Экономическая этика

Этика – наука, которая изучает мораль, нравственность как форму общественного сознания и как вид общественных отношений, и подобно тому, как мораль имеет всепроникающий характер, различают этические аспекты всех видов деятельности и наук.

Реальная экономика– это не только сфера принятия экономических решений, но и область, в которой сосредотачиваются и должны находить соответствующее выражение этические проблемы и явления. Мы разделяем точку зрения Д. Роулса [10. С. 85], что этика не искусственно вживляется в экономику, но в самой экономической деятельности уже заложен механизм согласования интересов для достижения общей выгоды. И это, соответственно, создает объективные условия для создания экономической этики.

Необходимость дополнения политической экономии экономической этикой и философией хозяйства соответствует современ­ным изменениям в технике и хозяйстве, возросшим масштабам их социального влияния. Философский анализ отношений собствен­ности и производства, общих социально- правовых условий ры­ночного хозяйства, включая вопрос об этических предпосылках хозяйствования, особенно актуализируются, если учитывать тенденции становления постиндустри­ального и индивидуализированного общества, в котором образ жизни будут определять высокие технологии и интеллект, что приведет к возрастанию личной ответственности каждого человека.

По мнению П.Козловски, «этика и экономическая наука объединяются в общую теорию человеческой деятельности и человеческой практики, в которую должно войти и понимание общественных институтов и порядков деятельности в контексте культуры» [Козловски П. Принципы этической экономии. СПб.: Экономическая школа, 1999, с. 216].

Экономическая этика как часть этической теории определила для исследования ряд важных проблем.

· Какую роль выполняют в формировании нравственных принципов ведения хозяйственного дела объективные и субъективные факторы;

· Как соотносятся нормы этического регулирования бизнеса с общими правилами морали;

· Как разрешается важнейшая этическая задача- достижение справедливости в различных социальных и хозяйственных системах;

· Каково место хозяйства в системе ценностей культуры? и т.д.

Рассмотрим некоторые из них.

Исходной проблемой экономической этики является разрешение вопроса о причинах и движущих силах рынка, о соотношении в этом процессе исторически объективного и духовных побуждений людей.

В современной западной социальной философии и экономической теории (европейской и американской) в понимании движущих источников рынка сталкиваются две линии объяснения. Первая исходит из понимания, что рынок возник как исторически объективная закономерная форма развития капиталистической экономики и следствием его развития явилось формирование субъектов труда с набором определенных деловых и психологических качеств. Такое обоснование уходит корнями в буржуазный прагматизм. По мнению Дж Дьюи, рынок связан с риском, случайностью и требует соответствующего типа личности: активно действующей, не склонной к рефлексии. С помощью активной деятельности подобная личность устанавливает контроль над быстро изменяющейся действительностью. Этот принцип объяснения развивает современный американский ученый Т. Хаскелл. Он считает, что в период формирования рынка от людей требуется ряд особых качеств: инициатива, готовность идти на риск, умение правильно предвидеть и учитывать отдаленные последствия своих сегодняшних поступков, а на этой основе возникает способность отказаться от удовлетворения сиюминутных личных потребностей, умение сдерживать себя.

Рынок становится контролируемым и этически управляемым, создается новый моральный климат, в котором доминируют дисциплинированность, выдержка, ответственность, умение держать слово. Таким образом, необходимые деловые качества преобразуют личность морально, порождают «гуманитарную чувствительность» (по определению Т. Хаскелла), т.е развивают способность сопереживать, считаться с общественными интересами.

Другую линию объяснения предлагают авторы, исходящие из автономии морали и первичности духовно-нравственных образований, т. е. развивающие позицию М.Вебера (хотя и критикуют его с обеих сторон). Представители американской школы «интеллектуальной истории» поставили целью создать обобщающую модель идей и представлений, составляющих базовые ценности американского образа жизни, «американского духа». По их мнению, американская трудовая этика формировалась под влиянием «стихийно сложившихся верований», «коллективных мыслей культуры» (считает Г.Вуд); «иррациональных импульсов» (М Мэрфи): «инстинктов предрасположения» (Р.Уолтер).

Американский этнограф Пола Гарб выводит типичные черты американского образа жизни из исторических факторов и протестантского воспитания (подобно М. Веберу). В Америку устремлялись люди деловые, решительные, властные, которые хотели добиться большего, чем имели. Отсюда характерные черты американской нации, положенные в основу трудовой этики: трудолюбие, предприимчивость, деловитость, настойчивость, решительность, умение считать, анализировать, не держаться за устаревшее, отменная способность оберегать труд, культ личного успеха. Эти качества поощрялись общественным мнением, закреплялись в нормативных идеологических требованиях (религией, моралью). Особенно сильны в этом влиянии позиции протестантизма и пуританского образа жизни: аскетическая простота, осознание жизни как долга, честного выполнения обязанностей, а веры как внутренней духовной опоры, почитание в числе главных добродетелей - труда, аккуратности, приумножения сбережений и осуждение лености, бедности.

В общественном мнении мифологизируется человек труда, символом становятся слова Бенджамина Франклина (идеолога протестантизма): «Ты видишь человека, усердного в своем деле, он будет стоять впереди королей»

Различия в расстановке акцентов (рынок, его технологии сами по себе или духовные ценности нации, а затем рынок) распространяются на объяснение экономической жизни других народов, например, преуспевающей в послевоенные годы Японии. Одни связывают ее успехи с внедрением американских технологий (американский экономист Питер Бергер). Другие, (например, Митио Моришама в монографии «Почему Япония преуспела?») - с умелым использованием национальных духовных традиций. Американский исследователь Х.М Кариз пытается примирить эти точки зрения. Если сравнить протестантский Запад и конфуцианский Восток, считает он, то обнаруживается лишь подобие условий для экономического развития (таких, как производственная этика, поведение в быту). Промежуточные формы духовной культуры (право, свобода личности) в восточных странах развиты слабее. Американское присутствие после второй мировой войны стимулировало развитие новых социальных институтов, их соединение с традиционной этикой дало хорошие экономические результаты (с этим согласны и японские специалисты).

Поэтому Х.М. Кариз делает вывод: «Можно считать, что первой западной технологией, которую внедрила Япония, стало не производство компьютеров, а воспроизводство духа капитализма». Автор распространяет свой принцип на оценку российских возможностей: «К сожалению, некоторые советские коллеги верят в чудодейственную силу технической модернизации экономики и недооценивают роль возрождения духа предпринимательства и роста уровня культуры в целом [Х.М. Кариз. Дух капитализма и экономическая этика. В сб-ке: Этика бизнеса: Международные аспекты. М.: Дело. 1992г-с 71].

На первый взгляд, разногласия могут показаться несущественными, ведь в том и другом случае фиксируется несомненная взаимосвязь форм экономической жизни и духовных установлений культуры. Но теоретическое уточнение характера этой взаимосвязи вносит поправку в понимание границ экономической автономии и возможной степени универсализации экономических технологий. Первая точка зрения предполагает, что проверенные на экономическую эффективность - формы хозяйствования могут быть вживлены в любую этнокультурную среду.

Вторая - утверждает функциональную активность духовного опыта народа и его способность отторгать чуждые для национального менталитета социальные нововведения bли приспосабливать их в преобразованном виде. Последнее особенно важно для реальной оценки перспектив экономического реформирования в современной России.

На наш взгляд, исторические и культурные предпосылки возникновения этики бизнеса, как необходимого регулятора хозяйственной деятельности, сложились и продолжают поддерживаться совокупностью факторов: объективных источников и внутренних целей самого рыночного хозяйства, специфического набора психологических, интеллектуальных и поведенческих качеств людей, способных к предпринимательской деятельности (а по оценкам исследователей таких людей не так много- 5-7% от числа трудоспособного населения); требований общества, его культуры к бизнесу как особому виду деятельности, включенному в общий механизм странового и мирового хозяйства. Выделим наиболее существенные характеристики каждого из этих факторов.

Рынок и его внутренние принципы эффективной хозяйственной деятельности имеют долгую историю и эволюцию, это- один из исторических этапов развития мировой экономики. В Европе он начинает формироваться в Новое время и насчитывает уже около 4 веков существования.

Рынок - это сложная система отношений между производителями и потребителями, бизнесменами и клиентами, между самими предпринимателями, имеющая свою философию, логику, этику и психологию. Современный рынок в теоретическом плане опирается на доктрину либерализма, в социально-политическом контексте является продуктом открытого общества.

Либеральная экономика как фундамент открытого общества основывается на трех принципах: на частной собственности как юридической основе экономической жизни; на свободном предпринимательстве как движущем факторе экономического прогресса; на свободной конкуренции как регулирующем механизме экономических отношений. При этом имеются еще два существенных структурных признака: это – максимизация дохода и пользы как цели хозяйствования и ко­ординация хозяйственной деятельности через рынки и систему цен.

Построенная на этих принципах система хозяйствования получила название рыночной экономики.

Либерализм в экономике отвергает необходимость широкого вмешательства государства в экономическую жизнь. Доктрина утверждает, что лучшей экономической системой является та, которая гарантирует свободу личной инициативы экономических субъектов.

Механизмы саморегуляции экономики действуют как результат индивидуального поведения каждого хозяйствующего субъекта при отсутствии сторонних вмешательств. Само же управление основано на прямых и обратных связях, обеспечивающих оптимальную регуляцию рынка. Существование встроенных экономических регуляторов составляет один из основных постулатов классической либеральной школы, которая считает, что экономическими явлениями управляют естественные законы.

Характерной чертой рыночной экономики является такой вид хозяйственной активности как предпринимательство.

Первым, кто стал рассматривать предпринимателя как ключевую фигуру социальной системы и фактически положил начало его научному исследованию стал Р. Кантильон, предложивший рассматривать в качестве предпринимателя такого индивида, который обладает предвидением и желанием принять на себя риск, устремлён в будущее, чьи действия характеризуются и надеждой получить доход, и готовностью к потерям. Ряд важных положений, относящихся к природе предпринимательства, принадлежат основоположникам экономического либерализма - А. Смиту, Д. Рикардо, а также выступившим с их критикой Ж. Сисмонди и К. Марксу.

В начале XX в. возникают специализированные теории рыночного хозяйств и предпринимательства. Первую группу теоретических концепций такого рода составляют классические теории И. Шумпетера, В. Зомбарта и М.Вебера. Основные особенности классических теорий предпринимательства состоят в следующем. Для них феномен предпринимательства неотделим от функционирующего в форме предприятия капитала. Его хозяйственная функция является единственным основанием для анализа, другие функции не выделяются. Классические теории предпринимательства в основном рассматри­вают предпринимателя как индивида, которому доступен определённый источник, ресурсы которого этот индивид имеет возможность (и необходимость) расходовать в рамках социально заданной системы капиталистического производства.

На основании анализа классических теорий предпринимательства это явление можно определить – в разных его аспектах – следующим образом:

- предпринимательство - свободная деятельность отдельных граждан, их объединений и наёмного аппарата (менеджеров) как субъектов делового мира, направленная на получение прибыли за счёт коммерческого расчёта;

- предпринимательство - способ мышления инициативного человека, который мобилизует имеющиеся ресурсы на организацию производства в какой-либо сфере или отрасли;

- предпринимательство – творческая деятельность в сфере производства новых продуктов, предоставления качественных услуг или произведения работ; а предприниматель - это человек, который затрачивает на это необходимое время и силы, берёт на себя весь финансовый, психологический и социальный риск, получая в награду деньги и удовлетворение достигнутым;

- предпринимательство- черта личности, основанная на способности человека достигать конкретных целей в хозяйственной, социальной или иных сферах общественной жизни за счёт своей инициативы, деловитости, изобретательности, самостоятельности, находчивости, готовности рисковать, нестандартности принимаемых решений;

- предпринимательство - это активная систематическая самостоятельная и ответственная инновационная деятельность по управлению капиталом, направленная на получение прибыли, осуществляемая на условиях риска и неопределенности в рамках общепринятых в конкретной исторической ситуации норм ведения бизнеса.

Таковы наиболее распространенные характеристики предпринимательства.

Как видим, вместе с богатством содержательного анализа классические теории предпринимательства содержали весьма существенный изъян. Он состоял в недооценке этического фактора, в частности, и социокультурных аспектов экономической деятельности вообще.

Предпосылки для пересмотра классических теорий предпринимательства начали формироваться уже в 30 - 40-х годах XX века, а к началу 50-х годов полностью сформировались условия для создания группы современных концепций предпринимательства, ориентированных на организацию взаимодействия предпринимателей и фирм с другими общественными группами.

Предпринимательское поведение стало определяться как специфический социокультурный вид активности личности (фирмы), связанный с возможностью самостоятельного распоряжения своей твор­ческой деятельностью, ресурсами, результатами труда;способностью принимать решения, нести ответ­ственность, организовывать, изменять поведение с целью извлечения дохода в условиях неопределенности рыночной среды. Стали говорить о менталитете или духе предпринимательства, связывая их с новаторским поиском, независимостью, инакомыслием, верой в свои силы, готовностью к риску и т.д. Предпри­ниматель, как справедливо указывал Г. Гинс, живет тем, что творчески создает новые виды потребительских ценностей, расширяет и улучшает производство, привлекает к рабо­те новых людей, обогащает и пополняет источники, из которых черпаются средства на улучшение благополучия широких масс [Гинс Г.К. Предприниматель. - М., Посев, 1992. - С. 13, 14. 15]. Это и делает предпринимательскую деятельность социально значимой.

В настоящее время наиболее напряженные дискуссии определились в области оценки социальной ценности рынка в сравнении с его духовно-нравственными издержками. Поэтому вернемся к анализу социальных процессов, сопровождающих рынок.

Автономизация сферы хозяйственной деятельности, индивидуализация целей приводит к вытеснению личностных связей, заменой их деловым партнерством, которое более анонимно, более свободно от моральных обязательств.

Рыночное либеральное хозяйство постоянно сталкивается с риском и поэтому не склонно к долгосрочному планированию, а следовательно, и долгосрочным обязательствам. Это порождает ряд социальных диссонансов; в частности, приводит к возможному несовпадению интересов производителей и потребите­лей, деловых партнеров.

Однако либерализм достаточно самокритичен, он отнюдь не считает, что человек всегда добродетелен и воля его обязательно направлена на благие цели. Наоборот, либерализм предполагает, что человек, будучи наделен относительно свободной волей, может стремиться ко злу так же, как и к добру. Поэтому в отличие от анархизма либерализм заинтересован в создании объективного правового и нравственного порядка, противостоящего воле отдельных людей и связывающего ее. Но возможность создания общественного порядка он связывает с личной инициативой и рациональным духом самих предпринимателей, которые начинают понимать, что «игра по правилам» выгоднее правового и нравственного беспредела.

Ценность свободы как внутренне присущего рыночной экономике блага может состояться только в определенном отношении к другим ценностям: свободы и благополучия других людей, осознания, что твой экономический успех достигнут честным трудом, а не присвоением экономических прав других.

Известно, что в истории цивилизации существовали два основных типа рыночных отношений: "дикий" и цивилизованный рынок, каждому из которых, соответствует особый тип предпринимательской деятельности. Первому присуща деятельность преимущественно в торгово-спекулятивной и финансовой сферах, часто связанная с криминальными структурами, ориентированная на наживу любой ценой, порождающая резкую поляризацию в уровнях доходов и не создающая условии для процветания эконо­мики. Второму свойственно доминирование иного типа предпринимательства, которое ориентировано на рациональную выгоду, но при этом ставит не только ближайшие, но и стратегические цели, заботится о том, чтобы у постоянно растущего производства был потребитель.

Таким образом, возникновение экономической этики обусловлено объективным механизмом рыночной экономики, лежащим в ее основе принципом согласования интересов всех участников хозяйственных отношений, когда любое их действие получает либо поощрение, либо санкцию, а в формировании нравственного сознания предпринимателей участвует сама экономическая реальность. Естественная для рынка ориентация на прибыль может быть достигнута, если в обществе сложилась устойчивая правовая система, если участники рынка ведут себя предсказуемо, если рынок не отвергается обществом, сложившимися в нем представлениями о должном поведении.

Дискуссионным является вопрос о соотношении общих правил морали и понятий из сферы этики бизнеса.

Рынок, отвергнутый общественным мнением, теряет свою социальную нишу, разрушается.

Большинство исследователей считают, что этика бизнеса основана на всеобщих универсальных нормах: быть честным, не причинять вреда другому, держать слово и так далее. И каждый, вступающий на «рыночную площадь», должен считаться с ними. Но в экономической деятельности правила общественной морали конкретизируются, переосмысливаются, возникают новые способы связи, новые акценты.

Например, существует как общечеловеческая ценность «дружба», основанная на свободном выборе, неповторимом духовном союзе личностей. Но есть и «партнерство» в деловых отношениях. Конечно, его не назовешь духовным союзом, но нельзя сбрасывать со счету и его позитивную роль в регуляции человеческих отношений: оно предполагает доверие, взаимоподдержку, честность. Этика предпринимательства предлагает участникам рынка побуждающие и ограничивающие нормы, благодаря которым достигается общий интерес. Вступает в силу принцип «эквивалентного воздаяния», даю столько поддержки, столько сочувствия, сколько получил или надеюсь получить. Таким образом согласуются разнонаправленные интересы. Рыночная этика поддерживается не столько мотивами поступков, сколько их последствиями, направлена на то, чтобы поставить субъектов бизнеса в ситуацию, когда они «обречены» учитывать интересы других людей, когда им выгодно «играть по правилам», даже не испытывая к ним особого расположения.

Западный рынок выжил, потому что сумел стать цивилизованным, сумел ужиться с общественным интересом, не попирая ею грубо, опираясь на соответствующую этому обществу культуру. Главная ценность рынка - свобода и экономический интерес - соединились со служением делу. «Что полезно Америке, полезно Дженерал Моторс» - принцип деятельности одной из ведущих американских корпораций. Западный бизнес нельзя идеализировать: он всегда готов отступить от моральных ориентиров, если они ограничивают свободу экономического предпринимательства, и его главную цель - прибыль. Но это отступление регулируется рамками всеобщей зависимости: работодателя и работника, производителя и потребителя, посредника и конкурентов, монополии и власти, власти и общества. В этой взаимосвязи каждый исполняет свою роль, руководствуясь принципом ограниченной экономической справедливости, то есть честного или хотя бы упорядоченного экономического партнерства. При этом многие западные экономисты и социологи считают, что идеология сверхпотребления существенно деформировала систему моральных ценностей рынка эпохи классического капитала: он стал жестче и напористее, бесцеремоннее.

Один из подходов к проблемам экономической этики связан с использованием в анализе бизнеса категории справедливости.

Справедливость – морально-правовое понятие, выражающее должное в отношениях между людьми, социальными группами, между народом и властью, между народами, государствами с точки зрения возможности равенства во владении общественным богатством, в реализации своих социальных прав и интересов, в защите жизни и личности. Во все времена сообщества людей формировали свое представление о справедливости, выражая этим общественную и индивидуальную потребность в согласованных правилах взаимодействия в сфере распределения общественных благ, прав и обязанностей по отношению друг к другу.

В социуме и культуре древних народов социальные связи были достаточно четко сформулированы и зафиксированы, не содержали идеологического подтекста, маскирующего онтологические основания справедливости. В эту эпоху достаточно явственна главная дилемма ее осуществления: равное право всех родившихся на сохранение жизни, создание материальных условий для ее поддержания и воспроизводства и неспособность общества обеспечить всем равные возможности для реализации этого права. В силу неразвитости производственной сферы, небольшого материального достатка в обществе, справедливость понимается как равенство в материальном самоограничении (у Конфуция).

Конфуций часто возвращается к мысли, что справедливость является важным условием правильного правления, обеспечивает гармонию в общественных отношениях. «Когда высшие любят справедливость, народ не решится отказать им в поддержке» [Конфуций. Лунь юй(на русском яз.)Hemlook Printers Ltd.B.C.Canada, 1985,c.4].

Справедливость упоминается и в рассуждениях о материальных, хозяйственных делах. В условиях ограниченного материального достатка очень важно «распределять по справедливости», чтобы избежать смуты, недовольства народа. «Ибо там, где присутствует справедливое распределение, нет нищеты, а там где есть гармония, не покушаются на власть». Конфуций чрезвычайно актуален в своем наблюдении: смуту, недовольство, разлад в обществе вызывает не столько бедность сама по себе, сколько осознание того, что бедность одних является следствием неправедного (несправедливого) богатства других. Уже на этом, раннем этапе философской рефлексии возникает понимание важнейшей социальной функции справедливости: регулирование отношений в обществе в направлении их гармонизации, сохранения единства власти и народа.

Экономический аспект справедливости впервые обстоятельно исследует Аристотель. Самое общее определение справедливости он связывает с обузданием стремления одного индивида получить то, что принадлежит другому. Это распространялось на собственность, заслуги, социальный статус и так далее, то есть все, что может быть связано с действиями и помыслами людей. В таком широком значении «справедливость» у Аристотеля тождественна законности и имеет отношение ко всем добродетелям, так как закон заботится и о мужестве, и об умеренности и др.

В эпоху Аристотеля, когда интенсивно формировались товарно-денежные отношения, было важно включить их в общую систему полисных правил. Справедливость выполняет в этом случае роль принципа, регулирующего распределение: «распределять (блага) между собой и другими, а также между другими… так, чтобы обе стороны получили пропорционально равные доли» [Аристотель, соч. в 4 т., М.,1976-1983, EN, 1143а]. Такой вид частной справедливости Аристотель называет распределительной (пропорциональной). Этот принцип может быть использован только в отношениях между равными (то есть свободными гражданами) – справедливо награждать их с учетом моральных достоинств и имущественного положения. Но так как и свободные люди имеют неравное имущественное состояние, то справедливость превращается в «равенство неравных (в имущественном отношении)» или в «неравенство равных (одинаково свободных)». Второй вид частной справедливости – направительная (уравнивающая). Качественные различия людей здесь уже не принимаются во внимание. Она заключается в поиске эквивалента, который бы позволил уравнять качества обмениваемых вещей. Таким эквивалентом выступают деньги.

В эпоху Аристотеля идея уравнительного равенства уже является анахронизмом. Социальная дифференциация, развивающееся разделение труда, товарно-денежные отношения объективно способствуют развитию полисной жизни, хотя и усиливают внутриполисное неравенство. Аристотелю пришлось отреагировать на эти процессы. Его концепция справедливости отражает внутренние противоречия полисной жизни, но он стремится своим обоснованием столь острой проблемы закрепить полисное статус-кво.

В Новое время проблема справедливости приобретает новый исследовательский ракурс: вновь возвращается интерес к естественным правам человека, к главному из них - самосохранению жизни. Согласование естественных прав с социальным статусом людей составляет суть концепции «общественного договора» (Т.Гоббс, Б.Спиноза, Дж. Локк, И.Кант). На этой основе и формируется понимание справедливости. Справедливо стремление человека к самосохранению своей жизни и обретению материальных и социальных условий для реализации этого права (в этом все люди равны от природы). Такую позицию мыслителей этой эпохи можно определить как «естественный гуманизм». Но реализация этого права может обострить борьбу индивидов, превратить жизнь, по определению Т.Гоббса, «в войну всех против всех». Разумная позиция людей заключается в понимании взаимной зависимости, ибо каждый человек, как частное существо, нуждается в способностях и деятельности других людей по созданию этих условий (материальных, социальных и духовных). Принцип справедливости требует от каждого разумного самоограничения своих прав, передаче их надличностным социальным образованиям (социальным институтам). Социальные институты, и главный из них – государство – теперь являются гарантами соблюдения справедливости, а равные права для всех и для каждого в отдельности закрепляются в законах. «Справедливость, т.е. соблюдение соглашений, есть, таким образом, правило разума, запрещающее нам делать что-либо, что пагубно для нашей жизни, из чего следует, что справедливость есть естественный закон.» (Т.Гоббс).

И.Кант связывает справедливость со свободой, а Г. Гегель рассматривает справедливость в контексте философии права. Справедливость устанавливается не отдельными людьми, она воплощена в государстве, как носителе абсолютной свободы абсолютной идеи. Государство разумно само по себе, а, следовательно, справедливо. На Гегеле завершается классическая парадигма понимания справедливости как всеобщего принципа, универсального в своих онтологических основаниях.

XX век демонстрирует полифоническую картину мнений и оснований, выстраивающихся на почве различных групповых, классовых интересов. Лидируют при этом два базовых направления: либерально-буржуазное и социалистическое. Базовыми принципами первого являются: «равенство возможностей», «равенство условий»; второго – «равенство результатов». Оба направления исследуют проблему справедливости в сфере экономических, имущественных отношений, и это неизбежно, так как являются современницами индустриального общества. Первое исходит из постулата нейтральности, беспристрастности рыночного общества, второе – опровергает эту беспристрастность, считает ее мнимой, а в аргументах опирается на основоположников марксизма.

К. Маркс и Ф. Энгельс исходили из того, что не существует абстрактной, вечной справедливости. Концепция справедливости рождается на основе конкретных социально-экономических отношений. Они определили капиталистическое общество, построенное на экономическом неравенстве и закрепляющее это неравенство силой закона, несправедливым. Поэтому для марксистов онтологическим основанием реализации справедливости являются только изменения социально-экономических отношений, ликвидация частной собственности. На этой основе они предлагают свою формулу справедливого общества: «От каждого по способностям, каждому по труду», которая дальше должна перерасти в принцип: «от каждого по способностям, каждому по потребностям».

Посмотрим, насколько реалистичны они. Марксисты не могут не отдавать себе отчета в том, что люди обладают различными способностями, природно не равны. Поэтому задача социальной политики должна заключаться в исправлении природной несправедливости и создании условий для выравнивания способностей. Но коль регулятором распределения общественного богатства теперь является государство, то оно берет эту задачу на себя: создает общественные фонды для обеспечения равных прав в доступе к здравоохранению, образованию, обеспечению жильем и др. Средства для этого изымаются из стоимости общего произведенного продукта и это снижает уровень оплаты труда работающей части населения. Общество сталкивается с затруднением справедливой реализации второй части принципа «оплаты по труду», это в свою очередь. отрицательно влияет на мотивацию труда, его производительность, и объективно снижает величину произведенных материальных общественных благ, их качество. Согласно принципу «равенства результатов» общество не может допустить существенной разницы в оплате низко и высококвалифицированного интеллектуального труда, чем лишается еще одного – интеллектуального - резерва развития. Эти противоречия повлияли на формирование факторов разрушения социалистической системы. Еще более проблематичной является реализация коммунистического принципа «от каждого по способностям, каждому по потребностям», ибо способности людей всегда будут ограничены и не равны, а потребности – сфера труднорегулируемая, ни одному обществу еще не удавалось преодолеть природный эгоизм индивидов. Более того, эмпирически достаточно явственна взаимосвязь: чем ниже уровень духовных способностей, тем выше материальные потребности людей. И тем не менее, некоторые элементы социалистического идеала: перераспределение, компенсация материальных благ – повлияли на судьбу либеральной буржуазной доктрины в XX веке. Ее принцип «равенство возможностей» опирался на концепцию «рынка как беспристрастного социального регулятора» и был созвучен возможностям капитализма, когда он находился в стадии активной социальной мобильности, границы между стратами были достаточно открытыми. Ко второй половине XX века социальные перегородки, разделявшие страты, стали устойчивыми, четко разделились социальная элита и аутсайдеры. Последние, отстаивая свои права в разрез принципу «равных возможностей», выдвинули требование компенсации потерянного, установления гарантированных квот в сфере образования, здравоохранения, обеспечения работой, оплаты труда и др. Выполнение этих требований западные государства взяли на себя, в их программах резко возросла социальная составляющая, что соответствовало толкованию справедливости в новом, неолиберальном варианте.

Среди теоретиков неолиберализма наиболее популярна концепция справедливости Д. Роулза [10]. Дж. Роулз подчеркивает, что его подход к изучению справедливости носит онтологический характер. Он исследует первичную основу справедливости, которой считает фундаментальную основу общества, общественный уклад, социальные институты, распределяющие права и обязанности людей, их возможности, проистекающие из их социального взаимодействия. Дж. Роулз, не надеясь на справедливую регулирующую роль рынка или добровольные соглашения индивидуумов, переносит справедливость в сферу деятельности социальных институтов: «справедливость есть главная добродетель социальных институтов, подобно тому как истина – есть главная добродетель научных систем». (10. С. 230) Социальные институты тогда являются справедливыми, когда обеспечивают «должный баланс между соперничающими притязаниями групп во имя преимуществ в общественной жизни в целом» (10. С. 232). В конечном итоге, концепции справедливости и их реализация должны служить «продуктивности, координации и устойчивости сообщества». «Личные жизненные планы индивидов должны быть согласованы таким образом, - пишет Роулз, - чтобы не было жестокого разочарования у отдельных групп людей, для достижения общезначимых целей должны быть избраны такие средства, которые соответствуют принципам справедливости». Западный неолиберал формулирует вывод чрезвычайно актуальный для современной России.

Дж. Роулз понимает, что достижение таких общезначимых, приемлемых для всех принципов – дело труднодостижимое, каждый выбирает наиболее благоприятные для себя правила (в зависимости от своих интересов, способностей, общественного положения и т.д.). Но возможна договоренность по поводу таких норм, которые с точки зрения рационального выбора полезны всем, обеспечивают эффективность работы социальных институтов и свободу. Концепцию Дж.Роулза можно определить как «рациональное соглашение в условиях реального неравенства».

Дж. Роулз пытается разрешить сложную, а, может быть, до конца нереализуемую задачу: создать идеальную модель рационального совмещения противоположностей; свободы и равенства, справедливости и эффективности, «равенства возможностей» и «равенства результатов». Для этого он закладывает в свою концепцию два взаимосвязанных принципа: (1) каждый гражданин имеет равные права на свободу, совместимую со свободой других; (2) социальные экономические неравенства должны быть урегулированы таким образом, чтобы обеспечивать компенсацию благ хуже обеспеченным гражданам. Но при этом не следует исключать и принцип «равных возможностей», т.к. несправедливость возникает не столько из неравенства как такового, сколько из неравенств, которые выгодны не всем членам общества. Следовательно, делает вывод Дж. Роулз – и «базовая структура общества» должна быть устроена таким образом, чтобы исключить невыгодные с точки зрения общей пользы неравенства.

Роулз формирует подход, с которым нельзя не согласиться при оценке зрелости и перспектив существования различных общественных устройств и систем: «общество тогда хорошо организовано,… когда оно эффективно саморегулируется концепцией справедливости. В этом случае люди признают общую точку отсчета, согласно которой их взаимные притязания могут быть разрешены» (10. С. 231). Роулз обнаруживает, что требования справедливости являются не только желательным нормативным правилом, но онтологическим регулятором самосохранения общества, как самодостаточной кооперации индивидов. «Вот почему можно утверждать, что общественная концепция справедливости является конструктивным и фундаментальным правом хорошо организованного сообщества людей». (10. С.232)

С критикой концепции Дж. Роулза выступили американские неоконсерваторы, прежде всего Д.Белл.(Д.Белл, Культурные противоречия капитализма – в кн.:Этическая мысль. М.,1990). Д. Белл поставил под сомнение концепцию человека как рационального субъекта. По его мнению, человек иррационален, импульсивен по своей природе, руководствуется преимущественно гедонистическими, стяжательскими намерениями, не способен отказаться от сиюминутной выгоды, сделать правильный прогноз.

Д.Белл считает, что естественное и социальное неравенство неизбежно. Возможна лишь договоренность по поводу приемлемых для большинства правил выравнивания в сфере распределительных отношений. Оправданы те неравенства, которые связаны с неравным положением слоев как базовых социальных и профессиональных образований, так как они связаны с общественным разделением труда и естественным неравенством индивидуальных способностей. Сокращение неравенства возможно и необходимо внутри этих слоев. Д.Белл опирается на позицию Аристотеля: «несправедливость возникает, когда к равным относятся как к неравным, а к неравным как к равным». Равное воздаяние должны регулировать сами члены профессиональных групп. Государство освобождается от функции перераспределения (как это было у неолибералов). По их мнению, перераспределение богатства в пользу малообеспеченных слоев нарушает баланс между потреблением и экономическим ростом, (так как уменьшаются инвестиции в развитие хозяйства), поэтому это средство неэффективно с экономической точки зрения.

Принцип «максимины», выдвинутый Д. Роулзом, Д.Белл считает неприемлемым, идущим вразрез с требованием эффективности. «Максимина» требует максимально возможного увеличения минимального уровня материального обеспечения людей, ведет к истощению материальных и финансовых ресурсов общества, рассчитан только на потребление сегодняшним поколением и не оставляет резервов для будущих.

В итоге его формула справедливого распределения выглядит следующим образом: «каждому в зависимости от его личного вклада и в соответствии с полномочиями и привилегиями, присущими сфере его деятельности».

Как видим, в концепциях Д. Роулза и Д. Белла отразились те трудности и противоречия, с которыми столкнулось капиталистическое общество во второй половине прошлого века. С одной стороны, провозглашение прав и свобод всех членов общества как меры демократии, с другой – реальное имущественное неравенство, препятствующее реализации этих прав; ставка на рыночные технологии как средство саморегуляции, с другой – очевидная неспособность рынка обеспечить справедливые правила в распределительных отношениях и необходимость вмешательства государства в эту сферу; традиционная ориентация бизнеса на максимальную прибыль и независимость от социальных обязательств, с другой – громкий голос гражданского общества в защиту интересов всех слоев общества. Отсюда – позиция лавирования неолибералов и неоконсерваторов в пределах объективной необходимости: согласования неравенства и справедливости. Но любое идеологическое решение остается у них в рамках оправдания неизбежности неравенства как формы организации общественной жизни людей и поиска средств смягчения ее последствий.

Для России проблема справедливости была актуальной всегда, при всех крутых поворотах ее политической и экономической истории. Рассмотрим специфику онтологических оснований справедливости, свойственных России. В базисных основах индивидуального и общественного сознания, в менталитете русских людей представление о справедливости определяло понимание всех других сторон жизни: отношение к власти, к закону, социальной иерархии, оценка управленческих решений, личности руководителей, материального достатка своей семьи и других людей и т.д. В структуре справедливости как элементе индивидуального мироощущения человека преобладает эмоциональный момент, оценка личностных ситуаций не в узко-экономическом ракурсе, а личностно-психологическом. Это чувство-ожидание, предполагающее двусторонний духовный контакт.

Знаменитое умение русского человека «терпеть трудности» жизнеспособно до тех пор, пока он сам находит этому оправдание или верит в мифологемы. Разрушение веры сменяется иррациональными бунтами, которые уже трудно направить в социально-приемлемое русло. Вот почему современная российская власть должна понимать гибельность политики односторонней ориентации на интересы узкого круга новых хозяев собственности. И не только потому, что это не соответствует статусу и природе государства как социального института, стоящего над групповыми интересами, призванного обеспечивать их баланс. Это противоречит принципу самосохранения общества как социально целостного организма, подрывает онтологические основания человеческой кооперации. Социальная справедливость как принцип взаимодействия индивидов выступает в роли охранительного фактора: «Справедливость – это инстинкт коллективного выживания народа, спроецированный на плоскость морально-этических соображений» [Михаил Веллер. «Если не украл, то – дурак?» АиФ, №41, 2005. С.3] «Где нет справедливости, там народ выжить не может. Справедливость – это часть системообразующего инстинкта, который заставляет людей собираться вместе и создавать государство… В России нет ни одного человека, который мог с уверенностью заявить, что наше государство устроено справедливо. Но кто не справедлив, тот в конце концов проигрывает», - вникает в суть проблемы М.Веллер. Эти рассуждения обоснованы не только с точки зрения ценностного взгляда, но что методологически важнее, указывают на онтологическую функцию справедливости как условия выживания, самосохранения общества, государства, народа. В каждом обществе, государстве есть бедные и богатые, и важно понимать, что между бедностью и богатством существует взаимосвязь. Богатство, принадлежащее немногим, создается бедными, которых гораздо больше в любом обществе. Жизнеспособность общества, его экономики обеспечивается разумным балансом между уровнем жизни богатых и бедных (последние являются и производителями, и массовыми потребителями); между оплатой труда в регионах, сферах деятельности, профессиях, внутри них. Справедливость выступает как норма этих различий, приемлемая для самосознания всех слоев общества; разумная и целесообразная с точки зрения задач экономического развития. Равенство же вообще может выступать только как цель справедливости, «ее неразрешимый предел» (по определению Л.Х.Керимова). Имеющиеся в печати сведения о социально-экономическом статусе россиян свидетельствуют, что российское общество как целостность подошло к своему пределу; далее либо коренные изменения в социально-экономической политике, либо саморазрушение.

В настоящий период Россия не вписывается ни в социалистические, ни в либеральные, ни в неолиберальные, ни в неоконсервативные критерии организации справедливого образа жизни. Принцип неолибералов «перераспределение в пользу наименее имущих» в сегодняшней России не работает. Государство все в большей степени стремится освободить себя от социальной ноши (монетизация, наполнение образовательной, культурной сфер, здравоохранения коммерческими услугами).

Не вписываемся мы и в концепцию западных неоконсерваторов, у которых справедливость заключается в оплате труда в зависимости от его качества и общественной пользы: неоправданный разрыв в оплате труда в рамках одной профессиональной группы, между руководством и специалистами, в разных отраслях, регионах. «Наша страна вмещает всю палитру мирового неравенства», - пишет В.Боков, директор Всероссийского центра уровня жизни [Страна – одна, жизнь – разная. АиФ, №50, 2005. С.4]

Таким образом, при всем разнообразии концепций, справедливость рассматривается как условие обеспечения социальной статики, самосохранения базовых параметров общественного устройства. «Справедливость – это качество взаимоотношений между людьми, неотделимое от их поступков, и представление об условиях, на которые они согласны добровольно поддерживать взаимоотношения. Социальная справедливость – представления людей об условиях, на которых они без принуждения одинаково согласны составлять собой единство, т.е. общество». [С.Б. Павлов. Представления о социальной справедливости, как императив общественных отношений //философия хозяйства, 2002, №2]

Понятие и идеалы справедливости обладают достаточной самостоятельностью от общественных отношений, но каждый человек как участник этих отношений нуждается в идеологическом обосновании данного представления о справедливости как общем, должном, т. е. в равной мере обращенном ко всем. Между полюсами индивидуального и общего лежит широкое поле возможных вариантов согласования интересов. В реальной жизни взаимодействие между группами и их интересами динамично, и представления о справедливом должны улавливать эту динамику. Эта динамика идеального выступает условием статики объективного, социального, т. е. уравновешивания интересов постоянно меняющихся позиции и ролей социальных слоев и групп. Таким образом, принципы социальной справедливости выполняют роль общественного регулятора.

Объективные противоречия в содержании идеала справедливости никогда не дадут возможности его полной реализации. Но пока существует движение в направлении движения к его осуществлению (или общественное сознание верит в это движение), в обществе, не смотря на испытываемые трудности, сохраняется способность к стабильности.

Следующий подход к вопросам экономической этики связан с использованием в анализе категории «свобода».

Возможность поступать свободно повышает социальную и географическую мобильность индивидуумов, равно как и мобильность денег и ресурсов.

С точки зрения морали значение свободы личности едва ли есть необходимость отстаивать. Каждый человек представляет собой самоценность, цель в себе и достоин уважения. Система свободного предпринимательства предоставляет каждому человеку свободу действий и выбора, сочетающуюся с такой же свободой для всех. Эта свобода гарантируется не только правовой и политической системой, но также реализуется в экономической сфере. Потребители могут свободно покупать все, что пожелают, и своими покупками «голосовать» за предлагаемые товары. Производителям открыт свободный доступ на рынок, где они конкурируют в условиях, честность которых должна обеспечиваться государством.

Политическая свобода, подчеркивают поборники свободного предпринимательства, возможна лишь тогда, когда ее непременным спутником является экономическая свобода. Экономическая свобода, являющаяся необходимой предпосылкой любой другой свободы, в то же время не может быть свободной от любых экономических забот. Экономическая свобода – это свобода любой деятельности, включающая прав выбора и сопряженные с этим риск и ответственность. Главным условием рынка является экономическая свобода, универсальным эквивалентом предпринимательской деятельности - рыночный капитал. Естественно, что первичные усилия этики предпринимательства сосредоточены на определении ценностной значимости этих явлений и соединении их с нравственной культурой общества. Этика дает общественную санкцию на деловую инициативу, самостоятельность в принятии решений, свободу выбора сферы деятельности. Ее задача показать общественному мнению позитивные факторы свободной предпринимательской деятельности, возможность многим людям реализовать свои способности, получить заслуженное вознаграждение, проявить профессионализм, продуктивный риск. Но одновременно этика вырабатывает механизм ограничения возможного произвола свободы, уравнивает свободу одного со свободой других (партнеров по рынку и потребителей)

Морально регулируемая свобода создает условия для сопряжения предпринимательства с жизненным призванием (по М Веберу). Нередко мотив предпринимательской активности становится сродни мотивации творческой деятельности ученого, художника: трудиться не только ради дохода, а создавать новое (новое производство, технологии, рабочие места). Экономическая награда становится внешним мотивом, вознаграждением за труд, нагрузка перемещается на внутреннюю удовлетворенность. Предприниматель может быть «трудоголиком», работа становится главной сферой проявления жизненной энергии.

В такой системе жизненных ценностей вырабатывается особое отношение к деньгам как средству развития бизнеса, а не накопления, либо демонстрации своего социального превосходства. Настоящий бизнесмен, предприниматель не копит деньги, а ищет им новое применение, чтобы умножить свое богатство «Алчность к деньгам, - писал в своей книге «Моя жизнь, мои достижения» Г. Форд, - важнейшее средство не добиться денег. Но если служить ради самого служения, ради удовлетворения, которое дается сознанием правоты дела, то деньги само собой появляются в кубышке». Эффективный предприниматель всегда связывает успех фирмы с достойным вознаграждением труда производителей. Г. Форд в 1915 году ввел на своих заводах самую высокую в США денежную ставку заработной платы, снизил цены на автомобили до уровня самых дешевых в Америке. Благодаря этому и вопреки всем прогнозам, он более двух десятков лет господствовал на американском рынке

Крупный французский бизнесмен А. Москвич считает, что мелкие спекулянты никогда не становятся крупными дельцами, они рано или поздно разоряются, столкнувшись с другими субъектами спекулятивного рынка. «Деньги это не цель, это только средство, которое предприимчивые люди используют так же, как хороший полководец свои дивизии... Предприниматель, который уважает деньги, который их бережет и который их сохраняет и оберегает, - это уже не предприниматель, а «скупой рыцарь», который, как говорят банкиры, давно забыл, что сейфы не идут за катафалками» [Аргументы и факты, 1990. 6 сентября] Конечно, для того, чтобы в бизнесе сложилась такая культура работы с деньгами, субъекты бизнеса и общество в целом должны достичь значительного материального благополучия, должны действовать надежные правовые механизмы защиты собственности и общественного наказания незаконного, противоправного, нечестного бизнеса. Пока же с нашими отечественными бизнесменами многие западные фирмы не хотят иметь дело; в свою очередь, на российский рынок часто попадают люди, не выдержавшие правовых и нравственных требований западного бизнеса.