2020-06-10
141
Федеральное агентство по образованию
ГОУ ВПО «Тульский государственный педагогический
Университет им. Л.Н.Толстого»
На правах рукописи
РОДИН ЕВГЕНИЙ ВИКТОРОВИЧ
ГНОСТИЧЕСКИЙ ЭТОС И НРАВСТВЕННАЯ МЕТАФИЗИКА Л.П. КАРСАВИНА
Специальность 09.00.05. – этика
ДИССЕРТАЦИЯ
на соискание учёной степени кандидата философских наук
Научный руководитель:
доктор философских наук,
профессор Назаров В.Н.
Тула 2006
СОДЕРЖАНИЕ
| Введение | 3 |
| Глава 1. Понятие гностического этоса в «историческом гностицизме» | 15 |
| 1.1. Гностический этос и либертинизм | 19 |
| 1.2. Гностический этос и аскетизм | 48 |
| 1.3. Гностический этос в свете анализа гностических текстов | 73 |
| Глава 2. Нравственная метафизика Л.П. Карсавина | 94 |
| 2.1. Метафизика добра и зла | 96 |
| 2.2. Метафизика любви | 112 |
| 2.3. Метафизика смерти | 126 |
| Заключение | 143 |
| Библиография | 146 |
Введение
Актуальность исследования. На сегодняшний день ощущается острая необходимость в специализированном научном философско-этическом исследовании, посвященном гностическому христианству и его продолжателям в русской религиозной философии. Христианский гносис, являющийся составной частью христианства как одной из религиозных моральных доктрин, остается малоизученным. Отсутствие должного интереса к данной проблематике в отечественной научной литературе объясняется атеистической ориентацией отечественной науки в советское время и избеганием «еретических» тем со стороны религиозных авторов в постсоветский период. Более проработанными оказываются такие разделы христианской этики, как этика Библии (ветхозаветная этика и новозаветная этика), нравственное учение святых отцов, индивидуальная христианская этика. Гностическая традиция, долгое время воспринимавшаяся как нечто чуждое и даже враждебное по отношению к традиционному христианству, оказалась фактически на периферии научных исследований, а ее этос – непонятым и недооцененным. Гностический этос как научное понятие не встречается в работах предыдущих исследователей. Вместо него используются следующие относительно близкие понятия: «этика», «нравственность», «мораль». Однако ни одно из вышеназванных понятий не отражает специфики этоса как фундаментальной категории, определяющей экзистенциальный характер христианской гностической традиции. Об особой гностической морали говорить трудно, равно как и об особой гностической этике или нравственности, поскольку христиане-гностики не считали нужным писать объемные нравоучительные трактаты и сами не придавали большого значения нравственной стороне отношений (их в гораздо большей степени заботила проблема спасения, которое достигалось с помощью божественного откровения – гносиса). Учитывая экзистенциальный характер христианских гностических учений, наиболее удачным термином для характеристики нравственной составляющей гностической традиции является этос. Опираясь на 8 смыслов слова «гностический», предложенных М. Тардье, мы считаем возможным говорить о гностическом этосе не только в «историческом гностицизме» (прямой смысл в классификации Тардье), но и в целом в гностической традиции (психологический или экзистенциальный смысл). В нашем определении «гностический этос» является мировоззренческой парадигмой, определяющей нравственно-практическое своеобразие гностической традиции. Актуальным представляется изучение гностического этоса в нравственной метафизике Л.П. Карсавина, который являлся одним из наиболее талантливых и ярких исследователей гностической традиции в России. К сожалению, пока не было работ по данной тематике, а все предыдущие исследования были направлены на изучение либо метафизики Карсавина, либо гностических истоков его философии. Нравственная метафизика Л.П. Карсавина представляет большой интерес, поскольку философ оказался не только исследователем христианской гностической традиции, но и прекрасным теологом, сумевшим в рамках обновленческого богословия адаптировать этос «исторического гностицизма» для христианской этики. Л.П. Карсавин был одним из представителей традиции всеединства, у истоков которой стоял В.С. Соловьев. Вся традиция всеединства в той или иной степени была гностична, то есть испытывала влияние иудейского, христианского и собственно исторического или «лжеименного» гносиса. Карсавин не отрицал своей связи с гностической традицией. Ученик Л.П. Карсавина по лагерю Абези А.А. Ванеев сохранил свидетельства философа о том, что он сам признавал свою философскую систему гностичной. По образованию историк, Карсавин начал с изучения средних веков, а его первыми работами стали «Очерки религиозной жизни в Италии XII – XIII веков» (1912) и «Основы средневековой религиозности в XII – XIII веках, преимущественно в Италии» (1915). Во второй работе (докторской диссертации) Карсавин продемонстрировал интерес не только к истории, но также к культуре и метафизике средних веков. В «Основах средневековой религиозности» Л.П. Карсавин исследует «пантеистическую мистику». Особый интерес у него вызывают следующие мистики: Иг, Бернарад, Ришар, Бонавентура, а также Бёме, Экхарт, Эриугена и Кузанский. В дальнейшем многие из этих мыслителей будут встречаться на страницах произведений Л.П. Карсавина, определяя характер его философствования. В 1919 году Карсавин публикует свою первую этическую работу «Saligia, или весьма краткое и душеполезное размышление о Боге, мире, человеке, зле и семи смертных грехах», в которой автор впервые задается гностическими вопросами, выходя за рамки ортодоксальной этики. В 1922 году Л.П. Карсавин пишет ряд гностических по своему духу работ, посвященных не только отдельным этическим категориям в христианской культуре, но и этосу христиан-гностиков: «О свободе», «О добре и зле», «Глубины сатанинские», «София земная и горняя. Неизданное гностическое сочинение», «Noctes Petropolitanae. Хотя Л.П. Карсавин не использовал словосочетание «гностический этос», его этическое определение гносиса вполне может быть отнесено и к его собственной философии. Поэтому мы имеем полное право говорить о гностическом этосе в нравственной метафизике Карсавина. Философ не копирует этос христианской гностической традиции, но преображает его, приближая к традиции ортодоксального христианства. Обращение к этосу гностической традиции и к его развитию в нравственной метафизике Карсавина позволяет лучше понять христианскую культуру и ее этос, дать оценку «историческому гностицизму» и определить его значение для становления христианской этики.
Степень разработанности проблемы. Научное изучение «исторического гностицизма» началось сравнительно недавно – в XIX веке. Существуют и более ранние работы[1], однако массовое научное изучение гностицизма приходится на XIX век. В конце XVIII века научной общественности были представлены два кодекса гностических текстов, Codex Askewianus (большую часть которого занимает Pistis Sophia) и Codex Brucianus, названные в честь бывших владельцев – английского доктора и собирателя древних манускриптов Аскью (Askew) и шотландского путешественника Джеймса Брюса (James Bruces)[2]. Появились научные работы, затрагивающие вопросы «исторического гностицизма»[3], а к концу XIX века Codex Askewianus и Codex Brucianus были переведены и изданы на немецком[4], французском[5] и английском[6] языках.
Собственно о возникновении западной научной традиции по изучению гностицизма принято говорить в связи с работами Р. Липсиуса[7] и А. фон Гарнака[8], видевшими в гностицизме эллинизирующее течение внутри христианства. Такая позиция совпадала со взглядами христианских ересиологов. Этической заслугой А. фон Гарнака было исследование гностической этики, в частности, этики Маркиона[9]. В ХХ веке среди зарубежных исследователей необходимо отметить Р. Бультмана, рассматривавшего гностическую мифологию в рамках экзистенциальной этики[10]. Г. Йонас (ученик Хайдеггера и Бультмана) также подчеркивал экзистенциальный характер гностической этики[11]. В декабре 1945 года вблизи поселка Наг Хаммади (Хенобоскион) были обнаружены гностические тексты, повлиявшие на весь дальнейший ход научных исследований. Описание «исторического гностицизма» происходило в контексте экзистенциальной этики. Евангелие от Фомы стало одним из главных аутентичных источников гностической этики. На данный момент переведены все гностические тексты, однако многие из них нуждаются в языковом и философском комментировании. А.Ш. Пюэш продолжил экзистенциальный подход[12], отметив страх как главную составляющую человеческого существования в манихействе и «историческом гностицизме». Ф. Уиссе считал, что аскетическая этика является объединяющим фактором для текстов Наг Хаммади[13]. М.А. Уильямс переосмыслил значение аскетизма и либертинизма в гностической традиции[14], а Р. Валантасис развил его идеи на основе Евангелия от Фомы[15].
В России «исторический гностицизм»[16] становится предметом научного изучения в конце XIX – начале ХХ века с появлением работ В.В. Болотова[17] и В.С. Соловьева[18]. В.В. Болотов отмечает пессимистический характер гностической этики, а В.С. Соловьев говорит о фатальности мирового процесса в гностическом мировоззрении, что приводит к отрицанию всякой этики. Основной работой по гностицизму стала докторская диссертация проф. М.Э. Поснова[19], превосходящая большинство других работ по количеству и качеству приведенной информации. М.Э. Поснов касается вопроса гностической этики в контексте всего гностического учения, выделяя два направления: строгий аскетизм и аморальный либертинизм. Главным объединяющим элементом для биполярной гностической этики является гностическая сотериология. А.Ф. Лосев, изучавший «исторический гностицизм» в рамках истории античной эстетики[20], указывал, что Поснов недостаточно отчетливо разграничил христианскую и гностическую сотериологию[21]. При этом для Лосева либертинизм является одним из главных признаков «исторического гностицизма», а о гностической этике не идет речи. М. К. Трофимова в своих работах[22] предпринимает текстологический анализ «исторического гностицизма», переводя и комментируя тексты из Наг Хаммади. Разбирая этическую сторону гностической мифологии, Трофимова тяготеет к экзистенциальному пониманию гностицизма, причем зло оказывается главной категорией, определяющей гностическое существование, зло имеет причиной низшего бога. Также следует отметить работы таких авторов, как А.Л. Хосроев[23], Р.В. Светлов[24], Е.В. Афонасин[25]. В целом, отечественные исследования сильно отстают от зарубежных, особенно в плане философско-этического осмысления гностической проблематики.
К работам, не затрагивающим гностические истоки метафизики Л.П. Карсавина, относятся работы В.В. Зеньковского[26], Н.О. Лосского[27], Г.А. Веттера[28], сосредоточенные в большей степени на раннем периоде карсавинской философии. Наиболее всесторонний разбор философии Карсавина предпринял С.С. Хоружий[29], правда, обойдя вниманием гностические истоки метафизики Л.П. Карсавина. Многое для понимания жизненных истоков философии Карсавина дают записи его последнего ученика А.А. Ванеева[30], в которых говорится о том, что сам Карсавин признавал свою принадлежность к гностической традиции[31]. Свой вклад в комментирование и публикацию философского наследия Карсавина внесли В.Н. Назаров[32] и С.В. Мосолова[33]. Соотношение этики и метафизики в философии Л.П. Карсавина разобрано в кандидатской диссертации А.Е. Митько[34].
Среди авторов, затрагивающих гностические основания метафизики Л.П. Карсавина, следует отметить кандидатскую диссертацию А.В. Дьякова[35] и прекрасное исследование И.И. Евлампиева[36]. А.В. Дьяков рассматривает связь русской религиозной философии ХХ века с гностической традицией в рамках религиоведческого исследования. Л.П. Карсавину в исследовании А.В. Дьякова уделяется мало внимания, однако справедливо указываются основные гностические основания метафизики Карсавина. И.И. Евлампиев в своем масштабном исследовании русской метафизики уделяет значительное внимание гностическим истокам карсавинской метафизики. К сожалению, оба автора, сумевшие выделить гностические элементы в философии Карсавина, не рассмотрели карсавинскую этику. На данный момент наиболее полным исследованием представляется работа И.И. Евлампиева.
Объектом исследования является гностический этос в нравственной метафизике Л.П. Карсавина.
Предметом исследования являются основные категории гностического этоса и их взаимосвязь в «историческом гностицизме» и в нравственной метафизике Л.П. Карсавина.
Цель и основные задачи диссертационного исследования. Целью диссертационного исследования является этико-философский анализ «исторического гностицизма», являющегося одним из идейных источников метафизики Л.П. Карсавина, а также анализ нравственных составляющих гностического этоса в метафизике Л.П. Карсавина.
Цель диссертационной работы достигается посредством решения следующих исследовательских задач:
- рассмотрение гностического этоса в «историческом гностицизме» как одном из источников нравственной метафизики Л.П. Карсавина;
- исследование гностического этоса в нравственной метафизике Л.П. Карсавина;
- выявление категориальных соответствий в «историческом гностицизме» и в нравственной метафизике Л.П. Карсавина.
Методология диссертационного исследования определяется направленностью и характером исследования. Исходной методологической установкой нашего исследования является принцип объективного этико-философского анализа христианской гностической традиции в ее исторической форме и в нравственной метафизике Л.П. Карсавина. В этой связи одними из главных методов в данной работе оказываются методы текстологического и контекстного анализа гностических текстов, а также текстологический и контекстный анализ философских трудов Л.П. Карсавина, позволяющие дать оценку христианской гностической традиции, ее роли и месту в творчестве Л.П. Карсавина. В диссертационном исследовании используется метод категориального анализа, дающий возможность представить гностический этос в виде ключевых этических категорий, а также компаративистский, синхронический и диахронический методы, с помощью которых решаются проблемы соотношения и взаимосвязи категорий гностического этоса в «историческом гностицизме» и в нравственной метафизике Л.П. Карсавина. Структурная целостность и историческая последовательность изложения достигается с помощью хронологического метода.
Источниковую базу исследования составили переводы текстов ересиологов и христиан-гностиков, выполненные российскими учеными, отечественные и зарубежные исследования по «историческому гностицизму», работы Л.П. Карсавина и научная критическая литература. В качестве дополнительного эмпирического материала использовались различные публикации по данной тематике в научных изданиях, материалы научно-практических конференций и ресурсы Интернета.
Научная новизна исследования заключена в целостном анализе и реконструкции нравственной метафизики Л.П. Карсавина, выявлении гностического этоса как нравственно ориентированной мировоззренческой парадигмы, тесно связанной с гностической традицией христианства, и в определении категорий гностического этоса. В диссертации дан анализ гностического этоса в нравственной метафизике Л.П. Карсавина. Гностический этос выражается в следующих категориях: «добро», «зло», «спасение», «разврат», «жизнь», «смерть», «грех», «любовь», «вера» и «мудрость». Сравнительный анализ данных категорий в «историческом гностицизме» и в нравственной метафизике Л.П. Карсавина указывает на тесную этическую связь философа с христианской гностической традицией, а этический анализ данных гностических категорий подтверждает их глубокую укорененность в ортодоксальной христианской культуре.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключаются в том, что результаты диссертационного исследования могут быть использованы при составлении и чтении спецкурсов по этике, религиозной философии и истории религий. Анализ гностического этоса в нравственной метафизике Л.П. Карсавина имеет определенное научное значение, поскольку позволяет по-новому взглянуть на становление и развитие русской религиозной этической мысли, а также на развитие православного богословия в ХХ веке.
Апробация материалов исследования осуществлялась в ходе выступлений автора на международных научно-практических конференциях «Россия и Гнозис», проходивших в Москве в 2003, 2004, 2006 гг., а также на круглом столе ««Евангелие от Иуды»: новые вызовы гностицизма» в Москве в 2006 г.
Материалы диссертации использовались автором в его педагогической работе при чтении курсов по этике, религиозной философии и истории религии на факультете искусств и гуманитарных наук Тульского государственного педагогического университета им. Л.Н. Толстого. Диссертация обсуждена на кафедре философии и культурологии Тульского государственного педагогического университета им. Л.Н. Толстого.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. В диссертационном исследовании установлено, что гностический этос – это мировоззренческая парадигма, определяющая нравственно-практическое своеобразие гностической традиции и реализующаяся в «историческом гностицизме» в свете ересиологических представлений о гностическом либертинизме и аскетизме.
2. На основе текстологического анализа нами установлено, что осознанный антиномизм христиан-гностиков истолковывался ересиологами как либертинизм, при этом либертинистический этос в большинстве случаев не находит подтверждения в гностических текстах.
3. Определено, что нравственная метафизика Л.П. Карсавина связана с гностической традицией, что выражается в таких категориях гностического этоса Карсавина, как «добро», «зло», «спасение», «разврат», «жизнь», «смерть», «грех», «любовь», «вера» и «мудрость». Данные категории используются автором в гностическом значении и имеют соответствия не только в системах различных гностических школ, но и в ортодоксальной христианской традиции.
4. Установлено, что гностический этос в нравственной метафизике Л.П. Карсавина оказывается синкретичным, объединяя в себе гностические и ортодоксальные элементы. Такая синкретичность определяется как личной экзистенциальной позицией философа, так и его попыткой адаптировать гносис для ортодоксального христианства.
Структура диссертации включает введение, две главы, шесть параграфов, заключение и библиографию.
Глава 1. Понятие гностического этоса в «историческом гностицизме».
«Гностический этос» – новое понятие, не встречающееся в научной литературе, поэтому необходимо указать тот смысл, в котором оно используется. Слово «гносис» имело в греческом языке множество значений. Чаще всего это не было «знание» в обыденном смысле слова. Однако философское значение гносиса, встречающееся в гносеологии Платона и обозначающее процесс познания добра, не проясняет гностическую специфику. Необходимо отметить отличие понятия gnosis от episteme, которое в большей мере подходило для научного познания. В этом смысле гностическое знание невозможно свести к научному знанию. Гносис ближе к откровению. В Посланиях Апостола Павла гносис обозначает божественное знание (1 Кор. 8: 3), причем это знание основано на любви к Богу (здесь прослеживается параллель с эросом богопознания в Corpus Areopagiticum). Для Павла наличие гносиса – отличительная черта духовного человека. Павел разделяет плотских, душевных и духовных людей, говорит также о сокровенности своего учения (1 Кор. 2: 7). У Апостола Иоанна понятие «гносис» используется для обозначения познания единства Бога-Отца и Бога-Сына. Самое поразительное заключается в том, что в 17 главе Послания к Ефесянам Игнатий Антиохийский (Богоносец) называет гносисом Иисуса Христа! Гносис не является исключительно христианским понятием, он встречается в различных ересях и эзотерических учениях, в связи с чем существует распространенный стереотип относительно несовместимости понятий «gnosis» и «pistis». Контроверза пистис-веры и гносиса-знания оказывается несущественной и в своем предельном выражении несуществующей. Это можно проиллюстрировать тем фактом, что гностицизм оказывается явлением внутри-христианским, то есть гностическая парадигма и христианская парадигма имеют гораздо больше общих точек соприкосновения, чем принципиальных отличий.
Слово «гностический» было разобрано французским исследователем М. Тардье[37], который выделил в нем 8 смыслов. 1. Эпистемологический смысл, идущий от Платона. 2. Прямой смысл, который Тардье относит к еретическому гносису или «историческому гностицизму», развившемуся с I по V век на Востоке (Египет, Сирия, Аравия, Месопотамия) и на Западе (Италия, Франция – долина реки Роны) у раннехристианских писателей и в неортодоксальных христианских течениях. 3. Ересиологический смысл. 4. В описании Климента Александрийского. 5. У Евагрия Понтийского. 6. Эзотерический смысл. 7. Синкретический смысл. 8. Психологический (феноменологический, экзистенциальный) смысл. На наш взгляд, 8 смыслов слова «гностический», хотя и не раскрывают специфику «гностического» в отдельности, но вместе создают достаточно полную картину. Тардье расширил историко-культурные рамки «гностического», что позволяет говорить о «гностическом этосе» применительно к гностической традиции в ее различных формах и проявлениях.
Слово «этос» в греческом языке имело различное написание: ’έθος (обычай, привычка, привычное место обитания) и ηθος (нрав, обычай; это слово легло в основу слова «этика», которым Аристотель обозначил особую отрасль знания).Слово ’έθος «родственно глаголу ’έθω «привыкать», восходит к индоевропейскому корню с возвратным значением *swe-, ср. лат. suesco «привыкать», sodalist «товарищ», санскр. swadha «своеобразие», рус. сват»[38]. Отечественный лингвист П.Я. Черных приводит как старшее значение слова сват «принадлежащий к своим», «из своих», «свояк»[39]. «Своеобразие» является производным значением «этоса». Применительно к «гностическому этосу» под «своеобразием» мы понимаем образ мыслей и поступков определенных групп, идентифицирующих себя в качестве гностических. «По определению М. Оссовской, этос – стиль жизни какой-либо общественной группы, ориентация ее культуры, принятая в ней иерархия ценностей; в этом смысле этос выходит за пределы морали. Согласно Е. Анчел, этос, в отличие от морали, концентрирует в себе такие нравственные начала, которые не проявляются в повседневной жизни, свидетельствуя о неистребимой человеческой потребности в признании нравственного порядка в мире, даже если он плохо согласуется с житейским опытом людей»[40]. В целом можно выделить как минимум три основных смысла, в которых рассматривается понятие «этос»: философский, научный и религиозный. В философском смысле слово «этос», восходящее к античной философской традиции, обозначало нрав, обычай, характер, образ мыслей. В дальнейшем слово «этос» утратило строгие очертания и стало использоваться в том числе и для обозначения некоего «этоса философствования»[41]. Научный смысл «этоса» был указан Мертоном. «Р. Мертон применил понятие этоса в социологии знания, обозначая набор согласованных норм, некий социальный код, эмоционально воспринимаемый комплекс институционально одобренных и защищаемых правил, предписаний, суждений, преобладающих в «научном братстве»»[42]. Религиозный смысл «этоса» восходит к философской античной традиции. «Термин ethos в указанном значении является результатом гипостазирования гностиками одной из коннотаций этого слова – «образ мысли» (ср. Платон. «Государство», Аристотель. «Риторика» и т.д.)»[43].
В нашем определении «гностический этос» – это мировоззренческая парадигма, определяющая нравственно-практическое своеобразие гностической традиции. В данной главе мы разберем гностический этос в «историческом гностицизме»[44] сначала на основании ересиологических свидетельств, а затем сопоставим полученные данные с гностическими текстами.
