Субъект международного (публичного) права - участвовать в носи­тель прав и обязанностей по международному праву, спо­собный международном правотворческомпроцессе

Тема №8. Субъекты международного права.

План лекции:

Введение

1. Понятие и виды субъектов международного права. Эволюция международной правовой субъектности.

2. Международная правосубъектность «сложных государств» и межгосударственных объединений.

3. Международная правосубъектность белорусско-российского государства.

Заключение

Список литературных источнико

§ 1. Понятие и виды субъектов международного права.

Эволюция международной правосубъектности.

В полном объеме международной правосубъект­ностью наделены лишь суверенные государства.

Суверенные госу­дарства:

Справка: В настоящее время (январь 2007г.) существует 193 государства, признанные большинством других государств. Из них в ООН входит 192государства-члена, кроме Ватикана. Он имеет политическую систему, подобную государству, но государством в полном понимании данного термина не является. Сношение с миром Ватикан осуществляет посредством Святого престола – уникальная суверенная персона в международном праве. То есть, государ­ственноподное образование — государство-город Ватиканобладают международной правосубъектностью (Святой престол). А также, аналогично, и Мальтийский орден.

Российский ученый Ю.Е. Карпов совершенно справедливо отмечает: «Особое образование — Государство-город Ватикан, созданное в соответствии с Латеранским договором между Ита­лией и Святым престолом от 11 февраля 1929 г. и наделен­ное некоторыми чертами государственности, является чисто формальным выражением самостоятельности и независимости Ватикана (Святого престола) в мировых делах. Именно с Вати­каном (Святым престолом), а не с Государством-городом Ва­тикан поддерживают дипломатические отношения 165 стран мира.

Что касается Мальтийского ордена, то он уже давно утра­тил свои позиции на острове Мальта. По сути дела это своеоб­разная благотворительная организация со штаб-квартирой в Риме. Его официальное название следующее: «Суверенный во­енный орден госпитальеров Св. Иоанна Иерусалимского, Родо­са и Мальты». Признание международной правосубъектности за Мальтийским орденом отвечает многовековой традиции.»

2). В конфедеративных союзах государств это союз суверенных государств.

и подобных межго сударственных обра зованиях составные части объединения (государства-члены) обладают международной правосубъектнос­тью в полном объеме.

Однако на практике различить правовую природу тех или иных образований бывает весьма затруднительно.

3). В федеративных государствах

в полном объеме междуна­родной правосубъектностью обладает лишь федерация в це­лом. Отдельные элементы международнуй правосубъектности могут проявляться у государств - членов федерации лишь в порядке исключения и в тех пределах, в каких это допускается союзными властями. Федера́ция (лат. foederatio — объединение, союз) — форма государственного устройства, при которой части федеративного государства являются государственными образованиями, обладающими юридически определённой политической самостоятельностью.

При этом субъект федерации не имеет права выхода из состава федерации (сецессии) и, как правило, не может быть субъектом международных отношений.

Возможна Имитация федерализма. Теоретически возможна ситуация, когда колониальная империя может «замаскировать» себя под федерацию путём передачи некоторых административных функций и символов самостоятельности насильно присоединённым провинциям и объявления их составными частями федерации.

«Мягкая федерация» — федерация, субъекты которой имеют право сецессии. Предполагается, что таковой станет в будущем Союз России и Белоруссии (ныне имеющий черты конфедерации). Субъекты мягкой федерации могут сами быть федерациями (такие субъекты есть в федеративной Боснии и Герцеговине, а также были в СССР). Формально «мягкой федерацией» был Советский Союз, кроме того, в 1918—1925 гг. мягкой федерацией была и Российская Федерация (РСФСР).

3.) Современные международные межправительственные орга­низации

также рассматриваются в качестве субъектов меж­дународного права. Их правосубъектность, однако, носит про­изводный и функциональный характер. Они обладают опреде­ленной договорной правоспособностью, правом взаимного офи­циального представительства, правом поддержания официаль­ных отношений, напоминающих дипломатические, с государ­ствами-членами и другими государствами.

Что касается международной правосубъектности физичес­ких лиц (индивидов),

то в современном международном праве наметилась тенденция к постепенному признанию за ними ка­чества субъектов международного права. Однако на данный момент наблюдаются лишь первые шаги, предпринимаемые в этом направлении.

Изложенный выше подход к проблеме международной правосубъектности соответствует позиции большинства ученых-международников на постсоветском пространстве. Он отража­ет сложившиеся реалии современного мира. Между тем на про­тяжении многих столетий - вплоть до начала XX в. - в меж­дународном праве господствовали иные представления. Счита­лось, что только государство является субъектом международ­ного права. Государства в своей совокупности являются твор­цами действующего (позитивного) международного права - они обеспечивают его соблюдение. Правда, на Западе в 20-30-х гг. прошлого века пробивало себе дорогу представление о между­народной правосубъектности индивида, но всеобщего призна­ния в мировом масштабе эта точка зрения не получила.

Советском Союзе никаких сомнений в том, что государ­ство является единственным субъектом международного пра­ва, не допускалось. В В первом послевоенном советском учебни­ке по международному праву (ответственные редакторы СБ. Крылов и В.Н. Дурденевский) данная позиция была от­ражена даже в названии соответствующей главы: «Государ­ство как субъект международного права». Автор этой главы, профессор СБ. Крылов, в частности, отмечал: «Одно из корен­ных отличий международного права состоит в том, что субъектами международного права являются непосредственно сами государства». И далее: «Физические лица не являются непосредственными субъектами международного права. Юри­дические лица, кроме государства, не являются субъектами меж­дународного права [...]. Не являются субъектами международ­ного права и международные органы [...]. Не является субъек­том международного права и сложившаяся в процессе истори­ческого развития нация, пока она входит в то или иное много­национальное государство и не образует самостоятельного го­сударства»^. Далее в этой же главе содержался подпараграф 6 параграфа 14 под названием «Субъекты «международного пра­ва будущего»». В нем СБ. Крылов прогнозировал следующее: «Можно предполагать, что в связи с провозглашением в Уста­ве Организации Объединенных Наций необходимости защиты «прав человека и основных свобод», будут иметь место случаи, когда индивид будет непосредственно выступать перед между­народными органами [...] отдельные органы Объединенных На­ций [...] получат право вступать в соглашения с отдельными государствами или группой государств»³.

В советском учебнике 1964 г. (ответственные редакторы Д.Б. Левин и Г.П. Калюжная, автор соответствующего разде­ла - Г.П. Калюжная) содержался уже несколько иной под­ход. В частности, помимо государств к субъектам международ­ного права причислялись «нации, ведущие национально-осво­бодительную борьбу и создавшие в процессе этой борьбы орга­ны, наделенные функциями государственной власти» ⁴. Вопрос же о международной правосубъектности ООН и ее специализи­рованных учреждений был отнесен к числу спорных.

Как уже было отмечено выше, основным (первичным) субъек­том международного права является государство - равноправ­ный участник международного общения. В основе правосубъ­ектности государства лежит присущий ему суверенитет, бази­рующийся на праве наций на самоопределение.

6.)

Определенная международная правосубъектность присуща и национально-освободительным движениям,

сформировавшим свои общенациональные органы в ходе борьбы за достижение независимости в рамках процесса деколонизации. Они активно участвуют в процессе международного правотворчества и обла­дают преимущественной способностью обеспечивать адекват­ное применение норм международного права.

7.)

Нации, ведущие борьбу за свое освобождение от колониаль­ной зависимости

и создавшие в ходе этой борьбы свои обще­национальные органы, также должны быть отнесены к числу субъектов международного права. Это вытекает из положений Устава ООН, из известной резолюции ГА ООН 1514/XV от 14 декабря 1960 г. и других авторитетных международно-пра­вовых актов. Но национально-освободительные движения не всегда могут реализовать свою правосубъектность в полном объеме, их правоспособность не всегда равнозначна правоспо­собности суверенного государства.

И, ТАК:

- Вообще, следует прямо указать, что современное междуна­родное право исходит из наличия разного типа субъектов -субъектов с разным «удельным весом».

- Современный подход позволяет безо всяких сомнений признать международную пра­восубъектность ООН и других международных межправитель­ственных организаций.

- Ныне появилась возможность продви­нуться достаточно далеко и по пути признания международ­ной правосубъектности физического лица (индивида).

- Что ка­сается правосубъектности международных организаций, то в современной международно-правовой литературе просматрива­ются два основных подхода.

По одной версии, о международной правосубъектности меж­правительственных организаций можно говорить лишь тогда, когда о ней прямо сказано в учредительных актах (уставах) соответствующих организаций. Согласно другому подходу меж­дународные межправительственные организации обладают им­манентной (присущей им в силу их юридической природы) международной правосубъектностью. Сторонники этого под­хода обращают внимание на всеобщее признание международ­ной правосубъектности ООН, несмотря на отсутствие прямых указаний на этот счет в Уставе данной организации.

- Что касается того, являются ли физические лица (индиви­ды) субъектами международного права, то положительный ответ на этот вопрос можно найти во многих трудах западных юристов-международников. На постсоветском пространстве нет единого мнения по этому поводу. Наиболее ярким и убеди­тельным противником признания международной правосубъ­ектности за индивидами является российский профессор СВ. Черниченко. По его мнению, индивид «не обладает и не может обладать ни одним из элементов международной право­субъектности». Более того, СВ. Черниченко полагает, что индивида «нельзя ввести в ранг субъектов международного права путем заключения соглашений, допускающих прямое об­ращение индивидов в международные органы».

Противоположную точку зрения отстаивает российский профессор К.А. Бекяшев. Он перечисляет ряд факторов, среди которых: международная ответственность индивидов, предос­тавление индивиду права на обращение в международные су­дебные учреждения, наличие в ряде международных конвен­ций определения правового статуса индивидов. К.А. Бекяшев, в частности, приходит к следующему выводу: «Индивиды об­ладают международными правами и обязанностями, а также способностью обеспечивать (например, через международные судебные органы) выполнение субъектами международного права международных норм. Этого вполне достаточно для признания у индивида качеств субъекта международного права».

§ 2. Международная правосубъектность «сложных» государств и межгосударственных образований.

В юридической литературе значительное внимание уделя­ется проблеме международной правосубъектности применитель­но к сложным государствам.

А,) По сути дела в наши дни этот вопрос касается только федерации и рассматривается в плане наличия или отсутствия суверенитета и международной пра­восубъектности ее членов.

Б.) Что касается конфедерации, то она сложным государством вовсе и не является, это всего лишь союз двух или более суверенных государств.

В таком конфедеративном союзе международной правосубъ­ектностью в полном объеме обладают лишь государства-чле­ны, а сами центральные власти (общие органы конфедератив­ного союза) наделены лишь ограниченными внешнеполитичес­кими полномочиями, объем которых зависит от волеизъявле­ния государств — членов конфедерации. Международная право­субъектность конфедерации, таким образом, приближается по своему уровню к правосубъектности международных межпра­вительственных организаций.

В.) Совсем по-иному обстоит дело в союзном государстве (фе­дерации). В классической федерации международной правосубъектностью в полном объеме (наряду с другими суверенны­ми государствами) обладает лишь федерация как таковая в лице ее центральных (федеральных) органов. Международная правосубъектность составных частей федерации (кантонов, зе­мель, штатов и т.п.) либо категорически отрицается, либо ее проявление допускается с согласия федеральных властей в ог­раниченном объеме.

В свете вышеизложенного представляет особый интерес уни­кальный проект создания и функционирования белорусско-рос­сийского союзного государства, о котором много говорят и пи­шут в последнее время.

Поиск оптимального правового статуса для создаваемых белорусско-российских интеграционных институтов неотделим от стремления достичь максимально возможного уровня объе­динения сил и средств двух стран, как в экономической, так и в политической, а также иных сферах, при непременном усло­вии сохранения государственного суверенитета Республики Бе­ларусь и ее международной правосубъектности. Поэтому кате­горическим образом должны быть отвергнуты предложения, направленные на инкорпорацию Республики Беларусь в состав Российской Федерации.

Известно, что классическая федерация не признает суверен­ного характера своих составных частей. Отрицается и между­народная правосубъектность государств — членов федерации. Отдельные внешнеполитические акции канадских провинций, швейцарских кантонов, австралийских штатов не меняют об­шей картины.

Специалисты в области международного публичного права в различных странах, как правило, трактуют внешнеполити­ческие полномочия государств — членов федераций в качестве полномочий, делегированных федеральным центром. Не следу­ет забывать, что членство в ООН, предопределившее широкое признание международной правосубъектности Белорусской ССР, досталось республике в порядке исключения и в силу почти случайного стечения особо благоприятных обстоятельств. Если Республика Беларусь вновь окажется в составе какой-либо федерации, то ее международная правосубъектность ста­нет постепенно «угасать». При любой реорганизации ООН и других межправительственных организаций вопрос о сохране­нии членства Республики Беларусь будет обсуждаться с особым пристрастием. Крайне затруднено будет для республики и заключение новых международных договоров.

Подобная неблагоприятная ситуация может возникнуть и в том случае, если Республика Беларусь не будет инкорпориро­вана в состав Российской Федерации, а станет членом объеди­ненной белорусско-российской федерации, т.е. «внешним» по отношению к России субъектом федерации. Перспективы со­хранения для Республики Беларусь ее международной право­субъектности и в этом случае будут не вполне благоприятны­ми. Можно с достаточно высокой степенью вероятности пред­положить, что в таком случае на российский федеральный центр будет оказываться давление со стороны «внутренних» субъектов, желающих повысить свой статус посредством при­ближения его к статусу «внешнего» субъекта. В свою очередь российский федеральный центр в целях устранения внутрен­ней напряженности будет, скорее всего, стремиться к преобра­зованию этого «внешнего» субъекта в субъект «внутренний».

Особо следует остановиться на перспективах создания белорусско-российской конфедерации. В каком-то смысле учреж­дение такого образования представляет собой наилучший ва­риант. Международная правосубъектность государств — членов конфедерации никакого сомнения не вызывает, возможность выхода из конфедеративного союза сохраняется. Разумеется, хорошо структурированная конфедерация могла бы быть вы­годна для Республики Беларусь в силу причин, главным обра­зом, экономического порядка. Но для Российской Федерации она далеко не столь желательна, как по политическим, так и по экономическим соображениям.

Конфедеративные отношения характеризуются принятием решений во всех общих для государств-членов органах лишь на основе консенсуса, по правилу «одно государство — один голос». Для страны, многократно превышающей своего «млад­шего партнера» и по численности населения, и по размерам территории, и по валовому национальному продукту, и по сы­рьевой базе, и по мощи вооруженных сил и т.п., такая ситуа­ция не может быть выгодной. Вполне возможно, что российс­кая сторона будет стремиться с помощью самых различных методов обеспечить скорейшее превращение отношений между Беларусью и Россией из конфедеративных в федеративные. Не исключено, что подобного рода стремления будут реализовываться скрытно, явочным порядком, посредством саморазви­тия институтов конфедеративного союза, посредством исполь­зования так называемой «подразумеваемой компетенции» ор­ганов конфедерации.

§3. Международная правосубъектность белорусско- российского Союзного государства

В конце 1998 г. был сделан существенный шаг по пути углубления политической интеграции двух стран. 25 декабря 1998 г. в московском Кремле президенты Республики Бела­русь и Российской Федерации подписали Декларацию и Со­вместное заявление. В этих документах была поставлена зада­ча создания союзного государства при сохранении суверенитета Республики Беларусь и Российской Федерации. Каким же об­разом на практике эта задача может быть реализована?

Нам представляется, что для решения данной проблемы необходимо еще раз тщательным образом изучить имеющийся опыт создания различных межгосударственных объединений, а также определиться с конечной целью интеграционных уси­лий, для чего, очевидно, потребуется выяснить юридическую природу такого понятия, как «союзное государство».

Строго говоря, Союзное государство - это не что иное, как федерация. А это означает, что:

1) в таком формировании т.н. «компетенция компетенции»,
т.е. право своим односторонним решением перераспреде­-
лять полномочия между органами Союза и государств-чле-­
нов, принадлежит союзному Центру;

2) существует запрещение «сецесии» государств-членов, т.е. пра-­
ва на свободный выход из Союза, выход в одностороннем
порядке;

3) для государств-членов устанавливается ограниченный уро­-
вень международной правосубъектности, на основе которо­
го реализуется в весьма незначительном объеме внешнепо­
литическая компетенция правительственных учреждений
членов федерации, т.е. допускается такая внешнеполити­
ческая активность государств-членов, которая время от вре­
мени, как уже отмечалось, проявляется у отдельных швей­
царских кантонов, канадских провинций и т.п.

Возникает вопрос: а как же дело обстояло в Союзе Совет­ских Социалистических Республик с 1944 по 1991 год? Дей­ствительно, в советской юридической литературе неоднократ­но подчеркивалось, что СССР - федерация уникальная, федера­ция «высшего типа», федерация, в которой и Союз ССР и каж­дая входившая в него союзная республика в равной мере обла­дали государственным суверенитетом и международной пра­восубъектностью.

На самом деле, конечно, все обстояло намного сложнее. СССР был уникальным государством и, может быть, даже не государством вообще, а скорее неким симбиозом, заслуживав­шим наименования «партия-государство». Все принципиаль­ные решения в этом квазигосударстве принимались в Полит­бюро ЦК РКП(б), ВКП(б), КПСС. В годы брежневского «зас­тоя» дело дошло даже до того, что сплошь и рядом внешнепо­литические функции главы Советского союзного государства (с молчаливого согласия ведущих мировых держав) исполнял ех officio генеральный секретарь ЦК КПСС. Однако, следует от­метить, что в те времена мы имели дело с двумя сторонами одной и той же медали. На одной стороне положение de facto - жесткий централизованный партийно-государственный меха­низм, использующий в качестве чистой бутафории псевдоде­мократические государственные институты. На другой сторо­не: положение de jure - здесь удивительное сочетание конфеде­рации с федерацией, союзного государства и союза государств. Налицо одноуровневое участие в международном общении Со­юза и союзных республик, равенство их (Союза и республик) международных обязательств, приоритетность которых опреде­лялась лишь известной формулой lex posterior derogat priori. Принципиальное наличие т.н. «компетенции компетенций» у союзного Центра вполне компенсировалось рядом конституци­онных гарантий для союзных республик, важнейшей из кото­рых, разумеется, была «свобода сецессии», реальность которой и подтвердилась в декабре 1991 г.

Впрочем, обе стороны медали все же составляли единое це­лое, что и обеспечивало прочность всей конструкции — в кон­ституциях как Союза, так и входивших в него республик, была открыто зафиксирована подчиненность всех государственных институтов любого уровня надгосударственным структурам Коммунистической партии Советского Союза. Ликвидация этих структур в августе 1991 г. привела к ускоренному распаду всей конструкции, всего государственного устройства. Советский Союз вскоре ушел в историю и как суверенный участник меж­дународного общения (субъект международного права), и как «геополитическая реальность»

Возникает вопрос: а каковы перспективы восстановления СССР или создания в постсоветском пространстве иного обра­зования, подобного Советскому Союзу? На наш взгляд, в совре­менных условиях подобные перспективы не просматриваются даже в отдаленном будущем.

И не только потому, что не представляется реальным вос­создание «суперпартии власти» типа КПСС, но и в силу изме­нения демографической ситуации, как в пределах всей постсо­ветской территории, так и той ее части, которая в той или иной степени тяготеет к ускоренной интеграции (Россия, Бе­ларусь, Армения). В Советском Союзе крупнейшая из союзных республик - РСФСР - занимала бесспорное первое место и по численности населения, и по величине территории, и по вало­вому национальному продукту, и по другим критериям. Но в то же время остальные 14 республик в своей совокупности были вполне соизмеримы с РФ, и это обеспечивало необходи­мый баланс - служило дополнительным фактором, обеспечи­вавшим устойчивость всего этого уникального образования, представлявшего собой, с юридической точки зрения, как мы уже отмечали, нечто среднее между Союзным государством и Союзом государств.

Сейчас ситуация совершенно иная. Некое подобие Совет­ского Союза (под иным, разумеется, наименованием) можно вос­создать в обозримом будущем, по крайней мере, лишь в преде­лах территории нынешних Республики Беларусь и Российской Федерации. А это означает, что соотношение между субъекта­ми нового образования будет иным - примерно 1:15 по чис­ленности населения и 1:70 по величине территории. Как в таких условиях обеспечить полное юридическое равенство этих субъектов?

Задача представляется чрезвычайно трудной. Но тем не менее она реально поставлена и намечена к разрешению в бли­жайшем будущем. 25 декабря 1998 г. президенты Республики Беларусь и Российской Федерации подписали Декларацию о дальнейшем единении Беларуси и России, в которой поставле­на задача «продолжить поэтапное движение к добровольному объединению в союзное государство при сохранении националь­ного суверенитета государств - участников Союза». В Со­вместном заявлении, подписанном двумя президентами в тот нее день, отмечалось, что и после создания в 1999 г. Союзного государства Беларусь и Россия остаются суверенными и пол­ноправными членами международного сообщества, сохраняют все права и обязательства по международным договорам, учас­тниками которых они являются.

Что все это должно означать? Иными словами, предполага­ется создание федерации или конфедерации?

Нам представляется, что речь идет все же о создании кон­федерации. Во-первых, для конфедераций характерно безогово­рочное сохранение национального (государственного) суверени­тета каждого государства-участника. Во-вторых, именно госу­дарства — члены конфедеративного Союза государств остаются после создания конфедерации «суверенными и полноправными членами международного сообщества государств». В-третьих, поскольку в Совместном заявлении от 25 декабря 1998 г. го­ворится и о том, что Беларусь и Россия «сохраняют все права и обязательства по международным договорам, участниками ко­торых они являются», то можно с уверенностью предположить, что стороны не имеют в виду использование механизма, пре смотренного на случай объединения государств в ст. 31—33;нской конвенции о правопреемстве государств в отношении говоров от 23 августа 1978 г., а это означает, что предпо-тается достичь лишь той степени объединения государств, которая характерна для конфедераций.

Разумеется, на пути к конфедерации придется преодолеть ряд сложностей, связанных с почти полным отсутствием современных прецедентов. В XX в. на земном шаре не существо-ло конфедераций «в чистом виде». Можно лишь предположить всю сложность предстоящих усилий по преодолению двух жйностей — опасности скорого распада проектируемой кон-здерации или в достаточной мере продолжительного процесса трансформации конфедеративного союза государств в федера-тивное союзное государство. Движение в последнем направлении может быть обусловлено рядом объективных и субъективных факторов, среди которых отметим прежде всего уже упоминанавшуюся несоразмерность объединяющихся государств, а также то обстоятельство, что один из субъектов, входящих в новое государственное образование, — Россия — сама по себе является союзным, федеративным государством. Наличие у России наряду с субъектами внутренними внешнего субъекта федерации, если все же речь на каком-то этапе пойдет об объединении Республики Беларусь и Российской Федерации именно в федерацию, создаст для России трудноразрешимые проблемы, что уже отмечалось в специальной литературе^.

Попытаемся дать какое-то объяснение употреблению в тексте Декларации и Совместного заявления от 25 декабря 1998 г. не вполне удачного, на наш взгляд, термина «союзное государство». Вполне возможно, что составители этих документов вовсе не исходили из необходимости создания общей федерации, хотя классическом понимании понятие «союзное государство» рав-эзначно понятию «федеративное государство» Быть может,

(В свое время многие обратили внимание на тот факт, что весной 1997 г. в ходе довольно длительного и в значительной мере публичного обсужде­ния документов, призванных обеспечить преобразование Сообщества Бе­ларуси и России в Союз двух государств в последний момент, судя по всему, по настоянию белорусской стороны было отклонено уже обнародо­ванное в качестве согласованного предложение о провозглашении в каче­стве конечной интеграционной цели формирование федерации двух стран.) все же «союзное государство» в данном случае следует пони­мать как «конфедеративное государство»? Такое понятие по­рой фигурирует в различных публикациях и выступлениях от­дельных советских и постсоветских политиков и политологов (часто выражение «конфедеративное государство» встречалось в речах М.С. Горбачева), но нельзя не заметить, что с юриди­ческой точки зрения оно в значительной степени ущербно. Еще раз отметим, что конфедерация в ее классическом пони­мании это вообще не государство, а союз двух или нескольких государств. Для того чтобы устранить всякую двусмысленность как в терминологии, так и в определении политических наме­рений, следовало бы в дальнейших интеграционных докумен­тах говорить не о Союзном государстве, объединяющем Бела­русь и Россию, а о союзе двух государств. Такой подход со­здаст ряд дополнительных удобств и преимуществ. В частно­сти, не нужно будет изобретать какое-то наименование для нового «союзного государства» - официальное название у со­юза двух государств уже имеется. Не возникнет каких-либо дополнительных проблем с членством в ООН и в других меж­дународных межправительственных организациях. Беларусь и Россия останутся их полноправными членами. При этом Рос­сия сохранит свое постоянное членство в Совете Безопасности ООН.

Союз Республики Беларусь и Российской Федерации мог бы быть представлен в менсдународных межправительственных организациях универсального характера в качестве наблюдате­ля наряду с СНГ, ЕС, ЛАГ и др. Такой уровень представитель­ства вполне уместен как для региональных межправительствен­ных организаций, так и для конфедеративных союзов госу­дарств.

В документах, подписанных в Москве 25 декабря 1998 г., говорится о стремлении двух стран делегировать создаваемому союзному Центру «широкие полномочия в социально-экономи­ческой области, в сфере внешней политики, обеспечения обо­роны и безопасности» с целью объединения усилий двух стран и народов «для эффективного ответа на вызовы XXI века». Поставленная задача вполне может быть достигнута посред­ством наделения создаваемой конфедерации «широкими пол­номочиями» на уровне разумной достаточности с учетом тех функций, которые присущи подобного рода межгосударствен­ным объединениям. Нельзя не отметить, что перспективы белорусско-российской интеграции на политическом, межгосударственном уровне многом определяются степенью успешности процесса рефор-фования отношений между субъектами Российской Федерации. Этот процесс займет значительное время. России придется юодолеть ряд реальных трудностей, связанных с наличием 1инципиальных различий в статусе отдельных субъектов РФ, гакже различий, вызванных существованием неоднотипных >делей юридической взаимозависимости субъектов федерации федеральным Центром.

В течение длительного времени в работах советских уче-,1Х-правоведов господствовал единый и достаточно жесткий >дход к определению сущности федерации как формы госу-фственного устройства, а также к вопросу о целесообразности)здания федеративных государств в тех или иных геополити-;ских условиях. Как правило, в своих суждениях по данным шросам советские авторы отталкивались от известных выс­асываний К. Маркса и Ф. Энгельса, в которых демонстриро-шось принципиальное негативное отношение к федеративно-у устройству. В то же время в советской юридической лите-1туре отмечалась эволюция взглядов В.И. Ленина, который, эддерживая отрицательное отношение своих учителей к фе-зрации как к таковой, признавал допустимость федеративной ормы построения государства в качестве инструмента, обеспе-ивающего решение национального вопроса¹.

Между тем, в наши дни нельзя не заметить, что то, что азалось некоторым вполне очевидным в начале XX в., в на-але XXI столетия воспринимается в несколько ином свете, пыт последних десятилетий свидетельствует, что именно фе-ерации, созданные с целью реализации права наций на само-пределение, построенные по национальному признаку, оказы-аются неустойчивыми, склонными к распаду. Федерации же, азирующиеся на стремлении лишь обеспечить оптимальную сочетаемость общенациональных и местных интересов в рам­ках относительно однородных в этническом отношении терри­торий, оказываются устойчивыми, стабильными и процветаю­щими. Это обстоятельство, как нам кажется, ныне нельзя не учитывать при выборе формы государственного устройства, к достижению которой следует стремиться в процессе интегра­ции.

Договор о создании Союзного государства от 8 декабря 1999 г. после ратификации его двумя сторонами и взаимного обмена ратификационными грамотами вступил в силу. Но это не означает, что Союзное государство (далее - СГ) уже создано. Предстоит большая работа по формированию его органов, впе­реди разработка и принятие Конституционного Акта, референ­думы, внесение дополнений и изменений в конституции двух стран. Лишь после полного выполнения Программы действий, подписанной главами двух государств одновременно с Догово­ром, можно говорить о завершении процесса создания СГ. Ка­кое же место займет это СГ на международной арене, какое влияние оно будет оказывать на развитие мирового сообще­ства? Как будет обстоять дело с международной правосубъект­ностью этого СГ? Станет ли оно суверенным и равноправным участником международного общения или будет обладать меж­дународно-правовым статусом, схожим со статусом междуна­родных межправительственных организаций или межгосудар­ственных объединений по типу Содружества Независимых Го­сударств, Европейского Союза (Европейских сообществ) и т.п.?

Обратимся к тексту Договора от 8 декабря 1999 г. В нем ничего не говорится о возможном создании единого ведом­ства иностранных дел. Напротив, в ст. 44 предусмотрено уча­стие в работе Совета Министров на паритетных началах мини­стров иностранных дел государств-участников. В разделе II До­говора, именуемом «Предметы ведения Союзного государства», отмечается, что к исключительному ведению СГ отнесена лишь «международная деятельность и международные договоры Со­юзного государства по всем вопросам, отнесенным к исключи­тельному ведению Союзного государства» (ст. 17), т.е. в тек­сте документа, по сути, дважды подчеркивается «узкопрофиль-ность» договорной правоспособности СГ.

Среди вопросов, отнесенных к совместному ведению СГ и государств-участников в области внешней политики, связанных с осуществлением Договора от 8 декабря 1999 г., фигури-;ют принятие в состав СГ других государств, проведение со[асованного курса на укрепление СНГ, взаимодействие в меж-шародном сотрудничестве по военным и пограничным воп-)сам, включая реализацию заключенных государствами - уча-■никами международных договоров по вопросам сокращения юруженных сил и ограничения вооружений. Речь идет, глав-ым образом, о координации внешнеполитической деятельно-'и государств - членов СГ, а также о реализации собственной еждународной активности. Последняя, судя по всему, будет эсить производный характер по отношению к внешнеполити-эской деятельности Республики Беларусь и Российской Фе-эрации. Тем более что в ст. 19 Договора подчеркивается, что вне пределов исключительного ведения Союзного государства предметов совместного ведения Союзного государства и госу-ipcTB-участников последние сохраняют всю полноту государ-гвенной власти».

Из приведенного текста мы можем сделать однозначный ывод о том, что международная правосубъектность как Рес-ублики Беларусь, так и Российской Федерации и после завер-'.ения процесса формирования СГ вполне будет соответство-гтъ традиционному уровню правосубъектности суверенных частников международного общения. Что же касается между-ародной правосубъектности СГ, то она может быть реализо-ана примерно на том уровне, что и правосубъектность между -ародных межправительственных организаций и межгосудар-гвенных объединений.

Итак, обмен ратификационными грамотами состоялся. До-эвор о создании Союзного государства вступил в силу. Но авнозначно ли это провозглашению СГ? Появился ли на меж-ународной арене новый субъект международного права — су-еренный участник международного общения? Положительные тветы на эти вопросы были бы явно преждевременными.

Тем более что в ст. 6 Договора от 8 декабря 1999 г. говорится:

«1. Каждое государство-участник сохраняет с учетом доб-овольно переданных Союзному государству полномочий суве-енитет, независимость, территориальную целостность, государ-твенное устройство, Конституцию, государственный флаг, герб [ другие атрибуты государственности.

2. Государства-участники сохраняют свое членство в ООН и других международных организациях. Возможность единого членства в международных организациях, других международ­ных объединениях определяется государствами-участниками по взаимной договоренности»¹.

Таким образом, членами ООН и других международных меж­правительственных организаций универсального и региональ­ного характера остаются как Республика Беларусь, так и Рос­сийская Федерация. При этом Российская Федерация сохра­няет свой статус постоянного члена Совета Безопасности ООН.

После опубликования Совместного заявления и Деклара­ции от 25 декабря 1998 г. в научных кругах имела место дис­куссия о целесообразности постановки вопроса о вхождении создаваемого СГ в ООН в качестве ее государства-члена и о степени вероятности наделения его статусом постоянного чле­на Совета Безопасности ООН ². Высказывались серьезные со­мнения в реальности осуществления подобных планов. Отме­чалось, что ситуация в мировом сообществе на рубеже XX и XXI вв. коренным образом отличается от той, которая суще­ствовала весной 1945 г., когда было принято решение вклю­чить в первоначальный список государств — членов ООН наряду с Советским Союзом Белорусскую и Украинскую ССР, которые в тот момент входили в состав СССР, но обладали конституци­онным правом на членство в международных межправитель­ственных организациях. Иной была и ситуация в конце 1991 г., когда после распада СССР Российская Федерация с согласия членов ООН - Республики Беларусь и Украины, при поддержке государств - членов Содружества Независимых Государств, при молчаливом согласии всех государств-членов ООН заняла мес­то СССР во всех органах ООН, включая и Совет Безопасности.

В Договоре от 8 декабря 1999 г. (ч. 2 ст. 6) было найдено разумное прагматичное решение оставить вопрос о едином член стве в международных организациях на усмотрение госу-грств — участников СГ. Очевидно, что в каждом конкретном чучае должны будут учитываться интересы как СГ, так и об-азующих его государств, в том числе и чисто практические эображения.

Вряд ли следует ожидать, что в нынешних условиях ООН и другие межправительственные организации охот-

0 согласятся с введением своеобразного «множественного член-
гва», т.е. предоставят СГ и двум его государствам-участни-
ам по одному решающему голосу каждому. Отказ же Респуб-
ики Беларусь (или Российской Федерации) от членства в ООН
ли в какой-либо иной международной организации в пользу
Г недопустим по соображениям как политического, так и юри-
ического порядка, т.к. он противоречил бы положениям ст. 6
[оговора от 8 декабря 1999 г., где однозначно подчеркивается,
то Республика Беларусь и Российская Федерация сохраняют
вое членство в ООН и других международных организациях.

Особый интерес представляет раздел VII Договора от декабря 1999 г., названный «Заключительные положения». > нем отмечается, что положения Договора, «поэтапная реали-ация которых может потребовать внесения поправок и допол-ений в конституции государств-участников, вступают в силу осле осуществления необходимых внутригосударственных про-,едур по изменению конституции каждого государства-участ-;ика» (ст. 61).

Предполагается, что по предложению Высшего Государствен-юго Совета Парламент СГ рассмотрит проект Конституцион-[ого Акта, который определит на основании Договора от

1декабря 1999 г. государственное устройство СГ и его право-
;ую систему. В соответствии с п. 2 ст. 62 Договора после «одобения Парламентом Союзного государства проект Конституцинного Акта передается президентами государств участников рассмотрение государств-участников, а затем в соответствии их законодательством выносится на референдумы в государствах-участниках». И лишь после одобрения этого документа референдумах «государства-участники вносят необходимые юполнения и изменения в свои конституции» (п. 3 ст. 62). Поскольку в ст.63 Договора от 8 декабря 1999 г. была афиксирована поэтапность его претворения в жизнь, одновре- менно с Договором была подписана Программа действий Рес­публики Беларусь и Российской Федерации по реализации по­ложений Договора о создании Союзного государства. Задача этой Программы состоит в определении содержания, этапов и сроков работы по передаче СГ зафиксированных в Договоре предметов ведения, способов законодательного закрепления та­кой передачи, включая возможное внесение изменений в кон­ституции двух государств, а также организационные рамки этой деятельности в СГ, создание необходимых союзных или коор­динирующих органов. Этой Программой охватываются задачи по осуществлению двумя государствами комплекса взаимосвя­занных мероприятий в экономической, правовой и иных сфе­рах, которые направлены на их поэтапное объединение.

В документе подчеркивается, что выполнение этой Програм­мы ознаменует завершение процесса создания СГ с единым эко­номическим пространством, единой транспортной системой, единой таможенной территорией, единой денежной единицей, общим бюджетом, отмечается, что государства - участники СГ проводят тесно согласованную политику в международных де­лах в сфере обороны, безопасности, борьбы с преступностью, в социальных и культурных областях ².

Следует особо отметить, что в тексте Договора от 8 декабря 1999 г. нет и намека на предстоящую инкорпорацию Респуб­лики Беларусь в состав Российской Федерации. Не просматри­вается и тенденция к проведению так называемой «автономи-зации». Нет и явных признаков асимметрии, ставящей Рес­публику Беларусь в заведомо неравноправное положение. Правда, вызывает некоторое беспокойство обозначенная в Программе действий Республики Беларусь и Российской Федерации по реализации положений Договора о создании Союзного госу­дарства задача по введению в СГ единой денежной единицы и формировании единого эмиссионного центра. Особую озабочен­ность вызывают заявления о возможности введения в качестве единой денежной единицы российского рубля. Эти моменты требуют самого тщательного изучения в плане обеспечения под­линного суверенного равенства двух государств на всех этапах интеграции.

В самом тексте Договора о создании Союзного государства, ли и присутствуют некоторые элементы асимметрии, то они i представляют какой-либо опасности для Республики Бела-/сь, а напротив, направлены на сглаживание неблагоприят-ых последствий для белорусской стороны, которые предопре-зляются самим фактом значительной несоразмерности двух нтегрирующих государств. Так, в п. 3 ст. 39 Договора от декабря 1999 г. установлено, что Палата представителей Парламента СГ должна состоять из 28 депутатов от Республи-и Беларусь и 75 депутатов от Российской Федерации. Следу-г, однако, учитывать, что законодательные и исполнительные рганы СГ снабжены специальным «блокирующим механиз-:ом», базирующимся на правиле «одно государство - один го-ос», что приводит к необходимости достижения согласован-ых решений. Этот механизм призван обеспечить практичес-:ое претворение в жизнь принципа суверенного равенства сто-юн.

Лишь наличие реализуемого в достаточно жесткой форме правила «одно государство - один голос», применяемого на авершающей стадии принятия решений в руководящих орга-iax СГ, может обеспечить сохранение суверенитета и между-шродной правосубъектности как Республики Беларусь, так и Российской Федерации в составе этого СГ. Устранение самой возможности применения «блокирующего механизма», повсе­местное внедрение принципа «один человек - один голос» пре-зратит формируемое СГ в классическую федерацию — пока же мы имеем дело с находящейся в стадии конституирования сво­еобразной конфедерацией, союзом суверенных государств.

В белорусско-российской федерации, если она будет созда­на без применения «блокирующих механизмов», устраняющих последствия фактического неравенства сторон, российская сто­рона по вполне понятным причинам будет обладать абсолют­ным превосходством при принятии любых решений. Именно сохранение «на крайний случай» блокирующего механизма обес­печивает суверенное равенство Республики Беларусь и Россий­ской Федерации и в конечном итоге подтверждает доброволь­ность вхождения Республики Беларусь в состав СГ. Именно наличие правила «одно государство — один голос» позволяет говорить о том, что так называемая «компетенция компетен­ций» не перешла к новому «союзному Центру». Именно наличие этого правила позволяет не соглашаться с теми, кто утвер­ждает, что создание СГ — это всего лишь юридическая ширма, прикрывающая фактическую инкорпорацию Республики Бела­русь в состав Российской Федерации.

Тема № 9. Институт признания в международном праве.

План лекции:

Введение.

1. Понятие, виды и способы признания в международном праве.

2. Международно-правовое признание государств.

3. Международно-правовое признание правимтельств.

4. Признание органов национального сопротивления (освобождения), восставшей (воюющей) стороны.

5. Формы признания и их юридические последствия.

Заключение.

Список литературных источников.

Ключевые слова.