Хронология основных событий 9 страница

дой или творческим политиком?

Юрий Владимирович Андропов родился 15 июня 1914 г. в семье же­лезнодорожного инженера в терской казачьей станице недалеко от Моз­дока. Родители Юрия рано умерли, и с 14 лет он начинает свой трудовой путь — сначала работает грузчиком, потом телеграфистом, матросом. За­кончив техникум водного транспорта, он работает на рыбинской судоверфи' где его выбирают секретарем комсомольской организации. Он активно

участвует во всех общественных мероприятиях и в условиях сталинского терроР³' уничтожавшего кадры, быстро продвигается по комсомольской линии — становится первым секретарем Ярославского обкома ВЛКСМ, а ₈ 1940 г. уже работает в Петрозаводске.

Когда началась война, Андропов продолжал руководить комсомолом на ^оккупированных территориях и в партизанском движении. Именно здесь, в болотистом и холодном крае, Андропов получил болезнь почек, которая заметно осложнила его жизнь. В 1943 г. в «Комсомольской правде» была опубликована его статья «Любовь к народу», которая содержала латент­ную критику А.А. Жданова и Г.М. Маленкова за недостаточную идеоло­гическую работу. За это Андропова сняли с должности. Однако вскоре он стал вторым секретарем ЦК ВКП(б) Карело-Финской Республики. Ему пришлось работать в тесном контакте с руководителями НКВД, так как Карелия была вотчиной ГУЛАГа.

Руководителю республиканской парторганизации Отто Куусинену, ос­нователю Компартии Финляндии и председателю Президиума Верховного Совета Карело-Финской Республики, удалось избежать широкого раз­маха репрессий по так называемому «ленинградскому делу». Андропов ждал ареста, но уцелел и на всю жизнь сохранил такие качества, как осторожность, скрытность, хитрость, подозрительность. Законченного высшего образования Андропову не удалось получить, хотя он и учил­ся в двух вузах. Однако, постоянно занимаясь самоподготовкой, он стал одним из самых теоретически подкованных и эрудированных руководи­телей партии.

В первой половине 50-х гг. Андропов работает в аппарате ЦК ВКП(б), но его карьере мешает новый конфликт с Маленковым. (Андропов не вы­полнил его поручение о подготовке материалов для снятия литовского секретаря Снечкуса по требованию Суслова.) После конфликта Андро­пов переходит на работу в Министерство иностранных дел, где сначала возглавляет 4-й европейский отдел, а затем направляется на работу в по­сольство в Венгерскую Народную Республику советником посла. Энер­гичный и умный советник, изучивший венгерский язык и постоянно зани­мавшийся самообразованием, был замечен новым московским начальством и вскоре был назначен на должность посла.

В Венгрии в это время просталинское руководство во главе с М. Ра- коши осуществляло форсированную индустриализацию и коллективизацию, сопровождавшиеся репрессиями. Когда в СССР началась хрущевская де­сталинизация, в Венгрии возникли волнения, в результате которых Рако- ^Ши был смещен с поста руководителя партии. Одним из лидеров Венг­рии стал партийный либерал Имре Надь, бывший в 30-х гг. агентом НКВД, по доносам которого были ликвидированы десятки политэмигрантов в

СССР. Имре Надь фактически возглавил оппозиционные силы, легали­зовал деятельность антикоммунистических партий, что привело к обо­стрению событий и даже актам террора против коммунистов. Андропов и новый руководитель венгерских коммунистов Янош Кадар стали наста­ивать на применении вооруженной силы со стороны советской группи­ровки войск для подавления восстания. 4 ноября маршал Г.К. Жуков начал операцию «Вихрь» по разоружению мятежников. В ходе происшедших боев было убито 2550 мятежников и около 2000 советских солдат. В это время Андропов был связующим звеном между советским и венгерс­ким руководством, а также консультантом обеих сторон по самым акту­альным вопросам, но его роль не следует переоценивать, так как основ­ные решения принимались главой МВД Серовым и лично Хрущевым. И все же Андропов, бесспорно, был заметной фигурой в этих трагических событиях. По рекомендации Андропова лидером венгерских коммунис­тов стал Янош Кадар, который быстро стабилизировал положение. В даль­нейшем в Венгрии установился едва ли не самый либеральный режим в государствах социалистической системы. Что касается Андропова, эти события наложили сильнейший отпечаток на его личность, в частности I сформировали его особую настороженность в отношении политических S кризисов в социалистических странах и в СССР. Г. Арбатов назвал это j «венгерским» психологическим комплексом, который во многом опреде­лил характер Андропова. Участие в подавлении мятежа в Венгрии, бес- 1 спорно, было учтено при переводе Андропова в органы госбезопасности. ] После возвращения в Москву Андропов как высококвалифицированный I и проверенный специалист по соцстранам назначается заведующим 2-м меж­дународным отделом ЦК КПСС, который занимается связями с компарти- j ями соцстран. Он пользуется большим доверием руководства. Период с I 1957 по 1967 гг. стал для Андропова противоречивым этапом, так как, с j одной стороны, он вырос в профессионального политического деятеля, с I другой — ему далеко не всегда удавалось воздействовать на внешнюю политику. После XXII съезда КПСС Андропов становится членом ЦК и его I секретарем. Он впервые создал в аппарате ЦК группу консультантов из j молодых интеллектуалов во главе с Ф. Бурлацким, которая отличалась j свободомыслием и жаждой перемен. Андропов любил интеллектуальную j работу и лично участвовал в процессе создания политических докумен- 1 тов вместе с консультантами. По мнению Бурлацкого, самой сильной чер- I той Андропова был организаторский талант, деловитость, умноженные на j острое видение любой политической проблемы.

В это время Андропов довольно неожиданно проявлял относительно либеральное отношение к творческим личностям и коллективам, в частно­сти помогал Театру на Таганке, осторожно поддерживал советских аван- ¹ гардистов-абстракционистов, но при этом никогда не конфликтовал с

Хрущевым и другими вышестоящими партийными руководителями. Более того, доверие Хрущева к Андропову возрастало, и это нашло выражение _в повышении статуса Андропова в аппарате ЦК. Но это же обусловило _недоверие группы Брежнева—Шелепина, готовившей смещение Хрущева. Андропов не знал о тайном сговоре партийных деятелей, и смещение Хрущева для него было полной неожиданностью. Первоначально он даже ошибочно предполагал, что Хрущева сняли за непоследовательную и сла­бую критику, сталинизма. 6 декабря 1964 г. в «Правде» была опублико­вана редакционная статья, подготовленная Андроповым, в которой изла­гались такие программные предложения, как обоснование перехода к экономической реформе, развитие демократического самоуправления, сосре­доточение партии на политическом руководстве, освоение новых научно-тех­нических технологий. Все это не встретило понимания ни у Л.И. Брежнева, ни у других членов Политбюро, особенно М.А. Суслова, опасавшегося кон­куренции Андропова в руководстве идеологией.

В стране произошел консервативно-традиционалистский переворот, с ко­торым Андропов не был согласен. Новый партийный лидер Брежнев от­носился к Андропову с уважением, но явно не желал его возвышения, пренебрегал его советами и не вводил в свое окружение. Андропов пы­тался произносить хвалебные речи и всячески проявлять лояльность, но делал это явно недостаточно искренне.

Андропов выделялся из среды коммунистической элиты и не был обыч­ным партийным деятелем. Хотя ему не были чужды в какой-то степени интриги, но он не был склонен к излишней лести перед вождем. Будучи аскетом, он чурался любимых Брежневым развлечений типа роскошного застолья, царской охоты, красивых женщин, страсти к подаркам и награ­дам. Брежнев чувствовал эту отстраненность и не испытывал желания иметь в своем окружении такого человека, который бы его сковывал и напоми­нал своим присутствием о необходимости сдерживаться. Он вывел его из секретариата ЦК КПСС, но вряд ли это можно считать настоящей по­литической опалой, так как Андропов оставался членом верхушки полити­ческой элиты и получил соответствующий высокий пост.

В мае 1967 г. Брежнев отправил в отставку председателя КГБ 8. Семи- частного и на его место назначил Андропова. Это было большой нео­жиданностью не только для Семичастного, но и для самого Андропова, который в основном был известен как идеолог и политик. Репутация органов госбезопасности в общественном мнении была на низком уровне, и вряд ли Брежнев мог предвидеть, что Андропов станет настоящим про­фессиональным руководителем органов госбезопасности. Естественно, Андропову как коммунисту и идеологу коммунистического движения было поручено продолжить преследование политических противников из чис­ла диссидентов, представлявших потенциальную угрозу системе. Андропов
чувствовал эту угрозу, хотя понимал ее аморфность и неоформленность Он был противником сталинизма и массовых репрессий, но считал возможным и необходимыми выборочные репрессии против активных противников вла сти. Опыт Венгрии научил Андропова, что, если власть уступает противнику она обречена на гибель, ибо в политике одной страны не может быть кон­вергенции разных властей и «двоевластия» антагонистических идеологий

В конце 60-х гг. Андропов восстановил систему спецотделов в вузах и на предприятиях, которые следили за общественными настроениями. В ап­парате ЦК были ликвидированы отделы по борьбе с идеологическими ди­версиями, и их функции возлагались на КГБ. Это не означало возвраще­ния к монопольной роли КГБ, подобной сталинскому НКВД—МГБ, но усиливало его значение. КГБ курировался одним из отделов ЦК КПСС который разрабатывал директивы для всех правоохранительных органов. В то же время усиливалось обратное влияние КГБ на систему власти. Сам Андропов стал кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС.

При Андропове репрессии против диссидентов несколько уменьшились в количественном отношении, но усилились качественно. Прошли уголов­ные процессы по делу А. Гинзбурга, Ю. Галанскова, А. Литвинова, Л. Бо- гораз, П. Григоренко, Н. Горбаневской, Р. Пименова, Б. Вейля, А. Амальри­ка, В. Буковского. Расширялась география репрессий — аресты и процессы шли на территории Прибалтики, Украины, Грузии и т. п. Хотя процессы были закрытые, сведения об их ходе просачивались в западную прессу и дово­дились до населения СССР через радиостанции ЦРУ и др. В этот период стали применять психиатрическое «лечение», которому подверглись В. Бу­ковский, П. Григоренко, Ж. Медведев, Л. Плющ. Андропов направил в ЦК письмо с планом более активного использования сети психиатрических лечебниц в целях изоляции активных диссидентов. При этом Андропов в отличие от своих предшественников в госбезопасности стремился отпра­вить антисоветски настроенных интеллигентов не в сибирские ссылки и лагеря, а в страны Европы. Широко практиковалось давление на дисси­дентов и их родственников с целью ускорения их выезда за границу. В этот период усилилась эмиграция советских евреев в Израиль, в ходе кото­рой покинула СССР значительная группа диссидентов-неевреев. Из эмигран­тов и различных невозвращенцев в Европе, США и Израиле образовалась «третья эмиграция», которая стала сливаться с первой — послеоктябрьской и частично второй — послевоенной. Тех диссидентов, которых нельзя было по различным причинам осудить и которые не желали покидать стра­ну, высылали из СССР почти насильно (А.И. Солженицын), обменивали на советских разведчиков или репрессированных лидеров зарубежных ком­партий (например, Буковского на Луиса Корволана).

Андропов был знаком со всеми произведениями теоретиков право защитного движения и лично составлял аналитические записки для По

_лИтбюро о настроениях среди интеллигентских оппозиционных кругов, на основании которых готовились те или иные решения.

Андропов сам не встречался с диссидентами, за одним исключением, свя­занным с нашумевшим делом П. Якира и В. Красина. Эти активные дис­сиденты были сыновьями репрессированных крупных большевиков, про­вели много лет в лагерях и стали лидерами движения. Они подверглись репрессиям со стороны КГБ, в ходе которых следователям удалось без применения незаконных методов сломить их волю к сопротивлению и создать условия для сотрудничества с КГБ. Их капитуляция и дальней­шее поведение во многом деморализовали диссидентов. После суда, при­говорившего Якира и Красина к трем годам лишения свободы, КГБ зап­ланировал пресс-конференцию с участием иностранных журналистов, которая должна была убедить общественность в правоте политической власти в ее споре с инакомыслящими. Во время подготовки данной ак-; ции Андропов встретился с осужденными. На встрече он заявил, что воз­вращения к сталинизму не будет, но никто не допустит легальной и тем более нелегальной борьбы с советской властью. Пообещав различные по­блажки и уступки, кстати впоследствии реализованные, Андропов склонил Якира и Красина к сотрудничеству. Пресс-конференция, проведенная с большой помпой в московском кинозале «Октябрь», нанесла сильнейший { удар по авторитету правозащитного движения, которое численно замет- I но сократилось.

Андропов в официальных речах утверждал, что диссиденты в СССР яв- I ляются порождением не советского образа жизни, а следствием де­ятельности западных спецслужб, использующих обычных для любой страны отщепенцев. Однако он понимал, что был еще один реальный и самый главный источник сопротивления — глобальные политические недостат- I ки советского строя и крупные просчеты во внешней и внутренней поли­тике, разложение номенклатурной элиты, попытка реабилитации Сталина.

По общему мнению историков и современников, Андропов воспринимался интеллигенцией как более свободомыслящий политик, чем все остальные I члены партийного руководства. Но в 70-е гг. он не только не выступал с критикой режима, но и сам активно содействовал его укреплению и ужес­точению. Что это было — коварство, интриганство, чрезмерная осторож­ность, конформизм, ожидание своего времени или все вместе взятое? От­вет на этот вопрос позволяет дать дополнительная информация: во-первых, преследование диссидентов направлялось из Политбюро ЦК КПСС, кото­рое принимало персональные решения относительно Солженицына, Саха­рова и других лидеров движения; во-вторых, заместителями Андропова в КГБ были абсолютно преданные Брежневу бдительные генералы С.К. Цви- ^ГУН и Г.К. Цинев; в-третьих, Андропов находил возможность помогать или смягчать удар КГБ в отношении таких деятелей, как Р. Медведев,

Э. Неизвестный, Е. Евтушенко, В. Высоцкий, М. Бахтин. Председатель КГБ посоветовал Рою Медведеву продолжать работу над книгой о Сталине «К суду истории» и только предупреждал против издания ее за рубе- жом. Кроме того, Андропов был категорическим противником незаконны* ежово-бериевских методов следствия и дознания, политических убийств в особенности. Хотя отдельные акции подобного характера все-таки про­водились, надо иметь в виду, что вне личного контроля Андропова было Главное разведуправление Генштаба, а в КГБ действовали почти незави­симо названные ставленники Брежнева.

При самом непосредственном участии Андропова было принято решение Политбюро о разрешении интеллигентской «Литературной газете» иметь отличную от официальной позиции собственную точку зрения.

Андропов поддержал требования лидеров репрессированных при Стали­не крымских татар, не реабилитированных в 50-х гг. В 1967 г. он провел переговоры, в результате которых крымско-татарский народ был реабили­тирован и ему в основном были возращены основные гражданские права, за исключением массового возвращения на историческую родину — в Крым. В то же время КГБ вел самую решительную борьбу с националис­тическими течениями в Прибалтике, на Украине, на Кавказе. В этот период особую активность стали проявлять еврейские националистические органи­зации, которые действовали в двух направлениях: создавали диссидентские правозащитные группы и организовывали выезд евреев в Израиль.

По требованию КГБ в Уголовный кодекс были введены специальные статьи (70, 190 «прим»), в которых расширительно толковались понятия «антисоветская пропаганда» и «клевета на советский общественный строй», а также статьи, позволяющие продлевать и устанавливать новые сроки уже осужденных по этим мотивам. Андропов проводил работу це­ленаправленно и систематически и никогда не выказывал даже тени раскаяния или сожаления.

Известна переписка Андропова и физика Л. Капицы относительно судьбы А.Д. Сахарова. В ней Андропов объясняет, что Сахаров преследуется КГБ за то, что распространил на Западе более 200 материалов, которые со­держат «фальсификации» политики СССР и используются противниками СССР для разжигания антисоветизма. Это, по мнению Андропова, уже не инакомыслие, а конкретная деятельность, несущая угрозу политической бе­зопасности СССР. При всех симпатиях к академику Сахарову следует при­знать, что в позиции Андропова как защитника существовавшего полити­ческого режима был известный политический смысл.

Серьезным оправданием позиции Андропова, на наш взгляд, была успеш­ная деятельность возглавляемого им КГБ по защите национальной безо­пасности СССР. Эта сторона деятельности КГБ не только не уступала, но значительно превосходила по значению «работу» по борьбе с диссиден­тами, поскольку последней занималось только одно из девяти главных управлений Комитета — 5-е, по охране Конституции, на долю которого приходилось только 0,5 % личного состава КГБ. Кроме того, это упраз­днив помимо своих прямых функций занималось более конкретными задачами, например, локализацией холеры в Астрахани и Одессе в 1972 г.

Успешно противостояли ЦРУ и другим разведорганам Запада 1-е и 2-е глав­ные управления КГБ, которые занимались внешней разведкой и контрраз­ведкой. Особую роль сыграла научно-техническая разведка (управление «Т»), которая сэкономила стране значительные материальные и финансо­вые средства по таким важнейшим направления, как компьютеризация, ме­дицина, оборонные отрасли экономики. В 1980 г. советской разведке было поручено собрать за рубежом секретные технические данные по 3167 те­мам, и к 1985 г. это задание было выполнено. В качестве примера мож­но назвать получение технической документации для производства лекар­ства — инсулина, для создания целого завода по производству нового поколения компьютеров и др.

Излагая собственную концепцию национальной безопасности, Андропов рисовал четыре концентрических круга — пояса безопасности: «Первый круг и — главный — это внутреннее единство, экономическое благопо­лучие и моральное здоровье нашей собственной страны — СССР, второй круг — это надежность наших собственных союзников по мировоззре­нию, по оружию, третий круг — международное коммунистическое дви­жение, четвертый — это остальной мир».

В это время во многих государствах, в том числе и в СССР, наблюдалась активизация терроризма. Так, в 1969 г. было совершено террористическое нападение на автомобиль Брежнева во время встречи космонавтов Г. Бе­регового и А. Николаева. В московском метрополитене в результате взрыва погибло несколько десятков человек. По прямой инициативе Андропова было создано знаменитое антитеррористическое подразделение КГБ — группа «Альфа», которая стала в дальнейшем основным и самым эффек­тивным «средством» в борьбе с террором в годы перестройки и реформ.

КГБ проводил расследование крупнейших аварий типа пожара в столичной гостинице «Россия» или взрыва на Минском телевизорном заводе.

Андропов постоянно накапливал данные о негативных тенденциях, про­явлениях коррупции в руководстве и, когда появилась возможность, обру­шил удар на их носителей. Органы безопасности расследовали «брилли­антовое дело» в ювелирторге, «рыбное дело», «сочинское дело», провели Ряд операций по борьбе с мафией в Азербайджане, Грузии, Краснодар­ском крае, Ростове-на-Дону. Этими акциями КГБ нанес удар по «днепро­петровской мафии» Брежнева, от которого она уже не сумела оправить­ся. Но номенклатурная псевдокоммунистическая элита была как гидра, у которой вырастали новые головы взамен отрубленных.

По инициативе Андропова были проведены идейно-политические акции по повышению престижа органов безопасности. Появился целый ряд книг и кинофильмов о подвигах разведчиков и контрразведчиков, особенно в годы Великой Отечественной войны, например знаменитый фильм «Сем­надцать мгновений весны» по роману Юлиана Семенова.

Андропов не входил в днепропетровское окружение Брежнева, однако вместе с министром обороны Д.Ф. Устиновым он в 70-х гг. оказывал вли­яние на внешнюю и внутреннюю политику СССР. В частности, он безус­ловно несет свою долю ответственности за решение о вводе советских войск в Чехословакию в 1968 г., за вмешательство во внутренние дела Афганистана в 1979 г. Он лично контролировал ситуацию в Польше в конце 70-х гг. и в других социалистических странах в период кризисов. Чтобы оценить эти факты при характеристике Андропова, нужно учесть следующее: определяющее давление Брежнева, Громыко и Устинова; слож­ность ситуации и отсутствие другого выхода из положения, позволявшего сохранять эти страны в советской геополитической зоне влияния; сам Ан­дропов с возрастом становился более консервативным вследствие эво­люции своих взглядов и психологии в условиях брежневского авторитар­ного политического режима. Наконец, следует отметить и тот факт, что вмешательство сверхдержав в дела стран-сателлитов было нормой того времени, чему есть примеры из внешней политики США, контролировав­шей Южную Америку, часть Азии. Запад и Восток были по разные сто­роны баррикад, и если одна сверхдержава теряла союзника, то другая сверхдержава немедленно его приобретала. Можно ли в этих условиях было ожидать, что председатель КГБ Андропов будет выступать против наведения порядка во «взбунтовавшихся» сателлитах?

После самоубийства личного ставленника Брежнева в КГБ генерала С. Цвигуна позиции Андропова в КГБ резко укрепились, и он смог арес­товать ряд лиц, замешанных в «бриллиантовых аферах» дочери Бреж­нева Галины. Сам Брежнев в это время пережил тяжелый инсульт после ташкентской аварии. В зарубежной прессе предсказывался предстоящий в обозримом будущем уход Брежнева из большой политики по причине болезни.

Смерть М.А. Суслова освободила должность секретаря ЦК по идеологии, и ее неожиданно для многих занял Андропов. Прежний кандидат на пост генсека Кириленко к этому времени по старости и болезни отошел на второй план. Здесь стоит заметить, что многие члены Политбюро (Гро­мыко, Тихонов, Соломенцев и др.) были не просто консерваторы, но все пребывали в преклонном возрасте, и это заметно сказывалось на каче­стве принимаемых стратегических решений. Заняв пост второго секрета­ря ЦК, Андропов вел заседания Политбюро в отсутствие больного Бреж­нева и фактически стал вторым по значению деятелем в партийном государстве. Но часть членов Политбюро во главе с К.У. Черненко опа­сались Андропова, не желая его иметь в качестве генсека.

Ю ноября 1982 г. умер больной Брежнев, и в кулуарах Политбюро раз­вернулась борьба за выдвижение кандидатуры на высший пост. Победу одержал Андропов, и на пленуме 12 ноября по предложению его конку­рента — К.У. Черненко он был избран генеральным секретарем ЦК КПСС, что в партийном государстве объективно приравнивалось к должности руководителя страны.

Избрание Андропова вызвало удовлетворение не только здоровой ча­сти партийной элиты, но и большинства населения страны, которое ожи­дало перемен и наведения порядка. На Западе с интересом встретили сообщение о новом лидере СССР, но отметили, что в силу его преклон­ного возраста и болезней он, скорее всего, будет переходным руководи­телем, и не ошиблись.

Андропов сразу после своего вступления в должность руководителя ог­ромного государства начал сокращение личного аппарата генсека. Он стимулировал расследование ряда дел, которые был вынужден ранее свер­нуть по указанию окружения Брежнева. Это стало показателем нового курса политического руководства.

Но одновременно в стране продолжалось преследование противников из числа диссидентов, которые также не вписывались в андроповскую модель советского государства.

Борьба за улучшение экономического положения государства, в котором явственно прослеживались элементы стагнации, началась с широкомасштабной кампании по наведению элементарного порядка и производственной дис­циплины. Для Андропова она была «нулевым циклом» реформ. Без это­го просто нельзя было приступать к реализации потенциала, который был заложен в общественно-политической системе. В стране обострилась демографическая проблема, и нужно было задействовать все трудовые ресурсы, направить их на магистральные направления, чтобы выполнить пя­тилетний план и Продовольственную программу, которая уже давала сбои. Ма практике борьба за дисциплину оборачивалась курьезами, когда рети­вые начальники на местах организовывали облавы на своих сотрудников, которые, например, в рабочее время «бегали по магазинам». Когда Анд­ропову сообщили о таких местных инициативах, он смягчил свои «драко­новские» меры. Кампания по наведению дисциплины и порядка, однако, принесла положительные результаты. Уже в первом квартале 1983 г. был Достигнут прирост объема производства на 6 %. За весь «андроповский» 1983 г. прирост национального дохода составил 3,1 %, а промышленное производство выросло на 4 %. Но Андропов понимал, что такими средст­вами можно достичь только незначительного и кратковременного эф­фекта и необходимо коренное совершенствование экономики и прежде

²⁰ История России: от Рюрика до Пугина 6Щ9

всего управления производством. Стала актуальной проблема многоук- ладности экономики. Различные хозяйственные уклады уже давали о себе знать латентными формами в теневой экономике СССР и в открытой эко­номике восточноевропейских социалистических стран — в сфере обслу­живания и легкой промышленности. Андропов сознавал, что в таких от­раслях частный сектор полезен и эффективен, и размышлял о его возможностях в СССР. Его сын Игорь Андропов вспоминает, что отец осо­бенно интересовался шведской социал-демократической моделью эконо­мики. В первую очередь его привлекали эффективная система перерас­пределения национального дохода в пользу бедных и средних слоев населения, развитая система социальной защиты и роль в ней профсою­зов. Концепция «социального партнерства» с ее признанием частной соб­ственности была для Андропова как коммуниста неприемлемой. Размыш­ляя о варианте Андропова, можно сказать, что реально он был ближе всего к модели реформ, которая была апробирована в Китае Дэн Сяопи­ном. Смысл китайской модели заключался в том, чтобы, сохраняя поли­тические устои государства, постепенно вести преобразования на основе экономических реформ, развития многоукладной экономики, введения ры­ночных отношений под контролем государства, пресекающего казнокрад­ство и коррупцию.

Андропов был, безусловно, апологетом традиционного социализма, ко­торый во многом был неприемлем в современных реалиях 90-х гг. Спустя десять лет стало очевидно, что нельзя абстрагироваться от исторических государственных, нравственных, культурных и в целом цивилизационных корней России, забывать роль русского православия, цементирующего российскую государственность. Но одновременно надо помнить об ис­торическом уникальном советском опыте создания общества социальной справедливости. Он оказался противоречивым и в чем-то не выдержал проверки временем, но это, на наш взгляд, не означает его отмены или полной дискредитации. В нем имелось здоровое рациональное ядро, которое не было востребовано послеандроповским политическим руко­водством.

Андропов задумал настоящую перестройку экономики, начав этот про­цесс с осторожных шагов. По его мнению, сначала надо постепенно пе­рестроить промышленность и сельское хозяйство и, только получив по­зитивные результаты, приниматься за реорганизацию политических институтов в направлении их демократизации. Естественные границы этих процессов, по Андропову, определялись национальными глубинными ин­тересами СССР — Великой России и сохранением потенциала социализ­ма. Был принят ряд совместных постановлений ЦК КПСС и Совмина СССР о мерах по регулированию развития отраслей промышленности на осно­ве чисто экономических методов, о повышении роли трудовых коллекти­
_вов. Андропов ставил задачу частично децентрализовать экономику, при­дать плановой системе менее директивно-административный и менее все­объемлющий характер, резко усилить экономическую заинтересованность трудящихся и самих предприятий в эффективности производства, не из­меняя ценностям социализма. Здесь особую роль приобретал творческий поиск новых методов и форм экономической деятельности. Андропов санкционировал проведение крупномасштабных экспериментов по подго­товке новой экономической реформы. Для этого в ЦК КПСС был создан специальный экономический отдел, который возглавил Н.И. Рыжков. Вок­руг Андропова стала складываться группа ученых и специалистов, гото­вивших разработки новых путей развития экономики.

Сам Андропов выступил с фундаментальной статьей «Учение Карла Мар­кса и некоторые проблемы социалистического строительства в СССР», где были высказаны новые положения в области марксистской теории и кри­тические оценки предшествующего социалистического развития. В ста­тье указывалось, что конкретные пути становления социалистического об­щества пролегли совсем не так, как предполагали основоположники. На июньском пленуме ЦК КПСС 1983 г. Андропов развил эту мысль: «Если говорить откровенно, мы еще до сих пор не знаем в должной мере об­щество, в котором живем и трудимся, не полностью раскрыли присущие ему закономерности, особенно экономические. Поэтому вынуждены дей­ствовать, так сказать, эмпирически, весьма нерациональным способом проб и ошибок». Это высказывание Андропова фактически означало призна­ние того, что объявленный «развитой социализм» был иллюзией. Сделав такое заявление, Андропов теперь должен был дать новое определение общественного состояния, но для этого требовалось больше времени, чем он лично располагал вследствие состояния здоровья.