Мануэль Кастелъс: «реальная виртуальность»

Современный американский исследователь М. Кастельс разработал наиболее целостную и полную концепцию инфор­мационного общества (хотя сам автор предпочитает термин «информациональный»). В своём трёхтомном труде «Инфор­мационная эпоха» (на русский язык работа переведена в со­кращённом варианте) Кастельс прослеживает, как внедре­ние информационных технологий меняет экономические и политические отношения, способы формирования идентичностей, воздействует на культуру, создаёт новые фундамен­тальные социальные противоречия. Поскольку социология массовых коммуникаций традиционно уделяет основное вни­мание средствам массовой информации, но не использова­нию коммуникационных технологий в других областях (хотя это и не противоречило бы определению её предмета), следу­ет сосредоточиться здесь именно на предпринятом исследова­телем анализе СМИ и воздействия информационных техно­логий на культуру.

Анализируя роль и функции электронных коммуникаций в современных обществах, Кастельс часто ссылается на рево­люционные идеи Маклюэна, хотя и отмечает некоторые оши­бочные положения последнего.

По мнению Кастельса, распространение и развитие ин­формационных технологий формируют «культуру реальной виртуальности». Но, прежде чем говорить непосредственно об этом, следует обратиться к пониманию Кастельсом сущ­ности коммуникации и её роли в культуре.

Кастельс, как и Маклюэн (а также ряд более поздних авто­ров, например Н. Постмэн), согласен с тезисом, что коммуникации

формируют культуру общества. Коммуникация «ко­дирует» восприятие реальности. Только через эти коды чело­век и воспринимает мир. Мир таков, каков язык его описа­ния. Соответственно, изменение формы «кодирования» вы­зывает изменение культуры и образа мира, создаваемого ею. «Появление новой системы электронной коммуникации ха­рактеризуется её глобальными масштабами, интегрированием всех средств массовой информации, и её потенциальная интерактив­ность уже меняет нашу культуру и изменит её необратимо»¹ — утверждает Кастельс.

Описывая процесс этого изменения, Кастельс выделяет несколько этапов в развитии средств массовой коммуника­ции. Он начинает «отсчёт» с эпохи массового распростране­ния телевидения после Второй мировой войны. Именно те­левидение способствовало закату Гутенберговой эпохи (Кас­тельс охотно пользуется терминами Маклюэна). Спустя три десятилетия после войны телевидение стало самым популяр­ным и массовым СМИ, оттеснив радио и газеты, изменив «формат» киноискусства и повлияв на стиль литературных произведений (как замечает Кастельс, книги всё больше по­ходят на сценарии).

Популярность телевидения Кастельс объясняет лёгкостью восприятия информации, обусловленной способом её пода­чи. В отличие от чтения, которое предполагает определён­ное сосредоточение, необходимость мыслить логично и по­следовательно, т.е. требует определённых усилий и навыков, телевидение просто развлекает, независимо от содержания демонстрируемых сюжетов. Важнейшая составляющая при­тягательности телевидения — это «сенсорная имитация ре­альности».

Именно систему коммуникации, где доминирует телеви­дение, Кастельс предлагает именовать «системой массовой информации».

1 Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. — http.7/www.vusnet.ru/biblio/download.aspx?id=3064

В рассматриваемый период телевидение, превратившееся в необходимый элемент повседневной жизни миллионов лю­дей, находилось фактически под государственным контролем.

Этот контроль был слабее в США, чем в Западной Европе, в Европе — слабее, чем в СССР. Но существовал он везде, дополняясь также влиянием со стороны коммерческих струк­тур (в социалистических странах этот фактор отсутствовал). Вещание было однородным, различия внутри аудитории СМИ не принимались во внимание. Фактически именно в этот период формируется так называемая «массовая культура», го­могенная и стандартная, которую критиковали, в частности, представители Франкфуртской школы.

Ссылаясь на ряд эмпирических исследований аудитории СМИ, Кастельс утверждает, что влияние СМИ на поведе­ние людей не столь велико, как представляется многим кри­тикам массовой культуры. В частности, он указывает, что из 1600 рекламных объявлений, обрушиваемых в день на среднего американца, люди реагируют (и не обязательно по­зитивно) лишь на двенадцать. Кастельс делает вывод, что влияние СМИ имеет гораздо более сложную природу, чем прямое понуждение или манипуляция. Люди реагируют на информацию СМИ исходя из собственных убеждений, обра­зования, ситуационного контекста, личного жизненного опы­та и множества других факторов.

Однако фундаментальное значение СМИ заключается в другом: «Средства массовой информации, особенно аудиовизу­альные, действительно представляют собой в нашей культуре основной материал коммуникационных процессов. Мы живём в среде СМИ, и из них приходит большинство наших символиче­ских стимулов....СМИ — это культура, в которой предметы и символы соотносятся с телевидением, от форм домашней мебели до стиля и тем разговора. Реальная власть телевидения... в том, что оно подготавливает сцену для всех процессов, информация о которых должна сообщаться обществу в целом, от политики до бизнеса, спорта и искусства. Телевидение структурирует... язык социетальных коммуникаций»¹. Таким образом, СМИ за­дают общий горизонт восприятия мира.

1 Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. — https://www.vusnet.ru/biblio/download.aspx?id=3064

Эпоха доминирования централизованного массового те­левидения с гомогенным потоком информации сменилась

следующим этапом в развитии СМИ, связанным с появле­нием новых технологий и сегментацией аудитории СМИ, ростом вариативности каналов информации. Это происхо­дит в 80—90-е годы, когда возникают и широко распростра­няются портативные радиоприёмники, магнитофоны, видео­кассеты и видеомагнитофоны, что позволило людям отби­рать тот аудиовизуальный «контент», который соответство­вал их вкусам и запросам, что подорвало монополию крупных телевизионных вещателей. С помощью новых технических средств люди смогли свободнее структурировать свой досуг.

Ещё более решительным шагом к диверсификации инфор­мационного потока стало появление кабельного телевидения, что вызвало к жизни множество разнообразных телевизион­ных каналов и затруднило централизованный государствен­ный контроль над ними. Спутниковое телевидение ещё бо­лее усиливает эту тенденцию. Так, в странах Европейского Союза число телевизионных сетей возросло с 40 в 1980 году до 150 в середине 1990-х годов, работа трети этих сетей осу­ществляется через спутники. О «гомогенности» вещания в таких условиях можно уже не говорить. Аудитория СМИ ста­ла высокодифференцированной, массовая культура в значи­тельной степени утратила однообразие, хотя стандартизация и тиражируемость, естественно, остаются её фундаменталь­ными характеристиками. Однако теперь приходится говорить об увеличении числа стандартов в соответствии с запросами сегментированной аудитории.

Но тем не менее растущее разнообразие СМИ не подорва­ло односторонний характер массовой коммуникации и не от­менило ведущей роли государства и крупных коммерческих структур в контроле над СМИ. Настоящие революционные преобразования системы массовой коммуникации начались с возникновением информационных сетей, прежде всего сети интернет.

Кастельс подробно освещает историю интернета, отмечая, что в его создании и распространении огромную роль сыграло как военное ведомство США, так и свободная творческая ак­тивность университетских интеллектуалов, студентов и моло­дых исследователей, благодаря которым интернет стал не

просто инструментом в руках государственных структур, но и зоной свободного общения всех, кто имеет для этого интел­лектуальные и экономические возможности.

Распространение интернета сделало массовую коммуника­цию многонаправленной, создало предпосылки для форми­рования новых сообществ и социальных сетей (возможности интернета радикально изменили и характер бизнеса — Кас­тельс недаром говорит о новом «информациональном капи­тализме», но это выходит за рамки рассматриваемой здесь темы).

Следующим шагом должно стать широкое распростране­ние на основе интерактивной коммуникации мультимедий­ных систем, объединяющих различные средства коммуника­ции. Кастельс пишет:

«Во второй половине 1990-х годов из слияния мобилизо­ванных и ориентированных на индивидуальные заказы СМИ и компьютерной коммуникации начала формироваться новая электронная коммуникационная система....Новая система ха­рактеризуется интеграцией различных средств и своим инте­рактивным потенциалом. Мультимедиа (как поспешно назва­ли новую систему) распространяет область электронных комму­никаций на все сферы жизни — от дома до работы, от школ до больниц, от развлечений до путешествий»¹.

Основная черта мультимедиа — слияние различных видов культурных содержаний — печатных и аудиовизуальных СМИ, высокой и низкой культуры, образования и пропаганды, информации и развлечений — в некоем едином цифровом суперпространстве, которое и становится «реальной вирту­альностью».

Сущность «реальной виртуальности» Кастельс определяет следующим образом:

«Это — система, в которой сама реальность (т.е. матери­альное/символическое существование людей) полностью схва­чена, полностью погружена в виртуальные образы, в выдуман­ный мир, мир, в котором внешние отображения находятся не

¹ Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. — https://www.vusnet.m/biblio/download.aspx?id=3064

просто на экране, через который передаётся опыт, но сами становятся опытом. Все сообщения всех видов заключены в средстве, ибо средство стало настолько всеобъемлющим, на­столько разнообразным, настолько послушным, что абсорби­рует в одном и том же мультимедиатексте целостность чело­веческого опыта».

В динамичном глобализирующемся мире информацион­ных потоков существовать будет только то, что включено в символическое пространство «реальной виртуальности». Люди, события, территории, «выпавшие» из этого простран­ства, окажутся вне социального контекста, вне потока ком­муникации, который формирует современный мир. В этом заключается одно из фундаментальных противоречий насту­пающей «информациональной эпохи».

1. Какие социальные и культурные изменения произошли в «эпоху Гутенберга»?

2. Каким образом изменения средств коммуникации воздей­ствуют на культуру?

3. Что такое «индустрия культуры»? Каковы, с точки зрения представителей критической теории, сущностные особенности массовой культуры и как она влияет на массовое сознание?

4. Согласны ли вы с критической оценкой массовой культуры, данной Т. Адорно и М. Хоркхаймером?

5. В чём заключается сущность функционального подхода к анализу СМИ?

6. Какие явные и латентные функции выполняют СМИ? Суще­ствуют ли дисфункциональные последствия деятельности СМИ? В чём они заключаются?

7. Что представляют собой современные СМИ с точки зрения Н. Лумана?

8. Что Н. Луман понимает под «самореферентной системой»? Каково значение коммуникации в существовании подобных систем?

9. Какие принципы отбора информации характерны для СМИ с точки зрения И. Лумана? Приведите примеры, которые подтверждают (или опровергают) его точку зрения.

10. Что такое «гиперреальность»? Какова роль СМИ в её фор­мировании?

11. Каково значение деятельности СМИ в современных обще­ствах с точки зрения М. Кастельса?

12. Что означает введённый М. Кастельсом термин «реальная виртуальность»?

13. Чем интернет как средство коммуникации отличается от те­левидения?

14. Что такое «мультимедиа»?

15. Дайте общую характеристику теоретических концепций мас­совой коммуникации, с которыми вы познакомились. Какая концепция кажется вам наиболее убедительной? Почему?

Литература

1. Адорно Т. Новый подход к индустрии культуры // Кон­тексты современности-I: актуальные проблемы общества и культуры в западной социальной теории. — Казань: Изд-во Казанского университета, 2000.

2. Беннет Т. Теории медиа и теории общества // Контек­сты современности-И: хрестоматия. — Казань: Изд-во Ка­занского университета, 2001.

3. Бодрийар Ж. В тени молчаливого большинства, или Ко­нец социального. — Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2000.

4. Бодрийар Ж. От сопротивления к гиперконформизму // Ясперс К., Бодрийар Ж. Призрак толпы. — М.: Алго­ритм, 2007.

5. Гидденс Э. Социология. — М.: Едиториал УРСС, 2005.

6. Гнатюк О.Л. Из истории американской коммуникологии и коммуникативистики: Гарольд Лассуэлл // Акту­альные проблемы теории коммуникации. — СПб.: Изд-во СПбГПУ, 2004.

7. Грицанов А.А., Кацук Н.Л. Жан Бодрийар. — Минск: Книжный дом, 2007.

8. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, обще­ство, культура. — https://www.vusnet.ru/biblio/download. aspx?id=3064

9. Кукаркин А.В. Буржуазная массовая культура. — М.: По­литиздат, 1985.

10. Луман Н. Реальность массмедиа: реферат А. Филиппова // Отечественные записки. 2003. № 4.

11. Маккуэйл Д. Теория массовой коммуникации // Контек­сты современности-П: хрестоматия. — Казань: Изд-во Ка­занского университета, 2001.

12. Маклюэн М. Понимание медиа. — М.: КАНОН-Пресс-Ц, 2003.

13. Меррин У. Телевидение убивает искусство символического обмена: теория Жана Бодрийара // Контексты современности-Н: хрестоматия. — Казань: Изд-во Казанского уни­верситета, 2001.

14. Науменко Т.В. Социология массовой коммуникации. — СПб.: Питер, 2005.

15. Ритцер Д. Современные социологические теории. — СПб.: Питер, 2002.

16. Риэл М. Культурная теория и её отношение к зрелищам популярной культуры и медиа // Контексты современно­сти-П: хрестоматия. — Казань: Изд-во Казанского уни­верситета, 2001.

17. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. — М.: Изд. центр ACADEMIA, 1995.

18. Хорхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения. — М.: Изд-во «Медиум», 1997.

19. Шендрик А.И. Социология культуры. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005.

20. Язык СМИ как объект междисциплинарного исследова­ния: учеб. пособие / отв. ред. М.Н. Володина. — М.: Изд-во МГУ, 2003.

Средства массовой коммуникации оказывают глубокое воз­действие на культуру современного общества.

О некоторых аспектах этого влияния уже отмечалось в гла­ве, посвященной теоретическому анализу массовой комму­никации. Г. Маклюэн показал, каким образом средства ком­муникации определяют восприятие мира в ту или иную эпоху. Ж. Бодрийар говорил о проблемах перепроизводства симво­лов и девальвации понятий смысла и аутентичности, о фор­мировании с помощью СМИ «гиперреальности», заменяющей подлинную реальность. М. Кастелье стремился показать, как под влиянием развития информационных коммуникацион­ных технологий формируется «культура реальной виртуально­сти». В этой главе будет рассмотрен ряд других, более част­ных аспектов воздействия СМИ на культуру, и начнём с роли СМИ в формировании феномена массовой культуры.

♦ СМИ и массовая культура

Понятие массовой культуры отражает специфику производ­ства культурных образцов в индустриальных и постиндустри­альных обществах.

Произведения массовой культуры изначально создаются как товар, и главным критерием их оценки является уровень спроса на них. Т. Адорно использовал термин «индустрия культу­ры» для обозначения нового статуса культуры в индустриаль­ных обществах — культура становится «производством» наря­ду с другими видами производства.

Произведения массовой культуры изначально не обладают уникальностью — они представляют собой серийный, стан­дартный продукт, изготовляемый профессионалами в соот­ветствии с определёнными технологиями.

Внедрение техники в производство культурных образцов приводит к значительным последствиям, причём глубокие культурные преобразования, связанные с возможностью мас­совой воспроизводимости произведений искусства, начались довольно давно. Немецкий теоретик культуры Вальтер Беньямин писал:

«В XIX веке техническое репродуцирование достигло та­кого уровня, когда оно смогло не только сделать своим объек­том всё художественное наследие в целом, тем самым расши­рив и видоизменив воздействие искусства, но и отвоевать себе самостоятельное место в культуре.

Однако даже при самой совершенной репродукции утра­чивается нечто существенное для искусства: исчезает «здесь» и «сейчас» художественного произведения, его неповторимое наличное бытие. Собор покидает площадь, чтобы в виде реп­родукции занять своё место на стене в квартире; хор, впервые прозвучавший в концертном зале или под открытым небом, слушают у себя дома.

Значение и последствия репродуцирования искусства вы­ходят далеко за его собственные пределы. Тиражирование репродукций ставит на место единичного бытия художествен­ного произведения массовидность. Возможность встретиться с воспринимающим искусство субъектом в удобной для него ситуации актуализирует репродуцируемый предмет, но одно­временно вызывает потребность сделать произведения более доступными, которая так же настоятельна сегодня в массах, как их склонность преодолеть уникальность любого явления путём его репродуцирования.

...Репродуцирование приучает к такому восприятию, в ко­тором преобладает ориентация на осознание стереотипного в мире, то есть повторяемое торжествует над оригиналом. Так в сфере визуального проявляется то, что в области теории вы­ражается в возрастающем значении статистики.

...Репродуцированное произведение искусства постепенно всё больше и больше становится репродукцией произведения искусства, основанного именно на воспроизводимости.

...В восприятии произведений искусства возможны раз­личные акценты, среди которых следует выделить два прямо противоположных: в одном случае акцент делается на культо­вой ценности произведения, в другом — на его выставочной ценности.

С расширением и совершенствованием способов техниче­ского репродуцирования произведений искусства публичная (выставочная) ценность последнего настолько выросла, что наметились качественные изменения в самой его природе. Подобно тому, как в первобытную эпоху произведение искус­ства благодаря абсолютному перевесу его культовой ценно­сти было в первую очередь орудием магии, ритуала и лишь позднее его признали и произведением искусства, так и те­перь благодаря абсолютному перевесу его выставочной цен­ности произведение искусства приобретает совершенно но­вые функции. И очень вероятно, что его художественная функция...окажется второстепенной.

...Техническая воспроизводимость художественного про­изведения меняет отношение масс к искусству....Общеприня­тое принимается некритически, действительно новое критику­ется»¹.

Беньямин говорит о воспроизводимости образцов высо­кой культуры, изначально создававшихся как уникальные. Однако сама возможность воспроизводимости, тиражирова­ния обусловила появление культурного творчества, ориенти­рованного именно на серийное производство и широчайшую аудиторию.

Формирование массовой культуры было бы невозможно без технического прогресса, позволяющего массово произ­водить те или иные культурные артефакты, и без СМИ, ко­торые распространяют эти артефакты. Спортивные зрелища, популярная музыка, телесериалы, кино — все эти виды по­пулярных зрелищ становятся доступными массовой аудито­рии благодаря радио, телевидению, другим каналам массо­вой коммуникации.

¹ Беньямин В. Искусство в эпоху технической воспроизводимо­сти // Кукаркин А.В. Буржуазная массовая культура. — М.: 1985. С. 178-180.

Современные общества «потребляют» культурной продук­ции гораздо больше, чем общества прошлого, где произве­дения искусства были доступны, как правило, лишь незна­чительному меньшинству.

Повышение уровня жизни и уровня образования, а также появление свободного времени, которое необходимо чем-то заполнить, породили массовый спрос на культурную продук­цию. Оценка произведений культуры впервые стала зависеть от мнения большинства, мнения массовой аудитории, а не самих творцов и утончённых ценителей их произведений. Аудитория выбирает то или иное произведение, оплачивая его — приобретая билет в кинотеатр или на концерт, диск, кассету, книгу, включая телевизор во время показа любимо­го сериала (и превращаясь в желанный объект рекламного воздействия) и др.

«Индустрия культуры» ориентируется на огромную ауди­торию. Соответственно уровень произведений массовой куль­туры не слишком высок и приспособлен к усреднённым вку­сам и культурным запросам.

Основная функция массовой культуры в современных об­ществах — развлечение, заполнение досуга или, если упот­ребить психологический термин, удовлетворение потребнос­ти в структурировании времени. Однако она выполняет и значимые латентные функции, в частности идеологическую и социализирующую, способствуя утверждению определён­ных ценностей и убеждений, распространению образцов по­ведения.

♦ Идеологическое воздействие СМИ

В политической деятельности термин «идеология» имеет вполне определённый смысл — это совокупность идей и убеж­дений, которых придерживается та или иная политическая организация (партия или движение). Политическая идеоло­гия отражена обычно в программных документах политиче­ских организаций и служит ориентиром для принятия того или иного политического курса. Однако в современном обществознании термин «идеология» — один из самых размытых ­

и неточных, несмотря на это, он весьма активно исполь­зуется в разных значениях и контекстах, в том числе и при­менительно к анализу влияния СМИ на аудиторию.

Термин возник в XIX веке. Его впервые употребил фран­цузский философ Антуан Дестют де Траси, который назвал идеологией предполагаемую «науку об идеях». В этом значе­нии термин распространения не получил. В широкий обо­рот термин вернулся благодаря работам К. Маркса, который рассматривал идеологию как «ложное сознание», искажён­ное представление о реальности, обусловленное классовыми интересами и выражающее эти интересы.

В рамках современного гуманитарного знания термин «идеология» приобретает весьма широкое значение, поскольку любое знание рассматривается как социально детерминиро­ванное, а значит, идеологическое. Однако социальная де­терминированность знания не подразумевает в обязательном порядке его ложности.

Постмарксистская критическая традиция социологической мысли рассматривала идеологию как систему взглядов, за­щищающую интересы доминирующих классов, слоев и групп. Таким образом, идеология оказалась связана с властью и сама стала рассматриваться как проявление «символического на­силия» (термин П. Бурдье) — навязывания взглядов и убеж­дений господствующих групп всем остальным слоям и груп­пам общества. В качестве важнейших механизмов, с помо­щью которых осуществляется это символическое насилие, рассматриваются массовое образование и СМИ. Предпола­гается, что СМИ неявным образом прививают своей аудито­рии некоторые идеологические штампы и стереотипы, спо­собствуя тем самым укреплению существующего обществен­ного устройства и парализуя критическое мышление.

1 Croteau, D. (ed.) Media/Society: Industries, Images, and Audiens, Pine Press, 2000: Реферативное изложение А. Тузикова // Контексты современности-П. — Казань: Изд-во Казанского университета, 2001.

Одним из последних исследований идеологического воздей­ствия СМИ стала работа Дэвида Крото и Уильяма Хойнса «Ме­диа/Общество: индустрия, имиджи и аудитория»¹. Авторы

выделяют три сферы массовой коммуникации, где идеоло­гическое воздействие проявляется наиболее отчётливо, — это новостные программы, кино и популярная музыка.

Новостные программы, с точки зрения Крото и Хойнса, способствуют утверждению существующей идеологии уже тем, что повышенное внимание в них уделяется власть иму­щим, тем личностям и группам, которые занимают приви­легированное положение. Это касается не только собственно политиков — повышенный интерес вызывают также пред­ставители бизнес-элиты. Что касается содержательной части новостных программ, то преобладают политические новости (если не происходит какого-либо чрезвычайного происше­ствия). В результате аудитории неявно преподносится мысль о преимущественной важности и значимости определённых видов деятельности и определённых групп людей. «Концент­рируясь на власть имущих и иных представителях «верхов», медиа конструируют образ общества, лишённого видимого социального разнообразия. В результате этого политика пред­стаёт в виде некоего внутреннего дела властвующей элиты при участии незначительного числа привилегированных членов общества извне»'.

В программах новостей, по мнению исследователей, до­минируют ценности «социального порядка» и «национального лидерства». Интересно отметить, что выделенные на евро-американском материале ценности вполне соответствуют и те­матике российских новостных программ. Правда, у нас, учи­тывая отечественный контекст, можно отметить ещё и повы­шенное внимание к ценностям патриотизма, величия России, которые явно перевешивают ценности личной свободы.

1 Croteau, D. (ей.) Media/Society: Industries, Images, and Audiens, Pine Press, 2000: Реферативное изложение А. Тузикова // Контексты современности-П. — Казань: Изд-во Казанского университета, 2001.

Точки зрения на ту или иную проблему, преподносимые СМИ, обычно отражают через мнение немногочисленной элиты. К «альтернативным мнениям» аудитория доступа, как правило, не имеет. Крото и Хойнс приводят в качестве при­мера обсуждение в американских СМИ применения вооружённых ­

сил в Югославии (1999 год). В центре дискуссии находился вопрос о том, использовать ли наземные силы или ограничиться воздушными операциями. Вопрос о необходи­мости самого применения вооружённой силы вообще не ста­вился — это преподносилось как нечто очевидное и решённое.

Таким образом, СМИ оказывают неявное идеологическое воздействие через отбор новостей, точек зрения и экспертов. При этом подобное положение дел не обязательно является результатом целенаправленной политики. Скорее, его надо рассматривать как следствие неравенства в обществе, сложив­шейся структуры политического и экономического доминиро­вания, сопровождающегося культурным доминированием.

Что касается идеологического воздействия кинопродукции, то здесь идеологическая нагруженность ещё более наглядна. Положительный герой, призванный побеждать зло, всегда выступает в качестве воплощения наиболее ценимых добро­детелей. Анализируя, в частности, американские боевики на вьетнамскую тему, Крото и Хойнс отмечают, что герои типа Рембо не только способствовали утверждению американских ценностей и идеи американского превосходства, но и долж­ны были символически «переиграть» проигранную войну, способствуя излечению психологической травмы, которое американское общество получило в результате поражения во Вьетнаме. Подчёркнутая маскулинность и «крутизна» героев боевиков, по замечанию авторов, стала составной частью американской политической культуры и «сыграла свою роль в идеологическом прикрытии популярных среди общественно­сти военных акций в Панаме и Гренаде, а также ещё более популярной войне против Ирака в 1991 году»¹.

1 Croteau, D. (ed.) Media/Society: Industries, Images, and Audiens, Pine Press, 2000: Реферативное изложение А. Тузикова // Контексты современности-II. Казань: Изд-во Казанского университета, 2001.

Однако следует отметить, что СМИ могут быть как орудием идеологического воздействия, так и механизмом разрушения идеологии. В качестве примера можно привести такие муль­типликационные сериалы, как «Симпсоны» и «Южный парк», задачей которых является как раз тотальное развенчание

«традиционных ценностей и идеологем» американского обра­за жизни. Неудивительно, что реакция общественности на подобные произведения, по крайней мере, двойственная.

Если обратиться к опыту отечественных СМИ, то в их истории нетрудно заметить три этапа, характеризующихся разными формами идеологического воздействия. Первый этап — советский, когда полностью государственные СМИ служили главным орудием идеологического воспитания и вполне официально именовались «средствами массовой ин­формации и пропаганды». Идеологическое воздействие счи­талось основной задачей СМИ. В конце 80-х годов совет­ские СМИ, ещё оставаясь государственными, под влиянием политики гласности, провозглашённой М.С. Горбачёвым, развернули масштабную кампанию деидеологизации и кри­тического переосмысления наследия ещё «официально» не за­вершившейся советской эпохи. Огромное количество ранее замалчивавшихся исторических данных было опубликовано наряду с запрещёнными в советский период произведениями литературы. Люди увидели историю своей страны в совер­шенно ином свете, что для большинства явилось шоком, морально-нравственной драмой, жизненной трагедией. Иде­ологическое развенчание советского режима, несомненно, стало одной из важных причин его краха.

Второй этап, охватывающий 90-е годы, т.е. первое де­сятилетие постсоветской истории, характеризовался структур­ной перестройкой российских СМИ, их приспособлением к условиям формировавшейся рыночной экономики и весьма противоречивыми отношениями с новой политической влас­тью. Какой-то последовательной идеологической политики у российских СМИ в этот период не было, однако, ориенти­руясь в целом на западную модель, они пытались пропаган­дировать демократические ценности, что удавалось лишь от­части. В связи с коммерциализацией усиливался развлека­тельный компонент влияния СМИ, что сократило эфир ин­формационно-политических программ. Появлялись новые для отечественной аудитории жанры — реклама, телевикторины, телесериалы, реалити-шоу, которые также несли определён­ный идеологический заряд, пропагандируя как идею личной

ответственности, без которой ценность свободы теряет пози­тивный смысл, так и идеалы индивидуализма, быстрого обо­гащения, потребительства и конкуренции.

Криминализация российского социума отразилась в СМИ в виде повышенного интереса к криминальной тематике. Отсутствие государственной монополии, появление частных владельцев СМИ, с одной стороны, обеспечивали возмож­ность представлять различные точки зрения на текущие собы­тия, с другой — провоцировали так называемые «информа­ционные войны», при которых СМИ использовались разны­ми политическими силами для дискредитации своих против­ников. Воздействие СМИ на российское массовое осознание в данный период было крайне противоречивым. Можно ут­верждать, что СМИ в определённой степени несут ответствен­ность за дискредитацию демократических ценностей, в том числе и свободы слова, в массовом сознании россиян.

Третий период, охватывающий 2000-е годы, характеризу­ется постоянно усиливающимся влиянием государства на СМИ (особенно телевидение) и попытками сконструировать с их помощью новый национальный консенсус на почве про­пагандируемых ценностей державности, патриотизма, воен­ной мощи и отчасти «государственной религии». Наблюда­ются попытки усилить сплочённость общества путём форми­рования образов «врагов России», эксплуатации идеологем: «осаждённая крепость», «Восток — Запад», «самобытный путь России». Наконец, делаются попытки частичной реабилита­ции советского прошлого, опирающиеся на естественную ностальгию части россиян по утраченному наследию «Вели­кой империи».

Поддержание национального консенсуса на данном этапе включает и ограничение доступа к СМИ представителей по­литической оппозиции, что создаёт впечатление безальтер­нативное™ сложившегося политического устройства. Нако­нец, почти полное исчезновение серьёзных информацион­но-аналитических передач, засилье развлекательных программ и телесериалов способствуют нарастанию политической пас­сивности россиян, ориентации прежде всего на ценности част­ной жизни и потребления.

На каждом из перечисленных этапов российские СМИ нес­ли некий «идеологический мессидж», содержание которого менялось, но полностью освободиться от которого не удава­лось. Пока массовая коммуникация сохраняет однонаправ­ленный характер, её идеологический компонент неустраним. Его наличие — предмет бесконечных дискуссий в научной сре­де, журналистском сообществе. Таким образом, в перелом­ный, радикально-реформируемый момент развития социума и государства использование СМИ в качестве идеологическо­го инструмента вполне закономерно и может различаться толь­ко по временным и абсолютным показателям.

Вместе с тем, действие этого инструмента не бесконечно, поскольку по мере стабилизации социальных процессов жиз­ненные реалии и бытовые проблемы людей становятся всё менее идеологизированными. Отсюда вывод о том, что Рос­сии как воздух нужны экономическая стабильность, соци­альная идентичность, гражданское общество и правовое го­сударство.

♦ Социализирующая функция СМИ

В современных обществах СМИ, главным образом теле­видение, являются одним из наиболее значимых агентов со­циализации. Телевидение воздействует на индивида с само­го раннего возраста: дети начинают смотреть телевизор рань­ше, чем учатся читать. В более старшем возрасте просмотр телевизора является главной формой проведения досуга.

Многочисленные исследователи данной проблемы отме­чают, что телевидение служит для детей и подростков (как и для многих взрослых) источником не только полезной ин­формации, но образцов для подражания, конструирования собственной идентичности. Интересно в данной связи отме­тить, что многие молодёжные субкультуры строятся именно на основе потребления той или иной продукции массовой культуры, тиражируемой СМИ. В первую очередь это отно­сится к субкультурам поклонников различных музыкальных стилей, например, так называемых «металлистов». С другой

стороны, распространяя информацию о тех или иных моло­дежных субкультурах, СМИ способствуют и росту численнос­ти их последователей. Так, А. Тарасов^[5], исследователь рос­сийских скинхедов, полагает, что возникновение этой суб­культуры в России в 90-е годы произошло во многом благо­даря СМИ, демонстрировавшим западных скинхедов (однако рост численности и агрессивности российских скинхедов — уже не следствие деятельности СМИ, и обусловлены они це­лым комплексом социокультурных факторов).

О роли СМИ в распространении молодёжной моды, о «по­точном производстве» молодёжных «кумиров» можно и не говорить — она очевидна.

Личный опыт каждого отдельного человека довольно ог­раничен. Неудивительно, что значительную часть представ­лений об окружающей реальности он получает от СМИ. По­следние служат главным источником представлений о мире, как адекватных, так и стереотипизированных и искажённых. Отечественный исследователь Д. Дондурей, анализируя си­туацию в российских СМИ начала 2000-х годов, отмечает:

«И так как из телевизора непонятно, что в России проис­ходит на самом деле, что меняется, а что нет, вся страна, судя по родным, снятым в последние годы фильмам и сериалам, занимается «разборками». Практически восемь из каждых десяти названий — про криминальную жизнь. Нас уверяют, что главные герои российской действительности — бандиты и все, кто бандитов обслуживает (жертвы, следователи, суды, предприниматели). Правоохранительная система рассматрива­ется авторами «сказок для взрослых» в основном как прояв­ление личного героизма отдельных профессионалов, а биз­несмены исключительно как жертвы и участники преступных отношений»^[6].

Телевидение нередко служит механизмом «опережающей социализации», формирующей у подростка или молодого человека представление о его или её будущей карьере, нередко

далёкое от реальности. СМИ задают стандарты потребления, также не всегда соответствующие реальным возможностям молодых людей. Разрыв между реальным и желаемым неред­ко порождает болезненные психологические эффекты, про­воцирует состояние фрустрации.

Отдельная и весьма активно обсуждаемая проблема — это влияние демонстрации насилия на детей и молодёжь. Резуль­таты исследований данной проблемы противоречивы. Если одни эксперименты подтверждают, что демонстрация агрес­сивности по телевидению вызывает рост агрессивности у ауди­тории, то другие подобной зависимости не выявляют.

Трудность исследования данной проблемы заключается в том, что фактически невозможно установить неизбежную причинно-следственную связь между просмотром «агрессив­ных» передач и собственно агрессивным поведением. При­ведём лишь один пример. Американские учёные Л. Эрон и Р. Гусман провели лонгитюдное исследование:

«Вначале они обнаружили высокую степень корреляции между наблюдением насилия по телевидению и агрессивным поведением у восьмилетних мальчиков, а затем по истечении примерно одиннадцати лет они заново вернулись к исследо­ванию 211 молодых людей из числа своих бывших испыту­емых, которым теперь было по девятнадцать лет. Те из них, кто в восьмилетнем возрасте видел много насилия на экране телевизора, оказались в 19 лет более агрессивными, чем их не злоупотреблявшие телевизионным насилием сверстники. Более того, было совершенно ясно, что именно просмотр телевизионных передач порождал агрессивное поведение, а не наоборот, поскольку агрессивные юноши, насмотрев­шись всего этого в восемь лет, совершенно необязательно смотрели много агрессивных телевизионных передач в девят­надцать лет»¹.

1 Аронсон Э. Общественное животное: введение в социальную психологию. — М.: Аспект-Пресс, 1999. С. 274.

С одной стороны, результат исследования, казалось бы, очевиден. Однако вряд ли можно с точностью утверждать, что именно просмотр «плохих» передач в восьмилетнем воз­расте сделал девятнадцатилетних юношей агрессивными. Воз­

можно, вмешались иные факторы — особенности воспита­ния в раннем возрасте, отношения в семье, отношения со сверстниками, жизненные обстоятельства. На формирова­ние личности воздействует огромное количество факторов, поэтому результаты социализации всегда непредсказуемы. Аб­солютизировать какой-то один фактор — в данном случае на­силие в передачах — едва ли правильно. И тем не менее мно­жество подобных исследований позволяют говорить если не о жёсткой причинно-следственной связи, то, по крайней мере, об устойчивой корреляции между просмотром актов насилия по телевидению и агрессивным поведением. Но, возмож­но, данная корреляция объясняется тем, что люди, уже пред­расположенные к агрессии и насилию, выбирают передачи с определённой тематикой.

Некоторые исследователи отмечают, что если демонстра­ция насилия и не влечёт за собой совершение агрессивных поступков, то это не означает её полной безобидности — ряд экспериментов показал, что просмотр сцен насилия снижает «порог чувствительности» аудитории. Люди приучаются вос­принимать насилие как норму.

Исследования аудитории СМИ, рейтингов передач пока­зывают, что именно агрессия и насилие — наиболее привле­кательный для большой части населения тип зрелища. И это позволяет журналистам и продюсерам говорить о том, что, тиражируя подобные сюжеты, они лишь идут навстречу по­желаниям зрителей и рекламодателей, которые стремятся раз­мещать рекламу в наиболее рейтинговых передачах.

СМИ как агент социализации оказывает более глубокое воздействие, чем только лишь распространение информации и образцов для подражания. Способ подачи информации, характерный для СМИ, и прежде всего телевидения, влияет на способ восприятия мира (уже говорилось об этом выше, обсуждая различные теории СМИ). Отечественная исследо­вательница В. Зверева описывает эти изменения следующим образом.

«Телезрителю, живущему в медиасреде, приходится обра­батывать огромный объём информации, адаптироваться к куль­туре фрагмента и коллажа, достраивать логику, начало и

конец сообщений, самостоятельно конструировать причинно-следственные связи между ними или воспринимать большую часть информации как «белый шум», быстро концентриро­вать и переключать внимание и забывать услышанное. Аудио­визуальное потребление образов способствует складыванию нового типа понимания, который строится на упрощении. Мнения могут состоять из эмоций («У меня есть по этому поводу точка зрения: это замечательно!»); такие мнения-эмоции подвижны, легко меняются.

...Но отсутствие причин и связей — только одна из ха­рактеристик образа мира, создаваемого телевидением. Наря­ду с этой существует и другая тенденция: телевидение как средство коммуникации, ориентированное на нарративность, на художественные жанры, привносит в мир собственный по­рядок, приписывая его «жизни». Фрагментированность на эк­ране относится к блокам информации. С ней контрастирует репрезентация истории внутри одного сюжета: это реаль­ность, подчиняющаяся правилам и закономерностям, как в лю­бом повествовании. Сообщение в репортаже или фильме, как и рассказ, имеет пролог, завязку, кульминацию, финал. В нём артикулировано «драматическое» и «комическое» и нередко расставлены моральные акценты. Обычная жизнь часто вы­глядит как хаотическое переплетение «линий», но запутанная, недоговоренная реальность на телевидении уравновешена чёт­кими оценками, сюжетами и поисками счастливого конца. Так, логика, которую привносит средство коммуникации в мир, кон­струируя порядок, апеллирует к «мелодраматическому вообра­жению», заставляя осмысливать реальность в понятиях худо­жественного произведения»¹.

1 Зверева В. Репрезентация и реальность // Отечественные запис­ки. 2003. № 4. 2 Neil Postman. The Disappearance of Childhood. — New York: Vintage Books, a division of Random House, Inc., 1994: Рефе­рат А. Янина // Отечественные записки. 2003. № 4.

Есть и другие, весьма значимые последствия воздействия СМИ на процесс социализации. Современный американ­ский исследователь Нейл Постман² говорит о смещении воз­растных границ в современных обществах под воздействием СМИ. Он выдвигает парадоксальный тезис об «исчезнове­нии детства» в современном обществе. Речь идёт, конечно, не о биологическом детстве как универсальном этапе жизненного­

пути, но о детстве «социально сконструированном», воз­никшем в западных обществах приблизительно в XVTII веке.

Детство как некий специфический этап, наделённый осо­бой ценностью и значением, выделился, по мнению Постмана, под влиянием двух факторов — необходимости образо­вания как овладения грамотностью и навыками рациональ­ного мышления (что связано с возникновением «галактики Гутенберга», радикальным изменением доминирующего сред­ства коммуникации) и возникновением представления о том, что некоторые стороны взрослой жизни должны быть скры­ты от детей, «табуированы».

Современные СМИ, и прежде всего телевидение, ставят под вопрос оба фактора, поддерживающих конструкцию дет­ства. Визуальное усвоение информации, подразумеваемое телевидением, не требует образования и длительной подго­товки. Соответственно значимость овладения грамотностью и навыками логического мышления снижается. Современ­ные дети и подростки благодаря СМИ весьма осведомлены о разных сторонах жизни и не находятся в полной зависимости от старших как источника ценной и полезной информации.

С другой стороны, современные СМИ фактически «растабуировали» все ранее запретные для детей темы. Общество перестало стыдиться перед своими детьми, отгораживать их от тёмных или запретных сторон взрослой жизни. Это за­ставляет детей «взрослеть» довольно рано, и об этом говорит такой негативный факт, как рост преступлений, соверша­емых детьми, раннее начало половой жизни и т.д.

С другой стороны, наблюдается «встречная» тенденция — инфантилизация взрослых. Постман полагает, что можно говорить о тенденции формирования новой возрастной струк­туры общества, включающей отныне три стадии: младенче­ство — полувзрослый возраст — глубокая старость. Отмечая эти тенденции, Постман возлагает определённые надежды на новое средство коммуникации — интернет. Овладение ком­пьютерной грамотностью требует значительных усилий и спо­собствует сохранению значимости навыков усвоения тексто­вой информации в новом культурном и технологическом кон­тексте.

Интернет и распространение мультмедиа вносят существен­ные изменения в процесс социализации. Подростки и моло­дые люди получают новый канал культурной информации, новое средство для создания сообществ по интересам, также выступающих в качестве агентов социализации.

Под воздействием новых коммуникационных технологий меняется другой важнейший агент социализации в современ­ных обществах — система массового образования. Изменяет­ся «формат» образовательного процесса, постепенно теряют смысл традиционные способы его организации, подразуме­вавшие концентрацию учащихся и преподавателей в едином пространстве и подчинение их деятельности единому графику и единому стандарту. Возникают новые возможности для индивидуализации обучения, более разнообразной подачи учебного материала, стимулирования познавательной актив­ности обучающихся. Кроме того, интернет представляет со­бой масштабную и разнообразную «обучающую среду», пре­доставляющую широкие возможности для самообразования и формирования разнообразных неофициальных образователь­ных сообществ.

В то же время излишняя привязанность к интернету не­редко ведёт к ослаблению социальных связей и способствует дистанцированию индивида от реальной жизни и реальных проблем. Таким образом, социализирующее воздействие средств массовой коммуникации в современных обществах многопланово и неоднозначно.

♦ Образы социальных групп в СМИ

Большое значение для социализации имеет рисуемый СМИ образ тех или иных социальных групп. Если индивид не име­ет реального опыта взаимодействия с ними, то телевизион­ный образ станет для него единственной формой их репре­зентации. Даже на восприятие тех групп, с представителями которых индивид непосредственно общается, телевизионные версии могут оказать заметное влияние (женщины, этниче­ские меньшинства, преступники, жители других стран, политики,

молодёжные субкультуры, религиозные группиров­ки и т.д.).

Например, в телевизионной рекламе часто используются образы молодых людей. Они предстают прежде всего как по­требители тех или иных товаров, в ситуации досуга. Напит­ки, продукты питания, одежда, бытовая техника — круг предметов, окружающих молодого человека. Так создаётся образ беззаботного гедониста, который ничего не делает — не работает и не учится. Единственное его занятие — развле­чение, при этом не слишком утончённое (нам не показывают молодых людей, посещающих, к примеру, театр или чита­ющих книги).

В других передачах молодые люди встречаются не слиш­ком часто. Молодой человек, который регулярно смотрит телевизор, не увидит отражения реальных повседневных проб­лем, с которыми он сталкивается в жизни. (Не здесь ли ис­точник популярности всякого рода молодёжных ток-шоу, где, пусть и на крайне примитивном уровне, всё же обсуждаются молодёжные проблемы?) Телевизионный образ молодежи не является её точным отражением.

Множество групп вообще «не существуют» в информаци­онном пространстве или представлены мало и односторонне. Если говорить о российском телевидении, то такой «исклю­чённой» группой являются, например, инвалиды, а также и работники физического труда (представители рабочего клас­са), пенсионеры. Последние попадают в объектив, как пра­вило, тогда, когда речь идёт либо о повышении пенсий, либо о низком уровне тех же пенсий. Таким образом, пенсионеры превращаются в «вечных просителей», «висящих на шее у го­сударства», что отнюдь не соответствует реальности. Многие пенсионеры продолжают активно работать, помогать своим близким и весьма мало надеются на помощь государства. Не говоря уже о том факте, что значительная часть государствен­ных чиновников, даже высшего ранга, — люди пенсионного возраста.

Особая «болевая» точка российских СМИ — это нацио­нальные отношения. Россия — многонациональная страна.

Но российское телевидение этой ситуации не отражает. Пред­ставители этнических меньшинств на экранах практически не появляются, если только речь не идёт о каком-то очередном межэтническом конфликте или проявлениях ксенофобии. Зачастую СМИ (и не только телевидение) даже способствуют разжиганию ксенофобии, поскольку рисуют негативный, отталкивающий образ представителей «нерусских» националь­ностей.

В 2004 году В.М. Пешкова исследовала ряд публикаций в московской прессе, посвященных азербайджанской диаспоре в Москве. Результаты контент-анализа статей «Комсомоль­ской правды» и «Московского комсомольца» показали, что азербайджанцы описываются с помощью таких слов, как «чёрные», «кавказцы», «гости с юга», «мужчины-кавказцы», «жгучие парни с Кавказа», «тёплая компания южан».

В описании азербайджанцев доминировали стереотипы, касающиеся темперамента, черт внешности, отношения к труду. Азербайджанцам приписывались определённые соци­альные роли — прежде всего связанные с торговлей, а также криминальной деятельностью. Образ азербайджанцев чётко ассоциировался с определённой угрозой.

Исследовательница делает вывод: «несмотря на то, что в прессе присутствует и информация, которая создаёт слож­ный, многосоставной собирательный образ азербайджанской общины (занятость в сфере культуры, принадлежность к ин­теллигенции, роль жертвы) и, значит, может способство­вать складыванию неоднозначного отношения к азербайджан­цам, в подавляющем числе случаев воспроизводится типичный набор признаков, определяющих азербайджанскую общину как так называемое «торговое меньшинство», характеризующееся в силу их мигрантского статуса и культурной отличительно­стью как чуждое «нам»¹.

1 Пешкова В.М. Контент-анализ прессы Московского мегаполи­са об азербайджанской общине // Демоскоп WEEKLY. 2004. № 179-180.

Однако если «кавказские народы», хоть и в негативном ключе, но представлены в СМИ, то другие российские народы­

вообще «невидимы» для них. Много ли можно вспомнить сюжетов, посвященных, например, татарам, башкирам, калмыкам, бурятам, представителям северных народов? Бо­лее 100 различных народов живут в России на протяжении веков, внося свой вклад в развитие страны. Но если судить о России на основании «картинок» СМИ, можно сделать вы­вод, что в России живут только русские и некие обобщённые «кавказцы» (в частности, все многочисленные народы Се­верного Кавказа для обыденного сознания населения евро­пейской части России — «на одно лицо»).

В современном обществе СМИ, и особенно телевидение, формируют образ реальности. Частью реальности являются и различные социальные группы. Но, как известно, «образ» не всегда отражает реальность адекватно. В обыденном со­знании образы, созданные СМИ, нередко подменяют реаль­ность подлинную. И эта подмена может иметь вполне ощути­мые социальные, политические и психологические послед­ствия.

1. Каким образом развитие СМИ повлияло на культуру совре­менных обществ?

2. Какие характерные черты и функции присущи массовой куль­туре?

3. Какова роль СМИ в социализации индивида в современном обществе?

4. В чём сущность концепции «исчезновения детства», предло­женной Н. Постманом? Какова роль телевидения в «исчезно­вении детства»? Согласны ли вы с точкой зрения Постмана?

5. Что такое идеология? В чём заключается идеологическое воздействие СМИ?

6. Приведите примеры идеологической подачи материала на российском телевидении.

7. Как вы считаете, должны ли СМИ содействовать утвержде­нию той или иной идеологии? Почему?

8. Как вы думаете, почему СМИ уделяют больше внимания од­ним социальным группам и игнорируют другие?

9. Как вам кажется, представители каких социальных групп чаще всего попадают в поле зрения российских СМИ? Почему?

10. Как вы считаете, могут ли СМИ изменить сложившиеся в обществе стереотипные представления о каких-либо соци­альных группах? Что нужно для этого сделать?

11. Дайте общую характеристику воздействия СМИ на культуру современного российского общества.

1. Аберкромби Н., Хилл С, Тернер Б. Социологический сло-
варь. — М.: «ЗАО Издательство «Экономика», 2004.

2. Адорно Т. Новый подход к индустрии культуры // Кон­тексты современности-1: актуальные проблемы общества и культуры в западной социальной теории. — Казань: Изд-во Казанского университета, 2000.

3. Аронсон Э. Общественное животное: Введение в соци­альную психологию. — М.: Аспект-Пресс, 1999.

4. Беннет Т. Политика «популярного» // Контексты совре-
менности-I: актуальные проблемы общества и культуры в
западной социальной теории. — Казань: Изд-во Казанс-
кого университета, 2000.

5. Бергер А. Нарративы в массовой культуре // Контексты современности-II: хрестоматия. — Казань: Изд-во Казан­ского университета, 2001.

6. Брюкнер П. Вечная эйфория: эссе о принудительном сча­стье. — СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2007.

7. Гоулднер А. Идеология, аппарат культуры и новая инду­стрия сознания // Контексты современности-I: актуаль­ные проблемы общества и культуры в западной социаль­ной теории. — Казань: Изд-во Казанского университе­та, 2000.

8. Дондурей Д. Фабрика страхов // Отечественные запис­ки. 2003. № 4.

9. Дубин Б.В. Медиа постсоветской эпохи: изменение уста­новок, функций, оценок // Вестник общественного мне­ния. Данные. Анализ. Дискуссии. 2005. № 2 (76).

10. Зверева В. Репрезентация и реальность // Отечественные записки. 2003. № 4.

11. Крото Д., Хойнс У. Медиа и идеология // Контексты сов-ременности-П: хрестоматия. — Казань: Изд-во Казан­ского университета, 2001.

12. Кукаркин А.В. Буржуазная массовая культура. — М.: По­литиздат, 1985.

13. Куренной В. Медиа: средства в поисках целей // Отече­ственные записки. 2003. № 4.

14. Меррин У. Телевидение убивает искусство символиче­ского обмена: теория Жана Бодрийара // Контексты со-временности-П: хрестоматия. — Казань: Изд-во Казан­ского университета, 2001.

15. Пешкова В.М. Контент-анализ прессы Московского мега­полиса об азербайджанской общине //Демоскоп WEEKLY. 2004. № 179-180.

16. Полуэхтова И. Телеменю и телепотребление // Отечест­венные записки. 2003. № 4.

17. Постман Н. Исчезновение детства // Отечественные за­писки. 2004. № 3

18. Производство и потребление культурных продуктов // Отечественные записки. 2005. № 4.

19. Ритцер Д. Современные социологические теории. СПб.: Питер, 2002.

20. Риэл М. Культурная теория и её отношение к зрелищам популярной культуры и медиа // Контексты современно-сти-Н: хрестоматия. — Казань: Изд-во Казанского уни­верситета, 2001.

21. Тернер Б. Массовая культура, различие и стиль жизни // Контексты современности-I: актуальные проблемы обще­ства и культуры в западной социальной теории. — Ка­зань: Изд-во Казанского университета, 2000.

22. Тестер К. Медиа и мораль // Контексты современно-сти-П: хрестоматия. — Казань: Изд-во Казанского уни­верситета, 2001.

23. Фезерстоун М. Культурная продукция, потребление и развитие культурной сферы // Контексты современно-сти-I: актуальные проблемы общества и культуры в за­падной социальной теории. — Казань: Изд-во Казанско­го университета, 2000.

24. Хорхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения. — М.: Изд-во «Медиум», 1997.

25. Шендрик А.И. Социология культуры. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005.

26. Язык СМИ как объект междисциплинарного исследова­ния: учеб. пособие / отв. ред. М.Н. Володина. — М.: Изд-во МГУ, 2003.

5. Зак. 549

Аудитория СМИ — массовидная социальная общность, объединённая участием в потреблении информационной про­дукции.

Аудитория СМИ неоднородна. Она структурируется, сег­ментируется в соответствии с множеством различных крите­риев: возрастным, тендерным, образовательным, экономи­ческим, профессиональным, этническим, региональным, религиозным и т.д.

Различные сегменты аудитории СМИ предпочитают раз­ные типы информационного продукта, в разной степени во­влечены в процесс потребления информации, имеют нерав­ный доступ к информационным ресурсам.

Кроме того, социальные группы, образующие аудиторию СМИ, могут воспринимать транслируемую информацию по-разному. Этот процесс всегда обусловлен социальным опы­том индивидов, связанным с их социальным положением, особенностями социализации, культурным капиталом.

Все вышеперечисленные факторы должны учитываться при анализе воздействия СМИ на общественное мнение и пове­дение людей в обществе, их ценностные ориентации и уста­новки.

Отношение аудитории к продукции СМИ является важ­ным показателем эффективности их деятельности. Однако отношение аудитории к СМИ — это также показатель состоя­ния самой аудитории — её ценностей и предпочтений, её ос­новных интересов, уровня озабоченности теми или иными социальными проблемами, отношения к политике, другим институтам общества. Поэтому изучение аудитории СМИ — это один из важнейших инструментов изучения обществен­ного мнения, состояния массового сознания.

Исследования аудитории СМИ многообразны по своим целям, но можно условно разделить их на три основных на­правления.

Во-первых, изучение воздействия СМИ на аудиторию так называемых эффектов или последствий СМИ. При этом ос­новное внимание уделяется визуальным СМИ, в первую оче­редь телевидению. Последнее время всё больший интерес вызывает и воздействие интернета. Этот тип исследований тесно связан с общественным вниманием к проблемам влия­ния СМИ на детей и молодёжь, нравственный климат в об­ществе, основные культурные ценности. Данный тип иссле­дований принадлежит к сфере интересов не столько социоло­гии, сколько психологии массовой коммуникации, точнее, находится «на стыке» социологической и психологической проблематики.

Во-вторых, изучение отношения аудитории СМИ к про­изводимой ими продукции, динамики предпочтений ауди­тории. В данном случае изучение аудитории позволяет по­нять тенденции развития массового сознания, ценностной ди­намики. В конечном итоге данный тип исследований аудито­рии может рассматриваться как одна из форм социологического исследования культуры общества.

В-третьих, «измерение аудитории» — сбор количествен­ной информации о тех, кто потребляет продукцию СМИ, о востребованности того или иного типа этой продукции. К данному типу исследований относится в первую очередь оп­ределение рейтингов тех или иных программ. Данный тип исследований инспирирован главным образом интересами рек­ламодателей, которым необходимо знать, в каких передачах выгоднее размещать рекламу. Таким образом, данный тип исследований носит, как правило, не столько собственно научный, сколько коммерческий характер.

♦ Исследование воздействия СМИ на аудиторию

Появление СМИ немедленно вызвало в обществе дискус­сии по поводу их влияния на традиционные культурные цен­ности и нравственность. Уже появление первых «бульварных

романов» вызвало всплеск критики, исходившей от интел­лектуальной и творческой элиты общества. Опасения по по­воду пагубного влияния СМИ возросли с появлением кине­матографа, позже — телевидения; сегодня возникают новые страхи, связанные с интернетом. Насколько обоснованы по­добные опасения?

Как отмечает Г. Камбербач¹, одно из самых ранних иссле­дований влияния СМИ было связано с кино. В 1928 году в Нью-Йорке был учреждён Фонд Пейна, целью которого ста­ло изучение воздействия кино на молодёжь. В рамках рабо­ты фонда было проведено 12 независимых исследовательских проектов, результаты которых обобщил У. Чартере. Основ­ной вывод был таков: «Вопреки многим опасениям со сторо­ны общества кино оказывает весьма незначительное воздей­ствие на молодёжь, и то — больше в вопросах моды, нежели нравственности, и связывать криминальное поведение с по­сещением кинотеатров никаких весомых оснований нет»².

Уже в 1951 году к подобным выводам привело исследова­ние, проведённое в Британии «Министерским комитетом по детям и кино». Было исследовано 38 ООО случаев подростко­вых правонарушений, из которых под воздействием кино было совершено лишь 141 преступление — 0,4%³.

1 Камбербач Г. Воздействие СМИ на общество: неоконченная дискуссия // Медиа: введение. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. С. 326. 2 Там же. 3 Там же.

Однако особенно активизировались исследования воздей­ствия СМИ с массовым распространением телевидения. Во второй половине XX века в различных странах были проведе­ны сотни исследований, связанных с выявлением эффектов СМИ. Но они не дали однозначных результатов. В качестве примера можно привести масштабное исследование Гюисмана и Эрона, проведённое в 1986 году и охватившее целый ряд стран. В проекте были задействованы исследователи из Голландии, Австралии, Польши, Израиля, США и ряда других государств. Результаты оказались парадоксальными:

«Голландские авторы сообщили, что их исследования не подтверждают положения о вредном воздействии телевиде­ния на зрителя, и не дали разрешения на публикацию своих материалов в книге.

В Австралии также не было обнаружено корреляции меж­ду «теленасилием» и агрессивностью.

В США парадоксальным образом связь между ранним опы­том восприятия «теленасилия» и позднейшей агрессивностью была установлена для девочек.

В Израиле та же самая корреляция была установлена для городов, но не для сельской местности.

Польские авторы призвали к осторожности в интерпрета­ции любых результатов исследований в данном направлении.

Финские авторы признали, что некоторая связь между те­ленасилием и агрессией ими установлена; эта корреляция в слабой форме прослеживается для девочек; в отношении маль­чиков она отрицательна, т.е. чем больше мальчики смотрят сцены насилия на экране, тем менее потом они были агрес­сивны в жизни!»¹.

Противоречивые результаты подобных исследований го­ворят о том, что СМИ воздействуют на людей в разной сте­пени и не столько прямо, сколько опосредованно. Доказать причинно-следственную связь между просмотром телепере­дач и поступками людей фактически невозможно. Тем не менее полностью отрицать наличие воздействия также нельзя.

Существует несколько теорий воздействия СМИ. Опира­ясь на работу Р. Харриса², охарактеризуем эти теории.

Теория унифицированных последствий

1 Камбербач Г. Воздействие СМИ на общество: неоконченная дискуссия // Медиа: введение. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. С. 330-331. 2 Харрис Р. Психология массовых коммуникаций. — СПб.—М.: Олма-Пресс, 2002.

Согласно этой теории, массовая аудитория воспринимает сообщения СМИ одинаково и достаточно интенсивно. СМИ предстают как весьма мощное средство воздействия на мас­совое сознание, как инструмент пропаганды. Г. Лассуэлл использовал метафору шприца «для подкожных впрыскиваний» - под­

влиянием постоянных информационных «инъек­ций» люди оказываются способны на порочные и пагубные действия.

Данная теория сегодня не пользуется широкой популяр­ностью, так как многочисленные исследования показывают, что аудитория не пассивный объект воздействия СМИ. Люди воспринимают сообщения СМИ по-разному и часто крити­чески. Характер воздействия сообщения на человека во мно­гом завис