Философия эпохи Возрождения. Следующая эпоха получила очень громкое название – эпоха Воз­рождения

Следующая эпоха получила очень громкое название – эпоха Воз­рождения. Можно подумать, что после периода упадка и застоя, ког­да жизнь духа замерла и еле тлела, произошло возрождение. Однако смысл названия иной. Историю человека не считали тогда эволюцией от животного примитивного состояния. Золотой век был в прошлом, и прогресс может быть только возрождением древности. Итальянский гуманист, изучая памятники античности, видел в них осколки культуры более высокой, чем его собственная. Религиозные реформаторы искали идеал духовной жизни в первых веках христианства. Итак, это открытие забытой античной культуры и попытка ее возобновления.

Возобновление это происходило двумя волнами, которые породили две совершенно разные традиции. В XIV веке были открыты латинские тексты, в XV – греческие. Импульсом для второй волны послужило взятие турками Константинополя, вследствие которого в Италии появилось много людей, читающих по-гречески.

Первую традицию можно назвать гуманистической. Зачинателем этого движения был Петрарка. Новое отношение к жизни возникло в результате открытия римской литературы. Латынь схоластов стала рассма­триваться как простонародная, средние века считаются «варварскими». Достоинство человека видится в воспроизведении в нем самом мироощущения, а вокруг него – утонченной и великолепной обстановки знатного римлянина. Ренессансный гуманизм (лат. humanum – челове­ческое) провозгласил вновь, что человек – мера всех вещей, потребно­сти человеческой природы – критерий красоты и истины. Поэтому че­ловеческой природе противиться не нужно. Но тут встает довольно сложный вопрос: что понимать под «человеческой природой». Можно подчеркивать разные стороны «человечности»: то, что человек уже соприкоснулся с божественным, или то, что он еще остался животным. Но ведь кто-то остался, а кто-то и нет, в ком-то божественное победило. Победит и в остальных, если эволюция духа действительно происходит. Так может ли человеческое быть противопоставлено божественному?

В ренессансном гуманизме человеческая природа как бы отрывалась от своей божественной основы, пыталась утвердиться в своей самостоятельности, самодостаточности. Проблема религии не является жизненно важной. Среди гуманистов были люди благочестивые (подобно Петрарке), были и увлеченные языческим образом жизни и смотревшие на христианство свысока (подобно Лоренцо Валле).

Лоренцо Валла (1407-1457) возродил этику эпикуреизма, насколько ее понимал. Он утверждал, что духовность невозможна без благополучия тела, без всесторонней деятельности органов чувств. Он сожалел, что у человека всего пять, а не пятьдесят чувств. Главный закон для всех живых существ – «сохранять свою жизнь и тело и уклоняться от того, что кажется вредным». Высшим же благом является наслаждение, удовольствие души и тела. «Жить без наслаждения невозможно, а без добродетели можно», – считает Валла. Вообще добродетель – это предпочтение полезного. Все отношения между людьми подчиняются этому принципу. Наивысшее благо для человека – его собственная жизнь, даже о родных людях следует думать лишь во вторую очередь.

Ярче всего мировоз­зренческий переворот выразился в изобразительных искусствах. В предшествующие века обращали внимание не на форму, а на содержа­ние, не на точность изображения материального, а на силу духовного воздействия. Произведение искусства не имело собственного значе­ния, было лишь окном в мир Духа, лишь символом духовного явле­ния, поэтому оно не должно было вызывать ассоциаций с материаль­ным миром. Художник сознавал себя не творцом, а проводником божественного творчества (поэтому средневековое искусство в основном анонимно). В эпоху же Возрождения изображение материального за­частую становилось самоцелью, а художник видел в себе творца.

Вторая волна принесла увлечение герметическими текстами[1] (следовательно, магией), Платоном и неоплатонизмом. В этой традиции к средневековой философии не относились пренебрежительно. Достоинство человека основывалось на его отношении к Богу, его безграничных возможностях развития, на творческом могуществе Человека-Мага. Отношение с религией значимо как для неоплатоников, претендующих на новое толкование христианства, так и для магов, претендующих на понимание божественной деятельности в космосе и ее воспроизводство в своей магии.

Наиболее известные представители этой традиции – священник Марсилио Фичино, граф Пико делла Мирандола, Джордано Бруно.

В магии сильна ориентация на практику, преобразование мира. Ренессансная магия включала в себя науку (в частности, механику) как составную часть. Результатом возвращения к пифагорейскому пониманию числа явилось бурное развитие математики. Ведущая роль Солнца как духовного центра мира у Гермеса Трисмегиста привела к утверждению гелиоцентризма.

Во Флоренции при дворе Медичи была создана платоновская Академия, которую посещали филологи, мыс­лители, художники.

Самым выдающимся философом эпохи Возрождения был кардинал Николай Кузанский.

Николай Кузанский (1401-1464) – сын рыбака, ставший вторым человеком в католической иерархии. Кузанец пошел гораздо дальше Коперника, который "сдвинув Землю, остановил Солнце". Он от­рицал неподвижность и центральное положение не только Земли, но и Солнца. Движение во Вселенной универсально, она вся пронизана переходами из одного состояния в другое. Ни одна из звездных об­ластей не лишена обитателей. "Вселенная есть сфера, центр ко­торой всюду, а окружность нигде".

Николай из Кузы отклонялся от ортодоксальной доктрины транс­цендентности Бога, когда утверждал: "В едином Боге свернуто все, поскольку все в Нем; и Он развертывает все, поскольку Он во всем. Каждое пребывает в каждом, так как Бог через все пребывает во всем, и все через все пребывает в Боге. В Боге совпадают все проти­воположности". Кузанец создал изумительно стройную и доказатель­ную систему, в которой есть место и Христу, и Богу, который во всем, и человеку - микрокосму, отражающему Вселенную подобно зеркалу. Но Бог и развертывающийся из Него мир недоступны интеллекту­альному познанию (одна из лучших философских работ Николая на­зывается "Об ученом незнании"). Знает по-настоящему тот, кто зна­ет свое незнание.

Бруно (1548-1600) в молодости вступил в орден доминиканцев, где и получил монашеское имя Джордано, но не захотел до конца жизни оставаться монахом. Он сначала бежал в Женеву, потом странствовал по всей Европе.

В массовом сознании создан образ героя, который предпочел умереть, но не отречься от системы Коперника, образ мученика современной науки, философа, порвавшего со средневековым аристотелизмом и положившего начало новому миру. Образ этот имеет мало общего с действительностью. Бруно находился полностью под влиянием магического герметизма. В большинстве своих произведений, в многочисленных лекциях, которые он читал в Англии, Италии, Германии. Франции он распространял герметическую философию. В системе Коперника он увидел то, чего не видел сам Коперник, поскольку был «всего лишь матемтиком»: иероглиф божественной истины, возврат египетской религии. Бруно считал Вселеную бесконечной, так как она является природным отражением бесконечной божественной сущности. Она имеет множество звезд, подобных нашему солнцу, вокруг которых вращает­ся множество планет, населенных миров, подобных гигантским организмам. Весь мир одушевлен, как в целом, так и все его части, и части частей. Все светила и планеты – живые. Материя состоит из одушевленных атомов, а вся Вселенная – как бы тело Божества. Духовная субстанция – та­кое начало, от которого идет созидание, она точно "кормчий на кораб­ле, как отец семейства в доме и как художник, что не извне, но изну­три строит и приспосабливает здание".

Роковым шагом в судьбе Бруно оказался отказ от христианской интерпретации герметической философии, поэтому увлечение, которое Церковь позволила Фичино, Пико делла Мирандоле, Патрици, для Бруно оказалось фатальным. За непризнание некоторых католических догматов Бруно был обвинен в ереси и приговорен к сожжению на костре. Со­жгли его на Поле цветов в Риме.

Эпоха Возрождения получала восторженные оценки мыс­лителей, настроенных материалистически, но часто обращают внимание на другой аспект этой культуры. Никогда человеческая жизнь, несмотря на расцвет индивидуализма, не расценивалась так низко. Никогда не пылало столько костров, не попирались все основы нравственности. Герцо­г Лоренцо Медичи был не только покровителем искусств, но также палачом и тираном. Выдающийся рус­ский философ советского периода Лосев считает "возрожденческий титанизм" аморальным самоутверждением. "Мы уже не в состоянии жить среди продуктов самоотравления возрожденческой культуры", – восклицал Павел Флоренский. "Эпоху так называемого возрождения правильнее было бы назвать вырождением", – заявлял Лев Карсавин.