Этап формирования частных криминалистических теорий в отечественной науке

С середины 40-х гг. XX в. в отечественной криминалистике начался процесс активного формирования частных криминалистических теорий, отражающих различные стороны ее предмета.

Были отвергнуты концепции естественно-технической природы крими­налистики (Г. Ю. Манне, Е. У. Зицер), двойственной — естественно-тех­нической и юридической природы (П. И. Тарасов-Родионов), и в результа­те дискуссий 50-х гг. XX в. утвердился взгляд на криминалистику как науку юридическую (С. П. Митричев, А. И. Винберг, А. Н. Васильев, С. А. Го-лунский и др.). До конца 50-х гг. криминалисты придерживались взгляда Б. М. Шавера на систему науки, подразделяя ее по примеру других право­вых наук на две части: общую (техника и тактика) и особенную (методика). Однако верх в конце концов взяла традиционная система науки, и в учеб­ном пособии, подготовленном коллективом кафедры криминалистики Все­союзного юридического заочного института под руководством С. П. Мит-ричева в 1958 г., вновь говорится о трех составляющих: криминалистиче­ской технике, следственной тактике и частной методике.

В 1946 г. увидела свет брошюра С. М. Потапова «Введение в криминали­стику», содержащая развернутое изложение его взглядов на теорию крими­налистической идентификации. Она послужила стимулом к активной разра­ботке этих проблем (Н. В. Терзиев, А. И. Винберг, М. Я. Сегай, В. Я. Коддин и др.); рассматриваются возможности применения этой теории не только в технике, но и в тактике и методике. В настоящее время она представляет со­бой одну из наиболее разработанных частных криминалистических теорий.

Формируются научные основы криминалистической техники в целом и таких ее отраслей, как судебная фотография, трасология, исследование до­кументов, баллистика и др. Существенную роль сыграла работа Б. И. Шев­ченко «Научные основы современной трасологии» (1947), а также моногра­фия Г. Л. Грановского «Основы трасологии» (общая и особенная части, 1965, 1974 гг.). Были предложены обоснованные классификации следов, изучен механизм следообразования, разработаны принципы и процедуры трасологической идентификации.

В 1948 г. вышло в свет третье, дополненное издание работы СМ. Потапо­ва «Судебная фотография», где автор дал определение судебной фотографии, ее предмета и системы, охарактеризовал ее отрасли: судебно-оперативную фотографию и судебно-фотографическую экспертизу. Видами первой он на­звал сигналетическую, масштабную, метрическую, репродукционную, про­екционную и детективную фотографию. В последующие годы проблематика судебной фотографии освещалась в работах И. И. Софронова, X. М. Тахо-Годи, Н. А. Селиванова, А. А. Эйсмана, Н. С. Полевого, А. И. Устинова, П. Б. Силкина, М. В. Салтевского и др. С расширением использования в следственной практике киносъемки, а затем и видеозаписи криминалисти­ческая литература пополнялась работами А. Н. Трофимова, Ю. С. Гапонова, И. Д. Найдиса, Н. Н. Лысова и др.

Основы экспертизы письма в ее современном варианте были заложены работой А. И. Винберга «Криминалистическая экспертиза письма» (1940) и статьей С. М. Потапова «Научное почерковедение», впоследствии в этой области плодотворные исследования вели В. Ф. Орлова, Р. М. Ланцман, С. И. Тихенко, Б. И. Пинхасов и др. Итогом стала докторская диссертация

Глава 1. История криминалистики

и монография В. Ф. Орловой «Теория судебно-почерковедческой иденти­фикации» (1973). Основы автороведческой экспертизы были заложены ра­ботами Э. У. Бабаевой, В. Н. Белова, С. М. Вула.

Велись активные изыскания в области технико-криминалистического исследования документов. В 1949 г. Научно-технический отдел Управления милиции Москвы издал монографию Н. В. Терзиева и А. А. Эйсмана «Вве­дение в криминалистическое исследование документов». В первой книге, написанной Н. В. Терзиевым, рассматривались предмет и система крими­налистического исследования документов, история этого раздела кримина­листической техники в России и за рубежом, методика осмотра докумен­тов. Автор впервые ввел в научный оборот термин «техническая экспертиза документов». Во второй книге, написанной А. А. Эйсманом, изложены тех­нические средства и приемы исследования документов, причем особое внимание уделено фотографии.

Разрабатывались научные основы и методики исследования машинопи­си, печатей и штампов, полиграфической продукции (3. Г. Самошина, Э. Б. Мельникова, С. Д. Павленко), использования при производстве экс­пертиз документов оптических методов (В. М. Николайчик), лучей невиди­мой части спектра (Б. Р. Киричинский), токов высокой частоты (А. Ф. Ауба-киров) и других методов.

Если Б. И. Шевченко использовал положения теории идентификации для разработки основ трасологии, то Б. М. Комаринец сделал то же самое в области баллистики. Наиболее значительными стали его труды «Кримина­листическое отождествление оружия по стреляным гильзам» (1955) и «Идентификация огнестрельного оружия по выстреленным пулям» (1961). В эти же годы выходят работы судебных медиков В. Ф. Чернакова «Очерки судебной баллистики» и С. Д. Кустановича «Судебная баллистика» (1953 и 1956 гг.).

Менее активно разрабатывались в эти годы проблемы отождествления по чертам внешности. В 1954 г. А. А. Гусевым была защищена кандидат­ская диссертация «Установление личности по признакам внешности»; экс­пертами НТО Москвы было подготовлено пособие по словесному портрету (Н. С. Троицкий и 3. С. Юхвед, 1951) и аналогичное пособие для слушате­лей Высшей школы милиции в 1952 г. подготовила 3. С. Юхвед. В 1956 г. было издано пособие Н. В. Терзиева для студентов «Криминалистическое отождествление личности по признакам внешности». Лишь через полтора десятка лет этой проблематикой фундаментально занялся В. А. Снетков, разработавший не только основы габитологии, но и ряд технических средств формирования синтетических портретов.

Еще менее разработанной оказалась область криминалистической реги­страции. Буквально за несколько дней до войны в 1941 г. были защищены кандидатские диссертации: в Москве А. И. Князевым «Уголовная регистра­ция» и в Харькове Д. П. Рассейкиным «Регистрация преступников в СССР». До середины 70-х гг. серьезных исследований в этой области не проводилось.

Учение о версии и планировании расследования стало активно разраба­тываться с середины 50-х гг., хотя первое определение следственной вер­сии было предложено Б. М. Шавером еще в 1940 г. в учебнике для юриди­ческих школ. Результаты исследований нашли свое наиболее полное выра­жение в докторской диссертации А. Н. Васильева «Основы следственной тактики» (1960).

§ 3. Этап формирования частных криминалистических теорий 17

Велась активная разработка тактики всех следственных действий. Вы­шел ряд фундаментальных пособий, таких, например, как «Следственный осмотр», написанный коллективом авторов кафедры криминалистики ВШ МВД под руководством А. И. Винберга (1957), «Осмотр места происшест­вия» коллектива сотрудников ВНИИ Прокуратуры СССР (1960), «Осмотр места происшествия» В. И. Попова (1966). В 1947 г. И. Н. Якимов защитил докторскую диссертацию «Следственный осмотр». Небезынтересно отме­тить, что вторая докторская диссертация на эту тему была защищена лишь в 1991 г. Л. В. Виницким.

Первые работы в области тактики следственного эксперимента принад­лежали перу П. И. Тарасова-Родионова. После войны, в 50-х гг., они ста­ли предметом кандидатской диссертации Л. Е. Ароцкера (1951), Н. И. Гу-ковской (1958); рассматривались они и в трудах Р. С. Белкина (1959, 1961).

Активно велась разработка тактики допроса и его разновидностей. В об­ласти тактики предъявления для опознания вышли работы Г. И. Кочарова, П. П. Цветкова, А. Я. Гинзбурга; тактики обыска — Е. М. Лифшиц (1954) и А. Р. Ратинова (1961).

Криминалисты положили начало интенсивному анализу вопросов ис­пользования в расследовании положений психологии, что послужило сти­мулом для «оживления» (после многолетнего перерыва) судебной психоло­гии (А. Р. Ратинов, А. В. Дулов, В. Л. Васильев и др.).

Основным направлением в этот период была разработка частных мето­дик расследования отдельных видов преступлений. Она велась в двух ас­пектах: диссертационные исследования и подготовка методических посо­бий для следователей.

Наиболее существенными были докторские диссертации С. И. Тихенко по проблемам борьбы с хищениями (1957) и В. П. Колмакова о методике расследования убийства (1962).

Методические пособия для следователей готовились в основном сотруд­никами ВНИИ криминалистики Прокуратуры СССР. Вышли в свет серия работ по методике расследования хищений в различных отраслях народно­го хозяйства, пособия по расследованию взяточничества, пожаров и под­жогов, дорожно-транспортных происшествий и др. Что же касается иссле­дования общеметодических основ этого раздела криминалистики, то они развернулись только в конце 60-х и 70-х гг. XX в.

Для того чтобы получить представление о том, как протекал процесс становления частных криминалистических теорий, рассмотрим вкратце не­которые из них.

Учение о механизмах следообразования прошло несколько этапов.

На первом внимание криминалистов привлекали только сами следы как источник информации преимущественно о личности преступника и неко­торых его действиях. Понятие следа не формулировалось, механизм следо­образования детально не анализировался; следы классифицировались в ос­новном по объектам.

Первое определение следа в советской литературе предложил И. Н. Якимов. Он писал: «Следом называется отпечаток на чем-нибудь предмета, позволяющий судить о его форме или о его назначении»¹. От следа он отличает пятно, которое «позволяет судить только об оставившем

Якимов И. Н. Осмотр. С. 44.

Глава 1. История криминалистики

его веществе, так как оно само является частицей этого вещества»¹. Одна­ко, как уже отмечалось, это различие между следом и пятном И. Н. Яки­мов в своей классификации не учитывал.

В 1935 г. впервые в литературе был употреблен термин «учение о сле­дах»², а в 1936 г. — термин «трасология»³. Но ни определения этого поня­тия, ни учения о следах не было.

Второй этап мы связываем с появлением работ С. М. Потапова по тео­рии криминалистической идентификации, о научных основах учения о следах, которое он тогда именовал трасологией, А. И. Винберга об основ­ных принципах криминалистической экспертизы.

Уже в своей первой работе о принципах криминалистической иденти­фикации С. М. Потапов подразделил все объекты, участвующие в данном процессе, на идентифицируемые и идентифицирующие. Эту классифика­цию он неоднократно иллюстрирует на примере различных следов и оста­вивших их объектов⁴.

Выделение следов в самостоятельную категорию послужило посылкой для создания таких классификаций, в которых основанием являлся бы не вид следообразующего объекта, а свойства самого следа или механизм его образования. Для решения этой проблемы необходимо было определить, что следует понимать под следом в криминалистике. Такое определение сформулировал в 1945 г. С. М. Потапов.

«Следы, — писал он, — отражения на материальных предметах призна­ков явлений, причинно связанных с расследуемым событием. Следы могут возникать от людей, отдельных предметов и от действия сил природы»⁵. Это определение впоследствии Б. И. Шевченко оценил как впервые пред­принятую попытку раскрыть значение слова «след» в качестве криминали­стического термина⁶. Нам кажется, что такая оценка была ошибочной.

Мы уже указывали, что первое определение следа было предложено И. Н. Якимовым на 10 лет раньше, в 1935 г. Правда, оно было, может быть, более примитивным, «обиходным». Но оно точнее характеризовало след именно в криминалистическом значении этого термина. Еще точнее оно соответствовало пониманию следа как объекта трасологических иссле­дований.

Определение С. М. Потапова характеризовалось как криминалистиче­ское, в сущности, только потому, что в нем речь шла о явлениях, «причин­но связанных с расследуемым событием». Но как раз это, по нашему мне­нию, не способствовало его точности. Как показало дальнейшее развитие криминалистики, объекты ее исследования, в том числе и следы, необяза­тельно связаны с преступлением причинно. Кроме того, это определение никак не отграничивало следы от других доказательств. Нам кажется, что как раз в силу того, что определение С. М. Потапова было весьма общим,

¹ Якимов И. И. Осмотр. С. 44.

² См.: Криминалистика. М., 1935. С. 23.

³ См.: Систематический библиографический указатель литературы по кримина­
листике / Сост. М. Н. Гврнет. Минск, 1936. Затем этот термин употребил
И. Н. Якимов (Криминалистика. М., 1938. С. 124).

⁴ См.: Потапов С. М. Принципы криминалистической идентификации // Со­
ветское государство и право. 1940. № 1.

⁵ Краткий юридический словарь. М., 1945.

⁶ См.: Шевченко Б. И. Научные основы современной трасологии. М., 1947.
С. 12.

§ 3. Этап формирования частных криминалистических теорий 19

оно косвенно способствовало укоренению в криминалистике двух понятий следа — в широком (по существу, бытовом) и узком (трасологическом) смысле.

Из трасологического понимания следа как отображения внешнего строения и исходил Б. И. Шевченко при разработке научных основ трасо­логии¹. Положения, которые он сформулировал, вкратце сводились к сле­дующему.

1. В следообразовании участвуют два объекта. Объект, который вызыва­ет свое отображение на другом, был назван Б. И. Шевченко «образую­щим», а получающий отображение — «воспринимающим».

2. В следе отображается только часть поверхности образующего объек­та, которая вошла в соприкосновение, а при расположении объектов на расстоянии — была обращена к воспринимающему объекту. Эту часть по­верхности образующего объекта и противостоящую ей поверхность вос­принимающего объекта автор предложил называть «контактными поверх­ностями».

3. Изменения на воспринимающем объекте могут возникать в пределах его контактной поверхности и за ее пределами. Следы, образующиеся в первом случае, Б. И. Шевченко назвал следами локального, во втором — периферического воздействия.

4. Б. И. Шевченко ввел понятие следового контакта — статического и динамического. Как разновидность статического он рассматривал контакт качения.

5. Следовой контакт приводит к изменениям воспринимающего объекта двух видов — объемному или поверхностному².

С учетом всех указанных факторов Б. И. Шевченко и построил класси­фикацию следов, уделив особое внимание следам локального механическо­го воздействия, с которыми наиболее часто сталкивается практика. Объем­ные следы такого воздействия он разделил на оттиски — статические и ди­намические; последние — на одиночные, линейные и плоскостные; особо выделены следы качения, разрезы и пробоины. Поверхностные следы ло­кального механического воздействия также подразделялись на статические и динамические, а обе эти группы — на отпечатки (наслоения) и отслое­ния³.

Из изложенного видно, что Б. И. Шевченко подошел к характеристике следов и их классификации с позиции изучения механизма следообразова­нии. Научность и плодотворность такого подхода не замедлили сказаться: сформулированные им принципы легли, по существу, в основу трасологии как научной теории и оказали решающее влияние на ее развитие.

Предложенная им классификация следов, основанная на механизмах их образования, оказалась пригодной и для судебной баллистики. Исследуя механизм образования следов на стреляных пулях, Г. А. Глассон отмечал, что следы от стенок канала ствола «по классификации, разработанной

¹ Понятие следа в узком (трасологическом) значении этого термина зачастую
стали рассматривать как понятие следа в криминалистике вообще. Такое определе­
ние термина «следы» дано, например, в «Юридическом словаре»: «Следы — в кри­
миналистике отображения внешнего строения объектов, их оставивших, с целью
идентификации» (М., 1953. С. 607).

² См.: Шевченко Б. И. Научные основы современной трасологии. С. 13—18.

³ См.: Шевченко Б. И. Научные основы современной трасологии. С. 19—50; Он
же. Научные основы трасологии // Вопросы советской криминалистики. М., 1951.

Глава 1. История криминалистики

Б. И. Шевченко, относятся к «динамическим оттискам», т. е. к той группе объемных следов, которые характеризуются... главным условием образова­ния их в процессе контактного движения воспринимающего следы объекта по образующему эти следы объекту»¹. На общий характер разработанной Б. И. Шевченко классификации указывали впоследствии и другие авторы².

Третий, современный, этап развития учения о следах начался с уточне­ния некоторых понятий и терминов. Объекты, участвующие в процессе следообразования, получили название следообразующего и следовосприни-мающего³. Их перечень был дополнен еще одним объектом — веществом следа⁴. Уточняется и развивается понятие следа. Вносятся предложения об изменении их классификации. Так, Л. К. Литвиненко предложил допол­нить следы механического воздействия следами разрыва-разлома, а под­группу объемных следов — следами скольжения, распила и сверления⁵.

Углубленное исследование механизмов следообразования в настоящее время приводит к постановке вопроса о перестройке особенной части уче­ния о следах, выделения таких его разделов, как гомеоскопия и механиче­ская трасология⁶, механоскопическая часть трасологии⁷, транспортная тра­сология⁸, неидентификационная трасология⁹.

По-прежнему продолжается детальное изучение следов в зависимости от видов объектов и механизмов следообразования.

Изучению следов рук посвящены работы В. А. Адриановой, многочис­ленные статьи Г. Л. Грановского, работы Е. И. Зуева, Г. А. Самойлова, А. И. Миронова, Л. Г. Эджубова и других авторов. Следы ног особенно де­тально рассматриваются в работах Е. И. Зуева, зубов — А. И. Миронова, орудий взлома и инструментов — С. И. Поташника и Ю. П. Голдованско-го, транспортных средств — М. Г. Богатырева и Ф. П. Совы. Изучение процессов следообразования при трасологической экспертизе повреждений на одежде предпринимает X. М. Тахо-Годи.

В судебной баллистике механизмы следообразования освещаются в работах Б. М. Комаринца, А. И. Устинова, Б. Н. Ермоленко и других ав­торов.

Анализ современной литературы в области криминалистической техни­ки показывает, что независимо от рода и вида следообразующих объектов,

¹ Глассон Г. А. К вопросу о механизме образования следов на стреляных пулях //
Вопросы советской криминалистики. М., 1951. С. 59.

² См.: Комаринец Б. М. Идентификация огнестрельного оружия по выстрелен­
ным пулям. Методика криминалистической экспертизы. М., 1962. Вып. 3. С. 127;
Он же. Судебно-баллистическая экспертиза. М., 1974. Вып. 1. С. 12.

³ См.: Шевченко Б. И. Трасология // Криминалистика. М., 1959. С. 78; Селива­
нов И. А. Обшие сведения о следах // Криминалистическая техника. М., 1959.
С. 179.

⁴ См.: Грановский Г. Л. Основы трасологии. М., 1965. С. 16.

⁵ См.: Литвиненко Л. К. Понятие и классификация следов в трасологии // Ма­
териалы третьей, расширенной научной конференции, посвященной памяти
М. И. Райского. Киев, 1958. С. 97.

⁶ См.: Грановский Г. Л. Некоторые теоретические положения трасологической
идентификации личности // Криминалистика и судебная экспертиза. Вып. 1. Киев,
1964.

⁷ Термин «механоскопия» был заимствован у зарубежных авторов.

⁸ См.: Богатырев М. Г. О транспортной трасологии, ее предмете, системе // Ре­
фераты докладов 2-й научной конференции Ташкентского НИИСЭ. Ташкент, 1961.

⁹ Термин предложен Г. Л. Грановским (Основы трасологии. М., 1965).

§ 3. Этап формирования частных криминалистических теорий 21

качественных особенностей следовоспринимающих поверхностей есть не­что общее, объединяющее все элементы процесса следообразования и в то же время отражающее динамику процесса, позволяющее проникнуть в сущность следа как объекта познания, выявить его генезис и, следователь­но, объяснить его, т. е. решить задачу науки. Этим общим является меха­низм следообразования. Именно на базе познания механизма следообразо­вания развивается практика исследования следов, безразлично, идет ли речь о следах ног, саней, огнестрельного оружия или оттисках печатей. Со­вершенно прав И. И. Пророков, когда пишет, что «знание механизма обра­зования следов, их классификации позволяет судить о способе совершения определенных действий, результатом которых данные следы являются, и об особенностях объектов, образовавших эти следы»¹, т. е. является необходи­мой предпосылкой получения доказательственной информации. Это в рав­ной степени относится к трасологии, баллистике и другим системам средств и приемов криминалистической техники, так или иначе имеющим дело со следами-отражениями. Основываясь на сказанном, можно заклю­чить, что общей, теоретической частью всех этих отраслей является крими­налистическое учение о механизмах следообразования — одна из частных криминалистических теорий.

Теория криминалистической идентификации является одной из самых разработанных. С момента формулирования С. М. Потаповым в 1940 г. ее основных положений и до настоящего времени эта теория занимает одно из ведущих мест в научных исследованиях. Если в 1940—1955 гг. было опубликовано 13 работ семи авторов, то в 1956—1960 гг. увидели свет уже 36 публикаций двадцати восьми авторов, а в 1961—1965 гг. издается 69 ра­бот, принадлежащих перу сорока ученых. За последние десять лет число публикаций по общим и частным вопросам теории идентификации про­должает расти. Этой проблематике специально посвящают свои докторские диссертации В. Я. Колдин, М. И. Сегай, В. С. Митричев, М. В. Салтев-ский, И. Д. Кучеров, разновидности процесса идентификации рассматри­ваются в докторских диссертациях Г. Л. Грановского, В. Ф. Орловой, Б. М. Комаринца, В. А. Снеткова.

Такой пристальный интерес объясняется несколькими причинами.

Теория криминалистической идентификации исторически оказалась первой частной криминалистической теорией, выступавшей не как сумма отдельных теоретических построений, а как систематизированное знание, как упорядоченная система понятий. Такая систематизация открывала пер­спективы дальнейших исследований, давала наглядное представление о «белых пятнах», нерешенных проблемах и, таким образом, позволяла срав­нительно легко определить точки приложения сил и привлечь эти силы.

По мере формирования этой теории становились все очевиднее ее важ­ная методологическая роль в криминалистике и смежных областях знания и большое практическое значение. К этому следует добавить, что философ­ское осмысление ключевых вопросов криминалистики не могло не затро­нуть и теории криминалистической идентификации, дававшей обильный материал и открывавшей широкие возможности для применения законов и категорий диалектики.

¹ Пророков И. И. Общие положения трасологии // Криминалистическая экспер­тиза. Вып. 6. М., 1968. Разд. 8. Трасология. С. 7.

Глава 1. История криминалистики

В развитии теории криминалистической идентификации можно разли­чить три этапа. Первый, охватывающий примерно десятилетие — с 1940 по 1950 г., — это этап формирования общих основ теории, ее исходных поло­жений и принципов. Второй — с начала 50-х до конца 60-х гг. — формиро­вание на базе общих положений «объектовых» теорий: теории судебно-тра-сологической идентификации, судебно-графической идентификации и т. п. Для третьего периода, продолжающегося в настоящее время, харак­терен как пересмотр, уточнение и дополнение нескольких общих постула­тов теории криминалистической идентификации, так и исследование ее частных приложений. Предпринимаются и обосновываются попытки рас­ширить круг объектов идентификации, рассматриваются возможности, от­крывающиеся с применением новых методов идентификации, изучаются ее информационный, доказательственный и логический аспекты. Начались математизация и кибернетизация этого процесса.

Термин «идентификация» (отождествление), употреблявшийся еще А. Бертильоном¹, встречается в самых первых работах советских кримина­листов. И. Н. Якимов в 1924—1925 гг. пишет об идентификации преступ­ников, охотнее, впрочем, употребляя термин «опознание»². Е. У. Зицер среди целей криминалистической техники называл идентификацию лиц и предметов, фигурирующих в следственных делах³. В работах Н. П. Мака­ренко, А. И. Винберга, Б. М. Комаринца, Б. И. Шевченко и других авто­ров описывались приемы и стадии процесса идентификации различных объектов. Это был эмпирический путь решения проблемы, центральной для криминалистики с первых дней ее существования как науки. И имен­но благодаря обилию накопленного эмпирического материала, наблюде­ний и практических выводов из повседневных процедур отождествления стало возможным возникновение теории криминалистической идентифи­кации.

Начало формированию этой теории положила статья С. М. Потапова «Принципы криминалистической идентификации», опубликованная в пер­вом номере журнала «Советское государство и право» за 1940 г.

Выдающийся советский криминалист Сергей Михайлович Потапов ро­дился в 1873 г. По окончании Смоленской гимназии он в 1891 г. поступил на юридический факультет Московского университета, а после его оконча-

¹ Характеризуя роль А. Бертильона в области разработки проблем идентифика­
ции, С. М. Потапов писал: «Именно Бертильону принадлежит открытие и некото­
рое теоретическое обоснование общего метода криминалистики — метода иденти­
фикации, роль которого во всех его видоизменениях в зависимости от свойств ис­
следуемых объектов состоит в судебном доказательстве тождества. Бертильон
впервые применил его к установлению личности рецидивистов, создав антропомет­
рию в ее специальном назначении, словесный портрет и сигналетическую фотогра­
фию, и, таким образом, обосновал возможность быстрого для того времени, точно­
го и объективного судебного доказательства рецидива» {Потапов С. М. Роль мето­
дов криминалистики в доказательственном праве. Рукопись (Архив семьи
Потаповых). М., 1943. С. 36). Представляется, что С. М. Потапов несколько пре­
увеличил значение работ А. Бертильона для теории идентификации, так как они
носили сугубо эмпирический характер, хотя А. Бертильон, бесспорно, был пионе­
ром в области научного обоснования результатов отождествления.

² См.: Якимов И. Н. Практическое руководство к расследованию преступлений;
Он же. Криминалистика. Руководство по уголовной технике и тактике.

³ См.: Зицер Е. У. Введение // Криминалистика. М., 1938. С. 4.

§ 3. Этап формирования частных криминалистических теорий

ния в 1896 г. был назначен кандидатом на судебные должности в Новго­родский окружной суд.

С 1900 по 1912 г. С. М. Потапов работал судебным следователем. В 1911 г. он командируется Министерством юстиции в Лозанну к профес­сору Рейссу, где слушает его курс «Научная техника расследования престу­плений», после чего едет в Париж и знакомится с работой бюро идентифи­кации А. Бертильона. В 1911/12 учебном году Сергей Михайлович первым в России читает курс уголовной техники в училище правоведения, а затем в Военно-юридической академии.

В сентябре 1912 г. С. М. Потапов назначается помощником управляю­щего Петербургским кабинетом научно-судебной экспертизы, ас 1914 по 1919 г. состоит в должности заведующего Киевским кабинетом научно-су­дебной экспертизы. В период с 1922 по 1934 г. Сергей Михайлович руково­дит научно-техническим отделом Управления уголовного розыска Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД. Он организовал научно-техническую (криминалистическую) службу в органах ОГПУ—НКВД, про­делал большую работу по внедрению криминалистических средств и мето­дов в практику борьбы с преступностью, а также по распространению кри­миналистических знаний.

С 1934 г. С. М. Потапов работает в Институте по изучению преступно­сти и преступника, где в 1935 г. организует криминалистическую лабора­торию. В 1938 г. эта лаборатория была переведена в Институт права Ака­демии наук СССР, куда переходит и С. М. Потапов. В 1951 г. он вместе с лабораторией переходит в Институт криминалистики Прокуратуры СССР. Умер С. М. Потапов в 1957 г.

Далее библиография первого периода развития теории криминалистиче­ской идентификации выглядит следующим образом: 1943 — неопублико­ванная монография С. М. Потапова «Роль методов криминалистики в до­казательственном праве»; 1946 — брошюра С. М. Потапова «Введение в криминалистику»; 1947 — монография Б. И. Шевченко «Научные основы современной трасологии»; докторская диссертация А. И. Винберга «Осно­вы советской криминалистической экспертизы»; 1948 — статья Н. В. Тер-зиева «Идентификация в криминалистике»; 1949 — монография А. И. Вин­берга «Основные принципы советской криминалистической экспертизы»; Учебник для юридических школ А. И. Винберга и Б. М. Шавера «Крими­налистика»; 1950 — глава Н. В. Терзиева «Идентификация в советской криминалистике» в учебнике по криминалистике для юридических вузов; учебное пособие А. И. Винберга «Криминалистика» (§ 4 «Криминалистиче­ское отождествление»).

По концепции С. М. Потапова, основные положения теории кримина­листической идентификации заключались в следующем.

1. Главную задачу и основную цель всех методов криминалистики со­ставляет получение судебного доказательства тождества в результате иссле­дования, называемого идентификацией. Термин «идентификация» по сво­ему содержанию шире термина «отождествление». Последний обычно оз­начает уже установленное тождество, тогда как первый — определенный процесс исследования, который может привести к выводу не только о на­личии, но и об отсутствии тождества.

2. Метод идентификации является способом точного узнавания предме­тов и явлений; он объединяет в систему частные криминалистические ме-

Глава 1. История криминалистики

годы и в различных видах и формах представляет собственно методологию криминалистического исследования.

3. Основанием метода идентификации является возможность мыслен­ного отделения признаков от вещей и изучения их как самостоятельного материала. Идентификации могут подлежать всевозможные материальные предметы и явления, их роды и виды, количества и качества, участки про­странства и моменты времени, человеческая личность в целом, ее отдель­ные признаки, физические свойства, умственные способности, внешние действия человека и его психические акты.

4. С точки зрения способов идентификации в практике встречаются: а) объекты, по отношению к которым вопрос о тождестве или отсутствии тождества решается непосредственно следователем или судом; б) объекты, по отношению к которым тот же вопрос решается при помощи каких-либо систем регистрации, и в) объекты, по отношению к которым решение это­го вопроса достигается экспертным путем.

5. Принципами идентификации являются: а) строгое разделение объек­тов на идентифицируемые и идентифицирующие; б) разделение объектов идентификации на изменяемые и относительно неизменяемые; в) приме­нение наиболее глубокого и детального, объединенного с синтезом анализа объектов идентификации; г) каждый сравниваемый признак исследуется в движении, т. е. устанавливается зависимость наблюдаемого состояния дан­ного свойства от предшествующих и сопутствующих условий.

6. Существует четыре формы применения единого метода криминали­стической идентификации: приметоописательная (сигналетическая), ана­литическая, экспериментальная, гипотетическая.

Попытаемся теперь проследить, как были восприняты эти положения авторами работ, отнесенных нами к первому периоду развития теории кри­миналистической идентификации.

С серьезной критикой концепции С. М. Потапова выступил Б. И. Шев­ченко, положивший без каких-либо уточнений выводы С. М. Потапова в основу своей теории трасологической идентификации, применительно к содержанию последней сузил круг идентифицируемых объектов до трех ви­дов: неодушевленные предметы, которые имеют и способны сохранять оп­ределенное внешнее строение, люди и животные¹.

Критиковал концепцию С. М. Потапова и Н. В. Терзиев. Отметив за­слуги С. М. Потапова, он выразил свое несогласие с его трактовкой поня­тия идентификации, согласно которой «рамки идентификации раздвигают­ся так далеко, что понятие идентификации охватывает все познавательные акты. Получается, что всякое суждение, всякое исследование представляет собой идентификацию. Это построение представляется нам искусственным и ненужным. Понятие идентификации теряет присущий ему ясный смысл и становится весьма расплывчатым»².

Н. В. Терзиев отверг утверждение СМ. Потапова о том, что идентифи­кация является специальным методом криминалистики. «Идентифика­ция, — писал Н. В. Терзиев, — не является ни универсальным методом в криминалистике, ни специальным методом этой науки, ни вообще мето­дом. Общим методом советской криминалистики, как и всех наших наук,

¹ См.: Шевченко Б. И. Научные основы современной трасологии. С. 7.

² Терзиев Н. В. Идентификация в криминалистике // Советское государство и
право. 1948. № 12. С. 44.

§ 3. Этап формирования частных криминалистических теорий

является метод материалистической диалектики — единственный общий метод криминалистики. Идентификация не является «специальным» мето­дом криминалистики, поскольку в криминалистике идентификация в принципе не отличается от идентификации в других науках — химии, физике и др. Наконец, сомнительно, чтобы идентификация могла рассмат­риваться вообще как «метод», поскольку она является задачей исследова­ния»¹. Ограничение объектов идентификации предметами, людьми и жи­вотными, введенное Б. И. Шевченко для трасологии, Н. В. Терзиев рас­пространил на идентификацию вообще.

Оспорив некоторые положения концепции С. М. Потапова, Н. В. Тер­зиев в то же время дополнил ее характеристикой значения групповой (родовой и видовой) идентификации, указанием на варианты наличия идентифицируемого объекта при осуществлении акта идентификации, дал определение образцов для сравнения и описал предъявляемые к ним тре­бования, обосновал наличие идентификации трех родов: по мысленному образу, по описанию или изображению, по следам или иным веществен­ным проявлениям, отображающим свойства идентифицируемого объекта².

А. И. Винберг дополнил концепцию СМ. Потапова описанием стадий процесса идентификации в криминалистической экспертизе, дал деталь­ную характеристику видов криминалистической идентификации и под­черкнул, что «неподвижного тождества не существует, в свойствах объектов происходят изменения, которые путем анализа могут быть обнаружены и затем исследованы с точки зрения закономерности их образования и раз­вития при помощи наблюдения и эксперимента»³.

На втором и третьем этапах своего развития теория криминалистиче­ской идентификации пополнилась рядом общих положений, наиболее су­щественные из которых заключались в следующем.

1. В процессе уточнения понятия родовой (видовой) идентификации большинство авторов склонилось к необходимости замены этого понятия другим — установление групповой принадлежности. Толчком к пересмот­ру послужило замечание Г. М. Миньковского и Н. П. Яблокова о том, что термин «групповая идентификация» неправилен, «так как марксистская философия учит, что объект может быть тождествен только самому себе. В данном случае речь идет о принадлежности объекта к определенной группе, т. е. о его сходстве с некоторыми другими объектами. Поэтому на­до говорить об «установлении групповой принадлежности» (подобия, сходства)»⁴. Приняв это замечание, Н. В. Терзиев впоследствии писал: «Некоторые криминалисты применяют термин «идентификация» в широ­ком смысле, обозначая им как установление единичного объекта, так и определение групповой принадлежности. При этом исследования первого вида называют «индивидуальной», а второго вида — «групповой» иденти­фикацией. Однако в криминалистике в настоящее время более принято

¹ Терзиев Н. В. Идентификация в криминалистике. С. 44, 45.

² Положения указанной статьи легли затем в основу написанной Н. В. Терзие-
вым главы об идентификации в учебнике 1950 г.

³ Винберг А. И. Основные принципы советской криминалистической эксперти­
зы. М., 1949. С. 121, 122.

⁴ Миньковский Г., Яблоков Н. Рецензия на учебник «Криминалистика» для юри­
дических высших учебных заведений // Социалистическая законность. 1951. № 7.
С. 83.

Глава 1. История криминалистики

ограничивать понятие идентификации установлением индивидуального объекта»'.

В то же время в литературе этого этапа отмечается, что различие в тер­минологии — установление тождества и установление групповой принад­лежности — не означает, что эти процессы изолированы, оторваны друг от друга. Установление групповой принадлежности рассматривается в общей форме как первоначальная стадия идентификации и лишь в некоторых случаях как самостоятельный процесс исследования.

2. То, что С. М. Потапов называл принципами идентификации, при ближайшем рассмотрении оказалось либо классификацией объектов иссле­дования, либо приемами или условиями правильного мышления. По этому поводу А. И. Винберг писал: «Все четыре так называемых научных принци­па криминалистической идентификации, сформулированные СМ. Пота­повым, по существу, не являются специфическими и присущими именно процессу идентификации, а представляют собой непременные условия для осуществления любого научного исследования в любой области науки и техники. Очевидно, что без научной классификации объектов в любой нау­ке, без применения правильного мышления, анализа, синтеза, обобщения, абстракции, без рассмотрения изучаемых явлений в их взаимосвязи вообще не может иметь место никакое научное исследование. Правильнее будет указать на эти условия научного исследования как на условия, применяе­мые в криминалистической идентификации, и отказаться в дальнейшем от попыток возводить эти условия в специфические принципы криминали­стической идентификации»².

3. Наряду с предложенными Н. В. Терзиевым родами идентификации употребляется понятие «формы отождествления» (В. Я. Колдин).

Различаются две формы отождествления — по материально-фиксиро­ванным и по чувственно-конкретным отображениям. К первой относятся все случаи идентификации по следам рук, ног, транспорта, орудий и инст­рументов и т. п. Ко второй — случаи идентификации по отображению ото­ждествляемых объектов в памяти человека. Материально-фиксированное отображение всегда является непосредственным объектом исследования; чувственно-конкретное отображение воспринимается опосредствованно — через воспроизведение образов носителем отображения. Разграничение форм идентификации лежит в основе методики криминалистической иден­тификации³.

4. Перечень объектов идентификации, предложенный Б. И. Шевченко и
Н. В. Терзиевым (предметы, люди, животные), был поставлен под сомне­
ние по ряду оснований.

Во-первых, по мнению некоторых авторов, его следовало дополнить та­кими объектами, как трупы и участки местности.

Во-вторых, родовое понятие «предметы» нуждалось в уточнении. Пред­мет — любое материальное тело, находящееся в любом агрегатном состоя­нии, обладающее любой степенью сложности. Но любое ли материальное

¹ Терзиев Н. В. Идентификация и определение родовой (групповой) принадлеж­
ности. М., 1961. С. 4.

² Винберг А. И. Криминалистическая экспертиза в советском уголовном процес­
се. М., 1956. С. 42, 43.

³ См.: Колдин В. Я. Идентификация при производстве криминалистических экс­
пертиз. М., 1957. С. 8, 9.

§ 3. Этап формирования частных криминалистических теорий

тело может быть объектом идентификации? Здесь мнения криминалистов разделились.

Сторонники одной точки зрения пришли к выводу, что сюда могут быть отнесены лишь твердые тела, обладающие явно выраженными внешними признаками, т. е. индивидуально-определенные. «В отношении таких объ­ектов, как материалы, ткани, краски, чернила и т. п., в большинстве случа­ев сама постановка вопроса об индивидуальном тождестве «предмета» не­возможна. Речь может идти здесь лишь о выделении некоторого объема или массы материала»¹.

Авторы, придерживающиеся другой точки зрения, включили в перечень сыпучие, жидкие и газообразные тела². Наряду с идентификацией предме­та, разделенного на части, теперь фигурирует и идентификация сложного предмета путем установления принадлежности ему частей, а также уста­новление принадлежности предмета комплекту³.

5. Было высказано мнение, что попытка рассматривать все вопросы идентификации лишь в аспекте диалектической логики неправильна. «Нам представляется, — писал А. И. Винберг, — что существенной ошибкой яв­ляется отказ от использования законов формальной логики... Формальная логика, являясь частью, моментом диалектической логики, отражает устой­чивость объектов, их качественную определенность, что и является сущно­стью для всего процесса криминалистической идентификации, призванно­го доказать тождество данного конкретного объекта...»⁴.

6. Расширился и обогатился понятийный аппарат теории идентифика­ции. В. Я. Колдин предложил различать среди идентифицируемых объек­тов «искомый», т. е. объект, свойства которого изучаются по отображе­нию — вещественному доказательству, и «проверяемый» объект, свойства которого изучаются по образцам или непосредственно по объекту, пред­ставленному на экспертизу⁵. М. Я. Сегай ввел в обиход понятие идентифи­кационной связи⁶. Появились термины «идентификационный период», «идентификационное поле» и др.

7. Наряду с разработкой общих проблем идентификации по материаль­но фиксированным отображениям углубились исследования процессов идентификации по мысленным образам. Этот аспект теории получил отра­жение главным образом в работах по тактике предъявления для опознания (Г. И. Кучеров, П. П. Цветков, А. Я. Гинзбург, Н. Г. Бритвич, А. Н. Колес-ниченко) и частично в работах по тактике других следственных действий — осмотра, обыска, проверки и уточнения показаний на месте.

Отрицая правомерность представления о криминалистической иденти­фикации как о процессе, целиком относящемся к исследованию вещест­венных доказательств, А. И. Винберг выдвинул тезис о том, что «общее

¹ Винберг А. И., Эйсман А. А. Криминалистическая идентификация в теории су­
дебных доказательств // Советское государство и право. 1966. № 2. С. ПО.

² См.: Митричев В. С. Установление источника происхождения, принадлежно­
сти единому целому предметов при расследовании преступлений // Теория и прак­
тика судебной экспертизы. М., 1964. Сб. 1. § 6.

³ Там же. § 4, 5.

⁴ Винберг А. И. Некоторые вопросы теории криминалистической идентифика­
ции // Вопросы криминалистики. М., 1961. Сб. 1—2. С. 26, 30.

⁵ См.: Колдин В. Я. Указ. соч. СП.

⁶ См.: Сегай М. Я. Идентификационные связи и их использование в доказыва­
нии тождества // Криминалистика и судебная экспертиза. Вып. 5. Киев, 1968.

Глава 1. История криминалистики

учение о криминалистической идентификации в равной степени должно занять свое место в криминалистической тактике» и что «игнорирование такой методики доказывания, как идентификация, возможно только при пренебрежительном отношении к анализу научных средств и логическому аппарату доказывания»¹.

Он предложил включить в содержание общих положений тактические основы криминалистической идентификации — учение об идентификации в следственной работе и идентификационные признаки, учитываемые сле­дователем при установлении фактических данных².

Углубленное исследование тактического аспекта теории криминалис­тической идентификации потребовало привлечения данных психоло­гии (А. Р. Ратинов, В. Е. Коновалова, А. В. Дулов), теории доказательств (А. И. Винберг, А. А. Эйсман, Р. С. Белкин), метода моделирования (И. М. Лузгин). Более полно стали реализовываться общие положения тео­рии криминалистической идентификации. Так, еще в 1959 г. мы предло­жили включить в число объектов, идентифицируемых путем опознания по мысленному образу (в дополнение к предметам, людям, животным), такие сложные материальные образования, как помещения и участки местности³. Получила теоретическое обоснование возможность установления путем опознания групповой принадлежности объектов⁴.