Предприятия по добыче и переработке урановой руды

Уже в сентябре 1945 г. была создана правительственная комиссия, призванная оценить запасы руды во всех урановых месторождениях и перспективы разведки новых источников урана. Комиссия опиралась на данные Всесоюзного института минерального сырья (ВИМС) и отдела лаборатории № 2, в которых действовало консультативное бюро по указанным проблемам.

Запасы и уровень добычи урана в месторождениях Средней Азии были признаны комиссией явно недостаточными — их хватило бы не более чем на два года для строящихся на их базе заводов, даже при формировании добычи суммарно с расчетом ее увеличения с 471 до 1850 т.

Были открыты другие месторождения, в том числе перспективные в отношении бедных ураном руд и по возможности применения технологии подземного выщелачивания. Все шахты постепенно обеспечивались необходимой техникой, дополнительными кадрами.

Возрос и объем реальных геологоразведочных работ.

Постоянно проводилась активная аналитическая работа по оценке наличествующих и перспективных урановых месторождений. В исследованиях были задействованы огромные коллективы технического персонала и ученых.

В цепочке медико-биологических проблем, помимо обычных аспектов профессиональной патологии шахтеров, ставились и специфические задачи ослабления радиационной опасности. Главное значение придавалось содержанию радона и его дочерних продуктов (И.Л. Шалаев, А.В. Быховский и др.), а также торона на предприятиях, использующих монацитовые концентраты (Л.Т. Еловская).

Оценка уровней экспозиции, тем более персонифицированной, была чрезвычайно сложной и требовала специальной разработки (Л.С. Рузер и др.). В большинстве случаев обходились критериями, принятыми в то время и в международных организациях, и при оценке уровней облучения на шахтах Канады, США, стран Африки. Это так называемые рабочие месячные уровни экспозиции (WLM), определяемые путем сравнения с принятой нормативной величиной. Нужно сказать, что распад СССР существенно отразился на объеме сведений по группе рудников Средней Азии. Они были практически утрачены.

Кроме известной шахты в Тюя-Муюне (Табошар), которая была в первые годы основной в Средней Азии, комиссия обнаружила уран в Уйгурсае, Майли-Сае и на казахских территориях. В конце 1947 г. Министерство геологии отправило специальные экспедиции на поиск урана в других регионах. В конце 1948 г. началась добыча урана в Желтых Водах (район Кривого Рога на Украине), Силламяэ (Эстония), в окрестностях г. Сланцы (Ленинградская область), в районе Пятигорска (Кавказ). Месторождения урана на Колыме были почти сразу же оставлены как неперспективные. В 1948 г. началось производство тория на основе его экстрагирования при переработке монацитовых руд.

По мере продвижения советских войск велся и систематический поиск урановых руд на территории Восточной Европы. Советские войска освободили Болгарию осенью 1944 г. П. Кныжевский упоминает Распоряжение Госкомитета Обороны СССР от 27.01.45 г. о передаче СССР рудника г. Буково (Болгария). Здесь началась добыча урана для Советского Союза. Польские рудники поставляли уран для СССР с 1947 г. Однако месторождения Болгарии и Польши оказались намного беднее, чем восточногерманские и чешские, что было отмечено в меморандуме ЦРУ 1951 г.

По данным, приведенным в советском Атомном проекте (1999 г.), уже в конце марта 1945 г. советское правительство поставило перед чешским, вернувшимся из эмиграции правительством, вопрос относительно подписания секретного договора о добыче урана в Чехословакии. Советская сторона стремилась обеспечить исключительный контроль над самым богатым в Европе старым месторождением урана (Иоахимсталь). Еще до заключения договора в сентябре 1945 г. советские войска провели некоторые подготовительные работы по расширению возможностей добычи урана на этих рудниках. Контракт с Чехословакией строился по модели, использовавшейся для рудников Болгарии совместного подчинения.

До войны (1938–1939 гг.) рудники в Богемии давали до двух десятков тонн урановой руды в год. Затем Германией этот рудник был расконсервирован и находился под ее ведением. По договору, подписанному в ноябре 1945 г., советская администрация получила право на 90% добытой руды этого рудоуправления. Первоначально (1945 г.) на рудниках Яхимова, как и «Висмута», работало небольшое число шахтеров (около 300) — преимущественно военнопленных и военнослужащих системы МВД СССР.

Приятным сюрпризом оказалось для советской администрации обнаружение запасов урана на территории предприятия «Auer-geselschaft», а также в Ораниенбурге (кубики прессованного урана и черный порошок). Кроме того, удалось получить некоторую информацию и документы от бывшего директора предприятия, однако одновременно переданные им группе Алсос из США.

К 1941 г. число работающих на рудниках Германии и Чехии возросло до нескольких сотен. После освобождения немецких военнопленных — с конца 40-х годов — в качестве рабочей силы использовались заключенные, а также вольнонаемные немецкие шахтеры. Яхимов подчинялся двойной советско-чешской администрации, что создавало определенные сложности. Ограниченную группу советского персонала контролировало НКВД СССР самостоятельно.

Рудники в Яхимове производили к 1945 г. 30,84 т урана (большей частью наземного происхождения). В 1946 г. было добыто 14,5 т, включая 3,5 т из других месторождений. В 1947 г. в Советский Союз было вывезено 49,1 т урана при значительном вкладе добычи в течение последнего года. В 1949 г. производство урана возросло до 102 т в год, из них 84,1 т были добыты в текущем году. В 1949 г. в 28 шахтах трудились около 140 тыс. рабочих, добыча урана составила 147,2 т. К 1953 г количество рабочих в Яхимове возросло до 56,8 тыс. (по некоторым данным, до 100 тыс.).

Численность работающих на рудниках Германии также была высокой и последовательно уменьшалась (до 40–20 тыс. в год) к моменту закрытия рудника в 1990 г. Хотя руда и этих месторождений была также относительно бедна ураном (~0,2%), ее доля в пуске первого в СССР реактора явилась в 1946 г. определяющей наряду с ураном, полученным по репарации из Германии.

Производственная среда на предприятии «Висмут» и исходное состояние здоровья работающих произвели на меня очень тяжелое впечатление при первом посещении в 1957 г. вместе с представителями 3-го ГУ.

Проходческие штреки были узки, плохо обустроены, со слабой вентиляцией. Часто случались пожары. Температура достигала на глубине 70°С при высокой влажности. Преобладал тяжелый физический труд в неудобной позе при явно недостаточной механизации. В поисках работы в послевоенной Германии на шахту шли люди с физическими дефектами и болезнями. Постепенно условия труда улучшались (С.Н. Волощук), формировалась более строгая система отбора кадров, медицинского контроля и лечебно-профилактических мероприятий. Налаживался диагностический процесс. Был создан доступный регистр рентгенологического динамического наблюдения (1958–1959 гг.).

Результаты тщательно выполненного критического анализа данных за 1946–1990 гг. были опубликованы нашими немецкими коллегами, работавшими на предприятии «Висмут» (Elderle и др.).

За эти годы, помимо ранних проявлений патологии, весьма типичной для шахтеров любых рудников (болезни опорно-двигательного аппарата, бронхит, тугоухость), было диагностировано около 5 тыс. случаев рака легких. Анализ их этиологии проводился только по одному ведущему фактору — уровню выделения радона в группах с суммарной величиной 10–100, 30–300 МРУ-WLM (после 1971 г. менее 10 МРУ). Связь между частотой рака и облученностью радоном и дочерними продуктами распада была выраженной. Основная доля случаев приходилась на ранние этапы работы и на шахтеров со значительным стажем работы в рудниках.

Запыленность двуокисью кремния уменьшалась медленнее: 20–10 мг/м³. В то же время заболеваемость силикозом несомненно снизилась в последние годы, хотя запыленность и позднее превышала ПДУ. Другие внелегочные заболевания были редки.

В настоящее время проводится интенсивная рекультивация территории бывших рудников и отвалов.

По объему добычи урана его импорт к 1950 г. из стран народной демократии в 3–4 раза превышал продукцию отечественных месторождений еще более бедных руд. Это резко увеличивало на наших рудниках неблагоприятную значимость других патогенных факторов (бедность руды ураном, запыленность и высокое содержание двуокиси кремния и др.).

Низкое содержание в руде урана (0,02–0,03%) заставляло для обеспечения сырьевой базы промышленности резко интенсифицировать ее добычу, в том числе в скальных и песчаных породах.

Однако в нормировании факторов и оценке их роли в развитии заболеваний до настоящего времени оценивались преимущественно лишь интенсивность, суммарная величина радоновыделения (WLM) и в какой-то мере превышение предельных уровней свободной двуокиси кремния. Научно-практические разработки этой проблемы в стране велись в нескольких аспектах. Очевидной критической системой в плане воздействия всех основных профессиональных факторов у шахтеров является бронхолегочная. Поэтому акцент делался на последовательное совершенствование пульмонологического профиля подготовки врачей, создавались и оснащались профилированные койки. Вводились некоторые дополнения к обычному объему исследований при медосмотрах. Это постепенно происходило во всех МСО (№ 16, 19, 101, 104, 116, позднее № 102), обслуживающих предприятия горнорудной отрасли атомной промышленности. В 1973 г. пульмонологическое отделение было открыто в центральной клинической больнице № 6 (С.Ф. Северин) на базе силикозной группы терапевтического отделения (Б.М. Зунтов). Бронхолегочная патология у работников урановых шахт и карьеров явилась темой ряда диссертационных работ (Н.А. Лимонова, Б.М. Зунтов, З.А. Белугина, С.Ф. Северин, Т.А. Иванова, И.И. Дубовой, А. Змановский, И.Л. Шалаев, Н.Д. Скуба, А.В. Малашенко).

Была подтверждена связь частоты бронхолегочных заболеваний с условиями труда. Следствием высоких пылевых и, возможно, пылерадиационных экспозиций являлась значительная частота силикоза: до 80% выявленных случаев приходится на период 1949–1965 гг.

В связи с одновременно проводившимися строительно-монтажными работами в шахтах (длина штреков составляла несколько тысяч километров) частыми были очень тяжелые травмы и отравления взрывными газами строителей, а затем и рабочих. Для большинства из них был характерен и фактор предшествующей работы на других карьерах и шахтах.

На основании результатов геологоразведочных работ в 1951 г. для промышленного использования к ранее эксплуатировавшемуся (1945–1946 гг.) месторождению в Киргизии (комбинаты № 6, 11) добавились еще четыре и возникли два новых горнорудных комбината — № 10 на Северном Кавказе и № 9 на Украине. С 1945 г. извлечение урана из сланцев осуществлялось в районе Силламяэ (Эстония). Добыча руд и их переработка быстро интенсифицировались. Позднее появились новые рудоуправления с разной технологией переработки руд и концентратов, ориентированной на особые свойства пород (содержание кремния, металлических примесей и урана). Преобладал (до 90%) наиболее тяжелый по условиям труда шахтно-проходческий метод добычи. Лишь позднее при переработке более бедных руд использовалось подземное выщелачивание с более щадящими условиями труда работающих. Улучшалась вентиляция, интенсифицировалось пылеподавление.

В целом условия труда постепенно улучшались, что сказывалось на показателях здоровья.

Частота силикоза на урановых рудниках значительно уменьшилась. Преобладающей клинической формой бронхолегочной патологии становился бронхит, конкурирующий по частоте в структуре профессиональных заболеваний в период 1966–1975 гг. с вибрационной болезнью и профессиональной тугоухостью. Этиология его в общем виде оценивалась как пылерадиационная.

Лишь позже специальному изучению подверглась совокупность факторов, лежащих в основе возникновения профессионального бронхита (А.А. Лисненко, С.Ф. Северин, А. Змановский, И.И. Дубовой).

Были определены диагностические критерии, прогноз развития профессионального бронхита при определенных сочетаниях эндогенных факторов и уровней профессионального воздействия. Разрабатывались соответствующие системы лечебно-профилактических мероприятий, критерии опасности развития заболевания в таких условиях.

Как показывает анализ, среди заболевших в этот период преобладали лица, занятые на подземной добыче руды, и гораздо меньшей была доля работавших в открытых карьерах (Н.А. Лимонова).

Особой проблемой является здоровье персонала хранилищ отвалов гидрометаллургических заводов и горнорудных комбинатов. Последние могли стать и дополнительным источником поступления радиоактивных аэрозолей в окружающую среду с открытых поверхностей, значительных по площади, что определяло необходимость строгого соблюдения правил их эксплуатации, имея в виду и защиту населения.

Многообразие минерального состава руд и технология их добычи обусловливали заметные различия производственной среды предприятий. Это создавало определенные трудности в интерпретации значимости тех или иных факторов (пыль, радон, неблагоприятные по температуре и влажности микроклиматические условия, наличие химических примесей, тяжесть физического труда, виброопасность используемых инструментов). Неоднозначными были и выявлявшиеся у работающих в разные сроки клинические синдромы заболеваний (силикоз, силикотуберкулез, вибрационная болезнь, тугоухость, позднее бронхит и рак легкого, ТНТ-катаракта). Различия проявлялись в частоте их возникновения, динамике течения разных клинических форм, прогностических критериях. На это впервые обратили внимание анализировавшие данные по отдельным предприятиям А.В. Быховский, В.Д. Кучеренко, И.Л. Шалаев, Б.М. Зунтов, С.Ф. Северин, А.В. Малашенко и другие советские исследователи.

Лишь постепенно приходило понимание действия сложного комплекса факторов, среди которых собственно радиационные, за исключением отдельных периодов и производств, преимущественно расположенных за рубежом, не играли определяющей роли.

Особо следует отметить, к сожалению, мало представленный в публикациях комплекс эпидемиологических работ по урановым и прочим (по своему первоначальному предназначению) рудникам, выполненных М.М. Сауровым, Г.И. Гнеушевой и др.

Ими практически впервые в мире для горнодобывающей урановой промышленности был представлен серьезный полифакторный анализ данных.

В этих работах показана закономерная отчетливая связь между относительно ранним выявлением силикоза и силикотуберкулеза и высокой пылевой нагрузкой и высоким содержанием в пыли свободной двуокиси кремния.

Более медленное формирование пороговых значений дозы от радоновыделения на фоне продолжающих действовать других профессиональных факторов, болезней бронхолегочной системы и увеличивающегося возраста было определяющим в развитии рака легкого. Однако суммарная его частота (в соответствии с уровнем WLM) значительно уступала таковой на предприятии «Висмут». Более редки и сегодня эти случаи на длительно действующих в России горных комбинатах (г. Лермонтов, Краснокаменск).

Другим важным разделом работ на горнорудных предприятиях являлось изучение вибрационной патологии, успешно возглавлявшееся В.Н. Никольским. На основании результатов экспедиционных выездов, стационарного обследования пациентов были разработаны диагностические критерии разных форм вибрационной болезни, оценена эффективность ряда оздоровительных мер, составлены правила экспертизы трудоспособности и определены некоторые патофизиологические механизмы этой патологии.

Реконструкция технологического оборудования шла довольно успешно. Максимум выявления вибрационной болезни пришелся на 1968–1971 гг. (более половины диагностированных случаев при среднем стаже работы с вибраторами около 10 лет). С 80-х годов эта форма профессиональной патологии становится редкостью, если провести сравнение с периодом 1966–1970 гг., когда ее частота в выборке работающих с виброопасным инструментом на разных шахтах достигала 25–43% (В.Н. Никольский).

Наряду с влиянием вибрации на периферические сосуды специальному изучению была подвергнута и костно-суставная патология, в развитии и усугублении которой (остеохондроз) основная роль отводилась физической перегрузке и нефизиологичной позе (В.Н. Никольский, Ю.И. Абрамов).

В указанной выборке было проведено также тщательное исследование вестибулярной и слуховой функций (Е.М. Дорофеева). Нужно заметить, что у многих лиц с вибрационной болезнью одновременно выявлялась патология бронхолегочной системы. Это, естественно, сказывалось на решениях по их трудоустройству и социально-экспертных рекомендациях.

Строгое нормирование работы с виброопасным инструментом дало хороший эффект и позволило при отсутствии других противопоказаний оставлять часть персонала на прежней работе.

В 1973 г. была создана специальная экспертная комиссия по установлению связи работы на урановых рудниках с отдаленными последствиями — полиэтиологическими заболеваниями и прежде всего раком легких. В своей деятельности она руководствовалась принятыми в то время полуколичественными критериями оценки экспозиции пылерадиационными факторами в установлении «профессионального происхождения» рака легкого (Инструктивно-методические рекомендации 1978 и 1987 гг.).

Критерии учитывали ориентировочные интервалы уровней экспозиции (WLM) за разные периоды работы: от 120 в 1946–1950 гг. до 5–7 в 1971–1975 гг. Принимались во внимание стаж этой работы — не менее 10 лет, молодой возраст ее начала, концентрация урана в руде (бедные — богатые руды), наличие профессионального заболевания легких за 5 лет и более до развития рака легкого. В соответствии с указанными критериями из общего числа горнорабочих, прошедших экспертную комиссию, признаны «профессиональными» за период 1970–1974 гг. 27 случаев рака легких, связь с этим фактором отклонена в 4 случаях.

В настоящее время решение вопроса о профессиональном характере заболеваний легких у шахтеров возложено на специальный экспертный совет по профзаболеваниям в отрасли (председатель А.Ю. Бушманов, пульмонолог Л.А. Мерзликин).

Теперь совет располагает более серьезной аргументированной базой данных благодаря выполненным под руководством М.М. Саурова (Г.И. Гнеушева и др.) исследованиям всего спектра бронхолегочных заболеваний. Проведено обследование персонала не только первично урановых, но и других полиметаллических рудников. Применение аналитических приемов полифакторного анализа позволило установить закономерную связь выявленных в ранние сроки силикоза, бронхита и силикотуберкулеза с пылевой нагрузкой. Более медленное накопление суммарной дозы от дочерних продуктов распада радона сказалось в более поздние сроки. Раковые заболевания возникали при большом стаже работы в соответствующих условиях на фоне умеренно выраженной бронхолегочной патологии пылевого генеза. Низкий процент урана в руде и соответственно низкие уровни радоновыделения на большинстве рудников СССР ассоциировались со сравнительно невысокой частотой рака легких, заметно уступающей данным по «Висмуту».

Проводятся пополнение сведений и анализ данных по наиболее радоноопасному в России Краснокаменскому руднику. Это станет предметом последующих обобщений (Л.А. Мерзликин, М.Ю. Антонова).