Росспэн

ВСЕСОЮЗНАЯ

ПЕРЕПИСЬ НАСЕЛЕНИЯ

1937 ГОДА:

ОБЩИЕ ИТОГИ

Сборник документов и материалов

(I

Москва

РОССПЭН

ББК 63.3(2)6-28 В85

Редколлегия:

Ю.А.Поляков (отв. ред.), В.Б.Жиромская (зам. отв. ред.),

Е.А.Тюрина, Я.Е.Водарский

Составители: В.Б.Жиромская, Ю.А.Поляков

Авторы комментария: В.Б.Жиромская, Я.Е.Водарский, И.Н.Киселев, Н.А.Араловец

Всесоюзная перепись населения 1937 года: Общие итоги. В 85 Сборник документов и материалов. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2007. - 320 с.

Сборник представляет собой наиболее полное издание сохранившихся материалов «репрессированной» и засекреченной в свое время Всесоюзной переписи населения 1937 г. Собранные в ходе ее проведения сведения позволяют дать всестороннюю характеристику населения в тот сложный исторический период: численности, возрастно-полового и национального состава, занятий, уровня грамотности и образования. Они проливают свет на остродискуссионный вопрос о людских потерях в 1930-е гг.. обнажают «демографические ямы» в возрастной пирамиде населения. В книге содержатся уникальные данные об отношении населения к религии. Кроме итогов переписи представлены материалы машиносчетных станций, частично восполняющие утраченные региональные сведения. Включены суперсекретные материалы по подготовке и проведению переписи, в том числе переписка органов статистики с ЦК ВКП(б) и СНК СССР. Особый раздел составляют спецпереписи заключенных тюрем и лагерей, проведенные НКВД в рамках гражданской переписи. Сборник снабжен вступительными статьями и комментарием.

Издание представляет ценность для научных работников, преподавателей вузов, студентов и аспирантов, работников средств массовой информации и для всех интересующихся отечественной историей и демографией.

© Институт российской истории РАН, 2007. © В.Б.Жиромская. Ю.А.Поляков, составле-

I4RM ^ во/п п-з-г-7 ^ние' ^{коммента}Р^ии- 2007

5z4j - Ujj / - 1 q «Российская политическая энциклопедия».

2007.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Перепись 1937 г. была второй Всесоюзной переписью населения после переписи 1926 г. Она проводилась 6 января 1937 г., а уже в сентябре того же года специальным постановлением Совнаркома СССР была объявлена «дефектной», и материалы ее были засекречены.

В течение долгих лет они считались безнадежно утраченными. К счастью, до нас дошли общие итоги этой уникальной переписк Статистический материал, собранный переписью 1937 г., был настолько обширен, что, по мнению сотрудников Бюро этой переписи, мог бы занять при публикации 110 томов. Однако большая часть этих материалов не сохранилась, в частности погибла значительная часть данных по регионам СССР и РСФСР.

Следует иметь в виду также и тот момент, что организаторы переписи успели подвести лишь ее предварительные итога Их работа была прервана правительством.

Впервые краткие итоги переписи 1937 г. увидели свет в 1990—1991 гг. в журналах «СОЦИС» и «Вестник статистики» и в специальном издании, подготовленном сотрудниками Института российской истории Российской Академии наук «Всесоюзная перепись населения 1937 г.: краткие итоги». Тираж этого специального издания был невелик, и оно стало уже через год библиографической редкостью.

Предлагаемое в настоящее время издание переписи 1937 г. охватывает основной массив сохранившихся итогов. Значительная часть документов публикуется впервые. Многие из них сохранились в виде разрабо-точных, черновых таблиц. Составителями настоящего сборника эти материалы были оформлены в привычные и доступные для читателя таблицы. При этом, как и при издании кратких итогов, цифры пересчетам не подвергались и представлены в своем первоначальном виде

В ряде случаев в оригиналах таблиц имеют место расхождения суммированных данных и итогов, что и сохранено в сборнике. Такая ситуация явилась следствием того, что подсчеты организаторов переписи не были завершены.

Сборник включает две вступительные статьа посвященные исторической обстановке, в которой проходила перепись населения в 1937 г., и истории подготовки и проведения самой переписи.

Первый раздел сборника включает четыре комплекса материалов:

— общая численность населения страны, в том числе городского и сельского;

— возрастно-половой, национальный, конфессиональный состав населения и его занятия;

— материалы машиносчетных станций (МСС), которые обрабатывали данные по крупным регионам СССР. Станции были специально созданы для этой цели в Ленинграде, Москве и Харькове. Обработка мате-

риалов производилась впервые на счетно-перфорационных машинах отечественного производства (перепись 1926 г. обрабатывалась вручную). Программы и технология разработки были подготовлены О.А.Квиткиным при участии С.К.Неслуханского и Д.И.Жака;

— итоги переписи Армии и Флота и спецконтингента НКВД

Второй раздел включает подготовительные материалы переписи и переписку по ее итогам.

Третий раздел содержит отчеты о ходе переписи и отношении к ней населения.

Документы снабжены археографическими примечаниями и комментариями.

Редколлегия

Академик РАН Ю.А.Поляков

ВСЕСОЮЗНАЯ ПЕРЕПИСЬ НАСЕЛЕНИЯ 1937 г.: ИСТОРИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА

Всесоюзная перепись населения 1937 г. имеет уникальное научное значение и уникальную судьбу. Предыдущая перепись, проведенная в декабре 1926 г., была лучшей за всю историю России. Ее материалы, выпущенные в 55 томах, дали широкую картину населения по всей территории СССР по союзным, автономным республикам, автономным национальным областям и округам и другим административным единицам.

Научность, обоснованность данных переписи 1926 г. никогда не ставились под сомнение. Численность населения СССР перепись определила в 147 027 915, в том числе по РСФСР — 93 107 746.

Последующее за переписью 1926 г. время было периодом кардинальных социально-экономических перемен в стране.

В конце 20-х — начале 30-х годов в СССР была проведена всеобщая коллективизация, т.е. принудительное объединение крестьян в «колхозы» — коллективные хозяйства Одновременно проводилось «раскулачивание», т.е. реквизиция всего скота, сельскохозяйственного инвентаря и значительной части личного имущества у зажиточных крестьян. На практике «раскулачиванию» подвергались крестьянские хозяйства различной экономической мощности. В ходе «раскулачивания» наиболее богатые крестьяне выселялись в отдаленные (преимущественно северные и северо-восточные) районы страны. Там они сами строили себе поселки в необжитых и малообжитых местах. Они находились под охраной, выезд из так называемых «спецпоселений» был запрещен.

В 1930—31 гг. было выселено 381 173 семьи, или 1 803 392 человека (по Справке Отдела по спецпереселенцам ГУЛАГа ОГПУ под названием «Сведения о выселенном кулачестве в 1930—1931 гг.»). В 1932— 1936 гг. в спецпоселения из других республик, краев, областей прибыло еще 446 872 человека.

Коллективизация в основном завершилась к концу 1932 г., когда колхозы объединили 15 млн крестьянских хозяйств (61,5%). Процент коллективизации посевных площадей составил 77,7. В 1937 г. колхозы объединяли 93% всех крестьянских хозяйств.

Коллективизация сопровождалась огромными экономическими потерями. С 1928 по 1932 г. поголовье скота сократилось наполовину. Снизились урожаи зерновых. С 1929 г. продовольственное снабжение в городах стало нормированным, были введены так называемые продовольственные карточки (существовали до 1935 г.). В 1931 г. засуха поразила 5 хлебопроизводящих районов. Недород последовал и в 1932 г., охватив важнейшие зерновые районы страны, прежде всего Украину, Северный Кавказ, Нижнее и Среднее Поволжье, Южный Урал, часть Сибири и Казахстана

Несмотря на недород, крестьян принуждали сдавать хлеб по низким ценам — это был сверхналог, используемый для закупки за границей промышленного оборудования. В деревнях разразился настоящий голод Демографические последствия голода 1932—1933 гг. основательно изучались и изучаются до сих пор. Хотя сведения, приводимые различными исследователями, существенно разнятся — от 10 млн человек, погибших от голода и его последствий, до 23 млн. Наиболее объективными признаются подсчеты англо-австралийского ученого С.Уиткрофта. Он оценивает людские потери от голода 1932—1933 гг. в 3—4 млн человек.

В конце 1932 г. было принято постановление о введении паспортной системы для всех граждан, за исключением крестьян. Этот документ, по сути, запрещал миграцию крестьян из деревень (в том числе из голодных районов) в города, — не имея паспорта крестьянин не мог проживать в городе.

Но не только голодные годы оказывали тогда влияние на демографическую ситуацию в стране. Массовые репрессии, пик которых пришелся на 1937 г., явились одним из серьезнейших экзогенных факторов, вызвавших демографическую трагедию 1930-х гг.

В 20-е годы и в начале 30-х годов были судимы остатки эсеров, меньшевиков и других групп, которые могли в потенции составить оппозицию. Затем подверглись разгрому все антисталинские группы среди самой партии.

Убийство (при до сих пор окончательно невыясненных обстоятельствах) одного из самых влиятельных лидеров ВКП(б), ленинградского руководителя С.М.Кирова (1 декабря 1934 г.) было использовано Сталиным для развертывания массовых репрессий, организации громких судебных процессов. Он выдвинул тезис о том, что будто по мере продвижения СССР к социализму классовая борьба внутри страны будет все более и более обостряться. Судебные процессы 1936 г. (Каменева—Зиновьева и др.), 1937 г. (Тухачевского, троцкистско-зиновьевского блока), 1938 г. (правотроцкистского блока) осудили ряд бывших партийных лидеров. Но неизмеримо большее число граждан было осуждено без громких процессов. Подавляющее большинство были в 50—60-е годы признаны осужденными без вины и реабилитированы.

С 1921 г. по 1940 г. категория осужденных за контрреволюционные и другие «особо опасные государственные преступления» составила 3 080 574 человека. В 1937 г. было осуждено рекордное число «государственных преступников» 790 665 человек.

Определенные негативные последствия для демографической ситуации в стране имела индустриализация, проводившаяся форсированным методом со второй половины 20-х годов.

Был принят первый пятилетний план на 1928—1932 гг., а затем второй (1933—1937 гг.). За первую пятилетку было построено свыше 1500 фабрик и заводов, среди которых были крупные предприятия тяжелой индустрии. Возникли заново или укрепились и расширились тракторная автомобильная, авиационная, химическая, станкостроительная отрасли промышленности. Особенно быстро развивалось машиностроение— основа технического перевооружения всего народного хозяйства Продук-

ция машиностроения и металлообработки выросла в 1929—1932 гг. в 4 раза, превысив в 7 раз уровень 1913 г.

Легкая промышленность хотя и росла в абсолютных выражениях, но ее удельный вес в валовой продукции всей промышленности снижался. Производство средств производства было приоритетным, значительно опережая производство средств потребления. Это вело к дефициту товаров, необходимых для населения. Значительно увеличилось производство электроэнергии.

Рост промышленности, естественно, привел к резкому росту численности рабочих и служащих. Общее число рабочих и служащих в экономике в период с 1925—26 г. по 1932 г. увеличилось с 10,1 млн до 22,9 млн человек. Число рабочих в крупной промышленности за эти же годы выросло с 2,6 млн до 6,4 млн человек.

В результате выполнения второй пятилетки СССР по объему промышленного производства вышел на первое место в Европе и на второе место в мире. В строй вступило 4500 новых предприятий. Продолжала расти, хотя и более медленными темпами, численность рабочих и служащих.

В связи с тем, что индустриализация и коллективизация ставили своей задачей ликвидацию капиталистических элементов, частный капитал, появившийся в 20-е годы в результате НЭПа, был вытеснен из торговли и промышленности. (В промышленности частный капитал занимал незначительное место, а в торговле, особенно розничной, — очень большое.)

Развитие промышленности и коллективизация привели к форсированной урбанизации. Появились новые промышленные города и поселки, стремительно росло население старых промышленных центров. Городское население СССР с 1926 по 1939 г. увеличилось на 29,6 млн человек. Рост шел главным образом (18,5 млн) за счет притока сельского населения. С началом коллективизации многие крестьяне устремились в города. С введением паспортов крестьяне не могли свободно покидать деревню, но руководство фабрик, заводов, электростанций, особенно строящихся объектов имело возможность организованно набирать рабочую силу из деревень. За годы пятилеток население таких городов, как Москва, Ленинград, Горький (Нижний Новгород), Куйбышев (Самара), Воронеж, Казань, Сталинград (Волгоград), Ярославль, Иваново, Уфа, Ижевск и др., выросло более чем в 2 раза. Значительный рост городского населения имел место на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке. Численность населения Прокопьевска выросла в 10 раз, Кемерово — более чем в 6 раз, Челябинска и Нижнего Тагила — более чем в 4 раза, Новосибирска, Свердловска (Екатеринбург), Хабаровска, Владивостока — более чем в 3 раза.

Рост населения в городах породил острейшую нехватку жилья Сравнительно мало семей жило в отдельных квартирах. Подавляющее большинство проживало в общих квартирах — «коммуналках», когда в квартире из 3—10 комнат с одним туалетом и умывальником каждая семья из нескольких человек занимала одну комнату. Широкое распростране-

ние получили временные, лишенные удобств, преимущественно одноэтажные, рассчитанные на десятки семей дома— «бараки».

Медицинское обслуживание (как и образование) было бесплатным. Однако уровень обслуживания был крайне низок, к тому же больниц, поликлиник, амбулаторий катастрофически не хватало. Стали появляться «ведомственные», принадлежавшие «ведомствам» — наркоматам-министерствам, крупным предприятиям, военным организациям и т.д., поликлиники и больницы. Обслуживание в них было значительно лучше, чем в предназначенных для большинства населения медицинских учреждениях.

Скученность населения, антисанитарные условия порождали многочисленные эпидемии.

К середине 30-х годов положение в экономике несколько стабилизировалось. Лучше, организованней стали работать колхозы, хотя уровень животноводства, существовавший до коллективизации, не был восстановлен. Были отменены продовольственные карточки. Шла борьба за повышение производительности труда в промышленности (производительность особенно у новых пополнений рабочих оставалась низкой). В этой связи всемерно пропагандировалось и стимулировалось стахановское движение (возникло в 1935 г.). Стахановцы (по имени инициатора этого движения донецкого шахтера Алексея Стаханова) путем рационализации труда поднимали производительность

Если в годы первой пятилетки Сталин выдвинул лозунг «Техника в период реконструкции решает все», то в 1935 г. этот лозунг был заменен. Сталин провозгласил: «Кадры решают всё». XVII съезд коммунистической партии (1934 г.) был претенциозно назван «съездом победителей».

Широкая пропагандистская кампания была организована в связи с разработкой, обсуждением и принятием новой конституции. Старая конституция (Конституция РСФСР 1918 г. и Конституция СССР 1924 г.) предусматривала открытые и многоступенчатые выборы Советов, лишение избирательных прав многих категорий граждан (священников, бывших царских чиновников, лиц, пользовавшихся наемным трудом, и др.). При этом рабочие избирали больше депутатов, чем крестьяне, т.е. выборы были неравные. Новая Конституция вводила всеобщее прямое, равное избирательное право, тайное голосование.

В обсуждении Конституции на митингах и собраниях приняло участие большинство (55%) взрослого населения. День принятия Конституции — 5 декабря 1936 г. — стал отныне праздничным. Официально было заявлено, что в стране победил социалистический строй. Не меньшей пропагандистской кампанией сопровождались и первые выборы в Верховный Совет СССР (12 декабря 1937 г.) и первые выборы в Верховные Советы союзных республик (июнь 1938 г.). Однако фактически эти выборы были без выбора. Выставлялся единственный кандидат — он представлял «блок коммунистов и беспартийных», т.е. «блок» единственной партии и аморфной массы «беспартийных», полностью поддерживавшей компартию. Все эти безальтернативные кандидаты получали без малого 100% голосов.

На этом формально благополучном фоне советская пропаганда распространяла утверждения об улучшении материального положения основной массы населения. (Основой было знаменитое, сделанное в 1935 г. высказывание Сталина: «Жить стало лучше, жить стало веселее».) Отсюда делался вывод о росте рождаемости и уменьшении смертности и соответственно быстром росте населения страны. Ежегодный прирост населения на вторую пятилетку был исчислен примерно вЗ млн человек. Госплан СССР официально прогнозировал, что численность населения СССР к 1937 г. должна была составить 180 млн человек, а к 1939 г. 183 млн.

Сталин на XVII съезде ВКП(б) уже назвал цифру численности населения СССР на конец 1933 г. — 168 млн. человек. В этих условиях данные переписи 1937 г., показывавшие гораздо меньшую цифру — 162 млн чел., вызвали в руководстве СССР настоящий шок. (См. подробнее: Жиромская В.Б., Киселев И.Н., Поляков Ю.А. «Полвека под грифом "Секретно": Всесоюзная перепись населения 1937 года». М., 1996. С. 28—62.)

Наивно было бы полагать, что Правительство не знало о потерях населения. Стремясь скрыть этот факт, оно предприняло ряд мер: запретило в 1936 г. аборты в целях резкого подъема рождаемости; несколько раз переносило срок проведения самой переписи. Однако вопреки ожиданиям положения дел это не спасло. В этой ситуации Правительство решило дискредитировать результаты переписи, объявив их «дефектными», а ее организаторов репрессировать как «врагов народа».

Доктор исторических наук В.Б.Жиромская

ИСТОРИЯ ПОДГОТОВКИ И ПРОВЕДЕНИЯ ПЕРЕПИСИ НАСЕЛЕНИЯ 1937 ГОДА

Вторая Всесоюзная перепись населения 1937 г. была проведена 6 января 1937 г. Критическим моментом переписи была полночь с 5 на 6 января. Первоначально перепись была назначена на 1932 г. по итогам первой пятилетки. Известно, что в сентябре 1932 г. была проведена опытная перепись в Туле, Бобриковском, Волоколамском, Елатомском и Тульском районах Московской области. Но затем сроки ее проведения неоднократно переносились на 1935, затем на 1936 г. Нам известен из архивных материалов вариант переписного листа, относящийся к 1935 г., а также образец бланка переписного листа, на котором обозначен срок проведения переписи 6 декабря 1936 г.¹.

Однако в связи с вмешательством Правительства проведение переписи было отложено на 6 января 1937 г. (канун Рождества по старому стилю).

Изначально Центральное Управление Народнохозяйственного Учета (ЦУНХУ) предполагало провести в жизнь тот же порядок переписи населения, который сложился традиционно в российской статистике. По примеру переписи населения 1897 г. предполагалось осуществить предварительное заполнение переписных листов в течение шести дней, а затем в течение семи дней произвести корректировку этих записей на критический момент переписи. Но правительством были внесены коррективы и в ее организацию: срок предварительного заполнения переписных листов сокращен до пяти дней (с 1 по 5 января), а сама перепись населения должна была быть проведена всего за один день. Затем в течение еще пяти дней (с 7 по 11 января) должны были осуществляться контрольные обходы участков по проверке правильности учета населения². Подобная форма контроля была введена впервые и затем имела продолжение при проведении третьей Всесоюзной переписи 1939 г.

Итак, перепись 1937 г. была однодневной и проводила учет лишь наличного населения. Опыт такой переписи не имел аналогов в истории советской статистики.

В рамках общегражданской переписи были осуществлены «спецперепись» армии и флота (силами Наркомата Обороны) и «спецперепись» спецконтингента (силами НКВД) (см. комментарий к док. 73).

Однодневный срок проведения переписи 1937 г. потребовал большого количества счетчиков -- 1200 тыс. человек. Все они были проинструктированы, но довольно трудно было тщательно подготовить всех (при проведении переписи 1939 г. их число было сокращено до 400— 450 тыс. человек, а срок проведения переписи значительно удлинен).

В создавшейся ситуации организаторы переписи приложили немало усилий, чтобы тщательно и добросовестно ее провести. Необходимо было подготовить к переписи все население. С апреля 1936 г. развернулась активная подготовка. Было принято специальное Обращение ЦК

ВКП(б) и СНК СССР к населению, в котором разъяснялось народнохозяйственное значение переписи и говорилось, что ее прохождение — долг каждого советского человека. Массовыми тиражами выпускались брошюры, читались лекции, проводились беседы с населением, была широко развернута наглядная агитация в виде плакатов, диаграмм и т.д.

В канун переписи было завершено методологическое и методическое пособие «Переписи населения» под редакцией Н.Я.Воробьева³, ведущего сотрудника Госплана РСФСР, обобщающее опыт не только советских, но и дореволюционных и зарубежных переписей населения В нем обосновывалась оптимальная программа переписи, были отработаны формулировки переписного листа, разработаны в деталях основные организационные моменты ее проведения. Пособие было предназначено для инструкторов и инспекторов переписи.

В 1937 г. Бюро переписи возглавлял О.А.Квиткин. К ее проведению были привлечены все специалисты, участвовавшие в организации переписи 1926 г. Все было сделано для того, чтобы обеспечить высокое качество подготовительных материалов новой переписи.

В ЦУНХУ была составлена Инструкция по заполнению переписного листа. Как видно по архивным материалам, она была в ущерб делу сильно сокращена и отредактирована так, что в своем конечном варианте стала неполной.

Поскольку Инструкция не давала подробных разъяснений, то в дополнение к ней О.Квиткиным и Л.Брандом был составлен и издан ряд документов⁴. Особенно ценными были разработанные в восполнение пробелов Инструкции «Правила работы счетчика». В «Правилах» был подробно описан порядок предварительного заполнения переписных листов, даны указания к заполнению отдельных, неясных по Инструкции вопросов переписного листа. В частности, рекомендовалось заполнить переписной лист посемейно в квартирах во избежание пропусков населения

В совокупности все эти документы обеспечивали грамотное и четкое заполнение переписного листа, а главное — полноту учета населения.

Чтобы понять, как складывалась программа переписи 1937 г., рассмотрим подробнее программы всех трех Всесоюзных переписей — 1926, 1937 и 1939 гг. Остановимся прежде всего на анализе их переписных листов. В архиве сохранились варианты этих документов, которые позволяют проследить историю их разработки⁵.

В окончательных вариантах переписных листов в 1926 г. содержалось 15 вопросов, а с подвопросами — 23; в 1937 г. — 14 (подвопросов не было); в 1939 г. — 16, а с подвопросами — 22. Все вопросы подразделялись на следующие крупные группы: пол и возраст; народность (национальность) и родной язык; семейное положение, гражданство, занятие, положение в занятии и отрасль труда. Сравнение переписных листов всех трех переписей показывает, что между переписными листами 1926 и 1939 г. было больше сходства, чем каждого из них с переписным листом 1937 г.

В переписном листе 1937 г. вопросы максимально упрощены, их формулировки предельно сжаты. На них легче отвечать, но полученная информация беднее в силу отсутствия подвопросов и однозначности ответов, которые часто сводились по требованию Инструкции к «да» или «нет».

Для исследователя представляет интерес история формирования групп вопросов и их формулировок в переписных листах, поскольку она несет на себе отпечаток своего времени. Поэтому в дальнейшем при анализе переписных листов целесообразно привлекать и различные варианты их проектов: три проекта для переписи 1937 г. и один для переписи 1939 г. Возможно, что их было гораздо больше, но нам удалось выявить лишь эти. Первый из проектов для переписи 1937 г. был представлен работниками ЦУНХУ в Правительство в феврале 1935 г. Второй имеет помету «Образец», напечатанную красным шрифтом, третий рукописную помету черными чернилами «Последняя редакция», хотя он заметно отличается от утвержденного переписного листа Обозначим их условно — проект № 1, проект № 2 и проект № 3. В проекте № 1 было предложено 18 вопросов и 33 подвопроса. В проекте № 2 содержатся 13 вопросов с 27 подвопросами, в проекте № 3 — соответственно 14 и 24. В результате неоднократных поправок и редактирования, как мы уже видели выше, окончательно утвержденный переписной лист имел 14 вопросов без всяких подвопросов. Проект переписного листа 1939 г. имел 17 вопросов с 25 подвопросами, т.е. уже более обширную программу. Этот проект датирован январем 1938 г.

Сравним программы переписных листов по содержанию⁶.

В связи с тем, что первая группа вопросов (Ф.И.О., пол, возраст) во всех переписных листах и их проектах одинакова, перейдем сразу к вопросам по учету населения. В переписном листе 1926 г. учитывалось постоянное и наличное население в городах и наличное в селах, поскольку предстояла сельскохозяйственная перепись, которая должна была учесть постоянное население в деревне. Однодневная перепись 1937 г. учитывала лишь наличное население. В 1939 г. вопросы о постоянном и временном проживании охватывали не только город но и деревню, фиксируя обе категории населения повсеместно. Такая постановка вопросов должна была способствовать наиболее полному учету населения страны

Большие дебаты среди организаторов переписи вызвали вопросы о национальности и родном языке. В 1926 г. участники IV Всесоюзного съезда статистиков в большинстве высказались за постановку вопроса о национальности. Однако ЦСУ утвердило вопрос о народности в целях наиболее полного учета этнического, или племенного, состава населения. В циркуляре ЦСУ разъяснялось, что определение народности должно быть предоставлено самому опрашиваемому, и показаний его не следует изменять. Лица, потерявшие связь со своим племенем, могли назвать ту народность, к которой они себя относили в момент переписи. Вопрос о народности — национальности оставался спорным и в 1937 г. Это видно по тому, как менялась его формулировка: в проекте № 1 — «народность», в проекте № 2 — «национальность», в проекте № 3 — снова «народность», а в окончательном варианте переписного листа — «национальность». В Инструкции по заполнению переписного листа 1937 г. указывалось, что следует записывать ту национальность, к которой причисляет себя опрашиваемый, и четко соблюдать это условие, т.е. сохранялась единственно правильная ориентация на самоопределение опрашиваемого. Такой подход и формулировка вопроса были сохранены и в 1939 г.

Особенно много было споров вокруг вопроса о том, какой язык следует считать родным. На съезде статистиков в 1926 г. предлагалось считать родным языком тот, на котором говорит семья или мать. На этом настаивал В.Г.Михайловский, считая, что «родной язык надо отличать от разговорного (обиходного) языка»⁷. При обсуждении был найден более оптимальный вариант: считать родным языком тот, которым лучше всего владеет опрашиваемый и на котором он говорит в обыденной жизни. В Инструкции к переписному листу разъяснялось, что ответ о народности может не совпадать с ответом о родном языке. Все же ответ на этот вопрос вызывал порой затруднения у населения и споры в семьях. В переписном листе 1937 г. формулировки в Инструкции по заполнению ответа были предельно упрощены: записывалось название того языка, который сам опрашиваемый считал родным. Для детей, не умеющих говорить, родным считался язык, на котором говорила его семья. Такая постановка вопроса о языке содержалась и в переписном листе 1939 г.

Любопытную трансформацию претерпел вопрос о подданстве иностранных граждан, который в 1926 г. был подвопросом о народности. В переписях 30-х годов он приобрел самостоятельное звучание и был распространен на граждан СССР. В информативном плане это было лишено всякого смысла. Вопрос о подданстве советских граждан имел функциональное назначение и был поставлен в воспитательных целях. Конституция 1936 г. ввела единое советское гражданство для всех республик, а вопрос о подданстве должен был помочь каждому осознать свою принадлежность к единому государству.

В целях изучения миграционных процессов в стране в переписной лист 1926 г. была введена группа вопросов о месте рождения и продолжительности проживания в месте проведения переписи. Эта группа включала целый комплекс подвопросов: где родился; если не здесь, то где (требовалось назвать губернию, уезд, волость или город). В последний раз примерно в тех же формулировках эти вопросы и подвопросы встречались в первом варианте переписного листа 1937 г. В последующих проектах и переписных листах 1937 и 1939 г. эти вопросы сняты, поскольку в обстановке массового насильственного переселения раскулаченных они приобрели опасную остроту.

В переписных листах всех трех переписей присутствует важный с социальной и демографической точек зрения вопрос о семье. В 1926 г. он формулировался так: «семейное состояние» — и касался лишь брачных отношений (в городах этот вопрос дополнялся особой семейной картой с широким кругом вопросов). Состояние в браке характеризовалось очень полно, так как предлагался большой выбор вариантов ответа холост, женат, замужем, вдов(а), разведен(а). К сожалению, в последующих переписях этот вопрос обеднен. В первом варианте (перепись 1937 г.) он еще сохранял более или менее пространную формулировку: состояние в браке, сколько времени прошло со времени вступления в брак? В проектах № 2 и 3 он присутствовал почти в том же виде, а в окончательном варианте переписного листа обрел лаконичную формулировку: «состоит ли в браке?». Кроме того, по Инструкции полагался односложный ответ: «да» или «нет». Эта формулировка скопирована в

переписном листе 1939 г. Зато (и это было правильным решением) в 1939 г. впервые фиксировалось фактическое состояние в браке, независимо от того, зарегистрирован брак или нет. Кроме того, в переписной лист этой переписи был включен вопрос о том, в каком родстве респондент состоит с главой семьи: жена, сын, дочь, сестра, мать и т.д. Вопрос этот был важен, так как давал возможность определить численность семьи, количество детей, структуру семьи, из скольких поколений она состоит. Предполагалось включить его в переписной лист 1937 г., о чем свидетельствуют проекты этого листа, но в окончательный вариант он все же не попал, а в 1939 г. был восстановлен.

Весьма любопытна постановка вопроса о грамотности в переписях, чрезвычайно важном для государства в связи с политикой по ликвидации неграмотности населения. В 1926 г. вопрос о грамотности включал подвопросы: на каких языках респондент читает и пишет, или только читает, или вовсе не грамотен. По Инструкции грамотность определялась как умение читать хотя бы по слогам и умение написать свою фамилию.

Лица, умеющие подписать свою фамилию, не умея читать, записывались как вовсе не грамотные.

Достижением этой переписи являются, во-первых, дифференциация уровня грамотности и, во-вторых, фиксация языка грамотности. Н.Я.Воробьев придавал большое значение последнему моменту и поэтому в методическом пособии эти вопросы рекомендовал и для всех последую щих переписей. В проектах № 1 и 2 они все присутствовали, но уже в проекте № 3 и окончательном варианте переписного листа 1937 г. мы их не найдем. В переписном листе осталось лишь: «грамотен ли?». По Инструкции 1937 г. полагался лаконичный ответ: «да» или «нет». И, что еще хуже, исчезли подвопросы, определяющие уровень грамотности и язык грамотности. Трудно даже определить меру потери информации, зато можно с уверенностью сказать, что упрощение формулировки о грамотности не исключало завышения ее уровня.

В переписи 1939 г. была возрождена лишь та часть формулировки 1926 г., которая касалась уровня грамотности. В проекте переписного листа язык грамотности вовсе не учитывался, но в окончательном варианте язык как будто бы указывался, но с другой целью — полнее охватить грамотных на всех языках. Вопрос выглядел следующим образом: «Читает и пишет или только читает на каком-либо языке; или вовсе не грамотен». Однако по Инструкции 1939 г. сам язык грамотности не отмечался. Таким образом, важные сведения были упущены и в этой переписи.

Вопрос об образовании был впервые введен в перепись 1937 г. как один из важнейших. В первом варианте фиксировалось законченное и незаконченное образование: где учится респондент? где обучался? Эти вопросы фиксировали и профессию, что было важно для регулирования подготовки специалистов. В таком виде вопросы повторялись и в других проектах переписного листа Однако в его окончательном варианте они были сильно формализованы: в какой школе учится (начальной, средней или высшей); в каком классе или на каком курсе учится; окончил среднюю или высшую школу? Итак, во-первых, исчез вопрос о названии учебного заведения, т.е. о профессии, тем более что Инструкция 1937 г. требовала краткого ответа: начальное, среднее, высшее образование. Во-

вторых, не фиксировалось незаконченное образование, неполное. Большим упущением было и то, что заочно обучающиеся, равно как и обучающиеся в ФЗУ, профшколах, ликбезе, на различных курсах среди учащихся не отмечались. А между тем эти виды обучения были в ту пору широко распространены.

В переписи 1939 г., судя по проекту переписного листа, была сделана попытка исправить положение: восстановили вопрос о названии учебного заведения, в котором учится респондент; учли обучение на курсах, в том числе краткосрочных; ввели новый вопрос о полученной специальности, но в переписном листе он был снят. Инструкция по заполнению переписного листа 1939 г. требовала учета учащихся всех учебных заведений, курсов, вечерних и заочных, причем эти виды обучения приравнивались к стационарным. Вместе с тем инструкция грешила рядом неточностей. В ней отсутствовали понятия «полное» и «неполное среднее» и «высшее образование». В соответствии с этим не уточнялось, закончил или не закончил респондент среднюю или высшую школу, название и профиль законченного учебного заведения не указывались Следовательно, лица, окончившие неполную среднюю школу (7 или более классов), учитывались как закончившие ее. Это давало возможность, как и в 1937 г., завышать данные об уровне образования.

Самым крупным комплексом в переписях были вопросы о занятиях населения. В 1926 г. фиксировалось как главное, так и побочное занятие, приносившее доход. Если их было несколько, то записывалось то, которое приносило наибольший доход. Инструкция уделяла особое внимание сезонным работам, учитывая те из них, которые повторялись из года в год. Фиксация этих сведений была важна для выяснения социальной мобильности населения, так как переход из одной социальной группы в другую был часто связан с побочным занятием, в частности с отхожим промыслом.

Для описания занятия была разработана особая форма, которая позволила это сделать подробно и всесторонне. Учитывались все виды занятий (ремесло, промысел, работа, должность и специальность, уровень квалификации). Выяснялось положение лица в занятии: хозяин, член артели, одиночка, рабочий, служащий, помогающий в занятии член семьи. Уточнялось, работает ли хозяин с наемными рабочими или лишь с членами своей семьи. Спрашивалось название учреждения, заведения или предприятия с обозначением рода производства, с которым связан опрашиваемый. Так, в деликатной форме по совокупности ответов в 1926 г. определялись социальный статус респондента, его профессия, квалификация, отрасль производства.

Важнейшими вопросами, уточняющими социальную структуру населения, являлись сведения об источниках доходов лиц, не имеющих собственного занятия. Получали эти сведения в деликатной форме. Если это были свои собственные средства, то требовалось указать, какие именно: стипендия, пособие собеса или страхкассы, пенсия, доход от сдачи дома, сбережения и проч. Если чужие, то уточнялось занятие кормильца, его положение в занятии, отношение к нему респондента (член семьи, кто именно). Как видно, в эту категорию попадали люди разного социального статуса — учащиеся, домовладельцы-рантье, иждивенцы государст-

венных учреждений и прочие, но ответ для всех них не представлял сложности. При использовании же эти ответы можно было легко дифференцировать по категориям.

К середине 30-х годов социальная структура советского общества существенно изменилась, и, естественно, потребовались коррективы в переписном листе. Рациональным образом эта проблема была решена в варианте № 1 переписного листа 1937 г., где было снято подразделение хозяев на работающих с наемными рабочими и на не прибегающих к найму, однако категория «самостоятельный хозяин» была оставлена в вопросе о положении лица в занятии. Были подробно расписаны члены коллективных хозяйств, наряду с членами артелей выделены члены колхозов и коммун; среди рабочих введена категория «ученик в производстве» (кстати, многочисленная в то время). Все другие категории — рабочие, служащие, члены семьи, помогающие в занятии, — остались в переписном листе, равно как и вопрос об источниках дохода К имеющим собственный доход не от занятия причислены и живущие на средства от сдачи домов. Следовательно, какие-то прежние социальные группы продолжали существовать. Может быть, преждевременно был снят прямой вопрос о безработных, но оставшийся вопрос об источнике дохода восполнял отчасти этот пробел.

Работая над переписном листом, статистики, как видно, настаивали на сохранении вопроса о занятии. В проекте № 2 главная группа вопросов о занятии продолжала сохраняться. Но уже в проекте № 3 появился вместо подвопроса о положении в занятии лобовой вопрос о принадлежности респондента к общественной группе: рабочим, служащим, колхозникам, единоличникам, кустарям, лицам свободных профессий или служителям культа и к другим нетрудящимся элементам. В окончательном варианте переписного листа 1937 г. этот подвопрос превратился в самостоятельный. Сама по себе постановка вопроса не приветствовалась статистиками, так как нарушала научные принципы программы переписи. Излагая свою точку зрения по этому поводу, Н.Я.Воробьев писал, что во избежание получения ложных сведений можно спрашивать при переписях только о фактах и отнюдь не следует заставлять население давать оценки или классифицировать. В самом деле, кому же хотелось записываться в нетрудящиеся элементы, когда престижнее и безопаснее было назваться рабочим или служащим?

Кроме того, при определении самих общественных групп пришлось руководствоваться упрощенной и огрубленной для того времени схемой Сталина—Молотова. На VIII съезде Советов Сталин заявил, что «наше общество состоит исключительно из рабочих, крестьян и интеллигенции, а все другие слои общества исчезли с лица советской земли»⁸. Молотов, в свою очередь, дал особую трактовку рабочего класса, включив в его состав индустриальный пролетариат, служащих, а также весь государственный аппарат⁹. Столь расширительное толкование рабочих наводит на мысль, что уже тогда возникла необходимость замаскировать чрезмерное разбухание госаппарата

Введение этой схемы привело к явным потерям в социальной структуре, фиксирующейся переписью: исчез термин «самостоятельный хозяин», он был заменен обидным «единоличник»; нетрудящиеся объединя-

лись в одну группу со служителями культа; некооперированные и кооперированные кустари рассматривались как единая группа; не была выделена группа иждивенцев государства (пенсионеров и стипендиатов). По Инструкции 1937 г. последних заносили в ту общественную группу, к которой они принадлежали до выхода на пенсию или стипендию. Явной натяжкой было требование Инструкции рассматривать иждивенцев частных лиц по статусу кормильца (так, нетрудоспособная взрослая дочь рабочего относилась к рабочим; жена-домохозяйка расписывалась по статусу мужа и т.д.). При том, что был изъят вопрос об источнике средств существования, присутствовавший в 1926 г., критерии социального деления были в переписном листе 1937 г. смазаны.

Нельзя не отдать должного в этой ситуации статистикам, которые сумели внести некоторые коррективы в эти схемы. Во всяком случае, в окончательном варианте переписного листа 1937 г. рабочие были отделены от служащих, а госаппарат отнесен к группе служащих, сохранена категория лиц свободных профессий. Но, главное, в проекте № 3 и в окончательном варианте листа им удалось сохранить вопросы о роде занятий и месте работы, которые позволяли контролировать ответы на лобовой вопрос о принадлежности респондента к общественной группе Это должно было в какой-то мере оградить перепись от фальсификации в данной области.

В проекте листа 1939 г. все вопросы 1937 г. сохранены в том же виде. К ним добавлен вопрос о летних сезонных занятиях, однако в окончательном варианте листа он не значится. Зато организаторам переписи удалось восстановить, хотя и в урезанном виде, вопрос об источнике средств существования: «Род занятий (службы) в настоящее время или другой источник средств существования». На этом основании удалось составить немало интересных таблиц, которые сохранились в архиве. В переписном листе 1939 г. учитывалась (как в переписи 1926 г.) дифференциация кустарей (кооперированные и некооперированные).

Необходимость в ходе переписи классифицировать население по общественным группам породила немало неувязок. В ряде мест к нетрудящимся были отнесены инвалиды и старики; члены семей колхозников, занятые в подсобном хозяйстве, переписывались как единоличники, тогда как члены семей рабочих как рабочие. В 1939 г. принцип классификации неработающих членов семьи по статусу кормильца проводился более последовательно, и занятых на приусадебных участках членов семьи колхозников отнесли к колхозникам.

Вопрос о религии возник в переписном листе 1937 г. на самом последнем этапе, в проекте № 3. Он еще больше нарушал научные принципы статистики, чем вопрос об общественных группах. По всей вероятности, он был введен туда по инициативе Сталина И потому, что он остался в переписном листе вопреки правилам статистики, ясно, что противиться его появлению организаторы переписи не могли.

Отвечая на вопрос о религии, каждый гражданин должен был обозначить свое отношение к ней, а верующий указать, какую веру исповедует. Поскольку в то время религиозность рассматривалась как пережиток, квалифицировалась как «религиозный предрассудок», трудно было ожидать искренних ответов на этот вопрос. Действительно, при проведе-

нии переписи он отпугнул население, на него отказывались отвечать, чувствовалось давление родителей на детей, особенно в Средней Азии. Кроме того, в практике переписи встречались оскорбительные переводы слова «неверующий» на национальные языки. Поползли слухи о том, что «всех тех, кто записался верующим, должны забрать», что «будут клеймить неверующих» и т.д. Хотя в ходе переписи стало ясно, что этот вопрос был неуместным, освободиться от него было нелегко. При подготовке документов переписи 1939 г. И.И.Саутин неоднократно доказывал Правительству, что этот вопрос необходимо снять. Наконец, это удалось сделать: в проекте переписного листа 1939 г. такой вопрос есть, а в самом переписном листе переписи он снят.

Все проекты переписного листа 1937 г., кроме основных вопросов и подвопросов, содержали еще и дополнительные, на которые полагалось записывать ответы в верхней части переписного листа В проектах № 1 и № 2 это были вопросы о слепых и глухонемых. Следовало отметить их наличие, что было важно для органов здравоохранения и социального обеспечения. В проекте № 3 эти вопросы исчезают, их нет и в окончательном варианте переписного листа

В проекте № 1 был дополнительный вопрос о занятии лица, на чьи средства содержится семья, в том случае, если он проживает отдельно от семьи. В проектах № 2 и № 3 этот вопрос формализован, и речь идет о главе семьи, отсутствующем в день переписи. Изменение вопроса могло быть связано со спецификой однодневной переписи. В любом случае этот вопрос давал возможность собрать как можно больше сведений о семейном положении. В окончательном варианте этот вопрос исчез.

Изначально предполагалось, что перепись пройдет посемейно, но в окончательном варианте она проводилась поквартирно. Это значительно сузило информацию о семье. Если бы в этом поквартирном варианте изучить полученные данные, то можно было бы получить сведения о состоянии жилищной проблемы. Но этого не было сделано.

Для разработки материалов переписей составлялись словари занятий. В основу Словаря переписи 1937 г. был положен словарь 1926 г., в котором был полно представлен перечень профессий того времени всех общественных групп: рабочих (слесари, электросварщики, аршинщики и др.); служащих (агрономы, инженеры, руководители учреждений и др.); лиц свободных профессий (поверенные, репетиторы, врачи и др.); хозяев с наемными рабочими (заводчики, подрядчики, судовладельцы и др.); рантье (домовладельцы, землевладельцы, ростовщики и др.); деклассированных (босяки, воры, гадалки, проститутки, хироманты и пр.). К лицам свободных профессий относились и священнослужители: православные (архиереи, митрополиты, епископы и др.), служители других культов (аббаты, имамы, ксендзы, муллы, шаманы и пр.). Подробно фиксировались сельскохозяйственные профессии (пахари, землепашцы, сельские хозяева), среди них недавно появившиеся — трактористы, механики по тракторному делу. Присутствовал ряд профессий, уходящих в прошлое: офени, коробейники, сидельцы в магазинах и др. Специфика региональных занятий была отражена в словаре слабо: дехкане, чабаны, духанщики и т.д. Обозначен новый ряд советских профессий служащих: народный комиссар, политработник, член месткома и др. Но таких тогда

было мало. Если у разных общественных групп совпадали специальности, то фиксировалось положение в занятии: кондитер-рабочий, кондитер-хозяин, кондитер-торговец.

Этот словарь был существенно переработан (см. комментарий к док. 27—29).

Новым положительным моментом в словаре 1937 г. были сведения об уровне образования, который отмечался при названии занятия. Дифференцировалось занятие и в связи с разным социальным статусом: хлопковод, хлебопашец имели примечание — единоличник, или колхозник, или агроном, или рабочий и т.д.; молочник — рабочий на ферме, продавец в магазине, продавец молока из собственного хозяйства и т.д. Значительно больше, чем в 1926 г., стало профессий советских и партийных работников: парторганизатор, торгпред, нарком, комсорг и пр. Примечательно, что кроме профессии «охранник» появилась новая специализация — военизированная охрана. Видимо, это было связано с разбуханием аппарата НКВД и мест заключения (к началу 1940 г. военизированная охрана одного ГУЛАГа насчитывала около 100 тыс. человек).

Появилось немало новых профессий: комбайнер, бригадир, звеньевой, машинист на тепловозе, на электровозе, водитель метро. Часть старых занятий была исключена (скотопромышленник, фермер, подрядчик, заводчик и т.д.) как «отживших», но другие были сохранены (сельский хозяин, межевик, содержатели постоялых дворов, буфетов, харчевен, чайханщик). Категории «рантье» уже нет в словаре, но еще осталась категория живущих на доходы от сдачи домов, от займов, от продажи имущества, на средства, присылаемые из-за границы. Довольно широко представлены занятия деклассированных, исключены лишь колдуны, сутенеры. Как и в словаре 1926 г., в словаре 1937 г. присутствуют такие категории, как «арестант» и «заключенный».

По перечню профессий видно, как разросся партийный и государственный аппарат, хотя он и не был еще так подробно расписан по руководящим должностям, как в 1939 г. В словаре содержалась расшифровка категории прислуги (гувернантка, лакей и т.д.). Некоторые из этих категорий вызвали возражения критиков переписи 1937 г.

Этот словарь был забракован. Для переписи 1939 г. было подготовлено два словаря: алфавитный и систематический¹⁰. Оба словаря были составлены Ленинградской станцией механического счета с привлечением консультантов из Москвы и Ленинграда

Архив располагает не только окончательным вариантом систематического словаря, но и его проектом. В предисловии к проекту систематического словаря категорически отвергался словарь 1937 г., но в это трудно поверить, так как штаты Станции, особенно руководящие, состояли из людей, проводивших перепись 1937 г. Среди источников, использованных в словаре, упоминаются тарифно-квалификационные справочники, штатные расписания и должностные характеристики отдельных ведомств и предприятий, предложения республиканских и местных органов статистики и др. Однако конъюнктура тех лет больше всего, пожалуй, сказалась на этом словаре. В отличие от прежних словарей, он ограничивался лишь общественно полезными занятиями, приносящими зара-

боток или доход. Перечень иных источников существования (не от занятий) не включен.

Тем самым были сразу достигнуты две цели: словарь отразил лишь занятия рабочих, крестьян, служащих, кустарей и ремесленников, исключив тем самым из социальной структуры все прочие, «остаточные» элементы как не имеющие полезных обществу занятий. И, кроме того, эта неполнота спасала статистиков от фальсификации самих занятий Специфике социальной структуры национальных районов здесь было уделено еще меньше внимания, чем в других словарях. Насколько обеднен был словарь, видно хотя бы из того, что в нем не отражены занятия лиц свободных профессий, не упомянуты священнослужители, исчезли чайханщики, дехкане. В словаре не упомянуты заключенные. Чрезвычайно подробно расписаны занятия руководящего персонала общесоюзного, республиканского и областного масштабов. Очевидно, эти профессии стали массовыми. Особенно подробно характеризуются руководители в сельском хозяйстве.

Проект словаря широко рассылался для обсуждения, были даны обширные замечания из Наркомата торговли СССР, ЦК союза городского транспорта, Наркомата горной промышленности, Главугля, Главзолота и прочих организаций. Замечания создателями проекта были учтены. При издании в словарь был введен ряд новых профессий рабочий на культиваторе, на картофелепосадочной машине, детально были расписаны профессии рабочих Метрополитена Среди служащих подробно перечислены конструкторы, биологи-агрономы, зоотехники и пр.

Уникальным явлением был «Словарь религий, составленный для разработки данных переписи 1937 г.» (М., 1937). Он включил систематический указатель вероучений и антирелигиозных мировоззрений (см. комментарий к док. 19), а также алфавитный словарь этих вероучений. В алфавитном словаре вероучений собрано 467 названий. Полный вариант Словаря хранится в архиве.

Для учета населения СССР по национальностям в 1926 г. составлялся «Перечень и словарь народностей» (М, 1927), в котором все племена и малочисленные этнические группы, входящие в состав крупных наций, учитывались как самостоятельные; в 1937 и 1939 г. словари основных национальностей. Для всех трех переписей были разработаны словари языков.

Естественно, что перепись 1926 г. зафиксировала самое большое число этнических общностей — 194. В словаре 1937 г. насчитывалось 109 национальностей, а графа 110 («прочие») учитывала еще 56 названий, т.е. всего 165 этнических общностей. К сожалению, мы не имеем возможности назвать число, получившееся в результате переписи, так как сведения в итоговых данных были по-иному сгруппированы, а часть их вообще не попала в результаты переписи. В 1939 г. составители аналогичного словаря вынуждены были ориентироваться на цифру 60 национальностей, названную Сталиным. Судя по неопубликованной таблице, хранящейся в архиве, решено было выделить 57 национальностей и в графу 58 включить «прочих». Однако при публикации этого материала в 1940 г. нашли другой, более приемлемый вариант, чтобы не называть точной цифры. В таблице были перечислены 50 самых многочисленных

национальностей СССР, насчитывавших свыше 20 тыс. человек. Таким образом, статистики не погрешили против истины.

Это объясняется прямым вмешательством Правительства в проведение переписи. По аналогии с переписью 1920 г., проводившейся по инициативе В.И.Ленина, было заявлено в печати, что инициатором переписи 1937 г. был Сталин. Он и в самом деле принял большое личное участие в составлении программы переписи. «Переписной лист тщательно редактировал лично Сталин», — отмечает передовая статья журнала «План»¹¹. Подтверждается этот факт и рядом архивных материалоа

Например, А.Г.Волков устанавливает по их данным, что проекты формуляров переписи были представлены в Совнарком еще 22 февраля 1935 г. начальником ЦУНХУ в то время В.В.Осинским (затем на этом посту его сменил И.А.Краваль) с просьбой рассмотреть их в срочном порядке. Эти предложения были рассмотрены 16 сентября 1935 г. Тогда же для доработок проекта переписного листа была создана специальная комиссия. Состав комиссии содержался в тайне. А.Г.Волков по архивным материалам восстановил его¹². В комиссию входили В.М.Молотов, председатель Совнаркома, Л.М.Каганович, нарком путей сообщения, А.И.Микоян, нарком пищевой промышленности, Н.К.Антипов, зам. председателя СНК и СТО СССР, Н.А.Булганин, председатель Моссовета, Э.И.Квиринг, зам. председателя Госплана СССР, И.А.Краваль, начальник ЦУНХУ, А.С.Попов, зам. начальника ЦУНХУ. Поначалу созыв комиссии возлагался на Молотова, позднее ею руководил В.И.Межлаук, зам. председателя СНК СССР и председатель Госплана СССР. На заседания комиссии без права голоса приглашались авторы проекта переписного листа О.А.Квиткин и Л.С.Бранд. Эта комиссия, видимо, была призвана вносить в программу переписного листа указания Сталина Она же утверждала и его последнюю редакцию в окончательном варианте

В Совнарком был, по всей вероятности, представлен проект переписного листа № 1 (по нашей нумерации).

Исходя из содержания представленных нами проектов и окончательного варианта переписного листа можно попытаться восстановить ход работы над ним. Поначалу, по-видимому, Сталин высказал свои пожелания составителям переписного листа Причем соображения им конкретизировались неоднократно. С учетом этих соображений перерабатывался переписной лист. Так, появились проекты № 2, а затем и № 3. Причем проект № 3 с пометой «последняя редакция» содержит уже вопрос о религии и о принадлежности респондента к той или иной общественной группе, т.е. в нем наиболее полно учтены указания Сталина Однако и этот вариант переписного листа, видимо, не удовлетворил вождя, и тогда он лично принялся за редактирование формулировок, привнося присущий его стилю лаконизм.

А.Г.Волков приводит в своей статье выдержку из отчета о совещании районных уполномоченных инспекторов нархозучета, проходившем в Мособлисполкоме 3—15 октября 1936 г. и посвященном переписи¹³. На этом совещании начальник ЦУНХУ И.А.Краваль сообщил о том, что переписной лист краткий, ясный и глубокосодержательный, с первого до последнего вопроса был написан лично товарищем Стали-

ным. Хотелось бы заметить здесь, что это скорее не лесть, как кажется на первый взгляд, а желание объяснить ряд неудачных формулировок вопросов к респонденту, введенных лично Сталиным. Это прежде всего, видимо, относилось к вопросу о религии.

Таким образом, на программе переписного листа 1937 г. сказалось влияние обстановки того времени: прямые вопросы о принадлежности к общественным группам и о религии, отступления в пользу схематизма в виде односложных ответов и т.д. И все же статистикам удалось многое сохранить из практики предшествующей переписи.

Как известно, итоги переписи 1937 г. были объявлены дефектными. Все они были засекречены. Организаторов переписи стали называть «вредителями» и даже «врагами народа». С конца марта начались аресты. Первыми были арестованы начальник Бюро переписи населения О.А.Квиткин и его заместитель Л.С.Бранд. Начальник ЦУНХУ И.А.Кра-валь был в конце мая снят с работы, а затем арестован и казнен. Репрессиям подверглись и многие другие статистики в центре и на местах Наконец, 26 сентября 1937 г. было опубликовано постановление Совнаркома СССР: «Ввиду того, что Всесоюзная перепись населения в январе 1937 г. была проведена Центральным управлением Народнохозяйственного Учета Госплана СССР с грубейшим нарушением элементарных основ, а также с нарушением утвержденных правительством инструкций, Совет Народных комиссаров Союза ССР постановляет

Признать организацию переписи неудовлетворительной и сами материалы переписи дефектными».

Этим постановлением новая перепись была назначена на январь 1939 г.14

Так все материалы переписи 1937 г. оказались за семью печатями. Ни одна цифра не увидела света до 1990 г., когда усилиями российских архивистов и ученых Института российской истории РАН краткие итоги переписи были опубликованы.

Причины запрета переписи очевидны — ее результаты не соответствовали не просто предлагавшимся, но уже провозглашенным советским руководством данным по многим параметрам.

Главное и основное — перепись приоткрыла завесу над масштабами людских потерь в 1930-е гг. Кроме того, она не подтвердила радужных пропагандистских лозунгов о «сплошной» грамотности населения и его «всеобщем атеизме», обнажила деформации в возрастно-половой пирамиде и многое другое.

Оценка точности данных переписи 1937 г. по численности населения проводилась неоднократно. Еще в январе 1937 г. первая оценка была дана И.А.Кравалем, который докладывал Сталину и Молотову, что перепись прошла удачно, с высокой степенью точности¹⁵.

В марте 1937 г. М.В.Курман утверждал, что можно полагать, что в среднем по СССР перепись 1937 г. недоучла 0,5—0,6% населения, т.е. около 1 млн человек¹⁶.

По оценке В.Н.Старовского, сделанной в 1964 г., недоучет населения в переписи 1937 г. составил 1,2%, или 2 млн человек¹⁷.

Однако в 1972 г. Ф.Д.Лившиц нашел этот недоучет преувеличенным. Он дал свою оценку переписи. Согласно его подсчетам, было упущено при переписи 0,3% населения, или 450 тыс. человек¹⁸.

Наконец, уже в наши дни Е.М.Андреев, Л.Е.Дарский и Т.Л.Харькова оценили недоучет населения переписью 1937 г. в 0,4% населения, или 700 тыс. человек¹⁹.

Наиболее обоснованной нам представляется точка зрения НА.Кра-валя, оценивающего недоучет населения переписью в 0,4—0,5% и опирающегося в этой своей оценке на результаты контрольных обходов²⁰.

Таким образом, несмотря на некоторые расхождения в своих оценках, все названные нами исследователи единодушны в том, что перепись 1937 г. была проведена с большой тщательностью и результаты ее отличаются высокой точностью. Этот вывод подтверждается и данными переписи 1939 г.