Глава VI. Классический (немецкий) период в философии Нового времени

«В ничто прошедшее не канет, Грядущее досрочно манит, И вечностью заполнен миг».

И. -В. Гете

«Я связь миров, повсюду сущих,

Я крайня степень вещества;

Я средоточие живущих,

Черта начальна божества;

Я телом в прахе истлеваю,

Умом громам повелеваю,

Я царь - я раб - я червь - я бог!»

Г.Р. Державин

«Философия есть... современная ей эпоха, постигнутая в мышлении».

Г.В.Ф. Гегель

В истории мировой философской мысли этап, именуемый «немецкой классической философией», обычно оценивается как грандиозный оригинальный период в развитии человече­ского духа, вершина философского миропонимания. Отмечает­ся тот факт, что философия выступила в это время в качестве «критической совести культуры», а ее ведущие представители не просто сумели проникнуть в суть коренных интересов со­временников, но и встали на их защиту, включились в борьбу за решение серьезных исторических задач.

Однако хронологические рамки данного периода опреде­ляются по-разному. Одни ограничивают его исключительно творчеством таких выдающихся мыслителей, как Кант, Фихте, Шеллинг и Гегель (80-е годы XVIII в. - 30-е годы XIX в.). Дру­гие предлагают начинать с идейно-художественного движения романтиков (40-е годы XVIII в. - 30-е годы XIX в.). Третьи включают в данных период философию Фейербаха (30-е годы

XVIII в. - 60-е годы XIX в.). Четвертые считают необходимым учитывать творчество последователей и критиков лидеров не­мецкой классики (конец XVIII в. - XIX в.). Попробуем рас­смотреть этот великий и спорный этап в развитии философ­ский культуры с момента становления его ведущих духовных принципов до времени критического сомнения в них (II пол. XVIII в. - конец XIX в.).

1. Европейский мир на исходе Нового времени

Мир этих десятилетий энергично и последовательно принимал форму индустриальной цивилизации. Машинное производство в ходе мощнейшего промышленного переворота стало веду­щим в странах Западной Европы, а затем Америки и России. Социально-политические процессы, происходящие в отдель­ных государствах, отдавались эхом в жизни других народов. Непрерывные войны, революции, кризисы и реформы сопро­вождались не менее энергичными процессами осмысления происходящего. Отживающие отношения клеймились как за­стойные и реакционные, а складывающиеся объявлялись «разумными», «естественными, «свободными». Бурное, темпе­раментное развитие общества во всех сферах его существова­ния вызывало интеллектуальное неприятие любой формы спо­койствия и активный интерес ко всем проявлениям жизни: природа и человеческая личность, техника и сфера искусства, общество и космос - все подвергалось анализу и осмыслению. В познании исчезли запретные области, дерзкое любопытство и независимое воображение превратились из недостатков в необходимые условия плодотворной умственной деятельности. Прогресс в промышленности стимулировал развитие техни­ки. В это время усовершенствуется прядильное и ткацкое обо­рудование; появляется универсальная паровая машина Дж. Уатта (1784) и металлический токарно-винторезный ста­нок Г. Модели (1797); начинается эксплуатация первых паро­ходов (1807) и железных дорог (1825); А. Вольта изобретает химический источник тока (1800), П.Л. Шиллинг - электро­магнитный телеграф (1832), М.Г. Якоби - электродвигатель (1834), Л. Дагер - фотографию (1839). Последняя треть XIX в. одаривает человечество величайшими техническими достиже­ниями: телефон и паровая турбина, фонограф и электростан-

ция Т.А. Эдисона, автомобиль с двигателем внутреннего сго­рания, радио, кино, рентгеновский аппарат.

Наука, испытав революционный толчок в XVII в., после­дующие столетия набирает темпы развития, обгоняя запросы техники (См. приложение 1 к главе). Делаются не просто оригинальные открытия в традиционных науках, а формиру­ются новые направления в математике и физике, биологии и медицине. Постепенно и прочно облекаются в научную форму сведения об обществе: филология и педагогика, экономика и история становятся сферами объективного знания.

В этой буре экономических новаций, политических стра­стей, интеллектуальных взлетов Германия представляла собой тихую заводь. Тридцатилетняя (1618 - 1648) и Семилетняя (1756 - 1763) войны довели ее до полного истощения. Полити­чески и экономически она была раздроблена («Священная Римская империя германской нации» объединяла 360 само­стоятельных государств), сохраняла цеховой строй, остатки крепостного права. Попытки распространения передовой тех­ники в Германии привели к разрушению ремесленного произ­водства, но не вызвали промышленного развития. Революци­онные успехи Франции возбудили немецкую общественность, но не подвигли ее к действиям. Обращаясь к французам, Ген­рих Гейне говорил: «У нас были возмущения в мире мыслей, точно так же, как у вас в мире материальном, и при разруше­нии старого учения мы горячились так же, как вы при штурме Бастилии».

Немецкая интеллигенция довольно быстро разочаровалась в результатах Великой Французской революции, испугалась ее методов, энергичного напора; национальная гордость немец­кого мешанина оказалась глубоко задетой военными победами Наполеона в Германии. Быстро наступило охлаждение и к идеалам Просвещения. Серьезную настороженность вызывали утверждающиеся образцы буржуазного утилитаризма. Пораже­ние наполеоновской Франции было встречено в Германии с необыкновенным энтузиазмом, ибо оно давало шанс продлить традиционное существование, сохранить в неприкосновенно­сти старые порядки. Не случайно не вызвало сопротивления осуществление «железом и кровью» объединения немецких государств под эгидой Пруссии, в которой наибольшим влия­нием пользовались крупные землевладельцы-юнкеры.

Жесткий политический порядок канцлера Бисмарка оставлял единственную сферу для индивидуального самовыражения, свободы творчества, независимости духа: сферу разума.

Обычно мы связываем появление значительных личностей в истории с великими эпохами. И накопили достаточно под­тверждений для подобного вывода. Но, как правило, речь в этих случаях идет в основном о политиках и практиках в сфе­ре экономики и техники, лидерах национальных движений, религиозных течений. Великих философов рождали иные ус­ловия: застойные и гнетущие, безысходные и мрачные. Так было накануне Великой Французской революции, когда револю­ция интеллектуальная предшествовала революции социальной.

Германия в конце XVIII века переживала далеко не лучший этап в своем развитии. Глубокая неудовлетворенность реаль­ными процессами сопровождалась духовным конструировани­ем идеальных образцов социальных состояний и отношений. Этот эмоциональный порыв нашел ранее всего свой выход в искусстве: мировая поэзия и литература обогатились такими гигантами, как Шиллер, Гете, Гельдерлин, Новалис, Гофман, Гейне, братья Гримм; в музыкальной культуре прозвучали имена Моцарта, Шуберта, Гайдна, Бетховена, Вебера.

Но, пожалуй, самые захватывающие процессы в это время протекали в философии. Практически все мировоззренческие проблемы нуждались в переосмыслении. Мир в представлени­ях граждан той эпохи рассыпался и раскалывался, он пришел в движение. А потому и восприятие его было фрагментарным. Как писал Гете. «Изолированно обходились с каждой деятель­ностью; наука и искусство, ведение дел, ремесло и все, что угодно, каждое двигалось в замкнутом круге. Занятие каждого всерьез бралось только им самим и по-своему, поэтому-то он и работал только для себя и по-своему, сосед оставался ему совершенно чуждым, и они оба взаимно чуждались друг друга. Искусство и поэзия едва соприкасались, о живом взаимоот­ношении нельзя было и думать; поэзия и наука казались в величайшем противоречии.

Тем самым, что каждый круг деятельности замыкался, в каж­дом из них обособлялась, расщеплялась манера действовать. Даже малейшее дуновение теории вызывало страх, ибо более столетия боялись ее как привидения и при любом фрагментарном опыте в конце концов бросались в объятия самым пошлым представлени­ям. Никто не хотел признавать, что в основе наблюдения может лежать идея, понятие, способное стимулировать опыт и даже по­могать обретению и изобретению».¹

¹ И.В. Гете. Избранные философские произведения. М., 1964, с. 71.

Всеобщность, всеохватность происходящего в мире поро­дили потребность в создании универсальных теорий, систем миропонимания, с помощью которых стало бы возможным освоить культуру всей эпохи. Задача такого диапазона соответ­ствует только философии. Но в истории человечества лишь немецкой классической философии удалось не только выдви­нуть и осознать подобную цель, но и достичь ее.

2. Философская атмосфера в Германии в конце XVIII века

Интеллектуальный прорыв, осуществившийся в ходе естест­веннонаучной революции XVII в., сформировал уверенность в силе и безграничных возможностях человеческого разума, в его способностях влиять не только на духовный мир личности, но и на нравы, быт, политику, стиль жизни всего общества. Невежество объявлялось высшим злом, и потому почетная роль отводилась просвещающему учителю. Он, в свою очередь, делал упор не на умении видеть, созерцать, а на способности творить, созидать. Решение такой оптимистической задачи и стало главной проблемой философских учений в Германии.

Почти все немецкие мыслители этого времени были совре­менниками (см. приложение 2 к главе). Жизненные обстоя­тельства сводили и разъединяли этих неординарных, богато одаренных людей. На перекрестках их судеб, в сотрудничестве, спорах и дискуссиях формировалась богатая философская мысль немецкого Просвещения. И. Кант следующим образом охарактеризовал это культурно-философское явление: «Просвещение - это выход человека из состояния своего несо­вершеннолетия, в котором он находится по собственной вине. Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несо­вершеннолетие по собственной вине - это такое, причина ко­торого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке мужества и решимости пользоваться им без руководства со стороны... Иметь мужество пользоваться собственным умом! -таков, следовательно, девиз Просвещения»¹.

¹ И. Кант. Сочинения. В б-ти тт., т. 6, М., 1966, с. 27.

Готхольд Эфраим Лессинг (1729- 1781)

Особое место среди мыслителей Гер­мании занимает Г.Э. Лессинг. Он ро­дился в Саксонии, в семье пастора и потому свое будущее на первых порах связывал с богословием.

В Лейпцигском университете начинается увлечение Лессинга художественным и философским творчеством. Специ­альных мировоззренческих работ он не оставил, как и не предложил особой философской концепции. Лессинг считал себя последователем учения Спинозы. Однако опубликован­ные после его смерти заметки и материалы послужили пово­дом для бурной философской дискуссии в Германии назван­ной «Спором о Спинозе».

В именем Лессинга связана серьезная реформа эстетиче­ского творчества. Пробуя себя на литературном поприще, он пришел к выводу, что отвлеченность, условность, аллегорич­ность господствовавшего в искусстве в те годы классицизма лишают произведения содержательности, делают их безжиз­ненными и вневременными. Центральное место в искусстве должен занять человек, его судьба, переживания, страсти, про­блемы. Трагедийность существования отдельной личности (принц он или простолюдин) станет понятна любому, если учесть ус­ловия и обстоятельства жизни каждого индивида, если опре­делить те влияния, которые формируют его добродетельные и порочные качества. «Несчастья тех людей, положение которых очень близко к нашему, весьма естественно, всего сильнее действуют на наши души, и если мы сочувствуем королям, то просто как людям, а не как королям».¹ Для того, чтобы понять себя, ощутить свое единство с другими людьми необходимо, кроме того, проникнуться духом национальной культуры. Именно поэтому Лессинг ставил реализм, патриотизм просве­тителей выше космополитизма, «всемирности» классиков.

Он пытается выявить законы развития и специфики про­явления различных жанров в искусстве, считая, что их методы и средства связаны с особенностями отражаемых сторон ре­ального мира. Так, живопись и скульптура, по мнению Лес­синга, имеют дело с пространством, и потому им свойственно изображение тел. Поэзия же существует во времени, а, значит, воспроизводит действия. Тела в поэзии и действия в живопи­си можно выразить только опосредовано.

¹ Г. Э. Лессинг. Гамбургская драматургия. М.-Л., 1936, с. 56.

По мнению мыслителя, искусство, как ничто иное, помога­ет людям понять закономерности человеческого существова­ния, проникнуть разумом в необходимое, погребенное под слоем случайности. Оно не только способствует познанию особых форм бытия, но и выступает в качестве важнейшего ору­дия воспитания и нравственного совершенствования общества.

В работе «Воспитание человеческого рода» Лессинг пред­ставил исторический процесс как постепенное совершенство­вание, обнаружение заложенных в человеческую природу мо­ральных принципов: братства, равенства, счастья и всеобщего мира. Серьезную роль в общей эволюции социального орга­низма он отводил религии, порождаемой и изменяющейся в соответствии со сменой внешних обстоятельств и условий. Лессинг полагал, что в истории человечества произошли три последовательные смены нравственных ценностей, что привело к появлению и становлению господства сначала язычества, за­тем иудаизма, а потом и христианства. Когда наступит господ­ство справедливости и разума, христианские идеалы передадут пальму первенства идеалам гуманизма. При его господстве люди достигнут такой «чистоты сердца, которая сделает их способными любить добродетель ради нее самой».

Лессинг был одним из тех, кто формировал интеллектуаль­ную среду для будущих философских систем, складывающихся на немецкой почве. Но преклонение представителей Просве­щения в Германии перед авторитетом разума и его влиянием спровоцировало своеобразную реакцию, которая выразилась в энергичном становлении романтического мировосприятия. Романтик - независимый исследователь событий, который ни одному подходу не отдает предпочтения; это первооткрыватель новых проблем, которые он не столько анализирует, сколько остроумно иллюстрирует; недовольный современными миро­выми явлениями, он, однако, стремится сохранить в неизмен­ности собственные идеалы; бунтарь по поступкам и поведе­нию романтик - ярый поклонник и защитник традиций.

Иоганн Готфрид Гердер (1744- 1803)

Вот такой противоречивой личностью предстает перед нами Гердер, ученик Канта и Лессинга, а затем противник первого и последователь второго. Неистовый общественный деятель и искренний протес­тантский священник, глава мощного литературно-обществен­ного движения «Буря и натиск» и серьезный теолог.

Главное внимание в творчестве Гердера направлено на проблемы философии истории (термин введен Вольтером). Развитие человечества, по его мнению, есть единый, свя­занный с миром процесс. Мир же (Бог) состоит из посто­янно изменяющихся, действующих органических сил. Ис­ходя из этого, появление общества - это звено, ступень общего эволюционного процесса. Гердер начинает рассмот­рение общественного развития с анализа планетарной сис­темы, с особенностей существования нашей планеты, спе­цифики изменения неорганического, растительного и животного мира. Естественный характер любой мировой системы он распространяет и на общество, которое изме­няется поступательно.

Реальной основой исторического существования, по Гердеру, являются географическая среда и культурная деятельность. Ведущей составляющей последней выступает народное творче­ство. Кроме него, культура включает в себя обычаи, верова­ния, традиции и экономические отношения. Она есть не толь­ко результат, но и главный стимул развития общества. Наиболее древний элемент социума - религия, которая возник­ла естественным путем как следствие слабости человека перед природой.

Гердер был одним из первых, кто попытался представить общество системно, а не в виде простого объединения отдель­ных индивидов. Он принципиально не соглашался с Кантом в его определении человека как животного, нуждающегося в господине. Ибо человек, которому нужен господин, сам жи­вотное, полагал Гердер.

Развитие общества представлялось ему вариантом неуклон­ного движения к воплощению гуманизма, составляющего суть каждой отдельной личности. Основываясь на принципах гу­манности, философ отрицал «разумную» природу государства, так как оно является машиной для ведения захватнических войн, не выполняет никаких созидательных функций и потому не имеет перспектив в своем существовании.

Каждая нация, полагал Гердер, представляет собой само­бытный организм, который необходимо совершенствовать. Для этого крайне важно, развивая собственную уникальность, не замыкаться в традициях своего народа, а видеть, признавать оригинальность других культур. Терпимость к иным вкусам, стремление к постижению непривычного и даже странного

позволит избежать утраты чувства свободы в сфере эстетичес­кого бытия. Творческие силы природы, породившие человече­ское разнообразие, позволят удовлетворить и чувство нацио­нальной гордости, и доброжелательное удивление достиже­ниями других.

Будущее Гердер представлял себе светло, высокоморально и радостно:

«Лжецов орда покинет мир,

Потонут вор, убийца и вампир.

Исчезнут лицемерие и гнет,

Растает гнет, безумие падет!

Она придет, священная пора,

Когда, исполнен правды и добра,

Любовь и верность утвердив навек,

К добру, к добру времен направив бег,

Рай на земле воздвигает человек».¹

Иоганн Вольфганг Гете (1749 - 1832)

В этом ряду мыслителей и теоретиков, людей со страстной душой и уравнове­шенным немецким темпераментом, яркой звездой вспыхивает личность Гете. Поэт, политик, естествоиспыта­тель, министр-царедворец, философ -он огромен, как мир.

Прожив большую жизнь, Гете и в преклонные годы был деятелен, жизнелюбив и оригинален, заслужив титул «вечного юноши». Трудно представить себе сферу знаний и деятельно­сти, в которой он бы не проявил себя.

В осознании окружающего мира его главным руководящим принципом стало единство теоретического и опытного в по­знании. Гете сумел определить ту меру, которая не позволила ему ограничить творчество избыточным эмпиризмом или по­добострастно следовать идее.

Большое влияние на мировосприятие Гете оказала фило­софия Спинозы, в частности ее пантеистический характер, сливающий Бога с Природой. Природа представляется Гете единой, многообразной, находящейся в бесконечном измене­нии, развивающейся по объективным законам. Она существует в движении, источник которого заключен в ней самой. Дви­жение у Гете - это не просто механические изменения, но и

¹ Цит. по П. Райман. Основные течения в немецкой литературе 1750 - 1848. М., 1959, с. 164.

органические эволюционные процессы. Кроме того, природа обладает протяженностью и одухотворенностью:

«Во всем подслушать жизнь стремясь, Спешат явления обездушить, Забыв, что если в них нарушить Одушевляющую связь, То больше нечего и слушать».¹

Природа творит новые формы и тем самым самодвижется. Два принципа обусловливают это процесс: распад и соединение. Природа «...тверда. Ее поступь размерена, исключений она почти не знает; ее законы незыблемы».² Она как бы состоит из трех составляющих: минерального, растительного и живот­ного «царств». Главная задача науки - это найти недостающие промежуточные формы соединения этих «царств» в -единое целое. Гете называл данное направление «морфологией» (от гр. - учение о форме). Большой интерес представляют работы исследователя в области биологии о метаморфозе растений. Им сделано выдающееся открытие в сравнительной анато­мии - найдена межчелюстная кость у человека, что свидетель­ствует об исторической связи человека с животным миром. Гете выдвинул серьезные аргументы против теории катастроф, объясняющей развитие Земли исключительно случайными событиями и их совпадениями, не допускающей наличие все­общих причинных связей в мире. Возражая Ньютону, он от­рицал начало и конец мира; высказывался о единстве про­странства и времени; предлагал свое учение о цвете, считая недопустимым сведение данной качественной характеристики к чисто количественным описаниям. В последнем случае утра­чивалась цельность представлений о явлениях, предавались забвению особенности психофизиологического восприятия цвета. Гете предупреждал об односторонности миросозерцания как у физиков, так и у художников.

Человек у него представляет собой природное существо, наделенное чувствами, способностью к познанию и творчест­ву. Он должен доверять чувствам безоговорочно, ибо от них идет истинная информация; заблуждения же возникают благо­даря ошибочным трактовкам и суждениям. «Пробным камнем» всякой абстракции и любой теории у Гете выступает деятель­ность. Активность, по мнению философа, характерна абсолют­но всему, это универсальный атрибут природы, мышления,

¹ Гете И.В. Фауст. Перевод Б.Л. Пастернака. М., 1969, с. 95.

² Гете И.В. Избранные произведения. М., 1950, с. 675.

человеческого существования. В известном монологе Фауст, рассматривая Евангелие от Иоанна, говорит:

«Написано: «Вначале было Слово»,

И вот уже одно препятствие готово:

Я слово не могу так высоко ценить.

Да, в переводе текст я должен изменить,

Когда мне верно чувство подсказало.

Я напишу, что Мысль всему начало.

Стой, не спеши, чтоб первая строка

От истины была недалека!

Ведь Мысль творить и действовать не может!

Не Сила ли - начало всех начал?

Пишу - и вновь я колебаться стал,

И вновь сомненье душу мне тревожит.

Но свет блеснул и выход вижу я:

В Деянии начало бытия».¹

В деянии он видит мотив и цель познания, утверждая: «Если... спросят: как лучше всего соединить идею и опыт, то я ответил бы: практикой!» Однако представления о практике, борьбе, свободе у Гете крайне неопределенны. Это скорее эмоциональные, художественные понятия, глубоко прочувст­вованные и облеченные в гениальную поэтическую форму.

Историческое развитие, по мнению Гете, есть процесс цик­лический, в котором последовательно повторяются заблужде­ния и подвиги, достижения и преступления. Двигателем этих повторов выступает деятельность отдельных героев, историче­ских творцов. Глубоко почитая естествознание, ученый до­вольно скептически относился к выводам историков, полагая, что они свое внимание сосредотачивают на личных оценках, расставляя пристрастные акценты. Предметом их исследова­ний должны быть не столько политические события, сколько явления в сфере культурно-бытовой.

Аргументируя идею важности самопознания личности, он дает пример этому процессу в отношении самого себя: «Что такое я сам? Что я сделал? Я собрал и использовал все, что я видел, слышал, наблюдал. Мои произведения вскормлены ты­сячами различных индивидов, невеждами и мудрецами, умны­ми и глупцами; детство, зрелый возраст, старость - все при­несли мне свои мысли, свои способности, свои надежды, свою манеру жить; я часто снимал жатву, посеянную другими, мой труд - труд коллективного существа, и носит он имя Гете».²

¹ Гете И.В. Фауст. Пер. НА. Холодковского. М., 1936, cc. 48 - 49.

² Гете И.В. Избранные сочинения по естествознанию. М., 1957, с. 409.

3. Кант - родоначальник немецкой классической философии

Иммануил Кант родился в 1724 г. в Кенигсберге. Отец его был мастером седельного цеха, человеком уважаемым и основа­тельным. В семье господствовал дух честности, религиозности, благопристойности и порядочности. Трудолюбие, умеренность и отсутствие потребности в развлечениях отличали всю жизнь Канта. Закончив гимназию, будущий философ поступил на богословский факультет Кенигсбергского университета, одно­временно изучая целый ряд естественных и философских дис­циплин. После окончания учебы Кант девять лет занимался домашним учительством, а затем начал преподавать в универ­ситете, отдав этому делу 41 год жизни. Диапазон читаемых им предметов уникален: логика, метафизика, математика, естест­венное право, философия, механика, педагогика, минерало­гия, теология, этика, физическая география, антропология, рациональное богословие, физика. Философией профессио­нально Кант занялся лишь в 47 лет. За тридцать три года твор­чества на этом поприще он, по мнению В.С. Соловьева, «не открыл для ума новых миров, но поставил самый ум на такую новую точку зрения, с которой все прежнее представилось ему в ином и более истинном виде... За ним остается заслуга вели­кого возбудителя... важнейших вопросов».

Кант подчинил интеллектуальной деятельности всю свою жизнь, смирив телесные немощи, ограничив себя во впечатле­ниях и общении, подавив веления страстей и эмоций. Как писал Гейне: «Он жил механически-размеренной, почти абст­рактной жизнью холостяка, в тихой отдаленной улочке Ке­нигсберга... Вставание, утренний кофе, писание, чтение лек­ций, обед, гуляние - все совершалось в определенный час, и соседи знали совершенно точно, что на часах половина чет­вертого, когда Иммануил Кант в своем сером сюртуке, с ка­мышовой тросточкой в руке выходил из дому и направлялся в липовую аллею... Восемь раз проходил он ее ежедневно взад и вперед во всякое время года, а когда бывало пасмурно или серые тучи предвещали дождь, появлялся его слуга, старый Лампе, с тревожной заботливостью следовавший за ним, слов­но символ привидения, с длинным зонтом под мышкой.

Какой странный контраст между внешней жизнью этого человека и его разрушительной мыслью, сокрушающей мир!».¹ Все было подчинено работе, и когда не осталось сил ее вы­полнять, жизнь потеряла смысл, жить стало нечем. Кант умер в 1804 году.

Докритический этап

В творчестве Канта обычно различают два периода: докритический, когда он основное внимание уделяет естество­знанию, и критический, когда интерес его переносится в основном на вопро­сы познания. Деление это довольно условно, ибо идеи, выдвинутые им в ранних работах, нередко свое развитие получали в последующих трудах. Кант был глубоко убежден в возможности научного пости­жения естественных процессов. Математика и механика каза­лись ему, как и Ньютону, идеалами точного знания. Однако все существующие системы описания мира были статичными, сиюминутными, оставляя открытыми проблемы происхожде­ния и условий развития природы. Размышляя над вопросами возникновения космоса, пытаясь объяснить источники измене­ний, происходящих во Вселенной, Кант создает свое важней­шее сочинение того периода: «Всеобщую естественную исто­рию и теорию неба, или Опыт о строении и механическом происхождении всего космоса, рассмотренного с точки зрения основных принципов учения Ньютона».

Ньютон исследовал природу вне времени, считая процессы творения областью Божественного вмешательства. По его мнению, планетам свойственно притяжение как физическое действие, но они не сталкиваются и не падают на Солнце из-за противостоящей силы отталкивания, источником которой выступает Бог. По Канту же, Солнечная система возникла ес­тественным путем в результате вихревых вращательных про­цессов из первичной хаотичной туманности, благодаря един­ству действия сил притяжения и отталкивания, свойственных самой материи. Любой процесс и любая система Вселенной возникают, изменяются и идут к своей неизбежной гибели. В природе все имеет начало и конец. При таком подходе откры­тым остается вопрос об источнике закономерностей, принци-

¹ Гейне Г. К истории религии и философии в Германии. Собр. соч., т. 6, М., 1958, сс. 96 - 97.

пах упорядоченности и сообразности, свойственных космосу вообще. Его Кант решает по-ньютоновски - это Божествен­ный промысл.

Столкнулся мыслитель еще с одной сложной проблемой: «...легче понять образование всех небесных тел и причину их движений, короче говоря, происхождение всего современного устройства мироздания, чем точно выяснить на основании механики возникновение одной только былинки или гусени­цы»¹, не говоря уже о человеке и сознании. Но раз механика здесь бессильна, следовательно, возникновение жизни мате­риалистически необъяснимо.

Итак, мир разнообразен и противоречив, а логика противо­речий не допускает, значит, она дает недостоверные знания? В чем же особенность человеческого познания? Каков человеческий разум? По Канту, знание делится на опытное и доопытное («априорное»). Познание имеет дело с единичными данными опыта, и потому они не могут дать обобщенного знания, кото­рое выступает основой науки. Хаос мира явлений получает упорядоченность, необходимость лишь в сознании. Значит, не познание сообразуется с предметами, а они должны согласо­ваться с нашим рассудком. Силу априоризма Кант связывал с его отрешенностью от конкретного, случайного, и примером этой «чистоты» у него выступала математика. Анализу прин­ципиальных различий между реальными и логическими про­тиворечиями он посвятил работу «Опыт введения в филосо­фию понятия отрицательных величин».

Новаторство Канта в философии очевидно: он и сам сравнивал свои успехи с коперниковским переворотом. Но Гейне иронизирует: «Коперник заставил Солнце стоять неподвижно, а Землю обращаться вокруг Солнца... Прежде разум подобно солнцу вращался вокруг мира явлений и старался их освещать. Но Кант остановил разум, и мир явлений вращается вокруг него и освещается по мере приближения к этому солнцу».

¹ Кант И. Сочинения, т. 1, М., 1966, с. 127.

Критика чистого разума

Разум у Канта не некая общая катего­рия и не объект поклонения. Он, как и все, должен устоять в критическом ис­пытании, и тогда он выступит опорой познания. Ведь без определения границ познания вступать на этот путь опасно. Познающему субъекту, по мнению философа, присущи способности троякого вида: чувственность, рассудок и разум. Чувственность проявляется в том, чтобы собранным с помо­щью органов чувств данным из внешнего мира, этому хаосу ощущений, придать порядок, облечь в единство. Осуществля­ется это с помощью априорных, существующих только в соз­нании субъекта понятий о пространстве и времени. Рассудок ничего не может наглядно представить, а чувства не могут ни­чего мыслить. Необходимо их соединение, так как «рассудок не почерпает свои законы из природы, а предписывает их ей». В этой деятельности он опирается на 12 априорных категорий, критерий группировки которых Кант позаимствовал у Аристо­теля:

1. Понятия количества: единство, множество, цельность.

2. Понятия качества: реальность, отрицание, ограничение.

3. Понятия отношения: присущность и самостоятельность, причина и действие, взаимодействие.

4. Понятия модальности: возможность - невозможность, существование - несуществование, необходимость - случай­ность.

Эти категории, как и все априорные понятия, принадлежат нашему сознанию; все зависимости в мире осуществляются не благодаря объективным связям, а потому, что наше сознание, благодаря соответствующим категориям, связывает так явле­ния. Природные процессы изменчивы, законы же рассудка (являющиеся одновременно и законами природы) отличаются:

а) постоянством и устойчивостью;

б) проявляются совершенно тождественно в настоящем, прошлом и будущем абсолютно у всех людей.

Возникает вопрос: как при подобных условиях возможно научное познание? Кант уверен, что наше сознание само соз­дает предметы, то есть наш ум находит и может найти во внешнем мире то, что только сам туда и вкладывает. Таким образом, вещи сами по себе непознаваемы.

Идеи рассудка до полной законченности доводит разум. Он не имеет дело с наглядными представлениями, а лишь с об-

щими принципами. Чистый разум стремится проникнуть в непознаваемый мир «вещей в себе», что приводит его к проти­воречиям, к иллюзиям, антиномиям. Кант рассматривает че­тыре антиномии «чистого разума», называя их диалектикой.

1. Мир имеет начало во времени и ограничен в пространст­ве. - Мир не имеет начала во времени и бесконечен в про­странстве.

2. Существует только простое и то, что сложено из про­стого - В мире нет ничего простого.

3. Существует не только причинность по законам природы, но и свобода. - Нет никакой свободы, все совершается соглас­но законам природы.

4. Существует безусловно необходимое существо, то есть Бог, как причина мира. - Нет никакого абсолютно необходи­мого существа как причины мира.

Кант считает эти противоречия неразрешимыми, но этим самым он одновременно признает, что разумному мышлению присущи диалектические противоречия.

Вместе с тем главная задача разума есть достижение абсо­лютной целостности в понятиях рассудка, овладение «трансцендентальными идеями», которые не соприкасаются с чувственным опытом. Таких идей три: о Душе, как безусловном единстве всех психических процессов; о мире, как безусловном единстве всех условных, причинных явлений; о Боге, как без­условной причине всего сущего и мыслимого. Доказать их теоретически невозможно, но противоречия, рожденные раз­мышлениями о них, как и антиномии, мнимые. Они возника­ют потому, что человек-подчиняется заблуждению о возмож­ности теоретического познания всего существующего. Такого рода суждения существуют только благодаря вере. Космологи­ческие, теологические, психологические науки не имеют права на существование; стремящиеся поставить веру в зависимость от знаний, они порождают новые иллюзии.

Критика практического разума

Веры требует наш практический разум, то есть наше нравственное сознание. Оно не зависит от чувственных моти­вов, и с его помощью человек возвы­шается над природой. Мораль (практическая философия) не может быть теорети­чески обоснована. Она, как и религия, покоится на вере, но религия не является источником нравственных норм. «Религия

ничем не отличается от морали по своему содержанию, то есть объекту, ибо она касается долга вообще; ее отличие от морали лишь формальное, то есть религия есть законодательство ра­зума, призванное придавать морали влияние на человеческую волю для исполнения человеком каждого его долга при помо­щи созданной самим разумом идеи Бога».¹

Существует неразрешимое противоречие между чистой нравственностью и реальной жизнью людей. В своих поступ­ках человек руководствуется личными интересами, потребно­стями и побуждениями. Чистая же нравственность воплощает в себе общественное нравственное сознание, которое индивид воспринимает как свое собственное. Понятие чистой нравст­венности означает господство практического разума над чувст­венными мотивами. Независимость воли от мотивов, ее сво­бода предстает в виде господства человека над самим собой.

По мнению Канта, знания только тогда имеют ценность, когда позволяют человеку стать лучше, гуманнее. Следова­тельно, практический разум выше, совершеннее теоретиче­ского, а мораль автономна от каких-либо условий жизни и представляет собой область свободы, в которой властвует еди­ное, внутреннее повеление, главный нравственный закон - категорический императив². Суть его философ сформулировал следующим образом: «Поступай так, чтобы максима твоей во­ли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего зако­нодательства».³ Это требование может противоречить внеш­ним условиям существования и интересам отдельного человека, но оно запрещает действия, которые никогда не станут общечеловеческими нормами поведения. Вообще ка­тегорический императив Канта созвучен древним этическим рекомендациям. Еще у Конфуция (VI - V вв. до н. э.) мы на­ходим: «Благородный муж ко всему подходит в соответствии с долгом... Не делай другим того, чего не желаешь себе».⁴ Но у Канта этот нравственный закон выступает не производным философской системы, а ее основой.

Предмет практического разума - обнаружение высшего блага, то есть того, что необходимо для свободы человека. Свободный человек свободно мыслит: вначале - дело и пове­дение, а затем - его осмысление. Моральные поступки есть

¹ Кант И. Сочинения, т. 6, М., 1966, с. 334.

² Императив - (от лат.) повеление.

³ Кант И. Сочинения, т. 4, ч. 1, М., 1994, с. 347.

⁴ Древнекитайская философия, т. 1, М., 1972, с. 167.

результат внутреннего веления, отрицающего аморализм внешнего мира. Это веление не может быть стремлением к счастью, ибо оно индивидуально, специфично для каждого человека. А вот должное - универсально и общечеловечно. Поэтому именно долг придает поступку моральный характер. Чтобы личность была способна свободно следовать долгу, она должна обладать такой мощной формой самоконтроля как совесть. Совесть заставляет человека делать так, как требует правило, препятствует раздвоению замысла и поступка.

Объясняя идею нравственного закона, Кант выдвигает ряд постулатов. Постулат свободы воли говорит о способности каж­дого определять свое поведение, проникаясь сознанием долга. Если человек хочет быть моральным, то он следует долгу, а если он долгу не следует, то должен понимать, что ему при­дется отвечать за свои поступки. Постулат бессмертия души позволяет рассчитывать на достижение нравственного идеала и блаженства даже после смерти. Постулат о существовании верховной причины «высшего блага», Бога, предлагает гарантию такого воздаяния. (Таким образом, бытие Бога теоретически обосновать невозможно, оно существует как требование прак­тического разума).

Кант в своих нравственных поучениях сух и аскетичен, но не безразличен к человеку. Его волнует, что многие соотечест­венники живут лишь чувствами, как животные, да еще и жа­луются на судьбу. Те, у кого есть достоинство, должны жить жизнью интеллектуальной, совестливой, должной, творить самих себя по высшим образцам. Не случайно, завершая «Критику практического разума», он говорит знаменитую в настоящее время фразу: «Две вещи наполняют душу все новым и нарастающим удивлением и благоговением, чем чаще, чем продолжительнее мы размышляем о них, - звездное небо надо мной и моральный закон во мне».

Критика способности суждения

Эти два чуда сливаются в общем существовании в сфере культуры. Кант называет культурой способность ставить

какие-либо цели.

Целесообразность выступает у него универсальным прин­ципом как для природы (единого гармонического мира), так и для человека, обладающего способностью к художественному творчеству, сопровождаемому чувством удовольствия. Природу можно рассматривать - как своего рода произведение искусст-

ва, а человека - как порождение природы и Творца одновре­менно. Целесообразность проявляется в искусстве через пре­красное, в теологии через совершенное.

Целесообразность в эстетической области как бы не имеет це­ли и представляет собой свободную игру способностей чело­века. Прекрасное демонстрирует свою форму и тем доставляет удовольствие. Содержание в нем либо отсутствует, либо не представляет интереса, либо недостижимо. Именно поэтому только в сфере художественного творчества возможна гени­альность, так как только в ней возможны оригинальность, создание идеальных образов, новых норм и принципов. Наука же, связанная с реальным миром и его познанием, творцов не терпит. Ее удел - талантливые люди. Художник заключает цель своего существования в себе самом и может определить ее разумом. Наивысшим из всех искусств Кант считал поэзию, соединяющую в себе пластичность с полнотой мысли. Наиме­нее совершенна музыка, которая представляет собой ощуще­ния без понятий и без материала к размышлениям.

Целесообразность в природе заключается в организации су­ществ, их развитии и воспроизводстве. Этот процесс служит аналогом для человека, творца мира культуры. Она же, в свою очередь, представляет собой систему гуманистических ценно­стей, несущих счастье человечеству.

В первом крупном произведении критического периода «Критика чистого разума» Кант сформулировал три принци­пиальных вопроса: «Что я могу знать? Что я должен делать? На что я смею надеяться?». В его творческом поиске родились ответы, породив еще один, но самый принципиальный во­прос: «Каким надо быть, чтобы быть человеком? Что такое человек?»

Суть ответов коротко сводится к следующему:

Наши знания не являются копиями процессов, проте­кающих во внешнем мире. Продуктивное воображение чело­века располагает поступившие извне хаотичные сведения в соответствии с логическими конструкциями рассудка, полу­ченными доопытным путем. Разум синтезирует знания, давая им единство. Он свободно порождает понятия и строит умо­заключения. Свободно - значит в ходе выбора. В реальном мире все зависимо и обусловлено, и лишь в царстве знаний человек волен делать то, что считает целесообразным, опира­ясь на разум и веру.

- Человека человеком делают не знания, а поступки. Они харак­теризуются как моральные лишь в том случае, когда опреде­ляются внутренним повелением, моральным законом. Свобод­но повинуясь долгу, индивид стремится к нравственным идеалам, то есть видит в своем лице и в образе ближнего все человечество. Он морален, если в поведении руководствуется общечеловеческими ценностями.

- «Дорога надежды» прокладывается человеком собствен­ными усилиями и представляет собой творчество в сфере культуры.

- Человек по природе своей зол, так как мир противоречив и неразумен, но в нем есть зачатки добра. Моральное воспи­тание позволяет им проявиться и победить склонности ко злу. Но нравственное благо не может быть осуществлено ни от­дельным человеком, ни для одной личности. Это достижимо лишь для всех людей, только в коллективе.

Социальная философия

Кант видел о обществе серьезную опору гуманизма, которая укрепляется правом. Если надежды человека в его внутрен­нем мире базируются на творческих потенциях, то во внешнем мире они обеспечиваются деятельностью соци­альных институтов и юридических за­конов.

Кант, придавая особое значение свободе индивида, выделя­ет права, которые ее обеспечивают, являясь природными и неотчуждаемыми (в этом случае развиваются идеи, сформули­рованные Руссо). Гарантией таких прав выступает коллектив­ная воля всех членов общества, ибо это их общие права. Пре­жде всего Кант говорил о праве приобретения, по которому всякое лицо может присвоить себе любой предмет, если это не нарушает свободы других лиц.

Вполне в духе веления практического разума звучит сен­тенция философа о том, что в обществе всякий человек дол­жен повиноваться правовому порядку, адресованному каждому в виде общих законов. Свобода у Канта есть право повино­ваться тем законам, с которыми он согласен. Равенство - пра­во признавать высшим, главным того, кто подчиняется безус­ловно диктуемому всем остальным гражданам.

Кант - враг деспотии и тирании. Избавление от них воз­можно путем строгого разделения властей: исполнительной,

законодательной и судебной. Их разумное соотношение по­зволит обуздать и ограничить любое своеволие. Единственным строем, отвечающим условиям свободы, Кант считал парла­ментскую республику.

Власть закона дарит людям мир, и он должен стать вечным. Мечта о вечном мире выражалась и обосновывалась многими мыслителями прошлого. Создавались проекты, предлагались планы. Не остался в стороне от этой идеи и Кант.

У Канта противоречия являются источником развития. Они свойственны всем сферам человеческого бытия (разум­ной, нравственной, творческой), полным антиномиями, не терпящим умиротворения и довольства. Стремясь к согласо­ванности в отношениях, люди создали государство, установили внутри него правовой порядок, ввели законы. Но это породи­ло другую проблему - установление правовых отношений меж­ду государствами. Неуживчивые люди и государственные орга­низации «побуждают сначала к несовершенным попыткам, но, в конце концов, после многих опустошений, разрушений и даже полного внутреннего истощения сил, к тому, что разум мог бы подсказать им и без столь печального опыта, а имен­но - выйти из не знающего законов состояния диких и всту­пить в союз народов, где каждое, даже самое маленькое госу­дарство могло бы ожидать своей безопасности и прав не от своих собственных сил или собственного справедливого суж­дения, а исключительно от такого великого союза народов, от объединенной мощи и от решения в соответствии с законами объединенной воли».¹

Преодолеть войну можно, по мнению Канта, лишь тогда, когда она станет непосильным экономическим, финансовым и нравственным бременем для всех. Бесполезно призывать к миру тех, кто в ней виновен, бесполезно упрекать воинствен­ных и эгоистичных, бесполезно взывать к совести монархов и политиков. Стремясь к самосохранению и опираясь на добрую волю, государства сами в ходе истории откажутся от решения вопросов военным путем. Человек стремится к счастью, и по­тому он заинтересован в вечном мире. А достичь его можно либо путем договора, запрещающего войны, либо «вечный мир» установится на всемирном кладбище после очередной войны.

¹ Кант И. Сочинения, т. 6, М., 1966, с. 15.

Влияние идей Канта на современников и потомков огром­но. Его работы породили споры и дискуссии, сформировали целые направления последователей и противников. Дебаты вокруг его творчества продолжаются до сих пор. Что в судьбе философа может быть более достойным? Кант умер и похоро­нен в своем родном городе. На этом месте соотечественники создали мемориал. Много войн пронеслось над городом; в 1944 году авиация союзников превратила центр Кенигсберга в руины; Советская Армия брала его штурмом. Единственным сооружением, уцелевшим в этом огненном смерче, была моги­ла Канта.

4. Философия Фихте

Философом Иоганна Готлиба Фихте сделало стечение обстоя­тельств. Он родился в 1762 г. в семье многодетного деревенского ремесленника, и ему была уготовлена судьба продолжателя дела жизни отца. Но прекрасная память и общая одаренность мальчи­ка привлекли внимание местного помещика, который определил его на воспитание в семью пастора и оплатил затем его учебу в закрытой школе. Образование позволило Фихте поступить на теологический факультет Иенского университета. Однако по­кровитель к этому времени скончался, и на долгие годы спут­ником ученого стали нищета и нужда. Он несколько раз бро­сает учебу, чтобы заработать на жизнь трудом домашнего учителя. Желание одного из его учеников познакомиться с учением Канта обратило внимание философа на труды прус­ского затворника. «Вообще я обрел теперь покой от моего прожектерством исполненного духа; и я благодарю Провиде­ние, которое совсем недавно, до того, как мне испытать кру­шение всех моих надежд, дало мне возможность спокойно и радостно нести судьбу. А именно, по побуждению, которое было простой случайностью, я отдался совершенно изучению кантовской философии, такой философии, которая укрощает воображение, у меня всегда столь безудержное, которая дает перевес рассудку и позволяет всему духу непостижимо возвы­ситься над всеми вещами. Я принял более благородную мораль и вместо того, чтобы заниматься вещами, вне меня сущими, стал заниматься больше самим собой».¹ Фихте едет к Канту, и их знакомство способствует публикации первой крупной рабо-

¹ Фихте И.Г. Избранные сочинения, т. 1, М., 1916, с. 24.

ты философа «Опыт критики всякого Откровения». Всю жизнь он преподавал в немецких университетах: Иенском, Эрлангенском, Берлинском (которого был первым ректором). Всю жизнь Фихте вел активную, бурную деятельность; энтузиазм его был неисчерпаем. Умер он в 1814 г.

Начав как последователь Канта, сосредоточившись на «самом себе», Фихте исходным пунктом своей философии делает понятие человеческого Я. В нем заключено, по мнению фило­софа, единство, которое априорно, независимо от опыта (трансцендентально) объемлет все доступное мышлению. Как и Кант, Фихте признает соотношение теоретической и прак­тической философии, отдавая предпочтение последней, т. е. Морали. Но практика, сводимая им к деятельности, представляет собой исключительно деятельность нравственного сознания.

В отличие от Канта Фихте отрицает существование каких-либо внешних объектов, независимых от разума субъекта. У него Я - это единственная реальность, творящая мир, сози­дающая все и совпадающая с самопознанием. У него нет кан­товской раздвоенности: Я - это разум и воля, познание и дей­ствие одновременно. Объективная, независимая основа бытия невозможна; все богатство мира сосредоточено и исходит из человеческого Я, а оно есть дух разумный. В связи с этим из­вестная фраза Фихте: «Действовать! действовать! - вот для чего мы существуем» - приобретает довольно необычное звучание.

В мире нет внешних объектов (тем более непознаваемых «вещей в себе»). Первичным выступает всеобъемлющее Я, ибо субъект свое сознание может направить в любое мыслительное русло и тем самым создать любой объект.

Фихте считал, что идеализм (движение от сознания к бы­тию) объясним, а материализм (движение от бытия к созна­нию) не логичен. Познание начинается с констатации абсо­лютно достоверного, вне всякого сомнения существующего. Например, утверждение: «Я полагает самое себя» (сравните с «Мыслю, следовательно, существую» Р. Декарта). Бытие со­мнительно, сознание - нет, но только в виде «чистого Я», то есть всеобъемлющего, а не единичного человеческого сознания.

Основополагающие принципы знаний о человеке, мире, природе устанавливает философия и диктует их всем наукам и всем видам деятельности. Не случайно главное произведение Фихте называется «Наукоучение», или «Основы общего наукоучения». Наукоучение «исчерпывает все человеческое знание».

Для познания, творения, действия в сфере разума необхо­дим толчок, источник изменения. Следовательно, кроме ут­верждения о наличии Я, необходимо утверждение о наличии не-Я, то есть другого, того, что обычно называют «природа», «объект». Взаимодействие Я и не-Я не познается, а чувствует­ся, его природа бессознательна. Если деятельность Я есть нравственное поведение, то есть следование долгу и мораль­ному предписанию, закону, то деятельность не-Я - это чувст­венные склонности человека. Чем сильнее чувственные влия­ния, тем значительнее моральная победа личности над самой собой.

Не-Я, однако, не существует само по себе, а порождается Я для развития его деятельных функций. Это некий антитезис, выводимый из безусловного тезиса. Именно поэтому Фихте называет свой метод антитетическим. В соответствии с ним познание (а значит, и творение) проходит путь от постижения основных теоретических положений, категорий, данных рас­судка к постижению основных положений практического ра­зума, пониманию способностей, стремлений, особенностей человека. Наукоучение предстает своеобразным изложением истории человеческого духа.

Отдельный человек слаб, так как он не в состоянии осоз­нать в самом себе мощь Абсолютного Я. То, что он видит во­круг, кажется ему внешним и независимым от него состоянием. Он не понимает того, что сам сотворил своим собственным сознанием. Не ведая причин, человек считает результаты слу­чайными. Но подобная видимость порождена недостаточным познанием.

Необходимость царит в естественном и социальном мире; она доступна разуму. Постижение ее и добровольное подчине­ние ей выступает условием свободы людей. Фихте в этом слу­чае является преемником взглядов на свободу у стоиков и Спинозы, но, в отличие от них, свобода у него не удел мудре­цов, а общее человеческое состояние, накапливающее свой потенциал в ходе истории.

Свобода человека реализуется в его внутреннем мире, а во внешнем властвует право, как добровольное соглашение под­чиняться единым законам общежития. В целом человечество у Фихте представлено собственниками и несобственниками. Гармония между ними возникнуть не может. Справедливость наступит лишь при условии обеспечения каждому права на частную собственность. Это должно сделать государство, кото-

рое является организацией собственников. Государство высту­пает гарантом нравственного существования людей до тех пор, пока они не достигнут способности к свободному мышлению. Для этого необходимо создавать общедоступные воспитатель­ные и образовательные учреждения, совершенствовать законо­дательство, увеличивать знания.

Цель общественного развития - обеспечение свободы. На этом пути общество проходит пять основных эпох: «1) эпоха, в которую человеческие отношения устанавливаются без при­нуждения, благодаря одному разумному инстинкту; 2) эпоха, в которую этот инстинкт, ставший слабее и проявляющийся лишь в немногих избранных, превращается последними в принудительный для всех внешний авторитет; 3) эпоха, в ко­торую отвергается этот авторитет и вместе с ним разум в един­ственной форме, в какой он проявлялся до этого времени; 4) эпоха всеобщего распространения в человеческом роде разума в форме науки; 5) эпоха, в которую к науке присоединяется искусство, чтобы твердой и верной рукой преобразовывать жизнь сообразно с наукой; и так как это искусство свободно совершает сообразное с разумом устроение человеческих от­ношений, чем достигается цель всей земной жизни, то затем наш род вступает в высшие сферы другого мира».¹ Там он представлен тремя сословиями: производителями, добываю­щими природную продукцию, художниками, ее обрабатываю­щими, и купцами. Кроме них, еще есть те, кто занят искусст­вом и обороной. Отношения между ними строго регулируются.

Несмотря на сложность и абстрактность, философия Фихте имела чрезвычайно широкое распространение. Его обращение к человеку и его возможности влиять на мир было актуальным и своевременным. Однажды Фихте определил свой любимых афоризм: «Каков человек, такова и его философия». Так ка­ким же он был, по мнению современников? «Он - умный, глу­бокомысленный, неотесанный, чудаковатый крестьянин, иду­щий удивительными извилистыми путями, который при обстоятельном взвешивании находит в себе и в других обрат­ное тому, что есть в действительности, хотя это ему трудно дается. Беспокойный, нелюдимый, он к тому же одержим по­разительной в его положении и смешной идеей о том, что он должен действовать, стать вождем, двигать мир».²

¹ Фихте И.Г. Основные черты современной эпохи. СПб., 1906, с. 57.

² Цит. по: История философии, т. 3. М., 1943, cc. 137, 138.

5. Философия Шеллинга

В XVII - XIX вв. в Европе философия входила в число обяза­тельных университетских курсов. Возможно, поэтому, многие одаренные студенты, столкнувшись со всеобщим, вкусив сла­дости познавания, оценив плодотворность и жизненность аб­стракции, изменяли свои первоначальные планы. Они ставили новые философские проблемы, разрабатывали собственные концепции.

В этом отношении не был исключением и Фридрих Виль­гельм Йозеф Шеллинг (1775 - 1854). Его отец (пастор, пропо­ведник, преподаватель духовной семинарии) был образован­ным и культурным человеком. Своего одаренного сына он подготовил к раннему образованию, и в Тюбингенский уни­верситет юный Шеллинг поступил на три года раньше предпи­санного возраста. Закончив обучение, он, как Кант и Фихте, стал домашним воспитателем, продолжая самостоятельные занятия философией. Его первые работы на этом поприще были замечены Гете, и вскоре Шеллинга пригласили в Иенский университет. Взлет авторитета философа и его популяр­ности были чрезвычайно стремительными.

После недолгого пребывания в Вюрцбургском университете Шеллинг переезжает в Мюнхен, где его избирают членом Ака­демии наук и секретарем Академии изящных искусств. Но к этому времени философская позиция ученого заметно изме­нилась, а с ней постепенно стал утрачиваться и авторитет. Са­молюбие Шеллинга было глубоко уязвлено этим фактом, а также тем, что пальму первенства в философии перехватил Гегель, его друг и сокурсник по Тюбингенскому университету. Открытая полемика окончилась поражением Шеллинга. И после смерти Гегеля, заняв его кафедру в Берлинском универ­ситете, ему не удалось вернуть былого влияния. Шеллинг практически исчез с философского небосклона Германии и последние десять лет жизни провел замкнуто, почти отшель­нически.

Обратимся к философскому творчеству Шеллинга. Изучая работы Канта и особенно Фихте, он приходит к выводу, что один из бесспорных элементов бытия как бы выпадает из тео­ретических систем этих философов - это природа. У Канта она поглощена таинственной непознаваемой «вещью в себе», а у Фихте ограничена природными склонностями человека и по-

знаваема лишь этическим знанием. Однако все это вступало в противоречие с открытиями в сфере естествознания (см. при­ложение 1 к главе).

Опираясь именно на них, Шеллинг провозглашает сущест­вующим не только субъективное Я, но и природу. Первоосно­вой всего мира он объявляет тождество бытия и мышления, между которыми нет ведущего и ведомого элементов, началь­ного и производного. «Высшее начало не может быть ни субъ­ектом, ни объектом, ни тем и другим одновременно, но ис­ключительно лишь Абсолютной Тождественностью...»¹ Это -бессознательная составляющая Мирового Духа. Абсолютное тождество полно желаний, их неосознанная реализация и тво­рит природу, развивающуюся до самопознания. Происходит это путем усматривания в природе наличия реальных динами­ческих противоречий в виде противоположностей. «Эти две борющиеся силы... приводят к идее организующего начала, образующего систему мира. Быть может, древние и хотели его обозначить термином Мировая Душа».² Противоположность первоначальных сил абсолютна, а потому у всех процессов долж­но быть единое начало и не может быть особых материй, типа «электрическая материя», «световое вещество», «теплород», «флогистон» и др. Любой природный объект обладает способ­ностью разложения до некоторого предела, достигнув которого процесс меняет свою направленность на обратную. Таким об­разом в природе осуществляется бесконечный круговорот.

«Природа - это различные ступени развития одной и той же абсолютной организации».³ Опираясь на эту мысль, Шел­лингу удалось высказать ряд выдающихся догадок: о единстве и развитии природы, об электромагнитной теории материи, о происхождении органического мира из неорганического, о чувственном этапе познания и роли психических процессов в жизни человека.

Предлагая свою позицию в отношении природы, Шеллинг исходил из идеи тождественности бытия и мышления и разра­ботал собственную версию процесса познания. В соответствии с ней, в изначальном Абсолюте содержится особое орудие по­знания - «интеллектуальная интуиция», которая позволяет разуму непосредственно созерцать предмет. Созерцание озна­чало и творение. Творение осуществлялось в соответствии с

¹ Шеллинг. Система трансцендентального идеализма. Л., 1936, с. 362.

² Шеллинг. Система трансцендентального идеализма. Л., 1936, с. 218.

³ Шеллинг. Идеи к философии природы. Соч., т. 1, М., 1987, с. 192.

Абсолютом. Идеальный по своей сути Абсолют порождал стремление к совершенству в природе, результатом чего и ста­ло ее многообразие. Таким образом, природа стремится в сво­ем развитии к Абсолютному Духу, как к собственной цели. Познание же идет от него как источника и проходит при этом три этапа: ощущение (пассивное состояние, признающее влия­ние извне), созидательное созерцание (созидание тела в природе без осознания самого процесса), рефлексия (осознание тожде­ства субъекта-творца и объекта-творения). Следовательно, по­знание представляет собой у Шеллинга некий мистический акт воспоминания своей предыстории, в начале которой ле­жит Абсолютный Дух.

История человечества в целом тоже имеет свою цель. Это свобода. Но раз каждый человек свободен в своих поступках, то, значит, следствия их постичь невозможно. Однако равно­действующая всех движений в обществе подчиняется скрытой необходимости, аналогичной кантовскому нравственному за­кону. В соответствии с ним в истории общества выделяются три периода:

- период судьбы с его трагедиями, необузданностью, произ­волом и хаосом;

- период природы, когда на основе постижения законов начинается созидательный процесс управления обществом;

- период Провидения - будущее человечества: «Мы не мо­жем сказать, когда начнется этот период. Но когда он наста­нет, тогда придет Бог».

Человек у Шеллинга - существо деятельное. Его теоретиче­ское Я занято созерцанием мира, практическое - установлением в нем порядка, а художественное - творением явлений и процессов природы. Художественное производство есть выс­ший вид творчества, ибо произведения искусства не имеют Цели, не служат пользе, они вне оценок нравственного и на­учного характера. Это факты природы, «возрожденные гения­ми». Гении потому так высоки, что обладают способностью вкладывать смысл в бессознательные явления.

Таким образом, активный субъективный идеализм Фихте у Шеллинга заменяется созерцательным идеализмом объектив­ного толка. Постепенно философ отказывается от своей фило­софии природы, выдвигая на первый план иррациональные мотивы. Саморазвитие абсолютного тождества у него вопло­щается в Боге, который в своей жизни проходит три эпохи: домировую (довременное существование), настоящую и буду-

щую. На этом пути осуществляется движение от тьмы к свету. В человеческой индивидуальности это проявляется в борьбе добра и зла. Зло выступает положительной силой, через кото­рую проявляется себялюбие человека и его движение к добру. Добро же есть связь с Богом, нравственность есть религиоз­ность.

Остается только посочувствовать трагической судьбе этого «поэта науки», философская смерть которого наступила за­долго до естественного природного конца.

6. Апогей немецкого идеализма. Гегель

Ничто не предвещало в этом человеке гения. Он жил обычной жизнью. Родился Георг Вильгельм Фридрих Гегель в 1770 г. в Штутгарте, в семье чиновника, где царили строгие нравы, ак­куратность и благочестие. В положенное время он поступил в Тюбингенский университет, изучал там философию и бого­словие. Закончив его, удостоился следующей характеристики: «... Одарен хорошими способностями и характером; несколько порывист; не обладает большим даром слова; очень хорошо знаком с богословием и филологией, но совершенно безразли­чен к философии».¹ Его ближайшими друзьями в университете были Шеллинг и Гельдерлин. Первый был моложе Гегеля на пять лет, но уже в 23 года стал известным философом, авто­ром признанных книг, профессором. Второй, удивительный немецкий поэт, сумел вернуть отечественной публике богатст­ва античной культуры, а Гегелю - привить любовь к древне­греческой литературе и этому оригинальному стилю мышле­ния. Всю жизнь был благодарен Гегель своим друзьям за ту душевную работу, которую они стимулировали в нем.

Античная литература и философия дали ему представление о человеческой природе и человеческом духе, которые сущест­вуют в мире, наполненном свободой, весельем, эмоциональ­ным взлетом. Античная философия так и осталась для него на всю жизнь универсальным источником мудрости. Кроме них, огромное влияние на философскую судьбу и творчество Гегеля оказала французская революция. День взятия Бастилии он чтил до последних своих дней и всегда находил способ его отметить. Революционные события привели его к мысли о важности теоретического творчества, о роли свободы в нем.

¹ Цит. по: История философии, т. 3, М:, 1943, с. 211.

Ответы Гегель ищет у Канта и Фихте, постигая роль философ­ских знаний для человеческого существования: «Философы доказывают... достоинство, народы научатся его ощущать и тогда уже не станут требовать свое растоптанное в грязь право, а просто возьмут его обратно, присвоят его».¹ Его ведущим идеалом становится «Свобода через разум».

Долгие годы Гегель продолжает заниматься самообразова­нием, зарабатывая на жизнь трудом гувернера, журналиста, директора гимназии. Пробует он себя и в академической дея­тельности, проработав шесть лет в Иенском университете, ко­торый занимал передовые позиции в философской науке благодаря деятельности Фихте и Шеллинга. Однако философ­ская звезда Гегеля разгорелась тогда, когда ему было уже око­ло пятидесяти лет и он начал читать лекции в Гейдельбергском университете. Начинал он с четырех слушателей. Как писал слушавший его И. Киреевский: «Говорит он несносно, кашляет почти на каждом слове, съедает половину звуков и дро­жащим, плаксивым голосом едва договаривает последнюю».

Через два года по приглашению правительства Пруссии Гегель занимает кафедру философии в Берлинском универси­тете. С этим городом связана последняя треть его жизни. Рас­тет авторитет и влияние Гегеля, его идеи захватывают все бо­лее широкий круг филос