Время и мы

В преддверии Нового года невольно да и по рабочей необходимости подводишь итоги минувшего, какие случились события, радости и горести, удачи и утраты, что было сделано и что не удалось осуществить. Практицизм этих размышлений вновь и вновь, как это было в декабре 1997-го или на исходе, скажем, 1975 года, переходит к мыслям о времени как таковом. Ведь Новый год — это единственный праздник, который полностью посвящен именно времени.

Секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы, годы, века, тысячелетия... Все эти меры времени, столь привычные, почему-то совершенно не выражают собой то, что они измеряют. Прошлое, настоящее, будущее — другие качества времени, но и они не приближают нас к разгадке, что есть время. И вместе с тем каждый живущий ощущает его действие на себе и в окружающем мiре.

Философы, физики, математики, геологи, палеонтологи, историки, естествоиспытатели и гуманитарии придумали сотни и сотни определений времени или времени и пространства. Всплеск прямолинейного материалистического подхода в науке XIX-XX веков диктовал формулировки времени как “последовательности смены явлений и состояний материи”, “универсальными свойствами времени” назывались “длительность, неповторимость, необратимость”.

Но цикличность многих процессов в природе, в истории изначально отказывает в абсолютности такого определения как неповторимость, что-то все время повторяется — времена года, политические ситуации, житейские заботы, круговой ход стрелок на часах... Исследования в физике элементарных частиц и в области астрофизики второй половины ХХ века позволяют говорить о дискретности (то есть прерывистости) временного процесса. Свойства тахионов — сверхбыстрых частиц заставляют ученых признавать возможность отрицательного течения времени, то есть его обратимости. И в свете этих научных открытий, современные энциклопедические словари-всезнайки выглядят каким-то анахронизмом. Та же история повторяется и с материалистическими формулировками пространства. Я помню, как лет тридцать назад лектор в Планетарии смеялся над “церковниками”, которые проповедуют о том, что на Страшном Суде Божий Ангел свернет ветхие небеса, подобно бумажному свитку.

— Как же так!? — возмущался он. — Разве можно бездонный Космос свернуть, словно это рулон обоев!?

Но уже тогда я читал о так называемых черных дырах и сверхтяжелых звездах-карликах, которые не только искажают окружающее их пространство, но и втягивают его в себя, как пылесос.

Впавшие во тьму язычества древние народы постепенно утратили богооткровенные знания о вечности, времени и вселенной. Начало мiра они почитали в виде безпорядочного Хаоса, а время символизировали ужасным всепожирающим гигантом Хроносом.

Совершенно иная космогония у христиан, черпающих свои представления о мiре из откровений Божиих в Ветхом и Новом Завете и в объективных знаниях о свойствах твари Божией, которые добываются научными изысканиями. Для христианина, ищущего прямой смысл вещей и явлений, совершенно очевидно, что время есть категория не постоянная, но собственно временная, имеющая начало — сотворение Адама, и конец — Страшный Суд, после которого наступает вечный День Восьмой. Всяческие картины дурной безконечности с миллионами и миллиардами лет существования Вселенной, которые рисует современная секуляризированная наука, опирающаяся только на переменчивый опыт и прихотливые домыслы помраченного в гордыне ума, совершенно лишены оснований в области достоверных, доказательных знаний, не говоря уже о противоречиях со Священным Писанием.

Как-то несколько лет назад так же в декабре мы рассуждали о времени и о вечности с одним весьма образованным священником. Я пытался больше оперировать философскими категориями, а батюшка, послушав меня, как-то просто все расставил по своим места:

— Для христианина, для всего человечества время — это дарованный Богом чертог спасения души. У этого чертога, как и у каждой земной жизни, есть начало и конец. За отпущенный каждому срок мы должны успеть научиться вечности, подготовить себя к вечной жизни. Поскольку мгновенно это сделать невозможно, только для этого и существует время... А годовой церковный круг со всеми праздниками — с Пасхой, Двунадесятыми торжествами и днями святых есть молитвенное правило жизни, которое ежедневно воспитывает в нас понимание вечности, хранит нашу память в богомыслии и страхе Господнем...

Уже допотопное человечество измеряло время не только сменой дня и ночи, но пользовалось седмицами (неделями), месяцами и годами, все эти меры времени упоминаются в первых восьми главах Книги Бытия. Каким был допотопный календарь, сведений не сохранилось. Но послепотопные цивилизации создали множество календарей — лунных, солнечных, солнечно-лунных, которые в той или иной степени удовлетворяли их специфическим религиозным, государственным и хозяйственным нуждам.

Отец-создатель Империи первый консул Рима Юлий Цезарь повелел александрийскому астроному Созигену изучить весь известный к тому времени опыт построения годичного круга для устроения нового общедоступного и общепринятого календаря, понятного не только “посвященным” — математикам и астрономам, жрецам и первосвященникам, но и простым людям на всем пространстве Римской цивилизации. В 46 году до Рождества Христова такой календарь был создан и стал обязательным во всех Римских владениях. Этот календарь отличался уникальной простотой, ритмичностью и постоянством — чередованием трех лет в 365 дней и одним високосным годом в 366 дней, дабы уровнять летоисчисление с солнечным годом, который равен 365 дням и 6 часам. В этой системе времяисчисления и совершилось Рождество Христово, именно поэтому Вселенская Церковь на первом Никейском соборе 325 года при Константине Великом, дабы соблюсти единство празднования Пасхи во всех Поместных Церквах, приняла за основу церковного календаря имперский Юлианский календарь, дополнив его системой Мiротворного круга или Великого индиктиона, то есть полного цикла Пасхалий на 532 года, по истечении которого весь порядок празднования Пасхи в точности повторяется в следующем индиктионе.

Как отмечает большой знаток всех известных календарных стилей науковед А.Н.Зелинский (сын великого русского химика), совершенство Юлианского календарного стиля доказывается тем, что все современные астрономы пользуются именно Юлианским периодом Иосифа Скалигера (1540-1609), основанным на Римском календаре. Опираясь только на этот счет дней и лет, они реконструируют астрономические явления (солнечные и лунные затмения, прохождение комет, максимумы и минимумы переменных звезд) в глубоком прошлом и прогнозируют подобные небесные события в обозримом для них будущем.

Западная Церковь, уйдя в раскол в середине XI века, еще полтысячелетия спустя в решила устроить громоздкую календарную реформу ради мнимой точности соответствия Пасхи относительно весеннего равноденствия — астрономическо-сезонной категории, не имеющей никакого богословского и вероисповедного значения. Эта реформа была осуществлена римским папой Григорием XIII 24 февраля 1582 года, и потому западный календарный стиль стал называться Григорианским. Великие астрономы того времени Скалигер и Коперник были категорически против этого нововведения как недальновидного. А.Н.Зелинский справедливо подмечает:

“Забыта была... одна простая истина, что в календаре ничего нельзя закрепить “навечно”, что категория “вечности” если и может относится к чему-нибудь, то только не к календарно-астрономическим величинам, которые суть время, а следовательно — изменение”.

В результате этой реформы к нашему времени накопилась разница в праздновании Рождества Христова и других непреходящих праздников у католиков и у нас в целых 13 дней. Но с февраля 1918 года Григорианский стиль был принят как гражданский календарь Российской советской республики и в таковом качестве действует до сих пор. Однако Русская Православная Церковь хранит традицию Вселенского Православия и живет по Юлианскому календарю. Еще в конце прошлого века профессор Санкт-Петербургской духовной академии В.В.Болотов, принимавший участие в работе Комиссии по возможности календарной реформы в России, говорил:

“Сам я отмену Юлианского стиля в России нахожу отнюдь нежелательною. Я по-прежнему остаюсь решительным почитателем календаря Юлианского. Его чрезвычайная простота составляет его научное преимущество перед всякими другими календарными исправлениями. Думаю, что культурная миссия России по этому вопросу состоит в том, чтобы еще несколько столетий удержать в жизни Юлианский календарь и через то облегчить для западных народов возвращение от не нужной никому григорианской реформы к неиспорченному старому стилю”.

Так исторически сложилось, что мы, православные, вынуждены жить по двум календарям — гражданскому западному, и по церковному Юлианскому. Из-за этого празднование гражданского Нового года приходится на конец Рождественского (Филипповского) поста, когда христианину нужно особо говеть, готовясь к великому празднику Боговоплощения. До революции же русский гражданский Новый год приходился на самый разгар Рождественских святок, и был поводом для большого веселья.

Для многих моих единоверцев это является серьезной проблемой, так как не все близкие, друзья, сослуживцы, разделяют их убеждения. В советское время Новый год был единственным неполитическим гражданским праздником и отмечался нами с особой теплотой и душевным размахом, и эта традиция еще жива. В определении отношения к этому государственному празднику, видимо, должно опираться на опыт самой Матери-Церкви, которая стремится христианизировать, освящать собою окружающий мiр. Именно поэтому в Церкви есть чин освящения гражданского новолетия, которое совершается специальным молебном в православных храмах вечером 31 декабря. Это есть проявление Евангельской любви, а не уступка политическим обстоятельствам, ибо молитва о мiре, за весь мiр — неотемлемая часть нашего служению Богу.

Поэтому наше скромное участие в этом торжестве со своими близкими, как и празднование церковных праздников в постные дни, отнюдь не нарушит нашей верности церковным канонам и обычаям. Тем более, что 1 января Святая Церковь празднует день великого русского богатыря Преподобного Илии Муромца, Киево-Печерского чудотворца. Но надо помнить и том, чтобы в праздничном застолии не повредить душе чрезмерным винопитием. Для этого нужна усердная молитва мученику Вонифатию, заступнику от этой бесовской напасти, память которого так же чтится в первый день Нового года. А растворенная с любовью сдержанность в этот постный праздник сторицей вернется духовным веселием и на Рождество, и на Святки в Старый Новый год вплоть до Крещенского сочельника.

Слово “время” каким-то загадочным образом созвучно со словом “бремя”, и через это созвучее одоление времени для нас означает труд души, несение креста — и за себя, и за ближних. Это любители “Кока-Колы” поют, как заклинание: “Праздник к нам приходит, праздник к нам приходит...” Христианин своим трудом безбоязненно идет навстречу времени, верша будни и вступая в праздники с надеждой и радостью, он мужественно приближает грядущее, ибо человек создан Богом для Жизни Вечной и должен к ней стремиться.

Декабрь 1998 года от Р.Х.