Экономическая политика

Кредо своей внутренней политики Николай II впервые изло­жил в своем выступлении 17 января 1895 г. перед депутациями от дворян, земств и городов. Он назвал "бессмысленными мечтания­ми" надежды общества на реформы и заявил, что, посвящая все свои силы "благу народному", будет охранять начало самодержа­вия так же "твердо и неуклонно", как охранял их его "незабвенный родитель".

Во внутренней политике самодержавия эпохи Николая II по­стоянно присутствовало два начала- либерально-консервативное и консервативно-охранительное. В этих двух началах проявлялось утопическое по своей сути стремление самодержавия не только выжить в условиях совершавшегося в России со времен падения крепостного права перехода от традиционного, аграрного общества к индустриальному, но и удержать этот процесс под своим контро­лем. Либерально-консервативное начало во внутренней политике самодержавия находило свое конкретное проявление, главным об­разом, в деятельности Министерства финансов, ведавшего почти всем народным хозяйством: промышленностью, торговлей, финан­сами, торговым флотом и т. п. Воплощением консервативно-охранительного начала являлась деятельность Министерства внутрен­них дел, защищавшего самодержавно-бюрократический порядок и традиционные социальные структуры.

Финансовая политика Министерство финансов, ведавшее этой политикой, в течение одиннадцати лет (с 1892 по 1903 гг.) воз­главлялось С. Ю. Витте — крупнейшим государственным деяте­лем России рубежа XIX—XX вв.

Витте возглавил финансовое ведомство в кризисное для госу­дарства время, когда финансы и экономика были серьезно подор-

ваны невиданным по своим масштабам голодом 1891—1892 гг. В очередной раз страна оказалась перед выбором пути выхода из кризиса.

Один из этих путей заключался в демократизации режима, в глубоких социальных структурных изменениях, в предоставлении личной свободы населению и более широких возможностей для раз­вития рыночных отношений и частного предпринимательства. Но в таком случае царизм должен был если не расстаться полностью, то существенно поступиться своей властью, а это было для него не­приемлемо. Оппозиционные же царизму силы, выражавшие такую альтернативу, в то время были крайне слабы и распыленны и не могли оказать какого-либо влияния на характер внутренней поли­тики. Царизм использовал традиционную для него политику, сво­дившуюся к дальнейшему усилению государственного вмешатель­ства в экономику, к более широкому использованию монетаристких способов ее оздоровления, избегая глубоких социальных преобра­зований.

Значение Витте как финансиста, экономиста и государствен­ного деятеля и заключалось в том, что он с присущей его натуре решительностью, напористостью и размахом последовательно осу­ществлял такую политику. Главное внимание С. Ю. Витте уделял укреплению финансов, а также развитию промышленности и же­лезнодорожного транспорта. За время пребывания Витте во главе финансового ведомства государственный бюджет возрос более чем в два раза. В 1892 г. он составлял около одного миллиарда рублей, а в 1903 г. — более двух миллиардов. Среднегодовой прирост бюд­жета составлял 10,5%, в то время как в предшествующем десяти­летии он равнялся 2,7%, а в последующем — 5%. Рост бюджета обеспечивался главным образом за счет повышения доходов от го­сударственной собственности, увеличения косвенных налогов и бо­лее широкого использования прогрессивного налога с прибыли пред­приятий вместо прежней системы промыслового обложения в виде сборов за право торговли и промыслов. Рост прямых налогов был незначителен и сводился в основном к повышению налогов квар­тирного и на городскую недвижимость. Более того, некоторые пря­мые налоги были даже понижены. Так наполовину был уменьшен поземельный налог. Официально эта мера объяснялась сельскохо­зяйственным кризисом, в действительности же она имела прежде всего цель поддержать поместное дворянство. Частично были умень­шены годичные выкупные платежи путем удлинения общего срока выкупной операции.

Самой доходной статьей бюджета стала введенная при Витте винная монополия. Согласно этой мере производство сырого спирта оставалось частным делом, его очистка, изготовление водки и креп­ких вин также производились на частных заводах, но только по заказу казны и под строгим наблюдением акцизного надзора. Про­дажа же этих напитков становилась государственной монополией,

но она не касалась изготовления и продажи пива, браги и вино­градного вина.

Введение винной монополии началось в 1894 г. и к концу пре­бывания Витте на министерском посту она была распространена на всей территории империи кроме отдаленных окраин. С помощью винной монополии государство получало возможность повышать питейные доходы не только распространением ее на новые районы и за счет увеличения продажи крепких напитков, но и повышением цен на эти напитки. Доходы казны от винной монополии постоянно росли и в 1913 г. были почти в три раза больше, чем все прямые налоги. В связи с этим государственный бюджет не без оснований называли "пьяным бюджетом". Вопреки заверениям власти и об­служивавшей ее прессы, введение монополии не способствовало уменьшению пьянства и повышению нравственности народа. На­оборот, увеличивалась тайная продажа вина, а главное — появи­лась целая армия новых чиновников, ведавших монополией, что развращало не только их самих, но и тех, кому приходилось к ним обращаться, порождая такие негативные явления как самодурство, произвол, коррупцию, подхалимство, хищения и т. п.

Винная монополия являлась самой эффективной, но не един­ственной мерой для пополнении казны и косвенного обложения на­рода. Существенное значение имело также повышение акцизов, а следовательно, и розничных цен на товары повседневного массово­го потребления: спички, табак, керосин, сахар, чай и др. На целый ряд таких товаров акцизы повышались неоднократно.

В ряду мер, принимавшихся Витте по укреплению финансо­вой системы страны, большую роль сыграла осуществленная им денежная реформа. Суть ее сводилась к введению свободного обме­на бумажных денег на золотую валюту. Необходимость такой ре­формы осознавалась предшественниками Витте по Министерст­ву — Н. X. Бунге и И. А. Вышнеградским, они предпринимали неко­торые подготовительные меры для ее осуществления, стабилизи­руя финансы и накапливая золотой запас. Витте со свойственной ему решительностью и последовательностью довел их дело до кон­ца. Прежде всего он принял ряд мер по дальнейшей стабилизации курса кредитного рубля. Частные кредитные банки, во избежание спекуляции с их стороны на курсе рубля, были строго предупреж­дены о том, что подобная спекуляция и содействие ей поведут к лишению их правительственной поддержки и даже права произво­дить коммерческие операции. Установлены были надзор за этими учреждениями, а также контроль и пошлины на вывоз из страны и ввоз в нее российских денег. С русской биржи были удалены аген­ты иностранных банков. Чтобы реформа для общества не была шо­кирующей, было позволено до официального решения о реформе производить финансовые операции с использованием золотого об­ращения при курсе 5 золотых рублей за 7,5 кредитных рублей.

Лишь после таких подготовительных мер Витте в 1896 г. официаль­но поставил вопрос о денежной реформе в высших инстанциях.

Реформа, предполагавшая девальвацию на 1/3 кредитного рубля, затрагивала интересы широких слоев населения, но прежде всего интересы аграриев, экспортировавших зерно. Она подверглась резкой критике со стороны правой печати и Государственного со­вета. Автор реформы обвинялся в злостном намерении поставить государство на грань финансового банкротства. Возможность ре­формы допускалась критиками Витте лишь при условии обмена кредитного рубля на золотой в соотношении один к одному. Выска­зывалось также опасение, что золото в результате реформы осядет у населения в кубышках или хуже того — окажется за границей.

Денежная реформа, как и ряд других виттевских "непопуляр­ных" мер по улучшению финансов и промышленности, ложивших­ся дополнительным гнетом на население, была осуществлена ука­зом царя, который был издан в 1897 г. в определенной мере чрез­вычайным путем, без соблюдения тогдашнего законодательного порядка, минуя Государственный совет. Реформа понижала золо­тое содержание рубля на 1/3. Кредитный рубль приравнивался к 66 2/3 коп. золотом. На 1/3 уменьшался вес золотого рубля. Суще­ствовавшие до реформы 10-рублевые золотые монеты превраща­лись в 15-рублевые империалы, а 5-рублевые — в 7,5-рублевые полуимпериалы. Впоследствии в обращение вновь были выпущены 10-рублевые и 5-рублевые золотые монеты, но с соответственно пониженным весом. Поскольку осуществленная реформой девальвация носила скрытый характер, то сама реформа была реализована сравнительно безболезненно, не вызвав обычного после деваль­вации существенного изменения товарных цен.

Денежная реформа имела очень большое значение. Она поставила Россию в финансовом отношении в один ряд с развитыми европейскими странами, в большинстве которых к концу XIX в. господствовала система золотого монометаллизма, и создавала более благоприятные условия для развития российского капитализма и для притока в страну иностранных капиталов.

В связи со стабилизацией курса рубля и введением золотого обращения иностранные инвестиции в российскую промышленность стали заметно расти. Против этого выступали некоторые русские предприниматели, национал-патриотическая печать, а в правящих верхах такие влиятельные консервативно-охранительные деятели, как председатель Комитета министров И. П. Дурново, товарищ ми­нистра внутренних дел В. К. Плеве и государственный контролер П. Л. Лобко.

С. Ю. Витте, к тому времени уже практически исчерпавший все возможные средства по мобилизации внутренних капиталов и как никто другой знавший, что ими "небогато наше отечество", убе­ждал царя в том, что "необходимый рост нашей крайне отставшей промышленности может совершиться не иначе, как при непосред-

ственном содействии иностранных капиталов". Он предлагал снять те ограничения, которые имелись в российском законодательстве для иностранного капитала, в частности, запреты иностранцам вла­деть землей в ряде регионов страны, заниматься такими промыс­лами, как горный, нефтяной, золотодобывающий и др. или хотя бы не устанавливать новых. В этом вопросе Витте добился лишь час­тичного успеха. В 1899 г. "высочайшим повелением" подтвержден был допуск иностранных капиталов и предпринимателей к уча­стию в создании и развитии различных отраслей отечественной обрабатывающей промышленности, с целью "удешевления" произ­водившихся ею продуктов.

Промышленная и торговая политика Политика Витте в области промышленности и торговли была намечена в программе деятельности Министерства финансов, утвержденной главой Министерства осенью 1893 г. В ней говорилось прежде всего об обеспечении благоприятных внешних условий для развития отече­ственной промышленности, ограждении ее от конкуренции со сто­роны иноземных товаров на внутреннем рынке. С этой целью пре­дусматривалось энергичнее использовать такие традиционные меры, как покровительственный таможенный тариф, выгодные для госу­дарства торговые договоры с другими странами и разумные желез­нодорожные тарифы. Основная идея программы сводилась к даль­нейшему усилению руководящей роли правительства в развитии промышленности и торговли. Для активизации частного предпри­нимательства настоятельно необходимым признавался пересмотр устаревшего, в большинстве своем еще дореформенного, промыш­ленного и торгового законодательства. Предполагалось, в частно­сти, упростить оформление документов при учреждении фабрик и заводов, избавившись от всевозможных утрясок, согласований и проволочек со стороны не только местных, но порой и центральных административных органов; модернизировать законы, определяю­щие порядок акционерного учредительства; заменить разрешитель­ную систему этого учредительства явочной, реформировать бир­жевое законодательство. Однако большинство законопроектов, вы­работанных различными комиссиями для реализации этих намерений, были отвергнуты или волынились бюрократическими инстанциями, без каких-либо надежд на их одобрение.

Успешнее обстояли дела по усилению позиций государства в экономике. Стремление Витте "подчинять своему ведению все бо­лее и более широкую сферу частной хозяйственной деятельности" наглядно проявлялось в значительном увеличении аппарата и ак­тивизации деятельности Департамента торговли и мануфактур Министерства финансов. Изменились приоритеты в правительст­венной промышленной политике. Если раньше основное внимание уделялось устранению препятствий на пути развития промышлен­ности, то теперь ей оказывается прямая поддержка. Изменяется

сам стиль правительственной промышленной политики, значитель­но расширяется вмешательство чиновников даже в мелочи частной предпринимательской деятельности. Существенно увеличилось число предпринимательских представительных организаций: биржевых комитетов, отраслевых съездов; возникли новые предприниматель­ские организации — порайонные общества заводчиков и фабрикантов. Министерство финансов активно опиралось на эти органи­зации при выработке своей политики, поручая им создавать раз­личные проекты решений, привлекая их представителей для уча­стия в работе проводимых им различных совещаний по вопросам торговли и промышленности. Однако Витте отдавал предпочтение созданию совместных чиновничье-предпринимательских органов в центре и на местах — они должны были проявлять инициативу и вырабатывать предварительные решения по важным торгово-про­мышленным вопросам. Таким образом, правительство стимулируя активность торгово-промышленных кругов, вместе с тем не шло далее предоставления этим кругам консультативных функций в выработке своей торгово-промышленной политики.

Стремление государства руководить экономическим развити­ем страны еще более ярко проявлялось в его железнодорожной по­литике. Она сводилась к трем основным направлениям: расшире­нию сети железных дорог; сосредоточению важнейшей ее части в руках казны и подчинению частных железных дорог руководству государства. При Витте протяженность железных дорог увеличи­лась на 25 тыс. верст, с 29 до 54 тыс. При этом казной строились железные дороги, не обещавшие дохода в ближайшем будущем, главным образом, в азиатской части страны (Транссибирская же­лезная дорога) и те, которые имели стратегическое значение. Част­ное железнодорожное строительство велось в основном там, где железные дороги могли приносить доходы уже в ближайшее вре­мя. Правительство поощряло железнодорожное строительство, по­скольку оно содействовало развитию тех отраслей промышленно­сти, которые обслуживали железнодорожное хозяйство, а также создавало более благоприятные условия для втягивания помещичьих хозяйств в рыночные отношения.

Выкуп казной частных железных дорог начался еще при пред­шественниках Витте—Бунге и Вышнеградском, но особенно широ­ко такая политика практиковалась самим Витте. При нем число частных железнодорожных обществ сократилось более чем втрое. Следует также отметить, что самостоятельность этих обществ была относительной, так как они использовали не частные капиталы, а финансировались из государственной казны.

Рычагом воздействия государства на частные железные доро­ги являлась и монополизация им права выработки железнодорож­ных тарифов. Своей тарифной политикой государство имело воз­можность регулировать торговые потоки, стимулировать экспорт с целью пополнения казны валютой, необходимой для поддержания стабильности курса рубля. Витте к тому же не ограничивался регу-

лированием товарных тарифов. Чтобы повысить доходность желез­ных дорог и облегчить условия подвижности населения, он понизил пассажирский тариф, особенно на дальних расстояниях. Благодаря такой политике бюджет казенного железнодорожного хозяйства увеличился в 4 раза, однако его прибыльность была незначитель­ной. Основной причиной этого было интенсивное строительство но­вых железных дорог, которое обходилось дорого и, как правило, значительно превосходило сметные расходы. В немалой степени это было связано и с тем, что, проводя политику поощрения отечест­венной промышленности, государство платило за производимую ею железнодорожную продукцию дороже ее стоимости на междуна­родном рынке. Больших расходов требовало также освоение же­лезных дорог. Сказывалось и то, что они нередко строились с уче­том прежде всего не финансовых, а общеэкономических и страте­гических соображений. Существенными были переплаты казны при выкупе частных железных дорог.

Политика протекционизма по отношению к отечественной про­мышленности при Витте проводилась традиционными методами: высокими таможенными пошлинами, размещением государствен­ных заказов на отечественных заводах, щедрой финансовой под­держкой промышленных предприятий из государственной казны: им предоставлялись льготные займы и кредиты, но гораздо мас­штабнее, чем при его предшественниках.

Одним из важных аспектов торгово-промышленной политики Витте являлось значительное расширение сети коммерческого и технического образования. До 1894 г. в России было всего лишь восемь коммерческих училищ, а с 1896 по 1902 г. было открыто 147 таких училищ и три коммерческих института — в Петербурге, Киеве и Варшаве. Их программы и деятельность должны были строго со­образовываться "с практическими нуждами страны". Витте добил­ся того, что заведование этими учебными заведениями было возло­жено на Министерство финансов. Вместе с тем значительные права по учреждению таких заведений и в их управлении были предос­тавлены частным предпринимателям: в ответ на такое доверие они охотно давали средства на устройство и содержание этих заведе­ний. Обращалось внимание и на различные формы профессиональ­но-технической подготовки рабочих, а также на устройство в стра­не промышленных выставок и на участие России в международных выставках. Мерами по расширению и совершенствованию коммер­ческого и технического образования предполагалось решить не толь­ко проблему обеспечения промышленности и торговли специали­стами, но и в целом повысить "технический и моральный" уровень этих отраслей экономики.

Итоги экономической политики Они были неоднозначными. Эта политика, сводившаяся значительной мере к ускоренному раз­витию промышленности за счет мобилизации внутренних ресурсов, привлечения иностранных капиталов, тамо-

женной защиты отечественной промышленности от западных кон­курентов и поощрения вывоза товаров из России, немало способст­вовала бурному.промышленному подъему 90-х годов, когда про­мышленное производство возросло в среднем в 2—3 раза. Россия приблизилась к индустриально развитым странам, однако цель Вит­те — сравняться с этими странами — достигнута не была. Велика была и цена виттевской индустриализации. Она дорого обходилась российским налогоплательщикам и государственной казне. При Витте, несмотря на все его искусство в манипуляции кредитами, государственный долг вырос почти в полтора раза, с 4,6 до 6,6 млрд. руб. Создавая тепличные условия для отечественной промышлен­ности, ограждая ее от конкуренции со стороны иностранной про­мышленности, эта политика негативно сказывалась также на каче­стве отечественной промышленной продукции и менталитете рос­сийской буржуазии, формируя у последней такие черты, как апо­литичность, приспособленчество, паразитизм, стремление получать сверхприбыли без проявления забот о совершенствовании произ­водства и повышении качества производимой продукции.

Экономическая политика Витте была той последней возмож­ностью, которую использовало самодержавие для модернизации экономики, не меняя своей сущности и не производя глубоких струк­турных изменений. Разразившийся в начале 900-х годов экономи­ческий кризис свидетельствовал о том, что эта возможность была уже в основном исчерпана. Дальнейшая модернизация не только промышленности, но и всего общества могла происходить лишь при условии осуществления значительных политических и социально-экономических преобразований.

Особенно остро вставал вопрос о реформировании находив­шейся в крайне тяжелом положении российской деревни, где раз­вивавшиеся капиталистические отношения были придавлены пе­режитками крепостничества, патриархальщиной, почвой для кото­рых являлись помещичья и крестьянская надельная формы собст­венности на землю Не случайно поэтому в начале 900-х годов в экономической политике правительства акцент переносится с промышленности на сельское хозяйство. Нужды.деревни становятся также в центре внимания российской общественно-экономической мысли и политического движения. Необходимо иметь в виду и такой аспект. Положительные результаты экономической политики царизма давали определенные основания оценивать их как свидетельство жизнеспособности само­державия. Благодаря им на целое десятилетие был приглушен обо­стрившийся было в начале 90-х годов вопрос о политических пре­образованиях. И лишь в начале 900-х годов, когда.стало ясно, что проводившаяся политика модернизации экономики исчерпала свои ресурсы, этот вопрос вновь приобрел в обществе особую актуаль­ность. Руководствуясь принципом, что "великие задачи требуют и великих жертв", Витте для реализации своей экономической поли-

тики злоупотреблял так называемыми "непопулярными" мерами, затрагивавшими интересы подавляющего большинства населения, что не только обостряло имевшиеся в стране социальные противо­речия, но и расширяло базу для недовольства существовавшим ре­жимом.

Социальная политика

Социальная политика царизма в рассматриваемый период не претерпела каких-либо принципиальных изменений по сравнению с предшествовавшим периодом. Она оставалась консервативной по своему характеру, была направлена на сохранение и укрепление той социальной структуры общества, которая, по мнению правя­щих верхов, всего более способствовала стабильности и порядку. В основе этой политики находился принцип сословности. Для царя и его окружения Россия виделась страной главным образом двух со­словий — дворянства и крестьянства. Но капиталистическое раз­витие вносило свои коррективы в социальную структуру общества, порождая неоднородность в традиционных слоях и формируя но­вые — буржуазию и пролетариат, заставляло власти обращать вни­мание в какой-то мере и на эти последние.

Накладывало свой отпечаток на социальную политику прави­тельства и нараставшее в стране революционное движение. Чтобы успешнее противостоять своим политическим противникам в борь­бе за массы, власти стремились активизировать и распространить шире свою традиционную попечительскую политику, использовать ее, в частности, в отношении проявлявших все большее недоволь­ство рабочих и студентов. Подобная политика сводилась в основном к незначительным экономическим уступкам и частичному удовле­творению духовных запросов этих слоев населения, а также их потребности в профессиональной организации. Вместе с тем она свидетельствовала о стремлении государства усилить свою роль и в регулировании социальных отношений.

Николай II, подобно своим предшественникам на престоле, проявлял особую заботу о поместном дво­рянстве, которое он считал "исконным оплотом порядка и нравст­венной силой России". Во время своей коронации он не преминул успокоить дворянство, переживавшее, по его словам, "трудные времена", пообещав, что "нужды его- не будут забыты". Дворянский вопрос стал предметом обсуждения ряда совещаний правящих кру­гов с представителями дворянства: всероссийского съезда сельских хозяев (январь 1896 г.), совещания губернских предводителей дво­рянства (февраль—март 1896 г.), дискуссий 1897 г. об "оскудении" Черноземного центра, "комиссии Центра" (1899—1901) и Особого совещания о нуждах дворянского сословия (1897—1901).

Весьма показательны для уяснения притязаний российского дворянства и политики правительства по отношению к нему ход и результаты работы Особого совещания. Оно было учреждено в ап­реле 1897 г. под председательством И. Н. Дурново, махрового кон­серватора, бывшего до недавнего времени министром внутренних дел, а теперь являвшегося председателем Комитета министров. Дурново, хотя и занимал высокие государственные посты, но не обладал ни умом, ни способностями крупного государственного дея­теля. Действительным руководителем совещания, его вдохнови­телем был товарищ министра внутренних дел, статс-секретарь В. К. Плеве. Будучи незнатного происхождения, Плеве, благодаря своему уму, воле, энергии, блестящему юридическому образова­нию, недюжинным административным способностям, беззаветной преданности существовавшему режиму и крутости в борьбе с его противниками (не исключая мастерства интриги), смог не только подняться на вершины власти, но и стать одним из лидеров консер­вативно-охранительного лагеря.

Своей главной задачей Особое совещание ставило "изыскание способов обеспечить за первенствующим в империи сословием то преобладающее значение, которое искони принадлежит ему в судь­бах государства". Совещание, указав на неоднородность дворян­ского сословия, на деление его "на многочисленные виды и разря­ды", подчеркивало, что устоем существующей власти служит лишь поместное дворянство: оно всего более соответствует прежнему ха­рактеру сословия как служилого и землевладельческого, и перво­очередная Помощь со стороны власти должна быть оказана прежде всего ему.

Общим требованием участников совещания было изменение в угоду аграриев финансово-экономической политики правительст­ва, перенесение полностью центра ее внимания с промышленности на сельское хозяйство. В целях обеспечения более благоприятных условий для производства и сбыта сельскохозяйственной продук­ции, прежде всего помещичьего хлеба, предлагалось: понизить же­лезнодорожные тарифы, пошлины на ввоз в страну сельскохозяй­ственных машин и орудий, цены на отечественную промышленную продукцию, пересмотреть законы, касающиеся условий найма сель­скохозяйственных рабочих, предоставить новые финансовые льго­ты помещикам, изменить устав Дворянского банка, подчинив всю его деятельность охранению помещичьего землевладения. Предла­галось также учредить крупное помещичье землевладение на ок­раинах империи и в Сибири.

Участники совещания беспокоились и о мерах юридического характера, которые должны были охранять и укреплять поместное землевладение. В связи с этим предлагались законодательное при­знание неотчуждаемости дворянских имений в пользу других со­словий, права выкупа родовых имуществ, учреждение заповедных и неделимых имений. Обсуждались и вопросы укрепления сослов-

ного статуса дворянства и его позиций во властных структурах: ограничение притока в него со стороны численно разраставшегося чиновничества путем повышения ранга для зачисления в дворян­ство, восстановление в полном объеме сословного ценза при посту­плении на государственную службу и сословно-имущественного при занятии должностей в местном управлении, предоставление пре­имуществ тем дворянам, которые со службы в провинции перехо­дили на службу в центральный аппарат.

В программе работы совещания преобладали требования кон­сервативно-охранительного дворянства, которое видело выход из своих затруднений в повороте к старым порядкам: в укреплении сословности, предоставлении ему больших экономических и поли­тических привилегий, в полном подчинении его интересам социаль­но-экономической политики правительства. Реализация этих тре­бований означала бы реставрацию ряда феодальных прав и инсти­тутов, отход страны от капиталистического развития. Однако на самом совещании весомо звучали голоса и представителей других слоев дворянства — либерально-консервативного и либерального, приспосабливавшегося или уже приспособившегося к капиталисти­ческому развитию страны. Свое будущее они связывали с этим раз­витием и требовали от правительства мер, благоприятствовавших их интересам. Значительные разногласия выявились не только в дворянстве, но и среди правящей бюрократии, прежде всего между С. Ю. Витте и В. К. Плеве.

Взгляды Витте были эклектичны, противоречивы и подверже­ны конъюнктурным влияниям. До назначения министром финансов он разделял основные положения славянофильской теории об осо­бом пути развития России. Затем его взгляды претерпели значи­тельные изменения в сторону западничества. Своеобразным было отношение Витте к самодержавию. Будучи его сторонником, он вместе с тем не обожествлял его, не считал властью, данной России Богом раз и навсегда. Самодержавие он рассматривал как власть, исторически преходящую, которая должна была измениться с пе­ременой общественных условий. Самодержавие он ценил прежде всего как систему жестко централизованной власти. Лишь такая власть, по его мнению, была способна решить проблемы модерниза­ции страны, преодолеть ее отсталость. Поэтому до начала первой революции он выступал противником малейших попыток ограни­чения самодержавия, считал несовместимым с ним даже земство. Витте пытался представить самодержавие как власть надсословную, ставящую интересы страны выше интересов какого-нибудь одного класса или сословия, в том числе и дворянства. Пользуясь прежде всего этим аргументом, Витте вначале убеждал Николая II отказаться от затеи созыва Особого совещания о нуждах дворянст­ва, однако его попытка успеха не имела.

В ходе работы совещания Витте доказывал, что его труды не нужны и тщетны, так как ложна и неосуществима сама цель сове-

щания — изыскать пути и средства для возрождения старозавет­ного дворянства. Пути развития России и Западной Европы, под­черкивал он, однотипны и гибельными являются иллюзии о само­бытности и исключительности России. Дворянство есть продукт фео­дализма, который в Западной Европе уже сменился капитализмом, и эта смена является мировым непреложным законом. По этому закону развивается и Россия. Лет через 50 дворянство, если оно по-прежнему будет связывать себя с землевладением и службой, пол­ностью оскудеет и потеряет свои привилегии, не выдержав конку­ренции с новыми богачами — банкирами и промышленниками. Спа­сение дворянства и страны Витте видел не в том, чтобы возродить былое положение дворянства и "одворянить" буржуазию, а в том, чтобы "обуржуазить" дворянство, переориентировать его интересы с земли на промышленность и банковское дело.

Однако Витте в своем понимании неизбежности смены тра­диционного аграрного строя индустриальным был в то время оди­нок не только среди участников совещания, но и во всей правящей бюрократии. Его доводы общесоциологического характера не нахо­дили понимания и оставляли равнодушными большинство участников совещания, которое не заглядывало так далеко вперед, жило теку­щими интересами. Главным оппонентом Витте выступал В. К. Плеве» лидер реакционно-консервативного меньшинства. Витте был нена­вистен этой части правящего сословия не только своими мрачными пророчествами относительно его будущего, но и своей финансово-экономической политикой, препятствовавшей превращению госу­дарственного казначейства в кассу помощи этому дворянству.

Возражая Витте, Плеве прежде всего ставил под сомнение его идею о существовании всеобщих непреложных мировых законов общественного развития. Называя их "гадательными", он считал, что рассуждения о них уместны лишь в студенческой среде. Рос­сия, по мнению Плеве, развивалась особым путем и имеет все осно­вания сохранить свою самобытность. Она будет избавлена от "гнета капитала и буржуазии" и будущее в России останется за дворянст­вом. Во имя этого правительству в своей социальной политике не­обходимо руководствоваться прежде всего не экономическими, а политическими соображениями, укреплять пошатнувшееся поме­стное дворянство, учитывая, что оно является опорой власти и хра­нителем нравственности на местах.

Разногласия, проявившиеся на совещании, обусловили то, что хотя оно и проработало целое пятилетие, результаты его были весьма скромны и далеко не соответствовали притязаниям консервативно-охранительной части поместного дворянства. Прежде всего ему не удалось в угоду своих интересов изменить общий курс финансово-экономической политики. По итогам работы совещания были изда­ны законы: о насаждении дворянского землевладения в Сибири, о заповедных имениях, об учреждении дворянских касс взаимопомо­щи. Несколько ограничен был доступ в дворянское сословие и рас-

ширены права дворянских обществ. Ряд попечительных мер было принято по отношению к оскудевшим дворянам. Решено было, в частности, учредить дворянские пансион-приюты, военные школы, особые стипендии для студентов из дворян. Примечательно то, что наиболее значимые для дворян законы — о заповедных имениях и о насаждении дворянского землевладения в Сибири — остались на бумаге, не имели практических последствий.

Таким образом, социальная политика самодержавия по отно­шению к дворянству носила в известной мере компромиссный ха­рактер, учитывавший, с одной стороны разнородность интересов и противоречия между различными группами дворянства, а с дру­гой, — противоречия между общегосударственными интересами, требовавшими перехода страны от традиционного, аграрного строя к индустриальному ради сохранения ею экономического и военного могущества, статуса мировой державы, и узкосословными интере­сами поместного консервативного дворянства, не принимавшего нового, мечтавшего о восстановлении дореформенных порядков. Но такой компромисс не удовлетворял, а лишь усиливал недовольство и либерального, и консервативного дворянства, ослаблял тем са­мым основную социальную базу царизма.

Ослабление позиций поместного дворянства под воздействием капитализма, нарастание противоречий в нем, усиливавшийся раз­лад между правящими верхами и их социальной опорой, разногла­сия в этих верхах по вопросу об отношении к дворянству — все это являлось признаками кризиса власти, одним из важных свидетельств складывавшейся в это время революционной ситуации. Правитель­ство, как отмечалось выше, уже не могло полностью подчинить свою социально-экономическую политику консервативному дворянству. Но тот факт, что интересы именно этого дворянства оставались приоритетными для правительства, лишало его способности адек­ватно ответить на вызов времени, обеспечить быстрый и эффек­тивный переход страны от аграрного способа производства к инду­стриальному. Интересами поместного дворянства была проникнута в значительной мере и политика правительства в крестьянском во­просе.

Россия в начале XX века оставалась аграрно-крестьянской страной. Доход от сельского хозяйства составлял 2/3 национального дохода. В этой отрасли народного хо­зяйства было занято подавляющее большинство населения страны. Положение крестьянства оставалось крайне тяжелым. Оно страда­ло от малоземелья, налогового бремени, выкупных платежей, аг­рарного перенаселения, сословной неполноправности. Крестьянские хозяйства были придавлены помещичьими латифундиями. За арен­ду помещичьих земель крестьянство выплачивало ежегодно более 300 млн. руб. Одной из основных причин отсталости деревни явля­лось сохранявшееся господство феодальных форм собственности на землю — помещичьей и крестьянской общинной. Они препятст-

вовали рациональному распределению земли и организации на ней сельскохозяйственного производства, отвечавшего требованиям раз­вивавшихся рыночных отношений. О катастрофическом положе­нии российской деревни более всего свидетельствовали систематически повторявшиеся голодные годы. Полунищенское состояние де­ревни угнетающе отражалось на всех сферах общественной и госу­дарственной жизни страны.

Однако крестьянский вопрос, несмотря на свою остроту, стал предметом особого внимания правительства Николая II лишь в на­чале 900-х годов. Объясняется это многими обстоятельствами, но прежде всего тем, что к этому времени виттевская модернизация экономики, проводившаяся в рамках сохранявшейся полуфеодаль­ной социальной системы, уже в значительной мере исчерпала себя, зашла в тупик. Одним из свидетельств этого стал экономический кризис начала 900-х годов. Дальнейшее осуществление модерниза­ции требовало расширения внутреннего рынка для промышленно­сти и новых денежных средств. Потребность государства в деньгах возросла и в связи с внешнеполитическими проблемами: осуществ­лением экспансионистских замыслов на Дальнем Востоке и вклю­чением в развертывавшуюся мировую гонку вооружений.

Основным источником пополнения казны оставались прямые и косвенные налоги, которые платили крестьяне. Вопрос о повыше­нии платежеспособности этой самой многочисленной категории на­селения становился государственным. Его решение напрямую было связано с повышением производительности крестьянских хозяйств, уровня их доходности. Государство было заинтересовано в подъеме крестьянских хозяйств и ввиду того, что их продукция составляла один из существенных компонентов экспорта сельскохозяйствен­ной продукции — главной статьи, внешнеторгового дохода государ­ства. Нищенским состоянием деревни было обеспокоено и военное ведомство: все большее количество новобранцев и лошадей, постав­ляемых крестьянством в армию, не отвечало предъявлявшимся к ним требованиям. Важнейшую роль играл и фактор государствен­ной безопасности. Тяжелое положение крестьянства способствова­ло росту в нем недовольства, делало его более восприимчивым для революционной пропаганды. Для власти же не было перспективы более пугающей и безнадежной, чем охваченное революционным брожением многомиллионное крестьянство. Набиравшее силу рево­люционное движение вынуждало правительство все чаще исполь­зовать войска для его подавления. А благонадежность войск нахо­дилась в непосредственной связи с настроением деревни, так как по своему социальному составу армия оставалась преимуществен­но крестьянской.

Таковы те основные обстоятельства и мотивы, которые побу­дили самодержавие в своей внутренней политике начала 900-х го­дов обратить повышенное внимание на крестьянскую проблему. В условиях нараставшего революционного кризиса правительство

чаще, чем обычно, стало использовать для прикрытия своих инте­ресов в решении этой проблемы традиционные заверения о защите народных интересов, о том, что царь не оставит крестьянские нуж­ды "своим попечением".

Поиск решений крестьянского вопроса имел ограниченные рам­ки: во-первых, священной и неприкосновенной должна была оста­ваться помещичья земля, а во-вторых, это решение должно было обойтись для казны минимальными расходами, так как государство руководствовалось обычными для него соображениями — помень­ше дать народу, чтобы затем как можно больше с него взять. Тем не менее при обсуждении данной проблемы в правящих верхах выявились значительные разногласия. Так же, как и в дворянском вопросе, эти разногласия находили свое персональное проявление прежде всего в позициях С. Ю. Витте и В. К. Плеве.

Витте — один из немногих в правящих сферах, кто в поисках решений крестьянского вопроса исходил не из идеологических со­ображений, а с позиций экономического прогресса.

До того, как стать министром финансов, С. Ю. Витте, тяготея к славянофилам, разделял их идею о благотворной роли крестьян­ской общины. Впоследствии он стал утверждать, что сельская об­щина не предотвращает процесс дифференциации крестьянства, не предохраняет его от пролетаризации. Не является она и защит­ным валом от революции. С административно-полицейской точки зрения она, безусловно, представляет определенные удобства, так как "легче пасти стадо, нежели каждого члена стада в отдельно­сти". Но это достоинство общины умаляется опасными для власти сторонами: не прививая крестьянам уважительного отношения к чужим правам и собственности, она тем самым не только препятст­вует развитию у крестьян гражданского правосознания, как осно­вы здорового экономического и культурного развития, но и способ­ствует распространению революционных и социалистических идей.

Негативные последствия виделись Витте и в решении пробле­мы крестьянского малоземелья за счет помещичьих земель. Подоб­ное решение он допускал лишь в исключительных случаях. Так он признавал политическую необходимость наделения крестьян зем­лей в 1861 г., но вместе с тем подчеркивал, что реформа на таких условиях ослабляла сам принцип собственности, обязывала прави­тельство исполнять по отношению к крестьянству полицейско-по-печительные функции, обращая особое внимание на регулирование вопросов землевладения и землепользования. А это, в свою оче­редь, не только подавляет хозяйственную инициативу крестьян, мешает росту их гражданского сознания, но и способствует разви­тию у них агрессивных иждивенческих настроений. Заверения, что собственность священна и неприкосновенна, не находят у них по­нимания. Они склонны считать, что все зависит только от воли царя:

Александр II захотел и отобрал землю у помещиков, отдал ее кре­стьянам; а Николай II следовать примеру своего деда не хочет;

выходит, что он царь плохой, не печется о своем народе. В резуль­тате таких рассуждений, полагал Витте, крестьяне становятся вос­приимчивыми к революционной пропаганде.

По мнению Витте, ключом к решению крестьянской проблемы могло быть только уравнение крестьян в правах с другими сосло­виями. Необходимо, утверждал он, сделать из крестьянина "полу­персоны" "персону". Это позволило бы ему встать в ногу со време­нем, развить в себе черты, отвечающие требованиям рыночного хозяйства: личную инициативу и дух предпринимательства. Под уравнением крестьян в правах с другими сословиями Витте имел в виду также замену общинной надельной собственности частной крестьянской собственностью и предоставление крестьянам права по своему желанию выходить из общины и свободно перемещаться по стране.

Виттевский вариант решения крестьянского вопроса был са­мым радикальным среди тех многочисленных вариантов, которые в ту пору рождались в правящей верхушке, однако по своей сути он был либерально-консервативной утопией, страдал непоследователь­ностью и ограниченностью. Утопичен он был тем, что предполагал решение крестьянского вопроса в рамках самодержавной полицейско-бюрократической политической системы и при сохранении по­мещичьего землевладения. Непоследовательность и ограниченность этого варианта сказывалась прежде всего в том, что он ставил ряд преград на пути вовлечения в рыночные отношения крестьянской надельной земли. Предусматривались, в частности, запреты на по­купку крестьянской надельной земли лицами других сословий и на продажу этой земли за долги, а также нормы концентрации на­дельной земли. Своим экономическим содержанием вариант Витте был аналогичен столыпинской аграрной реформе, но последняя была более реалистична потому, что решалась уже при значительно ре­формированной политической системе.

Либерально-консервативная позиция Витте по крестьянскому вопросу подвергалась резкой критике представителями реакцион­но-консервативной бюрократии, подходившими к крестьянскому вопросу прежде всего с политической и идеологической точек зре­ния. Они были убеждены в том, что традиционный образ жизни формирует у крестьян особое мировосприятие, являющееся зало­гом их верности самодержавию. Поэтому такие формы крестьян­ской жизни, как сословную обособленность крестьян, общину, на­дельную крестьянскую собственность и патриархальную семью не­обходимо не только охранять, но и укреплять. Они выступали и за Продолжение политики попечительства над всеми крестьянами, считая что такая политика не только поддерживает в крестьянстве монархическую идею, но и является основанием и оправданием для надзора правительства за крестьянами. Позиция Витте и его сто­ронников оценивалась как чрезвычайно опасная, поощряющая ре­волюцию.

Разногласия в правящих верхах по вопросу о пересмотре кре­стьянской политики были настолько значительными, что в 1902 г. было создано почти одновременно два параллельных центра, зани­мавшихся этим вопросом: Особое совещание о нуждах сельскохо­зяйственной промышленности под председательством С. Ю. Витте и Редакционная комиссия по пересмотру законодательства о кре­стьянах Министерства внутренних дел во главе с товарищем мини­стра внутренних дел А. С. Стишинским. Инициатором же созда­ния этой комиссии и ее действительным руководителем являлся В. К. Плеве, ставший в том же, 1902 г., министром внутренних дел.

В состав Особого совещания и Редакционной комиссии входи­ли представители правящей бюрократии, придерживавшиеся раз­личных взглядов. Однако в Особом совещании тон задавали либе­рал-консерваторы, а в Редакционной комиссии почти безраздельно господствовали представители реакционно-консервативной бюро­кратии. Таким образом, впервые в истории разработки крестьян­ского вопроса разногласия в правящих кругах оказались настолько значительными, что произошло четкое организационное разграни­чение между противоборствовавшими группировками. Факт этот был одним из ярких признаков кризиса верхов в условиях револю­ционной ситуации начала 900-х годов.

Нарастание в стране революционного кризиса побудило пра­вительство пойти на такие нетрадиционные для него меры, как придать относительную гласность своей работе по подготовке кре­стьянской реформы и отказаться от келейного, чисто ведомствен­ного характера этой работы. С этой целью, во-первых, ход работы Особого совещания и Редакционной комиссии широко освещался в периодической печати и нашел отражение в специальных незамед­лительно изданных многотомных трудах; во-вторых, к работе этих органов были привлечены представители провинциальной бюрокра­тии и общественности. Так для обсуждения проекта крестьянской реформы, выработанного Редакционной комиссией, были созданы губернские совещания, согласно указанию В. К. Плеве, из "достой­нейших деятелей, доверием общественным облеченных": местных чиновников, земцев и землевладельцев. Особым совещанием со сво­ей стороны были образованы губернские и уездные комитеты под председательством губернаторов и уездных предводителей дворянст­ва. Кроме чиновников, в работе этих комитетов участвовали и при­глашенные сведущие представители местной общественности. Идя на такие меры, правительство стремилось не только расширить возможности поиска наилучшего для себя решения вопроса, но и ослабить нараставшее напряжение в обществе, отвлечь его от ра­дикализма, преодолеть углублявшийся раскол между ним и вла­стью.

И Редакционная комиссия, и Особое совещание проработали не один год. Первая закончила свою работу по подготовке проекта реформы крестьянского законодательства в октябре 1903 г. Итоги

этой работы составили целых шесть томов, которые сразу же были опубликованы. В начале 1904 г. подготовленный проект был пере­дан губернским совещаниям, где обсуждение его затянулось и окон­чательно заглохло с началом революции. В это же время, в конце марта 1905 г., царским указом была прекращена и деятельность Особого совещания. Значительная часть материалов этого совеща­ния, в том числе 57 томов "трудов" и "свода трудов" его местных комитетов, также была опубликована.

Какое же решение крестьянского вопроса предлагалось Ре­дакционной комиссией и Особым совещанием? Проект Редакцион­ной комиссии, в отличие от аграрной политики эпохи контрреформ, уже не считал случайными факты расслоения крестьянства, а при­знавал их закономерными результатами экономического развития: перехода крестьянского хозяйства от натурального к денежному, распространения отхожих промыслов и других внеземледельческих заработков. Более того, признавалось нецелесообразным принимать меры, препятствующие образованию состоятельного крестьянства и не только потому, что это означало бы становиться поперек раз­вития экономической жизни, но и потому, что эти крестьяне, во­преки распространенному мнению, клеймившему их как "кулаков" и "мироедов", не являются худшим и наиболее вредным элементом деревни. Наоборот, в силу своей заинтересованности в охране прин­ципа собственности такие крестьяне — надежная опора сущест­вующего порядка. В проекте не отрицались и преимущества кре­стьянского хуторского и отрубного землевладения перед общинным. Высказывалась даже уверенность в том, что эти формы землевла­дения существенно улучшат благосостояние крестьян, повысят про­изводительность их труда и упрочат у них уважение к чужой соб­ственности.

Но признавая новые явления в крестьянстве, проект вместе с тем подчеркивал, что они еще не получили широкого распростра­нения и потому не могут служить основанием для коренного изме­нения аграрно-крестьянской политики. В то же время эта политика полностью и не игнорировала данные явления. Предлагалось, в ча­стности, облегчить выход из общины для "индивидуально-сильных" и "умственно переросших общинный строй" крестьян, создать для них условия к постепенному переходу от общинного владения зем­лей к хуторскому и отрубному, но хутора и отруба должны были быть организованы только на вненадельной земле и при условии, что их хозяева отказываются от общинной земли. Названные меры еще не означали ставки правительства на зажиточное крестьянст­во. Они лишь вносили известные коррективы в традиционную по­литику. С их помощью реализовывалось представление В. К. Плеве о зажиточном крестьянине, как о "дьяволе", от которого надо осво­бодить крестьянскую общину.

Таким образом, старая "попечительная политика" оставалась в силе, и в ней еще более подчеркивался аспект защиты государст-

вом "слабых элементов" крестьянства от притеснений со стороны "сильных" крестьян. Проект провозглашал также незыблемость крестьянской надельной земельной собственности, устанавливал пределы ее концентрации и дробления, принцип ее заповедности. Реакционно-консервативная направленность проекта еще более проявлялась в его стремлении распространить положения о прину­дительном надельном землевладении и на крестьянские вненадельные земли.

Согласно проекту, неприкосновенной должна была остаться и крестьянская община. Достоинства хуторского землевладения хотя и признавались, но в то же время считалось, что основная масса крестьянства до него еще не доросла. В доказательство приводи­лись разного рода аргументы, но прежде всего то, что крестьяне не имеют достаточных средств для переселения на хутора и надлежа­щего умственного и культурного развития. Препятствиями для раз­вития хуторских хозяйств назывались также естественно-геогра­фические и почвенно-климатические особенности большинства рос­сийских земледельческих губерний. Утверждалось, как прежде, что община, вопреки распространенному мнению, не мешает примене­нию более совершенных приемов хозяйствования и что роль ее осо­бенно благотворна: ведь она печется о крестьянах — "помогает сла­бым и подгоняет нерадивых". И хотя в проекте заявлялось, что вопрос об общине должен быть предоставлен "естественному ходу вещей", в то же время предлагались меры по ее укреплению. В частности, устанавливались максимальные 12-летние сроки пере­делов земли и сдачи в аренду общинной земли.

Повышенное внимание уделялось стабильности крестьянской патриархальной семьи как одного из важнейших оплотов консерва­тизма. Предусматривалось укрепление крестьянской семейной зе­мельной собственности. Замена этой традиционной собственности личной, индивидуальной собственностью рассматривалась как не­допустимая ломка всего земельного и имущественного строя кре­стьян. Ужесточались меры против самовольных разделов кресть­янских семей. В целях предохранения крестьянской семьи от "сму­ты и безурядицы" со стороны ее младших членов законодательно усиливалась власть домохозяина. Без его согласия членам семьи не выдавались паспорта, необходимые для ухода на заработки, а не­совершеннолетние (до 25 лет) члены семьи не могли выделиться из двора.

Для ослабления земельной нужды крестьян и смягчения про­блемы аграрного перенаселения деревни проект Редакционной ко­миссии предлагал также внести некоторые изменения в деятель­ность Крестьянского банка и в переселенческую политику. Банк должен был оказывать помощь переселенцам, но лишь тем, кто переселялся на окраины империи, способствовал их колонизации.

Одновременно ему запрещалась скупка помещичьих земель на тер­ритории Европейской России, и он должен был следить за тем, чтобы в одном крестьянском хозяйстве не сосредоточивалось более 150 десятин земли.

Не остался без внимания и вопрос о правовом положении кре­стьянства. Его сословные ограничения в области права, суда и управ­ления не только сохранялись и еще более закреплялись, но и рас­пространялись на представителей других бывших податных сосло­вий, проживавших в сельской местности и владевших землей.

Практическое осуществление мер, предусматривавшихся проектом, в значительной мере связывалось с усилением бюрократи­ческой опеки над крестьянами, с расширением власти над ними земских начальников. В стремлении заменить непосредственное общение помещиков с крестьянами государственным посредниче­ством заключалось главное новшество той аграрной политики, ко­торая предлагалась реакционно-консервативными представителя­ми правящей бюрократии во главе с В. К. Плеве. Это новшество было одним из проявлений общей тенденции политики по уси­лению опеки государства над экономикой и социальными отноше­ниями.

Однако проект Редакционной комиссии был настолько одио­зен, что даже ряд министров, настроенных далеко не либерально, встретил его неодобрительно. Так, тогдашний министр юстиции Н. В. Муравьев считал, что проект стремится "окончательно закре­постить крестьян... окончательно отдалить и уединить их от прочих сословий"

Конструктивно критиковал деятельность Редакционной комис­сии С. Ю. Витте. В 1904 г. была опубликована его "Записка по кре­стьянскому вопросу", подводившая предварительные итоги работы возглавлявшегося им Особого совещания о нуждах сельскохозяйст­венной промышленности и предлагавшая решение крестьянского вопроса на принципиально иных началах по сравнению с проектом Редакционной комиссии. Витте предлагал освободить крестьян от опеки общины, уравнять их в правах с другими сословиями и пре­доставить им право свободного перехода от общинного к частному личному землевладению.

Виттевский вариант крестьянской реформы являлся частью его либерально-консервативного плана модернизации страны, пред­полагавшего сохранение и укрепление самодержавия в данном слу­чае путем расширения его социальной базы за счет консерватив­ных мелких земельных собственников, которых должна была соз­дать реформа. Предлагавшаяся Витте реформа предопределяла столыпинскую аграрную реформу. У нее было уже немало сторон­ников как в низах, так и в правящих верхах. Однако для последних нужна была революционная встряска, чтобы сделать идеи такой реформы руководящими в аграрно-крестьянской политике.

План виттевской реформы востребован не был. Остался на бумаге и проект Редакционной комиссии. Однако составлявшие ос­нову проекта принципы сословной обособленности крестьянства, неприкосновенности общины и надельного землевладения, как тра­диционные, оставались основополагающими для реальной полити­ки, проводимой самодержавием в крестьянском вопросе в предре­волюционный период. В ней допускались лишь небольшие уступки требованиям времени. Отменены были телесные наказания (1902), круговая порука (1903), облегчен был выход из общины зажиточно­му крестьянству (1903), смягчена переселенческая политика (1904), внесены были некоторые изменения в деятельность Крестьянского банка. В результате такой паллиативной политики социальная на­пряженность в деревне не ослаблялась, а сохранявшиеся в ней про­тиворечия все более вырастали в главную причину надвигавшейся революции.

Отсутствие у правительства единой позиции по аграрно-крестьянскому вопросу, борьба в нем различных направлений и груп­пировок, противоречивость выдвигавшихся ими проектов аграрных преобразований свидетельствовали о колебаниях самодержавия и его кризисе. Содержание же этих проектов показывает, что в пра­вящих кругах не имелось такого решения аграрного вопроса, кото­рое сняло бы обострявшиеся противоречия и открыло простор для свободного и быстрого развития деревни.

Рабочий вопрос с конца XIX рабочий вопрос стал одним из глав­ных во внутренней политике царизма. Связано это было прежде всего с тем, что хотя численность рабочих и была сравнительно небольшой, но их роль в народнохозяйственной и общественно-по­литической жизни была значительной. От рабочих во многом зави­село функционирование промышленности, транспорта и ряда дру­гих отраслей народного хозяйства. Большинство их было сконцен­трировано в стратегически важных государственных центрах — столицах и крупных городах. Развивавшееся индустриальное ка­питалистическое производство способствовало не только росту их количества, но и их сплочению. Потенциальная опасность сущест­вовавшему режиму со стороны рабочих с середины 90-х годов на­чала превращаться в реальную, когда разраставшееся рабочее дви­жение стало все более подпадать под идейное влияние и организа­ционное руководство революционных социалистических элементов.

Репрессии, как эффективное средство борьбы против немного­численных революционных интеллигентских организаций, оказы­вались уже недостаточно действенными против массового по сво­ему характеру рабочего движения. Использовало правительство и политику уступок. В 1897 г. был принят закон о сокращении рабо­чего дня до 11,5 час. в дневное и до 10 час. в ночное время и пред­праздничные дни. В 1901 г. были учреждены пенсии рабочим ка­зенных предприятий, потерявшим трудоспособность на производ-

стве. В 1903 г. была установлена ответственность предпринимате­лей за несчастные случаи с рабочими, а рабочим было дозволено избирать фабричных старост для посредничества с хозяевами пред­приятий и властями. Однако эти незначительные уступки тоже не достигали цели.

Чтобы сделать рабочих менее восприимчивыми к социалисти­ческой и атеистической пропаганде, сохранить их в орбите влияния традиционных идей православия и самодержавия, правительство и церковь активизировали религиозно-нравственное воспитание ра­бочих. Создавались многочисленные православные братства и об­щества, массовыми тиражами издавалась специальная литература. Так, Московское общество духовного просвещения в одном лишь 1901 г. выпустило 461 брошюру и книгу. Открывались народные читальни и библиотеки со специально подобранной литературой, устраивались народные чтения и спектакли религиозно-монархи­ческого содержания. Особое внимание уделялось трезвенническому движению. Последнее рассматривалось не как самоцель, а как одна из предпосылок укрепления духовного здоровья народа, его образа жизни в соответствии с христианскими принципами. Попечительствами о народной трезвости учреждались также чайные, являв­шиеся не только наглядными формами пропаганды трезвенничества, но и своего рода клубами, где их посетители могли ознакомить­ся с газетами, послушать лекции, принять участие в беседах на религиозно-нравственные темы.

Трезвеннического движение в Петербурге возглавлял Алек­сандр Рождественский, священник Воскресенской церкви "Обще­ства распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной церкви". Не ограничиваясь яркими проповедями и крестными ходами, А. Рождественский издавал соответствующего содержания книги и брошюры, а также журналы — "Отдых хри­стианина", "Трезвая жизнь" и др.

Правящие круги были едины в понимании опасности рабочего движения, в правомерности репрессий по отношению к его участ­никам, в необходимости усиления религиозно-нравственного вос­питания рабочих. В частности, министр финансов С. Ю. Витте в 1900 г. предписал фабричной инспекции беспрепятственно допус­кать в промышленные заведения приходских священников для ис­полнения возложенной на них Синодом обязанности по усилению "пастырско-миссионерского попечения о духовных нуждах рабо­чих". Вместе с тем в правительстве были и разногласия вновь меж­ду самыми могущественными Министерствами — финансов и внут­ренних дел.

С. Ю. Витте считал, что эта политика должна основываться на буржуазном принципе формального равенства в отношениях меж­ду трудом и капиталом, что спорные вопросы между ними должны решаться на основе закона. Позиция Витте отражала не только об­щие потребности промышленного развития, но и частные интересы

предпринимателей. Последних начинала тяготить полицейско-попечительная политика власти, ее постоянное вмешательство в их отношения с рабочими, нередко заставлявшее их поступаться своими материальными интересами, удовлетворять некоторые экономиче­ские требования рабочих.

Министерство внутренних дел продолжало в целом придер­живаться традиционной попечительно-охранительной политики, рассчитанной на неразвитые патриархальные массы. В то же вре­мя оно допускало в виде экспериментов отдельные заимствования из рабочей политики западных стран. Примером подобного экспе­римента является политика "полицейского социализма". Такое на­звание она получила из революционной печати. Инициатор этой политики С. В. Зубатов считал, что данное название лишено "вся­кого смысла", так как эта политика "боролась с социализмом, за­щищая принципы частной собственности". Разновидностями такой политики стали "зубатовщина" и "гапоновщина": названия произош­ли от фамилий их инициаторов — С. В. Зубатова и Г. А. Гапона, бывших также идеологами и ревностными проводниками этой по­литики в жизнь.

С. В. Зубатов (1864—1917) в молодости был причастен к наро­довольческому движению и одновременно являлся секретным со­трудником охранки. Провалив ряд народовольческих кружков, он в конце 80-х годов официально перешел на службу в Московское ох­ранное отделение, где, благодаря своему уму, знаниям революци­онной среды, розыскным и организаторским способностям, сделал блестящую карьеру, став через несколько лет начальником отделе­ния, а затем — заведующим особого отдела Департамента полиции, занимавшегося политическими делами. При нем Московское охран­ное отделение стало во главе розыскного дела в России. Он ранее других представителей власти понял, что розыск и репрессии не­достаточны для успешной борьбы с рабочим движением. Властям необходимо не только оградить рабочих от революционеров, при­вить им иммунитет против революционных идей путем усиления монархической пропаганды и религиозно-нравственного воспита­ния, но и использовать в своих интересах естественное стремление рабочих к улучшению своего экономического положения, условий труда и быта, к знаниям и организации. Зубатову принадлежала идея создания опекаемых охранкой легальных рабочих организа­ций, наподобие профсоюзов. Опираясь на эти организации, рабочие могли бы мирным путем, под сенью монархии добиваться улучше­ния своей жизни. Затея Зубатова нашла поддержку у тогдашнего московского начальства — обер-полицмейстера Д. Ф. Трепова и ге­нерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Одоб­рительно относились к ней министры внутренних дел Д. С. Сипягин, затем В. К. Плеве.

В мае 1901 г. в Москве была создана первая Зубатовска» орга­низация "Общество взаимного вспомоществования рабочих в ме-

ханическом производстве". За короткий срок подобные организа­ции возникли и на других предприятиях. Численность зубатовских организаций в Москве, в период их расцвета, доходила до несколь­ких тысяч человек. В них читались лекции и велись беседы не только на монархические и религиозно-нравственные, но и на общеобразо­вательные темы. Освещались также вопросы жизни рабочих в Рос­сии и на Западе. Внимание слушателей особенно концентрирова­лось на легальных формах организации и борьбы западноевропей­ских рабочих, на английских тред-юнионах, рабочей политике гер-майского канцлера О. Бисмарка и других подобных вопросах. Лекторами выступали ряд преподавателей Московского университета:

историки и экономисты П. Г. Виноградов, И. X. Озеров, А. А. Ма­нуйлов и некоторые др. Однако под давлением оппозиционно на­строенной интеллигенции они вскоре прекратили свою просвети­тельскую деятельность в зубатовских организациях, и занятия в них свелись главным образом к чтениям духовных лиц и выступлениям случайных лекторов.

Чтобы сделать эксперимент более привлекательным для рабо­чих, руководство организациями было доверено рабочим, но тем, в коих охранка не сомневалась. Организациям также было разрешено заниматься вопросами, которые касались материального положения рабочих: повышения заработной платы, сокращения рабо­чего дня, создания потребительских обществ, безработицы, взаимо­отношений между рабочими и предпринимателям и т. п. Отстаи­вать интересы рабочих перед предпринимателями позволялось раз­ными способами, включая в крайних случаях даже стачку. Высшим успехом "зубатовщины" в Москве явилась организованная ее руко­водством 19 февраля 1902 г., в очередную годовщину отмены кре­постного права, 50-тысячная д