Субъект культуры — человек культуры 1 страница

Слово «субъект» и производные от него формы происходят от лат. subject, которое можно перевести как «лежащий внизу, находя­щийся в основании, выступающий фундаментом» (от sub — под, jacio — бросаю, кладу основание, устанавливаю).

В истории общественной мысли понятие «субъект» понималось по-разному. Современная его трактовка берет начало в работах французского ученого и философа Нового времени Р. Декарта. Для Декарта резкое противопоставление субъекта и объекта выступало исходным пунктом при анализе познавательного процесса, а также необходимым моментом обоснования возможностей человеческого знания с точки зрения его достоверности. Французский мыслитель не раз акцентировал внимание на том, что субъект имеет именно активное начало в познавательных операциях, он неизменный ини- \ циатор процесса познания. Немецкий философ И. Кант раскрыл некоторые существенные законы внутренней организации субъек-та познания, благодаря которым становится возможным достиже­ние всеобщего и необходимого знания. Принципиальным этапом в эволюции понятия «субъект» в новоевропейской мысли могут считаться тезисы Г.' Гегеля о социально-исторической природе субъекта познания, его неразрывной связи с культурой, в которую Погружен индивид, взаимозависимости и взаимообусловленности про- | цессов познания и культурного созидания. Субъект — это не «иде-; альная вещь», но прежде всего практика.

Сознательное воспроизводство объекта познания предполагает самосознание субъекта, ибо как объект, так и субъект не даны не- j

посредственно, а воссоздаются активностью самого субъекта. При этом субъект не находится вне своей деятельности по объектива­ции, опредмечиванию, трансформации и захвату окружающей ре­альности — без непрерывного воссоздания и перевоссоздания на­личных форм культуры его попросту не существует.

Введенный в оборот в рамках философии, если точнее — гносе­ологии, термин «субъект» в последующем стал употребляться в более широком смысле. Сегодня и в повседневной практике, и в гуманитарном знании, в том числе в культурологии, под ним под­разумевается носитель предметно-практической деятельности или познания, источник и агент активности, направленной на объект, которым является окружающий субъекта мир во всем его многооб­разии. Субъектом может выступать как индивид, отдельный чело­век, так и социальная группа, некоторая совокупность людей. Одна­ко для этого недостаточно просто быть человеком или образовать некоторое сообщество. Субъективность — не онтологическая, не бытийственная характеристика, но показатель отношений, возника­ющих между двумя сторонами: делателем и предметом возделыва­ния. Поэтому ее необходимым уровнем является активная деятель­ность. Именно в актах овладения, трансформации, вторжения в окружающий мир, воссоздания его проявляются субъективные чер­ты. Субъект культуры — это активный деятель, творец, преобразо­ватель культурной реальности. Он находится на пересечении мно­жества факторов — как внешних, или объективных, в той или иной степени его предопределяющих, так и внутренних, или субъектив­ных, благодаря которым он сам, в свою очередь, посредством актив­ной деятельности вторгается в культуру и изменяет ее.

Человек приходит в мир уже наделенным определенными биоло­гическими, физиологическими и психологическими параметрами. Как любая биологическая целостность, положенная в контекст природ­ной реальности, он подчиняется тем или иным законам природы. Однако человек определяется как человек не этими чертами, а теми характеристиками, которые позволяют ему стать активным реформа­тором окружающей реальности. Или, говоря другими словами, чело­век становится человеком в тот момент, когда в нем проявляется субъект культуры, ибо именно культура отличает человека от всех феноменов реальной действительности. Благодаря ей мы можем очертить границы человеческой уникальности — только в культур­ной плоскости человек проявляется как существо суверенное и авто­номное, принципиально несводимое к другим формам природного мира. Субъект культуры присутствует лишь тогда, когда заявляет о

себе Человек культурный, и наоборот. То же самое справедливо и относительно человеческих сообществ: некое образование индиви­дов лишь тогда становится социальной автономностью, когда начи­нает выступать в качестве коллективного субъекта культуры.

Поэтому необходимо более подробно остановиться на тех чер­тах человека и человеческих сообществ, в которых проявляется человеческое, т.е. культурное.

Ответ на вопрос о человеческой природе пытались дать многие мыслители в разные исторические эпохи. Сегодня существует целая область познания, специально занимающаяся данной проблемой.

Как существо природное, биологическое, человек не обособлен полностью от явлений окружающего мира — живой или неживой природы. Так же, как животные, он входит в состав биосферы зем­ли. Следовательно, все те законы, которые определяют существова-₁ ние живой материи, проявляются и в нем. Биофизиологические пласты — существенный момент природы человека.

За многие века дискуссии о том, что роднит.человека с окружа­ющим миром и что их различает, не раз выдвигались теории, со­гласно которым человек трактовался только как «сложный меха­низм», подобный многим другим «биологическим машинам», а пото­му существенно не отличающийся от животных. Радикальный пример подобного подхода можно встретить в сочинении французского философа Ж. О. де Ламетри (1709—1751) «Человек-машина» (1747). Наивность многих высказанных доводов в нем сегодня может вызвать разве что улыбку. Тем не менее попытки редуцировать, т.е. свести, человека только к природно-биологическим компонентам не прекращаются до сих пор.

Различие мира Безусловно, человек не исчерпывается биологи-
человека и ческими или физиологическими характеристика-

природы ми. Он принципиально отличается от животных.

Тем не менее не так-то просто указать, в чем же
именно состоит радикальное различие человеческого и природно­
го миров. В самом деле, выражение «человек общественный», т.е.
живущий в окружении себе подобных, не может считаться реша­
ющим аргументом. Нам прекрасно известно, что очень многие
животные живут стаями, в которых имеется довольно разветвлен­
ная система специализации (волки, крысы, муравьи, обезьяны, пче­
лы и пр.). Однако оттого, что природе человека присуща некая
черта, мы называем объединения людей — социумом, а объедине­
ние, допустим, волков — стаей.,,;■

Сама по себе способность с помощью тех или иных «знаковых» форм (телодвижений, звуковых сигналов, артикуляционных после­довательностей, мимических комбинаций и т.д.) передавать собрать­ям информацию не позволяет называть обращение человека к чело­веку речью. Наоборот: именно потому, что отправитель — человек, отправляемое им послание становится речью.

Как и животные, люди едят, спят, заботятся о потомстве, защища­ют себя от внешней агрессии, отдыхают, страдают от болезней, обла­дают памятью и т.д. Животные же, подобно людям, преобразуют природу, вторгаются в окружающий мир, активно действуют (вьют гнезда, роют норы, устраивают запруды и т.д.). Оговорка, что во всех своих действиях животные подчиняются императиву инстинк­та, иногда может показаться весьма убедительной. Однако когда дело касается принципиальных вопросов и речь заходит о точно-, сти и ясности определений, подобное объяснение не представляет­ся убедительным. Во-первых, в человеке также проявляются ин­стинкты —- очень многие его поступки вполне ими объясняются. Более того, как показал К. Леви-Стросс, в традиционных культурах неевропейской ориентации жизнь человека полностью исчерпыва­ется воспроизведением уже имеющихся, неоднократно опробован­ных форм, которые по внешнему виду близки к «культурным ин­стинктам». Во-вторых, инстинкты хоть и медленно, но трансформи­руются под влиянием внешних обстоятельств. Животный мир не остается неизменным. Инстинктивная программа, разумеется, в боль­шинстве случаев предопределяет жизнь зверей, однако допускает и отклонения, вариации, свободную комбинацию.

Каждому аспекту жизни людей, едва ли не всякому их поступку можно отыскать аналог в животно-природном мире. Следователь­но, не какие-то отдельные характеристики человека как биофизио­логической автономности являются основанием для его отделения от природного мира, но, напротив, самим этим характеристикам при­дается статус человеческих, потому что они принадлежат человеку.

Остановимся на трех моментах, имеющих существенное значение Для определения человека вообще, человека культурного, и субъекта культуры: 1) сознательности; 2) воспитанности; 3) креактивности.

Сознательность. Любой человеческий факт всегда с опреде­ленностью позволяет идентифицировать его именно как факт чело­веческий — или оппозиционный природному, или предполагающий Некоторое «приращение» природного. Он человеческий именно по­тому, что не сводим к природности: сверхприроден, надприроден, ^иноприроден. Специфическая человеческая «надстройка» в разные

времена называлась по-разному: сверхреальное, трансцендентное виртуальное, умозрительное, интеллектуальное, рациональное, абст­рактное, духовное, сознательное и др. В самом общем виде ее мож­но определить как присутствие в человеке и в человеческом со­обществе способности удваивать мир: «накладывать» на мир реаль­ных вещей и процессов мир ирреальных сущностей (последние хотя и связаны с реальностью природных феноменов, но обладают определенной автономностью).

Итак, собственно человеческое в человеке — это сверхприрод­ное, идеальное, надстроенное над реальностью. Человек обладает «второй природой», и именно тогда, когда в его поступках проявля­ется это качество, он становится субъектом. Его поступки и дей­ствия определяются не только материально-природными зависимо­стями, но и осознанным выбором. Такова же, как мы видели, и одна из характерных черт культуры. «Вторая природа» культуры сопри-частна «второй природе» человека. Следовательно, человек являет­ся человеком постольку, поскольку он погружен в культуру, высту­пает субъектом культурных преобразований, обладает возможно* стью, навыком, необходимостью находиться в двух мирах, сопрягать их в каждом акте своей жизни.

Воспитанность. Разумеется, люди должны поддерживать свой физиологическое существование, поэтому в своих поступках они нередко руководствуются «зовом природы». Тем не менее в боль-f шинстве случаев человеческие желания и действия подчиняются требованиям и указаниям, исходящим не из сферы природных ив стинктов, а из области сверхприродной, духовной. В зависимости от тех или иных обстоятельств приоритетность природных и духом ных импульсов может варьироваться — вплоть до радикального отказа подчиняться закону одной сферы и полного подчинения дру­гой. В одних ситуациях человек может полностью «озвереть», рукщ водствоваться только инстинктами, в других, напротив, совершенно игнорировать веления природы и следовать исключительно «духощ ному стремлению». Однако чаще всего учитываются оба моментш — природный и сверхприродный. Причем зависимость людей от произвола природных стихий от века к веку ослабляется, степень воздействия на человеческую жизнь надприродного компонента| возрастает. В этом проявляется прогресс человечества, который кая раз и исчисляется мерой возрастания в обществе неприродностйИ или культурности. Сегодня определяющую роль в человеческой судьбе играют не физиологические, а культурные условия; ведущее положение при формировании жизненного проекта человека при| всех оговорках занимают факторы сверхприродные.

Более того, сам человек — даже в своих внешних, физиологи-цеских контурах — является существом «окультуренным», т.е. сфор­мованным по канонам культурных императивов, которые отфиль­тровывают природность как на индивидуальном, так и на обществен­ном уровнях. Иначе говоря, из мира вообще, из окружающей действительности, из природных задатков, дающихся человеку при рождении, выбирается не все, а только то, что необходимо в данных конкретных условиях. При этом выборка в большей степени дик­туется не природной предрасположенностью, а культурной целесо­образностью.

Креативность. Как нами уже не раз отмечалось, не все действия человека правомерно именовать собственно человеческими. Чело­век может прожить долгую жизнь, но так и не заявить о себе как о человеке — субъекте культуры, т.е. существе, наделенном сверхпри­родными качествами и способном их проецировать вовне. При этом он даже может считать себя вполне счастливым — успешно обеспе­чивая полное удовлетворение непосредственных физиологических потребностей и довольствуясь достигнутым. Прозябание, каждоднев­ное «отправление нужд тела» и полное отсутствие иных желаний — то, что чаще всего называется «обывательством», — зачастую пред­ставляется удобной позицией не только самим «агентам» (конкрет­ным людям), но и «правителям»: населением, озабоченным лишь до­быванием и поглощением «хлеба насущного», легко манипулировать. Таким образом, «животное» существование — это не только кошмар антиутопий; реальность подчас превосходит любые, самые страшные пророчества. Существование, которое замыкается на дословной реп­родукции одних и тех же бытийственных форм — рано или поздно окостеневающих, запечатлевающихся в структурах реальности и ста­новящихся в некотором роде аналогом «первой природы» — ив своем настоящем прямо «цитирует» прошлое, по сути, не является человеческой жизнью. В нем отсутствует надприродное начало. Тем-то и отличается надприродность от природности, что, несмотря на всю свою нормативность, культурность, не является непреложной. Любая абсолютизация сверхприродного принципа, возведение его в ранг неотвратимого, вводит его в царство природы, потому что при­нудительной жестокостью обладают естественные явления.

Человеческая же деятельность не замыкается в границах при-Роды. Она имеет культурный, творческий характер и направлена на трансформацию природного и надприродного миров. Другими сло­вами, человек выступает субъектом культуры лишь тогда, когда со­зидает новые формы жизнедеятельности, несводимые полностью

к прошлому природному, ни к прошлому надприродному. Он не

просто активен, но творчески активен. Необходимость учитывать реально-идеальный контекст, сформованность по ценностно-культур­ным канонам не препятствует созидательной деятельности, хотя иной раз может казаться ущемлением прав индивидуальности, препятствием в проявлении ее уникальности. Обратим внимание, что акты простой деструкции, уничтожения, ниспровержения не могут считаться признаками субъективно-культурной деятельности.,9 людей или народы, совершавших подобные действия, по праву назы­вают варварами.

Итак, среди наиболее важных характеристик субъекта культуры! выступают сознательность (способность и потребность проявлять надприродные качества), воспитанность (сформованность по реаль­но-идеальной культурной матрице) и креативность (умение произ­водить «культурный продукт», не уничтожая великие ценности про­шлого, но, напротив, используя их в своих действиях).

Субъект культуры, как и субъект любого иного порядка, — это! активно действующая-инстанция. Поэтому следует рассмотреть характер и основные черты культурной деятельности.

Культурная К основным критериям культурной деятельности деятельность человека можно отнести символичность, смыслш пологание, коммуникативность, регламентироващ ность, созидательность. Рассмотрим эти критерии.

Символичность. Как мы уже убедились, не любую деятельности можно считать культурной. Однако всякий поступок, любой жест я каждое слово, произносимое человеком, могут стать при определеЛ ных условиях культурным актом. Это становится возможным лишь! тогда, когда поступок совершается человеком как человеком, т.Я существом, в котором реализуется культурный потенциал, «отраИ жаются» идеальные горизонты. Принципиальное значение имееИ не то, что фиксируется реально, что мы можем «снять» при помощи! тех или иных датчиков, а то, что находится над реальностью движЯ ний, таится под реальными перемещениями тел и вещей или какой! смысл имеет данное действие. Поэтому первым критерием кульИ турной деятельности следует считать способность посылать и восЯ принимать трансцендентные (т.е. сверхреальные) указания, или, точи нее, символичность поступков. Слова, позы, звуки, мускульное наЯ пряжение, пространственно-временные перемещения, манипуляцищ с окружающими предметами только тогда обретают культурно-че-1 ловеческое значение, когда не замыкаются в пределах природной объективности, но предполагают и иные измерения, т.е. объединяю^

@ себе то, с чем мы сталкиваемся как существа природные, и то, что апеллирует к нам как существам надприродным, культурным.

Смыслополагание. Человеческие поступки не оцениваются по _той же схеме, что и явления окружающей действительности. Как уже упоминалось, сам по себе феномен реального или идеального мира «пуст», т.е. он не предопределяет своего места в человечес­кой культуре, а, напротив, определяется им. Первостепенное значе­ние имеет отношение к нему со стороны человека и человеческого сообщества: то, в каких случаях, как именно он оценивается, встра­иваясь в иерархическую систему значимостей. Культура наделяет любой факт, как человеческий, так и входящий в орбиту человечес­кой жизни, смыслом, сущностью, значением. Соответственно, куль­турная деятельность с неизбежностью должна учитывать это об­стоятельство и потому носить осмысленный характер. Действен­ные акты производятся не автономно, сами по себе, но всегда полагаются в общей ценностной структуре.

Коммуникативность. Деятельность субъекта культуры не сво­дится к простой активности индивида или сообщества, спонтанной разрядке энергетических импульсов. Она всегда предусматривает адресата, человека или группу людей, способных адекватно, т.е. на том же уровне восприятия, откликнуться на плоды творческих уси­лий. Благодаря этому возникает специфически человеческое обще­ние между индивидами, формируется сообщество людей, некоторая их совокупность, а не просто собрание разрозненных существ, волей случая находящихся в одном месте и в одно время. Такая коммуни­кативная целенаправленность, отличает человеческое общество от животного стада. В стаде тоже происходит обмен информацией — звери «общаются», но их «общение» происходит по поводу реально­сти, и этим необходимость контакта исчерпывается. В социуме на­ряду с теми же проблемами, которые возникают в зверином стаде, существует масса других аспектов, не редуцируемых только к необ­ходимости физиологического воспроизводства жизни. Они «завя­зываются» в сверхприродной сфере, а потому предполагают и взаи­модействие индивидов на этом уровне.

Регламентированность. «Культурный контакт» — это предва­рительное условие всякой культурной деятельности. Он должен состояться, иначе сама деятельность лишается смысла. Следовательно, культурная деятельность регламентирована. Если отсутствуют принятые в данном сообществе формы и каналы, по которым выс­таиваются коммуникативные цепочки, или ими пренебрегают, об­щение не может произойти. Любое общество вырабатывает те

конкретные формы, в которые облекается культурная деятельность и вне которых она неприемлема. Такие формы варьируются в з висимости от времени и места. Они не остаются неизменными R значительной степени история культуры как раз и является исто­рией таких регламентированных и в то же время бесконечно меня ющихся коммуникативных форм выражения. Случаются и сры_ВЬ1 когда регламенты культурной деятельности одного народа никак не соотносятся с регламентами других. Это лишний раз свидетель­ствует о несовершенстве каждой отдельной цепочки. Тем не менее регламентированность является столь же необходимым, как и все предыдущие, четвертым критерием культурной деятельности.

Созидателъность. И наконец, последний критерий культурной деятельности состоит в том, что это всегда созидательный акт, в котором объективируется творческий потенциал человека. Созида-тельность может быть предельно традиционной, не противопостав­лять себя существующим нормам и правилам, вплетаться в них, вносить новые краски и ароматы в прихотливую канву общего «культурного рисунка». Или, напротив, выражать собой открытый протест против традиции, быть средством активной борьбы с наси­лием отживших старых форм и даже их ниспровержения. Однако культурная деятельность принципиально отличается от деструктив­ных актов: ее первоочередной пафос направлен не на разрушение и уничтожение существующего, а на утверждение нового — на сози­дание иных культурных форм, привлечение внимания к неизвест­ным ранее возможностям человека и человеческого общества, от­крытие неведомых прежде горизонтов.

Этими критериями культурная деятельность, разумеется, не ис­черпывается. Она предполагает и другие аспекты. В перечне пред­ставлен лишь тот необходимый минимум, без которого деяния субъек­та нельзя квалифицировать как культурные, а сам агент действия не может считаться субъектом культуры. •

В заключение еще раз обратим внимание: все перечисленные выше характеристики субъекта культуры и черты культурной дея-тельности в равной степени относятся как к индивиду, так и к сообществу. Индивидуальный или коллективный культурный субъект проявляется лишь тогда, когда в нем ощутимо присутствуют наД' природная духовность, сформованность или воспитанность по опр^е' деленной культурной модели, а также творческая инициатива. Хз' рактер же его культурной деятельности определяется совокупно' стью признаков, важнейшими из которых выступают символичность, смыслополагание, коммуникативность, регламентированность и зидательность.

5.2. Культурная самоидентичность

ичность Понятия «идентичность», «самоидентичность»,
ипентич- «идентификация» и «самоидентификация» пришли
) в психоло- ^в культурологию из психологии и социологии.
^Й° и социологии «Идентификация» происходит от лат. identifico, что
^г можно перевести как «отождествляю». В совре-

менном русском языке «идентификация» и «самоидентификация» обычно используются как синонимы.

В психологической литературе под идентификацией подразуме­вается сложный процесс эмоционально-психологического и иного самоотождествления индивида с другими людьми, группой, идеаль­ным образом, художественным персонажем.

Понятие «идентификация» было введено 3. Фрейдом и прочно
вошло в практику психоанализа. В психоаналитической традиции
процесс идентификации трактуется как необходимый этап взросле­
ния, а также как важнейший механизм, обеспечивающий способ­
ность Я (Эго) к самореализации. Ребенок (или просто слабый, неса­
мостоятельный человек) имитирует слова и поступки родителя (ро­
дителей, избранного кумира), пытается воспроизвести в своей жизни
его эмоционально-психологические стереотипы. Такие действия —
непустое и непраздное занятие, они выполняют очень важную функ­
цию защиты от окружающего мира, позволяют преодолевать страх
и подавленность. Благодаря многократному уподоблению своего Эго
кумиру формируется инстанция Супер-Эго (Сверх-Я), которая в
последующем будет выступать одновременно и цензором поступ­
ков человека, доставляющим ему подчас немалые хлопоты, и щи­
том от невзгод жизни..

Французский ученый, считавший себя верным последовате­лем идей 3. Фрейда, Ж. Лакан более подробно описал этапы и механизмы процесса самоидентификации как необходимого ус­ловия вхождения в социально*культурное пространство. По мне­нию ученого, человек проходит в своем развитии три стадии — «воображаемого», «символического» и «реального». На первой, Ранней, стадии становления субъекта Я жаждет слиться с тем, ^То_и воспринимается как Другой. Ребенок, ранее воспринимав-^ии собственное отражение как другое живое существо, начина-

°тождествлять себя с ним. Этот воображаемый образ, самого

^я> которым обладает каждый человек, — его личная самотож-^ ственность. Стадию «вообража-емого», или, как ее еще называ-Лакан, стадию «зеркала», все мы переживаем от 6 до 18

лет. Определение Я через Другого приводит к пониманию сои ального как такового. Обычно Другим выступает мать, с котоп_о* у субъекта завязываются непосредственные отношения. На в? ром этапе — стадии «символического» — центром притяжени выступает отец, в фигуре которого персонифицируются com» альные запреты и ограничения. Самоотождествление с Другии (отцом) знаменует встречу с культурой как институтом. Именно на этой стадии происходит интеграция в социально-культурный контекст, эмоционально-психологическое единение с определен-ной традицией. И, наконец, третья стадия — стадия «реального» ^. может считаться «просто историей», т.е. конкретной индивидуаль­ной практикой объективации человеком собственного Эго в ре-альном социальном контексте, в процессе которой удовлетвори-ются (или не удовлетворяются) его потребности. Заключитель­ный этап позволяет человеку осознать как его тождественность с единым социально-культурным организмом, так и отличие от него (индивидуальность), тем самым определяется место человека в окружающем мире. Насколько адекватно представление индиви­да о себе, о том, чем является его Я, зависит от множества обстоя­тельств. Ни одна стадия процесса идентификации не проходит без­болезненно.

В социологии при помощи термина «идентификация» описыва­ются механизмы и практики вхождения человека в социальное пространство, помогающие ему овладевать различными видами со­циальной деятельности, усваивать и адекватно воспринимать со­циальные нормы и ценности, воспроизводить определенные роле­вые установки. Усвоение тех или иных видов социальной практи­ки происходит в результате того, что идентификация протекаете разнообразных формах. Различаются три основных формы иден­тификации:

— непосредственно эмоциональное отождествление себя с ре­
альными или вымышленными людьми (с родителями, героями рома­
нов и кинофильмов и пр.), итогом чего становится в первую оче­
редь копирование внешних признаков деятельности;

— причисление себя к номинальной социальной группе, что при'
водит к усвоению важных социально-поведенческих стереотипов}

— отождествление себя с реальной социальной группой, Ч^еЬ1
обусловливается стойкая убежденность в своей полной сопричаС?'
ности нормам и требованиям данной социальной общности. В Щ
цессе идентификации человек обретает идентичность — ощущен¹?
принадлежности к какому-либо сообществу, чувство того, что оН|

д_йН и что его неповторимая индивидуальность защищена от хаоса одиночества определенной традицией.

Психосоциальная Понятие «психосоциальная идентичность» было идентичность введено американским психологом и психотера­певтом, причисляемым к неофрейдистской тра­диции, Э. Г. Эриксоном. Под идентификацией личности Эриксон понимал субъективное чувство и в то же время объективно на­блюдаемое состояние самотождественности и целостности инди­видуального Я, сопряженное с уверенностью человека в тожде­ственности, истинности и целостности того или иного разделяемо­го с другими людьми образа мира и своего места в этом мире. Идентичность выступает фундаментом всякой личности и показа­телем ее психосоциального благополучия. По Эриксону, она вклю­чает в себя следующие моменты:

— внутреннее тождество субъекта при восприятии окружающе­
го мира, ощущении времени и пространства;

— тождество личных и социально принятых мировоззренческих
установок;

— чувство включенности Я-человека в какую-либо общность.
Таким образом, идентичность включает несколько аспектов.

У всякого человека существует уверенность, что «Он есть», т.е. существует как автономная уникальная индивидуальность, вопреки всем очевидным изменениям, которые происходят вокруг него и в нем самом. Не меньшее значение имеет нормативность индивиду­ального психического развития и душевного благополучия (личност­ная.идентичность). Эта норма не обязательно выражается в имено­вании, своде отчетливо осознаваемых правил, озвученных поведен­ческих регламентов. Очень часто она ощущается интуитивно, на предсознательном уровне, действует как «непонятно кем спущен­ный императив». Признак принадлежности индивидуального бытия ^к некоторой социальной общности, определяемой конкретной исто­рической данностью (групповая или коллективная идентичность), выступает ^еЩе одной стороной идентичности. И наконец, послед­ний ее аспект — свидетельства обретения экстенциальной, т.е. фун-Ментально-жизненной, устойчивости перед лицом угрозы несу-рствования-смерти.

ибщим моментом перечисленных аспектов идентичности, а так--, Равным условием их формирования, согласно Эриксону, высту-

^{г с}°отношение психологических и социокультурных параметров

^зни человека. Они принимаются как соответствие (или,

;ротив, несоответствие) духовного содержания конкретно-историт кой эпохи, реализованного в пределах определенной группы лю-., и внутренних — осознаваемых и неосознаваемых — запросов ности. Очень часто мы слышим сетования вроде: «Мне надо было иться в другом времени или в другом месте» либо, напротив, шествующее: «Я нахожусь именно там, где должен был находить-►. Они как раз и выражают крайние позиции различных вариаций нтификации. Первая фраза передает ощущение человеком своей надлежности иному социокультурному контексту, отличному от мени и места, в котором ему довелось родиться. Вторая указыва-ia адекватное восприятие им окружающей действительности, аб-ютное отождествление себя с реалиями жизни. Пичностная психосоциальная идентичность, таким образом, — это ние того, «кто я есть в мире», ощущение факта своего конкретного ия, встреча со своим «подлинным Я». Частое отсутствие уверен-ги в том, что его Я созвучно миру, побуждает человека к дей- лю либо служит причиной страдания. Индивид оценивает себя, [ервых, на основе мнения о себе окружающих, руководствуясь со­льными нормами, культурными установками, высказываниями дру-людей, во-вторых опираясь на собственные критерии оценки себя фужающего мира. Благодаря непрерывному сравнению этих оце-возникает (или не возникает) тождество личностной и социо-ьтурной идентичностей, что в свою очередь служит признаком 1тированности человека к среде обитания.