Направления развития мирового хозяйства

 

Общей закономерностью изменений в отраслевой структуре миро­вого хозяйства является последовательный переход к постиндустри­альной экономике. В процессе экономического развития первичный сектор (сельское, рыбное, лесное хозяйство) уступает при переходе от аграрного к индустриальному обществу первенство в отраслевой структуре хозяйства вторичному сектору (промышленность и строи­тельство), а при трансформации в постиндустриальное общество – третичному (сфера услуг).

Главное структурное преобразование последних десятилетий – из­менение соотношения между материальным производством (первич­ным и вторичным секторами) и сферой услуг (третичным сектором). Чем выше уровень социально-экономического развития, тем больше доля услуг в структуре экономики.

В развитых странах доля сферы услуг возросла за 1980–2003 гг. с 63% до 71% ВВП, а удельный вес промышленности и строительства сни­зился до 27%. Одновременно в этих странах неуклонно снижалась до­ля сельского, лесного и рыбного хозяйства с 3% в 1980 г. До 2% в 2003 г. Данный сдвиг объясняется, наряду с опережающим ростом несель­скохозяйственных отраслей, отпочкованием от сельского хозяйства многих видов деятельности и обособлением их в отдельные отрасли промышленности и сферы обслуживания. В развивающихся странах в ходе индустриализации доля вторично­го сектора в ВВП возросла с 30,4% в 1980 г. До 35,5% в 2003 г., тогда как удельный вес первичного сектора снизился за тот же период с 18,3 до 13,1%. Одновременно доля сферы услуг практически не изменилась.

В странах с переходной экономикой происходил рост сферы услуг (в странах ДВЕ с 43,4 до 54,3%, в СНГ – с 41,3 до 48,3%). В то же вре­мя в странах ДВЕ снизилась доля первичного сектора (с 11,2 до 9,7%), тогда как в СНГ вследствие гораздо большего снижения производства во вторичном секторе этот показатель вырос с 12,5 до 16%. Удельный вес вторичного сектора сократился в странах ДВЕ с 42,4 до 35,7%, а в СНГ-с 46,2 до 35,7%.

В отраслевой структуре мировой промышленности происходит постепенное уменьшение значения добывающих и возрастание доли обрабатывающих отраслей: их соотношение изменилось с 13:87 в начале 70-х гг. до 8:92 в начале 2000-х гг. (по стоимости продукции). Отчасти это объясняется снижением материалоемкости производства, прежде всего в развитых странах, а также заменой минерального сырья искус­ственным. Но главной причиной данного структурного сдвига явля­ются растущие различия в стоимости продукции этих отраслей: в об­рабатывающей промышленности стоимость производимых товаров на единицу продукции значительно выше, особенно в наукоемких от­раслях.

Снижение доли добывающих отраслей в большинстве развитых стран было достигнуто за счет увеличения добычи сырья в странах с переходной экономикой и развивающихся странах. Так, в развитых странах удельный вес добывающих отраслей в промышленности со­ставляет 2%, в развивающихся странах – 14, а в России – около 30%.

В обрабатывающей промышленности развитых стран происходит перемещение центра тяжести с капиталоемких и материальных от­раслей (металлургия, нефтепереработка, производство строительных материалов и др.) к наукоемким (электроника, фармацевтика, мало­тоннажная химия, авиационная и ракетно-космическая). Доля про­дукции машиностроения и металлообработки растет постоянно, и на нее в последние годы приходится около 40% производства всей про­дукции обрабатывающей промышленности мира. Электроника вме­сте с электротехникой – самая быстрорастущая отрасль мировой промышленности.

Снижение доли матерналоемких отраслей (они же обычно являют­ся капиталоемкими) связано с экономией материальных ресурсов в расчете на единицу ВВП. Происходит сокращение удельного потреб­ления черных и цветных металлов, химических товаров, пластмасс, дерева и т.п. В то же время расширяется использование новых видов пластмасс и композитных материалов. В последние десятилетия XX в. В развитых странах происходила ликвидация неэффективных произ­водственных мощностей, особенно в черной и цветной металлургии, в производстве минеральных удобрений, химических волокон и др. Ос­вобождающуюся в развитых странах нишу капиталоемких и материалоемких отраслей все более занимают новые индустриальные страны, а также страны с переходной экономикой.

В развитых странах снижается доля легкой и пищевой промыш­ленности. Это связано со сдвигом в структуре потребительских пред­почтений и спроса населения развитых стран от удовлетворения эле­ментарных потребностей (продукты питания, одежда, обувь) к росту затрат на услуги (образование, здравоохранение, транспорт, досуг).

На этом фоне происходит дальнейшее усиление специализации развитых стран на производстве наиболее дорогостоящей промыш­ленной продукции, прежде всего наукоемкой (авиакосмической, био­технологической, информационно-коммуникативной).

Интеграционные процессы в развитых странах будут про­должаться, но вряд ли следует рассчитывать, что в ближайшем буду­щем интеграционные процессы в остальных группах стран будут резко интенсифицироваться.

Из-за глобализации усиливается взаимозависимость националь­ных экономик, и поэтому растет их тяга к международным экономи­ческим организациям, позволяющим решать многие экономические проблемы на многостороннем уровне. Это главная причина усиления значения международных экономических организаций как субъекта мировой экономики.

В международных экономических организациях задают тон страны с наибольшим весом в мировой экономике, т.е. развитые, а также наибо­лее крупные из остальных стран. Они могут отстаивать свою точку зре­ния на обсуждаемые там вопросы достаточно весомо. Остальные страны не обладают таким весом, сильно зависят от товаров, услуг, капитала и знаний вышеуказанных стран и поэтому часто вынуждены принимать их точку зрения. В результате международные экономические организации становятся все более сильным субъектом мировой экономики прежде всего по отношению к менее развитым малым и средним странам.

Экстраполируя те изменения, которые происходят в весе и взаимо­связях субъектов мирового хозяйства, можно попробовать предста­вить, как механизм мирового хозяйства может выглядеть в ближай­шие десять лет.

Национальные экономики в будущем

Хотя значение национальных экономик в мире, вероятно, будет и дальше ослабевать, это относится преимущественно к малым и средним странам. Крупные национальные экономики (кроме объединившихся в рамках ЕС западноевропейских) будут по-прежнему главными игроками в мировом хозяйстве. Более того, значение некоторых из них может уси­литься по двум причинам. Во-первых, может возрасти экономический вес этой страны, а во-вторых, возможно создание, расширение и укреп­ление ориентированной на нее интеграционной группировки.

США, укрепляя НАФТА, смогут опираться на своих мощных по ми­ровым стандартам стран-партнеров. В случае создания Общеамерикан­ской зоны свободной торговли (ФТАА) США будут мировым экономи­ческим лидером, опирающимся на самую большую в мире интеграци­онную группировку, охватывающую почти 30% мировой экономики.

ЕС в ближайшие десять лет будет, вероятно, и далее расширять число своих участников за счет балканских стран. Одновременно в его эконо­мическую орбиту будут все больше втягиваться остальные средиземно­морские и черноморские страны, с которыми может быть создана зона свободной торговли. Учитывая также особые связи ЕС с бывшими евро­пейскими колониями во всем мире, можно предположить, что ЕС в бу­дущем будет иметь еще больший, чем сейчас, экономический вес в мире.

КНР будет и далее быстро наращивать свой вес в мировой экономи­ке. Однако неясны перспективы экономической интеграции с Китаем в качестве ядра. С одной стороны, для большинства стран Восточной и Юго-Восточной Азии КНР стал главным торговым партнером, однако экономическое соперничество (прежде всего Китая с Японией) и поли­тические разногласия будут и дальше тормозить оформление интегра­ционной группировки в этой части земного шара. А главное, уровень экономического развития большинства стран этой части мира все еще недостаточно стимулирует их активную интеграцию.

Схожая ситуация и с Индией. Ее вес в мировой экономике, по всем прогнозам, будет нарастать. Однако весьма слабые связи внутри Ас­социации регионального сотрудничества Южной Азии (взаимная тор­говля составляет лишь 1% внешнеторгового оборота ее участников), осложняемые традиционной враждой XXXаара с Пакистаном, ослож­няют экономические перспективы Индии.

Остальные экономические лидеры будут иметь тот или иной вес в мире также во многом из-за их возможностей объединить вокруг себя другие страны своего региона в интеграционные группировки. Отсю­да стремление России к укреплению СНГ, сопротивление Бразилии американским планам создания ФТАА (так как она поглотит МЕРКОСУР), соперничество Японии с КНР в этой части Азии.

Что касается малых и средних стран, то именно за их счет и будут создаваться, расширяться и укрепляться интеграционные объединения во главе со странами-лидерами. Правда, пример ЕС демонстрирует, что в интеграционном объединении таких лидеров может быть несколько.

Перспективы ТНК

Значение ТНК в мировой экономике будет нарастать, как уже было отмечено выше. Все большее число ТНК будет терять свою национальную окраску (вроде швейцарских фармацевтических компаний, у которых производство, исследования и рынки сбыта расположены за рубежом). Однако лишь у немногих из них это действительно будет весь мир, так как в основном они будут ориентироваться, как и сейчас, на свой и со­седние регионы (швейцарские фармацевтические компании ориентиро­ваны преимущественно на Европу). Для скачка из своего региона сразу во все регионы мира у большинства ТНК пока еще нет ни сил, ни опыта.

Будет расширяться география стран происхождения ТНК, во мно­гом за счет ТНК из формирующихся экономик, прежде всего Китая, Индии, Бразилии и России.

От интенсивности деятельности ТНК будут во многом зависеть перспективы экономической интеграции в том или ином регионе ми­ра. Так, активизация российских, казахстанских, украинских ТНК в СНГ будет активизировать реинтеграцию постсоветского пространст­ва, а активизация деятельности здесь европейских и североамерикан­ских ТНК будет усиливать тяготение постсоветских стран к другим интеграционным объединениям.

Интеграционные объединения в перспективе

Интеграция в перспективе имеет хорошие шансы для дальнейшего прогресса в Европе и Северной Америке. Обе интеграционные груп­пировки – ЕС и НАФТА – будут стремиться к формальному расши­рению и неформальному вовлечению в свою орбиту других стран.

Во многом неясны перспективы интеграционных процессов в Аф­рике, Азии и Евразии. И в этой ситуации многое будет зависеть от же­ланий населения этих стран и политической воли их правительств. Конец XX – начало XXI в. В ЦВЕ отчетливо показали значение этого фактора в деле интеграции, даже если между странами нет политиче­ских противоречий. Ведь малые и средние страны, участвуя в интегра­ции, сильно проигрывают в своем экономическом и политическом суверенитете, особенно если они объединяются с более крупными странами и по этой причине невольно ориентируясь на их социально-экономические модели.

Перспективы международных экономических организаций

Для всего мира значение международных экономических органи­заций будет расти из-за усиления важности глобальных проблем чело­вечества, так как большинство из них можно решить лишь при коор­динации международных усилий.

Для всех стран мира значение этих организаций будет и далее воз­растать из-за усиления экономической взаимозависимости.

В то же время эти организации вряд ли станут намного более важ­ной силой для развитых стран, которые во многом и так задают тон в них прямо или через свои интеграционные объединения. Это скорее коснется малых и средних нарождающихся экономик, особенно тех, которые зависят от помощи указанных организаций.

Труднопрогнозируемые моменты будущей картины мирового хозяйства

Вышеизложенный прогноз базируется на подходе, что механизм мирового хозяйства будет по-прежнему базироваться на четырех субъ­ектах. Однако их может оказаться больше. Например, со временем но­вым субъектом могут стать глобальные проблемы, особенно нарож­дающиеся, как, например, проблема изменения мирового климата, для чего потребуется поставить ее в центр внимания при проведении экономической политики на всех уровнях –страновом, региональ­ном и мировом. Другим субъектом могут стать неправительственные международные организации, вроде экологических или террористи­ческих, действия которых могут оказать существенное влияние на ход мирового экономического развития.

Другим трудно учитываемым обстоятельством при экономическом прогнозировании являются социально-политические факторы. А они могут так изменить социальную и политическую картину мира, что экономике придется приспосабливаться к ним, а не наоборот.

Главный научный сотрудник факультета социологии Йелъского университета (США) И. Валлерстайн в своей статье «Геополитические миро-системные изменения: 1945-2025 годы» делает прогноз развития геополитики до 2015 года. Во-первых, потерпит полный крах программа ядерного разоружения: в дополне­ние к уже существующим в мире появится десятка два новых неболь­ших ядерных держав. Резкий спад влияния США на мировой арене и столкновение интересов многочисленных центров геополитической власти приведут к тому, что страны, свернувшие ядерные разработки в 1970–2000 гг., вновь запустят свои ядерные программы, и это удер­жит многие страны мира от военных вторжений и сделает значительно более опасными последствия подобных агрессий. В сфере мировых финансов будет постепенно уменьшаться вли­яние американского доллара, место которого займет многовалютная система. Снижение влияния доллара в мировой экономике усугубит проблемы США с выплатой накопившегося государственного долга и, возможно, приведет к сни­жению уровня жизни населения в Соединенных Штатах. Последствия, происходящие сегодня в трех регионах мира – это Европа, Юго-Восточная Азия и Южная Америка, которые характеризуются сейчас довольно нестабильной политичес­кой ситуацией, существенно преобразят мировую геополитическую структуру[60].

В своих прогнозах в отношении стран Юго-Восточной Азии до 2015 года И. Валлерстайн пишет, что «если произойдет объединение стран Юго-Восточной Азии в одну из самых влиятельных сил триады – Се­верной Америки, Европы и Восточной Азии, то им, возможно, удастся привлечь в свой лагерь Соединенные Штаты в качестве «опытного политиче­ского игрока» и «младшего партнера». Не о такой роли сейчас мечтает правительство Буша, но, видимо, к 2025 г. Для США это будет самый привлекательный вариант. А Южная Америка может стать серьезным независимым геополитическим игроком, обособленным от США и объединившим страны континента в одну экономическую зону. Особый прогресс в по­литическом влиянии этого региона (в ущерб власти США) произойдет, если в такой союз удастся вовлечь Мексику»[61].

Сложнее всего представить, какое место в новом геополитическом разделении мира займут Индия, Иран, Индонезия и Южная Африка. Решающими здесь станут такие экономические преимущества, как запасы энергии и воды – довольно значимые параметры в услови­ях назревающих экологических проблем и потенциального кризиса перепроизводства. Между этими странами развернется ожесточенное соперничество за достойное место в миро-системе, и исход его будет зависеть не только от геополитических маневров.

По прогнозу на 2025 г. Развитые страны – это США, Канада, Австралия и Новая Зеландия, Европа в составе ЕС-27, Япония. С учетом возможного расширения страновой «высшей лиги» ее доля по численности населения может даже возрасти, хотя состав станет более разнородным, в том числе по уровню развития и культуре.

Китай и китайский мир (включая Гонконг, Тайвань и Сингапур) можно объединить в одну группу по тому критерию, что они населены в основном этническими китайцами. Но Тайвань, Сингапур и Гонконг по уровню развития относятся скорее к блоку развитых стран. Их суммарная доля в мире по ВВП возрастает, а по населению – падает, если предположить сохранение сложившихся тенденций в демографических процессах. Но сам по себе Китай и китайский мир не получают серьезного перевеса над группой развитых стран, почти вдвое уступая ей по объемам экономики и где-то на 5% превосходя по численности населения. Именно этот блок мыслится как главный оппонент Запада.

Индия – особый мир. Доля Индии и по ВВП, и по населению к 2020 г. вырастет: оно составит 1305 млн человек против 1377 млн в Китае, т.е. почти с ним сравняется. Но темпы его роста сократятся, а благосостояние повысится. Индия в силу политических традиций, характера экономики и культуры вряд ли когда-либо будет противостоять развитым странам. Скорее периодически можно ожидать напряженности в ее отношениях с Китаем и исламскими странами.

Исламские страны объединены в одну группу из-за влияния ислама на культуру, то есть на перспективы развития. По мнению многих специалистов, исламская культура обладает повышенной ригидностью и низкой адаптивностью, в силу чего институциональные и культурные изменения происходят с большим трудом и сопротивлением. Отсутствует стремление ответить на вызов по существу. Ожидается увеличение доли в мировом населении исламских стран, хотя темпы прироста также сократятся, и, скорее всего, будет нулевой рост их доли в мировом ВВП. То есть здесь будет иметь место относительное обеднение, в основном за счет Ближнего и Среднего Востока с Северной Африкой, несмотря на их нефтяные богатства. Нефть нигде не вела страны к необходимым институциональным изменениям, а скорее мешала им. То есть в этой группе стран, по крайней мере, в период до 2020 г. Не будет складываться тенденция к выравниванию с развитыми странами, в отличие от Китая и Индии. Здесь более вероятны столкновения культур, что, собственно, уже и происходит.

Латинская Америка будет увеличивать долю в мировом населении и терять свою долю в ВВП. Но тройка крупнейших стран этого региона (Бразилия, Аргентина, Мексика) вряд ли когда-либо вступит в конфронтацию с развитыми странами – это «цивилизационный резерв» Запада. Несмотря на сокращение темпов роста населения, резервов рабочей силы для дальнейшей индустриализации здесь достаточно.

Африку южнее Сахары ждет снижение доли в выпуске и увеличение доли в населении. В 2020 г. В этом регионе мира будет жить столько же людей, сколько в развитых странах, но на них придется всего 2% мирового ВВП – в 20 раз меньше доли развитых стран. Это не центр силы, а скорее центр притяжения внешних сил, в т.ч. Китая и Индии. Африканская культура пока неконкурентоспособна, слишком велик разрыв. Обратим внимание: величина культурного разрыва – важнейшая переменная.

Россия (одна или со странами СНГ) в предстоящие 15 лет, согласно прогнозу, увеличит долю в мировом ВВП и снизит долю в численности населения. Те же тенденции, что и в Китае.

Этот обзор позволяет сделать важнейший вывод: в действительности нет никакой перспективы противостояния «Запад и остальной мир», нет никакой угрозы столкновения цивилизаций, развитых и развивающихся стран, а есть многополярный мир, насыщенный противоречиями. Консолидация развивающихся стран в противовес Западу практически исключена. Развитие мировой экономики в ближайшие десятилетия будет носить неравномерный, турбулентный характер, обусловленный, во-первых, более быстрым развитием стран поздней индустриализации, а во-вторых, импульсивностью, неустойчивостью развития инновационной экономики. В конечном счете рыночные силы, если их не заморозят, будут вести к выравниванию.
Возможны определенные конфликты развитых стран с Китаем, преимущественно на экономическом поле – из-за рынков и ресурсов, и с исламскими странами – прежде всего из-за культурных различий, из-за нежелания этих стран менять свой образ жизни и принимать европейские ценности в качестве общечеловеческих, даже если их традиционные ценности препятствуют повышению конкурентоспособности и уровня жизни. Нефтяной резерв будет поддерживать исламский консерватизм. Восточная группа стран ислама более открыта для взаимовлияний и вряд ли будет участвовать в потенциальных конфликтах, без повода для общеисламской консолидации. Ближний и Средний Восток останутся наиболее конфликтной зоной, но силы при таком раскладе оказываются слишком неравными. Запад сильнее, но тоже не может повернуть вектор развития в этом регионе, поскольку вопрос упирается в традиционные институты и ценности. Ситуацию может изменить только культурное развитие стран этого региона, происходящее за счет внутренних факторов.

Развитые страны

Темпы роста населения Земли будут и далее снижаться. В странах, достигающих уровня развития в $7-10 тыс. ВВП на душу населения в год, при умеренной дифференциации доходов (коэффициент Джини не более 0,45) и доле городского населения в 60-70% будет наблюдаться переход к стационарному населению. К концу века можно ожидать, что в странах, где на которые сейчас приходится большая часть населения планеты (80-85%), люди будут жить в более благоприятных и стабильных условиях, с меньшими различиями в уровне жизни, институтах и культуре. Достигнув инновационной стадии развития, пережив противоречия и конфликты индустриализации, эти страны вступят в фазу, в чем-то сходную с аграрной стадией развития: многообразие событий и перемен в глобальном масштабе, но при этом большая однородность и стабильность институциональных систем. Рост будет происходить в основном за счет инноваций, а отсюда его повышенная импульсивность, волнообразность, порождаемая неравномерностью инновационного потока.

Для нынешних развитых стран динамика предопределена тем, что они уже перешли в инновационную стадию. Это их главное конкурентное преимущество. Основные их проблемы в ближайшие десятилетия будут связаны с взаимодействиями между ними и развивающимися странами, с адаптацией к существенно меняющимся условиям. Очевидно, от развитых стран потребуются усилия по поддержанию конкурентоспособности «старых отраслей» и достаточной диверсификации своих экономик. Вместе с тем догоняющие страны будут отчасти утрачивать свои конкурентные преимущества, в связи с чем их традиционные отрасли у себя на родине могут обрести второе дыхание.

Развивающиеся страны: три сценария

Основным процессом, определяющим динамику экономик развивающихся стран, останется продолжение поздней индустриализации с заимствованием западных технологий и вовлечением в оборот дополнительных трудовых и природных ресурсов. Пока этот процесс будет продолжаться, а страны будут находить рынки сбыта для своих товаров, они будут опережать по темпам роста развитые страны, разделившись на две основные группы. Первые, более успешные страны, с лучшими инновационными и адаптационными свойствами, будут уходить вперед, догоняя развитые страны, пока каждая из них не упрется в свой культурный барьер. Другая группа, включая страны с более ригидной или архаичной культурой, будет отставать от первой группы, хотя, возможно, их дистанция от развитых стран будет даже уменьшаться в силу замедления роста последних.

Так, например, страны БРИК – Китай, Индия, Бразилия – относятся к первой группе наиболее динамичных из развивающихся стран и имеют немалые резервы поздней индустриализации. Для вхождения в инновационную экономику названные страны должны преодолеть культурный барьер. Прежде всего необходимо устранение пережитков эпохи аграрного общества и доминирования иерархических структур социальной организации: авторитаризм, бюрократия, слабость правовой системы, фамилизм или семейственность существуют во всех трех странах. Разделенность общества на традиционный и современный сектора особо заметны в Индии и Бразилии, а большое число «исключенных» позволяет этим странам иметь режимы элитарной демократии с низким уровнем участия. В Китае демократии нет, возможно, потому, что там нет институционального разделения общества, но сильны авторитаризм и бюрократия, что соответствует традиционной китайской культуре.

Живучесть традиционных институтов и ценностей аграрного общества –свидетельство культурной отсталости, которую можно преодолеть. Однако страны могут не захотеть заниматься выращиванием новых, нетрадиционных институтов, важных для развития, хотя и неподатливых для изменений. Они даже могут заявлять о превосходстве национальных ценностей и об их защите от иностранного влияния. Но тогда будут возникать трудности в развитии, а отставание подобных стран от уровня наиболее успешных либо незначительно сократится, а возможно, и увеличится.

С учетом сказанного для развивающихся стран возможны три следующих сценария:

Сценарий I («потенциальный максимум»): некоторые догоняющие страны, завершив индустриализацию, обгоняют развитые государства не только по объемным, но и по качественным показателям, становятся лидерами в продвижении технологической границы. Можно обогнать либо из-за превосходства своих традиционных институтов и культуры в новых условиях; либо сформировав собственные новые институты в синтезе с европейскими и традиционными, дающими синергетический эффект. Благоприятные комбинации факторов не исключены, но все же вероятность такого сценария крайне мала. Примеров его реализации пока нет.

Сценарий II («реальный максимум»): некоторые развивающиеся страны догоняют развитые по качественным показателям и выходят на технологическую границу. Этот сценарий более вероятен, есть примеры Японии, Ю. Кореи.

Сценарий III («реальный минимум»): развитие стран поздней индустриализации после исчерпания легкодоступных и недорогих источников роста типа дешевой рабочей силы натыкается на труднопреодолимые институциональные и культурные барьеры. Их преодоление тем сложнее, чем глубже убеждение в том, что собственные традиционные ценности предпочтительнее универсальных, что без институциональных и культурных изменений, необходимых для перехода от аграрного к инновационному обществу, можно обойтись. За это придется заплатить отсталостью. Или, сохранив культурную самобытность, все же отказаться от норм, препятствующих инновациям и свободному развитию личности. Успех зависит от дистанции между состоянием данного общества и уровнем развития институтов и культуры, которого нужно достичь, и от адаптивности традиционных норм к меняющимся условиям.

Сценарий III наиболее вероятен для развивающихся стран, во всяком случае на XXI век. На наш взгляд, Китай сегодня наиболее открыт изменениям, но Бразилия производила в последние 15 лет значительные культурные изменения и, возможно, сейчас находится накануне заметного ускорения своего роста. Индия, обладая высококонкурентным сектором экономики, отягощена огромной массой бедного сельского населения, опутанного традиционными культурными ограничениями и предрассудками. Они составляют для развития страны серьезную проблему.

Подводя итог изложенному, можно сделать следующие выводы.

В мире происходят серьезнейшие структурные сдвиги. Достаточно сказать, что с 1950-го по 2000 г. Доля развитых стран в мировом ВВП сократилась с 57,4% до 50%, а к 2020 г. Ожидается 40%. Этот процесс далеко не завершен, еще не менее 15-20 лет развитые страны будут уступать развивающимся по темпам роста, а структура мировой экономики будет меняться в пользу последних. Это обусловлено тем, что развитые страны уже вступили в инновационную стадию, они находятся на технологической границе, где темпы роста падают. Для лидеров рост обусловлен их способностью сдвигать границу вверх, создавая инновации. Развивающиеся страны по мере исчерпания резервов поздней индустриализации и заимствования технологий будут замедлять рост, и их преимущества, которые сейчас кажутся долгосрочными, исчезнут.

 Все это время развитые страны будут сохранять свои преимущества как источник инноваций, поскольку они, с их более адаптивной и креативной культурой и ценностями, все шире признаются как универсальные. Это также связано с превосходством плоской сетевой структуры рыночной экономики над иерархическими структурами, доставшимися от экономики аграрной.

Весь XXI век будет периодом взаимопроникновения, сотрудничества и конкуренции универсальных и традиционных ценностей различных культур на основе выяснения их сравнительных преимуществ и совместимости в разных странах и цивилизациях, с синтезом традиционных и заимствованных институтов с целью создания наиболее благоприятных условий для инноваций. Это будут сложные, порой конфликтные процессы. Преимущество останется за теми, кто продемонстрирует более высокую адаптивность.

В конечном счете, вероятно, будет формироваться глобальная культура, предполагающая сохранение многообразия культур всех населяющих Землю народов.

Чем больше стран, с большим населением и быстрее могло бы пройти по II варианту, тем спокойнее было бы в мире, и их опыт послужил бы примером для остальных. Выход все большего числа стран на технологическую границу означал бы вхождение их в сообщество развитых стран с инновационной экономикой и демократическим правлением, поскольку последнее, пусть с национальными особенностями, является предпосылкой развития инновационного потенциала. Напротив, чем больше отстающих стран, чем сильнее сопротивление позитивным переменам, тем серьезнее угрозы для всего мира. При этом закрепляется определенное международное разделение труда: мировая фабрика – одни; мировая ферма – другие, сырьевой придаток – третьи; лаборатория инноваций – четвертые. Очевидно, роли неравные, а это само по себе источник напряжения. Развитие все большего числа стран по II сценарию желательно для всех. Но вероятнее III сценарий. Скорее всего, XXI век будет насыщен серьезными столкновениями интересов и ценностей разных культур. Это потребует от всех национальных элит максимальной сдержанности и ответственности, основанных на понимании сути происходящих в мире процессов и невозможности разрешения возникающих конфликтов силой.

Таким образом, национальные экономики остаются бесспорно главным субъектом ми­ровой экономики, хотя их значение снижается в пользу остальных субъектов. Однако это относится преимущественно к малым и средним странам. Круп­ные экономики (кроме объединившихся в рамках ЕС западноевропей­ских) будут по-прежнему главными игроками в мировом хозяйстве. Более то­го, значение некоторых из них может усилиться по двум причинам. Во-пер­вых, может возрасти экономический вес этой страны, а во-вторых, возможно создание, расширение и укрепление ориентированной на нее интеграцион­ной группировки.

Хотя значение ТНК в мировой экономике возрастает, они не стали глав­ным субъектом мирового хозяйства. Тем не менее ТНК являются главными проводниками глобализации, интеграции и либерализации в мире, и поэтому их значение в мире будет возрастать и дальше. Однако лишь у немногих из них это действительно будет весь мир, так как в основном они будут ориентиро­ваться, как и сейчас, на свой и соседние регионы.

Подавляющее большинство созданных интеграционных объединений пока что оказывают слабое воздействие на экономику своих членов, за исключением нескольких, прежде всего ЕС и НАФТА, где и в перспективе ин­теграция имеет хорошие шансы для дальнейшего прогресса. Обе интеграционные группировки будут стремиться к формальному расширению и неформальному вовлечению в свою орбиту других стран. Перспективы интеграци­онных процессов в Африке, Азии и Евразии во многом неясны.

Из-за глобализации усиливается взаимозависимость национальных экономик, и поэтому растет их тяга к международным экономическим орга­низациям, позволяющим решать многие экономические проблемы на много­стороннем уровне. Это главная причина усиления значения международных экономических организаций как субъекта мировой экономики.

Для всего мира значение международных экономических организаций будет расти из-за усиления важности глобальных проблем человечества, так как большинство из них можно решить лишь при координации международ­ных усилий. Кроме того, значение этих организаций будет и далее возрастать из-за усиления их экономической взаимозависимости.

Механизм мирового хозяйства может изменяться и потому, что в будущем субъектов мирового хозяйства может оказаться больше. Другим трудно учитываемым обстоятельством при экономическом прогнозировании явля­ются социально-политические факторы, которые могут так изменить соци­альную и политическую картину мира, что экономике придется приспосабли­ваться к ним, а не наоборот.