Субъект культуры — человек культуры 5 страница

Однако многозначность художественного языка никоим обра-ом не означает его неточности или неопределенности (в чем иногда "сматривают его специфику). На самом деле всякий язык искусст­ва имеет свои критерии точности. Они в некотором смысле даже юлее строги и уж во всяком случае более сложны, чем в науке. 'ченый пользуется однозначно определенными терминами и сим-

¹ Чернов ИЛ. Из лекций по теоретическому литературоведению. Тарту, 1976. 138.

²Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996. С. 131. ³ Там же. С. 281

волами и должен оперировать ими в точном соответствии с их заданными по определению значениями. Художник же обращается к знакам (словам, звукам, линиям, цветам, танцевальным движени­ям), которые могут иметь разные значения. Ему надо учитывать особенности контекста, в который эти знаки попадают, ассоциации, которые они могут «потянуть» за собой, символику, которая может быть в них усмотрена, эмоциональные нюансы, которые подчас не­явно сопровождают их восприятие, и т.д. Если он что-то здесь не учтет, то художественный образ померкнет, исказится, не вызовет должной эмоциональной реакции. Потому-то и приходится ему так придирчиво относиться к каждому слову, звуку или штриху. «Слова для поэзии более факты, чем факты», — в форме такого парадокса подчеркивал значение языка в искусстве О. Уайльд.

Однажды К. Брюллов, поправляя этюд ученика, прикоснулся к нему пару раз кистью. Невыразительный рисунок сразу ожил. «Вы только чуть-чуть тронули, и все изменилось!» — воскликнул уче­ник. «Вот в этом чуть-чуть и заключается искусство», — сказал Брюллов. Л. Толстой по этому поводу пишет, что замечание Брюл­лова верно для всех искусств. Так, в музыке каждая нота должна быть взята не выше и не ниже, чем требуется, длительность и сила ее звучания должны быть ровно такими, какими им следует быть. Малейшее отступление в высоте, длительности, силе звука в ту или иную сторону уничтожает совершенство исполнения и портит все впечатление. Точно так же стоит лишь поэту чуть-чуть что-то недосказать или пересказать, актеру чуть-чуть ослабить или уси­лить интонацию, скульптору чуть-чуть повернуть резец правее или левее — и поэзия, театр, скульптура утрачивают «волшебную силу искусства». Гениальные композиторы и архитекторы, дирижеры и режиссеры отличаются от посредственных этим самым чуть-чуть, т.е. точностью художественного языка.

Язык искусства отличается широким и разнообразным использо­ванием знаков-символов. Художественная символика позволяет на­сытить содержание произведений искусства глубоким и многослой­ным смыслом. Художественный образ никогда не сводится к тому, что в нем изображено. Он всегда «говорит» нам не только об этом, но и о чем-то еще, несет в себе какое-то иное, более общее смысло­вое содержание, выходящее за рамки конкретного, видимого и слыши­мого объекта, который в нем представлен. В русской сказке Баба Яга не просто уродливая старуха, а символический образ смерти («ко­стяная нога»)¹. Византийский купол церкви — не просто особой архитектурной формы крыша, а символ небесного свода. У Гоголя

См.: Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986.

Глава 6. Языки и символы культуры, культурные коды

6.3. Вторичные моделирующие системы

шинель Акакия Акакиевича не просто одежда, а символический об­раз тщетности мечтаний бедного человека о лучшей жизни. Пейзаж Левитана «Над вечным покоем» не просто изображает среднерус­ский ландшафт, но, судя по названию, имеет и более общий смысл.

Символичность художественного образа может выражаться в форме метафоры, иносказания. 93-летний Марк Шагал однажды долго рассматривал репродукцию своей собственной картины, изоб­ражающей на коричневом фоне косо стоящие старомодные часы, после чего пробормотал: «Каким надо быть несчастным, чтобы это написать...» Присутствовавший при этом Ю. Трифонов проком­ментировал: «Он выбормотал самую суть». Часы стоят косо — это символ «покосившегося времени^, иносказательное выражение мно­гих и долгих страданий¹. \.

Рожденные искусством художественные образы нередко стано­вятся общепринятыми культурными символами, своего рода этало­нами оценки явлений действительности. Название книги Гоголя «Мертвые души» символично. Манилов и Собакевич, Плюшкин и Коробочка — все это «мертвые души». Символами стали пушкинс­кая Татьяна, грибоедовские Чацкий, Фамусов, Молчалин, гончаров-ский Обломов и обломовщина, Иудушка Головлев у Салтыкова-Щедрина, солженицынский Иван Денисович и многие другие лите­ратурные герои. Художественная символика может создаваться и улавливаться как на уровне сознания, так и подсознательно, «интуи-гивно». Однако в любом случае она должна быть понята. А для этого необходимо знание символов, вошедших в культуру из искус­ства прошлого. Используемые искусством вторичные культурные коды насквозь пронизаны историко-культурными ассоциациями, и гем, кто их не замечает, символика художественного языка нередко жазывается недоступной.

Языковые средства, с помощью которых выражен художествен--шй образ, — это не просто его внешняя «телесная» оболочка. Они доставляют его «плоть и кровь». Художественный образ неотде-гим от них, так как творец, создавая художественное произведение, ie просто подбирает средства для выражения уже полностью сло-кившегося в его голове готового образа, а строит образ с их помо-цью. И только воплотившись в материальную языковую оболочку, <сырой», неясный, порой лишь смутно чувствуемый образ «дозрева-:т» и достраивается до конца. При этом языковая оболочка как $ыразительное средство, средство эмоционального воздействия, ста-ювится неотъемлемой составной частью художественного образа. Художественный образ нельзя выразить иначе, чем его выразил

автор. Если попытаться это сделать, то образ изменится, деформи­руется.

Вот почему так трудно объяснить содержание художествен­ных образов. Ведь объяснить — значит выразить содержание об­раза в другом языке, другими словами. Л.Н. Толстой на вопрос, что он хотел сказать в романе «Анна Каренина», ответил: «Для того я и написал этот роман, чтобы выразить то, что я хотел ска­зать». Когда задают подобные вопросы («В чем смысл этой карти­ны?», «О чем этот фильм?»), то неявно предполагается, что худо­жественный образ можно адекватно перевести с языка визуаль­ных знаков на вербальный язык. Но подобный перевод всегда ведет к невосполнимым потерям, в лучшем случае — к созданию нового художественного образа, лишь в большей или меньшей мере сходного с источником. То, что художник выразил на языке данного вида искусства, на другом языке невыразимо: художествен­ный образ «привязан» к знаковому материалу, к коду, в котором он выражен. Перекодировка художественного образа, перевод его содержания на другой язык ведет к разрыву этой связи. Поэтичес­кий образ из стихотворения Лермонтова «Тучи» («Тучки небес­ные, вечные странники!»), наверное, можно попытаться выразить на языке живописи, но чтобы сохранить его содержание, надо най­ти новый, специфический для живописи способ воплотить идею «вечного странствования» в нарисованных на картине тучках. И даже если это удастся, то, во всяком случае, получится уже иной художественный образ, не идентичный лермонтовскому. Когда пьеса ставится в театре, когда по литературному сюжету создается опе­ра, балет или кинофильм, это требует введения новых художествен­ных средств и, по существу, равносильно созданию нового худо­жественного образа (потому-то и существует много очень разных Гамлетов и Хлестаковых на театральных подмостках). А когда объясняют, «что художник хотел выразить», содержание художе­ственного образа уже не переживается, а лишь рационально ос­мысливается; эмоциональность его восприятия — то, что соста­вляет сущность искусства, — исчезает.

Еще одна важная особенность языков искусства — их диало-гичность, которая имеет место в бытовом или деловом языке, но художественные языки становятся оптимальным способом обще­ния. Они предполагают эмоциональный контакт автора-художника с собеседником — читателем, зрителем, слушателем. Принципиаль­ная направленность на диалогическое общение отличает языки ис­кусства от знаковых систем монологического типа, образцом кото­рых является язык математики.

Трифонов Ю. Посещение Марка Шагала //Новый мир. 1981. № 7. С. 80.

7.1. Ценности

Глава 7

КУЛЬТУРНЫЕ ЦЕННОСТИ И НОРМЫ

71. Ценности

Практически все культурологи согласны с тем, что в содержа­ли культуры важное место занимают ценности. Однако как толь-:о речь заходит о природе этих ценностей, начинаются споры.

В XIX в. возникла особая философская дисциплина о ценностях — ксиология (от греч. axia — ценность и logos — слово, учение)¹.. Лотце в 1860-х гг. стал рассматривать «благое», «прекрасное» и справедливое» как основные ценности бытия. А философы-неокан-ианцы фрейбургской школы В*. Виндельбанд и Г. Риккерт несколь-о позже впервые создали теорию ценностей, в которой представи-и их как феномены культуры. Риккерт писал, что ценности образу->т «совершенно самостоятельное царство», которое лежит вне «царства ытия». Например, картина обладает бытием как нечто состоящее.из олотна, краски, лака, но все это, взятое само по себе, не образует зтетической ценности. Из этого он делал вывод о необходимости азличать два типа наук — науки о природе (бытии) и науки о куль-/ре (ценностях).

Анализ различных подходов к пониманию ценностей увел бы ас слишком далеко. Не вдаваясь в него, будем исходить из следу-щих представлений. Ценность — это фиксированная в сознании гловека характеристика его отношения к объекту. Ценность для >ловека имеют предметы, которые доставляют ему положительные лоции: удовольствие, радость, наслаждение и т.п. Поэтому он же-1ет их и стремится к ним. Ценностью могут обладать как матери-

¹ Так ее стали называть с начала XX в. П. Лапи, Э. Гартман и затем другие шософы.

альные вещи или процессы, так и духовные явления (знания, пред­ставления, идеи и т.д.).

Предметы могут иметь ценность, но они сами по себе не являют­ся ценностями. Ценность — не предмет, а особый вид смысла, кото­рый усматривает в нем человек. Особенность смысла другого вида (ценностного смысла) в том и состоит, что он выражается в отно­шении человека к предмету — в положительных эмоциях (это от­личает его от знания, которое представляет собой другой вид смыс­ла — информацию о свойствах предмета). Ценностный смысл су­ществует в голове человека, но он как бы выносится вовне ее, «объективируется» и принимает вид особого духовного образова­ния — ценности как некоей сущности, заключенной в предмете.

Человек стремится к положительным эмоциям и считает воз­можным с помощью некоего предмета получить их. Благодаря это­му предмет становится желанным, удовлетворяющим запросы, по­требности, интересы личности, а потому доставляющим ей положи­тельные эмоции. В результате он приобретает ценность (если же предмет представляется человеку не удовлетворяющим никаких же­ланий или мешающим их удовлетворять, то он не имеет ценности либо имеет отрицательную ценность — «антиценность»). Однако, по сути дела, ценность содержится не в самом предмете, а в тех особых («приятных», «дорогих», «возвышенных») чувствах и пере­живаниях, которые он вызывает у человека благодаря тому, что че­ловек усматривает в нем их источник. Автомобиль имеет ценность не потому, что у него мощный мотор или высокая цена, а потому, что он обеспечивает комфорт, престиж, удовольствие от вождения и т.д. Что же касается мотора, цены и других его качеств, то они не цен­ности, а лишь условия, которые позволяют иметь ценность.

Ценность объекта в большей или меньшей мере зависит от его свойств. Йо определяется она не столько его собственными свойства­ми, сколько отношением к нему человека. Решающее значение при этом имеют сложившиеся в культуре представления об объектах и о том, как и какими средствами люди должны удовлетворять свои жела­ния и потребности, а также то, в какой мере личность, воспринимаю­щая предмет, освоила эти представления и разделяет их.

Ценность не такое качество, которое присуще объекту независи­мо от того, знает или не знает о том человек. Когда человеку ниче­го не известно о ценности объекта, этот объект для него ценности не имеет. Даже если объект обладает свойствами, позволяющими удовлетворять какую-то человеческую потребность, это еще не зна­чит, что он обладает ценностью, — необходимо, чтобы человек осоз­навал наличие в нем таких, свойств. Например, земное тяготение,

воздух, витамины, общение с другими людьми необходимы человеку, он без них не может существовать; но если он не сознает этого, то они для него ценности иметь не будут.

«Ценность» в культурологии не следует путать с экономиче­ским понятием стоимости. Стоимость является лишь денежным выражением ценности, при этом величина стоимости совсем не обязательно соответствует ценности объекта. Для человека могут представлять большую ценность какой-нибудь грошовый памятный гувенир или старая фотография, хотя их денежная стоимость равна яулю. Ценность вообще далеко не всегда может быть выражена в деньгах. Например, такие ценности, как воспоминания, чувства, ра­дость творчества и т.п., нельзя ни продать, ни купить ни за какие деньги¹.

Ценность надо отличать от полезности. Ценная вещь может быть:овершенно бесполезной (Г. Флобер как-то сказал: «Искусство — это поиски бесполезного»), а полезная — не иметь ценности (на-1ример, утренняя зарядка). Польза есть объективный результат воз­действия вещи на человека, возникающий даже тогда, когда человек ie знает и не догадывается о нем. Если человек осознает пользу iero-либо, он обычно «ценит» то, что ему полезно. Но ценность пользы.как и вещи, ее приносящей) — это характеристика не самой пользы, 1 опять же отношения человека к ней.

Точно так же ценность отличается от истины. «Истина может 5ыть носительницей ценности, но в отличие от добра и красоты жа не является самой ценностью. Истина может иметь ценность, 1 может и не иметь»². В известном изречении Аристотеля «Платон дне друг, но истина дороже», очевидно, утверждается высшая цен-юсть истины. Но для кого-то, наоборот, «Платон» может быть доро-ке истины, т.е. дружба выступает как более высокая ценность, чем 1стина. Бывает, что ценностью представляется не истина, а ложь. У 1ушкина есть строки:

Тьмы низких истин мне дороже

Нас возвышающий обман.. j

¹ Можно, конечно, запатентовать идеи или издать мемуары, и если они найдут
юкупателей, получить за них деньги. Как писал Пушкин, «не продается вдохнове-
[ье, но можно рукопись продать». Однако, во-первых, есть такие мысли и воспоми-
[ания, которые дороги только для данной личности и ни для кого другого; во-'
торых, предметом купли-продажи могут-стать лишь «материализованные», оформ-
;енные в виде письменной или устной речи мысли, а не мысли как таковые; и,
[аконец, вдохновение, согласно Пушкину, все же не продается и не покупается.

² Каган М.С. Философская теория ценностей. С. 70.

Жизнь показывает, что истину часто не считают ценностью и жертвуют ею ради религиозных, политических, нравственных, эсте­тических и других ценностей.

Итак, строго говоря, ценностью является не объект как таковой, а усмотренная в нем человеком способность удовлетворять потреб­ности и быть источником положительных эмоций. Объект есть лишь носитель ценности в глазах человека. Однако на практике ценно-' стью называют не только указанную способность объекта, но и сам этот объект. Вместо того чтобы сказать: «объект имеет ценность», говорят: «объект является ценностью». Так нередко говорят о мате­риальных и духовных ценностях. К первым относят «материальные блага» (жилище, одежду, продукты питания и т.п.), а ко вторым — «духовные блага» (известные триады «истина, добро, красота» и «вера, надежда, любовь», а также художественные, научные, философские, религиозные идеи и т.д.) Следует, однако, иметь в виду, что все ценности имеют духовную природу, поскольку представляют собой род смыслов; «материальными» и «духовными» называют здесь в действительности не сами ценности, а объекты («блага»), которые служат их носителями.

Виды ценностей Мир ценностей сложен и трудноописуем. Ценно­сти разнообразны и неоднородны. В аксиологии предложены различные варианты их классификации.

Г. Риккерт, один из родоначальников аксиологии, разделял все ценности на шесть классов: логические (в научных достижениях), эстетические (в произведениях искусства), мистические (в куль­тах), религиозные, нравственные, личностные.

Философ и психолог Г. Мюнстерберг в начале XX в. предло­жил различать два типа ценностей — жизненные (например, лю­бовь, счастье) и культурные (например, поэзию, музыку), а в каждом из этих типов — логические, эстетические, этические и метафизи­ческие ценности.

Один из видных немецких философов XX в. М. Шелер выстраи­вал ценности в иерархию: на низшей ее ступени находились ценности чувственные («приятное»), над ними — жизненные, или витальные («благородное»), еще выше — духовные, в том числе эстетические («прекрасное»), морально-правовые («справедливое»), гносеологические («истинное»), а на верхней ступени — религиозные («святое»).

Французский аксиолог И. Гобри выделил в качестве основных четыре ценности: пользу, красоту, истину и добро.

В современной отечественной литературе по культурологии свой вариант классификации ценностей предлагает Б. Ерасов: 1) виталь-

Глава 7. Культурные ценности и нормы

7.1. Ценности

яые — жизнь, здоровье, безопасность, благосостояние и;г.д.; 2) со-диальные — семья, дисциплина, трудолюбие, предприимчивость, бо­гатство, равенство, патриотизм и пр.; 3) политические — граждан-жие свободы, законность, конституция, мир и др.; 4) моральные — 1,обро, любовь, честь, порядочность, уважение к старшим, любовь к *етям и т.п. 5) религиозные — Бог, Священное Писание, вера и пр.; 3) эстетические — красота, стиль, гармония и др,¹

В книге Г. Выжлецова выделяются четыре класса ценностей: 1) духовные (в религии, нравственности, искусстве), 2) социальные политические, правовые, моральные), 3) экономические и 4) мате-шальные².

Многие авторы, подходя к классификации ценностей, включают! нее наряду с ценностями также и объекты — носители ценно-:тей. М.С. Каган в этой связи резонно замечает, что эконрмиче-кие и материальные блага есть «нечто, подлежащее бухгалтерско-iy учету», а не аксиологической типологии. В отличие от других юдходов к этой проблеме его аксиологическая теория строго от-раничивает ценности от их носителей. Мир ценностей представ-яется как система, в которой ценности разных видов находятся в сториче-ски обусловленных структурных отношениях. Выделяя ху-ожественные, экзистенциальные (составляющие смысл жизни), нрав-твенные, правовые, политические, религиозные и эстетические цен-ости, Каган рассматривает их на разных уровнях (социально-груп-овом, межличностном, индивидуальном) с учетом существующих ежду ними интегративных связей³.

Система ценност- У каждого человека начиная с детства образуют- ых ориентации ся личные ценностные ориентации, т.е. ценност­ные представления, с помощью которых он ориен-ируется в мире ценностей и определяет, какие из ценностей явля­ется для него более значимыми, а какие менее. Сознательно или ессознательно люди стремятся как-то организовать свои ценност-ые ориентации, привести их в более или менее логически упоря-эченную иерархическую систему. Эта система обычно складыва-1 гея «сама собой» — люди выстраивают ее, не задумываясь над тем, | ж это делается. Более того, когда она.в каком-то виде сформиро- " шась, сознательно перестроить ее очень трудно, и личность не все- \ уз. в состоянии это осуществить (хотя с возрастом некоторые из- енения п роисходят опять же «сами собой»).

¹ Ерасов Б.С. Социальная культурология: Ч. 2. М., 1994. С. 122.

² Выжлецов Г.П. Аксиология культуры. СПб., 1996. С. 75.

³ Каган М.С. Философская теория ценностей.

Система ценностных ориентации личности образуется на основе господствующих в культуре ценностных представлений,^ Каждый индивид в силу его врожденных и приобретенных особенностей и под влиянием личных жизненных обстоятельств упорядочивает их по-своему, но социологические исследования показывают, что у соци­альных групп, живущих в сходных социокультурных условиях, фор­мируются иерархически упорядоченные структуры ценностных ори­ентации, которые имеют типичный для данной группы характер. Вот как, например, выглядит иерархия ценностных ориентации петербург­ских студентов (по материалам опроса, проведенного в 2001 г.):

1) семейное счастье;

2) дружба;

3) материальное благополучие;

4) любовь;.

5) успешная карьера;

6) порядочность, чистая совесть;

7) процветание и безопасность страны;

8) рождение и воспитание детей.

Со временем системы ценностных ориентации изменяются, осо­бенно при значительных переменах в общественной жизни. Одна­ко в целом они обладают достаточной устойчивостью. В социоло­гическом опросе населения России обнаружилось, например, что за 1991 —1994 гг. — период крупнейших социально-политических сдви­гов в жизни страны — система ценностных ориентациях россиян почти не изменилась: их отношение к 41 из указанных в анкете 44 ценностей осталось прежним¹.

В системе ценностных ориентации личности следует различать финальные, инструментальные и производные ценности².

Финальные ценности — это высшие ценности и идеалы, важнее и значимее которых нет ничего. Они являются конечными целями че­ловеческих устремлений, главными жизненными ориентирами; на­правленность на такие ценности определяет ведущие интересы лич­ности и смысл всей ее жизни. Это самоценности, которые ценны сами по себе, а не потому, что служат средством для достижения каких-либо иных ценностей. Стремление к ним не нуждается ни в каких обоснованиях — наоборот, стремление к другим ценностям обосновывается тем, что они позволяют приблизиться к финальным

¹ Динамика ценностей населения реформируемой России. М., 1996.

² При рассмотрении ценностных ориентации речь идет как о ценностях, так и об
объектах — носителях ценностей. Разница между ценностью и ее носителем суще­
ственного значения не имеет, поскольку в ценностных представлениях личности
Ценность практически почти всегда воплощается в каких-то конкретных объектах.

ценностям: это, например, человеческая жизнь, свобода, справедли­вость, красота, счастье, любовь, дружба, честь и достоинство личности, законность, гуманизм... Относительно таких ценностей бессмыслен­но спрашивать: зачем или для чего они нужны? Они необходимы сами по себе. Свобода нужна для того, чтобы чувствовать себя сво­бодным, счастье — чтобы быть счастливым и т.д. По словам фило­софа М. Мамардашвили, «это ведь вещи, производящие сами себя».

«Для чего нужна свобода и что она? Свобода ничего не произво­дит, да.и определить ее как предмет нельзя. Свобода производит только свободу, большую свободу... А уж затем она — условие других вещей, которые может сделать свободный человек»¹. То же можно сказать и о других финальных ценностях. Дружба, любовь, честь, справедливость, гуманизм необходимы людям не ради реше­ния каких-то других задач, а ради самих себя. Чем больше люди обладают этими ценностями, тем больше у них возможность и да­лее увеличивать свое владение ими. Эти ценности и нужны лишь для того, чтобы была возможность иметь их в еще большей степе­ни. А наличие их открывает пути к множеству других ценностей. Люди способны использовать финальные ценности в качестве фун­дамента для действий, ведущих к различного рода жизненным успе­хам, но тяга к финальным ценностям обусловлена не расчетом на достижение других благ, а тем, что без них нет вообще возможности жить достойной человека жизнью.

Инструментальные ценности представляют собой средства и условия, необходимые в конечном счете для достижения и сохра­нения финальных ценностей. Так, красивые безделушки, изящная эдежда, художественные изделия, которыми люди украшают свое жилье, могут иметь инструментальную ценность как средства, поз­воляющие наслаждаться красотой;'занятия спортом могут обла­дать инструментальной ценностью как условие сохранения и ук­репления здоровья — финальной ценности; продвижение по службе может рассматриваться человеком в качестве инструментальной ценности, по отношению к которой финальной ценностью являет­ся возможность реализации его личностных возможностей или гворческих замыслов, а то и просто власть, обеспечиваемая на­чальственной должностью. В качестве инструментальных ценнос-гей могут выступать комфортные условия жизни, поскольку они доставляют человеку радость; материальные блага, позволяющие наслаждаться комфортом; деньги, необходимые для приобретения материальных благ; высокооплачиваемая (хотя, может быть, и не-

Мамардашвили М. Как я понимаю философию. М., 1990. С. 63.

интересная) работа; диплом, дающий право занять высокооплачи­ваемую должность, и т.д.

Инструментальные ценности имеют утилитарный характер, оп­ределяемый пользой. Они ценны, поскольку полезны для достиже­ния какой-то цели (которая в свою очередь тоже может быть лишь инструментальной ценностью, обеспечивающей движение к другой цели, и т.д.)

Производные ценности — это следствия или выражения других ценностей, имеющие значимость лишь как признаки и символы последних. Например, подарок — производная ценность, знак люб­ви, дружбы, уважения. Производной ценностью являются медаль или грамота, символизирующие заслуги, которыми человек гордит­ся. Можно относиться как к ценности к какой-то реликвии — ста­рой вещи, фотографии, записке, потому что она напоминает о доро­гих душе переживаниях.

Ценности во многих случаях оказываются несовместимыми друг с другом. Человек нередко вынужден ради одних ценностей жерт­вовать другими. С проблемой выбора альтернативных ценностей люди постоянно сталкиваются в условиях повседневной жизни. Общение в кругу семьи и общение с друзьями — и то и другое есть ценности. Но нередко человек оказывается перед необходимо­стью выбрать: либо провести вечер у домашнего очага, либо пойти на встречу с друзьями. Образование — это ценность, и отдых — то'же ценность. Но приходится либо отказывать себе в отдыхе, что­бы заниматься образованием, либо отказаться от получения образо­вания, но зато иметь время для того, чтобы отдыхать в свое удо­вольствие.

Иногда в столкновение друг с другом приходят и финальные ценности. Например, жизнь есть ценность, и честь есть ценность; но бывают ситуации, когда человек жертвует жизнью, чтобы защитить свою честь. Дворянин предпочитал погибнуть на дуэли, чем стер­петь оскорбление чести. Слова испанской революционерки Доло­рес Ибаррури «лучше умереть стоя, чем жить на коленях» стали крылатым выражением, девизом, с которым идут на смерть в борь­бе за свободу.

В структуре ценностных ориентации личности на вершине иерар­хии находятся высшие, финальные ценности. На более низких уров­нях иерархии расположены инструментальные и производные цен­ности. Но у разных людей эта иерархия строится по-разному. Одна и та же ценность может быть финальной для одного человека и инструментальной для другого.. Так, для пушкинского Скупого ры-Царя деньги были финальной ценностью, а его сын рассматривал их

Глава 7. Культурные ценности и нормы

7.2. Регулятивы и нормы

лишь как инструментальную ценность — финальной он считал чувственные наслаждения, которые становятся доступными благо­даря деньгам.

На вершине иерархии ценностных ориентации может быть эго­истический интерес, а может быть и альтруистическое стремле­ние жертвовать всем ради блага других людей. Личность может ставить во главу угла индивидуальную свободу, не считаясь ни с какими коллективными мнениями, либо, наоборот, ориентироваться на конформистское следование этим мнениям, а может и стремить­ся гармонически сочетать свои индивидуальные интересы с кол­лективными.