дилемм выявляет первостепенную роль аргументов и эмоций в изменении предпочтений и позиций игроков. Позитивные эмоции повышают достоверность обещаний, нега­тивные — угроз. Затем с помощью аргументации рационализируются и обосновываются эмоциональные состояния игроков. Анализ дилемм дает ключ к пониманию как рациональных (в соответствии со своими предпочтениями), так и иррациональных (против собственных пред­почтений) действий игроков в конфликтных ситуациях.В конечном счете достигаемое разрешение конфликта является эмоционально и рационально обоснованным для всех его участников без исключения. Но именно такое разрешение конфликта является са­мым устойчивым.

Управлять конфликтом означает способность управлять отноше­нием своего противника к угрожающему будущему и/или партнера к одностороннему улучшению общей позиции1. Средством, позво­ляющим инвертировать знаки линий, служит образование дополни­тельной петли (или нескольких петель) с противоположным знаком, чей суммарный вес превышает по абсолютной величине вес исходной линии. Средством управления выступает создание реальных или мни­мых событий, провоцирующих противника или партнера на опреде­ленное действие. В целом можно сделать вывод, что управление конф­ликтом — это искусство и наука усиления угрожающего будущего для противников и повышения привлекательности единой позиции для партнеров.

Если принять во внимание, что без возникновения и разрешения конфликтов невозможна ни одна социальная трансформация, тогда искусство социальной жизни все больше превращается в искусство осознанного и целенаправленного разрешения конфликтов, а искус­ство политическое — в искусство осознанного и целенаправленного разрешения политических конфликтов.

К числу фундаментальных столпов искусства управления полити­ческими конфликтами относится и теория построения коалиций. Зна­ние ее основ позволяет минимизировать эмоциональную составляю­щую в межгосударственных и межпартийных отношениях, создавая предпосылки для выстраивания долгосрочной стратегической поли­тики, приносящей наиболее существенные дивиденды.

3.10.2. Образование коалиций в конфликтных триадах2

Вопрос о конкретных условиях поляризации государств исследован недостаточно. Поэтому проанализируем один, но достаточно распространенный случай, когда группы государств образуют так называемые триады. Интерес к триадам объясняется тем, что отношения любых двух государств так или иначе всегда опосредованы их отношением к третьему государству. Отсюда следует, что триады необязательно представляют дружественные союзы, часто они носят вынужденный или принудительный характер.

Известно, что триады при определенных условиях становятся кон­фликтными, неустойчивыми и распадаются на коалиции «два против одного». Следовательно, возникновение коалиций в конфликтных триадах можно рассматривать как один из многочисленных примеров антагонистического разрешения конфликтов. Неоднократно отмеча­лось и экспериментально подтверждалось, что многие конфликты раз­решаются с привлечением третьей стороны, образованием коалиции против общего противника. Образование таких коалиций характерно в военных, политических, дипломатических, экономических конфлик­тах и наблюдается также и на межгосударственном уровне. «В скла­дывающемся ныне мироустройстве государства и группы людей, при­надлежащие к двум различным цивилизациям, для достижения общих целей или для отстаивания своих интересов против представителей какой-либо третьей цивилизации могут вступать в ограниченные, ad hoc, тактические отношения и коалиции»1.

Определение 1. Коалиция — результат антагонистического разре­шения конфликта триады, а именно результат объединения некото­рых (но не всех) членов этой группы для контроля (управления, доми­нирования над) остальными ее членами.

Конфликты в триадах возникают из-за неравномерного распреде­ления ресурсов и из-за желания отдельных членов улучшить свое по­ложение за счет образования выгодной коалиции. Каждая коалиция представляет результат антагонистического решения конфликта от­ношений доминирования в триаде. Следовательно, теория образова­ния коалиций представляет часть общей теории анализа и разрешения конфликтов.

Конфликт в триаде получает устойчивое антагонистическое реше­ние, только если в ней возникает устойчивая доминирующая коали­ция над третьим членом триады или если один член триады полностью контролирует двух остальных. Геополитическая реалия, с которой обязана считаться даже ООН, состоит в том, отмечает С. Хантингтон, что «в каждом регионе, где есть доминирующее государство, мир мо­жет быть достигнут только под предводительством этой страны... Ког­да у цивилизации нет стержневой страны, проблемы создания порядка внутри цивилизации или ведение переговоров между цивилизациями становится намного более трудным»1.

Ниже объясняется, что кроме антагонистических коалиций воз­можны также и синергетические. Антагонистические коалиции, когда не возникает путаницы в терминах, далее именуются просто коалици­ями.

Наиболее изученными оказались коалиции «двое против одного». Подобные коалиции возникают в конфликтных триадах, когда два противника на временной или постоянной основе объединяют свои силы для победы над третьим членом триады. Как отмечает главный теоретик коалиций в триадах Т. Кэплоу, триада — «одно из самых из­вестных явлений в человеческой практике... Триады — строительные блоки, из которых создаются все социальные организации. Членами триады необязательно являются отдельные личности. Это могут быть три коллектива, действующие в качестве самостоятельных единиц. Две триады одного и того же типа ведут себя примерно одинаково, хотя одна состоит из трех малышей, а другая из трех крупных бюро­кратических корпораций»2.

К сказанному добавим, что членами триад могут быть государства и цивилизации. Во внешней политике полно примеров образования коалиций двух государств из трех для экономической, идеологической или военной победы над общим соперником. Образование коалиции западных союзников со Сталиным во время Второй мировой войны против Гитлера — один из наиболее известных исторических приме­ров.

Теория триад Т. Кэплоу многократно анализировалась, тестирова­лась и обобщалась3. Дальнейшее изложение представляет уточнение и частичную формализацию основных положений теории Т. Кэплоу, изложенной им в книге «Двое против одного». Уточнение касается прежде всего логического обоснования данных положений, так как сам Т. Кэплоу в качестве аргументов чаще всего ссылается на данные раз­личных экспериментов, примеры и аналогии. Это ограничение ниже устраняется посредством доказательства специальных теорем образо­вания коалиций в конфликтных триадах.

Введем необходимые определения.

Определение 2. Пусть А, В и С обозначают членов (государства) триады; АВ, ВС, АС — их возможные коалиции.

Определение 3. Триада конфликтна, только если один из ее членов может улучшить свое положение посредством образования коалиции с другим членом триады (но не с обоими одновременно).

Определение 4. Члены конфликтной триады могут обладать раз­личной военной, экономической, политической, моральной и т. д. си­лой.

Определение 5. Более сильный член конфликтной триады стре­мится контролировать других ее членов, предпочитая контроль над двумя членами контролю над одним.

Определение 6. Конфликт между членами триады разрешает­ся тогда, когда одно государство объединяется с другим членом для управления третьим членом триады.

Из определения 6 следует, что формирование коалиции в конфликт­ной триаде означает антагонистическое решение конфликта.

Определение 7. Сила членов конфликтной триады аддитивна, то есть сила коалиции равна сумме сил образующих ее членов.

Определение 8. Выигрышной считается та коалиция, чья объеди­ненная сила больше силы противостоящего ей третьего члена кон­фликтной триады.

Определение 9. Каждый член конфликтной триады предпочитает выигрышную коалицию невыигрышной, а среди выигрышных выби­рает ту, которая возможна с наиболее слабым противником.

Согласно определению 4, члены конфликтной триады могут отли­чаться друг от друга своей силой, что является основанием для обра­зования различных коалиций. Для трех различных членов возможно восемь различных распределений силы. Это дает основание для дока­зательства восьми базисных теорем о формировании коалиций в триа­дах различных по силе государств.

Построим вспомогательную таблицу (табл. 7) предпочтений чле­нов триады, в которой восьмая комбинация будет игнорироваться как не содержащая ни одной буквы без знака отрицания.

Таблица 7
1. АВС	5. -АВС
2. АВ-С	6. -АВ-С
3. А-ВС	7. -А-ВС
4. А-В-С	8. - А-В-С

Таблица 7 используется для вычислений вероятных коалиций го­сударств и иных членов конфликтной триады следующим образом. Если, скажем, государство А предпочитает союз с государством В, это означает, что комбинации 3 и 4 табл. 7, в которых А отвергает союз с В, исключаются как маловероятные. Если дополнительно известно, что и государство В предпочитает союз с государством А, то исключаются в качестве маловероятных комбинации 5 и 6. Логическая сумма остав­шихся комбинаций с буквами А и В дает ответ о возможной коалиции: АВС + АВ-С =АВ.

Теорема 1. Если силы государств А, В и С конфликтной триады А, В и С одинаковы: А = В = С, равновероятна любая из трех коалиций — АВ, АС или ВС.

Доказательство. По условию теоремы силы всех членов триады одинаковы, ни одно из них не получает ни выигрыша, ни проигрыша от выбора разных партнеров. Согласно определению 7, для государст­ва А выигрышными являются коалиции как с государством В, так и с государством С; для государства В выигрышными являются коалиции как с государством А, так и с государством С; для государства С вы­игрышными являются коалиции как с государством А, так и с госу­дарством В. Этими предпочтениями исключаются как маловероятные четвертая, шестая и седьмая комбинации таблицы предпочтений 1. Сумма оставшихся комбинаций, первой, второй, третьей и пятой, эк­вивалентна: АВС + АВ-С + А-ВС + -АВС = АВ + ВС + АС. Значит, со­гласно определению 9, все три коалиции АВ, ВС и АС в равной степени выигрышные для всех членов триады. QED

Таким образом, одинаковое распределение сил членов конфликт­ной триады порождает равное распределение их предпочтений к контролю над соперниками триады и тем самым равные шансы для формирования всех возможных коалиций.

Теорема 2. Если силы государств В и С конфликтной триады А, В и С одинаковы, каждое из них в отдельности слабее государства А, но объединенные силы В и С превосходят силу А: В = С, А > В, А < (В + С), наиболее вероятна коалиция ВС.

Доказательство. Согласно определению 8, для государства А выиг­рышной является коалиция либо с государством В, либо с государст­вом С. Предпочтения А исключают в качестве маловероятной четвер­тую комбинацию табл. 7. Согласно определению 8, государство В, зная, что оно может победить государство А только в союзе с государством С, будет стремиться заключить союз с государством С, а государство С по тем же причинам будет стремиться объединиться с государством В, что исключает в качестве маловероятных вторую, третью, шестую

и седьмую комбинации предпочтений табл. 7. Сумма оставшихся, пер­вой и пятой, комбинаций эквивалентна: АВС + —АВС = ВС.

Следовательно, при данном распределении сил и предпочтений на­иболее вероятна коалиция ВС, так как она для этих государств являет­ся, согласно определению 9, самой выигрышной. QED

Данный пример иллюстрирует правило, согласно которому та ко­алиция более вероятна, в которой оба члена одновременно предпочи­тают друг друга. Хотя при указанном в теореме 2 распределении сил А сильнее В и С, рассматриваемых по отдельности, но в конечном счете он оказывается в проигрыше, так как В и С выгодно образовать коали­цию против А. Иными словами, сила А, будучи недостаточной, стано­вится причиной его слабости.

Теорема 3. Если силы государств В и С конфликтной триады А, В и С одинаковы, но государство А слабее каждого из них по отдельно­сти; В = С, А < В, наиболее вероятны коалиции АВ или АС.

Доказательство. Согласно определению 8, при указанном рас­пределении сил государство А будет стремиться к союзу с государст­вом В или государством С, что исключает в качестве маловероятной четвертую комбинацию предпочтений табл. 7. Государство В будет стремиться увеличить свою силу союзом с государством А. По тем же причинам государство С предпочитает союз с государством А, что исключает в качестве маловероятных пятую, шестую и седьмую ком­бинации таблицы 7. Сумма оставшихся, первой, второй и третьей, ком­бинаций эквивалентна: АВС + АВ—С + А—ВС = АВ + АС. Следователь­но, согласно определению 9, в рассматриваемой ситуации наиболее вероятны коалиции АВ или АС. QED

В рассматриваемой конфликтной ситуации слабость государства А создает для него реальное основание образовать выигрышную коа­лицию либо с государством В, либо с государством С. Таким образом, быть слабым в конфликтной триаде не всегда означает быть проиграв­шим.

Теорема 4. Если силы государств В и С конфликтной триады А, В и С равны, но государство А сильнее их объединения; В = С, А > (В + С), то любая из коалиций АВ, ВС, АС маловероятна.

Доказательство. Согласно определению 8, государство А, пре­восходя по силе всех членов триады и действуя согласно определе­нию 4, не будет стремиться к объединению ни с государством В, ни с государством С. Этим самым исключаются первая, вторая и третья комбинации предпочтений табл. 7. В данной ситуации государства В и С не имеют никакого желания объединяться друг с другом, ибо их совместная сила все равно не превышает силы А, что исключает

первую и пятую комбинации предпочтений. Сумма оставшихся, чет­вертой, шестой и седьмой, комбинаций не эквивалентна ни одной из возможных коалиций — АВ, АС или ВС. Следовательно, ни одна из них не является выигрышной, согласно определению 9, и тем самым возможной. QED

Рассматриваемая ситуация характерна для диктаторских и оли­гархических режимов, когда один человек (группа) контролирует всю ситуацию и по этой причине не желает вступать ни в какие коалиции с теми, над кем у него (у них) абсолютная власть.

Теорема 5. Если среди членов конфликтной триады А, В и С государ­ство А сильнее государства В, государство В сильнее государства С, но А слабее объединенных В и С; А > В > С, А < (В + С), наиболее вероятна коалиция ВС.

Доказательство. Согласно определению 8, при указанных усло­виях государство А будет стремиться к союзу с государством С, что исключает вторую и четвертую комбинации предпочтений. Государ­ство В также будет стремиться к объединению с государством С, а го­сударство С аналогично будет предпочитать союз с государством В, что исключает вторую, третью, шестую и седьмую комбинации табл. 7. Сумма оставшихся, первой и пятой, комбинаций эквивалентна: АВС + + -АВС = ВС. Следовательно, коалиция ВС при данных условиях рас­пределения сил между членами триады является, согласно определе­нию 9, наиболее вероятной. QED

Рассмотренная ситуация распределения сил аналогична той, что была описана второй теоремой, поскольку, несмотря на свою силу, го­сударство А оказывается в проигрыше. Взаимное предпочтение госу­дарствами В и С друг друга обеспечивает им выигрышную коалицию против государства А.

Теорема 6. Если среди членов конфликтной триады А, В и С госу­дарство А сильнее государства В, государство В сильнее государства С и государство А сильнее объединенных сил государств В и С; А > В > C, А > (В + С), то любая из коалиций АВ, ВС, АС маловероятна.

Доказательство. Аналогично доказательству теоремы 4. Посколь­ку государство А контролирует всех своих противников и сильнее их вместе взятых, то оно не имеет рациональных предпочтений вступать в коалиции с кем-либо, ибо они все для него, согласно определению 8, проигрышные. QED

Теорема 7. Если среди членов конфликтной триады А, В и С государ­ство А сильнее В, В сильнее С, но объединенная сила В и С равна силе А; А > В > С, А = (В + С), наиболее вероятна коалиция ВС.

Доказательство. Согласно определениям 5 и 8, государство А при указанном распределении сил будет стремиться к союзу с государст­вом С, что исключает вторую и четвертую комбинации предпочтений табл. 7. Согласно этим же определениям, государство С будет стре­миться к союзу с государством А, что исключает пятую и седьмую ком­бинации предпочтений таблицы 7. Сумма оставшихся, первой и тре­тьей, комбинаций эквивалентна: АВС + А—ВС = АС. Следовательно, коалиция АС, согласно определению 9, является самой вероятной. QED

Теорема 8. Если среди членов конфликтной триады А, В и С силы государств В и С равны, их объединение равно силе государства А; В = С, А = (В + С), наиболее вероятны коалиции АВ или АС.

Доказательство. Согласно определению 8, выигрышной коали­цией для государства А является союз либо с государством В, либо с государством С, так как силы последних одинаковы. Для государства В выигрышной является коалиция с государством А; аналогично и для государства С, так как объединение государства В с государством С не создает выигрышной коалиции против государства А. Стремление го­сударства А к союзу с государством В или С исключает четвертую ком­бинацию предпочтений табл. 7. Стремление государств В или С к сою­зу с государством А исключает пятую, шестую и седьмую комбинации предпочтений табл. 7. Сумма оставшихся, первой, второй и третьей, комбинаций эквивалентна: АВС + АВ—С + А—ВС = АВ + АС. Следова­тельно, коалиции АВ или АС, согласно определению 9, наиболее веро­ятны в данных условиях. QED

Рассмотрим исторический пример1. По свидетельству Г. Зиммеля, общим правилом у инков было разделение только что покоренного племени на две примерно равные части и назначение для управления ими своих руководителей. Чтобы вызвать среди них острое соперниче­ство и предотвратить тем самым образование выигрышной коалиции против руководителя, управлявшего всей завоеванной территорией, оба начальника наделялись слегка различающимися полномочиями (статусом).

При этом инки рассуждали так. Как одинаковые, так и сильно раз­личающиеся полномочия легко могли вынудить обоих руководителей к образованию коалиции против общего начальника и внести тем са­мым диссонанс в управлении всей территорией. При равных полно­мочиях вероятнее всего одинаковое распределение ответственности при принятии какого-либо решения. При сильном различии полно-

мочий лидерство одного руководителя также не вызвало бы никакой конфронтации у другого. Только небольшое различие в полномочиях провоцирует появление взаимных претензий быть единоличным ли­дером.

Эти рассуждения можно интерпретировать в терминах образова­ния коалиций в конфликтных триадах следующим образом. Пусть А обозначает руководителя всей завоеванной территории, В и С — под­чиненных ему руководителей. То, чего добивались инки, соответ­ствует условиям и заключению теоремы 6, когда общий руководитель наделен диктаторскими полномочиями и никакие коалиции между А, В и С невозможны.

Случай с равными полномочиями соответствует условиям и за­ключению теоремы 2, согласно которой В и С могут образовать выиг­рышную коалицию против А.

Случай с резким различием полномочий соответствует условиям и заключению теоремы 5, согласно которой В и С могут образовать вы­игрышную коалицию против А.

Чтобы не допускать выигрышной коалиции против А, инки с само­го начала создавали ситуацию, структурно эквивалентную условиям и заключению теоремы 6.

Каждая из восьми изученных триад со структурной точки зрения символизирует особый порядок (отношение) доминирования среди ее членов, чем и отличается от всех остальных. В зависимости от того, меняется ли порядок доминирования между членами триады после образования коалиции, коалиции можно разделить на следующие три класса.

Определение 10. Коалиция членов конфликтной триады консерва­тивна, если она сохраняет начальный порядок их доминирования.

Определение 11. Коалиция членов конфликтной триады революци­онна, если она меняет начальный порядок доминирования хотя бы двух ее членов на противоположный (сильный член триады становится сла­бым, слабый — сильным).

Определение 12. Коалиция членов конфликтной триады амбивалент­на, если она не является ни консервативной, ни революционной.

Для пояснения введенных определений вернемся к теореме 5. По ее условиям наиболее вероятно формирование коалиции ВС. Если она действительно возникнет, тогда государство А лишится статуса самой сильной державы, так как благодаря коалиции с государством С госу­дарство В получит власть над А и продолжит доминировать над С как член коалиции. Это означает, что коалиция ВС устанавливает новое распределение силы в триаде, меняя местами в иерархии власти го­сударства А и В, и носит, согласно определению 10, революционный характер.

Предвидя свое возможное свержение как самого сильного члена триады и стараясь ему воспрепятствовать, государство А будет стре­миться сформировать коалицию АВ или коалицию АС. При этом ко­алиция АВ, если она возникнет, не изменит порядка доминирования в триаде, государство А продолжит доминировать над государством В в пределах коалиции и над государством С за ее пределами, точно так же, как и государство В над государством С. Следовательно, коа­лиция АВ носит, согласно определению 9, консервативный характер.

Если же государству А для сохранения статуса сверхдержавы удастся сформировать коалицию АС, то последняя окажется амбива­лентной в следующем смысле. По условиям теоремы 5 государство С как член триады слабее государства В, но как член коалиции АС оно сильнее государства В. Таким образом, отношения доминирования между В и С становятся амбивалентными: ни одно из этих государств не имеет устойчивого доминирования над другим.

Из сказанного следует, что ни революционная, ни амбивалентная коалиции не могут считаться стабильными решениями конфликта. Первый вид коалиции нестабилен потому, что сильный член триады будет всеми возможными средствами противодействовать своему сме­щению. Второй тип коалиции непригоден потому, что он противоре­чив по сути. Значит, справедливо следующее определение.

Определение 13. Коалиция членов конфликтной триады стабильна (представляет стабильное решение конфликта триады), только если она консервативна.

В триаде первого типа (см. теорему 1), в которой силы всех чле­нов равны друг другу, любая из трех коалиций — АВ, ВС или АС — носит революционный характер, потому что опровергает начальное распределение силы между членами триады. Значит, такая триада не допускает образования консервативных и амбивалентных коалиций. Из определения 12 следует, что она представляет динамически не­устойчивое решение конфликта. Любой из членов триады осознает, что он проиграет, если его соперники объединятся, и будет прилагать все силы, чтобы сформировать коалицию первым. Иными словами, степень соперничества в триадах подобного типа ожидается чрезвы­чайно высокой.

Триада второго типа (см. теорему 2) допускает образование одной революционной коалиции — ВС и двух амбивалентных — АВ и АС. Значит, данная триада не допускает образования консервативных ко­алиций и, следовательно, все ее решения, согласно определению 13, представляют динамически неустойчивые решения конфликта. Дей­ствительно, государство А, обеспокоенное возможным объединением

двух по отдельности более слабых, но совместно превосходящих его государств В и С, будет стремиться сформировать коалиции АВ или АС, но каждая из них амбивалентна: силы В и С по условию одинако­вы, но какое-то одно из этих государств должно получить тем не менее власть над другим.

Коалиции триады третьего типа (см. теорему 3) могут быть стабиль­ными и нестабильными решениями конфликта. Если государства В и С, равные по своей силе и доминирующие порознь над государством А, образуют амбивалентные коалиции с А — АВ или АС, то они, согласно определению 12, динамически нестабильны. Если же государства В и С образуют коалицию друг с другом, то последняя будет консерватив­ной и динамически стабильной. Данный тип триады является единст­венным, в котором самое сильное государство может выбирать между революционной коалицией, понижающей его статус, и консерватив­ной коалицией, сохраняющей статус-кво.

В триадах четвертого типа (см. теорему 4) образование революци­онных коалиций невозможно. Зато возможны консервативная коали­ция ВС и амбивалентные коалиции АВ или АС. Если для консерватив­ной коалиции существует мотив, так как государства В и С хотя и не достигают силы государства А, все-таки ее увеличивают, то для амби­валентных коалиций никаких рациональных мотивов нет: независимо от того, объединятся ли вместе государства В и С, государство А оста­ется в этого типа триаде самым сильным.

В триадах пятого типа (см. теорему 5) коалиция ВС революцион­на и наиболее ожидаема, коалиция АВ консервативна, коалиция АС амбивалентна. В первом случае государство В смещает с поста сверх­державы государство А; во втором государство А остается лидером, а государство В продолжает доминировать над государством С; в тре­тьем случае государство С более слабое, чем государство В, как член коалиции будет доминировать над В.

В триадах шестого типа (см. теорему 6), как и в триадах четвертого типа, революционные коалиции невозможны. Абсолютное господство государства А исключает эту возможность. Зато здесь возможны две консервативные коалиции — АВ и ВС и одна амбивалентная — АС.

В триадах седьмого типа (см. теорему 7) возможна одна консерва­тивная коалиция — АВ и две амбивалентные — АС (самая ожидаемая) и ВС. Коалиция ВС амбивалентна по причине блокирования государ­ства А, но без господства над ним (так как устанавливается отношение равенства сил между А и ВС). Такая коалиция создает своеобразный тупик в отношениях между членами триады. Но этот тупик, указывает

Т. Кэплоу, может иметь при определенных обстоятельствах, например при бойкоте, революционные последствия1.

Триады восьмого типа (см. теорему 8) представляют своеобразную противоположность триадам первого типа: все ее коалиции амбивален­тны (все коалиции первого типа революционны). По определению 9 триады данного типа динамически самые неустойчивые, так как все решения конфликта, определяемого ее порядком доминирования, про­тиворечивы. Государство А не может сформировать ни одной коали­ции, сохраняющей начальный порядок доминирования. У государств В и С нет никаких шансов лишить государство А статуса сверхдержа­вы. Если сформируется коалиция ВС, активность членов триады будет парализована. Если же возникнет коалиция АВ или АС, триада данно­го типа трансформируется в триаду пятого типа.

Таблица 8 суммирует сказанное о свойствах коалиций в триадах.

Таблица 8

 

 

Тип триады	Распределение силы	Возможные коалиции
Консерва­тивная	Револю­ционная	Амбива­лентная
	А = В = С		АВ, ВС, АС
	А > В, В = С, А < (В + С)		ВС	АВ, АС
	А = В, В > С	АВ	АС, ВС
	А > (В + С), В = С	ВС		АВ, АС
	А > В > С, А < (В + С)	АВ	ВС	АС
	А > В > С, А > (В + С)	АВ, ВС		АС
	А > В > С, А = (В + С)	АВ		ВС, АС
	А = (В + С), В = С			АВ, ВС, АС

Несмотря на деление коалиций на три класса с различными свойст­вами, отметим, что не существует абсолютно «хороших» или «плохих»

коалиций в триадах. Каждая (консервативная, революционная или амбивалентная) имеет свои достоинства и недостатки в зависимости от характера триады, целей ее членов и многих других факторов, за­даваемых более общей системой. Например, историки, как правило, оправдывают свержение тирана или деспота. Наоборот, свержение за­конного правительства или президента подвергается ими осуждению. Основанием обоих случаев служит одна и та же модель — формирова­ние революционной коалиции.

Амбивалентные коалиции также отражают реально существу­ющее распределение сил в социальных системах. Одна из причин амбивалентности семейных отношений — несовместимость родитель­ской коалиции (мать-отец) с коалицией матери и ребенка. «Типичной жертвой амбивалентности является сын, вступивший в тесную коали­цию с матерью против доминирующего отца... Развивая этот принцип (баланса отношений. — В. С.) далее, можно понять, почему амбивален­тность представ