Муравьиный сверхорганизм

Есть данные, что рабочие фараоновы муравьи кормят лишь свою, породившую их матку. Таким образом, всю многотысячную колонию можно рассматривать как несколько смешанных семей, существующих территориально вместе, но фун­кционально относительно независимо друг от друга. Царицу можно уподобить стволовой клетке организма, которая порождает тысячи работаю­щих потомков, а всю колонию — целому организ­му, построенному из таких клеточных клонов. Сравнение муравьиного сообщества с многокле­точным существом легко продолжить и далее. Не случайно один из крупнейших специалистов по муравьям, американский энтомолог У. Уилер, предложил специальный термин для обозначе­ния таких колоний — сверхорганизм. Слаженной работой клеток нашего тела управляют два типа сигналов. Одни из них действуют быстро и ло­кально — это нервные импульсы; под их воздей­ствием мы, например, отдергиваем руку от рас­каленного чайника. Другие — гормоны — дей­ствуют медленно и более глобально, оказывая воздействие на многие клетки организма. Работой муравьев в колонии управляют несколь­ко десятков различных летучих сигнальных мо­лекул — феромонов. Аналогично нервным и гор­мональным сигналам по характеру своего дей­ствия они делятся на быстрые и медленные. Быстрые вызывают немедленные поведенчес­кие реакции у рабочих муравьев. Например, это может быть феромон тревоги, который застав­ляет их принимать оборонительную стойку или спасаться бегством. К быстрым относятся так­же пахучие сигналы прокладывания тропы, ко­торые муравей оставляет, все время касаясь концом брюшка поверхности. Следовые феро­моны приказывают его товарищам идти по про-

ложенной дорожке, но, возможно, различные метки сообщают разную информацию о направ­лении и цели движения. Целые комплексы па­хучих команд заставляют рабочего муравья ме­тить свою территорию и выносить из гнезда трупы. Вернувшись с добычей домой, он совер­шает определенный комплекс движений и вы­деляет феромоны рекрутирования. Восприни­мающие его сограждане также начинают выде­лять подобный феромон. Таким образом происходит некая цепная реакция, аналогичная распространению нервного импульса в теле многоклеточного организма. В результате коло­ния реагирует на полученную информацию и вы­тягивает в сторону источника пищи цепочку ра­бочих особей.

Медленные феромоны регулируют физиологи­ческие процессы: созревание и откладку яиц самкой, рост личинок, начало метаморфоза. Быстрые феромоны воздействуют на нервную систему муравья, а медленные — на эндокрин­ную.

Подобно тому, как вырванные из тела человека клетки не в состоянии существовать самостоя­тельно, так и представители муравьиного сооб­щества (если это не царицы) не могут жить вне коллектива. Несмотря на обилие пищи, они быстро погибают. Рабочих муравьев-робинзо-нов просто не может быть. С этой точки зрения фараоновые муравьи — гораздо более соци­альные животные, чем человек. Поведение и сама жизнь этих насекомых полностью подчи­нены запросам государства-колонии. Никакой свободы и демократии.

Сокращено по источнику: Афонькин С, Дунае­ва Ю. Фараоново проклятье сидит у вас на кух­не. — http://www.akdi.ru/id/izdania/chudo/nomei

4.htm.

му и царь»; «Борьба всеобща... все рождается через распрю». В философии Гераклит стал предшественником Г.В.Ф. Гегеля, который обосновывал роль противоречий в качестве источника развития. Согласно Гегелю, противоре­чие представляет собой «корень всякого движения и жизненности»⁴.

В разное время о значении этого фактора размышляли Полибий, Ибн Халдун, Н. Макиавелли, Ж. Боден и др. Французские историки-романтики Ф. Гизо, Ф. Минье, О. Тьерри, А. Тьер подчеркивали ведущую роль классовой борьбы в историческом развитии, ухо­дящей своими корнями в борьбу «рас» победителей и побежденных.

Для Т. Гоббса (1588-1679) состоя­ние «войны всех против всех» — есте­ственное состояние человечества в первобытные времена⁵. Возникнове­ние общества, а еще более государства призвано было положить конец борь­бе за выживание и уничтожению чело­веком себе подобных. Государство, по Гоббсу, это не только умиротворяю­щая, но и устрашающая сила. Хотя оно возникает в результате добровольного договора между людьми, в дальнейшем государство проявляет себя как прину­дительная организация, призванная положить конец распрям, конфлик­там, войнам. Немалая заслуга Гоббса и в том, что в своих произведениях «Те­ория общественного договора» и «Ле­виафан» он описал государство как не­который сверхорганизм, который по­жирает граждан.

Французский экономист и теоретик анархизма П. Прудон (1809-1865), опи­раясь на гегелевскую диалектику, рассматривал социальное развитие как борь­бу социальных групп и столкновение экономических интересов. Главным предметом такой борьбы выступает собственность, которая в силу существо­вания в обществе глубокого неравенства всегда достается господствующим классам, прежде всего буржуазии. При этом командных высот в обществе она добивается не обязательно легитимными средствами. В 1840 г. в трактате «Что такое собственность?» он заявил: «Собственность — это кража»⁶. Характери­зуя современное общество, Прудон писал о круговой поруке буржуазии и вла­сти, рынка и монополии: сочетание государственной централизации, чудовищ-

⁴ Гегель Г.В.Ф. Соч. Т. 5. М.; Л., 1937. С. 520.

⁵ Гоббс Т. Левиафан // Т. Гоббс. Соч. М., 1991. Т. 2.

⁶ Прудон П.Ж. Что такое собственность? СПб.. 1907.

ных налогов и крупных монополий с безудержной конкуренцией, пронизан­ной «духом несолидарности и корысти». Последствием вопиющего неравен­ства в распределении жизненных благ общества стало появление обездолен­ных слоев — пролетариата и пауперов. Прудон считал, что пауперизм возни­кает «вследствие нарушения равновесия в распределении» и что «в некоторых странах, где большая часть семейств живут земледелием, производя почти все сами для себя и имея только незначительные внешние сношения, — это зю (пауперизм) сравнительно менее чувствительно»⁷.

Под влиянием Гегеля и Прудона родоначальники социальной теории конфликта К. Маркс и Ф. Энгельс в «Коммунистическом манифесте» (1848) провозгласили знаменитый тезис: история всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов*. Они доказывали антагонистичес­кий, ожесточенный и бескомпромиссный характер классовых конфликтов, нередко характеризуя их как своего рода военное противоборство.

Спустя десять лет после «Коммунистического манифеста» появляется другое и не менее значительное сочинение — «Происхождение видов путем естественного отбора» (1859), автор которого, Дарвин, провозглашает, что и биологическая жизнь выступает ареной глобальной борьбы видов за суще­ствование.

Понятно, что почти одновременная публикация двух исключительно важ­ных произведений, толкующих практически об одном и том же, а именно о глобальной борьбе как универсальном законе всего живого, не могло не про­извести впечатление на европейскую и американскую мысль. Марксизмом и дар­винизмом заболело, кажется, все прогрес­сивное человечество, прежде всего науч­ная и студенческая интеллигенция, кото­рая нашла здесь простое и убедительное доказательство причины своего марги­нального положения в обществе.

В Англии эволюционными идеями ув­лекся У. Беджгот(1826-1877), известный экономист, социолог и публицист, кото­рый сознательно стремился применить идеи Дарвина к социальной теории. Не случайно его главное социологическое со­чинение «Физика и политика» (1872) име­ет подзаголовок «Мысли о применении принципов «естественного отбора» и «на­следственности» к изучению политического общества»⁹. Для него первобы i -ная история предстала наподобие мрачного Средневековья, где ведущую роль играл естественный отбор в биологическом смысле. Не имея точных этно­графических данных, которых в то время попросту недоставало, Беджгот ре­конструировал социальную эволюцию при помощи непомерной фантазии. В ранней истории человечества сильнейшие убивали слабейших, как только

⁷ Прудон П.Ж. Что такое собственность. Или исследование о принципах права и власти; Be.iiioei i> n>

экономический принцип; Порнократия. Или женщины в настоящее время. М., 1998. С 26. ^s Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. ⁴ Bagehoi W. Physics and Politics//The Works of Walter Bagehot. Vol.4. Hartford, 1X91.

могли, писал он. При этом «борьба за существование» в мире людей проис­ходит не столько между индивидами, сколько между группами. Основными социальными законами Беджгот считал стремление одних людей к господ­ству над другими и одних социальных групп — над остальными внутри на­ций¹⁰. Современная наука дает несколько иную трактовку раннего периода эволюции гоминид и развития неандертальцев.

Однако первым социальным дарвинистом в полном смысле слова счита­ется Г. Спенсер (1820—1903), в социологической теории которого дарвинов­ские идеи не только заняли центральное место, но и обогатились новым со­держанием. Как и многие другие уче­ные, он пришел к ним путем опытного наблюдения в период работы инжене­ром-путейцем на строительстве желез­ной дороги Лондон—Бирмингем. Изу­чая окаменелости, обнаруженные при прокладке железнодорожного полот­на, он начал всерьез задумываться о том, как вообще происходит и в чем проявляет себя в этом мире само раз­витие от простых форм жизни к более сложным. В плане социологии вопрос звучал так: если палеонтологи по одной лишь кости ископаемого и исчезнув­шего с лица Земли животного могут восстановить его внешний облик, спо­собы существования и даже образ жизни, то возможно ли то же самое в от­ношении исчезнувших обществ, если мы располагаем информацией о каких-то реликтовых обычаях и социальных нормах, сохранившихся в рудиментарном виде в современном обществе или где-то среди ныне живу­щих примитивных племен дикарей?

Первое, что надо подчеркнуть в его учении, — это универсальность зако­нов борьбы за существование, которые правят в природе и обществе. Их гла­венство приносит как пользу, так и вред. С одной стороны, в природе из-за ожесточенной конкуренции гибнут миллионы «ни в чем не повинных» живот­ных, а в обществе уходят в небытие целые эпохи, народы, цивилизации. Но с другой стороны, иными путями биологический и социальный прогресс невоз­можен. Ведь в конкурентной борьбе выживает сильнейший, т.е. самый талан­тливый, мастеровитый, сильный, ловкий, хитрый. Они необходимы и природе, и обществу. Правда, полагает Спенсер, общество, надстроив над своими био­логическими инстинктами искусственную систему социальных институтов, научилось сдерживать слепую силу стихии, направлять ее в разумное русло. К сожалению, такое умение пришло к человеку далеко не сразу.

Из двух типов общества — военного и промышленного, которые Спенсер выделил в своей исторической типологии, на протяжении всего отведенно­го человечеству времени преобладал военный тип. Долгое время люди пре­бывали в невежестве и противоборстве, история буквально испещрена по­метками о постоянных войнах и конфликтах, о массовом истреблении и порабощении побежденного победителем. Мир переменился лишь с наступ­лением капитализма, и произошло это главным образом благодаря промыш-

¹⁰ Bagehot W. Op cit. P. 442, 457.

ленной конкуренции, где побеждает сильнейший — более усердный, более способный и т.п. Военное противостояние уступило место мирному эконо­мическому соперничеству. Борьба за существование приобрела новые фор­мы — цивилизованные.

Выступая певцом свободы предпринимательства, здоровой конкуренции и цивилизованного бизнеса, Спенсер видит в борьбе за существование ис­ключительно или преимущественно благо. Ее последствия в природе и об­ществе одни и те же: рост и усложнение структуры, дифференциация функ­ций и усиление их взаимодействия со структурой. В основании биологичес­кой эволюции, как и социального прогресса, лежит взаимодействие двух противоположных процессов: интеграции и дезинтеграции.

Борясь друг с другом, мы, как это ни парадоксально, совершенствуемся нравственно. Такого рода борьба — благо для всего общества, а не только для победителя. Ведь в итоге повышается интеллектуальный и моральный уро­вень общества в целом, объем общественного богатства. И наоборот, альтер­нативой естественному отбору может служить только выживание и процве­тание слабейших, т.е. людей с низкими интеллектуально-моральными каче­ствами, флегматиков, неврастеников, людей опустившихся, слабых духом и волей. В подобном сценарии неизбежна деградация общества.

В разное время и в разной степени под влиянием идей социального дар­винизма находились столь несхожие мыслители, как К. Маркс, Г. Тард, А. Лориа, Ж. Ляпуж, Э. Ферри, Г. Зиммель и др. Даже ученые, весьма дате-кие от социального дарвинизма или откровенно враждебные ему, нередко использовали его категории. В частности, Э. Дюркгейм, отдавая несомнен­ный приоритет холистским идеям, в том числе роли социальной солидарно­сти, рассматривал разделение общественного труда как «смягченную форму» борьбы за существование. Американский социальный психолог Уильям Макдоугалл в 1908 г. объяснял расовый и популяционный отбор на основе преимущественно биологических (врожденных), а не социальных факторов. Войну он представлял как экстремальную форму борьбы за существование между народами.

Особенно ярко описываемые идеи проявились в трактовке проблемы бед­ности. Она всегда была полем противостояния полярных идеологических сил. В Европе эта проблематика развивалась, как справедливо считает B.C. Сы­чева", в рамках двух теоретических парадигм —социал-дарвинистской и эга­литаристской. Представители первой (Г. Спенсер, Ф. Гиддингс, Ж. Прулон) считали бедность закономерностью общественного развития и отводили ей положительную роль, считая ее движущей силой развития личности. Их кон­цепция основывалась на принципах борьбы за существование и неизбежно­сти социального неравенства. Они не приветствовали вмешательство госу­дарства в естественное развитие общества. Социал-дарвинисты рассматри­вали бедность как социальное благо, которое способствует эволюции общества. Представители эгалитаристского подхода, в частности К. Маркс. Ф. Энгельс и Э. Реклю, критикуя капиталистическое общество и бедность как ее неизбежную спутницу, считали, что бедность — исключительно социаль­ное зло, следствие определенного типа распределительных отношении

¹' Сычева В. С. Исторический очерк бюджетных исследований в Западной Европе и США // Сопи⁰-'¹⁰" гические исследования. 1998. № 4.

(Э. Реклю) либо отношений производства и прибавочной стоимости (К. Маркс и Ф. Энгельс). Они полагали, что только революционное переуст­ройство капиталистического общества сможет уничтожить бедность.

Популяризацией дарвинистских идей во Франции занималась К. Руайе (1830—1902), писатель, автор трудов в области философии, социологии и политической экономии. Стремление обнаружить особенности человеческой борьбы за существование пронизывает книгу итальянского социолога А. Вак-каро «Борьба за существование и ее последствия для человечества»¹².

Другой социальный дарвинист, австрийский социолог и правовед Люд­виг Гумплович (1838—1909), считал, что государство возникает из борьбы за

господство этнических групп (рас). Для объяснения динамики общественной и культурной жизни он ввел понятие «эт­ноцентризм» («Расовая борьба», 1883). Предмет социологии, по Гумпловичу, изучение социальных групп и взаимо­отношений между ними¹³. Социальные группы имеют надындивидуальный и внеиндивидуальный характер. Взаи­моотношения между группами Гумплович изображает как непрерывную и беспощадную борьбу, которая может лишь камуфлироваться, но не прекра­щается. С его точки зрения, основной социальный закон — это «стремление каждой социальной группы подчинять себе каждую другую социальную груп­пу, встречающуюся на ее пути, стремление к порабощению, к господству»¹⁴. На заре человеческой истории борьба происходит главным образом меж­ду ордами — группами, разделенными антропологическими и этническими признаками (иногда они называются расами). Если вначале побежденные орды физически уничтожались, то впоследствии они стали порабощаться по­бедителями. В результате возникло государство — орудие этого порабощения. С возникновением государства межгрупповые конфликты не исчезают, но появляются в новой форме как борьба между другими видами социальных групп, классов, сословий, политических партий¹⁵.

А австрийский социолог Г. Ратценхофер (1842—1904) утверждал, что в обществе действуют те же закономерности, что и в природе. Однако в отли­чие от Гумпловича он рассматривал социальную группу как продукт межин­дивидуального взаимодействия, организацию индивидов для борьбы за су­ществование. К главным социальным явлениям он относил самосохранение и размножение индивидов, изменение индивидуального и социального ти­пов, борьбу за существование, враждебность рас, расовую дифференциацию, пространственное расположение, господство и подчинение, государство, глобальное общество¹⁶.

Особенно активно социальный дарвинизм заявил о себе на американской почве. Возможно, тому были вполне объективные причины. Капитализм второй половины XIX и начала XX в. — прекрасный полигон для проверки

¹² Vaccaro Л. La lottn per I 'esistemza с i suoi efTetti sull'umanita. Roma, 1886.

¹³ Гумплович Jl. Социологические очерки. Одесса, 1899. С. 14; Он же. Социология и политика. М.1895. С. 68.

¹⁴ Гумплович Л. Социология и политика. М. 1895. С. 159.¹³ Гумплович Л. Основы социологии. СПб., 1899. С. 194.

¹⁶ Ratzenhofer G. Soziologische Erkenntnies. Leipzig, 1898. S. 244-250.

подобных идей: жесткая, если не сказать жестокая, конкурентная борьба откровенная погоня за деньгами и культ «золотого тельца», презрение к тем кто не сумел сделать деловую карьеру и добиться экономического успеха разгул преступности, высокий уровень социальной дифференциации обще­ства. Позже американское общество добьется процветания, в нем сформи­руются широкие слои среднего класса, а социальный дарвинизм сменится более тонкими и продуманными социологическими ориентациями. В США сторонниками социального дарвинизма, прежде всего в его спенсеровском варианте, были У. Самнер, Л. Уорд, Ф. Гиддингс.

Уильям Грехем Самнер (1 840— 1 9 1 0) считается одним из основателей аме­риканской социологии. Им рано овладела страсть к познанию, и в 13 лет он познакомился с «Иллюстрациями к политической экономии» Г. Мартина. Следующими на очереди были сочинения Д. Рикардо и Т. Мальтуса. Позже У. Самнер скажет о себе: «Основные идеи о труде, капитале, деньгах и тор­говле сформировались в подростковом возрасте». Не меньшее влияние на него оказали идеи Ч. Дарвина о борьбе за существование и выживание силь­нейшего. До конца жизни он был радикальным апостолом дарвинизма.

Самнер полагал, что историей правит борьба за выживание: между собой борются индивиды, классы, группы. Законы борьбы за существование объек­тивны, они не могут устанавливаться или отменяться человеком. Так же объективны экономические законы. Экономические силы создают и разру­шают социальные институты. Они воздействуют на человеческие интересы. а через них — на человеческую природу. В обществе, как и в природе, царит хрупкое равновесие, установленное борьбой за существование. Реформы, проводимые государством, способны только нарушить его и не могут ниче­го исправить в обществе. Кому призваны помочь реформы, задается вопро­сом Самнер и отвечает: тем, кого считают слабыми. Но, во-первых, искус­ственно защищать тех, кто не выдерживает конкурентной гонки, — значит нарушать естественный закон борьбы за существование, который сохраняет обществу самых сильных и наиболее приспособленных. Во-вторых, нет точ­ных определений того, кого считать «слабым», а кого — «сильным». Суще­ствуют трудолюбивые и ленивые, бережливые и транжиры, занятые и без­работные. Если нам не нравится дарвиновский закон выживания наиболее приспособленных индивидов, говорит Самнер, то останется лишь одно — выживание наименее приспособленных.

Самая известная и оригинальная работа Самнера «Народные обычаи» (1906) основана на анализе большого этнографического материала¹⁷. Обычаи у него — это определенные виды защиты и нападения в процессе борьбы за существование (либо между собой, либо с окружающей средой), а не резуль­тат сознательной воли человека; они влияют на его поведение так же. как естественные бессознательные силы и импульсы.

Естественный отбор выносит на поверхность не только самых сильных-но и, будем объективны, самых достойных. Делают карьеру, добиваются ус­пеха, пользуются всеобщим уважением те, кто выигрывает в жизнен нон схватке, если, конечно, не нарушает протестантской этики. Проигравшие — ленивые и неумеренные — опускаются на социальное дно. Общественное не­равенство отражает нормальное положение дел. Более того, оно справедли-

¹⁷ Sumner W. Folkways. L., 1958.

во и естественно. Не можем же мы сказать, что выживание сильнейших и ги­бель слабейших в стае волков или павианов несправедливы. Так же надо су­дить и о человеческом обществе. Борьба и выживание сильнейших — усло­вие прогресса человеческой цивилизации.

В отличие от реформиста А. Смолла Самнер был сторонником стихийно­сти в социальном развитии и противником всех форм государственного ре­гулирования социальных и экономи­ческих процессов. Жесткий дарвинизм Самнера имел политическую подопле­ку. Идеологически он склонялся к консерватизму. Капитализм хорош потому, что основывается на выжива­нии сильнейших, составляющих класс зажиточных и богатых граждан. Сла­бые и ленивые занимают нижнюю сту­пень социальной лестницы. Эволюционная модель общества использовалась Самнером для оправдания существующей классовой системы. Согласно его воззрениям, на вершине пирамиды оказываются самые способные и полез­ные для общества социальные группы. Менять что-либо в такой системе столь же вредно, сколь и бесполезно. Сознательное вмешательство, особен­но государственное, способно только нарушить естественный ход событий. Социальные реформы не улучшают, а ухудшают ситуацию, неумело подправ­ляя и «корректируя» природу.

Лестер Франк Уорд (1841 — 1913) считается одним из основателей и клас­сиков американской социологии. В его учении выделяются две составные части — генезис и телезис. Они обозначают два начала — природное и соци­альное, которые борются и дополняют друг друга. Природа — царство гене­зиса, т.е. жесткого детерминизма, эволюции живого в соответствии с непре­ложными биологическими законами. Общество — царство телезиса, т.е. ин­дивидуальной свободы, частного предпринимательства, управляемых на основе разумно поставленных целей и законов. Между природой и обществом нет жестких границ. Напротив, между ними существует соединительный мостик — человек. Наполовину он дитя природы, наполовину продукт об­щества. Человек двойствен, в нем борются природное начало и социальное. Таким же раздвоенным оказалось и человеческое общество, где одновремен­но царствуют слепые законы естественного отбора, заставляющие людей не щадить друг друга в конкурентной борьбе, и разумные законы добра, осно­ванные на высоких гуманистических ценностях. «Если мы признаем биоло­гические процессы естественными, то должны признать социальные процес­сы искусственными (artificial). Фундаментальный принцип биологии — ес­тественный отбор, а социологии — искусственный отбор... Если природа эволюционирует благодаря устранению слабых, то человеческий прогресс совершается благодаря защите слабых», — писал Уорд.

Социальный дарвинизм, как доказал или по крайней мере пытался дока­зать Уорд, описывает только половину правды о человеке — сферу, где гос­подствуют темные, «телесно-низменные» силы: голод, жажда, половые по­требности. На этом этапе эволюции («генезисе») царствуют борьба за выжи­вание и естественный отбор, воспеваемые Самнером. На их базе формируются более сложные интеллектуальные, моральные и эстетические

потребности. Это уровень «индивидуального телезиса». Когда он высок, люди подчиняются законам разума, в обществе воцаряется «коллективный теле-зис». Этим термином Уорд обозначил государство, которое возникает вмес­те с такими институтами, как собственность, право и классы, из борьбы рас

Уорда можно назвать величайшим защитником социократического типч демократии. При социократии, или идеальной демократии, индивидуализм и конкуренция должны исчезнуть, хотя индивидуальные желания и интере­сы останутся, как останутся и индивидуальные свободы. Но это уже будут цивилизованные желания, которые, реализуясь, не нарушают общей гармо­нии и не вредят общему благу. Уорд поддерживал профсоюзное движение симпатизировал пролетариату и выступал за равенство классов. Однако все­общее равенство, считал он, означает равенство стартовых возможностей одинаковый доступ к образованию всех, но не равенство конечных резуль­татов, оборачивающееся наделе государственным социализмом и уравнилов­кой. Хотя Уорд, как и многие другие американские социологи первого по­коления, отталкивался от эволюционных идей Спенсера, ему удаюсь орга­нично соединить жесткий натурализм Спенсера с гуманистически ориентированной социологией.

Франклина Генри Гиддингса (1 855— 1 93 1) называют в числе отцов-«фунда-торов» американской социологии. Теоретически Гиддингс формировался пол влиянием психологического эволюционизма Спенсера, у которого общество рассматривалось как этап космической эволюции, где каждая новая ступень аккумулирует достижения предыдущих и строится на них. (В России сход­ные идеи развивал Н.Д. Кондратьев (1892— 1938), у которого «мир обществен­но-человеческих явлений» представляет высшую, десятую, ступень эволю­ции макрокосма.) К основным произведениям Гиддингса относятся «Прин­ципы социологии» (1896), «Элементы социологии» (1818), «Демократия и империя» (1900), «Индуктивная социология» (1901), «Дескриптивная и ис­торическая социология» (1904), «Цивилизация и общество» (1933).

Общество у Гиддингса не только и не столько социальный феномен. сколько физико-психологический организм — результат одновременно бес­сознательной эволюции и сознательного развития (усилий интеллигенции и всех мыслящих людей), продукт ассоциации. Многообразное, или плюрали­стическое, поведение — не что иное, как коллективное поведение собравших­ся вместе людей. Оно имеет свои законы и нормы. Один из таких законов — борьба за существование. Индивиды не только борются друг с другом, но по-разному реагируют на одни и те же стимулы в зависимости от того, в какую социальную среду они попали.

Взаимное стимулирование, или возбуждение, происходит через механиз­мы внушения и подражания (имитации). В процессе взаимостимулирования (или взаимовозбуждения) усиливается восприимчивость к общим ценностям: растет понимание их значимости. Результатом общего возбуждения являет­ся формирование особого типа сознания. Оно состоит из «органической сим­патии, восприятия сходства, осмысления или рефлективной симпатии, аф­фектации и стремления к признанию». Такое сознание Гиддингс называл «сознание рода» (consciousness of kind).

Людей Гиддингс подразделял в зависимости от степени развития у них «сознания рода». Оно подобно коллективному сознанию или коллективно­му разуму, который организует, сплачивает и управляет социальным целым-

Экономические и социальные кризисы, всеобщее противостояние обостря­ют чувство общности, интенсифицируют «сознание рода». Народ сплачива­ется. «Сознание рода исключает тех, кто принадлежит к иной расе или куль­туре. Оно усиливает сплоченность и укрепляет стабильность общества». Воз­можно, поэтому Гиддингс был против массовых миграций и переселений, которые «разжижают» нацию, делают ее смешанной, гетерогенной. Помочь в сплочении нации могут социальная инженерия и социальный реформизм, а исходные принципы им дает социология. В обществе, которое заинтересо­вано в процветании, должна победить социологическая технократия. Но не насильственным путем. Гиддингс был твердым приверженцем западной де­мократии и, подобно своему духовному учителю Спенсеру, выступал про­тив социализма, считая его антиэволюционной теорией. Его «социализиро­ванный индивидуализм» и «социетаризм» напоминали больше о свободе предпринимательства Самнера.

Представители американской элиты, магнаты большого бизнеса с удо­вольствием узнавали из теории эволюции то, что давно о себе думали: они не просто самые удачливые, энергичные и талантливые бизнесмены, а не­обходимое и наивысшее звено в эволюционном развитии человеческого рода. Для Рокфеллера появление крупной корпорации — это не игра случайных обстоятельств, а закономерный итог борьбы за существование. Для Джейм­са Хилла богатство железнодорожных компаний определялось законом вы­живания самых приспособленных. Внесли свой вклад в развитие идей соци­ального дарвинизма и американские инженеры, составившие на рубеже двух веков ядро движения за «научный менеджмент» в США.

Гаррингтон Эмерсон (1853—1931), сподвижник Ф. Тейлора по школе на­учного менеджмента, в начале XX в. писал, что эволюция человеческого общества разворачивается через противоборство двух типов организаций¹⁸ — военно-разрушительного и экономически-созидательного, или функцио­нального. Оба типа организации стары как мир. Мы унаследовали их от сво­их животных предков вместе с функциями воспроизводства жизни, дыхания, удаления продуктов обмена веществ. Растение дает нам образец функцио­нальной организации: в борьбе за существование оно не уничтожает себе подобных, но взаимодействует с ними, находясь в гармонии с окружающей средой. Напротив, животное — агрессивный тип организации: в борьбе за выживание оно полагается лишь на случайную и ограниченную помощь осо­бей своего же вида. Животное, не верящее никому, живет разрушением, поедая растения и других животных.

Экономическая жизнь средневекового общества — стихия налетов, заво­еваний, наездов, морского и сухопутного разбоя, наконец, работорговли. Это исторический период, когда в экономической организации общества господ­ствовали не мирные, а военные методы получения дохода и прибыли. Хищ­нический период в управлении экономикой продолжался и в XIX в. Его при­меры Эмерсон увидел в деловом предпринимательстве США даже начала XX в. Его характерные особенности — истребление природных богатств, ма­ния количественных показателей, произвол и безответственность в руковод­стве. Перечисляемые пороки пронизывают социальную пирамиду снизу до­верху. На нижних этажах «мастера обирают рабочих, вымогают у них взят-

¹⁸ Эмерсон Г. Двенадцать принципов производительности. М.; Л., 1931. С. 29-46.

S43

ки, развращают их жен, разрушают их семейную жизнь». Люди, как живот ные, поедают друг друга и при этом разрушают окружающую среду и растра чивают сырьевые источники. Современная, конструктивно-созидательна? фаза истории начинается только в XX в., прологом к ней, по мнению Эмеп сона, может послужить победа принципов «научного менеджмента» в эко номике Европы и Америки.

Рис. 7. Агрессивный тип организации существовал вплоть до XX в.

Идеи борьбы за существование и выживание сильнейшего к концу XIX в. выходят далеко за пределы науки и становятся, по мнению А.Б. Гофмана¹', популярными в массовом сознании, публицистике, бизнесе, практической политике, художественной литературе. Известно, что этими идеями были очарованы американские писатели Дж. Лондон и Т. Драйзер (трилогия «Фи­нансист», «Титан», «Стоик»).

Таким образом, ключевые понятия теории биологической эволюции - ес­тественный отбор, борьба за существование, выживание сильнейшего — слу­жили интеллектуальным маркером развития социальной науки конца XIX и начала XX в. Социальный дарвинизм выступил не столько как особое направ­ление, сколько как определенная парадигма, проникшая в разные направле­ния социологической мысли. Серьезный вклад он внес в изучение норматив­ных аспектов социального поведения, обычаев, моды, группового самосозна­ния. Была по-новому осмыслена традиционная конфликтная модель социальных отношений. «Осознание роли конкуренции как необходимого для общества свободного соревнования умов, талантов, трудовых усилий, нрав­ственных достоинств, социальных институтов, норм и организаций сыграю в высшей степени положительную роль в социальной теории и практике. Ис­тория нашего времени наглядно демонстрирует, что те общества, которые подавляют принцип конкуренции, понимаемой таким образом, неизбежно деградируют как в экономическом, так и в нравственном отношении»²".

¹⁹ История теоретической социологии. С. 271.

²⁰ Там же. С. 279.

На самом деле социальный дарвинизм не умер, во всяком случае в нашей стране. Экономические реформы 1990-х гг. вызвали невиданное падение жиз­ненного уровня населения, резкое расслоение общества, рост нищеты и пре­ступности. У черты бедности и за ней оказалось около 50% россиян. В то же время в экстремально быстрые сроки сформировался высший класс, который пополнили так называемые олигархи, законными, полузаконными и незакон­ными способами создавшие многомиллионные богатства. В массовом созна­нии метафора «борьба за выживание» приобрела вполне реальное содержание, а выражение «побеждает сильнейший» получило криминальный оттенок.

Борьба за выживание — реальность экономической, политической и соци­альной жизни современного общества. Более ²/₃ населения планеты недоеда­ет, и для него каждый день — это борьба за выживание. В благополучных стра­нах каждый год разоряется более полумиллиона предприятий. И для них су­ществование — это фактически борьба за выживание. За жизненное пространство, суверенитет или политическое лидерство постоянно борются между собой большие и малые страны. Террористический интернационал дер­жит в страхе все население планеты, люди стали бояться всего. И для них по­вседневность превращается в борьбу за выживание. Сегодня в связи с учаща­ющимися экологическими катастрофами надо говорить уже о борьбе за вы­живание всего человечества. Постоянную борьбу за выживание ведут гиганты мировой индустрии, банки, предприятия, даже порталы и контент-сайты.

Как видим, категории и понятия социального дарвинизма вовсе не сда­ны в архив. Они востребованы глобальным обществом и как нельзя лучше описывают ту реальность, в которой мы все вынуждены находиться.