Лекции по философии техники

Лекция 1. Предмет философии техники и технических наук.

1. Техника как предмет философского анализа.

2. Понятия технической и инженерной деятельности.

3. Научно-техническое познание и практика. Взаимосвязь научной, инженерной и проектной

деятельности.

1. Техника является, пожалуй, самым древним изобретением человечества, а потому так или иначе издавна попадала в поле зрения философов. Однако становление философии техники началось лишь в конце XIX – начале XX столетий. Первым употребил это словосочетание немецкий философ Эрнст Капп, назвавший свою книгу, вышедшую в 1877 г., «Основные направления философии тех­ники. К истории возникновения культуры с новой точки зрения». Несколько позже к понятию фило­софии техники обратились в своих работах другой немецкий философ Фред Бон и российский инже­нер П.К. Энгельмейер. Последний, в частности, в своей брошюре, названной им «Технический итог XIX века», формулирует задачи новой дисциплины.

В ХХ веке техника, ее место и роль в жизни человека и общества, ее историческое развитие, пер­спективы и значение для будущего человеческой цивилизации все более становится предметом при­стального внимания философов, а философия техники выделяется в самостоятельную область фило­софского исследования. В дальнейшем потребность философского осознания феномена техники и деятельности по ее созданию и эксплуатации появляется и возрастает уже в среде ученых и инжене­ров.

Что же представляет собой философия техники? Чтобы ответить на этот вопрос необходимо, пре­жде всего, определить ее особенности по сравнению с другими дисциплинами, изучающими технику в различных аспектах или концентрирующих свое внимание на ее различных отраслях. Количество таких дисциплин постоянно растет с поразительной быстротой. Одновременно растет и число обще­технических дисциплин, таких как кибернетика, общая теория систем, системотехника и др., целью которых становится исследование общих принципов строения, проектирования, конструирования и функционирования технических систем.

К тому же многие естественные науки в связи с усилением их влияния на техническое развитие общества, все возрастающее при этом воздействие техники на природу, да и на исследовательский процесс в них самих также делают технику предметом своего исследования, но, как правило, лишь со своей специфической (например, физической) точки зрения.

Наконец, в силу того, что техника проникает практически во все сферы жизни современного об­щества, многие общественные науки (экономическая теория, социология, психология и др.) также обращаются к специальному анализу технического развития. Историческое же развитие техники тра­диционно является предметом изучения истории техники как особой дисциплины. Однако такие ис­следования, как правило, специализированы по отдельным сферам общественной жизни, отраслям техники или стадиям ее развития.

Учитывая сказанное выше, а также специфику философии как теоретического мировоззрения и всеобщей методологии науки, можно сделать вывод о необходимости особого философского осмыс­ления техники, ее развития, места и роли в обществе. Этим и было обусловлено появление филосо­фии техники как специального раздела философского знания.

В фокусе изучения философии техники, что вполне естественно, стоит феномен и сущность тех­ники. Как феномен техника выступает сегодня не только в виде машин, орудий и инженерных со­оружений, но также и как техническая среда жизнедеятельности человека. К феноменологическим харак­теристикам техники относятся также знания, используемые в технике, сам процесс научно-техниче­ского познания, различные культурные «тексты», в которых обсуждается техника, и техническое по­ведение людей.

В отличие от феноменологических описаний, используемых в философии техники как эмпирический материал, осмысление сущности техники – это ответ на такие фундаментальные вопросы как:

- какова природа техники?

- когда и как она возникает и какие этапы проходит в своем развитии?

- как техника относится к другим сферам человеческой деятельности – науке, искусству, инжене­рии?

- каково влияние техники на человека, природу и общество?

- действительно ли техника угрожает нашей цивилизации?

- наконец, каковы перспективы развития техники?

Вопрос о статусе и природе философии техники связан с еще одной проблемой, а именно, вклю­чением в нее, так сказать, прикладных задач и проблем, таких как этика инженерной деятельности, определение основ научно-технической политики, разработка методологии научно-технических и гуманитарно-технических экспертиз и научно-технического прогнозирования и др. На заре форми­рования этой дисциплины подобные прикладные, хотя и достаточно широкие проблемы к ней не от­носились. Сейчас же они фактически уже стали одними из главных проблем философии техники.

Таким образом, философия техники решает целый ряд специфических задач:

во-первых, исследует феномен техники как целостного образования в системе взаимодействия общества и природы;

во-вторых, изучает сущность и закономерности развития техники;

в-третьих, стремится понять место и роль его в общественном развитии в целом, принимая во внимание широкую историческую перспективу;

в-четвертых, разрабатывает мировоззренческие и методологические основы научно-технической политики и инженерно-технической деятельности;

в-пятых, разрабатываетобщую методологию научно-технического познания, проектирования и конструирования технических систем;

Однако, если предметом философии техники является техника как целостная система, то сразу же возникает законный вопрос: что же такое техника? Нам представляется, что ответ на этот вопрос це­лесообразно начать с уяснения этимологии этого понятия, а уж затем проследить, как оно развива­лось, наполняясь в ходе исторического развития общественной практики и ее теоретического осмыс­ления, новым, все более глубоким содержанием.

Понятие «техника» (от гр. «техне» – мастерство, умение) восходит своими корнями к древнегре­ческой античности, где его основным содержанием было индивидуальное мастерство. В условиях средневекового и особенно возрожденческого расширения ремесленного производства упор в со­держании этого понятия стал делаться уже на передающиеся из поколения в поколение общие (ти­повые) рецеп­ты и образцы деятельности. Наконец, при появлении и развитии в Новое время про­мышлен­ного производства, в связи с ростом значения машин и других средств труда, обеспечиваю­щих их функционирование, именно они стали определять понятие техники. При этом ранее сущест­вовавшие его определения сохранились, но, прежде всего, как рудименты, получив разнообразные значения в различных областях человеческой деятельности (например, «техника танца», «техника безопасности», «техника фортепианной игры» и т.д.).

В своем историческом развитии техника, понимаемая в указанном выше современном ее значе­нии, прошла ряд этапов. Вначале это были примитивные орудия труда (каменные ножи, топоры, примитивные луки и т.п.), затем все более сложные орудия, приводимые в действие физической си­лой сначала человека, а затем и животных. На этом этапе сам человек являлся, по сути, материаль­ной основой производственного процесса, техника же служила лишь усилению его работающих ор­ганов.

Вслед за этим появляются достаточно примитивные, а затем все более сложные машины и даже системы машин, имеющие двигатель (паровой, внутреннего сгорания, электрический и др.), во мно­гом заменяющий физические силы человека и животных, ранее приводящие машину в движение. При этом меняется и функция человека, который становится одним из звеньев технологической цепи, дополняя машину своими органами.

Современный этап развития техники характеризуется, прежде всего, созданием автоматизирован­ных систем управления, причем не только в производствен­ной, но и в других сферах деятельности. Здесь человек, переставая уже быть непосредственным элементом технологической цепи, не ограни­чивается физиологическими (прежде всего физическими и психическими) пределами свое­го орга­низма, а получает возможность все более широкого использования своих интеллектуальных, в том числе творческих способностей.

Как можно заметить, критериями выделения указанных выше исторических этапов раз­вития тех­ники является как ее усложнение, так и передача ей от человека все более широкого круга функций, прежде всего тех, которые вызывают коренные изменения в технологическом спо­собе производства, особенно, в способе соединения в нем человека и машины. Поскольку же техника, в конечном счете, есть опредмеченные в природ­ном материале сущностные силы человека, то ее развитие служит важ­нейшим показателем исто­рического изменения отношения человека (общества) к природе в процессе исторического развития производственной, а затем и других видов его деятельности.

В основе создания и использования техники лежит практическое примене­ние законов природы, открываемых естественными науками. Техника, таким образом, представляет собой материальное воплощение накоплен­ных обществом знаний в борьбе за покорение сил природы. Осва­ивая эти силы, человек использует их посредством техники для повышения производительности своего труда и улучшения усло­вий своего быта. Обнаружение и изучение новых явлений приро­ды, открытие их законов создает все расширяющиеся возможнос­ти дальнейшего развития техники. В то же время сама техника все чаще выступает необходимым условием развития науки. Ре­шая тот или иной тех­нический вопрос на базе уже известных законов природы, человек обнаруживает все новые ее сто­роны, свойства и взаимосвязи, открывает новые ее законы, тем самым двигая вперед естествознание. Развитие техники, в том числе и исследовательской, в свою очередь дает все более мощные средства для дальнейшего развития научного познания.

Исходя из сказанного выше, нам представляется, чтотехника в современном ее пониманииможет быть рассмотрена в трех основных аспектах:

во-первых, как совокупность технических артефактов – от отдельных простейших орудий до сложнейших технических систем;

во-вторых, как совокупность различных видов деятельности по их созданию – от научно-техниче­ского исследования и проектирования до изготовления и эксплуатации, от разработки отдельных элементов технических систем до системного исследования и проектирования;

в-третьих, как совокупность технических знаний – от специализированных рецептурно-техноло­гических до теоретических научно-технических и системотехнических.

Техника относится к сфере материальной культуры. Однако, как хорошо известно, материальная культура связана с духовной культурой неразрывными узами. Например, археологи именно по ос­таткам материальной культуры стремятся подробно восстановить культуру даже самых древних на­родов. В этом смысле философия техники является в значительной своей части археологией техниче­ских знаний, когда она обращена в прошлое (особенно в древнем мире и в средние века, где пись­менная традиция в технике еще не была достаточно развита) и методологией научно-технического развития, когда она обращена в настоящее и будущее.

2. Техника в современном мире вошла «в плоть и кровь» жизнедеятельности общества и человека. Каждый человек указать на множество орудий и технических устройств, которые повседневно ок­ружают нас дома или на работе. Специалисты назовут конкретные примеры такого рода примеров из изучаемых или создаваемых ими видов техники. Но все это – лишь предметы технической деятель­ности человека, материальные результаты его размышлений и технических усилий. За всем этим ле­жит обширная сфера технических знаний и основанных на этих знаниях действий. Понятие техни­ческой деятельности в широком смысле означает всякую деятельность, опирающуюся на опреде­ленные технические знания и правила. Это, прежде всего, конечно же, деятельность по созданию и использованию технических устройств. В таком понимании не только практически любая современ­ная профессиональная деятельность, но и почти вся бытовая деятельность в большой степени может быть отнесена к технической деятельности.

Нужно отметить также, что технические знания воплощаются не только через техническую дея­тельность по созданию технических устройств, но и посредством статей, книг, учебников и др., по­скольку без налаженного механизма продуцирования, накопления и передачи знаний никакое техни­ческое развитие в современном обществе было бы невозможно.

Понятие инженерной деятельности появляется как результат конкретизации более широкого по­нятия технической деятельнос­ти, корни которой уходят в глубокое прошлое человеческой ис­тории, в те далекие времена, когда происходит становление чело­века. Важнейшей предпосылкой этого явля­ется переход наших предков от собирательства даров природы к преобразованию при­родных объек­тов в соответствии с их потребностями. Особое зна­чение в этом процессе имело создание первых технических объек­тов, прежде всего орудий труда, отличавшихся от ранее используемых природных предметов (камня, палки и т.п.) тем, что были искус­ственно произведенными, то есть такими, ка­кими сама природа создать не могла.

Первоначально техническая деятельность решала лишь такие задачи, решение которых уже на­зрело. Более позднее происхож­дение имеет такой вид деятельности, как изобретательство, ха­рактер­ной чертой которого является овладение людьми не толь­ко отдельными свойствами природных ве­щей, но уже определен­ными их закономерностями. Возникновение изобретательства и оз­начало, по сути, начало становления инженерной деятельности.

В современном ее понимании инженерная деятельность появ­ляется в Западной Европе в конце XVII – начале XVIII вв., когда появляется крупное машинное производство и развитие техники уже не могло основываться лишь на производствен­ных навыках и умениях, а требовало целенаправлен­ного исполь­зования научных знаний. Тогда же появляется и фигура инжене­ра[1]. В процессе его профес­сиональной деятельности законы науки транс­формируются в технические принципы и реали­зуются в практике создания и эксплуатации сложных технических объектов – ма­шин и их систем.

Деятельность инженера несомненно является интеллектуаль­ной и творческой. В то же время от других видов интеллектуаль­ной деятельности (педагогической, врачебной, художественной и т.д.) она отличается тем, что представляет собой специфический труд научных и практических работни­ков, занятых в сфере ма­териального производства и тем самым непосредственно участву­ющих в создании национального дохода.

Важнейшей особенностью инженерной деятельности является то, что она разрешает противоречия между природой и обще­ством, осуществляя процесс превращения естественного в искус­ственное, природного в социальное.

Как известно, технический прогресс является одной из важ­нейших предпосылок и составляющих общественного прогресса. Основным же двигателем тех­нического прогресса выступает именно ин­женерная деятельность. Совершенствуя технику и технологию, она одновременно активно влияет на изменение технологических от­ношений между людьми в производственном процессе, воздействуя на развитие людей как главной производительной силы обще­ства, и, тем самым, на изменения в эко­номическом способе производства матери­альных благ.

Сегодня к сфере техники относится не только использование, но и само производство техниче­ских знаний. Кроме того, сам процесс применения научных знаний в технической практике не явля­ется таким простым, как это часто думали, поскольку он связан не только с приложением уже имеющихся знаний, но и с получением новых. Особая трудность применения научных знаний в тех­нической деятельности заключается в умении правильно отыскать действительные условия конкрет­ного случая такого применения. Условно принятое положение вещей и пренебрежение отдельными данными условиями могут серьезно обманывать нас насчет настоящей действительности. Только конкретное применение научных знаний ведет к полному пониманию возможностей и перспектив технической деятельности. Оно составляет высшую ступень познания технических объектов, в то время как общее научное и техническое познание составляет только предварительную ступень к нему. А для такого конкретного применения знаний в технической деятельности, как показывает опыт, необходимо умение исследовать и изобретательность. Это особенно характерно для инженер­ной деятельности как особого вида технической деятельности.

3. По мере развития техники и усложнения средств воздействия человека на природу появляется техни­ческое знание, в котором проблемы являются, как правило, ком­плекс­ными, требующими использования широкого спектра достижений естествознания. Тем са­мым проявляется теснейшая связь технических и естественных наук.

Однако в отличие от ественнонаучных исследований, целью которых является познание зако­нов природы, технознание ориен­тировано, прежде всего, на нахождение способов использования этих зако­нов для создания и совершенствова­ния технических объектов, усиливающих или облег­чающих челове­ческую деятельность, т.е. на непо­средственное преобразование действительности, практику. Это, ко­нечно, не значит, что вопросы по­знания объективной действительности здесь не ставятся. Напротив, такое познание выступает важней­шим условием и необходимой стороной ре­зультатив-ного преобразо­вания действительности, поскольку сам процесс такого преобразования, во-первых, невоз­можен без опоры на научное знание и, во-вторых, всегда связан с постановкой новых познаватель­ных задач, усложнение которых и привело в свое время к появлению технических наук.

Практическая обусловленность научных исследований, особенно в области технознания, напря­мую вытекает из самой преобразовательно-созидательной сущности человеческой деятельности, в частности, такой ее неотъемлемой черты, как целеполагание. В свое время К. Маркс очень образно выразил эту характеристику человеческой деятельности, когда писал, что даже самые плохие ткач и архитектор отличаются от самых хороших паука и пчелы (при внешней схожести действий тех и дру­гих) прежде всего тем, что в начале этих действий первые уже имеют в своей голове в качестве иде­альной цели будущий их результат. Сказанное тем более относится к ученому, который должен всегда держать в поле своего зрения не только замысел и сам процесс исследования, но и его конеч­ный ре­зультат, который далеко не всегда бывает очевидным с самого начала, а потому может корректиро­ваться в ходе исследовательской работы.

Всякое научное исследование, в конечном счете, порождается и определяется практикой. При этом особо следует отметить, что если практическая обусловленность естественных, прежде всего фундаментальных, исследований проявляет себя лишь в конеч­ном счете, то в технических исследованиях определяющий характер практики изна­чально очевиден. Это, конечно, не значит, что вопросы познания объективной действительности здесь не ставятся. Напротив, такое познание выступает важнейшим условием и необходимой сторо­ной ре­зультативного преобразования действительности, поскольку сам процесс такого преобразова­ния, во-первых, невозмо­жен без опоры на научное знание и, во-вторых, всегда связан с постановкой новых познавательных задач.

Пожалуй, наиболее определенно и ярко взаимосвязь теории и практики в науке вообще и в техни­ческих науках в особенности проявляет себя в экспериментальных исследованиях. Экспери­мент – это форма научного опыта, представляющая собой систематизированное и, что особенно важно, воспро­изводимое наблюдение объекта в процессе целенаправленных и контролируемых воз­действий на него.

Познание, как процесс движения человеческой мысли от незнания к знанию, вырастает из прак­тики, на всех этапах определяется ею и ею же оценивается с позиции истинности, т.е. соответствия полученных знаний самой действительности, направляясь затем на практическое овладение ею. Та­ким образом, практика выступает исходным пунктом, основой, движущей силой, целью всего про­цесса познания, поскольку именно успешное практическое воплощение его результатов и может служить объективным показателем его завершенности.

Под завершенностью исследования следует понимать успешную реализацию четко поставленной цели научной работы с получением необходимых элементов научной новизны, что обеспечивается, во-первых, логической последовательностью и строгостью решения исследова­тель­ских задач и, во-вторых, достаточной обоснованностью полученных результатов (выводов).

Необходимо, однако, подчеркнуть, что понятие завершенности познания всегда носит не абсолют­ный, а лишь относительный характер, поскольку каждый новый шаг в познании открывает новые го­ризонты непознанного, ставит перед учеными новые исследовательские цели и необходи­мые для их реализации задачи. В то же время нельзя не отметить, что завершенность конкретного исследования, несмотря на указанную оговорку, вполне справедливо считается одним из важнейших квалификаци­онных критериев диссертационных работ.

В технознании и инженерной деятельности, учитывая их, прежде всего, прикладной характер, этот критерий конкретизируется в понятии «инженерная завершенность научно-технического ис­следова­ния», реализующаяся в проектировании новых или качественном совершенствовании уже имею­щихся технических систем, создании новых технологий и их соответствующей оснастки, разра­ботке новых материалов, в том числе композиционных. Инженерная завершенность выступает важ­нейшим показа­телем практической направленности исследований и проектных работ в области тех­ники.

Исторически проектирование возникает внутри сферы изготовления технических объектов как мо-мент, связанный с изображением на чертежах на основе соответствующих расчетов внешнего вида, строения и функционирования будущего изделия. По мере своего становления и развития проектная деятельность начала выполнять ряд специфических функций: а) организация деятельности изготовления, б) представление отдельных планов и частей изготовляемого изделия, в) увязка на чертеже различных требований к изделию, г) оценка и выбор лучших решений и другие. Но достаточно долгое время эти функции не осознавались как самостоятельные, формируясь и реализуясь исключи­тельно внутри деятельности по изготовлению технических объектов и практически.

Проектирование становится самостоятельной сферой деятельности, когда происходит разделение труда между проектировщиком и собственно изготовителем (строителем, машиностроителем). Пер­вые при этом начинают отвечать за интеллектуальную часть работы (конструктивные идеи, чертежи, расчеты), а вторые – за создание материальной части (изготовление изделия по указанным чертежам и расчетам). Если раньше чертежная и расчетная деятельности во-многом срасталась с изготовлением и эксплуатацией опытных образцов, позволяя непрерывно корректировать чертежи и расчеты в процессе создания технического изделия, то после такого разделения эти деятельности начинают строиться, исходя из самостоятельных принципов и знаний.

Для проектирования характерны определенная «логика» и определенные возможности, недости­жимые вне этой деятельности. Так, проектировщик может: а) совмещать и примерять несовпадаю­щие или даже противоположные требования к объекту; б) разрабатывать отдельные планы и подсис­темы объекта, не обращаясь определенное время к другим планам и подсистемам; в) описывать не­зависимо друг от друга вид, функции, функционирование и строение объекта и затем совмещать их; г) разрабатывать различные варианты объекта (изделия) и его подсистем, а затем сравнивать эти ва­рианты; д) «вносить в объект» свои ценностные установки. Позднее откристаллизовавшиеся в прак­тике и осознанные в теории способы и принципы проектирования начинают переноситься и на дру­гие виды деятельности, соответствующим образом трансформируя их. Наряду с техническим возни­кают новые виды проектирования, такие, в частности, как дизайнерское, эргономическое, организа­ционное проектирование и др.

Одно из условий эффективности проектирования – возможность в ходе проектирования не обра­щаться непосредственно к создаваемому в материале объекту. Эта фундаментальная особенность проектирования обеспечивается с помощью знаний, в которых уже установлены как основные функ­ции и конструкции проектируемого объекта, так и отношения, связывающие их между собой. В своей норме проектирование предполагает движение от определенных в задании требований, предъ­являемых к проектируемому объекту, к функциям, обеспечивающим их реализацию, а также от ука­занных функций к обеспечивающим их конструкциям, как, впрочем, и, наоборот, т.е. от конструкций к функциям.

В ходе проектирования может осуществляться расщепление одних, более сложных, функций на другие, более простые, вычленение в сложной конструкции более простых и, наоборот, составление из простых конструкций более сложных (этап проектировочного анализа и синтеза), переход от од­них функций и конструкций к другим. При этом проектировщик должен быть уверен, что всегда по­дыщет для функции соответствующую конструкцию, что можно относительно независимо, парал­лельно разрабатывать «план» функционирования и «план» строения объекта (поскольку они посто­янно связываются процессом проектирования) и что требования, предъявляемые к проектируемому объекту, можно удовлетворить с помощью известных типов функционирования и конструирования. В общем случае такая уверенность опирается на знания – как на знания прототипов, так и отноше­ний, связывающих функции и конструкции.

Исследования показывают, что проектирование венчает собой длительную эволюцию техники и инженерии вообще. Техническая доинженерная деятельность имела дело с реальными орудиями, со­оружениями и машинами. На этом этапе человек действовал, чаще всего, методом проб и ошибок и относительно медленно совершенствовал свои изделия, ориентируясь, прежде всего, на опыт их употребления и традицию технического творчества. Инженерия впервые соединяет разработку на­учных знаний (теорий) с техническим действием, организуя из них единый процесс инженерного ис­кусства. В ней также впервые складывается процедура прямого удовлетворения требований, предъ­являемых к будущему изделию. Однако инженер озабочен и ограничен прежде всего связью в изде­лии двух начал – природного и технического, первое начало – источник энергии, силы, движения; второе – возможность воплотить эти природные процессы в жизнь, поставить их на службу чело­веку, сделать моментом целенаправленного действия. Проектирование, как отмечалось выше, уже не обращается к реальному материалу, изделию, опыту. Организуя производство через проекты, оно окончательно освобождается и от технического действия. Изделие здесь с начала и до конца созда­ется в плоскости знаковых проектных средств (моделей и предписаний).

Лекция 2. Философские вопросы современной техногенной цивилизации

1. Понятие современной техногенной цивилизации.

2. Перспективы развития и социальные последствия техногенной цивилизации.

3. Философское осмысление научно-технической революции. Технический оптимизм и техниче­ский

пессимизм.

1. В развитии человечества, после того как оно преодолело стадию варварства и дикости, существо­вало множество цивилизаций – конкретных видов общества, каждое из которых имело свою самобыт­ную историю. Так, например, известный философ и историк А.Тойнби выделил и описал 21 цивилиза­цию. Все они, однако, могут быть в самом общем виде подразделены на два больших класса соответст­венно типам осуществляемого в них прогресса – на традиционные и техногенные цивилизации, разли­чия между которыми носят радикальный характер.

Традиционные общества характеризуются замедленными темпами социальных изменений. Конечно, в них также возникают инновации, как в сфере производства, так и в сфере регуляции социальных отношений, но прогресс идет очень медленно по сравнению со сроками жизни индивидов и даже поко­лений: может смениться несколько поколений людей, заставая одни и те же общественные структуры, воспроизводя их и передавая следующему поколению. Виды деятельности, их средства и цели могут столетиями существовать в качестве устойчивых стереотипов. Соответственно, в культуре этих об­ществ приоритет отдается традициям, образцам и нормам, аккумулирующим опыт предков и канонизи­рованным стилям мышления.

Инновационная деятельность в таких обществах отнюдь не воспринимается как высшая ценность. Напротив, она допустима здесь, как правило, лишь в рамках веками апробированных традиций. Приме­рами таких обществ являются Древняя Индия и Китай, Древний Египет, государства мусульманского Востока эпохи Средневековья и т.д. Этот тип социальной организации сохранился и до наших дней: многие государства так называемого третьего мира сохраняют черты традиционных обществ, хотя столкновение их с современной западной цивилизацией рано или поздно приводит к радикальным трансформациям традиционной культуры и образа жизни.

Что же касается техногенной цивилизации, то это такой тип социального развития, определяющие характеристики которого в большой степени противоположны характеристикам традиционных об­ществ. Она является довольно поздним продуктом человеческой истории. Долгое время эта история протекала как взаимодействие традиционных обществ. Лишь в XVI–ХVII столетиях в европейском регионе сформировался особый тип развития, связанный с появлением техногенных обществ и их последующим влиянием на традиционные общества. Некоторые из них, постепенно подвергаясь мо­дернизации, поглощались затем техногенной цивилизацией, превратившись в типичные техногенные общества. Другие, испытав прививки западной культуры и технологии, все же сохраняли многие тра­диционные черты, превратившись в своего рода гибридные образования.

Когда техногенная цивилизация сформировалась в относительно зрелом виде, темп социальных из­менений стал возрастать с огромной скоростью, экстенсивное развитие истории стало заменяться ин­тенсивным. При этом основные резервы роста стали черпаться уже не за счет расширения культурных зон, а прежде всего за счет перестройки самих оснований прежних способов жизнедеятельности и формирования на этой базе принципиально новых возможностей.

Самое главное и действительно эпохальное изменение, связанное с переходом от традиционной ци­вилизации к техногенной, состоит в возникновении новой системы ценностей, важнейшей из которых становится инновация, т.е. создание нового. В известном смысле символом техногенного общества может считаться постоянно меняющееся содержание книги рекордов Гиннеса в отличие, скажем, от семи чудес света, которые, напротив, призваны были подчеркнуть завершенность мира, показать, что все грандиозное, действительно необычное уже состоялось.

На одном из самых высоких мест в иерархии ценностей оказывается здесь автономия личности, что традиционному обществу вообще несвойственно. Там личность реализуется только через принадлеж­ность к какой-либо определенной корпорации (сообществу), будучи ее элементом. В техногенных же обществах человек не привязан жестко к своим корпоративным связям и способен погружаться в раз­ные социальные общности и даже в разные культурные традиции.

Преддверием техногенной цивилизации можно назвать развитие античной, прежде всего полисной, культуры, подарившей человечеству два великих изобретения – демократию и теоретическую науку (Евклидова геометрия, Архимедова гидростатика и др.), ставших важнейшими предпосылками и усло­виями становления принципиально нового типа цивилизационного прогресса.

Второй и очень важной вехой на этом пути стало европейское Средневековье с его особым понима­нием человека, как созданного по образу и подобию Бога, с культом любви человека к человеко-Богу (Христу), а затем и с усилением роли человеческого ума, способного постигнуть тайну Божественного творения мира, расшифровать те письмена, которые Бог заложил в мир, создавая его.

Впоследствии, в эпоху Ренессанса, происходит восстановление многих достижений античной тради­ции, но при этом ассимилируется и идея богоподобности человеческого разума. В этот период, можно сказать, закладывается культурная матрица новой (техногенной) цивилизации. Но это все – преддверие.

Новый тип цивилизации начинает свое собственное развитие лишь в XVII в., проходя последова­тельно три стадии: прединдустриальную, индустриальную, и, наконец, постиндустриальную.

Важнейшей основой жизнедеятельности общества становится развитие техники и технологии, при­чем не столько путем стихийно протекающих инноваций в сфере самого производства, сколько за счет генерации все новых научных знаний и их внедрения в технико-технологические процессы. Так рожда­ется тип развития, основанный на все более кардинальном и ускоряющемся преобразовании предмет­ного мира, в котором живет человек, что, в свою очередь, приводит к активным трансформациям всех общественных связей: образа жизни людей, типов их общения, форм коммуникации и т.д. В результате возникает отчетливо выраженная направленность прогресса с ориентацией уже не в прошлое, а в бу­дущее.

Если в культуре традиционных обществах считалось, что «золотой век» человечества уже пройден, то в культуре техногенных обществ идея исторического прогресса стимулирует ожидание перемен и движение к будущему. При этом будущее понимается, прежде всего, как рост цивилизационных, в том числе научных и технических, завоеваний, обеспечивающих все более счастливое мироустройство.

Техногенная цивилизация существует чуть более 300 лет, но оказалась очень динамичной и очень агрессивной: она подавляет, подчиняет себе, переворачивает, буквально поглощает традиционные общества и их культуры. Сегодня этот процесс идет по всему миру, проникая во все сферы обществен­ной и даже личной жизни людей. Такое активное воздействие техногенной цивилизации на традицион­ные общества, как правило, приводит к гибели последних, к уничтожению многих культурных тради­ций, по существу – к гибели этих культур как самобытных целостностей. Чаще всего эти культуры сохраняются только обрывками, в качестве исторических рудиментов. Преобразуя их смысложизнен­ные установки, техногенная цивилизация заменяет их новыми мировоззренческими доминантами.

Человек все более понимается как активное существо, деятельность которого должна быть направ­лена на преобразование, переделку внешнего мира, в первую очередь природы, которую человек дол­жен подчинить себе, получая необходимые для себя блага для удовлетворения своих неограниченно растущих потребностей. Конечно, это не означает, что в новоевропейской культурной традиции не возникают другие мировоззренческие идеи. В ней всегда можно обнаружить также идеи и ценностные ориентации, альтернативные доминирующим ценностям. Но в реальной жизнедеятельности общества они, как привило, не играют определяющей роли, оставаясь как бы на периферии общественного соз­нания и не приводя в движение массы людей.

Идея преобразования мира и подчинения человеком природы была доминирующей в культуре техно­генной цивилизации на всех этапах ее истории, и остается таковой вплоть до нашего времени. Если угодно, эта идея является важнейшей составляющей того «генетического кода», который определял и определяет само существование и эволюцию техногенных обществ.

Активно-деятельностный идеал отношения человека к природе распространяется затем и на сферу общественных отношений, которые также начинают рассматриваться в качестве особых, целенаправ­ленно преобразуемых человеком. С этим связан культ борьбы, революций как локомотивов истории и как способа решения общественных проблем, возникший в контексте ценностей именно техногенной культуры.

Характерный для техногенной цивилизации пафос покорения природы и преобразования общества порождал особое отношение к идеям господства силы и власти. Конечно, и в техногенном мире можно обнаружить немало ситуаций, в которых господство осуществляется как сила непосредственного при­нуждения и власти одного человека над другим. Однако отношения личной зависимости, характерные для прежних обществ, перестают здесь доминировать, заменяясь отношениями вещной зависимости. Власть и господство в этой системе общественных отношений отождествляются с владением и при­своением товарных ценностей, в качестве которых выступают вещи, информация и даже человеческих способности, приобретающие определенный денежный эквивалент.

2. Исследуя и анализируя, как менялись функции науки и техники в социальной жизни, можно вы­явить основные особенности научного и технического познания, его возможности и границы. Проблема этих возможностей в настоящее время ставится особенно остро. Все дело в том, что само развитие техногенной цивилизации подошло к критическим рубежам, которые обозначили границы этого типа цивилизационного роста. Это обнаружилось во второй половине XX в., прежде всего в связи с возник­новением глобальных кризисов и глобальных проблем.

Среди многочисленных глобальных проблем, порожденных техногенной цивилизацией и поставив­ших под угрозу само существование человечества, можно выделить три главных.

Первая из них – проблема выживания человечества в условиях непрерывного совершенствования оружия массового уничтожения. В ядерный век человечество впервые за всю свою историю осознало себя «смертным», и этот печальный итог был «побочным эффектом» научно-технического прогресса, открывающего все новые возможности развития техники вообще и военной техники, в частности.

Вторая, пожалуй, самая острая проблема современности это нарастание экологического кризиса в глобальных масштабах. Два аспекта человеческого существования как части природы и как деятель­ного существа, преобразующего природу, приходят в конфликтное столкновение. Старая парадигма, будто природа – бесконечный резервуар ресурсов для человеческой деятельности, оказалась неверной. Грозящая экологическая катастрофа требует выработки принципиально новых стратегий научно-тех­нического и социального развития человечества, обеспечивающих коэволюцию человека и природы.

И наконец, еще одна, третья по счету (но не по значению!) проблема – это проблема сохранения че­ловеческой личности в условиях растущих всесторонних процессов стандартизации и отчуждения. Эту глобальную проблему иногда обозначают как современный антропологический кризис. Человек, ус­ложняя свой мир, все чаще вызывает к жизни такие силы, которые он уже не контролирует и которые становятся чуждыми его природе. Чем больше он преобразует мир, тем в большей мере он порождает непредвиденные социальные факторы, которые начинают формировать структуры, радикально ме­няющие человеческую жизнь и, очевидно, ухудшающие ее. Еще в 60-е годы французский философ Г. Маркузе кон­статировал в качестве одного из последствий современного техногенного развития появление «одно­мерного человека» как продукта массовой культуры. Современная индустриальная культура действи­тельно создает широкие возможности для манипуляций сознанием, при которых человек теряет спо­собность рационально осмысливать бытие. При этом и манипулируемые и сами манипуляторы стано­вятся заложниками массовой культуры, превращаясь в персонажи гигантского кукольного театра, спектакли которого разыгрывают с человеком им же порожденные фантомы.

Все это – проблемы выживания человечества, которые породила техногенная цивилизация. Совре­менные глобальные кризисы ставят под сомнение тип общественного прогресса, реализуемый в пред­шествующем техногенном развитии. По-видимому, человечество должно осуществить радикальный поворот к каким-то новым формам цивилизационного прогресса.

Некоторые философы и футурологи сравнивают современные процессы с изменениями, которые пережило человечество при переходе от каменного к железному веку. Эта точка зрения имеет глубокие основания, если учесть, что решения глобальных проблем предполагают коренную трансформацию ранее принятых стратегий человеческой жизнедеятельности. Любой новый тип цивилизационного развития требует выработки новых ценностей, новых мировоззренческих ориентиров. Необходим пересмотр прежнего отношения к природе, идеалов господства, ориентированных на силовое преобра­зование природного и социального мира, необходима выработка новых идеалов человеческой деятель­ности, нового понимания перспектив человека. В этом контексте возникает вопрос и о судьбе традици­онных для техногенной цивилизации ценностях науки, техники и научно-технического прогресса.

3. Современная наука и техника, как уже подчеркивалось ранее, находятся в неразрывном единстве и взаимопроникновении, составляя сложный симбиоз, являющийся одним из главных средств развития современного обще­ства, в силу чего общественный прогресс в социальной философии часто рассмат­ривается прежде всего как научно-технический. В конце XIX в. и особенно в ХХ в. отношение к нему как несомненному благу в социально-философских и культурологических учениях стало подвергаться серьезной критике. На­ряду с позитивным формировалось и негативное отношение к НТП. Это сказа­лось не только на отношении к науке, но и к технике. В обществе сформировалось три подхода к тех­нике: оптимистический, пессимистический и так называемый нейтральный.

Оптимистический вариант понимания значения техни­ки был сформулирован американским философом Л. Мэмфордом. В своей периодизации человеческой истории он различает эпохи развития техники в зависимости от того, что каждая из них дает человеку или отнимает у него. Первая из таких эпох (палеотехническая) охватывает период с архаических обществ до средневековья и раннего Возрождения. Она имеет своей целью не столько наращивание человеческих сил посредством техники, сколько интенсификацию жизни и дея­тельности человека. Вторая эпоха (эотехническая), ее еще называют эпохой «угольного капитализма», или «рудниковой цивилизации», начинается с XVI – XVII вв. и продолжается до второй половины ХХ в. Мэмфорд характеризует ее как «несчастную прелюдию» к обществу, которое должно покончить с догмами индустриализации и растущих потребностей. В таком обществе (третья, неотехническая эпоха), свидетелями которого, по его мнению, мы являемся, человек перестает рассматриваться как средство, а техника насквозь пронизывается человеческими ценностями.

Сторонники пессимистического понимания роли техники в современном обществе указы­вают, что техника все более становится несоразмерной создавшему ее человеку, который постепенно теряет над ней контроль, что выражается в умножении числа и уве­личении объема так называемых глобальных проблем современности. Мир человека, говорят, в частности, представители «Римского клуба» (А. Печчеи и др.), «болен раком и этот рак сам человек».

Наиболее четко этот подход выражен немецким фило­софом X. Шельски в ставшей классической большой ста­тье под названием «Человек в научной цивилизации». По его мнению, развитие техники приобрело такой характер, что это по-новому ставит вопрос о самоидентифика­ции человека. Сегодня его уже нельзя отождествлять с привычным, сложившимся веками культурно-истори­ческим обликом. А потому, чтобы по-новому объяснить человека, нужно по-новому объяснить технику. Пони­мание техники как продолжения органов человека хотя и верно, но теперь уже недостаточно. Суть новой реально­сти состоит в том, что человек полностью подпадает под необходимость, которую он сам про­дуцирует в качестве своего мира, в том числе созданной им же техники. Это – техническая необхо­димость. Человек оказывается «встроенным» в технику. Поэтому, считает Шельски, про­блема челове­ческой сущности не поддается никакому иному реше­нию, кроме собственно технического. Теперь мы не политики, а «техники», т. е. функционеры научно-технического прогресса: «Место политического народного волеизъявления занимает закономерность ве­щей, которую сам человек производит в каче­стве науки и техники». Для теоретика, пытающегося объяснить дей­ствительность, это означает «конец истории» в ее фило­софском понимании. На место «истории» приходит «со­циология» как прикладная дисциплина. Примерно в этом же ключе рассуждал и М. Хайдеггер. «Тоталитаризм, – писал он, – это не просто форма правления, но следствие необузданного господства техники. Человек сегодня подвержен безумию своих про­изведений».

Представители такого подхода возлагают на науку и ее технологические применения ответствен­ность и за нарастающие глобальные проблемы. Крайний антисциентизм (антинаучная направленность) с его требованиями ограничить и даже затормозить научно-технический прогресс, по существу, предла­гает возврат к традиционным обществам. Но следует признать утопичность таких требований, по­скольку, во-первых, они противоречат объективному закону возрастания человеческих потребностей и, во-вторых, на этом пути в современных условиях невозможно решить проблему обеспечения посто­янно растущего населения даже элементарными жизненными благами.

Выход, очевидно, состоит не в отказе от научно-технического прогресса, а в придании ему гумани­стического измерения, что, в свою очередь, ставит проблему нового типа научной рациональности, включающей в себя в явном виде гуманистические ориентиры и ценности. Впервые это во всей широте понял еще Карл Маркс, который, выступая на юбилее чартистской газеты в 1856 г. сказал, что в наше время все как бы чревато своей проти­воположностью. Мы видим что машины, обладающие чудесной силой сокращать и делать плодотворнее чело­веческий труд, приносят людям голод и изнурение. По­беды техники как бы куплены ценой моральной деграда­ции. Кажется, что по мере того как человече­ство подчиняет себе природу, человек становится рабом других людей, либо рабом своей собственной подлости. Причину этого Маркс видел в общественной форме, которую приобретает научно-техниче­ский прогресс в условиях капитализма. Во многом сходную позицию отстаивают и представители современного «нейтрального» подхода, например, К. Ясперс, который считал, что сами по себе наука и техника не являются ни благом, ни злом, но могут быть использо­ваны как во благо, так и во зло. Харак­тер такого использования, полагал он, коренится в самом человеке и в формах его общественной жизни, которые, в последнем счете, и придают техни­ке смысл.

В этой связи возникает целая серия вопросов. Как возможно включение в научное познание внеш­них для него ценностных ориентаций? Каковы механизмы этого включения? Не приведет ли к дефор­мациям истины, как объективного знания, и жесткому идеологическому контролю над наукой требова­ние соизмерять научное знание с социальными ценностями? Имеются ли внутренние, в самой науке вызревающие, предпосылки для ее перехода в новое состояние?

Это действительно кардинальные вопросы современной философии науки. Ответ на них предпола­гает исследование особенностей научного познания, его генезиса, механизмов его развития, выяснения того, как могут исторически изменяться типы научной рациональности и каковы современные тенден­ции такого изменения.

Очевидно, первым шагом на этом пути должен стать анализ специфики науки, выявление тех инва­риантных признаков, которые устойчиво сохраняются при исторической смене типов научной рацио­нальности.

В каждую конкретную историческую эпоху эти признаки могут соединяться с особенными, свойст­венными именно данной эпохе характеристиками научного познания. Но если исчезнут инвариантные признаки науки, отличающие ее от других форм познания (искусства, обыденного познания, филосо­фии, религиозного постижения мира), не будет ли это означать исчезновение науки?

Какой из этих трех рассмотренных вариантов можно считать истин­ным? Представляется, что каж­дый из них содержит в себе момент истины. Однако нужно подчеркнуть, что пессими­стический вари­ант не должен быть недооценен. Творение все более становится несоразмерным творцу и вполне воз­можно, что уже в недалеком будущем человек может ока­заться в постчеловеческом мире. Или, говоря иначе, об­наружить, что он в мире уже не только не один, но и уже и не главный. Предсказаний та­кого рода становится все больше. Именно такого мнения придерживается выдающийся ученый нашего времени профессор Келвин Уорвик, не так давно заявивший, что уже через несколько десятилетий человек окажется в зависимости от созданно­го им самим искусственного разума. Как и известный аме­риканский ученый Ф. Фукуяма, совсем недавно написав­ший в статье «Запрограммированный недоче­ловек» о возможности с помощью информационных и биотехноло­гий изменять природу человека и войти на этой основе в «новую, постгуманную историю». Примерно таких же взглядов придерживалась и академик РАН Н. Бехтерева, которая называла даже при­мерную дату, когда компьютерные системы выйдут из-под контроля человека, и описывала способ, каким они это сделают. О чем, впрочем, за три четверти века до перечисленных выше авторов писал русский рели­гиозный философ Н. Бердяев: «Тво­рение восстает против своего творца, более не повинуется ему... Тайна грехопа­дения – в восстании твари против Творца. Она теперь повторяется... Прометеевский дух человека не в силах ов­ладеть соз­данной им техникой...».

По какому пути пойдет человечества выяснится, по-видимому, уже в ближайшие десятилетия.

Лекция 3. Взаимосвязь науки и техники

1. Основные концепции взаимосвязи науки, техники и научно-технического знания.

2. Ступени рационального обобщения в технике.

3. Роль техники в становлении и развитии экспериментального естествознания.

1. В современной литературе по философии техники выделяются две основные модели соотношения науки и техники – линейную и эволюционную.

Линейная модель была наиболее распространена 50-60-е гг. прошлого столетия. В ней ут­верждается, что наука и техника есть лишь различные функции одного и того же сообщества. При этом за наукой закрепляется только функция производства знания, а за техникой – лишь его применение. Такой подход, однако, подвергся в последние годы серьезной критике,

По мнению его оппонентов, в частности О.Майера, как научные, так и техни­ческие задачи зачастую решаются одновременно (или в разное время) одними и теми же людьми или институтами, использующими при этом одни и те же методы и средства. К тому же не выработан действенный критерий различения науки и техники, так как их представители могут работать в одинакового вида лабораториях и применяют одну и ту же математику. Различие же науки и техники основывается скорее социальным статусом (у науки он выше). К тому же можно привести массу примеров, когда ученые (Архимед, Галилей, Кеплер, Гюйгенс, Гаусс и др.) вносили серьезный вклад в технический прогресс, а инже­неры (Леонардо да Винчи, Стевин, Уатт, Карно) становились признанными авторитетами в науке.

Существует также точка зрения, что главное различие науки и техники состоит в сте­пени общности проблем: технические проблемы более узки и специфичны. Однако в действи­тельности сообщества ученых и инженеров имеют все же разные цели и системы ценностей. Поэтому линейная модель, постулирующая направленность научно-технической деятельности от научного знания к техническим инновациям, как его при­кладным применениям, многими специалистами признается явно упрощенной.

В эволюционной модели, процессы развития науки и техники рассматриваются как автоном­ные, хотя и скоординированные. При этом вопрос их соотношения решается исследователями двояко. Одни из них полагают, что наука на некоторых стадиях своего развития использует технику как инструмент для получения своих результатов, а техника в свою очередь использует достижения науки как инструмент для реализации своих целей. Другие же высказывают мнение, что техника задает условия для выбора научных вариантов, а наука в свою очередь – технических. Рассмотрим каждую из этих точек зрения.

Представители первой из них отбрасывают представление о технике как лишь прикладной науке. Они полагают, что роль науки в технических инновациях имеет не абсолютное, а относительное значение, поскольку технический прогресс определяется, прежде всего, эмпирическим знанием, полученным в процессе развития самой техники, а не теоретическим, привнесенным в нее извне. Тем самым понятия научного и технического прогресса разделяются.

Счи­тается также, что методологические факторы, имеющие значение для роста техники, также отличны от факторов, значимых для роста науки. И хотя во многих случаях технические дости­жения могут быть рассмотрены как базирующиеся на чистой науке, исходная проблема при этом была вовсе не исследовательской, а технической. Поэтому при изучении про­гресса техники надо исходить не столько из анализа роста научного знания, сколько из исследования этапов решения технических проблем.

Представители другой точки зрения считают, что такая позиция является не менее односторонней, чем критикуемая ею линейная модель. Конечно, технику нельзя рассматривать как прикладную науку, а прогресс в ней – в качестве простого придатка научных открытий. Однако неправомерно и акцентирова­ние внимания лишь на опытном характере технического знания. Совершенно очевидно, что со­временная техника немыслима без глубоких теоретических исследований, проводимых не только в естественных, но и в технических науках. Так же, впрочем, как и развитие многих современных наук невозможно без интенсивного развития техники, прежде всего исследовательской (техники эксперимента, измерительной техники и др.).

В эволюционной модели соотношения науки и техники выделяются три относительно самостоятель­ные, хотя и взаимосвязанные сферы: наука, техника и производство. Внутренний инновационный процесс осуществляется в них по общей эволюционной схеме: 1) фаза мутаций – создание новых вариантов; 2) фаза селекции – анализ и выбор из них тех, что наиболее пригодны для прак­тического использования; 3) фаза диффузии и доминирования – распространение успешных вариантов, полученных внутри каждой сферы на более широкую область науки, техники, а затем и произ­водства. Однако, если критерии отбора успешных вариантов в науке являются главным образом внут­ренними профессиональными критериями, то при создании новой техники и ее использовании в произ­водстве важны не только собственно технические критерии (материалоемкость, конструктивность, технологичность и т.п.), но также социальные и антропометрические критерии, такие, как экономическая и энергетическая эффек­тивность, отсутствие негативных экологических и других последствий, эргономичность и др..

Наряду с рассмотренными моделями в современной философии техники существуют и другие подходы к пониманию связи науки и техники. Некоторые исследователи считают, в частно­сти, что наука развивалась, ориентируясь на развитие технических аппаратов и инструментов, при этом техника науки во все времена обгоняла технику повседневной жизни. В качестве примера приводится, в частности, создание теории магнита Вильяма Гильберта, которое базировалась на использовании компаса. Можно привести и другие примеры. Известно, что Галилей и Торричелли, пришли к своим открытиям посредством анализа практики инженеров, строивших водяные насосы. Возникновение термодинамики связано с появлением и развитием парового двигателя. Таким образом, не только наука является теоретическим базисом развития техники, но и техника дает эмпирическую основу научным открытиям.

Существует и точка зрения, согласно которой тесная взаимосвязь науки и техники восходит корнями к эпохе Возрождения, но особенно усилилась в Новое время, когда механика впервые выступила как наука, т.е. как исследование природы в условиях эксперимента. Однако это утверждение верно лишь отчасти, по­скольку хотя и не вызывает сомнения ускорение прогресс техники на основе развития науки, несомненно также и то, что сама «чистая» наука пользуется техникой, в большой степени ускоряющей ее развитие.

Сказанное выше не означает, конечно, что развитие науки полностью определяется развитием тех­ники. Поэтому ряд исследователей полагает, что, напротив, к современной науке, скорее, применимо утверждение, что для развития современной техники более характерно регулярное применение науч­ных знаний, хотя до конца XIX – начала ХХ вв. такого применения либо не было вообще, либо оно носило чаще всего случайный характер.

2. Развитие техники, особенно современной, неразрывно связано с развитием научной рациональности, в частности, рационального обобщения. Однако соотношение техники и рационального обобщения в истории общества не оставалось неизменным. Исследователи выделяют три ступени рационального обобщения в развитии техники.

Первая ступень характерна для этапа господства ремесленного производства и была связана с необходимостью обучения каждому отдельному вида ремеслен­ной технологии. Разрабатываемые с этой целью различного рода справочники и пособия, хотя и выходили за пределы мифологической картины мира, еще не были научными. Вышедший в 1556 г. фундамен­тальный труд немецкого ученого и инженера Георгия Агриколы «О горном деле и металлургии» был, по сути, первой производственно-технической энциклопедией и включал в себя практические сведения и рецепты, относящиеся к вопросам раз­ведки и добычи полезных ископаемых, к производству металлов и сплавов, а также многому другому. К жанру технической литературы более позднего времени могут быть отнесены так называемые «театры машин» (например, «Общий театр машин» Якоба Лейпольда). Такие издания фактически играли роль первых технических учебников.

Дальнейшее развитие рационализации технической деятельности могло идти уже только по пути на­учного обобщения. Хотя создатели производственной техники и ориентировались на научную картину мира, в реальной технической практике все еще господствовал мир «приблизительности». Образцы точного расчета демонстрировали прежде всего ученые, разрабатывая все более совершенные научные инстру­менты и приборы, которые не сразу попадали в сферу производственной деятельности. Взаимо­отношения науки и техники также определялись еще во многом случайными факторами, такими как личные контакты ученых и практиков и т.п. Иначе говоря, вплоть до XIX в. наука и техника развивались как бы по независимым траекториям, являясь, по сути, обособленными социальными организмами, каждый со своими особыми системами ценностей.

В России одним из первых учебных заведений для подготовки инженеров было Горное училище, уч­режденное в 1773 г. в Петербурге. В его программах уже начинает прослеживаться ориентация на теоретическую подготовку выпускников. Однако в подобных училищах подготовка и методика преподавания еще значительно отставала от уровня развития науки и даже лучшие учебники по инженерному делу являлись в основном описательными, почти не содержащими математических расчетов.

Постепенно положение меняется, когда в связи с возрастающей необходимостью теоретической подготовки инженеров возникает потребность научного описания техники и систематизации научно-технических знаний. В силу этого появляется первая научно-техническая литература, в частности, учебники для высших технических школ. Одними из первых появляются учебники прикладной механики. Однако потребовалось почти столетие для того, чтобы полунаучное описание разного вида машин, заложенное Гаспаром Монжем в программу обучения инженеров в Париж­ской политехнической школе, превратилось в подлинную теорию механизмов и машин.

Вторая ступень состояла в обобщении всех существующих областей ремесленной техники. Это было осуществлено в «Общей технологии» Иоганна Бекманна и его школы (1777 г.). Авторы пытались представить обобщенное описание не столько самих машин и орудий как продуктов технической деятельности, сколько технологии самой этой деятельности. При этом, если частные технологии рассматривали каждое техниче­ское ремесло отдельно, то общая технология пыталась их систематизиро­вать с целью облегчить обучение им. Классическим выражением стремления к такого рода синтетиче­скому описанию является знаменитая французская «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел», которая, по словам инициатора ее написания Дени Дидро, должна была опрокинуть барьеры между науками и ремеслами.

Однако, отмеченные попытки, независимо от их претензий на научность, были, в конечном счете, лишь рациональным обобщением накопленного технического опыта на уровне здравого смысла.

Третья ступень находит свое выражение в появлении техни­ческих теорий. Теоретическое обобщение отдельных областей технического знания в различных областях происходит, прежде всего, в целях научной подготовки инженеров и ориентируется на естественнонаучную картину мира. На передних рубежах технического прогресса ремесленников сменяют фигуры ученых-практиков. На смену устным традициям, переходящим от мастера к ученику, приходит обучение в колледжах, а профессионально-техническая литература начинает писаться по образцу научной. Техника становится все более наполненной научным содержанием, но не в том смысле, что безропотно выполняет предписания естествознания, а в том, что появляются специальные технические науки.

Эти науки, формировавшиеся ранее в качестве приложения различных естественных наук к определенным классам инженерных задач, к середине ХХ века образовали особый класс научных дисциплин, отличающихся от естественных наук как по своим объектам, так и по внутренней структуре.

Наконец, четвёртая ступень, на сегодня высшую, представляет сис­темотехника как попытка комплексного теоретического обобщения всех отраслей современной техники и технических наук при ориентации не только на естественнонаучную, но и гуманитарную подготовку инженеров и на системную картину мира. Ее появление связано с возрастанием сложности технических систем и необходимостью выработки системных принципов их проектирования и исследования. Особое значение здесь приобретает деятельность по интеграции частей проектируемой системы в единое целое и, соответственно, организации взаимосвязи разных видов инженерно-технической деятель­ности. В то же время системотехника включает в себя и теоретическую деятельность, поскольку выступает не только сферой приложения имеющихся научных знаний, но и выработки новых. Тем самым научное знание в ней проходит полный цикл функционирования – от его получения до использования в инженерии.

Инженер-системотехник должен сочетать в себе таланты ученого, конструктора и организатора, уметь объединять усилия специалистов различного профиля для совместной работы. Для этого ему необходимо разбираться во многих специальных вопросах. Поэтому перечень дисциплин, изучаемых в вузах США будущими системотехниками, включает в себя такие разнообразные дисциплины, как общая теория систем, линейная алгебра и матрицы, дифференци­альные уравнения и интегральные преобразования, топология, теория комплексного переменного, векторное исчисление, кибернетика, математическая логика, математическая статистика и теория вероятностей, линейное, нелинейное и динамическое программирование, теория графов, теория цепей, теория надежности, теория регулирования, методы моделирования и оптимизации, а также гуманитарные, социально-экономические, биологиче­ские, экологические науки и многое другое.

Однако главное для инженера-системотехника – научиться применять все полученные знания для решения двух основных системотехнических задач: 1) обеспечения интеграции частей сложной системы в единое целое и 2) управления процессом создания этой системы. Поэтому в этом списке внушительное место уделяется системным и кибернетическим дисциплинам, позволяющим будущему инженеру овладеть общими методами исследования и проектирования сложных технических систем, независимо от их конкретной реализации и материальной формы.

Две последние из выделенных ступеней научного обобщения в технике представляют особый интерес для философского анализа, поскольку именно на них прослеживается поистине глобальное влияние техники на развитие современного общества и культурные условия жизни и деятельности людей., что Техника сделала людей способными достигать в материальном и духовном отношении гораздо большего, чем было возможно несколько веков назад. И хотя до сих пор раздаются голоса противников неуклонного развития техники, те, кто их подает, сами не отказываются при этом пользоваться всеми благами современной технической цивилизации.

Процесс сайентификации («онаучивания») техники был бы