Синтаксис

Принятый в русском языкознании термин «синтаксис» восходит к греческому слову, которое приблизительно так и звучит: «syntaxis». Синтаксис в переводе с греческого означает «порядок», «построение», «составление».

Приступая к рассмотрению вопросов синтаксиса в нашем курсе, мы должны определиться с тем, что мы будем считать предметом нашего исследования. Большинство людей со школы помнят раздел «Синтаксис и пунктуация». Само название раздела из школьного курса «Русского языка» говорит о том, что изучается практическая сторона вопроса, которая сводится к рассмотрению строя связной речи и включает две основных части: учение о словосочетании и учение о предложении.

Наш подход к этому предмету будет носить скорее теоретический характер, чем практический, поэтому мы начнем с того, что термин синтаксис в лингвистике имеет два значения, но это не двузначность термина, а использования одного слова в разных областях грамматики, в каждой из которых он имеет одно значение.

Во-первых, синтаксис рассматривает средства и правила создания речевых единиц для конкретных языков.

И, во-вторых, синтаксис - это раздел грамматики, который изучает процессы зарождения речи, а именно то, как ограниченное количество исходных элементов языка может образовать бесконечное число речевых произведений.

К сожалению, в нашем кратком изложении вопроса термин синтаксис предстает неоднозначным, что потребует особой внимательности при рассмотрении темы.

Говоря об исходных элементах языка, мы имеем в виду минимальные единицы каждого уровня.

Минимальной единицей фонетики является фонема. Мы помним, что фонема – это минимальная неделимая единица звукового строя языка, связанная с различением смысла.

Морфема – это минимальная единица морфологии, это минимальный знак, имеющий четкую фонетическую форму, за которым стоит конкретное смысловое содержание.

Элементарной единицей лексикологии является лексема. Лексема – это слово, рассматриваемое как единица словарного состава языка в совокупности вариантов грамматических форм и вариантов смысловых значений.

Если мы станем рассматривать язык, то мы увидим, что перечисленные выше минимальные единицы в языке существуют в ограниченном количестве. Сколько бы много ни было фонем, морфем слов, их всегда ограниченное число. Но, используя это ограниченное количество исходных элементов, язык способен выразить любую мысль, которую человек только может оформить в своём сознании, потому что варианты речевых высказываний так же безграничны, как бесчисленны жизненные ситуации.

Что же такое минимальная единица синтаксиса? Где кончается морфология и начинается синтаксис?

Первое значение термина синтаксис.

Так как синтаксис исследует механизмы и законы преобразования абстрактных единиц языка в речь, то из этого и надо исходить, отвечая на вопрос, что такое минимальная единица синтаксиса. Из школы мы помним, что в разделе «синтаксис» рассматривались предложения и словосочетания. Совершенно точно, что предложения и словосочетания являются синтаксическими единицами, но являются ли предложения или словосочетания минимальными единицами синтаксиса?

Чем отличается слово от словосочетания и предложения, если слово «поехали!» - это уже предложение, а «железная дорога», которая выглядит как словосочетание – это одно слово? Привычное школьное представление можно принять, если не углубляться в суть дела, но если углубиться, то мы встанем в тупик.

Чтобы формулировка была корректной, необходимо чтоб основной элемент поддавался понятному и однозначному определению, то есть для понимания синтаксиса, наше видение вопроса должно быть простым и прозрачным. Тогда для ясности мы введем новое понятие, и новый для нашего курса термин. Минимальной единицей синтаксиса мы назовем синтагму.

Синтагма – это интонационно-смысловое единство, которое в определенном контексте выражает одно конкретное понятие. Другими словами, синтагма – это минимальная единица уровня речевого общения.

Уровень речевого общения – это и есть уровень синтаксиса, когда появляется так называемое «три в одном». Пусть это будет термин для внутреннего пользования. Что такое «одно»? Наш новый термин «одно» обозначает слово или группу слов, которые объединяют в себе три: во-первых, внешнюю форму, во-вторых, внутреннее грамматическое и смысловое значение на уровне языка и, в-третьих, реальную ситуацию общения, в которой есть и говорящая, и воспринимающая стороны.

Стоит немного задуматься, и мы увидим, что речевое общение происходит по следующей схеме: говорящий из своей памяти берет слово, имеющее конкретную звуковую форму и одно или несколько значений, и произносит его, обращаясь к определенному слушателю и называя конкретный предмет, действие или признак. В этот же момент слушающий воспринимает внешнюю звуковую форму слова, берет из памяти возможное смысловое и грамматическое значение и связывает его с реальной или воображаемой ситуацией. Таким образом, происходит обмен информацией. Это происходит гораздо быстрее, чем мы об этом говорим, фактически, это мгновенный процесс.

Для составления диалога не обязательно должно быть несколько человек. Все знают фразу: «я с умным человеком разговариваю». Имеется в виду: я разговариваю с самим собой. Когда человек один и он думает, то возникает ситуация так называемого внутреннего диалога. Тогда, хотя внешняя форма слова и не произносится вслух, она всё равно существует, то есть слово имеет четкую внешнюю форму внутри сознания говорящего, слово имеет конкретное содержание и реальную на уровне сознания ситуацию общения. Только с той разницей, что говорящим и слушающим является одно лицо. Таким образом, язык выходит на уровень речевого акта. Это и есть уровень синтаксиса.

Обозначив поле работы синтаксиса в языке, мы можем перейти к определению синтаксиса, как раздела лингвистики: предметом синтаксиса в языкознании является исследование законов превращения абстрактных единиц языка с потенциальным значением в актуальные речевые высказывания.

Чтобы сделать более понятным утверждение о том, что предмет синтаксиса – это уровень речевой реализации языка, а не длина фразы, давайте подробнее рассмотрим построение речи.

Если я стану бессмысленно произносить слова «стол, бык, дым, сера, ехать, ловит, зеленый, большой...» - и так далее, ничего не имея в виду, ни к кому не обращаясь, а просто слушая звук собственного голоса, то это не будет уровнем синтаксиса. Если я даже скажу: «Паровоз идет по рельсам». Но при этом не буду соотносить сказанное с реальностью, и ни к кому, даже к себе, не буду обращаться, то это по предложение по формальному составу в нашем понимании тоже не будет предметом синтаксиса, хотя это предложение будет предметом синтаксиса в другом аспекте, о котором мы поговорим позже.

Если мы скажем те же слова стол, бык или дым, или ловит, придав им конкретное значение, и ориентируясь на слушателя, который увидит за словами содержание, то это будет уже уровень синтаксиса. Тем более к синтаксису будет относиться грамматически выстроенная группа слов, если мы передаем этими словами информацию, имеющую конкретное значение, которую кто-то будет воспринимать, хотя бы и мы сами. Когда начинается обмен информацией, мы поднимемся на уровень синтаксиса.

Например, человеку надо что-то написать, у него есть ручка и бумага, но ему не на чем писать, он видит стол, говорит себе «стол», имея в виду: «вот на чем можно писать», и он принимает решение использовать этот стол, чтобы на нем писать. Это акт внутренней речи, и с опорой на контекст, и слово «стол» будет синтагмой или односоставным предложением.

Представьте себе другую ситуацию. Вы идете с товарищем по полю недалеко от деревни, а неподалеку пасется бык, вы делаете что-то не так, быку это не нравится, он устремляется на вас с товарищем. Надо бежать. Но вы быка не видите, а товарищ видит. Он кричит вам: «Бык!» Вы бросаетесь «наутек». Слово «бык» в данной ситуации будет синтагмой, потому что имеет место акт речи, то есть акт конкретного обмена информацией. Реальность – реакция – мысль – слово – слово – реакция – мысль – действие. Если же мы возьмем слово «бык» и просто просклоняем его: бык, быка, быку, быка, быком, о быке, думая только о грамматике, то слово «бык» не будет синтагмой. Лишаясь связи с реальностью, слово как бы лишается крыльев и опускается на уровень лексики с уровня синтаксиса.

Уровень синтаксиса начинается и держится на стыке языка и реальности. Как порох и огонь. Порох сам по себе, а огонь сам по себе. Но вот они вместе, и раздается взрыв – нечто новое. Взрыв не равен составляющим его элементам – это новая сила и новое явление. Порох – это одно, огонь – это другое, взрыв – это третье. Взрыв мгновенен. Огонь может тлеть годами, порох может храниться годами. А взрыв не может длиться даже секунду, не зависимо от его силы и количества взрываемого вещества. Взрыв – это мгновенье, это другая реальность, не равная составляющим её компонентам. Так же реализуется синтаксис.

Объективная реальность вещественного и духовного мира существует в своих рамках. Слова и грамматические формулы языка, готовые к работе, существуют в своих рамках. Наше сознание в речевом акте объединяет их – возникает новая мгновенная реальность – это и есть уровень синтаксиса в языке.

Обратите внимание: то, о чем мы сейчас говорим, касается ни отдельного слова, ни словосочетания, ни предложения. В нашем разговоре на данном этапе эти различия несущественны, как не важен цвет предметов для нашего слуха и звуки для зрения глаз. Длина высказывания ничего не меняет. Предмет нашего разговора – это речевой уровень языка, то есть, что мы говорим с целью передать информацию, отражающую субъективную или объективную реальность.

Что же такое синтагма в логике наших рассуждений? Прежде всего, это единица передачи информации, которая представляет собой вербальное отражение конкретного явления действительности и оформляется интонационно как единое целое. Без интонации не может быть высказывания. Именно она определяет границы синтагмы.

Для примера мы возьмем известную фразу: «Жил-был у бабушки серенький козлик». Это полноценное предложение, которое имеет подлежащее с определением, сказуемое и обстоятельство. В плане интонации это единое целое. Это предложение несет конкретное сообщение, в котором важны интонация и слова.

Если мы изменим что-нибудь или уберем, то смысл высказывания изменится тоже. Например, высказывание «жил-был у дедушки черный козлик» отнюдь не то же самое, что «жил-был у бабушки серенький козлик». Мы видим другое сообщение. Если мы ничего не будем менять, а выпустим слово: «у бабушки серенький козлик», то это высказывание тоже будет нести уже другую информацию. Если мы скажем: «у бабушки серенький», то это опять же будет переменой значения. Если скажем: «жил-был», то опять будет другой смысл. Каждое из предложенных нами выражений может быть синтагмой, если будет нести конкретную информацию, но это будут разные синтагмы, отражающие разные ситуации или работающие в разных контекстах. Порядок и состав слов в синтагме неизменен, потому что это конкретное высказывание в конкретном контексте в конкретный момент. Малейшее изменение – и это другая синтагма, как буква «Б» это уже не буква «Ю».

Например, высказывание «... у бабушки серенький козлик» вне контекста может быть развернуто словами будет / есть / нашелся / и т. д. Это не то же, что «жил-был у бабушки серенький козлик.»

В свою очередь фраза «... у бабушки серенький..» оставляет еще больше места домысливанию в виде подстановки слов котик/ песик/ петушок/ плащик/ и т. д., конечно, если нет контекста.

Высказывание «... жил-был...» несет в себе еще меньше ясности, так как возможна любая подстановка, например, дедушка/ слоник/ поросенок/ бегемотик и т. д.

Как мы видим, в синтагме важно каждое слово. Любое изменение состава слов высказывания вело бы к изменению смысла, но это невозможно, так как тогда возникнет другая синтагма, это уже либо не будет отражением той же реальности, либо другим отражением той же реальности. Синтагма – это разовое произведение рече-мыслительного акта, она неповторима как сама прошедшая реальность.

Другим очень важным фактором построения синтагмы является интонационное единство. Членение фразы приведет к перемене смысла и возникновению других синтагм. Например:

1) Жил-был у бабушки серенький козлик.

2) Жил? Был у бабушки! Серенький? Козлик.

3) Жил-был? У бабушки серенький. Козлик?

И т. д.

Если исходное предложение – это одна синтагма, несущая одно сравнительно развернутое неделимое сообщение, то второй пример в силу интонационного членения представляет четыре разных синтагмы, если, конечно слова эти увязаны с реальностью. А третий пример содержит три разных синтагмы: вопрос, сообщение, вопрос. Можно произвести еще какое-нибудь членение и смысл опять переменится, можно провести деления внутри слов, тогда смысл будет утрачен совсем. Устная речь - это главная форма реализации естественного языка. В устной речи интонация в построении синтагмы играет решающую роль.

Итак, мы совершили круг и опять подошли к определению, сказанному раньше: синтагма – это интонационно-смысловое единство, которое в данном контексте и в данной ситуации выражает одно конкретное понятие и может состоять из одного слова или группы слов.

Мы рассмотрели первое значение термина синтаксис и первое значение термина синтагма, согласно которому синтаксис – это раздел грамматики, изучающий возникновение речи, а синтагма – это неделимое значимое интонационно-смысловое единство.

Другое понятие синтаксиса.

Второе равноправно существующее значение термина синтаксис обозначает конкретные правила создания речевых единиц. В свою очередь второе значение термина синтагма обозначает один из видов последовательной связи двух языковых единиц, соединенных определенным типом связи, при которой один член является определяемым, а другой – определяющим.

Разворачивая второе определение синтагмы, то есть, говоря о разных видах связи между членами синтагмы, мы начнем с того, что все виды отношений между членами синтагмы можно поделить на два типа отношений. Все отношения могут быть либо предикативными, либо непредикативными.

Предикативные отношения всегда протекают во времени, и в них отражается наклонение. Наша реальная жизнь протекает во времени, и предикация отражает это время. Но время в грамматике – это не механическое отражение реального времени. Реальное время – это только сейчас. Будущее еще не настало, прошлое уже миновало.

Время в грамматике – это отношение времени описываемого события к моменту речи. Находясь всегда в настоящем, человек может описать и прошедшее, и настоящее, и будущее. Например, Я смотрю, я смотрел, я посмотрел, я посмотрю, я буду смотреть. Мысленно мы побывали в разных временах.

В английском языке выбор времен тоже богат: I look (это регулярное занятие), I looked (прошедшее либо регулярное, либо разовое), I am looking (прямо сейчас), I have looked (однажды или несколько раз, нарочито безразлично когда), I have been looking (с какого-то момента по настоящий), I had looked (раньше, чем фоновое время в прошлом), I will look (посмотрю) и так далее. Разница между русским и английским языками в плане времен состоит в том, что в английском языке больше грамматических средств выражения времени, а в русском эти же времена выражаются лексическими средствами. Но главное в нашем примере - это связь сообщения с моментом речи. И это один из двух моментов, определяющих явление предикации.

Второе грамматическое явление, определяющее предикацию – это наклонение. Наклонение в грамматике относится к модальным категориям, то есть показывает целевую установку речи. Все мы, когда говорим, что-то имеем в виду. И это что-то определяет форму нашего высказывания. Целью нашего высказывания может быть приказ, вопрос, утверждение, отрицание, сомнение, пожелание и т. д. Цель высказывания существует всегда. Давайте спросим себя: можно ли говорить что-то, не имея цели? Говорение без цели – это говорение без смысла. Если мы говорим, не прилагая смысла, значит наше я не участвует в акте говорения и говорим уже не мы, а наш язык. Надеюсь, что мы так не делаем, то есть, не говорим без смысла и без цели. Слово, сказанное без цели, не связывается с реальностью и не может быть синтаксической единицей языка. Сознаем мы то или нет, цель в наших высказываниях есть всегда.

Речь всегда реальна, потому что она по определению является словесным отражением реальности. Речь всегда целенаправленна, в противном случае она была бы бессмысленным бормотанием, а не речью. И целевая установка тоже реальна, так как является формой влияния на реальный ход дел.

Как мы видим, предикативные отношения отражают связь реального мира и высказывания. Связь это проявляется в обязательной передаче времени и наклонения.

Предикативными, могут быть внешние синтагмы: «День прошел, они хотят есть». Или внутренние синтагмы, когда слова подразумеваются: «Бык». «Мороз». «Стой!»

Предикативность является неотъемлемой чертой предложения. Предикативность может зависеть от контекста, например, в диалоге:

--Вчера было холодно?

--Холодно.

Слово «холодно» в ответе несет в себе утверждение и время. Вне отрыва от контекста оно означает: «Да, вчера было холодно».

Контекст может быть ситуативным. Мы идем по дороге, я вижу кошку необычного окраса. Я показываю пальцем и говорю: «Интересная кошка». Это можно интерпретировать как: «Смотри на интересную кошку». Это призыв к действию, понятный из контекста. Если предикация выражается не только словами, но и контекстом или обстоятельствами, то она называется внутренней предикацией.

Если предикативность заложена в составе предложения, например, «Пароход гудит». Есть время, и есть цель, которые понятны независимо от контекста. Это внешняя предикация.

Предикативность как элемент связи с реальностью является неотъемлемой составляющей живой речи. Непредикативные виды синтагм потребуют более подробного рассмотрения в дальнейшем.

Лекция семнадцатая

СИНТАКСИС

НЕПРЕДИКАТИВНЫЕ СИНТАГМЫ

Мы уже говорили о двух определениях синтаксиса, о двух определениях синтагмы и о предикативных отношениях внутри синтагм. Этот разговор мы начнем с рассмотрения непредикативных синтагм.

Непредикативные синтагмы по характеру выраженных в них отношений могут быть трёх видов: атрибутивными, объективными и релятивными

Мы уже говорили, что отношения внутри синтагмы никогда не бывают равными, но один член всегда является определяемым, а другой – определяющим. Из этих двух членов синтагмы определяемое слово всегда будет главным, а определяющее - второстепенным. С точки зрения привычных отношений жизни, кто определяет, тот и главный. «Я определяю в жизни, я решаю, что делать и как быть, значит, я главный».

Но с точки зрения грамматики всё не так. Определяемое может существовать самостоятельно, а определяющее существует в синтагме постольку, поскольку оно определяет способное и без него существовать слово, например, предложение «Я читаю книгу» можно разбить на две синтагмы: «Я читаю» и «читаю книгу». В первой паре «я» обойдется без «читаю», а «читаю» без «я», хотя бы подразумеваемого «я», обойтись не может. «Я» - главное слово в предикативной синтагме «я читаю». Получается игра слов «хоть и определяет, но второстепенное» или «определяет, но ничего не решает». В паре «читаю книгу» слово «книгу» определяет слово «читаю», но ничего не решает, а существует только как объект чтения. Предложение «Я читаю» является вполне понятным высказыванием, а фраза «Я книгу» скорее всего, повлечет за собой вопрос: «Ты книгу что?» Как можно видеть, в лингвистике слово «определяющее» значит вовсе не то, что в повседневной жизни. Стоит запомнить этот казус.

Отношения между членами синтагмы не могут быть равными по определению, так как само понятие синтагмы строится на подчинительной связи двух элементов. В случае равноправия двух слов в предложении речь может идти о синтаксической однородности этих слов и о сочинительной связи, а не о синтагме. Если мы скажем: «Большое красивое яблоко лежало на столе», то слова «большое» и «красивое» никак между собой не связаны и никак друг друга не определяют. Каждое из этих слов определяет слово «яблоко» и в этом состоит однородность слов «большое» и «красивое».

В отношениях же «большое яблоко» и «красивое яблоко» имеет место неравноправие отношений, так как определяемое слово существует само по себе, а определяющее необходимо только для уточнения или указания на признак главного.

Для большей ясности мы продолжим рассмотрение нашего примера. Предложение «Большое и красивое яблоко лежало на столе» несколько изменится, но не потеряет смысла, если мы вне контекста скажем «Большое яблоко лежало на столе» или «Красивое яблоко лежало на столе». Предложение не потеряет смысла так же, если мы скажем «Яблоко лежало на столе», но смысл предложения будет неясен, если мы вне контекста скажем «Большое лежало на столе» или «Красивое лежало на столе». Если мы вдруг без знания ситуации услышим «Большое лежало на столе», то мы, скорее всего, спросим «Что большое?» Если же мы услышим «Яблоко лежало на столе», то вопрос «Какое оно было? Большое и красивое или нет?» возможно, даже и не возникнет.

Таким образом, совершенно очевидно, что определяемое слово всегда является главным в синтагме, а определяющее второстепенным. Предметом нашего рассмотрения теперь будут три вида отношений, выражаемых непредикативными синтагмами.

При атрибутивных отношениях в качестве определяемого, то есть главного слова выступает именное слово, например, «яблоко, снег, вечер, человек и т. д.» Определяющим же словом будет атрибут.

Слово атрибут происходит от латинского attributum, что значит «данное». В русском языке слово атрибут имеет ряд значений, происходящих из латинского: «неотъемлемое свойство», «постоянный признак». В полном соответствии со своим названием атрибутивные определения присоединяются к определяемому слову и называют какой-либо признак определяемого слова, например, «сильный игрок, талый снег, Машина кукла». Атрибутивные определения как бы удлиняют слово, делая его более конкретным по одному из признаков.

Атрибутивные определения никак не связаны со временем и наклонением. Давайте рассмотрим пример: «Талый снег являл собой удручающее зрелище». Атрибутивное определение «талый» не влияет ни на время, ни на наклонение, то есть на целевую установку высказывания. Если мы вместо «талый снег являл собой удручающее зрелище» скажем «снег являл собой удручающее зрелище», то грамматическое время высказывания не изменится. Не изменится также и наклонение. Предложение «Снег являл собой удручающее зрелище» не станет ни повелением, ни вопросом, не станет он также выражать сомнения только потому, что мы убрали или добавили атрибутивное определение «талый». Это относится ко всем атрибутам. Они словно бы уточняют слово, присоединяя свойство не связанное с грамматической категорией времени или наклонения.

Атрибутивные синтагмы «Машина кукла», «свежая газета», «красивая девушка» - это не более, чем уточнение слов «кукла», «газета», «девушка» через название атрибута. По сути, мы получаем более длинное именное слово. Мы знаем, что именные не несут в себе ни наклонения, ни времени. Она просто не присуща им, они только называют предметы. Если именное слово являет собой предложение, например: «Весна», то настоящее время и изъявительное наклонение передаются не именным словом «весна», а контекстом.

Итак, мы подошли к определению: атрибутивными называются такие отношения внутри синтагмы, при которых определяемым является именное слово, а определяющее слово присоединяет информацию о свойстве слова вне категории времени и наклонения.

Другой вид отношений в непредикативной синтагме - это объективные отношения. Название этого вида отношений происходит от латинского слова objectum, что значит предмет, на который направлено действие. Слово объект имеет ещё одно интересное значение: предмет, существующий вне нас. Эти слова дают ключ к пониманию объективных отношений. При объективных отношениях определяющий член представляет собой предмет или явление, которые не являются свойством определяемого слова, существуют независимо и находится вне определяемого слова.

Определяемым же членом, в отличие от атрибутивных связей, может быть и глагольное слово, и именное.

Если сравнить атрибутивную и объективную синтагмы, то различие будет очевидным. В синтагмах «свежая газета», «быстрая езда» определяемое слово, присоединив к себе определяющее, становится как бы шире и конкретнее. Слова «свежая» и «быстрая» являются атрибутами, то есть свойствами слов «газета» и «езда». В объективных синтагмах «съесть яблоко» или «работа мастера» определяющее слово не указывает на собственное свойство определяемого, но говорит о направленности действия или направлении принадлежности. Направленность действия или принадлежности на объект и есть главный показатель объективности синтагмы.

Если мы выстроим фразу типа «новая куртка папы», то будут иметь место две синтагмы. «Новая куртка» отражает собственное свойство куртки, а «куртка папы» говорит о принадлежности куртки папе. Если определяющее слово «новая» является атрибутом «куртки», то «папа» атрибутом куртки не является. Он от куртки не зависит и атрибутом не является, в абсолютном смысле он является субъектом или объектом. В нашем примере слово «папа» стоит в родительном падеже, следовательно, «папа» является объектом в грамматическом плане. Именное слово может быть субъектом только в именительном падеже. Налицо объектные отношения. «Папа» - объект принадлежности куртки. Выражение «куртка папы» равно в некотором роде выражению «куртка, принадлежащая папе». Во второй фразе объектное отношение более очевидно.

Не зависимо от того, будет определяемое слово глагольным или именным как, например, «решать задачи», «качая головой», «идущий вперед», «верх гостеприимства», «разрешение проблемы», «трубка моряка» и т. д. синтагматическая связь будет сводиться к указанию на объект.

Если определяемым словом объективных отношений будет глагол или любое отглагольное слово, то связь сведется к тому, что глагольное определяемое имеет в определяющем объект направления действия. Вот ряд примеров: «решать задачи», «задача» – объект решения, «качая головой», «голова» - объект качания, «идущий вперед», «направление вперед» - объект движения, «разрешение проблемы», «проблема» - объект разрешения.

Если в роли определяемого слова в синтагмах с объективными связями выступают именные слова, то определяющее слово будет показывать объект принадлежности: «верх гостеприимства», «куртка моряка». «Гостеприимство» - это объект принадлежности верха, а «моряк» - это объект принадлежности трубки. С точки зрения житейского смысла слова «моряк – объект принадлежности трубки» звучат забавно, но в позиции логики языка это вполне понятное определение объектных отношений. Если мы будем рассматривать принадлежность как действие по типу предикативной синтагмы «Я принадлежу...», то видно, что в синтагме «верх гостеприимства» «верх» принадлежит «гостеприимству». Вопрос принадлежности является главным, если не единственным, предметом отражения объективных синтагм с обеими именным составляющими.

В любом случае, чтобы безошибочно отличать главные и второстепенные члены объективных синтагм, надо запомнить, что определяющим словом всегда будет именное слово в косвенном падеже, то есть предмет или явление, на которое направлено действие, а это объект и есть. Тогда в паре «глагольное слово – именное слово» определяемым всегда будет глагол, а определяющим – именное слово, на которое направлено действие, например, «смотреть кино», «кусающий хлеб».

В паре же «именное слово – именное слово» определяемым или главным будет то слово, которое в определённых обстоятельствах можно поставить в именительном падеже, а определяющее слово поставить в этой связке в именительный падеж нельзя, например, «судьба человека», «дар народу». Слова «судьба» и «дар» могут менять падеж, а слова «человека» и «народу» в этой синтагме нельзя поставить и именительном падеже. Например, судьба человека, судьбе человека, судьбу человека и так далее, то есть при склонении определяемого слова определяющее меняться не будет.

Не бесспорной, но понятной формулировкой может быть следующая: объективными называются такие отношения в синтагмах, когда определяющий член является объектом действия глагольного слова или объектом принадлежности именного.

Хочется верить, что теперь вы не спутает два словосочетания: «папина шляпа» и «шляпа папы». В первом случае определяющее слово «папина» это прилагательное – это атрибут шляпы, во втором случае определяющее слово «папы» - это существительное в родительном падеже, то есть объект принадлежности шляпы. По аналогии «красивая девушка» - «девушка студента» имеют место отношения атрибутивности свойство девушки – красота, и отношения к объекту объект принадлежности девушки – студент.

Завершив рассмотрение атрибутивных и объективных синтагм, мы перейдем к третьему виду непредикативных синтагм – к релятивным синтагмам.

Отличительной особенностью релятивных синтагм является то, что в качестве определяемого члена в таких синтагмах всегда выступает глагольное слово, например, в словосочетаниях медленно ходит, отдыхает летом, гуляя в поле, определяемые слова ходит, отдыхает, гуляя – это глагольные слова. Это отличает релятивные синтагмы от атрибутивных, в которых определяемое слово всегда именное. В атрибутивных синтагмах свежая трава и папин пиджак определяемыми словами будут именные слова трава и пиджак.

От объективных синтагм релятивные отличаются определяющими частями. Определяющий член в релятивных синтагмах является релятивом. В переводе с латинского слово relativus переводится как «относительный». Определяющее слово называет какой-либо признак определяемого или называет что-либо не содержащееся в самом определяемом, но связанное определенными отношениями. То есть, если в объективных синтагмах определяющим словом является объект действия или принадлежности, то в релятивных синтагмах определяемое слово не является объектом, но связывается с главным словом определенным отношением. Если взять предложение Иван на перемене в коридоре быстро съел яблоко, то со словом «ел» образуются четыре синтагмы: «быстро съел», «в коридоре съел», «на перемене съел» и «съел яблоко». В синтагме съел яблоко действие направлено на объект – это объективная синтагма.

Три же другие синтагмы будут релятивными. В синтагме «быстро съел» определяющее называет признак определяемого по образу действия, то есть это обстоятельство образа действия. В синтагме «на перемене съел» определяющее слово указывает на обстоятельство времени. В синтагме «в коридоре съел» определяющее слово с предлогом «в коридоре» является обстоятельством места.

Для лучшего запоминания предлагаемого материала можно привести следующую формулировку: релятивными называются такие отношения, при которых определяемое слово – это глагольное слово, а определяющее указывает на место, время и образ действия.

То есть, эталонным примером релятивной синтагмы является обстоятельство при сказуемом.

Спутать релятивные и объектные отношения невозможно. Одни указывают на обстоятельства, а другие - на объект.

Мы рассмотрели классификацию непредикативных видов связи, которая вычленяет всего три вида связей: атрибутивную, объективную и релятивную. Это, возможно, не идеальная классификация, но она работает в языкознании не только в отношении русского языка, но и других языков, в частности английского.

Английские синтагмы «big cat, new book, see a god, eating food, tail of the horse, walk in the park, sit alone, wake up in the morning» соответствуют русским словосочетаниям «большая кошка, новая книга, видеть собаку, поедая пищу, гулять в парке, сидеть одному, проснуться утром» и могут быть классифицированы по изложенному выше методу.

Синтагмы «big cat и new book» соответствуют русским словосочетаниям «большая кошка и новая книга». Определяемым выступает именное слово, определяющее является атрибутом – это атрибутивная синтагма.

Синтагмы «see a dog, eating food, tail of the horse» переводятся как «видеть собаку, поедая пищу, хвост лошади». Они предают объективные отношения, так как определяемое слово – глагольное слово, о определяющее – это объект действия, в третьем примере определяемое слово – это именное слово, а определяющее – это объект принадлежности. Определяющее слово является объектом – это объективные синтагмы.

Если мы рассмотрим синтагмы «walk in the park, sit alone, wake up in the morning», то определяемыми словами будут глагольные слова, а определяющими – релятивы, то есть слова, указывающие на место, время и образ действия, называемого глагольным словом.

Как мы видим, система работает хотя бы на примере двух языков. Ее можно применить и к другим индоевропейским языкам.

Мы так долго рассматриваем эту классификацию, что может возникнуть вопрос, зачем всё это нужно? Классификация связей внутри синтагм необходима для описания языков и систематизации внутриязыковых связей. Мы не станем перечислять все цели, для которых классифицируются грамматические связи в языке. Двух целей достаточно. Описание связей необходимо для поиска и определения, во-первых, языковых соответствий, а во-вторых, грамматических различий языковых средств, без которых трудно переводить с иностранного языка или изучать его. Одних только этих двух целей: возможности изучать иностранный язык и возможности точно переводить с одного языка на другой вполне достаточно, чтобы оправдать время и силы затраченные на поиски закономерностей связей слов в языках.

Если бы раньше кто-то не разобрался в том, почему английское «sit alone» соответствует русскому «сидеть одному», то нам пришлось каждый раз совершать открытие. Благодаря систематизации мы имеем грамматики, учебники иностранных языков и стандарты переводов, которые многие столетия показывают свою практическую ценность.

СПОСОБЫ СВЯЗЕЙ

Отношения между членами синтагмы должны как-то выражаться. В русском языке определены три способа: согласование, управление и примыкание. Эти способы относятся как к непредикативным, так и к предикативным синтагмам. В определенной мере эти способы можно применить и к другим языкам.

Согласование – это вид связи определяющего и определяемого, при котором грамматические значения определяемого повторяются в определяющем. Если взять атрибутивную синтагму «полосатый кот», то мы увидим, что члены согласованы между собой в числе, роде и падеже. «Полосатый кот – полосатые коты» - это согласование в числе. «Полосатый кот – полосатая кошка» - согласование в роде, «полосатый кот - полосатого кота – полосатому коту – полосатого кота – полосатым котом – о полосатом коте» - это согласование при изменении по падежам. В русском языке согласование формально выражается соответствующими флексиями: полосат -ый / -ая / -ое - это согласование по роду, полосат –ый / –ые - это согласование числа, полосат –ый / –ого – это согласование падежей.

Примером согласования в английском языке может быть предикативная синтагма «he makes», которое противопоставляется синтагме «they make». Согласование проявляется в том, что окончание «–s» показывает только 3-е лицо единственного числа.

Управление – это вид связи, при которой определяемое требует от определяющего определенной грамматической формы. В русском языке переходный глагол требует, чтобы прямое дополнение стояло в винительном падеже, например, «вижу дом, ем суп, зову человека». Сочетания типа «вижу дому, вижу домом, вижу о доме» не будут выражать отношения сказуемого и прямого дополнения. Согласования в данном примере не будет потому, что глагольные и именные слова изменяются по-разному, и их категории соотносить в данном сочетании нельзя.

В немецком языке управление используется очень широко. Дополнение, или глагольное слово, происходящее от переходного глагола, для связи с именным словом всегда требует аккузатива, что соответствует винительному падежу в русском языке: «Ich sehe einen Soldaten.» Я вижу солдата. Предлог «mit», в свою очередь, всегда требует дательного падежа «mit einer Freundin» с подругой.

В английском языке примером согласования также может быть отношение глагольного слова и дополнения, если последнее выражено личным местоимением: «I see her. She knows him». В английском языке всего два падежа: прямой и косвенный, но внешняя форма слов не меняется, кроме местоимений. В то же время форма полного слова будет неизменной: «I see his friend», но «I see him», тогда как в прямом падеже будет «His friend sees me». Мы видим, что «His friend», не смотря на наличие местоимения, не меняется. Положение подлежащего и дополнения определяется только местом в порядке слов. Поэтому в английском языке можно говорить только о согласовании глагольных слов и местоимений в роли дополнения.

Третьим видом связи, является примыкание. Примыкание – это такой вид связи определяющего и определяемого, когда нет ни согласования, ни управления, но взаимная связь членов синтагмы выражается либо через порядок слов, либо через интонацию. Примером может быть выражение: «Преподаватели со студентами разговаривали». В зависимости от паузы эта последовательность слов может передавать разный смысл: или «и преподаватели, и студенты разговаривали» или «преподаватели разговаривали со студентами».

Фраза «Долго читать не любил» также зависит от того, как мы ее скажем. Она может значить: «долго не любил читать» или «не любил долго читать».

Эти три вида связи охватывают все виды отношений между определяемым и определяющим в индоевропейских языках. Трудно сказать, насколько корректной будет эта классификация в отношении других языковых семей. Ясно одно, что такие исследования необходимы, чтоб выстраивались соответствия форм и содержания речевых единиц для изучения языков и точных переводов. Чем точнее классификация отражает связь языка с реальным миром, тем легче найти сходства и различия языков и наладить связи между языками.

Продолжая разговор о синтагмах, следует сказать, что синтагмы вступают во взаимные связи и, что одно слово может быть членом разных синтагм, являясь определяющим в одной синтагме и одновременно выступая в качестве определяемого в другой, например: «Белый корабль смело рассекал высокие волны». Данное предложение состоит из шести слов, которые выстраиваются в пять синтагм:

1 - белый корабль – 2 - корабль рассекал – 3 - рассекал волны –

4 - высокие волны – 5 - смело рассекал.

В этих пяти синтагмах три слова белый, высокие, смело выступают только как определяющие члены (белый корабль, высокие волны, смело рассекал), их ничто не определяет.

Слова рассекал и волны в предложенном высказывании выступают в двух синтагмах каждое: корабль рассекал и рассекал волны, где рассекал то определяет слово корабль, то определяется словом волны. В свою очередь слово волны выступает в двух синтагмах: рассекал волны и высокие волны, в первом случае волны – это определяющее, а во втором – определяемое.

Только одно слово в предложении ни разу не выступает определяющим. Это слово корабль. Оно выполняет роль определяемого в двух синтагмах: белый корабль и корабль рассекал. Оба раза это слово явилось определяемым. Корабль рассекал – это предикативная синтагма, белый корабль – это атрибутивная синтагма. В предложении слово корабль выполняет роль подлежащего.

Подлежащее в грамматике никогда ничего не определяет, оно является абсолютным определяемым, для него достаточно того, что оно есть. Получается, что по правилу главенства определяемого над определяющим в грамматике подлежащее является главным членом предикативной синтагмы. Если же построить иерархию главных членов предложения, то согласно указанному выше признаку подлежащее – это всегда определяемое и «самый главный член» предложения. Для подлежащего достаточно, что оно называет предмет, который существует. Его можно употребить и без определяющего слова, например, слово корабль – это и вне контекста уже будет предложение, если определять его будут условия окружающей действительности. Слово разрезает в требует определяемого или подразумевает его, того кто разрезает.

И всё же полноценное предложение – это предикативная синтагма, которая называет и предмет, и признак его в связи со временем и отношением говорящего к сообщению. В этой связи оба члена предикативной синтагмы следует считать главными членами предложения. Оба члена равны, но один «более равен, чем другой».

Лекция восемнадцатая

СИНТАКСИС

ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Перед нами уже третья лекция, посвященная синтаксису, а мы еще не приступали к рассмотрению предложения. Но мы не потратили времени даром, потому что мы рассмотрели, что такое синтагма, и это может быть фундаментом построения наших знаний. Предикативная синтагма будет центром нашего понимания природы предложения как единицы речи.

Определить предложение не так просто, как кажется. Со школьных времен мы помним примерно такое определение: «Предложение – это сочетание слов или отдельное слово, выражающее законченную мысль».

Для школы это определение можно считать достаточным, но для научных целей его нельзя считать корректным, так как в нем одно неизвестное определяется другим неизвестным. Если понятие «законченная мысль» не определено, то как на него опираться? Мы не будем углубляться в рассмотрение причин упрощенности школьного определения предложения. Наша задача – это рациональное представление о предложении с точки зрения исследователя.

В прошлых лекциях мы определили, что такое предикативная синтагма. Её мы и поставим в основу нашего определения.

Предложение – это высказывание, которое содержит предикативную синтагму. Звучит кратко, но вполне рационально отражает суть вещей.

Мы помним, что любая синтагма – это отношение двух членов, при котором один определяет другой. А предикативная синтагма – это когда определяющий член синтагмы несет информацию о времени и наклонении, то есть передает отношения говорящего к высказыванию.

Если высказывание содержит одну только предикативную синтагму, то это простое нераспространенное предложение, например: «Дед ждал». Есть подлежащее и есть сказуемое. Подлежащее и сказуемое – это главные члены предложения и обязательные члены предикативной синтагмы.

Если в предложении одна предикативная синтагма и одна или несколько непредикативных, то это уже простое распространенное предложение. Все члены предложения, кроме подлежащего и сказуемого, называются второстепенными членами предложения.

Мы выделим пять членов предложения – это подлежащее, сказуемое, определение, дополнение, обстоятельство.

Подлежащее – это всегда абсолютно определяемый член предикативной синтагмы. Оно указывает на нечто, что существует или действует и является объектом сообщения.

Сказуемое – это определяющий, то есть второстепенный член предикативной синтагмы. Сказуемое называет признак, проходящий во времени и указывает на цель высказывания.

Определение – это второстепенный член атрибутивной синтагмы. Оно указывает на постоянный признак подлежащего или дополнения, то есть на атрибут субъекта или объекта.

Дополнение – это определяющий член объективной синтагмы. Оно называет предмет, на который направлено действие.

Обстоятельство – это определяющий член релятивной синтагмы, оно указывает на время, место или образ действия.

Для ясности мы расширим приведенный выше пример: «Старый дед долго ждал возвращения внука». Мы имеем простое распространенное предложение. Простое потому, что одна предикативная синтагма, распространенное, потому что в нем есть второстепенные члены, то есть непредикативные синтагмы.

Предикативная синтагма «дед ждал» сообщает о событии имевшем место ранее момента сообщения. Абсолютное определяемое «дед» определяется сказуемым «ждал».

Синтагма «старый дед» - это атрибутивная синтагма, так как указывает на признак, не зависящий от времени сообщения и модальности, то есть наклонения.

Синтагма «долго ждал» - это релятивная синтагма, так как указывает на обстоятельство времени.

Синтагма «ждал возвращения» - это объективная синтагма, которая указывает на объект ожидания, то есть это дополнение.

Синтагма «возвращение внука» - это объективная синтагма, так как «внук» - это объект «возвращения».

Мы имеем в этом предложении пять синтагм, но это простое предложение, так как в нём всего одна предикативная синтагма. Простое предложение будет простым не зависимо от количества слов в нем. Простое предложение – это то, в котором только одна предикативная синтагма. Количество слов определяет распространенное предложение или нет, но не более того.

Если в предложении кроме подлежащего и сказуемого есть хотя бы один член, формирующий синтагму в дополнение к предикативной, то это предложение будет распространенным. Чтобы быть распространенным достаточно одного второстепенного члена, но если второстепенных членов будет больше, то предложение не будет классифицироваться как более распространенным, оно всё так же будет считаться просто распространенным.

Английское или немецкое предложение определяется по тем же признакам. Одна предикативная синтагма являет собой простое нераспространенное предложение, например: I eat (англ.). Ich esse (нем.).

Наличие хотя бы одного второстепенного члена делает предложение распространенным: I eat bread (англ.). Ich esse Brot (нем.). На уровне синтаксиса индоевропейские языки соотносимы.

О других языках мы говорить не будем, хотя можем предположить, что европейская классификация приемлема для большинства индоевропейских языков. Впрочем, нельзя быть уверенным, что лингвистическая традиция, отвечающая устройству индоевропейских языков, будет верно отражать законы туземных языков Австралии или Африки. Языки настолько разнообразны в своём устройстве, что едва ли можно говорить об универсальной межъязыковой грамматике. Но индоевропейские языки – это родственные языки; исследования подтверждают, что они произошли от общего праязыка, поэтому они имеют общие черты и на многих уровнях, в том числе и в синтаксисе.

В разных языках мира члены предложения могут быть простыми и составными. Простые члены предложения выражаются:

1) одной лексемой: стол, жду, порядочный.

2) одной лексемой в сопровождении служебного слова: на столе, буду ждать, по порядку.

3) лексикализованными сочетаниями: спустя рукава, через пень колоду, не солоно хлебавши.

Лексикализованные сочетания, не зависимо от количества слов, рассматриваются как одна лексема, поэтому всё сочетание будет представлять собой один член предложения. Лексикализованное сочетание всегда можно заменить одним словом при сохранении основного смысла, например: не солоно хлебавши значит ни с чем, спустя рукава значит лениво. Смысл сохранен, но теряется образность речи.

Простым членам предложения и главным, и второстепенным противопоставляются составные члены. Составные члены предложения выражаются свободным сочетанием лексем при помощи предлогов и союзов или без помощи предлогов и союзов.

Составное подлежащее может строиться из однородных лексем, тогда они соединены союзом или предлогом, например: продавцы и покупатели торговались или продавцы с покупателями торговались. Сказуемое после однородных лексем подлежащего требует глагола в форме множественного числа не зависимо от вида и во всех грамматических временах: торговались, поторговались, торгуются, поторгуются, будут торговаться.

В английском языке составное сказуемое тоже требует глагола во множественном числе: John and his friends go. Отсутствие окончания множественного числа –s говорит о том, что глагол стоит в форме множественного числа. В единственном числе было бы: John goes.

Это видно только в формах настоящего времени. John has gone – John and his friends have gone. В прошедшем же времени формы глагола не отличаются: John went – John and his friends went. John had gone – John and his friends had gone.

В свою очередь с формой глагола be единственное и множественное число отражаются на форме и прошедшего, и настоящего времени: John is (was) gone – John and his friends are (were) gone.

В будущем времени число на форме глаголов не отражается, так как в сочетании с грамматическим показателем будущего времени will все глагольные формы становятся неизменными: John will go/ be gone/ have gone – John and his friends will go/ be gone/ have gone.

Не смотря на упрощенность грамматических форм английского сказуемого, схожесть русского и английского языка очевидна. Это в очередной раз подтверждает родственность английского и русского языков.

Лексикализованное сочетание может состоять из двух лексем без служебного слова. Тогда это будут разнородные лексемы, с определяющей частью синтагмы, то есть сказуемое, будет согласовываться с составным членом в целом обе машины рванули с места или несколько дней прошли спокойно. Русским составным сказуемым могут соответствовать английские: The both cars started rushing from the place. A few days passed peacefully.

Составное дополнение строится так же, как и подлежащее, но в предложении является объектом:

1) из однородных лексем, например: видел продавцов и покупателей,

2) из двух лексем без служебного слова: рассмотрел обе машины, провел несколько дней.

Составное сказуемое состоит из связки и присвязочной части.

1) В качестве связки может быть вспомогательный глагол быть, а присвязочной частью будет именное слово, например: Он был бы финансистом. Он был зол. Они будут первые. Дети - один. Как мы видим, в присвязочной части стоит глагол быть, который изменяется по временам, наклонениям и лицам. При этом в настоящем времени глагол быть в русском языке не ставится, но ставится в других языках: Я – один. Я был один. Я буду один. I am alone. I was alone. I’ll be alone. (англ.) Ich bin allein. Ich war allein. Ich werde allein sain. (нем.). Сходство между русским и германскими языками в области синтаксиса весьма значительное. При всех различиях этих родственных языков принципы формального выражения грамматических значений на уровне синтаксиса имеют много общих черт.

2) В качестве связки кроме служебного глагола быть выступают полузнаменательные глаголы: бывать, становиться, казаться, ходить, выступать и подобные им. Присвязочной частью при таких глаголах выступают именные слова, например: стать доктором, ходить королем (не в шахматном значении), казаться больным и т. д.

Такие глаголы, как мочь, стараться, лечь, сесть, решить, помочь и другие сочетаются с инфинитивом, например: лечь отдохнуть, решить ответить, мочь устать, помочь сделать и т. д.

Как мы отмечали раньше, связка может быть нулевой. Тогда отсутствие связки является показателем настоящего времени: она – доктор наук.

В качестве присвязочной части могут выступать существительные, числительные и прилагательные в косвенных падежах и инфинитив: стал человеком, был высокого роста, сделался новым, будет четыре, лег спать, надеялся встретиться и т. д.

Как мы помним, предложением является высказывание, содержащее предикативную синтагму. Если предикативная синтагма одна, то это простое предложение. Все простые предложения можно поделить на два вида: на двусоставные и односоставные предложения.

1) Предложение будет двусоставным, если предикативная синтагма имеет полный вид, то есть оба её члена выражены отдельными лексемами, например: день начался или самолет приземлился. Имеют место субъект действия и его предикативный признак.

2) Если оба члена синтагмы выражены одной лексемой, то это односоставное предложение, например, иду соответствует сочетанию субъекта 1-го лица единственного числа и активного признака в настоящем времени и изъявительном наклонении, то есть предиката. Если мы скажем: осень, то, являясь актом речи, это слово содержать в себе предикат, который соответствует предложению «Осень есть». В русском языке в настоящем времени глагол быть не ставится, но подразумевается.

В русском языке односоставные предложения могут быть на базе сказуемого и на базе подлежащего.

А) На базе сказуемого предложения могут быть безличными: не сидится; надоело ждать; жалко птичку; пора идти.

Они могут быть неопределенно-личными: чужих не ждут; иногородних приглашают в гостиницу.

Они могут быть обобщенно-личными: упустишь – не поймаешь; найдешь, где не ищешь.

Они могут быть императивными: Выйдите вон! Заходи! Не стучать!

Б) Односоставные предложения на базе подлежащего могут быть экзистенциональными, или указывающими на существование чего-либо: «Ночь. Много работы. Рокот мотора».

Назывными: Булочная, «Сказки Пушкина» - они передают названия.

Указательными: Вот мой дом. Там вокзал.

Восклицательными: Пожар! Караул!

Двусоставные предложения могут быть нераспространенными и распространенными. Предложение будет нераспространенным, когда налицо только одна предикативная синтагма. Предложение будет распространенным, когда в его составе будет хотя бы еще одна синтагма, кроме предикативной, например: «Поезд шел»; «Поезд быстро шел»; «Скорый поезд быстро шел на восток».

Кроме односоставных и двусоставных бывают неполные предложения, но это явление не языка, а речи, которое возникает внутри контекста, и недостающие части подразумеваются и легко восстанавливаются: Ты ходил на урок? – Ходил.

И односоставные и двусоставные предложения могут быть распространенными, осложненными и сложными. Предложение будет распространенным, если оно имеет второстепенные члены, которые выстраивают дополнительные синтагмы.

Предложение будет осложненным, если в его составе будет причастный или деепричастный оборот, например: Люди, ждавшие поезд, совсем отчаялись. Пират, видя золото, совсем озверел.

О сложном предложении следует поговорить особо. Если высказывание содержит более одной предикативной синтагмы, то оно представляет собой сложное предложение.

Базовыми признаками сложного предложения являются: интонационная оформленность как единого целого, полипредикация и союзный или бессоюзный способ связи частей.

По способам связи частей все сложные предложения обычно подразделяются на союзные и бессоюзные. В свою очередь союзные предложения делятся на сложносочиненные, где организующая часть – сочинение, и сложноподчиненные, где организующая связь – подчинение.

Бессоюзными сложными предложениями называются такие, между частями которых нет союзов, но части которых простые предложения связаны между собой 1) по смыслу, 2) интонационно, 3) порядком расположения частей.

1) Смысловая связь – единое высказывание: Шел дождь, наступала ночь, с севера подул ветер. Смысловая связь состоит в том, что рисуется общая картина, детали которой передаются посредством простых предложений.

2) Интонационная связь может иметь различный характер: перечисления, например: Загудит мотор, машина помчится, ветер зашумит в ушах.

пояснения, например: Мысль мелькнула: вдруг не успею.

противопоставления, например: Работы много – времени мало.

обусловленности, например: Любишь кататься – люби и саночки возить.

3) Порядок расположения частей в составе бессоюзного сложного предложения является средством выражения смысловых отношений, например: Мотор заработал - машина поехала. Машина поехала – мотор заработал.

Бессоюзные сложные предложения не сравниваются ни с подчиненными, ни с подчинительными видами связей, а стоят в стороне от них, как самостоятельное явление синтаксиса.

В сложносочиненном предложении составляющие его предикативные синтагмы функционально равноправны, и возможна перестановка частей. Средством связи служат сочинительные союзы: и, но, да, или, ли…ли и другие.

В наиболее обобщенном виде сочинительными отношениями являются: а) соединение, б) противление, в) разделение.

а) Соединительные отношения чаще всего передают идею одновременности, последовательности и причинно-следственных связей и используют союзы и, да, ни... ни. Собака не ест, и кошка не ест. Блеснула молния, и прогремел гром. Дверь отворилась, и поэтому всё стало видно. Ни читать было нечего, ни смотреть.

б) Противительные отношения передают идею противопоставления или сопоставления и используют союзы а, но, да, однако, зато, же и др.

Вот ряд примеров: Времени было много, а делать было нечего. Ветер стих, но стало холоднее. Я бы пошел, да ты не хочешь.

в) Разделительные отношения передают идею чередования, несовместимости и т. п., они используют союзы или, либо, ли…ли, то-то и т. д., например: Я схожу сам, или ты пойдешь. Ешь хорошо, или никуда не пойдешь.

Сложноподчиненными называются такие сложные предложения, части которых связаны подчинительными союзами и союзными словами, а отношения между частями выражаются в синтаксической зависимости одной части от другой. Синтаксически зависимая часть называется придаточной частью. Подчиняющая часть называется главной частью.

Подчинение одной части другой – это явление не смысловое, а структурное. Подчинительные союзы и слова органически входят в структуру придаточного предложения, давая ему свободу размещения относительно главного предложения, например: Я пришел, чтобы увидеть тебя. Чтобы увидеть тебя, я пришел. Придаточным будет предложение, в котором есть подчинительный союз.

В структуре сложноподчиненного предложения выражаются самые разные виды смысловых отношений, например:

1. определительные «Идёт человек, который всё знает»,

2. изъяснительные «Они смотрели, как Иван рисовал»,

3. сравнительные «Медведь был крупнее, чем мы ожидали»,

4. временные «Я уйду, когда стемнеет»,

5. причинно-следственные «Стало темно, потому что выключили свет»,

6. условно-следственные «Если запоют, то их услышат»,

7. места «Они ушли туда, где их не найдут»,

8. целевые «Кричи, чтоб я услышал».

Рассматривать все варианты и взаимосвязи синтаксических конструкций можно с таким же успехом, как читать телефонную книгу, потому что этот уровень языка наиболее вариативен и напрямую выходит к творчеству живой речи. Поэтому нам в пределах поставленных задач имеет смысл остановимся. Главное для нас – это помнить базовые элементы, из которых можно строить речь и уметь их использовать.

Так как тема синтаксиса необозримо широка, мы на этом оставим её и перейдем к другим не менее важным вопросам общего языкознания.

Лекция девятнадцатая

ПИСЬМЕННОСТЬ

Письмо, которое кажется нам чем-то совершенно обыденным, на самом деле, известно не всем и не везде. Есть языки, которые вообще не знают письменности в основном значении этого слова. Есть страны, в которых подавляющая часть населения не умеет ни читать, ни писать. Мы должны радоваться тому, что мы живём в стране, где читать и писать умеет подавляющее большинство людей.

Через умение читать мы имеем доступ к знаниям и возможность найти путь к духовной свободе, которая для тех, кто узнал её, имеет бóльшую ценность, чем деньги, власть или слава, которые, хотя и влекут к себе, но очень обманчивы и своенравны.

Итак, письмо - это величайшее достояние человечества. Письмо даёт возможность общаться, когда общение звуковым, то есть естественным языком невозможно или затруднительно. Оно позволяет преодолевать пространство и время. Та как устное речевое общение возможно, во-первых, в пределах слышимости и, во-вторых при наличии и одновременном присутствии и участии говорящего и слушающего.

Ещё одно очень важное свойство письменной передачи информации состоит в том, что письмо сохраняет дословную передачу текста в отличие от устной передачи информации. Оно позволяет избегать искажений, которые с течением времени неизбежно возникают в памяти отдельного человека или при восприятии текста на слух, или при устном изложении текста, так как при передаче информации устным путём имеет место в большей или меньшей мере эффект испорченного телефона.

Даже при самом беглом взгляде мы видим, что письмо – это величайшее богатство и оно незаменимо в целом ряде своих функций:

1. письмо преодолевает пространство при передаче информации,
2. письмо преодолевает время при передаче информации,
3. исключает искажение текста при его передаче,
4. позволяет хранить информацию сколько угодно долго

2-й и 4-й пункты кажутся схожими – но они различаются функционально. Так же как записка лектору в зале отличается от текста завещания дедушки внуку – это разные функции текста.

Понятие письма в широком смысле мажет включать все виды общения людей при помощи оптических знаков, то есть знаков, воспринимаемых глазами. Под это определение подходят не только собственно рукописные и печатные тексты, но и любые системы передачи световых и цветовых сигналов, включая семафоры, светофоры, дорожную разметку, дорожные знаки, морские и речные сигналы флагами и фонарями. В наше время видеозапись и звукозапись также можно отнести к письму в широком смысле, так как они, хоть и не имеют начертательной формы и воспринимаются не только зрением, соответствуют четыём базовым функциям письма.

Все виды письма можно поделить по признаку привязанности к естественному языку и независимости от естественного, то есть звукового языка. Всякое письмо либо базируется на конкретном естественном языке русском, китайском, корейском и т. д., либо письмо базируется на неязыковом материале.В этом смысле можно противопоставить слово написанное буквами и дорожный знак.

Виды письменности в широком смысле можно поделить на два независимых вида по признаку начертательности: письмо может быть начертательное написанное или нарисованное чем угодно и на чем угодно и неначертательное, когда используются предметы.

Независимо от начертательности все виды письма можно поделить на два вида: письмо, использующее условные знаки, они обусловлены договорённостью, и символические знаки, которые понятны в известной мере каждому.

Письмо в привычном для нас виде, то есть начертательное письмо, которое связано с использованием букв и цифр, как мы видим, образует более узкий круг, чем письмо в широком смысле.

Начертательное письмо включает разноцветные татуировки на теле представителей диких племён. Татуировка – это заимствование из полинезийских языков. Татуировки несут информацию для людей и для духов, привлекая или отпугивая их. Вождь, победитель в войне или в бою, или в турнире непременно хочет отразить это событие записью на своём теле. Мы имеем в виду представителей диких племён Полинезии или островов Тихого океана. Эти люди хотят, чтоб об их подвигах знали прежде, чем они откроют рот, чтоб о них рассказать.

Татуировки в уголовном мире тоже представляют собой набор знаков, комбинации которых дают знать что-то об их носителе и легко и однозначно читаются в воровской среде.

Примерами начертательного в широком смысле письма могут быть зарубки Робинзона Крузо на столбе, подобие календаря, которые также являлись формой начертательного письма. Можно поискать и другие примеры, но смысл ясен. Мы вкратце рассмотрели наиболее известные формы начертательного письма. Кроме того, перечисленные виды письма представляют собой условные знаки, о которых есть договорённость.

Начертательным видам письма можно противопоставить неначертательное или предметное письмо.

Перуанское письмо КИПУ представляет собой палочку, на которую навязаны разноцветные шнурки с узелками, которую можно послать с гонцом, как письмо. Это письмо также можно, уходя, разместить на ветке дерева. Это письма будет прочитано в