Особенности неолиберализма в Англии. Лондонская школа

Фридрих фон Хайек (1899 – 1992) родился в Вене, в 1931 г. переехал в Англию, затем в США. Был постоянным оппонентом Кейнсу, в 1974 г. получил Нобелевскую премию по экономике.

По мнению Хайека, экономические проблемы должны решаться через накопление и распространение информации (знаний). Если информация распространяется беспрепятственно, то конкурентные экономические действия и конкурентные цены переводят экономику в оптимальное состояние. Эффективное распределение ресурсов, соответствующее оптимуму, есть результат эффективной координации знаний.Отсюда, по его мнению, следует, что высшей человеческой ценностью является свобода (когда ни один человек не подчинен воле другого). Только она гарантирует, что человек может самостоятельно распоряжаться своим неявным знанием. В условиях конкуренции это ведет к эффективному использованию знаний и темсамым к высокому уровню экономического благосостояния.

Экономическая свобода у Хайека — это прежде всего индивидуальная свобода каждого отдельного человека автономно распоряжаться всеми присущими ему ресурсами с тем единственным ограничением, которое не позволяет ему ограничивать индивидуальную свободу других людей. Свобода является понятием, которое по своей внутренней сути приложимо только к индивидууму. Основа экономической свободы состоит не в более или менее равномерном распределении материальных благ, осуществляемом государством и подчиняющим этим распределением отдельных индивидов, а в праве каждого отдельного человека свободно распоряжаться своим капиталом и своими способностями, что порождает риск и ответственность распорядителя. Выбор между этими противоположностями — это «выбор между системой, при которой решать, кому что причитается, будут несколько человек, и системой, при которой это зависит, хотя бы частично, от способностей и предприимчивости самого человека, а частично — от непредсказуемых обстоятельств».

Система частной собственности — основная гарантия свободы. Пока контроль над собственностью распределен между множеством независимых друг от друга людей, никто не имеет наднами абсолютной власти. Напротив, в обществе, где все планируется сверху, благосостояние каждого будет зависеть не от его умения и везения, а от решения высшего органа. Поэтому лучше жить будут не те, кто больше даст обществу, а кто скорее и лучше сможет добиться расположения властей. Кроме того, чтобы осуществлять государственное планирование, необходимо всеобщее согласие в вопросах: что, кому и сколько давать, что, у кого и сколько брать. Но такого согласия можно достичь только посредством принуждения.

Альтернативой государственному планированию служит конструкция спонтанного порядка. Для понимания этой конструкции следует учесть, что Хайек отказывается от использования понятия экономического равновесия. «Экономического равновесия никогда реально не существует». Вместо него он использует некоторое приближение к равновесию, называемое порядком. Для поддержания порядка особенно важны два правила: 1) отказ от присвоения чужой собственности; 2) выполнение добровольно взятых на себя договорных обязательств. Спонтанный порядок — это порядок, основанный на индивидуальной свободе.

На первый взгляд, кажется, что тем самым возвращается понятие laiSsez faire, или естественной свободы с минимальным вмешательством государства, о чем говорилось уже в XVIII в. Но laissez faire основана на совершённой конкуренции, невозможность сохранения которой в современной экономике блестяще показал сам Хайек. Поэтому Хайек имеет в виду нечто другое: спонтанный порядок в экономике и в обществе основан на индивидуальной инициативе, на конкурентных инновациях и, соответственно, на конкуренции как процедуре открытия, предполагающей использование всех индивидуальных знаний и умений в условиях индивидуальной свободы. При этом Хайек допускает значительно большую, чем традиционный либерализм, роль государства в экономике, прежде всего в отношении доли государственных расходов в ВВП. Либерализм состоит в другом — в обеспечении максимальной информационной прозрачности действий государства в экономике и политике, исключающей «приватизацию» государства со стороны отдельных лиц или небольших групп, обладающих политической властью или властью богатства. Коалиция организованных интересов — небольшие по численности, но хорошо организованные группы — могут навязывать свою волю большинству населения, используя вполне законные демократические методы. В числе таких групп давления (лоббистов) могут быть профсоюзы, политические партии, промышленные концерны и банки, и т. п. Уступая их требованиям, правительство покупает их политическую поддержку на выборах, при голосованиях в парламенте и т. д. Тем самым официально провозглашенное демократическое устройство общества искажается. «Практика показала, что мы, сами того не желая, создали машину, позволяющуюименем гипотетического большинства санкционировать меры, вовсе неугодные большинству и которые большинство населения, скорее всего, отвергло бы».

Но дело не только в политических потерях, экономические потери оказываются еще значительнее. Целью групп давления является получение определенных привилегий для своей группы. Это могут быть налоговые льготы, дотации из государственного бюджета, поддержка вполне определенных инвестиций. Во всех этих случаях группы добиваются перераспределения денежных, информационных и материальных ресурсов в свою пользу, ущемляя этим интересы других людей и групп. Хайек показывает, что групповой эгоизм хуже индивидуального: индивидуальный эгоизм совместим со свободной конкуренцией, а групповой эгоизм не совместим, так как он нарушает свободную конкуренцию. Поэтому при групповом эгоизме (лоббировании групповых интересов) эффективность распределе­ния ресурсов в экономике уменьшается. «Выбор таков: или свободный парламент, или свободный народ. Чтобы сохранить личную свободу, нужно ограничить всякую власть долговременными принципами, одобренными народом». Эти принципы, в свою очередь, предполагают наличие инфраструктуры, способной привести в действие их соблюдение, и информационной прозрачности всей государственной и всей коммерческой деятельности (за исключением строго оговоренных случаев сохранения государственной и коммерческой тайны).

Одновременно Хайек отрицательно относился к чрезмерному вмешательству государства в экономику, прежде всего в процессы ценообразования. Изменения цен зависят «от различных норм эластичности спроса, возможностей размещения и прочих изменений в методах производства. Представить, что все эти приспособления могут быть успешно осуществлены центральной властью..., конечно, абсурдно». Государство должно в основном разрабатывать законодательные рамки функционирования конкурентного рынка. Особенно резко Хайек выступает против использования расширительной денежной политики для финансирования растущего бюджетного дефицита. «Правительство должно быть строго ограничено теми средствами, которые отданы в его распоряжение представителями народа, и оно должно быть не в состоянии увеличивать объем имеющихся у него ресурсов сверх того, что народ согласен ему предоставить». Продолжая эту линию анализа, Хайек в монографии «Частные деньги»(1976) предложил также отменить государственную монополию на выпуск денег. Деньги следует считать обычным коммерческим товаром и выпускаться частными эмитентами (коммерческими байками), конкурирующими между собой. Денежная система должна функционировать на основе конкуренции многих частных валют. Такая конкуренция «приведет к открытию еще неизвестных возможностей, заложенных в феномене денег». Подобно тому, как конкуренция между обычными товарами улучшает их потребительские свойства, конкуренция между частными деньгами устранит плохо управляемые валюты. На денежном рынке останутся лишь те, которые наилучшим образом выполняют основные функции денег: служить средством платежа и сохранять свою стоимость во времени. Однако для этого конкуренция между эмиссионными банками должна быть информационно прозрачной: вся релевантная информация должна ежедневно публиковаться в финансовой прессе.

Итак, хорошие частные деньги вытеснят из обращения плохие частные деньги благодаря конкуренции. Но как тогда быть с законом Грэшема, согласно которому, напротив, плохие деньги вытесняют хорошие. Ответ Хайека таков: этот закон применим лишь к таким видам денег, для которых закон устанавливает не соответствующий их ценности фиксированный обменный курс. Тогда все будут стремиться выплачивать долги только плохими деньгами. Напротив, «при плавающих обменных курсах деньги худшего качества будут цениться ниже и люди будут стараться избавиться от них как можно быстрее. Особенно если существует угроза дальнейшего падения их ценности». В основе конкуренции между различными деньгами лежит регулирование объема их выпуска, направленное на поддержание неизменной покупательной способности денег. Допустим, что некоторый банк А решил увеличить выпуск своих денег путем кредитной эмиссии, предлагая более дешевые ссуды. Это увеличит долю А-валюты. на руках у населения. Многие захотят взять дешевые ссуды для уплаты других долгов. Тем самым А-валюта попадет в чрезмерном количестве на валютную биржу, и ее курс упадет. Падение рыночной котировки А-валюты и повышение цен на товары в ней заставит ее держателей перейти на другую валюту, сбрасывая А-валюту на рынок и способствуя этим ее дальнейшему удешевлению. Поэтому политика каждого банка должна «направляться прогнозами будущей динамики ценности других валют». Именно стабильность покупательной способности денег привлекает людей. Решающим фактором, который вызовет всеобщее предпочтение валюты со стабильной ценностью, будет то, что в такой валюте возможны реалистические расчеты. Эмиссионный банк быстро обнаружит, что желание публики держать его валюту является важным обстоятельством, от которого зависит ее ценность. Поэтому неосторожное увеличение текущей эмиссии (например, предоставление слишком дешевых кредитов) может привести к тому, что обратный приток валюты в банк начнет опережать рост спроса публики, желающей ее держать. «Хотя люди, без сомнения, будут весьма охотно занимать деньги, предлагаемые по низкой процентной ставке, они не захотят держать большую долю своих ликвидных активов в валюте», эмиссия которой стала чрезмерной.

Возникнут и другие изменения. «В многовалютной системе не существует такой вещи, как данная величина спроса на деньга... Поскольку эти валюты не будут являться полностью взаимозаменяемыми..., показатели спроса на них нельзя сложить в общую сумму. Спрос на обесценивающиеся валюты может оказаться маленьким (но их предложение — большим),... спрос на валюты, ценность которых повышается, окажется большим (но их предложение — незначительным).... Характеристики существующих заменителей станут влиять на спрос на любую конкретную валюту. Таким образом, не будет единого количества денег, которое можно было бы считать решающим фактором при определении их ценности». То же относится и к скорости обращения денег. В результате простая количественная теория денег потеряет свое значение.

Критерием успешного функционирования денежной системы является сохранение постоянного уровня цен. Денежная масса должна изменяться всегда таким образом, чтобы удовлетворять целевому показателю Р=const. Но для этого реальное движение цен должно быть предсказуемым. Конечно, полностью предугадать изменение цен невозможно. Однако наилучшим приближением для предсказуемого изменения цен (необходимого условия эффективности конкурентного рыночного механизма) является состояние, при котором средние цены «первичных факторов производства» будут оставаться постоянными. Практически, возможно, достаточно сохранения стабильности цен на сырье.

В теории делового цикла Хайек исходил из того, что цены на товары в условиях экономического подъема растут быстрее, чем денежная заработная плата, поэтому реальная заработная плата снижается. Предприниматели начинают заменять машины трудом, и совокупный инвестиционный спрос сокращается, что ведет к переводу подъема в спад. Наоборот, в период экономического спада растущий уровень реальной заработной платы (денежная заработная плата сокращается в меньшей степени, чем падают цены) способствует росту спроса на инвестиции и ведет к переводу спада в подъем. И здесь могут оказаться полезными частные деньги. Сохраняя свою покупательную способность неизменной, деньги-победители смогут предотвращать как чрезмерное инвестирование, так и последующие периоды спада. Одновременно в экономике исчезнут сильные нерыночные сигналы, источником которых являются государственные органы регулирования денег (министерство финансов и Центральный банк). Расширительная денежная политика вызывает умеренную инфляцию, стимулирующую производство, поскольку цены и прибыли оказываются выше ожидаемых. Все предприятия преуспевают, в том числе нерентабельные. Но это может продолжаться только до тех пор, пока непрерывный рост цен остается для всех неожиданным. Как только люди научатся учитывать его, даже непрерывное повышение цен с одним и тем же темпом не будет больше давать стимулов, которые оно давало вначале.

Денежная политика сталкивается тогда с неприятной дилеммой. Чтобы поддерживать ту степень деловой активности, которая создана ею при помощи умеренной инфляции, приходится ускорять темпы инфляции и повторять это снова и снова с нарастающей силой всякий раз, когда существующий темп инфляции становится ожидаемым. Если правительство этого не делает и либо прекращает ускорение инфляции, либо вовсе ее останавливает, экономика оказывается в намного худшем положении, чем в начале процесса. Инфляция позволяет накапливаться ошибкам, которые в нормальных условиях быстро устраняются, а теперь их нужно будет ликвидировать все одновременно. Она вызывает дезориентацию производства и отвлекает трудовые и другие ресурсы, направляя их на те виды деятельности, которые могут поддерживаться только благодаря дополнительным инвестициям, финансируемым за счет продолжающегося увеличения денежной массы. Поэтому, полагает Хайек, если мы хотим сохранить эффективную рыночную экономику и тем самым индивидуальную свободу, то «ничто не может быть более настоятельным, чем расторжение неправедного брака между денежной и фискальной политикой».

Для Хайека представляется вполне очевидным, что денежная политика является причиной депрессий, а не лекарством отних. Гораздо легче, уступив требованиям дешевых денег, вызвать дезориентацию производства, чем помочь экономике. «Нестабильность рыночной экономики в прошлом была следствием выведения самого важного регулятора рыночного механизма — денег — из сферы, контролируемой рыночным процессом». Деньги должны быть не инструменте» политики, а «частью саморегулирующегося механизма, который побуждает людей постоянно приспосабливать свою деятельность» обстоятельствам, информацию о которых они получают только черве абстрактные ценовые сигналы».

Важным следствием отмены государственной монополии на эмиссию денег является устранение Центральных банков, в том числе их функции кредитора последней инстанции. Потребность в этой функции «целикам вызвана тем, что коммерческие банки берут на себя обязательства, подлежащие оплате по требованию в денежной единице, выпускать которую имеет право только центральный банк....В этом... и заключается главная причина нестабильности существующей кредитной системы». Устранение Центральных банков изменит и поведение коммерческих банков. Оно станет более осторожным, так как коммерческие банки не смогут больше полагаться на помощь центрального банка, если окажутся не в состоянии удовлетворить за счет собственных резервов требования клиентов на наличность. Вслед за устранением Центральных банков исчезнут и искусственно устанавливаемыеими процентные ставки. «Процентная ставка, как и любая другая цена, должна отражать общее воздействие тысяч обстоятельств, влияющих на спрос и предложение кредитов, и эти обстоятельства не могут быть известны никакому агентству....Только конкуренция на свободном рынке может учесть все обстоятельства, которые должны быть приняты во внимание при установлении процентной ставки». Банк будет регулировать эмиссию денег так, чтобы поддерживать стабильность процентных ставок, а их величину будет определять за него рынок. Главный вред от государственной монополии на эмиссию денег заключается в том, что она, благодаря чрезмерному росту денежной массы, искажает относительные цены и тем самым нарушает эффективность свободного рынка. Отсюда его заключительный вывод: «Единственный способ не попасть в клетку контролируемой директивной экономики, куда нас загоняет постоянная инфляция, и тем самым спасти в конечном итоге цивилизацию, состоит в том, чтобы лишить правительства власти над предложением денег».

Надо сказать, что частично идеи Хайека уже реализованы в современных национальных денежных системах, в которых Центральные банки сохраняют монополию на эмиссию банкнот. Во-первых, в открытых экономиках свободно обращаются иностранные валюты, конкурируя с национальной валютой. То же самое относится и к деятельности международных банков, конкурирующих с национальными банками. Во-вторых, государственная эмиссия денег распространяется лишь на денежную базу, а не на все предложение денег. Чем больше денежный мультипликатор, тем меньше доля государства в эмиссии денег. Мимолетные деньги (деньги малой мощности) эмитируются коммерческими банками и другими субъектами денежного рынка. В-третьих, общественное мнение во многом уже осознало пагубность чрезмерной эмиссии денег, ее связь с инфляцией и несправедливым перераспределением доходов. Практически все согласны с тезисом Хайека о том, что «давать некоторым возможность покупать больше, чего они заработали, путем предоставления им большего объема денег,... есть, в сущности, преступление, сравнимое с воровством». Однако полное осуществление замысла Хайека сомнительно прежде всего в силу того, что финансовые рынки крайне неустойчивы в короткие периоды времени, а результаты свободной конкуренции, согласно его же собственным выводам, непредсказуемы. В результате в экономике постоянно возникают нерегулярные движения цен, вызванные не ошибочными действиями государства, а непредсказуемыми эволюционными сдвигами. Допустим даже, что мы обеспечили предсказуемость изменений цен на сырье и энергию. Вместе с тем ясно, что Хайек прав в главном — сохранение и усиление эффективности экономики в условиях неожиданности происходящих в ней изменений требует дальнейшего дерегулирования денежной системы и денежного рынка. Но вопрос о том, как это лучше сделать технически и институционально, остается пока открытым.