ПЕРЕСТРОЙКА». 1985-1991

§ 1. Курс на ускорение социально-экономического развития советского общества. 1985-1986

Начало перемен. Начало масштабных реформ в СССР обычно свя­зывают с 1985 г., когда партию, а фактически и государство, возгла­вил М. С. Горбачев. Между тем одни исследователи называют «отцом перестройки» Ю. В. Андропова, другие выделяют «эмбриональный пе­риод перестройки» (1983-1985), не без оснований полагая, что в пер­вой половине 80-х годов СССР постепенно входил в стадию рефор­мирования.

К началу десятилетия изменения в стране сделали возможными и во многом неизбежными глубокие преобразования сложившихся со­циально-экономических и политических отношений. Обусловлено это, с одной стороны, тяжелой ситуацией в экономике, с другой — изме­нениями в советской политической элите. В начале 80-х ушли из жиз­ни А. Н. Косыгин, М. А. Суслов, Л. И. Брежнев, А. Я. Пельше, Ю. В. Андропов, Д. Ф. Устинов, К. У. Черненко — последняя когорта руководителей, которые получили политическую закваску в сталин­ское время и занимали охранительные позиции в отношении модели социализма и взглядов на характер мирового развития, сформирован­ных в 30—50-е годы. Им на смену приходили совсем другие лидеры.

М. С. Горбачев принадлежал к поколению, которое формирова­лось на волне десталинизации после XX и особенно — XXII съезди партии. По сути, это было первое «непуганое» поколение будущих политиков: они не пережили атмосферы репрессий, были намного внутренне свободнее и более образованны. В хрущевские времена и советском обществе, особенно в интеллигентской среде, стало укоре­няться разномыслие. Свою роль сыграла и большая открытость СССР послесталинского времени, возможность ознакомления с жизнью стран, которые добились наиболее значимых успехов в своем разви­тии. Все это делало горбачевских сверстников более подготовленными к отходу от тех канонических положений социалистической теории, которые тормозили развитие советского общества в конце XX в.

Переходный характер внутриэлитных отношений и связанной с ними политики проявился вскоре после смерти Л. И. Брежнева. Сме­нивший его Ю. В. Андропов осознавал необходимость серьезных пере-

мен в СССР, однако предполагал осуществлять их постепенно, огра­ничиваясь первоначально экономической сферой. Именно такие ос­торожные преобразования проводились в период его правления. В то же время Андропов начал подбирать «команду» тех, кто был готов энергично взяться за совершенствование социализма. Существуют сви­детельства, согласно которым он поощрял инициативное поведение Горбачева, видя в нем возможного преемника. В период правления К. У. Черненко тот уже утвердился в качестве второго лица в партии, которую закономерно возглавил в марте 1985 г.

Однако наличия лишь одной политической воли было недоста­точно для вывода страны из кризисного состояния. Многое зависело от представлений о том, как это сделать, и здесь любой потенциаль­ный советский реформатор неизбежно сталкивался с большими труд-тютями. С одной стороны, новый лидер и его сторонники привлекали и качестве консультантов и советников таких известных ученых, как Л. Г. Аганбегян, Г. А. Арбатов, О- Т. Богомолов, Т. И. Заславская, JI. И. Абалкин, Р. А. Белоусов, Н. Я. Петраков, С. А. Ситарян, имевших, по словам Н. И. Рыжкова, «нестандартные наработки и крамольные мысли», которые теперь были востребованы. С другой — до середины КО-х годов, в силу идеологических причин, усилия экономистов кон­центрировались на развитии марксистской доктрины. Принципиальные же достижения последующего периода были связаны с ее опроверже­нием. А поскольку в советской экономической системе отсутствовали механизмы, которые являются основным предметом изучения совре­менной экономической науки: конкурентные рынки, сложная банков­ская система, валютные биржи, финансовые инструменты и т.д. — экономисты развивали преимущественно теорию планирования.

К началу «перестройки» в стране, за редким исключением, не (шло специалистов-теоретиков по макроэкономике, рынкам капита­ли и труда, международным финансам, теории производственных орга­низаций. Это дает основания утверждать, что реформы второй поло- IIH иы 80-х «не были подготовлены в плане идейно-теоретическом и организационно-прикладном» и «концепция перестройки и практика но многом является чистой импровизацией» (Г. X. Попов).

Апрельский (1985) пленум ЦК КПСС. После смерти К. У. Черненко и марте 1985 г. на пленуме ЦК КПСС новым Генеральным секретарем пыл избран М. С. Горбачев. Избрание молодого, энергичного лидера отражало стремление как общества в целом, так и политической эли­ты к давно назревшим переменам. Проработанного плана реформиро-ипния у Горбачева и его единомышленников не было. Но их объединя­ло желание разгрести накопившиеся «завалы», преодолеть стагнацию, придать больший динамизм построенной в СССР общественной сис-(сме, ускорить социально-экономическое развитие страны. Осуществить •in предполагалось перегруппировкой и концентрацией сил и средств ни главных его направлениях.

В политическом плане задачи нового этапа сформулированы в вы­ступлении Горбачева на апрельском (1985) пленуме ЦК КПСС. Гене­ральный секретарь говорил о необходимости повышения темпов со­циально-экономического развития. При этом на первый план выдви­гались задачи перевода производства на рельсы интенсификации, ускорения научно-технического прогресса. Для реализации масштаб­ных задач предлагалось «решительно поднимать ответственность кад­ров, организованность, дисциплину». В ускорении центральное место отводилось машиностроению. Темпы его развития предстояло повы­сить в полтора-два раза, быстро перейти на производство новых по­колений машин и оборудования. Первостепенное внимание пред­полагалось уделить совершенствованию станкостроения, ускорению развития вычислительной техники, приборостроения, электротехни­ки и электроники как катализаторов научно-технического прогресса. Прозвучало намерение решительно ликвидировать ведомственные ба­рьеры в агропромышленном комплексе.

В числе приоритетных была названа подготовка Комплексной про­граммы развития производства товаров народного потребления и сферы услуг. На пленуме говорилось о необходимости удовлетворить потреб­ности населения в садовых участках, изменить ситуацию в здравоох­ранении, продвинуть школьную реформу, улучшить материальное положение ряда массовых социальных групп. Горбачев поставил воп­рос о «перестройке» стиля и «гласности» работы в партийных и госу­дарственных учреждениях. С большим одобрением воспринимались заявления нового лидера о недопустимости застоя в движении кед­ров, назревшей потребности выдвигать молодых, инициативных ра­ботников; о роли «человеческого фактора».

Перемены в общественно-политической жизни. Первые позитип ные перемены в наибольшей мере проявились в общественно-поли­тической атмосфере. Она во многом определялась личностными кач.-ствами нового лидера. «Умное улыбчивое лицо с правильными черт ми, необычайно выразительные глаза... ладная, чуть полноватая, но подтянутая фигура; уверенная манера держаться; открытость и дебри желательность в сочетании со строгостью и властным видом. Словом, он весь соткан из обаяния, и этого было достаточно, чтобы с первых появлений на экране и на улице завоевать симпатии» — так воспри» нимали его современники. «Эффект Горбачева» усиливался и благодл-ря невольным сопоставлениям нового генсека с его предшественник ками. Кроме того, несколькими хорошо продуманными акциями Гор» бачев сразу заявил о своей особой близости к народу. Этому способствовали его поездки в Ленинград, Киев; на московские заво­ды и в подмосковные колхозы; на Урал, Север, Дальний Восток; в некоторые республики, где он часто «без бумажки» общался с «труди* шимися». Благоприятное впечатление произвело пресечение Горбаче­вым попыток возродить унизительную традицию восхваления вождей.

Постепенно набирала темпы его «кадровая революция». Позитив­ное впечатление производило избавление от престарелой когорты партийных и государственных деятелей, выдвинувшихся при Брежне-ве.В 1985—1986 гг. важных постов лишились Г. А.Алиев, В. В. Гришин, Д. А. Кунаев, Г. В. Романов, Н. А. Тихонов. Зато в числе первых в цент­ральном партийном аппарате их получили Н. И. Рыжков, Е. К. Лигачев, Э. А, Шеварднадзе, Л. Н. Зайков, Б. Н. Ельцин. К началу 1987 г. было именено 70% членов Политбюро, 60 — секретарей областных партий­ных организаций, 40 — членов ЦК КПСС, ставших ими при Брежне-иг. Изменения шли сверху вниз. С 1986 по 1988 г. на уровне горкомов и райкомов заменено 70% руководителей. Еще более высокими темпами тменялись хозяйственные управленцы. Из 115 членов Совета Мини-прон СССР, назначенных до 1985-го, в первый год пребывания Гор­бачева у власти сменилась одна треть, в 1988 г. их осталось 22, а в РЖУ — 10. Ротация продолжалась и позднее.

Широкий общественный резонанс получили действия нового пер-вого секретаря московского ГК КПСС Б. Н. Ельцина, который провел настоящую чистку столицы от гришинских кадров в горкоме и райко­мах партии. Он изначально выделялся из горбачевских выдвиженцев смоей решительностью. Например, в декабре 1985 г. выступил с остро­критической речью в Ташкенте о ситуации в Узбекистане, который пил одним из первых полигонов для разоблачений коррупции, рас-мигппей в брежневскую эру.

На смену пожилым, утратившим динамизм руководителям, часто подолгу «сидевшим» на своих местах, как правило, приходили люди молодые, энергичные, стремящиеся «развернуться». Это отражало давно мн февшую общественную потребность уйти от «геронтократическо-н>» правления. Со временем, однако, темпы и масштабы перемен на­чини вызывать настороженность. Их стали называть «кадровой чист­кой», сопоставимой со сталинской «кадровой революцией». При очень Пмстрой смене кадров нарушается преемственность в работе, деста­билизируется система управления.

Благотворное воздействие на атмосферу первых лет горбачевского правления оказало расширение информированности общества. Этот Процесс разворачивался постепенно, шел по нарастающей, ни у кого Не иызывая протеста. Люди стали больше узнавать о замалчиваемых риисе страницах прошлого, экономических и социальных проблемах. Определенные итоги первого «поелеапрельского» года подведены в мшериалах XXV11 съезда КПСС (конец февраля 1986). В принятых им Ниной редакции Программы КПСС и Директивах на двенадцатую пя- Iti истку отчетливо обозначен курс на ускорение социально-экономи­ческого развития советского общества.

Новые черты в экономической политике. В 1985—1986 гг. назревшие в стране хозяйственные проблемы пытались решать преимущественно ад­министративными методами, вопрос о создании экономических меха-

низмов реализации поставленных задач звучал в самой общей форме. Чрезвычайно показательной для начального этапа реформ является ан­тиалкогольная кампания — первое крупное комплексное мероприятие новых лидеров, последовательно осуществлявшееся в 1985—1988 гг.

Это имело большой политический смысл. Речь шла не только о хронической, но и о постоянно прогрессировавшей социальной бо­лезни. «Пьяные» деньги давно и активно использовались бюджетом, а предпринятые ранее попытки «борьбы против пьянства и алкоголиз­ма» фактически носили лицемерный характер: государству катастро­фически не хватало средств, и отказываться от надежных источников финансовых поступлений оно не решалось. Упор на «пьяные» деньги, паразитарование на теневых чертах человеческой натуры были ре­зультатом неспособности добиваться бюджетного успеха более «ква­лифицированным» путем.

Начатая в мае 1985 г. борьба против пьянства и алкоголизма свиде­тельствовала о серьезности намерений нового руководства взяться за решение сложнейшей проблемы. В целом она была встречена добро­желательно, хотя многие ставили под сомнение возможность ее ус­пешного завершения. Кампания велась преимущественно админист­ративными методами, что было в традициях тех лет, когда параметры проводимых преобразований регламентировались «сверху». В то же время некоторые члены нового руководства изначально предупреждали о ее бессмысленности, указывая прежде всего на риск недополучения де­нег в бюджет. Однако победила позиция сторонников более широкого взгляда на проблему, которые помимо политических приводили так­же экономические доводы. По их расчетам, сокращение потерь от пьян­ства на производстве (они оценивались в 80—100 млн руб. ежегодно) вместе с постепенным свертыванием выпуска спиртного должны были если и не свести на нет, то по крайней мере минимизировать неиз­бежные поначалу бюджетные потери.

Проведенные мероприятия имели определенный положительный эффект: сократился травматизм; снизились смертность людей, потери рабочего времени, хулиганство, разводы по причинам пьянства и ал­коголизма. Но, как писал позже Горбачев, «негативные последствия антиалкогольной кампании намного превзошли ее плюсы». К числу издержек кампании относят: спешное закрытие магазинов, винно-водочных заводов; вырубку виноградников; свертывание производств сухих вин; сокращение выпуска пива; массовое развитие самогонова­рения, что привело к исчерпыванию в стране ресурсов сахара. Это потянуло за собой резкое сокращение ассортимента кондитерских изделий; стали исчезать недорогие одеколоны, употреблявшиеся вме­сто водки, а использование других ее «заменителей» привело к росту заболеваний, озлобленности значительных масс населения.

Поданным Горбачева, в результате массированной антиалкогол),-. ной кампании бюджет недополучил 37 млрд рублей. Современники

приводили и другие цифры: 67 (Н. И. Рыжков) и 200 млрд (В. С. Пав­лов). Уже в 1989 г. доходы от торговли спиртным вновь пошли вверх и достигли 54 млрд рублей, на 1 млрд превысив уровень 1984 г. Отрица­тельный политический эффект антиалкогольной кампании был мно­гократно усилен тем, что она явилась одним из наиболее «видимых» и ирких источников финансовой разбалансированности, происхожде­ние которой носило более глубокий характер.

Тревожная информация о «перегибах» по разным каналам дохо­дила до руководства, но «наверху» не считали необходимым коррек­тировать курс. «Уж очень велико было наше стремление побороть эту страшную беду», — писал позже Горбачев. Стремление «быстрее по­бороть беды» определяло характер многих решений, принятых в сфе­рах экономической и социальной политики в 1985—1986 гг.

Курс на ускоренное внедрение достижений научно-технического прогресса нашел отражение в создании ряда структур. Было создано Ьюро Совмина СССР по машиностроению, образован Государствен­ный комитет по вычислительной технике и информатике (21 марта 1986), принято решение о создании межотраслевых научно-техничес­ких комплексов (22 января 1986), организовано Главное управление по созданию и использованию космической техники для народного хозяйства и научных исследований (12октября 1985). Административ­ный ресурс управления активно использовался и в других сферах. Стрем­лением ликвидировать бюрократизм и ведомственность продиктовано создание 22 ноября 1985 г. Госагропрома — структуры, поглотившей пять министерств и один госкомитет, отвечавших за производство, хранение и переработку сельхозпродукции. Неповоротливость и неэф­фективность нового управленческого гиганта постепенно становились очевидными (он ликвидирован в 1989). Однако в 1985 г. идея единого управления всей сферой агропромышленного производства была но-наторской и выглядела перспективной.

На повышение эффективности использования новой техники ори­ентировались решения о проведении аттестации рабочих мест (12 сен-|ября 1985) и о переводе на трехсменную работу обладавших высоко­производительным современным оборудованием предприятий. Улуч­шения качества изделий предполагалось добиться через оправдавший ivfni в отраслях оборонной промышленности опыт государственной приемки продукции. Майским решением 1986 г. она вводилась с янва­ри 1987 г. С идеей наведения порядка было связано и принятие поста­новления Совета Министров СССР «О мерах по усилению борьбы с нетрудовыми доходами» от 15 мая 1986 г.

Стремление более активно использовать экономические стимулы особенно характерно для середины — второй половины 1986 г. 14 ав-lycra Совмин СССР своим постановлением разрешил организацию кооперативов по сбору и переработке вторичного сырья при местных * ппетах. По другому, принятому 19 августа, 20 министерств и около

60 предприятий получили право самостоятельно выходить на внешний рынок. 19 ноября Закон «Об индивидуальной трудовой деятельности» легализовал частную деятельность и создание кооперативов в некото­рых видах производства товаров и услуг. Осенью 1986-го было разра­ботано, а 13 января 1987 г. принято постановление о создании и де­ятельности на территории СССР совместных предприятий. Все это были шаги к рыночной экономике, ограничению вмешательства го­сударства в деятельность предприятий.

«Революция ожиданий». 1985—1986 гг. связаны с попыткой прове дения активной социальной политики. Государство широко формул" ровало задачи в области образования и здравоохранения, социальн^-го обеспечения и заработной платы, в сфере жилищного строитель ства. Уже 14 мая 1985 г. приняты постановления о первоочередных мерах по улучшению материального благосостояния малообеспеченных пен­сионеров и семей, усилению заботы об одиноких престарелых граж­данах, а также о распространении льгот участников Великой Отече­ственной войны на ленинградцев, работавших в городе в период бло­кады. Документ от 22 мая предусматривал улучшение пенсионного обеспечения рабочих, служащих, членов колхозов и их семей. В янва­ре 1986 г. повышены пособия детям военнослужащих, одиноким ма­терям, выплаты вдовам. Тогда же вводились надбавки к зарплате ра­ботников ряда регионов. В мае 1986-го увеличились пенсии пенсионе­ров, постоянно проживающих в сельской местности, а в сентябре введены дополнительные льготы для участников Великой Отечествен ной войны и семей погибших военнослужащих.

Намечалось осуществить ряд мер по повышению заработной пла­ты. В мае 1985 г. принято постановление о совершенствовании опла труда научных работников, конструкторов и технологов промышл ности, в июле — о повышении материальной заинтересованности некоторых категорий работников аграрной сферы. Решением 12 декабря 1985-го улучшалось материальное стимулирование мае ров, начальников цехов и участков предприятий. Наконец, постан ление от 17 октября 1986 г. предусматривало введение новых тари ных ставок и окладов, а также снятие ограничений на фонд зараб ной платы в производственных отраслях.

Предполагались радикальные изменения в строительстве шк детских садов, больниц и поликлиник. Специальное постановле касалось поощрения садоводства и огородничества. Комплексная п грамма развития производства товаров народного потребления и луг на 1986—2000 гг. обещала прорыв на этом направлении. И по луй, наиболее грандиозной была программа «Жилье-2000», которая предусматривала решение одной из наиболее болезненных социальных проблем в СССР. Согласно документу, каждая семья к 2000 г. должна была жить в отдельной квартире или в собственном доме.

Все эти и другие решения по социальной сфере стимулировали «революцию ожиданий», связанную с надеждой на быстрое решение накопившихся проблем. Социальная сфера к 1985 г. находилась в пла­чевном состоянии, и люди хотели быстрого их решения. И первона­чально казалось, что для осуществления намеченного достаточно по­литической воли нового руководства. Однако «революция ожиданий» сыграла злую шутку с инициаторами апрельского курса. К 1989—1990 гг. большая часть обещаний не была выполнена.

Решение задач по техническому перевооружению экономики и реализации социальных программ требовало больших ассигнований. Между тем ресурсы государства значительно сократились в связи с неблагоприятной международной конъюнктурой. В 1985 г. резко упали цены на нефть и союзный бюджет лишился многомиллиардных дол­ларовых поступлений, которые в 70-х — начале 80-х годов во многом компенсировали недостатки советской экономической системы, по­зволяя закупать за рубежом недостающие стране продукты питания, изделия легкой промышленности и высокотехнологичное оборудова­ние. Взятый в 1985 г. курс на ускоренное развитие машиностроения повлек за собой увеличение технических приобретений за рубежом, сокращая возможности трат на социальные нужды. Позднее, в 90-е годы, инициаторы реформ признали ошибкой начало реформирова­ния экономики со сферы тяжелой индустрии. Концентрация внима­ния на сельском хозяйстве и легкой промышленности позволила бы сохранять социальную стабильность и устойчивую политическую под­держку намечаемым крупномасштабным переменам.

Чернобыльская катастрофа. Весной 1986 г. произошло событие, оказавшее шоковое воздействие на советское общество. 26 апреля слу­чилась авария на Чернобыльской атомной электростанции, где при проведении эксперимента взорвался четвертый энергоблок. Первона­чально не было ясного понимания, что произошедшее — катастрофа не только национального, но и мирового масштаба, однако по мере накопления информации приходило осознание трагизма случившего­ся. Радиационному загрязнению подверглась значительная часть Укра­ины, но самый тяжелый удар пришелся на Белоруссию (23% террито­рии, пострадал каждый пятый житель); впоследствии заражение об­наружено в Брянской и Тульской областях.

Для ликвидации последствий аварии была создана специальная правительственная комиссия, которая координировала эту работу в мисштабах всей страны. Уже в первые после катастрофы дни действо-пила сеть медицинской помощи, охватившая почти миллион человек. Принято было решение о выселении жителей из города энергетиков Припять. Сначала эвакуировали людей из 10-, а затем и из 30-кило-мотровой зоны. Это оказалось чрезвычайно трудным делом: многие не мнели уезжать, их пришлось перемещать принудительно. В первых числах мая было переселено 135 тыс. человек и установлен контроль

над всем районом. В район аварии перебросили войска химической защиты, со всей страны прибывала техника. В Москве, Ленинграде, Киеве круглосуточно работали научные институты, срочно решая целую серию необычных проблем. В послечернобыльские месяцы про­явились лучшие качества советских людей: самоотверженность, чело­вечность, высокая нравственность. Многие просили направить их в район Чернобыля, предлагали бескорыстную помощь.

Ликвидация последствий взрыва только в 1986 г. обошлась в 14 млрд рублей; требовала миллиардных затрат и в последующие годы. Орга­низованными усилиями удалось ограничить число пострадавших и локализовать аварию. К июлю была разработана концепция «саркофа­га», а затем в сжатые сроки возведено уникальное укрытие для по­врежденного реактора с постоянно функционирующей системой кон­троля за его состоянием. По сути вторая половина 1986 г. лрошла под знаком Чернобыля.

Чернобыльская катастрофа оказала большое влияние и на обще­ственно-политическую ситуацию в стране. Первоначально скупая ин­формация и очевидная недосказанность поставили под сомнение ав­торитет власти, заявлявшей о необходимости гласности и большей открытости. Стремление граждан своевременно узнавать правду при­вело к расширению круга обсуждения ранее запретных тем, способ­ствовало раскрепощению общественного сознания. Большей инфор­мационной открытости в связи с Чернобылем требовала и мировая общественность. Катастрофа воочию продемонстрировала разрушитель­ный потенциал атомной энергии, став одним из факторов активиза­ции переговоров о сокращении ядерных вооружений.

«Новое мышление» во внешней политике. К середине 80-х годов СССР находился в сложных отношениях с окружающим миром. Не­популярной советскую внешнюю политику делало участие страны в многочисленных локальных конфликтах, среди которых на первом месте стояла война в Афганистане. Американская администрация во главе с Р. Рейганом, объявив «крестовый поход» против коммунизма, много сделала для ограничения экономического сотрудничества меж­ду СССР и странами Запада. Это наносило огромный ущерб советской экономике. Разорением для страны грозила начатая в США работа над «Стратегической оборонной инициативой» (СОИ, или «Программа звезд­ных войн»), предполагавшей перенос гонки вооружений в космос. На­родное хозяйство Советского Союза и без того было деформировано непомерными военными расходами. Стремление их сократить застав­ляло пересматривать свои отношения со странами «социалистического лагеря» и государствами «социалистической ориентации», делая их более прагматичными, а главное — дешевыми.

Нормализация отношений с окружающим миром требовала пере­осмысления концептуальных основ внешней политики СССР, наце ливая на отказ от явно не оправдавших себя подходов и выработку

нового кодекса поведения на международной арене, который соот­ветствовал бы современным реалиям, отвечал национальным инте­ресам страны, обеспечивал условия для внутреннего социального и экономического прогресса. Решить эту сложную задачу была призвана советская внешнеполитическая доктрина, получившая название «но­вое политическое мышление» в международных делах, о чем Горба­чев заявил уже в 1985 г.

Доктрина означала отказ от одного из базовых блоков советского марксизма — теории мирового революционного процесса. Аксиомой считалось, что развитие человечества непременно приведет к утвержде­нию на Земле социалистических общественных отношений. Задача же коммунистов всех стран виделась в том, чтобы своей борьбой, носящей не национальный, а интернациональный характер, приближать это время.

Согласно официальной доктрине, международный курс СССР определялся двумя основными принципами — пролетарского интер­национализма и мирного сосуществования государств с различным общественным строем. Первый предполагал поддержку коммунисти­ческих партий и движений, а также «антиимпериалистических» тен­денций («социалистической ориентации») как в развитых, так и в стра­нах «третьего мира». Советские лидеры считали себя ответственными и за защиту «завоеваний социализма», что не исключало оказание воен­ной помощи в тех случаях, когда возникала «угроза власти трудящихся». Другой принцип — «мирное сосуществование» — регламентировал от­ношения СССР с капиталистическими государствами. И хотя «борьба за мир» занимала важное место в советской внешней политике, ее рассматривали как форму классовой борьбы. Поэтому в международной деятельности нашей страны реализация национальных интересов и ре­шение идеологизированных задач переплетались. В свою очередь это на­шло отражение в сложном сочетании сотрудничества и соперничества, которое характеризовало связи «восточного» и «западного блоков». В идеологическом отношении обе стороны занимали непримиримые позиции, рассматривая весь мир как арену борьбы за утверждение либо «социалистических», либо «демократических» ценностей.

Первоначально именно в сфере внешней политики новое совет­ское руководство продемонстрировало готовность решительно отойти от традиционных подходов. Прежде всего сделан вывод о том, что в новую эру, в ядерный век стоящие перед человечеством глобальные нызовы и угрозы намного важнее и опаснее тех противоречий, кото­рые существуют между государствами различных социальных систем. На первый план выходят общечеловеческие ценности, которые выше классовых. Поэтому система международных отношений должна далее не рассматриваться как сфера классовой борьбы, а стать областью 1п;шмодействия и сотрудничества. Для нашей страны это означало необходимость сближения с государствами, находящимися за преде­лами «социалистического содружества». Утверждение приоритета об-

шечеловеческих ценностей повлекло за собой отказ от проблематики пролетарского интернационализма и солидарности, которые посте­пенно вообще исчезают из лексикона советских лидеров, сменяясь подходом, основанным на свободе выбора.

Представление о том, что безопасность может быть только всеоб­щей, привело к радикальному изменению подходов к обеспечению национальной безопасности. Место традиционного для эпохи «холод­ной войны» «баланса сил» должен был занять соответствующий ново­му времени «баланс интересов», а это в свою очередь предполагало отказ от гонки вооружений и переход к национальному оборонному строительству на основе разумной достаточности. Вооружений долж­но хватать лишь для организации обороны, избыточное же оружие подлежало ликвидации, чтобы сократить угрозы потенциальной аг­рессии. Первоначально блок идей под названием «новое мышление и общечеловеческие ценности» охватывал только международную сфе­ру, в 1988-1991 гг. он стал включать и те, которые ранее считались атрибутами «демократических» обществ: приоритет прав человека, систему разделения властей, гражданское общество и т.д.

В центре внимания советского руководства в 1985-1989 гг. находи­лись прежде всего отношения с США, голос которых был решающим при развязывании всех международных «узлов». В 1985—1991 гг. Горбачен девять раз встречался с американскими президентами. Уже в ноябре 1985-го в Женеве состоялась первая после длительного перерыва совет­ско-американская встреча на высшем уровне, призванная возобновит!. диалог и оздоровить отношения между двумя странами. На второй встрече в Рейкьявике в октябре 1986 г. стороны были уже близки к тому, чтобы совершить прорыв в области сокращения ядерных вооружений.

Горбачев предложил три проекта соглашений. Первый; в течение 5 лет на 50% сократить арсенал стратегических ракет. Второй: вернуть­ся к «нулевому варианту» Р. Рейгана (1981) и полностью уничтожить американские и советские ракеты средней и меньшей дальности и Европе. Третий: в течение 10 лет не пользоваться правом выхода ич бессрочного Договора о противоракетной обороне (1972), при том что США свои работы по программе СОИ ограничивают лишь лабо раторными исследованиями. Все три проекта предполагалось рассмот реть в едином пакете. Однако американская сторона была готова под писать лишь два первых соглашения. Горбачев обвинил американскую сторону в стремлении добиться превосходства, а Рейган советскую ~ в попытке навязать неприемлемые условия. В итоге в Рейкьявике не подписано ни одно из соглашений. Чуть позже, в феврале 1987 г, Кремль, идя на уступки, отказался от «пакетного» подхода, что по зволило постепенно продвигаться по пути ядерного разоружения.

Большое значение советский руководитель придавал установлс нию личных доверительных отношений с лидерами западных стран, что, по его мнению, позволяло быстрее решать накопившиеся за дол

гие годы проблемы. На Западе же первоначально достаточно сдержан­но относились к «новому мышлению», усматривая в нем, прежде все­го, стремление СССР облегчить бремя гонки вооружений и получить доступ к современным технологиям.

В 1985—1986 гг. продолжалось развитие связей со странами, вхо­дившими в Организацию Варшавского Договора. В 1985 г. он вновь был продлен на очередные 20 лет. В соответствии с новым курсом внутри СССР утверждена Комплексная программа научно-технического про­гресса стран — членов СЭВ до 2000 г. Продолжались регулярные встре­чи на высшем уровне с лидерами этих стран. Правда, на них стали звучать новые нотки: советская сторона давала понять, что намерена отходить от роли «старшего брата» в отношениях с партнерами и что СССР не намерен более вмешиваться во внутренние дела соседей.

От «ускорения» к «перестройке». Курс на ускорение социально-экономического развития был важным этапом в осмыслении ситуа­ции, которая сложилась в стране к весне 1985 г. Принимаемые тогда решения опирались на представление о том, что «так (как ранее. — Авт.) жить нельзя», и были не столько результатом продуманной си­стемы мер, сколько отражали определенную «философию действия», стремление руководства взяться за решение накопившихся проблем. Одновременно у Горбачева и его окружения постепенно формирова­лась собственная концепция необходимых реформ. XXVII съезд КПСС стал определенным рубежом, после которого наметились важные пе­ремены в трактовке преобразований. Формула ускорения наполнялась новым содержанием, проводилась мысль о необходимости более ком­плексного и глубокого реформирования. В мае—июле 1986 г. термин •ускорение» постепенно вытесняется понятием «перестройка». Раскры­вая его, Генеральный секретарь подчеркивал, что «перестройка» ох-илтывает не только экономику, но и социальные отношения, поли­тическую систему, духовно-идеологическую сферу, стиль и методы работы партии, всех кадров. Он поставил знак равенства между «пере­стройкой» и революцией, подчеркнув, что «перестройка — не разо­вый, одномоментный акт, а процесс, который будет протекать в рам­ках определенного исторического периода».

Летом 1986 г. у Горбачева появляется еще одна идея, которая со иременем стала звучать все громче. Это — тема сознательного или нео­сознанного противодействия переменам, на которые нацеливает выс­шее политическое руководство. Основным противником реформ на­чиналась партийная и государственная бюрократия, заинтересован­ная в сохранении отживших порядков и собственных привилегий. Социологи горбачевского круга приводили обширный перечень групп, подверженных консервативным настроениям. Он впечатлял, посколь­ку фактически включал всю управленческую верхушку.

Этим людям новый лидер противопоставлял других — «новато­ров», «активных, неугомонных, беспокойных», которые разрушают

сложившийся стереотип работы руководящих кадров. В своих выступ­лениях он все чаше апеллирует к интеллигенции и молодежи — двум социальным группам, интеллектуальный потенциал и динамизм ко­торых позволял видеть в них наиболее естественных союзников заду­манных масштабных перемен. Так формировалось представление о «перестройке» как о революции, начатой «просвещенным» руковод­ством «сверху» и проводимой при активной поддержке «снизу».

С середины 1986-го Горбачев начинает повторять, что перемены в обществе идут недостаточно быстро. Среди главных причин он чаше выделял две: сохраняющуюся пассивность подавляющей массы насе­ления и приверженность управленческих структур директивным фор­мам управления. В связи с этим проблема демократизации ставится не только как одна из целей реформ, но и как обязательная их предпо­сылка. «Важнейший участок перестройки — демократизация. Права даем реальные. А кто будет реализовывать? Есть люди, способные и храбрые, чтобы использовать права? Отучили ведь их от пользования демократией», — говорил Горбачев на одном из заседаний Политбю­ро летом 1986 г. «Поэтому мы должны включить людей в процесс перестройки через демократизацию общества», — развивал он ту же мысль в сентябре.

В середине 1986 г. происходят существенные перемены в трактовке понятия «гласность». Инициаторы «перестройки» начинают рассматри вать ее как важнейший рычаг демократизации, повышения социаль ной активности пока еще достаточно инертного населения. Значитель ное расширение информированности, повышение уровня критично обсуждаемых проблем, востребованность ранее не задействованно интеллектуального потенциала — все это должно было способств вать преодолению идеологического догматизма и ломке прежних сте реотипов политического поведения, что, в конечном счете, и должно было ускорить перестроечные процессы во всех сферах. По этой логи ке гласность, интеллектуальное раскрепощение должны были пред шествовать преобразованиям и оптимизировать их, обогащая теорие практику «перестройки» анализом зарубежного и отечественного опыта. Роль идейной оппозиции консерватизму отводилась прессе. Выступая в 1986 г. перед работниками средств массовой информаци| Горбачев говорил: «Многие из наших консервативных проявлений ошибок и просчетов, вызывающих застой мысли и действия и в партии и в государстве, связаны с отсутствием оппозиции, альтернативы мне ний, оценок. И здесь, на нынешнем этапе развития общества, такой своеобразной оппозицией могла бы стать наша пресса».

В том же году происходит организационная подготовка «наступления гласности»: во главе целого ряда массовых изданий поставлен новые люди. Новых главных редакторов получили «Известия», «Or нек», «Московские новости», «Комсомольская правда», «Аргументы! факты», «Московская правда», «Московский комсомолец», «Юность»

«Новый мир», некоторые другие газеты и журналы, ставшие в 1987— 1991 гг. самыми острыми и читаемыми изданиями. При этом «полити­ка гласности» не означала введения свободы слова, будучи изначаль­но «дирижируемым» явлением. Содержание информационных кампа­ний определялось на инструктажах руководителей СМИ, которые регулярно проводились в идеологических подразделениях ЦК КПСС.

Во второй половине 1986-го в СССР сложились два различающих­ся между собой подхода к вопросу о путях реформирования общества. Часть управленцев считала необходимым сконцентрироваться на эко­номике. Суть преобразований они видели в коренном изменении уп­равления народным хозяйством и мотивации труда. Систему плано­вого централизованного управления экономикой предполагалось перевести с материально-вещественных критериев на приоритет сто­имостных, сократить сферу государственного регулирования. Одну из главных задач сторонники этого подхода видели в строгой взаимо­увязке личных, коллективных и общегосударственных интересов. До­биться этого предполагалось через реализацию комплекса разнопла­новых мер, среди которых особое место отводилось реформе ценооб­разования.

Все это в итоге должно было привести и к легализации частной собственности. Частный сектор должен был развиваться в дополнение к государственному. Принципиальная особенность данного подхода заключалась в намерении осуществить кардинальные экономические реформы при незыблемости политической системы, призванной под­держивать стабильность и порядок в неизбежно болезненный период массовой социальной адаптации к новым условиям.

Второй ориентировал на иной порядок реформирования. В середи­не — второй половине 1986 г. Горбачев и его окружение пришли к убеждению, что решение всех проблем упирается в неэффективность существующей в СССР политической системы. С этого времени ее реформа рассматривается как главное условие поступательного дви­жения советского общества. В перспективе предполагалось реформи­ровать, уменьшить «глобальную» роль КПСС в жизни общества и го­сударства; организовать полноценные выборы в Советы, повысить ответственность и зависимость депутатов от избирателей; добиться реальной независимости судебной власти; утвердить всестороннюю i ласность, организационные формы осуществления права на демон­страции, свободу слова, совести, печати, собраний, права на свобод­ное перемещение; двигаться по пути глубокой демократизации хозяй-ii пенной жизни. Все эти вопросы предстояло поставить на специаль­ном Пленуме ЦК КПСС, интенсивная подготовка к которому шла мою осень и зиму 1986 г. Проблемы экономической реформы были отодвинуты на второй план.

В декабре произошли два события, имевших «знаковый» смысл.!3 декабря был возвращен из горьковской ссылки и фактически реа-

билитирован духовный лидер советских диссидентов западнической ориентации академик А. Д. Сахаров. А с начала месяца в кинотеатрах страны началась демонстрация фильма Т. Абуладзе «Покаяние». Фор­мально посвященная осуждению абстрактного «Диктатора», лента не оставляла сомнений в том, о ком идет речь на самом деле. Физионо­мическое сходство главного героя с Л. П. Берия, воссоздание атмосфе­ры ужаса, порожденного бессмысленными кровавыми репрессиями, давали такую художественную версию событий, которая далеко выхо­дила за рамки официальной трактовки истории 20—50-х годов. Выход на экраны фильма впоследствии назвали «началом обвала коммунис­тической идеологии». Тем самым лидирующая группа демонстрирова­ла, в каком направлении и насколько далеко она была готова идти в будущем переосмыслении истории и политики.

В первые после апреля 1985 г. полтора года объективно назревшие перемены происходили на базе политических подходов, намеченных еще в андроповский период. Не случайно на Западе это время называют «авторитарной перестройкой». Конец 1986-го стал определенным рубе­жом в истории преобразований 1985-1991 гг. К этому времени постепенно стали обозначаться экономические трудности. Они явились результа­том, с одной стороны, неблагоприятного стечения ряда обстоятельств (падение цен на нефть, затраты на ликвидацию последствий Черно­быльской катастрофы), с другой — просчетов собственного горбачев­ского курса (увеличение ассигнований на машиностроение при сокра­щении закупок товаров народного потребления за рубежом, широко­масштабные социальные акции, а также антиалкогольная кампания). Все эти мероприятия объективно носили проинфляционный характер и способствовали бюджетной дестабилизации, которая предшествовала значительному ухудшению положения в народном хозяйстве СССР.

Значение этого обстоятельства не было в должной мере осознано в то время. Более того, во второй половине 1986 г. взят стратегический курс на приоритетное преобразование политической системы общества. Прогрессирующее же ухудшение экономических параметров развития, обострение ситуации в социальной сфере стали тем фоном, на котором разворачивались основные политические и идейные баталии тех лет. В этих условиях от реформаторов требовались крайняя осторожность и тща­тельный просчет дальнейших шагов, ибо кредит доверия, полученный советским лидером в 1985 г., не мог быть бессрочным.

§ 2- Начало перестройки системы

общественных отношений в СССР. 1987 — весна 1990

Демократизация и гласность. Период 1987—1988 гг. является в оп­ределенном смысле ключевым, во многом предопределившим после-

дующее развитие событий. В это время сформулирована собственно горбачевская стратегия преобразований и началось ее воплощение. Основные усилия были направлены на пробуждение общества, повы­шение активности всех, заинтересованных в обновленческих процес­сах. Новый план преобразований озвучен на январском (1987) плену­ме ЦК КПСС. Принципиально новым в нем было то, что, по сути, впервые в советской истории основное внимание концентрировалось не на изменениях в экономике, а на преобразованиях политической системы, которые в итоге должны дать мощный импульс социально-экономическому и духовному развитию общества.

В докладе на пленуме М С. Горбачев констатировал, что к середине 80-х годов в стране сложился «механизм торможения», сдерживающий социально-экономическое развитие и не позволяющий раскрыть пре­имущества социализма. Его корни — в серьезных недостатках функцио­нирования институтов социалистической демократии, устаревших поли­тических и теоретических установках, в консервативном механизме уп­равления. В качестве главного средства слома «механизма торможения» предлагалось углубление социалистического демократизма, развитие самоуправления народа. Рассматривались вопросы совершенствования работы Советов, профсоюзов, комсомола; говорилось о необходимости повышения роли суда, усиления прокурорского надзора, обеспечения прав и свобод граждан. Поистине революционной была установка на реформирование избирательного процесса на всех уровнях: впервые за долгие годы предлагались выборы на альтернативной основе.

После пленума завершается формирование нового понимания глас­ности. Ее начинают рассматривать и как средство пробуждения, и как инструмент формирования общественного сознания в определенном направлении, и как форму контроля за действиями неповоротливых управленцев, и как один из путей мобилизации активных сторонни­ков «перестройки». Гласность революционизировала и политизирова­ла общество, резко расширила возможности общественного анализа: но диапазону доступной информации, снятию запретных тем, воз­можности задавать любые вопросы и предлагать варианты ответов.

Решения январского пленума стимулировали пробуждение обще­ственной активности, формирование инициативного социального поведения, связанного с заинтересованным обсуждением широкого круга наболевших проблем. Начавшаяся самоорганизация общества проявилась в так называемых «неформальных» движениях. Во многих городах стали появляться дискуссионные клубы, самодеятельные объе­динения и группы, которые удовлетворяли потребности, прежде все­го рядовой интеллигенции и молодежи, в свободном общении и ак­тивной полезной деятельности. Определенную известность получил созданный в феврале 1987 г. в Ленинграде клуб межпрофессионально­го общения «Перестройка». В инициативную группу вошли молодые экономисты, социологи, философы, в их числе И. Б. Чубайс,

Е. Т. Гайдар, В. Кикоть. Деятельность ее направлялась на «выработку программ эффективного и ненасильственного разрешения обществен­ных конфликтов, а также проведение экспертиз по вопросам эконо­мического и политического развития страны». Первая крупная дис­куссия, организованная клубом, прошла в марте 1987 г. и была посвя­щена обсуждению проекта Закона «О государственном предприятии (объединении)». В течение этого года на заседаниях клуба выступали известные экономисты: Г. X. Попов с докладом «С точки зрения эко­номиста»; 8. И. Данилов-Данильян — «Экономические проблемы пе­рестройки»; Н. Я. Петраков — «Управление экономикой и демократи­зация». Одним из центров встреч представителей неформального дви­жения в Москве стал созданный при Советской социологической ассоциации «Клуб социальных инициатив».

Курс на проведение политики гласности дал толчок развитию так называемой альтернативной прессы. И хотя ее тиражи были ограниче­ны, тем не менее именно здесь острые проблемы общественной жиз­ни обсуждались в достаточно откровенной и резкой форме. Издания такого рода не только становились средством выражения определен­ных позиций, но и сыграли важную роль в организационной консо­лидации «неформалов». К осени 1987 г. существовало более 100 «не формальных» газет и журналов.

Осень 1987 г. стала определенным водоразделом в развитии обще ственно-политической ситуации в СССР. На нее повлияли и новые оценки истории и политики, прозвучавшие в связи с празднованием 70-летия Октябрьской революции. В докладе «Октябрь и перестройка революция продолжается» и книге «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира» лидер партии отметил творчес кий характер ленинизма, подчеркнув способность Ленина отказываться от догм, не отвечающих жизни. В историческом плане обращалось вни мание на важность живого творчества масс, необходимость смелых социальных экспериментов при созидании нового. Он говорил и п значении внутрипартийных дискуссий, которые помогали выработке нужных решений; о недоиспользованных возможностях нэпа; при при знании переломного характера коллективизации необычно много вни мания уделил ее негативным последствиям. Поставлен был вопрос <> социальной цене революционных преобразований.

На официальном уровне было признано создание к концу 30 \ годов административно-командной системы, не только охватившем экономику, но и распространившейся на надстройку. При признании «противоречивости» оценки Сталина больше говорилось о беззакони­ях, совершенных им и «его ближайшим окружением». Указывая ни необоснованность репрессий против руководителей партии, государ­ства, а также деятелей культуры, Горбачев призвал довести до кони» приостановленный в середине 60-х годов процесс «восстановления справедливости» — реабилитировать невинно пострадавших. Политичс

екая реабилитация Н. И. Бухарина, прозвучавшая в докладе, положи­ла этому начало. В докладе было названо имя Л. И. Брежнева как чело­века, прямо ответственного за нарастание негативных процессов в жизни общества в 70-х — начале 80-х годов.

Доклад Горбачева привел к радикализации политики гласности, которая, в свою очередь, стимулировала поляризацию общественных настроений и впоследствии — политическое размежевание. Активно велась кампания по «дебрежневизации»: в печати разоблачались факты злоупотреблений и коррупции, в которых замешаны многие «первые лица» эпохи «застоя». Особенно большой резонанс вызвала информа­ция по так называемому «узбекскому делу» — о крупномасштабных хи­щениях в республике. Новый мощный импульс получила кампания по «десталинизации», принявшая широкий размах и имевшая различные формы. В январе 1988 г. при ЦК КПСС создана комиссия по реабилита­ции жертв репрессий конца 30-х годов. Одновременно разворачивается «десталинизация» «снизу». Учрежденное рядом творческих организаций историко-просветительское общество «Мемориал» ставило задачей со­действие полной реабилитации жертв репрессий; оказание помощи по­страдавшим от них лицам; создание на территории СССР памятника жертвам сталинизма; восстановление исторической правды о незакон­ных и террористических методах политической деятельности.

Однако происходящее неоднозначно оценивалось общественным сознанием, так как под лозунгом «возрождения ленинского облика социализма» в средствах массовой информации развертывается кам­пания по «демифологизации» прошлого, в которой начинается кри­тика идеологических ценностей социализма. На страницах некоторых изданий ликвидация «белых пятен» постепенно превращалась в закра­шивание черной краской целых исторических периодов. При этом с понятием «сталинизм» все чаще начинают ассоциировать происхо­дившее в стране в 20-х — середине 50-х годов, ставить под сомнение социалистичность построенного в СССР общества.

Все это привело к тому, что на рубеже 1987—1988 гг. начинается размежевание относительно проводимого в стране курса. При этом одни полагали, что преобразования идут слишком медленно и не дают результатов — именно в таком духе оценено выступление Б. Н. Ельци­на на октябрьском (1987) пленуме ЦК. Другие полагали, что под фла­гом «перестройки» происходит «сдача» социализма, при том что цели «реформаторов» остаются туманными. Эти настроения нашли отраже­ние в нашумевшей весной 1988 г. статье Н. А. Андреевой «Не могу поступиться принципами». Обе позиции резко осуждены «горбачевца-ми». Ельцин даже лишен своего поста в Московском горкоме КПСС.

Главным политическим событием 1988 г. стала XIX партийная кон­ференция. Она проходила в совершенно новой атмосфере, отразив­шей перемены последних лет. Это был первый относительно свобод­ный за многие годы форум, на котором прозвучали действительно

разные точки зрения по ключевым проблемам. Неравнодушие аудито­рии проявилось в бурных овациях одним и «захлопывании» других. Влияние конференции на идейный климат в обществе усилено транс­ляцией ее работы по телевидению.

Выступление Горбачева свидетельствовало о дальнейшей идейной эволюции партийного лидера. В качестве «общечеловеческих» пред­ставлялись те принципы, которые ранее считались атрибутами «бур­жуазной демократии»: права человека, правовое государство, разде­ление властей, парламентаризм. Фактически было заявлено о намере­нии создать гражданское общество.

Новые подходы конкретизированы в предложениях по реформе политической системы общества, которые затрагивали два базовых института: государство и партию. Намечавшиеся перемены должны были привести к реальному разграничению функций между ними. Партии предстояло уйти из сферы оперативного управления соци­альными процессами. Демократизации общества, усилению влияния граждан на принятие решений были призваны способствовать два новых государственных института: съезд народных депутатов и действующий на постоянной основе парламент (Верховный Совет). При этом пред­принята попытка обеспечить плавный переход от старой политичес­кой системы к новой. Из общего числа в 2250 депутатов, которые дол­жны были составить корпус народных избранников, 750 намечалось выбирать от так называемых общественных организаций на их съездах и пленумах (имелись в виду партийные, профсоюзные, кооперативные, молодежные, женские, ветеранские, научные, творческие и др.). Это предполагало, особенно важное на первом этапе, менее болезненное встраивание активной части традиционной элиты в новую политиче кую систему, что должно было умерить возможное сопротивлен реформе, обеспечить преемственность власти и управления.

Столь же неординарным было предложение Горбачева о желател ности совмещения постов руководителя партийного комитета и пре седателя Совета соответствующего уровня. Это, во-первых, отраж-реально сложившуюся в СССР ситуацию, «легализуя» ее. Во-вторы должно было ориентировать партийные организации на поиск не а паратного, а пользующегося у избирателя авторитетом лидера — ин че такой человек не мог возглавить Совет. Вместе с тем при таком подходе партийный руководитель (лидер) и сама организация как ставились под контроль беспартийных масс. Все это могло существе но продвинуть вперед демократизацию в партии.

На конференции прозвучали и критические выступления в адр нового партийного руководства. Обращалось внимание на то, что з три года не удалось добиться ощутимых перемен, прежде всего в со­циально-экономической сфере. Звучали упреки в отсутствии ясного плана преобразований, чрезмерной импровизации. Наиболее яркой, отразившей скептическое отношение к происходящим переменам

стала речь писателя Ю. В. Бондарева. Многие сочли точным его сравне­ние «перестройки» с самолетом, который подняли в воздух, не зная, «есть ли в пункте назначения посадка».

Осенью 1988 г. развернулась работа по реализации мер, намечен­ных XIX партконференцией. Удовлетворив «просьбу» А. А. Громыко об уходе на пенсию, М. С. Горбачев 1 октября 1988 г. возглавил Президи­ум ВС СССР, сконцентрировав, таким образом, в своих руках выс­шую партийную и государственную власть. Та же сессия Верховного Совета утвердила поправки в Конституцию СССР, которые узакони­ли будущую реформу политической системы. В сентябре началась круп­нейшая за многие годы реорганизация аппарата ЦК КПСС. Вместо бо­лее 20 «отраслевых» отделов созданы 6 комиссий в соответствии с ос­новными направлениями партийной работы в новых условиях. Все их возглавили секретари ЦК. Значительно сократилась общая численность сотрудников аппарата, что подчеркивало стремление освободить выс­шие партийные органы от функций оперативного управления. В то же нремя к работе в ЦК привлекались специалисты, не «отягощенные» опытом длительного пребывания на аппаратной работе и способные формировать ее современный стиль. Создаваемая в Центре модель дол­жна была стать образцом для нижестоящих партийных комитетов.

На идеологическую атмосферу осени 1988 г. оказывали влияние и другие события. Постановлением ЦК КПСС от 20 октября отменено постановление ЦК ВКП{6) от 14 августа 1946 г. «О журналах "Звезда" и "Ленинград"», а в редакционной статье «Коммуниста» дезавуирова­ны и другие партийные акты второй половины 40-х годов по вопро­сам культуры и искусства. Предприняты были дополнительные меры мо возвращению из спецхранов изъятых ранее из широкого обраще­ния книг и журналов. Активизировала свою работу Комиссия Полит­бюро по реабилитации жертв необоснованных репрессий. Ее итогом ci;uio принятие мер по отмене решений внесудебных органов («дво­ек», «троек» и др.). Комиссии по реабилитации было разрешено со­зывать и при Советах различных уровней.

Еще одним важным шагом в сфере идеологии была отмена огра­ничений на подписку газет и журналов на 1989 г. К тому времени Аолимитно печатались только издания КПСС. Ограничения же каса­лись главным образом непартийных и неполитических изданий, пользо-и.иннихся большим читательским спросом; в 1987—1988 гг. к ним при-i мнилась и общественно-политическая литература оппозиционного плана. И не случайно «неформальные» объединения активно участвовали в кампании за отмену ограничений на подписку. В результате впервые в 1989г. граждане СССР могли свободно выбирать газеты и журналы по своему вкусу». Это был крупный шаг в отходе от административных методов регулирования информационной сферы, превращении прес- сы в относительно самостоятельный субъект идейных и политических Инталий в условиях стремительной поляризации общества.

Расширение информированности, поощрение социально значи­мой самодеятельности, постепенное возвращение в общественное сознание некогда изъятых имен и идей значительно стимулировали интеллектуальную активность, прежде всего в научной и творческой среде. И хотя партийное руководство старалось регулировать этот про­цесс, определять его рамки становилось все труднее: в постановке волнующих проблем интеллигенция начинает чувствовать себя на­много свободнее, выходя за формальные пределы. Так, фактически явочным порядком, «снизу», осенью 1988-го началась постепенная реабилитация А. И. Солженицына. Группа писателей и кинематогра­фистов поставила вопрос об отмене дискриминационных мер в от­ношении него и о восстановлении писателя в творческом союзе. В партийном и государственном аппарате предложения о его реаби­литации поначалу вызывали активное неприятие. Не было единства и в Политбюро. Однако Горбачев не захотел ссориться с интеллиген­цией. В результате с 1989 г. в центральных журналах началась публика­ция наиболее острых антисоветских произведений писателя, в част­ности «Архипелага ГУЛАГ».

Подготовка к XIX партконференции и ее решения подтолкнули идейно-политическое размежевание в среде «неформалов». Наряду со сторонниками совершенствования социализма все громче заявляли о себе те, кто предпочитал либеральный выбор. В июне—июле 1988 г. по всей стране создаются «народные фронты», позволившее их предста­вителям 13 августа провести рабочую встречу в Ялте. Наиболее круп­ными структурами в то время были Байкальский (Иркутск), Иванов­ский и Уральский народные фронты. Итогом этой инициативы стало создание в середине декабря Российского народного фронта. Процесс образования более массовых, чем элитарные клубы, структур привел к резкой активизации митинговой деятельности. Показательно, что официальные власти сразу же (в июле 1988) отреагировали на это принятием нового акта, регламентирующего проведение митингов и демонстраций. В сентябре—октябре Московский народный фронт раз­вернул широкую кампанию против введенных правил, а также лими­тов на подписку. Начиная с октября в Москве проводились многоты­сячные политические митинги (7 октября, 20 ноября, 10 декабря), В это время «неформальное» движение постепенно изживает стихий­ность в развитии, становится более организованным.

В середине — второй половине 1988 г. активизировались группы откровенно антикоммунистической направленности. Заметный резо­нанс вызвали митинги Демократического союза 21 августа и 5 сентяб­ря. В первом случае собрание на Пушкинской площади было связано с 20-летием со дня ввода войск в Чехословакию, во втором — с 70-летним «юбилеем» «красного террора». По сути, впервые призывы к насиль­ственному свержению существующего в СССР строя не получили дей ственного отпора правоохранительных органов.

Изначально достаточно высокой организованностью отличались неформальные движения в Прибалтике, где разворачивался основан­ный на национальной идее процесс массовой политизации. Осенью 1988 г. в Латвии, Эстонии и Литве также оформились Народные фронты. Общий «враг» — союзные партийно-государственные и ведомствен­ные органы — обусловил идейную и организационную солидарность прибалтийских народнофронтовцев и российских «неформалов», ко­торые изначально рассматривали себя частями единого протестного движения. При этом российские «демократы» не без ревности погля­дывали в сторону прибалтийских союзников, создавших опережаю­щую модель демократического движения и сумевших собрать под свои знамена практически большую часть граждан этих республик. Россий­ские «демократы» обосновывали роль Прибалтики в качестве «пере­довой периферии», где быстрее, чем в целом по стране, появлялись ростки гражданского общества.

Взятый в январе 1987 г. курс на демократизацию и гласность к концу 1988-го привел к важным последствиям. К этому времени про­исходит стремительная эволюция представлений о путях, степени ра­дикальности и конечных целях реформирования общества. И что осо­бенно важно, в это время «перестройка» приобрела автономность от своих инициаторов, что открывало возможные альтернативы в даль­нейшем развитии событий.

Начало реформы политической системы. События 1985—1988 гг. «развязали» ряд очень важных социально-экономических, социально-политических и идеологических процессов, которые в 1989—1990-м зажили своей жизнью, дестабилизируя общественную жизнь и ослож­няя проведение реформы политической системы.

1989-й стал переломным в истории перестройки: в это время скла­дываются объективные предпосылки широкой антигорбачевской и антикоммунистической оппозиционности. Негативные тенденции в развитии экономики приобрели необратимый характер. Ухудшение эко­номического положения поштекло за собой повсеместное обострение социальных проблем. В марте состоялась первая шахтерская забастовка, которая летом охватила уже всю отрасль. В 1989—1990 гг. расширились география и масштабы забастовочного движения, а к экономическим требованиям прибавились политические. В большинстве республик Со­юза политическая жизнь все более окрашивается в этнические краски, что приводит к обострению существующих и появлению новых проти­воречий и конфликтов. Происходит дальнейшая эскалация вооружен­ных столкновений (Закавказье, Средняя Азия); отрабатывается прибал­тийская модель сепаратизма, на союзной политической сцене впервые как самостоятельный появляется российский фактор. Продолжавшееся углубление критики советского периода отечественной истории подво­дило к отрицанию социализма как общественной системы; все большее обоснование получала либерально-демократическая альтернатива раз-

Л)- 5578

вития страны. Одновременно происходит организационное оформле­ние политической оппозиции, радикальная часть которой изначально была нацелена на жесткую борьбу за овладение властью.

Общественно-политическая ситуация начала 1989 г. во многом определялась выборами на I съезд народных депутатов. Созданные на предшествующем этапе неформальные клубные объединения стали превращаться в организационные ячейки по выдвижению и поддержке независимых кандидатов, подготовки их предвыборных программ. В столице был популярен клуб «Московская трибуна», члены которого много сделали для поддержки демократических кандидатов. «Демократ» в терминологии начала 1989 г. — активный сторонник реформ, анти­под «консерваторов-партократов». Именно против последних был на­правлен основной огонь критики, с их нежеланием менять существу­ющие порядки связывали неудачи в экономике 1985-1988 гг. Это при­вело к тому, что многие «номенклатурные» кандидаты потерпели поражение. Так, в Ленинграде не были избраны первые секретари ни обкома (Ю. Соловьев), ни горкома КПСС (А. Герасимов). В то же время мандаты депутатов здесь получила целая группа независимых кандида­тов с радикальными программами: А. Собчак, Ю. Болдырев, А. Денисов и др. Скандально для партаппарата выглядели результаты выборов но Московскому городскому избирательному округу: несмотря на чини мые препятствия, здесь триумфально победил «опальный» Б. Н. Ельцин, получивший рекордное число голосов — около 90%. Популярности многих независимых кандидатов способствовала такая форма выражения oi> щественного мнения и протестных настроений, как массовые митип ги, широко распространенные в это время. На митингах можно быт услышать самые радикальные предложения и требования. Вскоре ми тинговая стихия стала более управляемой и часто использовалась k;ik эффективное средство давления на официальные власти.

Важнейшим политическим событием 1989 г. был I съезд народных депутатов СССР (май — июнь), работа которого означала вступление реформы политической системы в практическую фазу. На съезде из- браны постоянно действующий двухпалатный Верховный Совет CCCР и его Председатель М. С. Горбачев. На форуме развернулась острая по­лемика по самому широкому кругу проблем, свидетелями которой благодаря телевидению были многие жители страны. В центре внима- ния депутатов были волнующие общество экономические проблемы, Сформулированная в докладе Н. И. Рыжкова программа работы пра­вительства удовлетворила далеко не многих. Акцент на поэтапность и постепенность перехода к рынку не соответствовал остроте социа и но-экономической ситуации. Доклад был подвергнут критике. Выска-зывались самые разные предложения, включая проведение референ- дума о целесообразности сохранения колхозов и совхозов, скорей шем переходе к республиканскому и региональному хозрасчету, о важности ограничения произвола ведомств.

А, Д. Сахаров предложил принять Декрет о власти, который пред­полагал отмену 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли партии в жизни советского общества и установление независимости высших должностных лиц государства отрешений КПСС. Много вре­мени на съезде заняло обсуждение проблем межнациональных отно­шений. Острота их постановки была связана и с тем, что за две недели до его открытия в Тбилиси произошло кровопролитие, ставшее след­ствием столкновения демонстрантов с армейскими частями. На съез­де это вызвало антироссийские и антирусские высказывания. Решено было создать