Исторический метод в экономической истории

Экономическая история (история экономики) — это эк«-Мическая наука, исследующая хозяйственные процессы в их ки­нологической последовательности, спонтанном развитии.

Экономическая история — одна из самых масштабных и и-^ятельных экономических наук, а экономические историки со и:.-^ляют весьма внушительный отряд в армии экономистов. С щ■- ствует несколько фундаментальных журналов по экономиче;; i ^Истории: Explorations in Economic History, Journal of Economic Him,

[ Блок М. Апология истории. М., 1986. С. 90. Там же. С. 98.

148

<&

European Journal of Economic History и др. Активно функциони­рует Международная ассоциация экономических историков (IEHA — International Economic History Association), которая регу­лярно проводит международные конгрессы по экономической ис­тории, на которых обсуждаются самые насущные вопросы этой науки (последний из этих конгрессов состоялся в 2002 г. в Ар­гентине, в Буэнос-Айресе, и в нем работало 87 секций!).

Как у любой иной экономической науки, у экономической истории есть свои ключевые методологические проблемы, свя­занные с использованием исторического метода, — те пробле­мы, разрешение которых в конечном счете влияет и на решение теоретических вопросов.

Первой из них выступает проблема использования количе­ственной (включая статистическую) методологии в исследовании историко-экономических процессов и явлений. Здесь у эконо­мических историков есть два подхода и две крайности: первый подход практически полностью исключает количественный анализ из историко-экономического исследования и делает упор на изу­чение личностных, уникальных явлений в экономической исто­рии, а второй, напротив, практически всю экономическую ис­торию представляет сквозь мир цифр, статистических описаний и даже математических уравнений. Например, Джон Хикс от­носит свои исследования по теории истории именно ко вто­рой группе, но при этом он отдает должное и работам первой группы.

«Исторические явления, для обобщения которых служит те­ория истории, — это явления, которые в свете нашего интереса к ним можно считать обладающими статистической однородно­стью. Большая часть явлений экономической истории (как бы широко ее ни рассматривали) обладает таким качеством, и воп­росы, интересующие нас в экономической истории, имеют глав­ным образом отношение к группировкам с явной статистичес­кой однородностью....Теория истории, подобно той, которую я попытаюсь построить, будет иметь дело с такими общими яв­лениями; поэтому именно к истории, понимаемой таким обра­зом, ее и следует прикладывать....Существует история и друго­го рода — она не занята изучением общих вопросов, ее отличи­тельные черты — упор на личности, их поступки, характеры, взаимоотношения друг с другом. Такой истории приходится (даже несколько чрезмерно по современным меркам) иметь дело со зна­менитостями — ведь только они оставили достаточно много сви-

150

летельств, позволяющих нам "познакомиться" с этими людьми. Уверен, что историю подобного рода нельзя недооценивать»¹.

Однако историки первого направления вряд ли согласятся _с таким подходом, по их предположению экономическая исто­рия должна заниматься тем, чем и занимается обычная история, _т,е. «людоедством».

«Настоящий историк похож на сказочного людоеда. Где пах-_Нет человечиной, там, он знает, ждет его добыча»².

Увлечение статистикой критикует и другой известный исто­рик — Р. Коллингвуд:

«Статистическое исследование для историка — хороший слу­га, но плохой господин. Статистические обобщения ничего не дают ему до тех пор, пока он с их помощью не выявляет мысль, стоящую за обобщаемыми фактами»³.

Тем не менее количественный и статистический анализ все глубже и сильнее внедряются в категориальный и понятийный аппарат экономической истории. И причины тут очевидны — это возрастание точности историко-экономического знания.

«Количественный подход в данной (историко-экономиче-ской. — А. О.) области исторических знаний — это прежде всего точность. Точность, проявляющаяся в уточнении терминологии, получении отсутствующего в источнике знания, в составлении четкой вероятности и математической модели, в нахождении единого унифицированного критерия сопоставления явлений, детальном переборе элементов информации, наглядной репрезен­тации с помощью графов, таблиц, графиков. Кроме того, это способ нахождения общего в конкретном и конкретного в общем»⁴.

В западной историко-экономической науке под воздействи­ем школы новой экономической истории сложилось представ­ление о клиометрии⁵ (Клио — древнегреческая муза истории + + метрео (древнегреч.) — измерять) как особом методе изучения историко-экономических процессов.

Клиометрия — это совокупность всех исследований в экономи­ческой истории и истории экономических учений, активно исполь­зующих статистические и количественные методы.

Хикс Дж. Теория экономической истории. М., 2003. С. 21, 23. Блок М. Указ. соч. С. 18. Коллингвуд Р. Указ. соч. С. 216.

Хвостова И.В. Количественные методы при изучении средневековых соци­ально-экономических явлений // Экономическая история: Проблемы и пер­спективы. М., 1987. С. 68. Термин «клиометрия» также впервые был введен Д. Нортом и Р. Фогелем.

151

Зарождение клиометрического подхода следует связывать с де­ятельностью в 60—70-х гг. XX в. школы новой экономической истории (см. ниже) и ее двумя основными представителями — Д. Нортом и Р. Фогелем. Поскольку всю деятельность этого на­правления весьма трудно изложить даже на нескольких страни­цах¹, мы отметим в клиометрическом подходе лишь два любо­пытных момента: во-первых, это идея о том, что пробелы в тео­ретическом экономическом знании можно восполнить посредством клиометрического анализа, а во-вторых, введение весьма продук­тивного понятия контрфактической ситуации — ситуации, ко­торую на языке российских социальных наук принято обозна­чать как «альтернативная ситуация».

«Под контрфактической ситуацией в клиометрической мето­дологии понимается такая смоделированная с помощью того или иного подбора количественных показателей ситуация, которая в том или ином отношении противостоит исследуемому истори­ческому явлению, т.е. "ситуация", не имевшая место в реальной истории. Иными словами, конструируя контрфактическую си­туацию, историк должен задаться вопросом: что бы было, как бы протекал реальный исторический процесс, если бы из реальной истории исключить действие тех или иных факторов или, наобо­рот, предусмотреть действие каких-то дополнительных факто­ров? Такое сопоставление реального исторического процесса или явления, описанного (зафиксированного, измеренного) в форме системы количественных показателей, с некоторой контрфакти­ческой ситуацией (т.е. с той же, но целенаправленно видоизме­ненной системой количественных показателей) и будет представ­лять собой гипотетическую дедуктивную модель исследуемого исторического процесса или явления»².

Вторая фундаментальная методологическая проблема — это проблема периодизации экономической истории и, в частности, определение того, что представляет собой так называемая все­мирная (или всеобщая) экономическая история.

Большая часть историков под всеобщей экономической ис­торией понимают прежде всего историю тех стран, которые иг­рали решающую роль в мировом экономическом развитии — Ве­ликобритания, США, Франция, Италия, Германия, Россия.

' Желающим узнать больше об этом направлении можно рекомендовать, к при­меру, следующий реферативный сборник: Современные тенденции клиомет­рического анализа экономической истории США. М., 1982.

² Современные тенденции клиометрического анализа экономической истории США. М, 1982. С. 19-20.

152

Однако значительная группа экономических историков не согла­шается с принижением роли остальных государств в мировом эко-ломическом развитии и настаивает на том, что термин «всеоб­щий» (или «всемирный») имел здесь более широкий контекст _и включал в себя историю менее развитых, отсталых по техно­логических параметрам стран и народов.

фактически последняя точка зрения пытается в некотором аспекте «уравнять» экономические истории различных стран и регионов, сделать хозяйственный опыт отстающих в своем эко­номическом развитии государств в большей степени доступным для экономической рефлексии. Вероятно, такая позиция имеет право на существование, особенно если она дополнена цивили-зационным и культурогическим подходами. Даже самое отста­лое хозяйство должно представлять интерес с точки зрения все­мирной экономической истории, если мы его рассматриваем не просто как хозяйство, но и как экономическую культуру и эко­номическую цивилизацию. Выбор же развития отдельных народов или государств в качестве некоторых «эталонов», «классических типов» тоже очень часто является достаточно условным и содер­жащим в себе значительный элемент субъективизма. «То, что сегодня считается "эталоном", завтра может уже таковым не быть» — это суждение можно распространить на любые «клас­сические типы и формы экономического развития». Таким об­разом, в своем подлинном понимании всемирная (всеобщая) эко­номическая история — это история абсолютно всех государств и народов, как передовых, так и отсталых.

Естественно, двумя вышеуказанными методологическими проблемами не исчерпывается вся методологическая и тесно связанная с ней теоретическая проблематика экономической истории. Наша задача заключалась лишь в том, чтобы указать на существование таковых. Искать же решение многочисленных узловых вопросов своей науки необходимо самим экономичес­ким историкам.