Западноевропейская и православная цивилизации

Для западной цивилизации характерны чувства индивидуализма, прав человека и свобод, не имеющих равных среди других культур. Восточная граница западной христианской цивилизации проходит через западные территории Белоруссии, Украины, Румынии и Боснии.

Восточноевропейская православная цивилизация отличается от западной византийскими корнями, двухсотлетним пребыванием под татарским игом, бюрократическим деспотизмом. На Восточную Европу оказали ограниченное влияние Возрождение, Реформация и Просвещение. Крушение преимущественно атеистического общества создало вакуум души, который часто заполняется христианским (евангелистским) фундаментализмом.

После расширения Европейского Союза с 15 до 25 государств актуальной стала проблема определения границ Большой Европы, которая имеет три определения:

– государства европейского континента, относящиеся преимущественно к христианской цивилизации;

– государства-члены Совета Европы;

– народы континента, отождествляющие себя с европейскими ценностями, историей и культурой.

В Большую Европу входят кроме ЕС Россия и другие страны, дискуссионным является включение в это пространство Южного Кавказа. В 2003 году Европейская комиссия опубликовала первые предложения по формированию Большой Европы и документ о стратегии европейской безопасности, где вводятся новые понятия «европеизации» и европейского соседства. Если членство в ЕС оформляется юридическим и политическим актом, то в границах Большой Европы основной целью является «европеизация» политических, экономических и социальных отношений, фундаментом которой является либерально-демократическая идеология, не претендующая на гегемонию и предусматривающая сохранение многонационального и мультикультурного разнообразия. Еще возможные части Большой Европы: Кипр и Израиль, а также Турция.

Европейское соседство включает на юге отношения со средиземноморскими государствами Магриба и Машрика, связанные с остальным Ближним Востоком, включая государства Персидского залива. На востоке европейское соседство простирается к восточноевропейским государствам и Центральной Азии (бывшим союзным республикам).

Предлагается создание новых субрегиональных средиземноморских сообществ Евро-Магриб и Евро-Машрик со штаб-квартирами, соответственно, на Мальте и Кипре. Требуется внимание Евросоюза к ЧЭС, где большинство стран декларируют европейский выбор.

В арабской географии населенные арабами страны делятся на Магриб (Запад) и Машрик (Восток). Магриб включает средиземноморские арабские страны Северной Африки к западу от Египта. Машрик включает Египет и другие восточные арабские страны.

Европейский Союз является привлекательным для малых стран регионом экономического благополучия под «ядерным зонтиком» США.

После расширения на восток ЕС приблизился по базовым показателям Соединенных Штатов. Хотя Европейский Союз по территории вдвое меньше, чем США, в нем проживает на 170 млн. человек больше. По прогнозам из-за старения населения этот разрыв практически исчезнет к 2050 году. Евросоюз является мировым лидером в области внешней торговли и прямым иностранным инвестициям. Объединенная Европа превратилась в крупнейший потребительский рынок в мире (с учетом покупательной способности населения).

После 1991 года впервые в истории Евросоюза при приеме новых членов политические цели доминировали над экономической целесообразностью. В Западной Европе неоднозначно оценивают последствия расширения ЕС на восток. В качестве позитивных примеров европейской интеграции называют Ирландию, удвоивший ВВП в девяностые годы. Однако Греции не удалось резко ускорить экономическое развитие, ВВП страны увеличился за тот же период всего лишь с 84 до 112 млрд. долларов. Средства на реформировании экономики новых членов выделяются Евросоюзом и ложатся тяжелым бременем прежде всего на Германию, чей вклад в консолидированный бюджет ЕС превышает 20 %. В Германии, которая в прошлом была локомотивом европейской интеграции, сокращаются социальные программы, а 1,5 трлн. долларов вложенных в Восточную Германию не привели к выравниванию уровня жизни. Безработица в восточных землях составляет 20 %.

Одной из острых проблем Западной Европы является массовая миграция. Миграция азиатских и африканских рабочих началась после окончания Второй мировой войны, когда многие европейские страны из-за больших материальных и людских потерь испытывали дефицит рабочей силы. В конце двадцатого столетия в Европу ежегодно прибывало до одного миллиона иммигрантов, а удельный вес иностранцев в численности населения Западной Европы увеличился только в девяностые годы с 8 до 10%. Во второй половине XX века только в Германию на временной или постоянной основе переселилось свыше 30 млн. человек, в 2000 г. в стране насчитывалось 7,3 млн. мигрантов (без учета принявших немецкое гражданство).

Особенно активно идет исламизация Европы, строятся многочисленные мечети, вокруг которых организуются исламские общины. Прослеживается тенденция перехода католиков и других христиан в исламскую веру. Ежегодно свыше ста тысяч европейцев переходят из христианства в ислам. Во Франции мусульман насчитывается около 8 млн., в Германии — 7 млн., а в Великобритании — 5 млн. человек. Всего в Западной Европе проживает примерно 25 –30 млн. мусульман. После пятого расширения на Восток Брюссель выдвинул концепцию Европейского многомерного коммуникационного пространства (семь измерений):

Общее пространство демократии и прав человека.

Пространство образования, культуры и науки.

Экономическое пространство.

Валютное пространство.

Транспортно-коммуникационное пространство и инфрастуктура.

Общее пространство свободы, безопасности и правосудия.

Пространство сотрудничества в области внешней безопасности.

Общее пространство демократии и прав человека формируется под воздействием Совета Европы, который, к сожалению, не всегда учитывает восточноевропейскую ментальность.

Кроме Большой Европы предлагается геополитическая концепция большого пространства Евроатлантической цивилизации (Виталий Третьяков). Это пространство включает триаду Евросоюза, России и США. После распада СССР и атаки исламских фундаменталистов на США актуальной стала проблема создания Евро-Атлантического Союза. Цивилизация оказалась расколотой изнутри, а победа Запада над Восточной Европой — «пирровой». Раздел Евроатлантической цивилизации на собственный Запад и Восток (Россию) стимулировал прогресс и процветание Европы на протяжении семи веков и сделал цивилизацию самой конкурентоспособной в мире. ИНо сейчас идейный вакуум, возникший после уничтожения коммунизма, заполняется в первую очередь исламом.

Если же речь вести не только о европейской части западной цивилизации, то мы увидим еще больше мозаичности, сложности. Особенно выделяется в этом отношении флагман западного мира – США.

Китайская

Китайская цивилизация является одной из самых древних и утонченных в мире. Владимир Малявин в фундаментальном труде «Китайская цивилизация» отмечает её необыкновенную устойчивость при поразительном разнообразии локальных (региональных) форм. Это разнообразие, сцементированное великой книжной иероглифической традицией и имперской государственностью, консолидировало народ на основе иерархического порядка (ритуала). Поднебесная в отличие от молодой западноевропейской цивилизации ума отдала предпочтение внутренней преемственности, выверенной опытом многочисленных поколений. Единство цивилизации идет от безупречного доверия к силе самой жизни, одновременно наивной и бесконечно мудрой. Подданные Поднебесной ориентируются на «технику сердца», а не «технику орудий». Альфа и омега китайской мудрости заключается в инстинкте, просветленном сознанием, и в сознании, примиренным с инстинктом. Ритуал по-китайски есть правильное и должное поведение, непосредственно воплощающее принципы мироздания или саму правду жизни. При имперском устройстве Поднебесной не наследственные права или личные способности давали возможность государю управлять государством. Главное было «выполнение ритуала», поэтому император сам по себе немного значил.

Китайская цивилизация — это великий океан людей, где человек рождается, живет и умирает, но его глубина и «единое тело» не подвластно барьерам пространства и времени. Даже в коммунистическом Китае государство является не воплощением политической воли общества, а хранителем определенного морального порядка, не подлежащего критике или обсуждению. Власть, олицетворяющая порядок, права по определению. Поэтому китайцы в периоды трансформации не тратят время на свержение кумиров (они лишь становятся частью отечественной истории), а идут вперед без самобичевания.

Как Древняя Греция – это не география, а состояние, так и современный Китай является не просто географической реальностью, а многомерным пространством, сохраняющим самобытность в условиях открытых обществ и процессов глобализации. И куда бы ни забрасывала судьба китайца, он везде создает свои «шанхаи» или «чайнатауны».

Китайская цивилизация — самая протяженная во времени цивилизация, имманентно ориентированная на Великий порядок, основанный на социальной гармонии и справедливости. Иероглифическая письменность способствовала этнической консолидации и служила доказательством превосходства над другими народами. В отличие от Запада, основанного на принципах индивидуализма, Китай создал коллективистскую цивилизацию.

В современном мире китайская и индийская цивилизации представляют огромные демографические «плавильные котлы» с населением свыше миллиарда человек. Этнические меньшинства составляют менее 10 % населения Китая, но занимают 60 % территории государства. Китайскую цивилизацию с позиций евроцентризма иногда называют региональной, что является большим заблуждением. Китайская традиция всегда ставила Китай в центре мира, окруженного «варварами».

В 90-е годы Китай стал четвертым полюсом экономического роста в мире, наряду с Соединенными Штатами, Японией и Германией. А в наши дни по экономической мощи Китай уже спорит с США, и по некоторым версиям подсчета ВВП вышел или вот-вот выйдет на первое место в мире. Китай длительное время подражал Советскому Союзу на правах «младшего брата», но при этом не отказывался от поиска собственного пути. После распада Советского Союза китайское руководство не отказалось от коммунистической модели, избрав стратегию конвергенции капитализма и социализма, интеграцию в мировую экономику с сочетанием с политическим авторитаризмом и китайскими историческими традициями. Согласно конфуцианству, социальная группа и государство важнее отдельной личности. Выделятся приоритет государства над поданными, коллектива над личностью и предания над правом.

Китай является единственной крупной экономикой мира, демонстрирующей уже три десятилетия высокие темпы экономического развития. При этом теневая китайская экономика составляет 2/3 ВВП государства. Коррупция в меньшей степени характерна для высших эшелонов власти, а за экономические преступления широко применяется смертная казнь.

Китай формирует новое мировое экономическое сообщество, получившее название Большой Китай. Согласно цивилизационной традиции, все представители китайской диаспоры де-факто являются гражданами Китая. Большая родина никогда от них не отказываются, даже если они получили гражданство других стран. Коммунистическая партия приняла решение о приеме бизнесменов и эмигрантов в партию. В свою очередь, китайские предприниматели из диаспоры в полной мере осознают себя частью Китая. Не случайно, не менее 75% иностранных инвестиций в Китай осуществляет китайская диаспора.

Большой Китай включает Китай-Континент, Китай-Остров и Китай-Диаспору. В островной Китай входят Тайвань, Гонконг, Сингапур и другие «острова». На северо-востоке и северо-западе создаются новые «острова». Здесь формируются «трансграничные экономические регионы» с территориями сопредельных государств. Северо-Восточный трансграничный регион со столицей Харбин включает кроме китайских провинций, российский Дальний Восток, где Москва демонстрирует полную неспособность успешной трансформации местной экономики. Северо-Западный трансграничный регион со столицей Урумчи включает китайскую провинцию Синьцзян и бывшие советские республики Средней Азии. Эти интернациональные регионы позволят вовлечь в китайскую экономику крупномасштабные сырьевые ресурсы сопредельных стран. Возможно, трансграничный регион будет создан в Юго-Восточной Азии с опорой на китайскую провинцию Гуандун. Таким образом, проявляется китайский прагматический экономический регионализм, в отличие от европейского трансграничного регионализма (еврорегионов).

Китайская диаспора выделяется исключительной экономической и интеллектуальной мощью, сопоставимой с континентальным Китаем. Китайские диаспоры, всегда осознающие связь с материковой прародиной, оказали влияние на становление и эволюцию многих народов Азиатско-Тихоокеанского региона.

Великая цивилизационная геополитика Китая материализовалась в геополитики Стены и геополитики Пути. Великий Шелковый путь является символом открытости к внешнему миру, а Великая Китайская стена символизирует защиту китайских традиций и менталитета от внешних воздействий. В сочетании открытости и закрытости сформировался Великий китайский Порядок. Великая Китайская стена — материальный памятник технологии властвования, закрытости цивилизации от внешнего мира. В философском отношении Стена разграничивала жизнь и смерть, мир хаоса («варваров») и китайского порядка. ВКС была возведена после объединения Китая (221 до н.э.) при императоре Цинь Шихуане. Воспитанные в духе рационализма европейцы рассматривают ВКС как определенное чудачество китайцев и, как часто бывает у самоуверенных людей, глубоко ошибаются. Можно оспаривать эффективность возведения гигантского фортификационного сооружения в географическом пространстве. Однако ВКС, выполняющая барьерные функции, являлась наряду с Великим Шелковым путем материализованным символом Великой цивилизационной геополитики Китая. В многомерном коммуникационном пространстве Поднебесной Стена служила преградой для степных «варваров» и ограничивала деятельность китайцев за её пределами, в географии являлась границей субтропиков и сухих степей, а в душе человека — символом барьера против чужеродных заимствований в духовной сфере.

В настоящее время Китай является реальным кандидатом в сверхдержавы, но не претендует на членство в «клубе» семи ведущих держав мира, где на дополнительном месте до недавнего времени «сидела» экономически слабая Россия. Традиционные представления о «поднебесной» как центре мира не позволяют опускаться до уровня «варваров» из окружающего мира, а когда геополитическая мощь Китая станет неоспоримой, все само собой станет на свои места. Китай вышел на четвертое место в мире по расходам на оборону после США, России и Японии.

Воссоединение Тайваня с континентальным Китаем является главной геополитической целью КНР. Однако время работает не в пользу Пекина. На Тайване, где в конце 80-х годов 80 % жителей были выходцами из Китая, произошла смена поколений. В начале 21 века здесь доминирует поколение, рожденное на острове и ощущающее себя частью самостоятельной нации. Если десятилетие назад 44 % населения острова считали себя китайцами и 16 % — тайваньцами, то теперь это соотношение составляет, соответственно, 18 и 31 %. Либерализация политической жизни и высокий уровень материального благосостояния ускорили рост национального самосознания. Вместо родительской ностальгии по оставленной родине, новое поколение по-другому воспринимает Китай. Между островом и континентом существуют не только различия в уровнях жизни, но невидимая граница прошла через души людей. Современный Тайвань в отличие от коммунистического Китая находиться в другом социально-экономическом пространстве, где правит демократия, и существуют «права человека». В результате здесь появилась новая формула отношений между островом и материковым Китаем «одни народ — два государства», вызывающая негативную реакцию коммунистических властей на исторической родине. В качестве аргументов против воссоединения Тайвань приводит и другие факты. Массовая колонизация острова китайцами началась в 17 в., когда Тайвань уже находился под властью Голландии. Официально провинцией Китая Тайвань числился всего десятилетие с 1885 по 1895 гг. Затем остров полвека был под юрисдикцией Японии, а в 1949 г. гоминдановское правительство провозгласило Тайвань частью Китайской Республики.

Главной задачей геополитической доктрины Китая является воссоединение государства-цивилизации в единых границах на основе принципа «одна страна — две системы». После успешного воссоединения с континентальным Китаем Гонконга и Макао, остается трудноразрешимая проблема Тайваня.

Экономика Большого Китая по разным оценкам в 1,5-2 раза превышает ВВП континентального Китая. Ушли в прошлое рассуждения об эффективности китайского экспорта только за счет преимущественно простых товаров народного потребления, включая одежду и игрушки. Доля высокотехнологических товаров в промышленном экспорте составляет уже 30%.

Важными проблемам развития китайской экономики является:

– преодоление разрыва в уровне развития приморских и внутренних регионов страны;

– строительство транспортных коридоров от Тихоокеанских портов через внутренние регионы и Центральную Азию с выходом в Западную Европу;

– обеспечение экономики энергетическими ресурсами путем замены их транспортировки более дешевой и экономичной передачей электроэнергии.

Китай осуществил модернизацию железных дорог, которые станут составной частью трансъевразийской международной магистрали. Построена фантастическая по сложности магистраль до Лхасы. Вступила в строй стратегическая автомобильная магистраль Пекин – Кашгар — Ош (Киргизия) — Ташкент (Узбекистан). Китай вызвался финансировать создание железной дороги, соединяющей Евразию и Северную Америку.

Высокие темпы экономического развития привели к перегреву народного хозяйства, испытывающего хронический дефицит энергетических и других ресурсов. Поэтому Китай энергично осуществляет внешнеэкономическую политику, направленную на «сырьевую экспансию» в направлении Сибири, Юго-Восточной и Южной Азии. В ужесточающей глобальной конкуренции Китай уже столкнулся с Соединенными Штатами и Японией в борьбе за преимущественный доступ к ресурсам Сибири и других регионов.

В перспективе возможно формирование в Юго-Восточной Азии регионального валютного союза на основе китайского юаня, что позволит потеснить из региона американский доллар.

 

 

Японская

Известно, что японская культура характеризуется большим числом заимствований. После того как Япония перенимала значительную часть завоеваний иностранной цивилизации, страна не теряла национальной идентичности. Суть и дух японской цивилизации всегда остаются практически неизмененными. Другие страны могут лишь позавидовать подобной стойкости.

Геополитическое положение японских островов, конечно, играет свою роль в рассматриваемой ситуации. Даже под воздействием всепроникающей глобализации на восточную культуру всё японское остаётся в большинстве своем японским («ниппонфу» - в японском стиле). Несомненно, важные изменения, модификации Японии как бы наслаиваются на каркас традиционности. При трансформации Японии никогда не забывает о такой жизненно важной задаче, как не потеряться в быстро меняющемся современном мире и приспособиться к новым условиям, не потеряв при этом себя.

На каждом этапе своих изменений Япония осознавала, что они жизненно необходимы для выживания, но для любого восточного общество перемены несут в себе негативный смысл. Недаром слово «ужас, кошмар» (тайхэн) в японском языке записывается иероглифами, означающими «большие перемены».

Первым и наиболее значительным, практически, основополагающим влиянием, стало китайское. Японская цивилизация заимствовать письменность, одежду, ремесло, живопись, и многие особенности и сущностные характеристики китайской цивилизации. Даже становление японской государственности шло по «китайской модели» с целью включения Японии в китаецентричный цивилизационный порядок. Несмотря на сильнейшее влияние китайской культуры на японское общество, Япония осталась совершенно самобытной цивилизацией, социальные формы которой вряд ли имеют аналогии в других цивилизациях мира.

В отличие от Китая средневековое общество Японии характеризовалось очень низкой вертикальной мобильностью. Эта его особенность связана с адаптацией чужой культуры, пришедшей из Китая и Индии, которая стала барьером для вертикальной мобильности. Усвоение сложной китайской письменности и китайского языка отрезало всякие возможности для продвижения вверх выходцев из низов. Позднее, в эпоху Камакура, когда подавив аристократию к власти в Японии пришли военные, не приспособленные к тонкостям иностранной культуры, двор императора, отстраненного от власти сёгунами, оставался своего рода «закрытым клубом», сохранившим утонченные вкусы и сложные ритуалы хэйанской традиции, обеспечивая непрерывность культурного развития, мало затронутого острой борьбой за власть между военными кланами.

Следующей вехой модернизации стали заимствования политических институтов и экономических моделей стран Западной Европы. В течение почти ста лет Япония была единственной страной из всего «неевропейского» мира, оказавшейся способной успешно модернизироваться, в частности воспринять и воспроизвести систему политической демократии европейского типа. Японская «почва» - социально-политическая среда – была готова принять и эффективно использовать передовые европейские достижения.

Можно сказать, что в Японии присутствует мощный импульс национальной культурной традиции наряду с развитой способностью к заимствованию инноваций. Эта национальная традиция выражалась прежде всего в сохранении форм политической власти и типичных форм внутригрупповых отношений, несмотря на существенные изменения социальных институтов. Человек остался традиционным, но общество изменилось. В отличие от этого в большинстве других стран Восточной Азии, либо находившихся под колониальным господством, либо переживших социальную революцию под влиянием коммунистических идей, существенные изменения произошли с самим человеком и его отношением к окружающей действительности, а общая структура социальных отношений во многом осталась традиционной. В японском же обществе выработано специфическое отношение к внешним изменениям и институтам как к «техническим инструментам», не затрагивающим традиционных взглядов на жизнь.

Иерархические отношения по существу не имеют личностного характера. Вся группа в целом находится в специфические отношениях долга по отношению к руководителю, который, в свою очередь, должен полностью посвящать себя группе подчиненных, любить их и находиться с ними в отношениях, по своему характеру скорее соответствующих роли старшего в семье, чем начальника.

Вместе с тем такая бескомпромиссная социальная позиция растворения личности в социальных отношениях соседствует в японской культуре с ярко выраженным эстетическим индивидуализмом. Личность проявляется в глубоко индивидуальном, чрезвычайно эстетизированном отношении к природе. Это восприятие мира как эстетического феномена особенно ясно видно в практике дзэн-буддизма и таких видах искусства, как «сумиэ», порожденных им.

Это разделение сфер социального и эстетического чрезвычайно важно для понимания эволюции японского общества. На протяжении многих столетий политическая жизнь заключала в себе разделение сферы политической власти (это мог быть господствующий клан аристократии, а позднее - сёгун) и сакральной сферы, что всегда было во власти императора. Именно внутри сакральной сферы императорской власти под крайне консервативными лозунгами в период революции Мэйдзи были подготовлены те реформы, которые позволили Японии быстро догнать Запад по уровню социального и технологического развития.

После «открытия» Японии американцами, она также заключила неравноправные договоры и с другими западными странами, «открывая» себя для активного вмешательства всего мира. Это было вынужденным ответом страны на экспансию великих держав вследствие формирования нового миропорядка. Однако в силу различия ценностных систем, любой феномен, который заимствовался Японией, принимал новый облик, проходя период усвоения и реинтерпретации.

Но превалирующим воздействием оказалось влияние наиболее развитых западноевропейских стран, таких как Германия, которая оказала влияние на формирование политической, медицинской, языковедческой науки в Японии. Необходимость социально-политической модернизации повлекла за собой «буммэй кайка» - «Цивилизация и Просвещение», по сути, «западнизацию» японского общества, перенимающего европейские институциональные структуры.

Конституция 1891 г. была выработана как раз под влиянием германской школы политических исследований, что привело к проблемам, сходным с проблемами, существовавшими в Германии накануне Первой мировой войны. Вооруженные силы Японии, будучи подчинены не правительству, а непосредственно императору, постепенно превратились в самостоятельную политическую силу, оказывающую влияние на внешнюю политику страны, что и привело сначала к оккупации Манчжурии, войне с Китаем, а затем и вовлеченности во Вторую мировую войну.

После поражения в войне на Тихом океане, ознаменовавшего крах ценностей японского воинствующего национализма, можно наблюдать очередной этап эволюции идентичности. При этом нельзя забывать, что послевоенная модернизация являлась фактически принудительной, включая в себя реформирование государственной и социальной систем, полунасильственное внедрение в менталитет нации американских стандартов и ценностей. Всё это стало крайне интересным феноменом, происходящим в такой уникальной стране как Япония. Несмотря на принудительный характер модернизации и кризис ценностных ориентиров (продолжающейся и по сей день), Япония сохранила свойственную ей гибкость и способность к сохранению национальной идентичности.

Американская оккупация продолжалась вплоть до 1952 года, но и после её окончания Америка имела огромнейшее влияние на Японию. В итоге этот период создал феномен “японского экономического чуда” начала 70-х годов. Эта эпоха яркий пример навязывания институциональной структуры обществу, которое все же проявило фантастическую способность “переварить” инновации.

Имидж Америки для японцев – это символ постоянной модернизации, богатства и процветания. Закрепился сильный социокультурный стереотип – «юмэно куни» - «страна мечты».

Несомненно, в Японии возник некий кризис идентичности. США являются эталоном для подражания, но в этом же скрывается причина определенного раздражения, поскольку уподобление Америке не подразумевает сакральности национальных ценностей и самобытности. Однако по мере приближения к американским стандартам и осознанию себя процветающей страной, Япония вновь начинает поиски национальной идентичности. Чем острее угроза национальному и самобытному, тем более прочное место завоевывает традиционная самоидентификация.

После Войны на Тихом океане США имплантировали в японское общество демократические институты и принципы, фактически взяли на себя функции обеспечения обороны Японии. Этот социально-психологический стереотип базируется на очень мощных пластах коллективного бессознательного, в частности, на психологической установке, имеющей глубокие корни в японской истории – «не противиться, а приспосабливаться к табу», а также на многовековых традициях патернализма. Америка стала своего рода «отцом, старшим братом», но в этом же скрывается причина определенного раздражения по отношению к ней, поскольку уподобление Америке, да и восприятие западных ценностей как «универсальных» является вызовом для сохранения японских национальных ценностей и самобытности. Страна оказалась одновременно в ситуации экономического кризиса и перед необходимостью противостоять вызовам глобализации, к которым она была не готова. В очередной раз перед японцами встала проблема приспособления к проникновению западных ценностей и сохранения своей самоидентификации. Несмотря на способности менталитета к адаптации, некоторые традиционные формы не выдерживают натиска западной цивилизации. По данным общественного мнения в Японии, лишь старшее поколение и, в несколько меньшей степени, среднее высоко ставят лояльность начальству и следуют традиционным нормам. Молодое поколение во все большей степени отвергает внеэкономические стимулы, вступая в открытый конфликт с традиционализмом. Однако маловероятно, что современный японский индивидуализм способен быть столь же радикальным, сколь индивидуализм западного толка.

Но важными являются проявления патернализма и группизма как наследие традиции, сохранившейся в современном японском обществе, первооснова которой – институт «иэ» (дом, семья). До сих пор личные отношения внутри своей референтной группы считаются важнее, чем другие взаимоотношения. Это закреплено в языке, так как любой вежливый тип общения подразумевает разделение людей на «свою» и «чужую» группы. Эти группы расширяются в зависимости от контекста общения. При разговоре с коллегой, «мы» будет подразумевать семью, а при разговоре с деловым партнёром, уже коллег или всю фирму.

Термин «иэ» употребим в качестве почти синонима концепции «семейного государства». Психология патернализма и группизма накладывает ограничения, к тому же Япония во многом являлась и является закрытой страной. Поэтому этническая группа («мы, японцы») всегда в определённой мере противопоставлена всему остальному миру. В сознании общества закрепилось восприятие окружения страны сквозь призму японоцентристских представлений. Но Япония старается отвоевать доверия азиатских стран, чтобы они воспринимали Японию положительно.

Японцам важно вписаться в контекст, а представителям Запада – переломить контекст. В японской культурной традиции прямое и чёткое выражение собственного мнение считается неприемлемым, в то время как в западной традиции ценится собственное мнение ч еловека, его наличие причисляется к однозначно положительному моменту.

Для западного мышления характерно четкое целеполагание и оперирование дилеммами (“или – или – третьего не дано”). Такие системы мышления можно назвать линейными, то есть имеющими однозначное решение. Для некоторых восточных систем мышления, в частности японской, характерны трилеммы: решение находят не в линейной оппозиции “или – или”, а где-нибудь в иной плоскости (“не это и не то, а нечто совсем иное”). Или же – “это и то, одно в другом”.

Социокультурная традиция диктует японцам оставаться внутри круга своих непосредственных обязанностей и не вмешиваться в чужие проблемы. Это гарантирует социальную стабильность и высокий профессиональный уровень японских специалистов. Японцы чувствуют себя неуютно, попадая на «чужое поле».

 

Исламская

После распада Советского Союза был разрушен сложившийся биполярный баланс сил, что особенно остро проявилось в мусульманском мире, в недрах которого зародился радикальный ответ на вызовы глобализации (американизации). Многие исследователи пишут о исламской глобализации, об особой способности ислама апеллировать к маргинальным социальным группам, объединять самых бедных под зеленым флагом ислама. В какой-то степени ислам пытается заполнить пустоту, образовавшуюся после добровольной капитуляции коммунистической идеи, объединявшей пролетариев всех стран. Террористические организации типа Аль-Каиды или ИГИЛ выступают как воинственные и вооруженные лидеры глобального исламского движения.

Исламская цивилизация базируется на религии и не имеет устойчивого территориального фундамента. Ислам больше, чем религия и мусульмане осознают себя как более широкая социокультурная общность, объединенная цивилизационной солидарностью. Монополия духовных вождей, прежде всего, сохраняется не в государственной, а в социально-правовой сфере. Поверхностная и бесплодная вестернизация, развитие по западной модели или построение «государственного социализма» оказались провальными в большинстве мусульманских государств. Особенно трудно переживается теперешнее положение в арабском мире, утратившем былую славу и могущество. Среди ученых в мире всего один процент мусульман, тогда как в одном Израиле их больше чем во всей исламской цивилизации. По индексу человеческого развития крупнейшая арабская страна Египет занимает 120 место, Саудовская Аравия — 77, а ОАЭ – 49 место.

Некоторые мусульманские государства имеют относительно успешный опыт демократического правления (Индонезия, Малайзия, Пакистан, Бангладеш, Турция), однако в большинстве арабских государств (за исключением малых стран) прогресс не наблюдается. Местные власти, чтобы успокоить население и показать свою приверженность исламу, выбрали путь на реисламизацию. Мусульманский фундаментализм нельзя отождествлять с политическим радикализмом (исламизмом), но логическая цепочка от фундаментализма может привести к исламизму, экстремизму и терроризму.

«Большой джихад», который часто неточно переводят как «священная война» буквально обозначает одну из главных обязанностей мусульманской общины. Верующий должен бороться против зла, прежде всего, в самом себе и путем самодисциплины стремиться следовать воле Бога. «Малый джихад» выражает борьбу за распространение и защиту ислама.

Важнейшим фактором возрождения исламского фундаментализма является процесс глобализации (американизации) международных отношений. Формула нового мирового порядка «кто не с нами, тот против нас», основанная на солидарности мировых сил, заинтересованных в безопасности и намеренных противостоять диктаторским режимам (Буш-старший) воспринята неоднозначно на Ближнем Востоке. Америка стала воплощением мирового зла и главной угрозой исламского образа жизни.

В 1998 г. Бен Ладен основал «Всемирный исламский фронт борьбы с евреями и крестоносцами» и призвал убивать американцев, чьи вооруженные силы оскверняют землю в Саудовской Аравии, по которой ступала нога пророка Мухаммеда. С помощью Аллаха Америка повторит судьбу Советского Союза, чья агрессия против Афганистана закончилась распадом второй сверхдержавы, а флаг был «выброшен в мусорную яму». Исламские фундаменталисты заняли место первого пролетарского государства в борьбе за бедных и угнетенных.

Профессор Принстонского университета (США) и один из авторитетных западных специалистов в области ислама Бернард Льюис в книге «Что не так? Путь Запада и Ближнего Востока: прогресс и традиционализм» (2003, русский перевод) исследует противостояние Запада и мусульманского мира как «столкновение цивилизаций». В период мрака европейского средневековья мусульманский мир представлял собой мощнейшую полиэтническую и поликультурную цивилизацию, в которой процветала торговля, наука и искусство. Европейцы получили от арабов десятичную систему исчисления, попавшую к ним из Индии. Из Китая через арабов в Европу пришло производство и использование бумаги. Даже с трудами древнегреческих мыслителей европейцы познакомились с помощью арабских переводов. Мусульмане внесли свой вклад в мировую науку, особенно в картографию, географию, геометрию и астрономию.

Мусульмане проявляли больше терпимости по отношению к неверным, чем современные им христиане. Длительное время доминировало ошибочное мнение о причинах упадка исламской цивилизации в результате нашествия монголов в XIII веке. Льюис подчеркивает, что последующая англо-французская колонизация и американское влияние, как и монгольское нашествие, были не причиной, а следствием внутреннего ослабления Ближнего Востока.

В прошлом в арабском мире получил распространение социализм по-советски, ставший более привлекательным, чем либеральные идеи. Арабский социализм привел к тотальному контролю государства над экономикой. Это имело катастрофические последствия для региона и усилило тоталитарную власть. Коррупция на Ближнем Востоке имеет свою специфику. Если на Западе стремятся сделать деньги на рынке, чтобы купить власть, на Востоке идут во власть, чтобы получить деньги. Большинство неприятностей в мусульманском мире порождает недостаток социальной и экономической свободы, включая свободу ума от догматических ограничений.

 

Индуистская

Цивилизация расположена на обширных пространствах Индийского субконтинента. Этот огромный полуостров, омываемый водами Аравийского моря и Бенгальского залива, глубоко вдается в Индийский океан. На северо-востоке величайшая горная система Гималаи разделяет Индию и Китай, а два природных коммуникационных коридора на северо-западе и юго-востоке обеспечивают интенсивный межцивилизационный материальный и культурный обмен.

Ядром цивилизация является Индия, на которую приходится примерно 80 % ВВП, 75 % территории и населения Южной Азии, а также военное превосходство регионе. Такое доминирование одной страны создает потенциальную конфликтность. Кроме того, в индийской цивилизации отмечается религиозная гетерогенность, включая страны с преобладанием индуистского, мусульманского и буддистского населения.

К индийской цивилизации относятся кроме республики Индия сопредельные страны: Непал, Бутан (под вопросом) и Шри-Ланка (частично). Из лона индийской культуры вышли два больших мусульманских государства: Пакистан и Бангладеш. Цивилизация оказала огромное влияние на судьбы Тибета, Китая, Японии, Монголии и страны Юго-Восточной Азии. Зародившийся в интеллектуальных недрах Индостана буддизм вышел за пределы цивилизации и на века черед души людей покорил значительную часть Китая, что не смог сделать не один великий полководец с помощью огня и меча. Многомиллионная индийская диаспора присутствует во многих частях света, в том числе 3 млн. индусов проживают в странах Персидского залива.

В Индии отсутствует комплекс неполноценности перед Западом и другими цивилизациями. В многомерном коммуникационном пространстве Земли индийская цивилизация выбрала «срединный путь» между «индивидуализмом» Запада и «коллективизмом» Востока. В крупнейших странах Индостана — Индии и Пакистане — вторым государственным языком является английский, доставшийся от колониального прошлого.

Основополагающим принципом индийской цивилизации является «единство через плюрализм». Единство в многообразии способствует самоидентификации на цивилизационной, а не национальной основе. Индия в отличие от Китая демонстрирует весьма успешный пример формирования гражданского (демократического) общества и позитивной трансформации европейского (английского) парламентаризма на индийской почве. Это было бы невозможно при низком уровне социально-экономического развития без соответствующих традиций, заложенных в цивилизационном (социокультурном) коде. Индия демонстрирует успешную стратегию развития, опирающуюся на западный политический и технологический опыт и собственные цивилизационные особенности.

Древнеиндийская цивилизация считалась «страной мудрецов». Выдающимся достижением было создание десятичной системы счисления с применением нуля. Что стало возможным не только благодаря развитию местной математической логики, но и под влиянием мировоззренческого понятия «пустота». В дальнейшем десятичная система была заимствована арабами, а затем «арабские цифры» распространились по всему миру. В современных информационно-коммуникационных технологиях используется двоичная цифровая система, основанная на применении «нуля» и «единицы». Многие другие современные математические термины имеют индийское происхождение, например, «цифра», «синус» и «корень».

Фундаментом индийской цивилизации является варно-кастовая система социальных самоуправляющихся общин. В древности выделялись варны (сословные группы) священнослужителей, воинов, рядовых общинников-ариев и ритуально приниженного населения. В средневековье ремесленники стали передавать свою профессию по наследству внутри своих каст, численность которых множилась по мере роста разделения труда. Индуизм закрепил дробную иерархическую кастовую систему.

Многие традиции, выросшие из вековых глубин индуистского космоса, были и остаются стабильными. Наличие высококвалифицированных специалистов мирового уровня в значительной степени объясняется замкнутостью и эндогамией варны брахманов, воспроизводящих из поколения в поколение производителей интеллектуального труда. Профессиональная армия Индии формируется преимущественно из «воинственных каст». С другой стороны, более «низкие» варны, где труд традиционно связан с примитивным трудом, не могут воспроизводить в отличие от других азиатских стан массовую квалифицированную рабочую силу.

В целом, категория варны условна в современном индийском обществе, где доминируют кровно-профессионально-территориальные системы каст, имеющих преимущественно стационарный эндогамный состав и местоположение, особые божества-покровители и набор нарядов.

«Приводным ремнем» исторической Индии была денежная экономика, питавшая «гигантское социальное и политическое тело». Огромная страна деревень давала два урожая риса и пшеницы в год, выращивала экспортные культуры индиго, хлопчатника, сахарного тростника, табака и перца, других пряностей.

На Востоке Индия занимает срединное положение между мусульманской и китайской цивилизациями. И до британской экспансии индийские купцы доминировали в торговле мир-экономики Востока то над арабами и персами, то над китайцами. Китайская власть сознательно тормозила капитализм (накопление), тогда как в Индии могущественная кастовая солидарность гарантировала успех купцам и банкирам. Однако местным купцам это не доставало вольностей и политических гарантий, которые на Западе благоприятствовали росту капитализма.

До промышленной революции в Европе индийская сталь была лучше английской, а индийская текстильная (хлопковая) индустрия была первой в мире по качеству и количеству экспортной продукции. Англия длительное время держала закрытыми свои границы для индийского текстиля, который она реэкспортировала в континентальную Европу и Новый Свет. Не случайно, машинная революция началась в хлопкопрядильной промышленности Англии. Когда Великобритания овладела Индией, она осуществила деиндустриализацию и свела великую цивилизацию к роли поставщика сырья.

В современном мире Индию ставят в качестве положительного примера самой большой демократии мира, сложившейся под влиянием английского парламентаризма. Но при этом забывают о том, что в действительности в результате британской колонизации произошел неэквивалентный обмен демократических принципов на деиндустриализацию Индии и обнищанию населения. Индия решила политическую проблему легитимной смены власти на основе предоставления гражданам страны права выбора и права голоса. Но в отличие от Китая Индия не обеспечила проблемы экономического роста.

Для цивилизации характерен культурно-исторический регионализм, ядром которого являются варно-кастовые самоуправляющие общины. Касты обязательно имеют ярко выраженную региональную идентификацию. Возможно, индийский регионализм не позволил создать в прошлом мощные империи и тоталитарные режимы, но он уберег от чрезмерных социальных конфликтов благодаря местной самоорганизации и особенностям индуистской религии. Здесь индивид не может возлагать ответственность на власть за личные невзгоды и причины своих неудач связывает с несоблюдением своего долга, прав и обязанностей.

Индийские штаты выделены по лингвистическому (языковому) принципу. При углубляющейся диспропорции в развитии богатых и бедных штатов нарастает этнонациональный сепаратизм.

Население Индии составляет 17 % от общемирового, но страна производит лишь 2% глобального ВВП и только 1% мировой торговли. Средний уровень роста индийской экономики составил около 6% за десятилетний период. Средний класс составляет в миллиардной стране 150 млн. человек. Индия является лидером экономического развития среди развивающихся стран. Однако экономика страны слабо интегрирована в мировое хозяйство и не привлекательная для зарубежных инвесторов. Объем ежегодных прямых иностранных инвестиций в десять раз меньше, чем в соседнем Китае. Но огромный внутренний рынок и рост относительно обширного среднего класса, потребляющего по европейским стандартам, позволяет добиваться успехов без крупномасштабной мирохозяйственной интеграции.

Индия стала символом успешного развития информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) и центров дистанционного обслуживания. Индия создала огромную армию высокообразованных и хорошо владеющих английским языком молодых специалистов, представляющих относительно Запада дешевую рабочую силу.

Достижения информационной революции позволили Индии добиться успехов на мировом рынке информационно-коммуникационных технологий. Здесь в сфере ИКТ занято примерно 300 тыс. специалистов (второе место мире после США), а доля отрасли в ВВП составляет лишь 2%. Эти успехи нередко рассматривают как некий ответ индийской цивилизации на вызов Запада. Видимо, реальные успехи Индии на мировом рынке ИКТ преувеличены. Важную роль в развитии отрасли обусловило то обстоятельство, что индийские компании обладают многочисленным англоязычным отечественным персоналом. Это способствует более успешной интеграции на мировом рынке ИКТ. В латиноамериканских, восточноевропейских и других странах языковые барьеры ограничивают местные возможности.

Основным направлением развития ИКТ в Индии является оффшорное программирование (примерно 45% совокупного объема производимого продукта), когда выполняются зарубежные простые заказы на основе более дешевой рабочей силы. Более сложные работы по контрактному программированию занимают в индийской отрасли ИКТ всего 5%. Индийским специалистам предоставляют главным образом работы, не требующие высокой квалификации. Основным рынком сбыта продукции ИКТ являются Соединенные Штаты, где только в Силиконовой долине трудится 300 тыс. индийцев, из них 5 тысяч стали миллионерами. Таким образом, уникальным направлением развития индийской отрасли ИКТ является экспорт программистов. Вместе с тем, это не привело к появлению новой компьютерной державы. В мировом рейтинге, отражающим способность страны использовать ИКТ, Индия занимает лишь 54 место. Другие азиатские страны занимают более высокие места: Сингапур (8-е место), Малайзия (36-е место) и Китай (64 место). Доходы от экспорта программного продукта не столь велики и являются далеко не главной статьей в национальном экспорте товаров и услуг.

Отмечается рост индусского фундаментализма и шовинизма, что обусловлено невероятным ускорением процессов современной жизни, включая огромные объемы информации. Биологическая природа человека оказалась не готовой к быстрой трансформации. На границе Индии, Китая, Непала расположен «треугольник наркобизнеса», охваченный партизанской войной.

На протяжении длительного времени не удается разрешить конфликт вокруг Кашмира — спорного региона между Индией и Пакистаном с момента обретения независимости в 1947 году. Часть территории вошла в состав Индии как штат Джамму и Кашмир, населенный преимущественно мусульманами. Треть Кашмира находится под управлением Пакистана и 20 % контролируется Китаем.

 

 

Африканская

Центральноафриканская цивилизация (Черная Африка) — культурно-исторический регион, расположенный южнее Сахары. Черная Африка — первоколыбель человечества, не имеющая вековых письменных традиций, испытывает сложный процесс формирования цивилизационного самосознания и отличается высокой конфликтностью.

Государственность в Африке развивалась у многих народов, но преимущественно на севере материка – в пределах стран, относящихся сейчас к исламской цивилизации. В Тропической Африке высокий уровень культуры, достаточный для формирования городской цивилизации, государств, был достигнут впервые в пределах современных Эфиопии и Эритреи во II веке н.э. Это было могущественное государство Аксум, просуществовавшее почти 1000 лет. Лишь в период его упадка и начала распада начинают появляться почти все остальные известные африканские государства.

В IV веке формируется Великая Гана в пределах нынешних Мали и Мавритании, развивавшаяся впоследствии в течение девяти веков. Еще позже, в IX в., на территории Чада, Нигера и Нигерии сложилась империя Канем. Она известна роскошью правителей, а также династией Сафуви, продержавшейся у власти почти 800 лет. Одна из самых известных империй Черной Африки – Мономотапа, блиставшая в X – XVIII вв. и располагавшаяся в пределах Зимбабве и Мозамбика. Также заметное место на политической карте материка занимало королевство Уньоро, или Китара (в нынешней Уганде), существовавшее в XI – XIX вв.

Колонизация Черной Африки разрушила сложившееся многомерное пространство, включая социальные, экономические, торговые и другие коммуникации. В процессе деколонизации получили распространение идеи панафриканской идеологии и «афросоциализма». Политические институты, привнесенные из Европы и неорганичные для местной почвы, не смогли обеспечить модернизацию Черной Африки. Для молодой государственности особенно разрушительными стали военные перевороты и гражданские войны. Попытки федеративного устройства не удались, за исключением ЮАР. Крупнейшее федеративное государство Нигерия не отличается стабильностью и занимает одно из ведущих мест в мире по коррумпированности властей. В качестве языков государственности и межэтнического общения в Тропической Африке выступают английский, французский, португальский и другие европейские «колониальные» языки.

В большинстве стран региона основой общества остаются общины и кланы, а родственные и этнические интересы доминируют над социальными. В роли традиционной элиты выступают правители и вожди, а новая элита формируется на основе социальных групп, получивших европейское образование и воспринявших западную культуру. Новая элита представлена преимущественно бюрократами и политиками, а не промышленной аристократией. В Африке потерпели поражение «просветители», предлагавшие использовать европейские традиции вместо местных африканских и создать «Черную Европу». Сторонники «культурного национализма» выступают за сохранение самобытной африканской культуры. Идеологией местного национализма является концепция панафриканизма, объединяющего народов негроидной расы, пережившей колониализм и работорговлю.

Христианство доминирует среди новой африканской элиты, тогда как среди бедных масс усиливаются позиции ислама. Если в прошлом, христианство ассоциировалось с колонизаторами, то теперь как проводник глобализации, усиливающий маргинализацию африканского общества.

В Черной Африке проживает свыше 600 млн. человек, из них 80 % сельского населения. В отличие от других регионов мира, за исключением Восточной Европы, растет численность населения, живущего за чертой бедности (46 % населения). Большинство стран имеют огромный внешний долг, а промышленный экспорт составляет лишь 0,1 % от мирового.

Неолиберальная глобализация привела к смене нескольких авторитарных режимов, но одновременно ослабила непрочные основы государственности и социальных отношений и усилила международную криминализацию экономики (наркотики, торговля оружием). Большое количество неукорененных горожан, образовавшееся в результате массового переселения из африканской деревни, становится важной средой для становления исламского фундаментализма.

После распада Советского Союза изменилась геополитическая обстановка в Африке. Еще в недалеком прошлом особенно Черная Африка была поделена между сверхдержавами на зоны влияния. СССР оказывал военную и экономическую помощь местным режимам в строительстве «социализма». Причем определить политическую ориентацию африканских стран было элементарно просто. Когда студенты на экзаменах по географии испытывали трудности в этом вопросе, автор рекомендовал более внимательно ознакомиться с экономической картой континента. Страны, бедные полезными ископаемыми и со слабо развитым хозяйством, «строили», как правило, социализм. И, наоборот, страны с относительно развитой экономикой и богатыми природными ресурсами, шли по пути капитализма. Когда противостояние двух политических и экономических закончилось, нарушилась относительная стабильность на африканском континенте. Если раньше за политическую ориентацию сверхдержавы оказывали существенную и зачастую безвозмездную помощь, развращавшую местную власть, то теперь в этом исчезла необходимость.

В Черной Африке сложилась драматическая социально-экономическая обстановка. На рубежах влияния ислама и других верований наблюдаются кровавые междоусобицы. Многие местные политические деятели заявляют, что жить при колониализме было во много раз лучше, чем сегодня. Например, в Заире, где до провозглашения независимости в 1960 г. функционировало 140 тыс. км дорог с твердым покрытием, уцелело только 15 тыс. км. В Анголе, Сомали и других странах разрушены заводы. Большинство граждан африканских стран разочарованы в способностях и честности национальной элиты и не верят политическим руководителям.

В большинстве стран Черной Африки ежегодно сокращается валовой национальный продукт, наблюдается дефицит продуктов питания, а международная гуманитарная помощь разворовывается. Местные национальные модели общественно развития оказались несостоятельными. Политики, вошедшие во власть на волне демократии по принципу «из грязи в князи», скомпрометировали национальный путь возрождения, быстро теряют авторитет и доверие. Многие «демократические» лидеры оказались некомпетентными и коррумпированными.

Усиливается социальная маргинализация Черной Африки, переживающей самый острый в истории общественный кризис. В результате национально-освободительного движения сформировался антиколониальный неотрадиционализм, основанный на эгоцентризме (отрицательном отношении к Западу) и самоценности африканской модели «духовной гармонии цивилизации без машин». Проявляется неэффективность очередного обращения к традиционным ценностям, уже дважды демонстрирующим свою слабость в столкновении с внешним миром. Отмечается неспособность африканцев интегрировать мировые достижения путем оживления традиционных ценностей заимствованиями извне или обращением к науке. Этот путь, показавший прогрессивность в Азиатско-Тихоокеанском регионе, оказался неприемлемым в Африке, где психология находится на средневековом уровне, а ученых ненавидят.

Приведенные примеры отрицают наличие универсальных стратегий развития. Либерализация экономики в развивающихся странах не всегда приводит к желаемым результатам. Усиливается разрыв между Севером и Югом, Центром и Периферией мирового капиталистического хозяйства. «Шоковая терапия» стала «потерянным десятилетием» для многих стран Латинской Америки и Африки. Стало очевидным, что необходимо не только учитывать функции места и социального времени, но и неготовность к позитивным преобразованиям местных элит.

 

 

Латиноамериканская

Латинская Америка – молодая цивилизация, формирующейся на рубежах индейско-метисной, африкано-мулатской и иберийско-европейской рас. В результате еще не сложился цивилизационный архетип. Преобладает влияние языка, культуры и обычаев романских (латинских) народов — испанцев и португальцев. Большинство латиноамериканцев являются потомками эмигрантов, пошедших на риск и преодоление опасностей, ради новой жизни. Население Латинской Америки выросло за период 1920 – 2010 гг. с 88 до 600 млн. человек, из них в Бразилии проживает 200 млн. и в Мексике — свыше 100 млн. человек.

Сложная комбинация исходных культур создает цивилизационную характеристику Латинской Америки, включая слабость институционализации и правового начала и стремление её компенсировать на путях спонтанных харизматических действий. К ним относятся перевороты, к месту или не к месту именуемые революциями, популистские идеологии и вождизм, теневая экономика. Латиноамериканское христианство так же испытывает влияние этих трех контактов.

Мераб Мамардашвили говорил: «Во всех испано-американских странах испанцы уселись на индейцах. И получился кентавр. Потому что они срослись — в себе, на этой подавленной основе. В Северной Америке не было этого срастания. У североамериканцев была только одна априорная идея, которую они привезли с собой». Американцы несли с собой Великую хартию, но при этом, «совершив жуткую несправедливость и жестокость по отношению к индейцам, имели дел с чистым (не пустым, а чистым) пространством, в котором сами создавали свою историю».

В конце двадцатого столетия Латинская Америка вышла из «мирового захолустья» и «веков одиночества», став экспортером идей в сфере политики и культуры, но не смогла преодолеть статуса периферийного самосознания. В экономическом отношении в Латинской Америке наблюдается отставание от западной модернизации, что отрицательно сказалось на индустриализации континента.

Большинство латиноамериканских стран испытывают глубокий кризис, обострившийся в результате нестабильности мирового финансового рынка, особенно затронувшего экономику самой крупной региональной державы Бразилии. За последние десятилетия экономические трудности Латинской Америки порождены резким ужесточением условий внешнего заимствования, увеличением процентных ставок по кредитам и снижением мировых цен на основную экспортную продукцию. Латинская Америка стала настоящим полигоном для международных финансовых институтов, где методом проб и ошибок были апробированы различные подходы к антиинфляционной политике, давшие в некоторых случаях положительные результаты. Выделяются три альтернативных стабилизационных стратегии: неолиберальная, регулирующая и «смешанная».

Неолиберальная стратегия стабилизации, основанная на монетаристской макроэкономической теории, делает упор на сокращение денежной массы, отсутствие контроля за ценами и зарплатой, сочетание мер бюджетной политики с регулированием валютного курса. Этот подход лежит в основе программ стабилизации Международного Валютного Фонда. На практике экономическая либерализация неизбежно ведет к росту цен и разрастанию инфляции. В итоге монетаристы предлагают крайне жесткие меры, приводящие к тяжелым социально-экономическим последствиям. Эта антикризисная и антиинфляционная «стабилизация» способствует не возрождению национальной экономики, а дает возможность платить внешние долги за счет резкого сокращения внутреннего потребления, не считаясь с социальными последствиями. Такие программы получили широкое распространение в Латинской Америки и Черной Африки, где из 32 стран можно было выделить только позитивный пример Чили, да и тот до 2010 года. В целом, экономическая либерализация при макроэкономической разбалансированности неизбежно ведет к резкой активизации инфляции и значительно ослабляет стабилизацию. Таким образом, монетаристкий подход, примененный к странам с неразвитым рынком, потерпел полный провал.

Смешанная стратегия стабилизации была осуществлена на основе прагматического синтеза в Мексике и Аргентине. Как свидетельствует многочисленный опыт, общей основой стабилизационных проектов является наличие сильной и относительно независимой от внешнего воздействия исполнительной власти. В числе добившихся успеха стран имеются авторитарные и демократические режимы.

Перспективы латиноамериканской цивилизации глобализирующемся мире будут зависеть от геополитических отношений с США. Здесь возможны два сценария. Первый сценарий обусловлен возрастающей ролью США в регионе, способной навязать Латинской Америке свои экономические интересы и политическую волю. Однако, учитывая катастрофические последствия неолиберальной политики, вряд ли удастся в обозримом будущем растворить латиноамериканцев в плавильном котле США. Наоборот, более реалистичен другой сценарий, связанный с латиноамериканизацией Соединенных Штатов в результате демографических факторов.