Глава 2. Профилактика преступности несовершеннолетних

§ 2.1. Понятие и система профилактики преступности несовершеннолетних

Идея о том, что предупреждение преступности должно иметь приоритет перед карательной политикой государства, была выс­казана в глубокой древности (IV в. до н. э., Платон), но ее прак­тическое воплощение произошло сравнительно недавно. Эта идея получила правовую аргументацию в работах юристов класси­ческой школы уголовного права (XVIII в.), которые заложили основу новой политики в борьбе с преступностью. Ее суть зак­репилась в короткой формуле: «Мудрый законодатель предуп­редит преступление, чтобы не быть вынужденным наказывать за него».

Прежде чем перейти непосредственно к рассмотрению системы профилактики преступности несовершеннолетних, необходимо предварительно уделить внимание общим положениям предупреждения преступности. Под предупреждением преступности буквально понимается предохранение людей, общества, государства от преступлений, а в более точном смысле – система государственных и общественных мер, направленных на устранение или нейтрализацию, ослабление причин и условий преступности, удержание от совершения преступлений и коррекцию поведения правонарушителей^[59].

По признаку целеполагания принято выделять общесоциальное (или общее) и специальное предупреждение преступности. В случае общесоциального предупреждения речь идет о том, что общее совершенствование различных сфер общества (экономических, социальных, политических), решая различные задачи, одновременно благоприятно воздействует на нейтрализацию роста преступности и даже на ее уменьшение. В отличие от общесоциальных, специальные предупредительные меры осуществляются целенаправленно в интересах предупреждения преступности (то есть здесь проходит различие по признаку цели). Однако более заметным признаком отличия общесоциального предупреждения от специального выступает участие специальных субъектов – органов, организаций, учреждений для которых предупреждение преступности является одной из основных целей деятельности.

 В зависимости от масштаба применения различают меры предупреждения 1) общегосударственные, относящиеся к большим государственным группам 2) меры предупреждения, относящиеся к отдельным объектам или микрогруппам 3) индивидуальные. По содержанию меры предупреждения преступности могут быть экономическими, политическими, социальными, организационно-управленческими, культурно-воспитательными, правовыми и иными.

Каково соотношение понятий “профилактика” и “предупреждение” преступности? Анализ содержания этих понятий и литературы позволяет утверждать, что в плане общесоциальных мер борьбы с преступностью эти понятия являются синонимами. Выбор же термина “профилактика” для названия работы, а не “предупреждение”, объясняется, во-первых, довольно устойчивой тенденцией использования этого термина в криминологической литературе, и, во-вторых, сложившейся традицией законодателя: принятием в 1999 г. после серии президентских Указов и федеральных программ “отраслевого” для данного рода деятельности Федерального Закона “Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних”.

Однако в плане специального предупреждения преступности эти понятия не являются равнозначными: здесь профилактика выступает лишь одной из стадий предупреждения преступности. Сама профилактика, представляет собой меры по выявлению, устранению, нейтрализации, замещению (компенсации) причин и условий преступлений. Другими стадиями предупреждения преступности являются предотвращение и пресечения преступности. Под предотвращением понимается деятельность, направленная на недопущение замышляемых или подготавливаемых преступлений, а под пресечением – деятельность, обеспечивающая прекращение уже начатых преступлений на стадии покушения, либо последующих эпизодов при длящихся или так называемых серийных преступлениях^[60].

Как уже говорилось выше, главным нормативным актом, регулирующим деятельность по профилактике преступности несовершеннолетних является Федеральный Закон от 24 июня 1999 года № 120-ФЗ “Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних”. В соответствии с этим законом в стране складывается вся система профилактики. Применение этого закона на практике обеспечивается принятием на федеральном уровне специальных программ, утверждаемых постановлениями Правительства РФ. Так, например, 25 августа 2000 г. было принято постановление № 625 “О федеральных целевых программах по улучшению положения детей в Российской Федерации на 2001-2002 годы”, среди которых важное место занимает “Профилактика безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних (2001-2002 годы). Профилактические функции реализуют не только нормативные акты, направленные непосредственно на профилактику преступности несовершеннолетних, но и акты в сфере образования, социальной защиты, оказания медицинской и психологической помощи, трудоустройства. Традиционное общесоциальное предупредительное воздействие оказывают нормы уголовного права.

Учитывая, что в соответствии с п. б ч. 1 ст. 72 Конституцией РФ обеспечение законности, правопорядка относится к совместному ведению РФ и ее субъектов, на местном уровне принимаются законы и иные нормативные акты, регулирующие вопросы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних. Нужно отметить, что законодательство многих субъектов Российской Федерации в этой сфере опережает развитие федерального законодательства, как по уровню затрагиваемых вопросов, так и по соответствию происходящим в обществе изменениям. Так, например, в г. Москве 27 апреля 2001 г. был принят Закон № 20 “О комиссиях по делам несовершеннолетних и защите их прав”, в то время как на федеральном уровне еще действует постановление Президиума Верховного Совета СССР от 14 декабря 1966 года N 556-VII "О Примерном Положении о комиссиях по делам несовершеннолетних".

    Какова складывающаяся на основании рассматриваемого Федерального Закона система профилактики преступности несовершеннолетних? Прежде всего, объектами мер ее воздействия являются несовершеннолетние, находящиеся в социально опасном положении вследствие безнадзорности, беспризорности, нахождения в обстановке, не соответствующей требованиям воспитания или содержания, а также вследствие совершения правонарушений или антиобщественных действий (ст. 1 закона). Субъектами этой системы в соответствии со ст. 4 Федерального Закона “Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних” являются комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав, органы и учреждения социальной защиты населения, образования, по делам молодежи, здравоохранения, внутренних дел, опеки и попечительства и службы занятости.

    Несколько слов необходимо уделить каждому из этих названных субъектов профилактики. В соответствии со ст. 11 названного закона Комиссии по делам несовершеннолетних (далее - КДН), образуемые органами местного самоуправления, являются одним из основных институтов, обеспечивающих защиту прав и интересов несовершеннолетних. Основная задача КДН – предупреждение безнадзорности, правонарушений и антиобщественных действий этой возрастной группы населения. Эта задача должна достигаться путем организации контроля за условиями воспитания, обучения, содержания несовершеннолетних, применения мер воздействия в отношении несовершеннолетних и их законных представителей. На практике основное время в работе КДН уделяется рассмотрению дел о правонарушениях несовершеннолетних, подготовке материалов, представляемых в суд по вопросам, связанным с содержанием несовершеннолетних в учебно-воспитательных учреждениях закрытого типа, рассмотрению представлений органов образования об исключении несовершеннолетних из учреждения общего образования. Социальные функции КДН заключаются в оказании помощи в трудовом и бытовом устройстве, социальной реабилитации несовершеннолетних, нуждающихся в государственной помощи.

    Необходимо отметить, что сами комиссии не имеют прямых полномочий в борьбе с правонарушениями несовершеннолетних и свои функции они выполняют, прежде всего, посредством осуществления координации с другими организациями, занимающимися “неблагополучными” подростками, которые были поставлены на учет комиссией по делам несовершеннолетних. Как было указано выше, деятельность КДН регулируется Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 14 декабря 1966 года N 556-VII "О Примерном Положении о комиссиях по делам несовершеннолетних".

Вторым элементом системы органов профилактики преступности несовершеннолетних являются органы социальной защиты (ст. 12) – это территориальные центры социальной помощи, психолого-педагогической помощи, центры экстренной психологической помощи (телефоны доверия). Главная особенность этих органов заключается в том, что они в большей степени нацелены на проведение индивидуальной содержательной профилактической работы с безнадзорными и беспризорными несовершеннолетними, с теми, кто оказался в трудной жизненной ситуации. В эту работу входит и бесплатное оказание социальных услуг, тесное сотрудничество с семьей, помощь в организации досуга несовершеннолетних и т.д. Нормативную основу деятельности органов социальной защиты составляют Федеральный Закон от 10 декабря 1995 г. 195-ФЗ "Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации", постановления Минтруда РФ от 19 июля 2000 г. N 52, 53, 54 об утверждении методических рекомендаций по организации деятельности государственных (муниципальных) учреждений "Центр социальной помощи семье и детям", "Центр психолого-педагогической помощи населению", "Центр экстренной психологической помощи по телефону".

Третьим элементом системы профилактики являются специализированные учреждения для несовершеннолетних, нуждающихся в социальной реабилитации. Особенность этих учреждений заключается в том, что они оказывают срочную экстренную помощь несовершеннолетним, оказавшимся в трудной жизненной ситуации преимущественно на “стационарной” основе (в то время как органы социальной защиты на “амбулаторной” основе). К таким учреждениям относятся а) социально-реабилитационные центры, б) социальные приюты, обеспечивающие временное проживание детей, в) центры помощи детям, оставшиеся без попечения родителей. Деятельность этих учреждений помимо Закона “Об основах системы профилактики…” регулируется постановлением Правительства РФ от 27 ноября 2000 г. N 896, утвердившего примерные положения о социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних, о социальном приюте для детей и о центре помощи детям, оставшимся без попечения родителей.

    Следующим элементом профилактики являются учреждения образования и органы управления образованием (ст. 14 закона). К компетенции этих институтов относится: введение и реализация методик, направленных на формирование законопослушного поведения; проведение комплексных психолого-медико-педагогических обследований для определения необходимых форм обучения и воспитания; выявление детей, пропускающих занятия, и помощь по получению образования; помощь семьям в воспитании и обучении детей; организация отдыха и досуга несовершеннолетних. Нормативными актами, регулирующими деятельность органов и учреждений образования являются Федеральный Закон от 13 января 1996 г. N 12-ФЗ "Об образовании", Типовое положение об общеобразовательном учреждении, утвержденное постановлением Правительства от 19 марта 2001 г. № 196, Типовое положение об образовательном учреждении для детей дошкольного и младшего школьного возраста, утвержденные постановлением Правительства РФ от 19 сентября 1997 г. № 1204.

К учреждениям образования, ответственным за профилактические функции также относятся детские дома и школы-интернаты для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения. Их деятельность регулируется ст. ст. 145-150 Семейного кодекса РФ, Типовым положением об образовательном учреждении для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, утвержденным постановлением Правительства РФ от 1 июля 1995 г. N 676.

    Особенную роль среди учреждений образования в деле индивидуальной профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних имеют специальные учебно-воспитательные учреждения открытого и закрытого типа органов. В открытые учебно-воспитательные учреждения принимаются дети по постановлениям КДН в целях проведения их психолого-медико-педагогической реабилитации (фактически перевоспитания). В учреждения же закрытого типа, имеющие более строгий режим, принимаются несовершеннолетние, которые за совершение общественно-опасных деяний были освобождены от наказания в порядке ст. 92 УК РФ, или не достигли возраста уголовной ответственности, либо в силу отставания в психическом развитии не могли в полной мере сознавать общественную опасность своих действий (бездействий) и руководить ими. В учреждениях закрытого типа также проводится психолого-медико-педагогическая реабилитация несовершеннолетних. Деятельность данных учреждений регулируется Типовым положением о специальном учебно-воспитательном учреждении для детей и подростков с девиантным поведением, утвержденным постановлением Правительства от 25 апреля 1995 г. № 420.

    Пятым элементом профилактики преступности несовершеннолетних являются органы и учреждения по делам молодежи, учреждения культуры, спорта, туризма, молодежные объединения, другие общественные организации и движения. В пределах своей компетенции они участвуют в организации воспитания, отдыха, досуга и занятости несовершеннолетних. Основными задачами органов по делам молодежи является координация деятельности молодежных организаций, оказание им финансовой поддержки на конкурсной основе (ст. 17 Закона). Нормативной основой деятельности этих субъектов профилактики является федеральные законы от 19 мая 1995 г. N 82-ФЗ "Об общественных объединениях", от 28 июня 1995 г. N 98-ФЗ "О государственной поддержке молодежных и детских общественных объединений", Типовое положение об образовательном учреждении дополнительного образования детей, утвержденным Постановление Правительства РФ от 7 марта 1995 г. N 233 и многие другие.

Деятельность шестого элемента системы профилактики - органов управления и учреждений здравоохранения (ст. 18 закона), - в последнее время становится все более существенной. В условиях неуклонного роста психических отклонений, алкоголизации и наркотизации, социальная роль оказания психиатрической и наркологической помощи, осуществления лечебно-восстановительного лечения существенно возрастают. Нормативными актами в этой сфере деятельности является закон РФ от 2 июля 1992 г. N 3185-I "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании”, приказы Минздрава РФ от 23 августа 1999 г. N 327 "Об анонимном лечении в наркологических учреждениях (подразделениях)", от 5 мая 2000 г. N 148 "О создании организационно-методического центра Минздрава России по медико-социальной помощи несовершеннолетним с проблемами развития и поведения", от 20 апреля 2001 г. N 124 "О федеральных целевых программах по улучшению положения детей в Российской Федерации на 2001-2002 годы" и многие другие.

    Седьмым элементом профилактики преступности несовершеннолетних являются органы и учреждения внутренних дел, среди которых ведущими являются подразделения органов внутренних дел по делам несовершеннолетних (ст. 21 Закона – далее ОППН). Среди многочисленных функций ОППН особенно выделяются две. Прежде всего, это проведение индивидуальной профилактической работы с теми несовершеннолетними, которые находятся не просто в трудной жизненной ситуации, а представляют общественную опасность для общества. К таковым закон относит: несовершеннолетних, употребляющих наркотические средства или психотропные вещества без назначения врача, либо употребляющих одурманивающие вещества; совершивших административное правонарушение, как до, так и после достижения возраста, с которого наступает административная ответственность; освобожденных от уголовной ответственности или не подлежащих ей по разным основаниям; обвиняемых или подозреваемых, в отношении которых не была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. К компетенции ОППН также относится профилактика рецидивной преступности: эти органы должны работать с несовершеннолетними, освобожденными от отбывания наказания или получивших отсрочку отбывания наказания или исполнения приговора по разным основаниям; освобожденных от наказания за совершение преступления с применением принудительных мер воспитательного воздействия; осужденных условно или осужденных к наказаниям, не связанных с лишением свободы; освобожденных из учреждений уголовно-исполнительной системы, или вернувшихся из специальных учебно-воспитательных учреждений закрытого типа, если они в период пребывания в них допускали нарушения режима и (или) после освобождения (выпуска) находятся в социально опасном положении и (или) нуждаются в социальной помощи и (или) реабилитации. Кроме того, ОППН обязаны проводить работу с законными представителями, не исполняющими своих обязанностей по воспитанию указанных выше категорий несовершеннолетних.

Второй, может быть еще более важной функцией ОППН является выявление лиц, вовлекающих несовершеннолетних в совершение преступления и (или) антиобщественные действия.

Среди органов внутренних дел профилактическую роль выполняют также центры временной изоляции для несовершеннолетних правонарушителей (фактически играющих роль изоляторов временного содержания или приемников-распределителей). Кроме того, задачи профилактики решают и подразделения криминальной милиции ОВД, к компетенции которых относится предотвращение, пресечение преступлений, выявление несовершеннолетних правонарушителей или групп, состоящих из них, а также лиц этой возрастной группы,  входящих в организованные преступные группы и преступные сообщества. Нормативными актами, регулирующими деятельность указанных органов внутренних дел, являются Закон РФ от 18 апреля 1991 г. N 1026-I "О милиции", постановление Правительства РФ от 7 декабря 2000 г. N 926 "О подразделениях милиции общественной безопасности", приказ МВД РФ от 11 августа 1998 г. N 490 "Об утверждении нормативных актов о деятельности органов внутренних дел по предупреждению преступлений" (п.п. 8.1-8.8, 15.4-15.6).

Вспомогательными элементами профилактики преступности несовершеннолетних являются органы опеки и попечительства и органы служб занятости. Эти элементы профилактики названы вспомогательными, так как их деятельность в профилактике носит преимущественно распорядительно-контрольный характер, не связанный с содержательной работой с несовершеннолетним и (или) его семьей.

    Центральным органом, координирующим деятельность министерств и ведомств по профилактике безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних является Межведомственная комиссия по делам несовершеннолетних при Правительстве РФ, положение о которой было утверждено постановлением Правительства от 5 июня 1994 г. № 646^[61]. На уровне многих субъектов РФ созданы не только комиссии субъектов РФ по делам несовершеннолетних, но и также окружные комиссии (например, в соответствии со ст. 4 Закона г. Москвы от 27 апреля 2001 г. № 20 “О комиссиях по делам несовершеннолетних и защите их прав”).

    В систему профилактики преступности несовершеннолетних также входит и прокуратура РФ, которая в соответствии с 1, 8, 10 и другими статьями Федерального Закона от 17 ноября 1995 г. № 168-ФЗ “О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации “О прокуратуре Российской Федерации” выполняет, во-первых, осуществляет надзор за соблюдением прав и свобод несовершеннолетних, а во-вторых, координирует деятельность правоохранительных органов по борьбе с преступностью несовершеннолетних.

    Деятельность каждого из субъектов этой группы имеет об­щегосударственную нормативную основу, регулируется и ведом­ственными актами, однако большинство из них было принято, по сути, в другую историческую эпоху, не основывается на совре­менных криминологических представлениях и объективно не может учитывать нынешние реалии: распространенность правонарушающего поведения, его общественную опасность, типич­ные особенности характеристики личности, поведения подрост­ков. Так, Положение о комиссиях по делам несовершеннолетних было утверждено Указом Президиума Верховного Совета РСФСР в 1967г.; позже изменялось и дополнялось. Они создавались, прежде всего, как территориальные органы координации профи­лактики и правового воспитания. Впоследствии основное содер­жание их деятельности по преимуществу стало сводиться к при­менению в отношении несовершеннолетних принудительных воспитательных мер; другие функции либо частично компенси­ровались иными субъектами, либо оставались нереализованны­ми, причем преимущественно по объективным обстоятельствам. Однако и в современных условиях, когда очевидна неконститу­ционность внесудебного применения мер, связанных с серьез­ными правоограничениями, без гарантии права на защиту, необ­ходимость в обеспечении взаимодействия субъектов профилак­тики в регионах, помощи учебно-воспитательным учреждениям в организации предупреждения и ряд других функций комиссий значения не утрачивают. Переход профилактических функций к более широкому кругу государственных и негосударственных структур, к приоритету раннепрофилактических мер еще только начинается^[62].

 

§ 2. 2. Понятие ранней профилактики преступности несовершеннолетних

При рассмотрении вопроса о предупреждении преступности выше были выделены три ее стадии: профилактика, предотвращение, предупреждение. В то же время сама профилактика преступности, как писал Аванесов Г.А., состоит из двух форм: ранней и непосредственной профилактики. Эти формы отличаются друг от друга по двум критериям: времени, “отделяющим лицо от момента возможного совершения преступления” и степенью “социальной испорченности” личности^[63]. Выделение этих двух форм профилактики вызвано, прежде всего, необходимостью более успешного предупреждения преступлений, а сама дифференциация связана с участием разных субъектов и применением различных методов работы при ранней и непосредственной профилактики преступности. Если, например, ранняя профилактика использует методы охранения, “сбережения” лица от негативного воздействия, создания условий для позитивного воспитания, развития личности, то непосредственная профилактика – преимущественно методы коррекционные. В западной криминологии ранней профилактике соответствует термин primary prevention, под которой понимается улучшение физической и социальной окружающей подростка социальной среды, а непосредственной профилактике – secondary prevention, заключающейся во вмешательстве в жизнь подростков, групп, находящихся в состоянии склонности к деликвентности^[64].

Анализ норм упомянутого Федерального Закона “Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних” позволяет сделать вывод, что он направлен преимущественно на непосредственную профилактику безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних. В ст. 5 этого Закона указаны категории лиц, в отношении которых проводится индивидуальная профилактическая работа: это безнадзорные и беспризорные, несовершеннолетние, употребляющие наркотические средства или психотропные вещества, лица, совершившие правонарушения и т.д. Названных лиц объединяет одно – то, что все они находятся в крайнем социально опасном положении. В то же время, норм, направленных на предотвращение появления этих социально опасных положений в законе нет. Поэтому, в литературе с позиций эффективности справедливо встречается критика данного закона. Например, в статье Незвановой О. этот закон, несмотря на всю гуманность, назван репрессивным, так как формы работы согласно закону направлены на ограничение, запрещение, надзор, контроль в то же время не предусматривает создание условий, не допускающих общественно опасного поведения, условий, восстанавливающих нравственное здоровье детей^[65]. Цитирующийся в этой статье д.юр.н. Колосов Ю. полагает, что закон производит слишком большое сужение круга несовершеннолетних и оснований работы с ними, в то время как всем 36 миллионам детей нужно внимание, что в профилактике должна превалировать образовательная и воспитательная часть, а не надзорная.

В отличие от федерального законодательства, законодательство некоторых субъектов федерации пошло немного по другому пути, более эффективному: существенному уделению внимания и проблемам ранней профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних. В общей системе предупреждения преступности ранняя профилактика преступности несовершеннолетних относится к общесоциальным культурно-воспитательным мерам. Как указано в учебнике по криминологии под общей редакцией Долговой А.И.^[66], по содержанию меры предупреждения преступности подразделяются на экономические, политические, социальные, организационно-управленческие, культурно-воспитательные, правовые и иные. Под культурно-воспитательными мерами авторы упомянутого учебника по криминологии понимают “разнообразные усилия по утверждению в жизни общества идей добра и справедливости, законов высокой нравственности, по устранению явлений моральной безнормативности и деградации, эффективному противостоянию так называемой массовой культуре, пропаганде эгоцентризма, насилия, жестокости, сексуальной распущенности” ^[67] . К названным культурно-воспитательным мерам необходимо также отнести и усилия по формированию правовой культуры и правосознания, осуществляемыми, прежде всего, учреждениями среднего общего образования.

Действие культурно-воспитательных мер как мероприятий по ранней профилактике преступности несовершеннолетних построено на действии принципа замещения негативного позитивным, так как криминологию интересуют не только “криминогенные обстоятельства, (способные порождать преступление и преступность) но и антикриминогенные (препятствующие такому порождению)”^[68]. Постановка акцентов на одном или другом обстоятельстве соответственно и формулирует разные подходы к политике профилактики преступности. Первый, условно называемый “нейтрализующий” подход ориентируется на нахождение ответов на приблизительно следующие вопросы: “Можно ли воспитывать своих детей так, чтобы предупредить в будущем их конфликты с законом? Можно ли их так воспитывать, чтобы выработался своего рода иммунитет ко злу, к нарушениям закона? Можно ли, наконец, воспитать детей так, чтобы они в будущем не попали в “группу риска” и не стали жертвой преступления”, - как их формулирует, например, Мельникова Э.Б. в начале своей книги^[69]. Второй подход, условно называемый “позитивным” может ставить следующие вопросы: “Можно ли воспитать детей, имеющих социально-полезные потребности и интересы? Можно ли их воспитать трудолюбивыми, отзывчивыми, правильно понимающими слова и поступки других людей? Можно ли воспитать их так, чтобы всегда, несмотря на возможные трудные жизненные обстоятельства, они были бы готовы следовать своим нравственным и правовым убеждениям?” Предлагаемые в работе культурно-воспитательные меры ранней профилактики преступности относятся преимущественно именно к этому второму “позитивному” подходу.

При рассмотрении предложенной концепции ранней профилактики преступности несовершеннолетних может возникнуть оправданный вопрос о том, не выходят ли данные представления из предмета криминологии, вступая в сферу действия других наук? Действительно, в уже цитированном учебнике по криминологии указывается, что криминолог не является универсальным специалистом и в его задачу и компетенцию входит лишь “анализ изменений преступности; выявление того, что непосредственно (выделено у авторов) стоит за преступностью, ее изменениями… По мере того как криминолог углубляется в анализ экономической, политической и других сфер жизни общества, он начинает сотрудничать с другими специалистами, и в свою очередь они разрабатывают конкретные пути устранения причин и условий, детерминирующих преступность”^[70]. В то же время в этом же учебнике четко выражена мысль о том, что выявление во взаимосвязи различных явлений и процессов, непосредственно порождающих преступность, является областью, присущей только криминологии^[71].

И тут возникает проблема изучения “непосредственной” причины. Найти ее для криминолога часто не составляет труда, после чего перед ним открывается некая более “отдаленная” от преступления причина, которая в свою очередь сама является непосредственной причиной к первой причине, а потом обнаруживается еще более “дальняя” и т.д. Поэтому, исходя из предложенной выше концепции предмета криминологии, при встрече с “дальней” причиной криминолог должен передать ее изучение и профилактику к психологии, педагогике, философии. Однако, допустив такую посылку, можно сразу увидеть ее недостатки. Педагог-психолог, занимающийся “фамилистикой”, и показывающий, какие факторы приводят к негативному воспитанию ребенка, не занимается тем же самым в отношении школы. Ученый, специализирующийся на проблемах образования и трудных школьниках, не занимается негативным воздействием на ученика факторов макроуровня и т.д. Единственным, кто изучает эти сферы жизни и их воздействие на детерминацию преступного поведения в совокупности, является криминолог. И ему совершенно ненужно, как правильно было сказано выше, быть специалистом во всех названных областях, но что криминологу под силу, так это синтезировать результаты исследований в разных сферах, обращая внимание не только на “непосредственны” причины, но и “дальние”. И только при таком подходе профилактика преступности может быть более или менее эффективной.

Таким образом, в соответствии с излагаемой концепцией под ранней профилактикой преступности несовершеннолетних понимается целенаправленная социально-педагогическая деятельность семьи и учебных заведений дошкольного и среднего общего образования, иных государственных и общественных учреждений и организаций, направленная на предупредительное устранение риска возникновения отклоняющегося поведения несовершеннолетних посредством формирования у них здорового правосознания, социально-полезных навыков и интересов.

 

§ 2. 3. Ранняя профилактика преступности несовершеннолетних в семье

Основным методом правового регулирования РППН в рамках семьи является диспозитивный метод. Императивный метод, хотя и используется, занимает подчиненное значение к диспозитивному.

    Само половое воспитание в школе имеет непосредственную связь с ранней профилактикой преступности несовершеннолетних. Можно сказать, что это есть ее самая ранняя стадия. В криминологии является общепризнанным, что основной причиной преступности несовершеннолетних является неблагополучие семей, в которых они воспитывались, и как следствие этого педагогическая запущенность таких несовершеннолетних. Ситуация такова, что в условиях объективного кризиса семьи, дети, часто получая на примере родителей образцы их не жизнеутверждающего, а самоутверждающегося поведения, эгоизма, высокой конфликтности, пьянства, морального разложения, крайне высокого количества разводов повторяют то же самое уже в своих собственных семьях. Все это усугубляется агрессивной массовой культурой, насаждающей преимущественно гедонистический образ жизни, крайне мало способствующий возможности нести и переносить тяготы семейной жизни, которые обязательно будут возникать. В такой обстановке школьное половое воспитание является определенной попыткой либо рационализировать сложившиеся подсознательные негативные установки подростков о семейной жизни, либо откорректировать идеалистические настроения (“уж, у меня-то в семье все хорошо будет”), показать образцы семейных отношений, которые ведут к стабильному браку и успешному воспитанию детей, прежде всего, на основе исторического опыта традиционных семейных отношений. В таком половом воспитании должен быть посвящен большой раздел собственно воспитанию детей, освещению тех традиционных ошибок, которые приводят к педагогическому риску или педагогической запущенности детей, а главный упор сделан на создании того благоприятного семейного уклада, который и является ключом к воспитанию нравственно здоровых детей.

Итогом полового воспитания в школе, его основной раннепрофилактической функцией должно стать глубокое осознание важности и огромной ответственности (вступления в брак и рождения детей, требующее от человека самоотдачи, соответствующих знаний, чуждых легкомыслия и ложной мечтательности). И через понимание этой ответственности учащийся может сам сугубо добровольно сделать для себя выбор: либо он решается на рождение детей и берет на себя несения “креста” по их воспитанию, либо принимает для себя решение не рожать детей, понимая, что это ему по силам. Ведь изучение материалов уголовных дел показывает, что педагогическая запущенность несовершеннолетнего всегда является следствием либо нежелания родителей воспитывать ребенка, либо их незнанием, как это делать, либо неимением возможности систематически заниматься воспитанием. А в основе нежелания, незнания, неимения возможности лежит (в социологическом отношении, а не в отдельных судьбах людей), прежде всего, глубинное родительское легкомыслие по отношению к рождению и воспитанию детей. Еще талантливейший Ушинский К.Д. писал: “Искусство воспитания имеет особенность, что почти всем оно кажется делом знакомым и понятным, а иногда даже делом легким, и тем понятнее и легче кажется оно, чем меньше человек с ним знаком, теоретически и практически”^[72]. Дать основы теоретических и практических знаний воспитания детей и построения жизнеутверждающих семейных отношений, вызвать у учащихся добрую обеспокоенность об этом – вот профилактическая задача полового воспитания в школе.

В настоящий момент существует несколько классификаций семейного неблагополучия. Сибиряков С.Л., изучая основные разновидности неблагополучия в отношениях ребенка с родителями называет: 1) игнорирование родителями (лицами, их заменяющими) ребенка, пренебрежительное отношение к нему, заброшенность, отчужденность; 2) конфликты – взаимные непонимания детей и родителей, переходящие во временные или постоянные столкновения; 3) дурной пример членов семьи по отношению к ребенку, которые косвенно или прямо вовлекают несовершеннолетнего в девиантное поведение; 4) разрушение семьи – прежде всего, развод родителей, в большинстве случаев негативно влияющий на развитие ребенка^[73].

Другой типологией семейного неблагополучия является классификация, в основу которой положен критерий причин педагогической запущенности несовершеннолетних. В соответствии с такой типологией существуют семьи: 1) не умеющие воспитывать своих детей; 2) не желающие их воспитывать; 3) не умеющие и не желающие воспитывать^[74]. Желание и умение воспитывать детей (умение не только в смысле интеллектуальных знаний и навыков, но, совокупность духовных, душевных, эмоционально-волевых качеств родителей) – сочетание, все реже встречаемое в современности. В этом отношении можно говорить о высокой вероятности педагогического риска при воспитании детей. Ситаров В.А и Маралов В.Г., например, пишут, что в воспитании детей основными трудностями являются проблемы нахождения необходимой степени психологической дистанции между ребенком и родителем и проблемы необходимого уровня контроля за ребенком^[75]. Всякие недо- или пере-, в конце концов, приносят негативные результаты при воспитании ребенка, имеющие, в свою очередь, криминогенное значение.

Контроль как проявление родительской власти над ребенком ответственен за волевую сторону осуществления воспитания. К данной весьма удачной классификации типов воспитания Ситарова и Маралова следует добавить третий критерий, а именно критерий интеллектуальный или мыслительный. В воспитании “третьим” важным китом помимо чувства и воли, является мысль, идея, которая передается ребенку через воспитание.

    Отчужденно-контролирующий тип воспитания сегодня довольно распространен. Это такая приблизительно семья, в которой родители (родитель) заняты профессиональной деятельностью, имеют широкий круг интересов, ребенок же осознанно или неосознанно является “приложением” к их жизни, которое необходимо контролировать и правильно воспитать, чтобы не “ударить лицом в грязь” перед обществом. Именно про такое восприятие воспитания писал Макаренко А.С.: “Есть такие отцы, да и матери, которые серьезно убеждены: чтобы дети слушались, нужно поменьше с ними разговаривать, подальше держаться, изредка только выступать в виде начальства” ^[76].

Одновременно, это может быть семья, например, с жестоким отцом, основным методом воспитания которого является “крепкое слово” и ремень. В общем, это семья, в которой ребенка не любят, но держат “в черном теле”. Итогом является то, что взрослеющему человеку в такой семье неуютно, и он стремится на улицу, в компанию сверстников. Если же такой ребенок совершает преступление, то для родителей оно становится внезапным, иногда шоковым, они не понимают, чем оно бывает вызвано. Для ребенка же это вызов ханжеству родителей, акт свободы и освобождения от их гнета.

Отчужденно-безразличный тип воспитания среди преступности несовершеннолетних имеет наибольшее распространение. Он соответствует семье, в которой родители не только живут своей жизнью, но и также считающие себя свободными от всякого влияния и воздействия на ребенка. Такие родители часто не знают, где и с кем проводит свободное время их ребенок.

Тревожно-контролирующий тип в настоящее время получает большее распространение, чем раньше. Любящие родители, оправданно обеспокоенные ростом потенциальной опасности для их ребенка от окружающего мира, стараются создать вокруг него искусственную атмосферу изоляции от внешней среды. Такой ребенок, постепенно начинающий тяготиться избыточной любовью родителей, подспудно ищет свободы, но так как из-за авторитета родителей он не имеет опыта этой свободы, то при обретении ее, делает много ошибок. Например, начинает употреблять наркотики, или за компанию, чтобы показать, что он тоже не “пай-мальчик” или “пай-девочка”, участвует в хулиганском деянии или краже.

Опасность такого воспитания заключается в том, что в ребенке не развивается чувство самостоятельности, ответственности, так как он привык к тому, что за него всегда думают родители. При неблагоприятном стечении обстоятельств привычка к послушанию без одновременного развития навыка самостоятельного анализа, самоконтроля окажет недобрую службу: вместо родителей ребенок может подчиниться преступному предложению товарищей, приятелей, знакомых, случайных людей и т.д. Еще важно отметить, что такой тип воспитания одновременно формирует и виктимные черты характера ребенка.

Попустительский тип воспитания на практике может проявлять себя в двух, казалось бы, мало чего имеющих между собой общего, видах семей. Так, в одном случае родители не отвергают ребенка, любят его, но сами ведут антиобщественный или даже преступный образ жизни, и тем самым прямо или косвенно втягивают ребенка в пьянство, воровство и так далее. В другом случае правопослушные, добропорядочные родители также любят ребенка, часто даже слишком сильно, во всем потакают, балуют, исполняют все его желания, не настаивают на своей позиции в случае разногласий, в результате чего воспитывают из ребенка эгоиста. Так потерпевшая Кононенко И.В., квартиру которой обокрал несовершеннолетний Андреев В.В., (дело № 1-59/2001, л.д. 175) показала, что “ее дочь Кононенко Мария, примерно девять месяцев встречалась с молодым человеком по имени Андреев Виталий. Ей данное общение не очень нравилось, поскольку Андреев ничем не был занят и, живя с родителями в Серпухове, все время находился в Москве и постоянно названивал ее дочери. Однако, с другой стороны, она не препятствовала их общению, поскольку не хотела повредить дочери” (л.д. 175).

Наконец, последний вид воспитания, упоминающийся в классификации Маралова и Ситарова это непоследовательный тип, педагогический риск которого очень высок. Для такого воспитания характерно отсутствие какой-либо системы, оно преимущественно зависит от эмоционального настроения родителей, их отношение к детям подвержено значительным колебаниям: они то проявляют большую привязанность к детям, то меньшую; то все спускают им с рук, то строго наказывают. Жизнь по чувству, влечению сегодня начинает, по крайней мере, внешне преобладать над жизнью по разуму, по укладу, что особенно заметно в межличностных отношениях. Этим объясняется то, что родители с непоследовательным типом воспитания не могут систематически заниматься ребенком – не хватает душевных и духовных сил заниматься этим постоянно. 

Особенно непоследовательность воспитания может ярко проявляться в таком важном вопросе, как наказание, которое за совершенный проступок может быть очень жестким, очень мягким, либо отсутствовать совсем. Отсутствие же в такой ситуации принципов “законности” и “неотвратимости ответственности” неблагоприятно сказывается на формировании важнейших первичных элементов в правосознании ребенка. Например, исследования американских ученых показывают, что у ребенка ни в коем случае не должно возникать ощущение, что в некоторых случаях родители могут игнорировать отклоняющееся поведение или позволять ему вести себя таким образом, тогда как в других случаях могут угрожать физическими наказаниями, не осуществляя свои угрозы. Если же это происходит, то, как пишут Бэрон Р. и Ричардсон Д., такая непоследовательность воспитания разлагающе действуют на поведение детей^[77].

Вышеприведенный краткий анализ отчужденно-контролирующего, отчужденно-безразличного, тревожно-контролиурющего и попустительского типов воспитания позволяет легко увидеть, что вместе образуют две полярных друг другу группы семей: семьи, где мало любят детей, или вообще не любят, и семьи, где, наоборот, любовь к детям сильна, однако содержит в себе нравственный изъян.

Остановимся на первом случае, когда родители ребенка любят слишком мало. Такая ситуация отчужденности в отношениях между родителями и ребенком, существования психологической дистанции между ними является наиболее распространенной в биографиях несовершеннолетних преступников.

Становится неудивительным, что агрессивные эгоцентричные подростки, выросшие в отчужденной семейной обстановке, равнодушны к бедам других, равнодушны к несправедливости (они сами в ней выросли – для них это норма), невосприимчивы к критике, испытывают проблемы в общении, безынициативны, не участвуют в общественных делах^[78]. На их сознании действительно лежит как бы некоторая печать – они закрыты для нравственного духовного слышания, делания. Из всего перечисленного выше таким эгоцентрическим подросткам крайне трудно формировать позитивное правосознание, потому что одним из его важнейших элементов, как указывает Ильин И.А., является чувство социальной целостности, включенности в социум^[79], что является необходимым для добровольного принятия и подчинения себя его правовым и иным социальным нормам. У эгоцентричного подростка мало предпосылок для осознания целостности и включенности в социум из-за неразвитости диалогизма сознания.

Однако при этом неправильно было бы предполагать, что такой подросток совсем не включается в социум – реализация естественной потребности в общении (пусть даже в ограниченной, урезанной форме) происходит через включение в референтную группу таких же эгоцентричных подростков, у которых первый корень этого слова меняется с “эго” на “группо”, - появляется “группоцентризм”. Как уже хорошо исследовано в литературе^[80], сами неформальные объединения подростков строятся по семейному принципу и являются естественной формой компенсации той отчужденности и нелюбви, которые существуют в их настоящих семьях и связаны, прежде всего, с фактическим или социальным отсутствием отцов в их жизни (подробнее о криминологическом аспекте проблемы “отцовства” чуть ниже).

В то же время необходимо отметить, что отчужденный ребенок не ведет себя пассивно, но всеми доступными способами борется за право на внимание к себе. Неся в себе глубокий дефицит родительской любви, он на личном опыте вдруг обнаруживает, что если он досадит чем-либо родителю, то обеспечивает к себе его внимание. Например, есть родители, которые способны только на раздражение, больше у него ничего нет к ребенку. И дитя, вызвав родителя на раздражение, получает его внимание к себе. Родитель может его бранить, кричать, но при этом, как пишет А. Гармаев, эмоциональность ребенка, жаждущая родительского участия, будет удовлетворяться (это характерно примерно до семи лет) ^[81]. Привыкая таким образом вызывать к себе внимание в семье, такой же образ отношений этот ребенок переносит и в школу.

Существует обоснованное предположение, что на подсознательном уровне дети воруют для того, чтобы компенсировать какую-то душевную недостачу. Как пишет Гармаев А., переживание радости от того, что “у меня наконец-то есть то, что по праву должно мне принадлежать” (если украсть удалось) сводит на нет все педагогические попытки объяснить, что “воровать нехорошо”.^[82]

В качестве предварительного вывода о криминологическом значении отчужденности необходимо говорить об исключительной чувствительности детей к эмоциональной атмосфере семье: если она напряжена, отчужденна, то психическое развитие младенца идет по пути не только психических отклонений, но и физических заболеваний. Мир для ребенка становится опасным, угрожающим, ребенок замыкается в себе и в своей референтной группе.

Американская исследовательница Най Ф. также обнаружила, что счастье в браке является ключом того, чтобы дети не оказались вовлеченными в делинквентное поведение.^[83]

Неблагоприятные супружеские отношения, заканчивающиеся разводом, – это наиболее сильная форма стресса для ребенка, и чем в более раннем возрасте это происходит, тем существует большая вероятность последующего возникновения девиантного поведения. По данным Д. Баера в тех случаях, когда отец ушел из семьи до того, как ребенку исполнилось 6 лет, процент рецидива преступлений составил 39%, а если это произошло после семи лет – лишь 10%.^[84] И эти данные вполне закономерны, так как ребенку для нормального развития нужно две любви, которые сами связаны друг с другом любовью жены и мужа. Одной любви матери или отца для нормального развития ребенка в большинстве случаев бывает недостаточно.

Необходимо сдержанно относится к проявляющейся тенденции стабилизации преступности несовершеннолетних, еще и потому, что основной комплекс социальных причин преступности не изменился. Прежде всего, не изменяется к лучшему и не стабилизируется соотношение брачности и разводимости. В 1998 г. на 1000 человек населения приходилось 5.8 брака и 3.4 развода, в 1999 г. – соответственно 6.3 и 3.7 (для сравнения в 1979 г. заключалось 11.1 брака и регистрировалось 4.3 развода на 1000 населения)^[85]. Из-за распада семей ежегодно более полумиллиона детей до 18 лет остаются без одного родителя^[86].

Криминологическое значение воспитания несовершеннолетних в неполных семьях, возникших в результате развода, подробно исследовано в литературе^[87]. Также можно заметить, что в неполных семьях агрессивное поведение детей встречается гораздо чаще, так как единственный родитель или лицо, его замещающее, не может в силу многих причин создать необходимые условия для гармонического развития ребенка, идеалом воспитания которого является полная моногамная семья с разделенными в ней функциями отца и матери^[88].

В традиционной семье гармония воспитания обеспечивалась активным участием отца и матери, что было одинаково важно. Так все действия матери, активно воспитывавшей детей в раннем возрасте, освящались авторитетом отца, не позволявшим игнорировать детям мать или манипулировать ей. Сам отец, передававший сыну трудовой опыт и воспитывавший мужественность, а дочери – представления о мужчине, необходимые для ее правильной половой социализации, тем самым выполнял крайне важные задачи. Кроме того, традиционная семья изначально была избавлена от избытка межсупружеских конфликтов, так как ее устройство изначально предполагало иерархичность отношений – безусловной главой семьи был муж.

Однако начиная с советского семейного права, утвердились демократическая модель отношений мужа и жены, представления о равенстве их прав и обязанностей. В то же время, эмансипация женщин привела к несколько неожиданным результатам: на практике оказалось, что одновременно при увеличении прав и обязанностей женщины, мужчина вместо того, чтобы занять равное с ней положение в семье, как бы самоустранился и перестал играть столь активную роль в воспитании, какую он играл раньше. На сегодняшний момент кризис “отцовства” привлек внимание и криминологии. В исследовании Двойменного И.А. и Лелекова В.А., занимавшихся изучением семей несовершеннолетних преступников, указывается, что в абсолютном большинстве случаев в таких семьях были неправильно распределены роли между супругами: женщина оказывалась перегружена многочисленными заботами.^[89] В 72,9% случаев весомый вклад в воспитание детей вносила мать, и только в 29,6% - отец. Двойменный И.А. и Лелеков В.А. на основании этого приходят к закономерному выводу о том, что в воспитании детей с отрицательными последствиями преимущественную роль играет матриархальный тип семьи.

В таких матриархальных семьях (согласно устному опросу учителей и изучению литературы по социологии семьи они получают сегодня наибольшее распространение) участие отца в жизни ребенка фактически заключается только в материальном обеспечении, всем остальным занимается мать. В результате этого ребенок получает “половинчатое” воспитание – если это сын, то в нем, как правило, развивается повышенная эмоциональность (то, что передает мать от себя), слабая дисциплинированность, неправильно развитая мужественность (сочетающая в себе ложную отвагу и подлинную трусость), своеволие (как познанная возможность манипулировать матерью). Если же это дочь – то она, не получая должных правильных образцов поведения мужчины и отношения к нему, при половой социализации обладает достаточным риском возникновения либо половой распущенности, либо неудачной семейной жизни (последствием которой опять, например, будут дети, воспитывающиеся в неполной семье). Поэтому одной из самых важных задач РППН является повышение роли отца в семейной жизни и воспитании детей, восстановлении тех функций, которые он удачно выполнял в традиционной модели семьи.

Укрепившись в духовном совестливом отношении к отцу, дети намного легче смогут перенести эту семейную трагедию. Однако часто все бывает наоборот: женщина, не осознавая этого даже как следует, настраивает детей против пьющего отца, которого они потом начинают ненавидеть, что тяжело сказывается на всей их последующей жизни. Ненавидя отца, оказывая потом почему-то неповиновение матери, которая, вроде бы, так их любит, они все меньше проводят времени в семье, попадают в неформальные молодежные компании. 

Таким образом, показ негативных последствий неправильного построения семейных отношений и распределения полоролевых функций, предложение более эффективных, опирающихся на отечественный традиционный опыт – это еще одна тема для школьных занятий по половому воспитанию детей, а также центров семейного консультирования и помощи. Таким был общий обзор отчужденно-контролирующих и отчужденно-безразличных типов воспитания, которых объединяет либо недостаточная любовь к ребенку, либо ее отсутствие.

Теперь необходимо уделить внимание противоположным случаям тревожно-контролирующего и попустительского типов (вместе их можно назвать условно “детоцентристскими”), когда ребенка в семье любят слишком сильно, что также имеет криминогенное значение. Нужно отметить, что массовое появление такого типа воспитания относится к периоду становления индустриального общества, когда многие европейские страны медленно, но неотвратимо пошли по пути защиты интересов ребенка, удлиняя срок обязательного обучения, отодвигая от него момент вступления в ряды профессиональных работников. Социальной эмансипации ребенка сопутствовало формирование нового “детоцентристского” восприятия семьи. В новейшей истории социальный возраст пребывания в “детстве” был удлинен на многие годы.

 В современности “детоцентризм” преимущественно встречается в семьях с одним ребенком, которому собственно и уделяется вся любовь и забота родителей. Единственный ребенок в семье, будучи естественным образом в центре внимания родителей, с ранних лет ощущает чрезмерную заботу о себе. Еще Макаренко А.С. писал, что воспитать единственного сына или единственную дочь гораздо труднее, чем воспитание нескольких детей: “Даже в том случае, если семья испытывает некоторые материальные затруднения, нельзя ограничиваться одним ребенком. Единственный ребенок очень скоро становится центром семьи. Заботы отца и матери, сосредоточенные на этом ребенке, обыкновенно превышают полезную норму. Любовь родительская в таком случае отличается известной нервозностью… Очень часто единственный ребенок привыкает к своему исключительному положению и становится настоящим деспотом в семье. Для родителей очень трудно бывает затормозить свою любовь к нему и свои заботы, и волей-неволей они воспитывают эгоиста”^[90].

Макаренко вполне обоснованно полагал, что только в семье, где есть несколько детей, родительская забота может иметь нормальный характер – распределяться равномерно между всеми. Ребенок, привыкая с малых лет к тому, что он “один из…”, а не центр всего внимания, приобретает опыт взаимной связи (так необходимой для здорового правосознания!). Сама жизнь с братьями и сестрами предоставляет маленькому человеку возможность упражняться в различных видах человеческих отношений (в любви к старшему и младшему брату или сестре – это разные чувства) и не быть единственным потребителем любви и заботы. Становление единственного ребенка в семье как потребителя – это высоко вероятное следствие воспитания любящими родителями или родителем.

Помимо эгоизма вырабатывается лживость. Родители же все разрешают детям, им ничего не жаль, они не скупые. Они боятся всяких конфликтов, предпочитают семейный мир, готовы чем угодно пожертвовать, только бы все было благополучно. Очень скоро в такой семье дети начинают, как пишет Макаренко, просто командовать родителями, родительское непротивление открывает широкий простор для детских капризов, желаний, требований, движимых эгоизмом^[91]. Когда же родители поймут, что сопротивление оказывать нужно, часто бывает слишком поздно.

Будучи разными типами воспитания, “отчужденное” и “детоцентристское” отношение к ребенку парадоксальным образом приводит к одним и тем же результатам: к искаженному восприятию мира исключительно через призму своего “Я”, к неразвитости диалогизма сознания в ущерб гипертрофирующейся монологичности. Все это, конечно же, не является благоприятной почвой для формирования здорового правосознания. Кроме того, как и в случае с эгоцентризмом, установлена присущая детям-эгоистам из однодетных семей более высокая агрессивность. По данным Базарова Р.А., 40% из числа опрошенных несовершеннолетних, осужденных за тяжкие насильственные преступления, воспитывались в семьях, где бы они были единственным ребенком, 34,8% - в семьях, где было двое детей, 17,3% - в семьях с тремя детьми, менее 8% - в семьях, в которых воспитывалось более трех детей.^[92]

Подводя итоги этой главы можно было бы сделать несколько принципиально важных выводов и рекомендаций по ранней профилактике преступности несовершеннолетних в рамках семьи:

1. Недопущение родителями формирования развитых эгоцентризма и эгоизма детей, является главной задачей семьи. Основными условиями для этого является установление гармоничных психологической дистанции (то есть достаточной родительской любви) и контроля поведения (без допущения авторитаризма или попустительства). Однако осуществление гармоничного воспитания в семье сегодня становится все более и более затрудненным, так как вступающие в брак супруги часто сознательно или подсознательно запечатлевают негативный опыт построения семейных отношений (почерпнутый из их собственных семей).

Таким образом, одним из перспективных вариантов профилактики семейного неблагополучия является включение в систему общего образования предметов (предмета) по духовно-нравственным основам семьи, содержащие в себе компоненты психологии, культуры и традиции семейных отношений.^[93]

Выдвижение такого рода рекомендации связано с тем, что сегодня существует значительная социальная потребность в таком обучении и воспитании, использующей школу как наиболее удобный для этого социальный институт. Необходимость такого курса по изучению духовно-нравственных основ семьи связана с тем, что сама семья из-за своего кризиса, ломки ее традиционных социальных механизмов (например, упадка расширенной семьи) не справляется с важной задачей передачи жизнеутверждающего опыта брачных отношений.

    2. Второй по важности задачей семейного воспитания (помимо недопущения эгоизма и эгоцентризма) является его последовательность, о значении которой многократно говорилось на страницах этой главы. Самым важным в этом отношении является принцип единства слов и дел родителей. Дело в том, что наличие несоответствия между ними умаляет все попытки успешного воспитания ребенка, закладывает основы цинизма, лицемерия, лживости и других подобных им качеств. Противоречие же между словами и делами родителей в современных семьях являются очень частыми. Так, согласно проведенному школьному опросу, на вопрос: “Следуют ли родители в своей жизни тому, чего сами требуют от вас?”, - 60, 18% ответило утвердительно и 39,81% отрицательно. Нельзя не признать, что цифра в 40% является очень высокой.

    3. В целях утверждения в ребенке дара свободы семье необходимо целенаправленно приучать его к труду с самого детства. Участие в помощи родителям, другим членам семьи, выполнение посильных для возраста заданий – все это, как ничто другое формирует чувство взрослости, ответственности, дисциплинированности. Само формирование этих качеств является благотворным для здорового правосознания, а также для профилактики, имеющих криминогенное значение, потребительских установок личности.

К этому вполне очевидному тезису о важности трудового воспитания можно добавить только то, что современные родители часто привлекают ребенка только к такому делу, которое, как им кажется, будет занимательным и интересным. Еще Макаренко такую позицию признавал неправильной: в трудовом усилии решающее значение имеет не занимательность, а польза и необходимость. Он писал: “Родители должны воспитывать у ребенка способность терпеливо и без хныканья выполнять работы неприятные. Потом, по мере развития ребенка, даже самая неприятная работа будет приносить ему радость, если общественная ценность работы будет для него очевидна” ^[94].

4. Ранняя профилактика преступности несовершеннолетних в рамках семьи предполагает раннюю диагностику семейного неблагополучия в целях оказания своевременной поддержке семьи. Как сообщают многие авторы,^[95] одной из основных проблем профилактики преступности несовершеннолетних является слишком позднее установление семейного неблагополучия, происходящее обычно только по факту совершения подростком каких-либо правонарушений или антиобщественных поступков.

Ранняя диагностика семейного неблагополучия по мере совершенствования сети государственного социального обслуживания в идеальном варианте могла бы начинаться с самого рождения в семье ребенка. Выглядеть это могло бы следующим образом. Каждая семья, в которой родился ребенок, закрепляется по месту жительства за определенным социальным работником, чья работа может быть территориально, даже вплоть до нахождения рабочего кабинета, связана с функционированием детских поликлиник. Это является наиболее удобным, так как практически все родившиеся дети ставятся на учет в поликлиниках, в детские же дошкольные учреждения ходят не все дети (если же ходят, то наблюдением за их развитием могут заниматься социальные работники уже этих учреждений).

Сама же деятельность такого “семейного” социального работника была бы преимущественно связана с диагностикой психологического развития детей и выяснения социальных условий их проживания и воспитания, консультировании семьи. Опыт такого рода работы имеется в некоторых штатах США: там одной из форм превентивной работы по месту жительства является заведение специальных психологических карт на каждого ребенка конкретного микрорайона с момента рождения с тем, чтобы своевременно осуществлять необходимые предупредительные меры на всем протяжении его взросления: в семье, детском саду, школе.^[96]

С момента попадания ребенка в общеобразовательную школу функции такого “семейного” социального педагога целесообразно было бы передавать социальному работнику школы.

5. В первом пункте выводов этой главы говорилось о необходимости формирования социально-психологических основ государственной семейной политики. В то же время требуют восполнения и социально-экономические компоненты поддержки семьи. И в этом отношении следует прислушаться к мнению Бланкова А.С., Бурмистрова И.А., Крюковой Н.И., Плешакова В.А., Фокина В.М., считающих, что добросовестный труд родителей по воспитанию детей должен на законодательном уровне приравнен к наиболее важным формам высоквалифицированного общественно полезного производительного труда.^[97] Например, эти авторы предлагают предоставлять адресную компенсацию всем семьям, имеющим детей, так, чтобы ее размер мог позволять одному из родителей временно не работать (в настоящее время размер компенсации и налоговых льгот совершенно неудовлетворителен). В дальнейшем, по мере возрастания бюджетных возможностей государства, эта дотация могла бы полностью компенсировать затраты времени и труда на воспитание детей в семье. Это реально позволило бы каждому родителю либо отдавать ребенка в государственное учреждение, либо самому осуществлять воспитание. “При таком подходе граждане, отказавшиеся от рождения и воспитания детей, должны в необходимом объеме постоянно и в обязательном порядке возмещать обществу расходы по воспитанию подрастающего поколения”^[98].

При этом некорректным является мнение о том, что такая помощь порождает социальное иждивенчество – воспитание детей это труд, и труд тяжелый. Само появление такой идеи масштабной поддержки семьи неслучайно. Сегодня в обществе отчетливо проявляются люди, создающие семьи и несущие груз основных забот, и те, кто не рожает детей, или рожает только одного ребенка. Данная ситуация отлична от прошлых лет, когда создавали семьи и рожали детей практически все население. Авторы “Актуальных проблем профилактики…” пишут: “Сегодня существует принцип, нарушающий социальную справедливость, когда люди, родившие ребенка, сразу приобретают весьма обширные и тяжелые обязанности по повседневному уходу за ним, его питанию, воспитанию, в полном объеме несут ответственность за их ненадлежащее исполнение. Лица (же), которые добровольно отказываются дать обществу нового гражданина, и одновременно пользующиеся всем, что дают государству люди, выращенные и воспитанные без их участия, оказываются свободными и от соответствующих расходов на воспитание подрастающего поколения и от ответственности за неудачи в этом трудном деле”^[99]. Поэтому, по мнению этих авторов, вполне справедливым будет, если граждане, отказавшиеся от рождения и воспитания детей, “должны в необходимом объеме постоянно и в обязательном порядке возмещать обществу расходы по воспитанию подрастающего поколения” ^[100].

6.Заключительным выводом этого параграфа являются предложения по внесению изменений в законодательство.

Анализ норм Конституции РФ, содержащей основополагающие направления государственной семейной политики, позволяет утверждать об определенной непоследовательности законодателя в одном весьма важном вопросе. В ч. 2 ст. 38 Конституции, как пишет Каневский Л. Л. ^[101], содержится расплывчатая формулировка о том, что: “Забота о детях, их воспитание – равное право и обязанность родителей”. С точки зрения теории права соединение права и обязанности в правообязанность превращается в бессмыслицу, уничтожающую смысл одного и другого. Это все равно, что сформулировать норму: уплата налогов – эт